Чип и Дэйл играют влюбленных 66 страница

Дэн, увидев в багажнике красного авто эту коробку, тут же вызвался помочь матери перенести ее, заявив, что сам отлично может утащить все, что угодно, поэтому охрану медицинского центра звать не надо. Этот парень вообще оказался заботливым сыном — не маменькиным сыночком и не зависимым от каждого ее слова и действа слюнтяем, а действительно хорошим, если так можно выразиться, ребенком, который, судя по всему, к семье относился очень серьезно. Не зря он заявил после веселья в "Алигьери", что пьяным домой не пойдет — из-за мамы. Отношения, как я поняла, у них были достаточно либеральными и теплыми — по крайней мере, на мой первый взгляд.

Лера и Денис вышли из машины, а я, естественно, одна в ней сидеть не захотела и поскакала вслед за мамой и сынком Смерчинскими. Правда, меня несколько смутило название центра: "Женская диагностическая клиника". К тому же прямо перед нами из ее стеклянных дверей вышла девушка в положении — приличном таком положении, которой наш супервежливый Смерч придержал дверь. Его взгляд задержался на мгновение на беременной, и глаза стали задумчивыми — по-моему, Дэнни стало интересно, как чувствует себя будущая мать и как она воспринимает мир. Его врожденная привычка изучать самых разнообразных людей не давала забывать о себе.

Я нахмурилась, глядя на название центра, а Дэну до названия откровенно не было никакого дела — по-моему, он вообще никогда и ничего не смущается, эта обаятельная пальма.

Из больницы мы вышли через полчаса. Подруга его мамы, женщина с тысячью пластических операций, встретила нас в холле, дружески обняла Леру, расцеловала Дэна и долго выспрашивала обо мне. Она долго звала нас к себе в кабинет, но Лера мило улыбаясь, отказалась, сказав, что мы очень спешим. Глава клиники отпустила нас неохотно и на прощание сказала мне, что Денис — хороший мальчик и королевский одуванчик в одном лице, и если бы она сама скинула лет так двадцать, то у меня появилась опасная соперница. Меня это не смутило, а скорее, напрягло, но Дэн сказал какую-то шутку, и это моментально меня развеселило.

Над чем-то втроем смеясь, мы вновь прошли к автомобилю Леры — она, щебеча с кем-то по телефону, шла впереди. Пока шагали к авто, я заприметила вывеску рок-джаз-бара "Сияние", где не была уже сто лет. В последний раз я ходила туда вместе с Димкой и одногруппниками.

— О, рок-джаз-бар! — загорелись мои глаза, — Дэн, давай зайдем как-нибудь?

— Зайдем, — отозвался он задумчиво. — Ты так любишь музыку?

— Обожаю, — призналась я. — Скоро рок-фест будет, моя любимая группа выступает, пойдем вместе?

— Что ж, пойдем.

— Правда?

— Да, — серьезно пообещал парень.

— Точно?

— Обещаю. Садись в машину. — Открыл мне дверь Дэн, оглядываясь.

— Чего ты все врем по сторонам головой вертишь?

— Показалось, что одну и ту же тачку несколько раз видел, — хмуро отозвался он. — Около универа еще. А сейчас ее вроде бы не вижу. Так, ладно, все окей. Мне уже мерещиться. Бурундук, садись.

Он тряхнул волосами, и маска обеспокоенности мигом слетела, уступив место маске под названием "Я обаятельная и крышесносная личность"

— Почему он все время палит по сторонам? Заприметил? — занервничал один из парней в серебристом авто с тонированными стеклами. Теперь в машне их было пятеро. Они стояли недалеко от мажорского салона красоты, около которого было припарковано куча дорогих тачил.

— Точно. Палево! — подхватил его друг, видя как их "объект" частенько оборачивается, хотя водитель вел свою машину очень аккуратно, как профессиональный шпион, и нигде особо не светился.

— А лошок наш непрост, — весело сказал Гера. — Заприметил по ходу дела. Так, гоним к его дому. Будем там ждать. Никки говорил, что он живет в крутом домике с охраной. Надо будет ловить его за периметром территории домика.

— Поймаем! Че мы, лошары что ли конкретные? А он доообрый дебил, раз такой крутой мотик просто так бросил, — увидел один из парней Санек, как Денис пересаживается в красную тачку, забыв о мотоцикле. Куда он поехал дальше, молодые люди не видели — уехали, боясь, что Смерчинский заметит их.

— Это тебе не наша Пристань, — усмехнулся сквозь легкую пульсирующую боль во всем теле парень по кличке Дикий. — Это центр города. Тут цивильно. NЗапрещено цензуройN! — неожиданно вскрикнул он.

— Ты чего?! — вытаращились на него приятели в спортивных костюмах.

— Ничего. — Сквозь зубы выговорил парень. Его по-тихому начало "ломать". Вены на руках от этого стали еще более видными, вздутыми. Если Гера употреблял умерено, зная, когда свою меру, то этот парень, случайно попавший к команду, был наркоманом.

Когда Дэн со своей девушкой и мамой поехал в клинику, серебряное авто направилось прямиком к его дому. Эти ребята умели ждать. И умели делать то, что говорили им "старшие".

Рок-джаз-бар "Сияние" был известен тем, что в нем почти ежедневно выступали местные группы вышеозвученных музыкальных направлений. Выступления, естественно, были живыми и обычно публику больше радовали, нежели огорчали. Поэтому в этом месте всегда было немало посетителей. Да и располагался бар в оживленном районе почти в самом центре города.

Сегодняшней группой, которая должна была своим звучанием взбодрить посетителей "Сияния", была та самая панк-рок банда, чьим солистом являлся черноволосый парень с длинной челкой, тот самый, который совсем недавно вместе с Машей немного пошутил над Дэном в клубе, а потом оставил девушку вместе с пьяным другом, так как заприметил грозного деда Смерчинского.

Молодой человек, нисколько не сожалевший о содеянном, сейчас сидел в закрытом пока еще баре около самого окна, закинув длинные ноги в черных узких джинсах на соседний стул, и настраивал гитару.

Он совершенно случайно бросил взгляд в окно, и тут же из сосредоточенных его глаза стали удивленными. Он даже челку, падающую на них, отбросил, чтобы убедиться, что не ошибается. Из больницы "Женская диагностическая клиника" выходили Смерч, его веселая подружка и, в довершении всего — мать. Выражение лица Дэна счастливым назвать никак было нельзя: он не улыбался и вроде бы как растерянно оглядывался по сторонам. Музыкант тут же подумал, что если бы он выходил из такой больнички со своей девчонкой и матерью, то вообще помер бы. Становиться… папой в таком возрасте Челка очень не хотел. А что еще он мог подумать, видя, как его друг со своей любимой выходят из такого места?

— Смерч, твои ромашки, вляпался! — хлопнул себя по ноге впечатлительный музыкант.

Насколько он помнил, Дэнв тоже не горел подобным желанием — заиметь детишек, но, по ходу, встрял. Нехило встрял, раз мать знает!

Челка проводил слегка обалделым взглядом красную тачку, в которую все трое сели и уехали, а потом потянулся к телефону и перезвонил Черри.

— Здорово.

— Ага, привет. Чего надо? — не слишком дружелюбно поинтересовался тот.

— Ооо, какой голос злой. Ты что там, с девчонкой зависаешь? — поинтересовался Челка.

— Я в "Контру" рублюсь. — Отрывисто отозвался Черри. — Чего ты хотел, давай в темпе говори.

— Это… у Дэна все… кхм… в порядке? — деликатно начал музыкант.

— Нет, не все. Голова плохо срабатывает, замыкает в ней что-то. — Отозвался зеленоволосый. — Это все, что ты хотел?

— Неее. А девчонка его… Машка, с ней тоже все в порядке?

— Да она просто чокнутая. Слушай, перетри эту темку сам с ними, дай уровень пройти спокойно, а? — и Черри уже собирался отключить связь, однако следующая фраза его остановила.

— А она случайно не залетела? — голосом невинной пташки поинтересовался Челка. Черри тут же передумал отключаться.

— Кто? — даже растерялся он. — Бурундук что ли?

А после заливисто расхохотался.

— Ну да, она. — Подтвердил его черноволосый приятель.

— Идиот что ли?

— Да нет.

— Кто тебе такое сказал? — Черри всегда был в курсе истинных отношений Смерча и его Бурундука Чипа.

— А я видел только что Дэнва, его мать и Машу, выходящих из клиники, ну, этой, — слегка засмущался парень, — женской. Для этих… беременных.

Черри тут же перестал ржать.

— Что ты сказал, мужик? — удивилась трубка его голосом. — Откуда они выходили?

— Оттуда.

Челка в подробностях рассказал все, что видел. Его приятель впечатлился: очень и очень. "Контра" перестала его интересовать почти мгновенно.

— Ни хрена себе, вот это №запрещено цензурой№, — медленно проговорил зеленоволосый. — Кондратий нервной системы. Я такого еще не знал. №Запрещено цензурой№, вот подстава для Дэна. И когда они успели-то…? Как они вообще ребенка сделали??

— Ну явно не пальцем, — философски рассудил музыкант, вокруг которого уже собрались его "коллеги" по банде. Их уши росли и цвели.

— Слушай, друг, не трепись об этом? Я сам с Дэнвом переговорю, узнаю, что да как. — Решил Черри.

— Ноу проблемс. Ты, главное, узнай, можно ли будет на его свадьбе поиграть нам с парнями? — дурацкая улыбка все никак не покидала лица черноволосого. А вдруг эта милашка-Машка воспользовалась Смерчем тогда, что он был пьяным? Эта мысль музыканта-шутника развеселила. Чипу он симпатизировал. Забавная герл. А потом парень загрустил — подумал, что после такой подставы ему не жить: Смерчинский заставит его стать папой сразу трех десятков очаровательных карапузов.

— Окей. Вот же Дэн дает, — никак не мог поверить в произошедшее Черри, который обычно был в курсе всего, что происходило с Дэнвом.

Парни, поговорив еще немного, попрощались.

Саша и правда никому не рассказывал об этом, только Ланде, который в этот момент сидел рядом с ним и сосредоточенно мастерил что-то из бумаги — именно он когда-то научил Смерча искусству оригами. Весть о том, что их лучший друг якобы скоро станет счастливым папочкой, беловолосого парня не впечатлила.

— Все мы когда-нибудь обзаведемся детьми, — сказал он, убирая оригами и беря в руки листы с речью из современной лже-исторической драматической постановки, в которой участвовал. — Вопрос лишь во времени.

— В идиотизме будущего неудачника-папаши, — отозвался Черри, хмуро глядя на замысловатую тату на предплечье — парень сидел без майки, в одних лишь бриджах. — Ну чего делать теперь будем? Это уже не игрушки.

— А что ты сделаешь? — взросло и даже чуть-чуть высокомерно (это всегда выводило Александра из себя) взглянул на него Ланде. — Он уже большой, знаешь ли, и сам сделал выбор, раз поехал со своим Бурундуком и мамой в больницу. Смирись, что в твоей "загул-тусовке" станет на одного меньше. Остепенись.

— Ох, мангуст белый, как ты достал меня за эти восемь лет, кто бы знал. Я пошел к себе, а ты мычи тут дальше. — Покачал рассерженно головой зеленоволосый и вышел, а через секунд десять вернулся с рыком:

— Это моя комната! Эй ты, русалка, чего ты все время путаешься у меня под ногами?? Иди вон!

— Невежливая тупица, — и с места не сдвинулся Ланде, продолжая читать строки из своей роли, а потом громким, совершенно чужим голосом — высоким и визгливым, чуть срывающимся, продекларировал, сверяясь с бумажкой:

— Плешивый идиот! Изыди вон, коли не уразумишь пакость свою.

— NЗапрещенно цензуройN! Заткнись!! — заорал нервный Черри. — Пошел вон! Ненормальный ушлепок!

— Ухожу, так и быть — отозвался Ланде, деланно надувшись.

— Болван. Точно ненормальный.

На это молодой человек, легонько касаясь тонкими почти по-девичьи пальцами левого плеча, произнес с явным намеком строки из монолога Чацкого:

Я странен, а не странен кто ж?

Тот, кто на всех глупцов похож.

— Ты еще карету попроси, — в конец окрысился зеленоволосый, который все-таки был подкован в драматических произведениях не меньше своего оппонента. — Задрал!! Вон!

— Я Сашенька, и я — дуралей, — голосом самого Черри, который был воспроизведен довольно-таки точно, произнес беловолосый Ланде, после чего позволил себе едва заметно улыбнуться, и направился к выходу из комнаты. В это же время на нотубук Черри пришло новое сообщение по аське. Парень прочитал его и поморщился.

— Вот же черт! — Выругался он. — Как меня эта герла достала! Я ж ей ясно дал понять, что он мне просто приятельница! Я ей не интересуюсь. А она все пишет и пишет! Чего она хочет? Какого рогатого всем этим телкам нужны со мной отношения? У меня на лбу написано что я — гребанный принц с благородным рылом и…? Ну и что там еще за скотина наяривает?! — теперь злость взрывного парня перенеслась на громко зазвонивший сотовый телефон. — Где эта хрень орет? Что это вообще?

На тонком бледном лице еще не ушедшего Ланде вновь скользнула улыбочка. По всей комнате разносилась мелодия всем известной задорной "Хавы Нагилы".

— Это у тебя телефон играет. Вон он, справа лежит от ноута, Саша. — Милым голосом сказал второй парень. Обычно у Черри на звонке стояла песня одной известной западной панк-рок команды, поэтому он и не признал, что мобильник звонит у него, и озирался по сторонам со злобным взглядом, разыскивая источник шума.

На Микаэля Ланде зеленоволосый часто злился не просто так. Тот иногда бывал, и правда, несколько противным и втихую менял Черри пароли, аватары или ставил какую-нибудь фигню на звонок его дорогущего, но полураздолбанного мобильника, подаренного заботливым отцом-режиссером. Иногда там же менял язык настроек, приветствие и даже переименовывал контакты. Апофеозом этого стало нецензурное сообщение с недвусмысленными угрозами, отправленное Черри своему дружку, но полученное в результате отцом. Тот как раз находился на званом ужине у губернатора, и едва сдержался, чтобы не перезвонить хамевшему сыночку.

— Опять поменял звонок! Ты, щенок, я же тебя урою! — прорычал эмоциональный Черри, схватил телефон, нажал на кнопку принятия вызова и удалился вон, не забыв прегромко хлопнуть дверью.

Ланде пожал плечами, явно радуясь, что его пакость удалась, и задумчиво посмотрел на монитор ноутбука, который показывал окно "аськи". Девушка Черри писала не первый раз.

Марина J: Черри, привет=)

Марина J: Как поживает мой друг?:)

Марина J: Чеееееерри? Ты здесь?

Марина J: Как ты, я волнуюсь за тебя. Все хорошо?…)

Марина J: Саш, мне без тебя скучно. Поверишь?

Да, Марина была упорной девочкой и продолжала атаковать Черри, надеясь на то, что парень падет под градом ее настойчивого обаяния. Его "нет" она явно не приняла за ответ. Этот резкий, но веселый и активный парень с яркими волосами и кучей тату понравился ей невероятно, и она желала заполучить его в свое личное пользование. "Раз говоришь, что ты — мой друг, то я буду твоим другом. Пока. Всячески буду демонстрировать свои дружеские чувства к тебе. А потом, когда вотрусь к тебе в доверие, ты уже сам не захочешь, чтобы наши отношения были только дружескими

Она вообще не желала отступать — и в этом была очень похожа на свою кузину. Только вот Черри мыслил несколько по-другому, вернее, не по-женски, и не понимал, что Марина хочет быть просто другом. Он как-то вообще не очень верил в дружбу между мужчиной и женщиной. Парень продолжал пребывать в уверенности, что Марина с ним заигрывает. А подводить Дэнва он не собирался — дал слово не "трогать" подружку его Машки. Сам ведь знал, что дольше, чем на неделю его не хватит. А вот Ланде в это верил. А еще он иногда совершал несколько иррациональные поступки, идя на поводу у своих чувств. Марину, эту веселую девушку с блестящими глазами, ему стало жаль. И он, сев перед ноутом, стоявшем на полу, и скрестив ноги по-турецки, напечатал ей ответ, не глядя на клавиатуру: "Хай, Марина! Прости, солнце, я был занят".

То, что ник, с которого отправлялись сообщения Ланде значился как "Черри", беловолосого парня не слишком волновало.

А Марина ответила достаточно быстро, как будто бы терпеливо ждала сообщения от парня.

Марина J: Ничего страшного) Чем ты занят?

Черри: Нервирую окружающих)))

Марина J: Правда?

Черри: Аха

Черри: Правда)

Марина J: Так у тебя все нормально? Не могу дозвониться до тебя…

Черри: Телефон сломан. А так все отлично! Был немного занят с братом. Этот гренадер достал меня по самые гланды.

Черри: Ты как? Окейно?

Она принялась печатать ответ.

Ланде, ожидая его, забрал ноут с роутером в свою комнату и продолжил достаточно увлеченно переписываться с Мариной. Он отлично мог подделывать стиль Черри. Ему, правда, было слегка неловко за то, что симпатичную и милую девушку с чуть задранным кверху носиком все время игнорирует зеленоволосый "олух". Одновременно с перепиской парень думал о том, что случилось с Денисом, но звонить пока не решался — если с другом случилось… то, о чем говорил вечно пьяный идиот Челка, то ему явно не до друзей.

Надо заметить, больше о Дэне Ланде и Черри никому не говорили.

А Челка поведал обо всем лишь подошедшим друзьям-одногруппникам, которые, справедливости ради надо заметить, и так подслушали половину разговора.

— И чего теперь он будет делать? — спросил кто-то из музыкантов.

— Жениться, — с отвращением ответили ему. — Или алименты платить.

— Так это еще доказать надо, что чилдрен — его. Анализы, все такое…

— Чилдрен — это не один ребенок, это несколько. Сплюнте! Дэнву такое не надо! — тут же сказал со ржачем кто-то, явно хорошо знакомый с английским языком.

— Он же Лаки Бой, его пронесет, — возразили ему.

— А может он сам захочет в загс валить?

— Точно, — заржал вдруг Челка, что у него на телефоне осталось то самое видео из "Алигьери", и его видели еще не все друзья-приятели. — Гляньте сюда, смотрите, какой Смерчуга клевый был, когда предложение по пьяне Машке делал! Это мы в "Чистилище" тусили. Весь народ угорал.

Парни тут же с интересом уставились в экран его мобильника.

— Только не базарьте про Дэна никому, — предупредил музыкантов Челка после того, как они, славно поржав, посмотрели то самое видео и поскачивали его к себе на телефоны через Блютуз. Ребята, словно болванчики, закивали и пообещали держать рты на замках.

Как ни трудно догадаться, обо всем случившимся довольно быстро стало известно большому количеству народа. Как это произошло, история вновь вынуждена умолчать. Но среди народа стали ходить самые интересные слухи, жаль, что до Смерча они так и не дошли.

Мы провели вместе неплохой день и вечер. Лера, которая, как оказалась, воистину была идеальной женщиной, сама приготовила вкусный ужин. Я вызвалась ей помогать, и мы, как подружки, проболтали на кухне обо всем на свете, к изумлению своего сыночка. А он, кстати, не просто так болтался на кухне, как это, к примеру, делает мой братец обычно, а тоже помогал, причем его помощь была куда более значимей, чем моя. А еще он не ныл и не канючил традиционные для голодных мужчин фразы: "Когда же будет едаааа? Я голодный, сейчас умру. Чего вы там так долго возитесь?!". И этим заслужил мое молчаливое одобрение, хотя я видела, что его синие глаза явно были голодными. Умеет он все-таки скрывать свои чувства. А еще умеет убалтывать. За время, проведенное в компании его и его матери, я наслушалась кучу забавных историй, так, что забыла о времени и от души насмеялась.

Лера, красиво сервировав стол, усадила нас с Дэном за него в большой комнате с камином, именуемой у них в доме столовой. Не смотря на то, что та женщина была вроде как женой состоятельного мужчины, она умела отлично готовить (как оказалось после, для этого даже проходила специальные курсы).

— К сожалению, наш папа в отлете, — объявила грустно Лера. — Этот его вечный бизнес, сделки, партнеры отнимают у него кучу времени, да, Денис?

Тот кивнул, отодвигая мне стул. Он вообще был галантным и куда-то далеко запрятал свои извращенско-лапательские наклонности и просто улыбался мне, а один раз, когда решил убрать с моих волос непонятно как попавший туда кусочек зеленого салата, коснулся мимоходом губами щеки, правда, не забыл при этом шепотом добавить:

— Тыква.

А Лера продолжала:

— Поэтому мы будем ужинать втроем. А вот, кстати, и наш папа. Смотри, Маша.

— Где? — удивилась я.

— На стене, на портрете, — рассмеялся Дэн, открывая по просьбе матери бутылку красного полусухого вина.

Я глянула на стену и уставилась на большой семейный портрет в тонкой золоченной раме. Маслом на нем были изображены Лера, такая же красивая, как и сейчас, только с куда более длинными волосами; щеголяющий своими ямочками на щеках от улыбки Денис в возрасте лет двенадцати — в это время он был уже красавчиком, и взгляд у него был озорной-озорной; а третьим человеком, изображенным рукой неизвестного, но крайне умелого мастера, был мужчина в деловом костюме и совершенно обычной, но приятной, даже, может быть, благородной внешности: кажется, высокий, крепкий, русоволосый, с небольшими залысинами и орлиным носом.

Мама, папа и их сын. Изображены во весь рост, сидя. Два поворота головы в три четверти и один анфас. Лера — счастливая, Денис — радостный, его отец — умиротворенный. Все они сидели на кожаном диване под открытым окном, из которого вырывались солнечные лучи, освещающие пространство и делающие лица членов семьи Смерчинских оживленными и светлыми. Казалось, что их семья — некий символ гармонии.

Я вновь перевела взгляд на лицо отца. Нет, все-таки, Дэнка пошел не в папу — это факт. Но и на мать он не похож. Может, он пошел в Даниила Юрьевича?

— Отличный портрет! — я решила щегольнуть своим образованием и выдала им все, что пришло мне в голову насчет работы: и про то, что внешнее сходство есть, и про то, что внутренний мир, характер похоже, переданы прекрасно, и про удачный фон, и про то, что мне вдруг этот портрет напомнил работы Ван Дэйка.

Мать и сын переглянулись и дружно рассмеялись, а после чего Лера предложила начать трапезу. Она же первой подняла бокал с темно-рубиновым вином, я последовала ее примеру, и мы выпили, как изящно выразилась женщина, за "огненноволосое чудо Дениса", то есть за меня. От этого я даже смутилась. А Сморчок, поддержавший маму, довольствовался виноградным соком и лыбился, как конь из сказки про Алешу Поповича.

И как он только в тот раз с моими родственниками столько за столом просидел?

В конце ужина Дэн оставил нас одних на пару минут. Правда, я уже так привыкла к его матери, что воспринимала ее, как подружку. Иногда мне казалось, что и с сыном она старается общаться на равных.

— А ты мне нравишься, — дружелюбно глядя на меня, сказала Лера. — Очень милая. Очень. Я тебя не смущаю? Иногда, когда я выпью вина, я становлюсь очень общительной и говорю много. От шампанского и коктейлей такого эффекта нет, только от вина. Не знаю даже, почему. — Тебе понравилось у нас?

— Да. А еще вы… ты очень красивая! — честно сказала я ей. — И общаться с тобой здорово. Я бы не подумала, что у тебя есть такой взрослый сын.

Хозяйка дома кивнула.

— Спасибо, Маша, это хорошо. Чтобы быть женой обеспеченного и уважаемого человека из хорошей семьи, нужно приложить немало усилий, — слегка невесело отвечала она. — Я должна всегда быть на уровне. В наших кругах зачастую бывает так, что мужчин оценивают по толщине их бумажника, а женщин — по внешнему виду и умению эффектно подать себя. Приходиться стараться, детка. Чтобы быть на уровне, мне пришлось даже учить языки: английский и французский. Тогда Денис был еще маленьким, ему было лет девять или меньше, и мы начинали учиться у репетитора вместе. Было весело. Французскому нас учил настоящий парижанин. Наш папа его "выписал" его к нам. Мне тогда казалось даже, что мы живем в каком-нибудь XIX веке, в усадьбе.

Она улыбнулась, вспомнив что-то забавное.

— Ого, он уже тогда хотел выучить языки? — удивилась я, а мои головастик мигом нашли умельца-художника, который парой небрежных мазков изобразил мелкого Дэна, этакого хорошенького веснушчатого ботана с жутко умным лицом и в круглых очках. Я в 9 лет хотела только мультики смотреть и гулять с друзьями.

— Да, — кивнула его мама. — У него идея фикс была прямо. Денис всегда был умненьким. На собраниях никогда не краснела за него, хотя нет, краснела — когда его перехваливали. А это случалось очень часто. Но, знаешь, Маша, Денис никогда не зазнавался и не гордился. Ни своим положением, ни оценками, ни внешностью — да-да, я думаю, ты будешь согласна со мной, что он — красивый мальчик. — Она отпила глоток рубинового вина. — Мне кажется, иногда ему тяжело. С ним общается столько людей, и многие — я уверена — из-за его положения.

— Согласна. Согласна, что он красивый. — Сказала я, непонятно от чего занервничав, словно была ученым и пыталась доказать простые истины другому исследователю, не такому искушенному, как я. — И что вокруг него столько людей — тоже. Но, ты знаешь, твой сын — очень хороший человек. И люди его любят не за то, что он богат и щедр, и за то, что у него есть байк "Выфер", и крутой телефон, и ВИП-карта в лучший клуб города. Ну, за это тоже, любят, но больше — за его особенность. Дэн — особенный.

— Даже так?

— Так. — Сказала я сердито, потому что вовсе и не желала описывать Лере достоинства ее сыночка.

Она выпила немного вина.

— Хорошо, что ты так думаешь. Я хочу, чтобы Денис был счастлив. Знаешь, я, кажется, была не самой лучшей матерью, и им всегда занимались больше другие, чем я, — это факт. Но я, правда, хочу, чтобы мой мальчик был счастлив. Он ведь только внешне у меня такой сильный. — В ее голосе послышалась и нежность, и теплота, и даже легкая непонятная горечь, — но он ранимый, Маша, очень ранимый. Его жизнь не такая легкая, как может казаться со стороны. Знаешь, я часто посещала психоаналитика — одно время это было модно в наших кругах, а потом я поняла, что психоанализ мне и правда помогает. — Она отпила еще немного вина, помолчала и продолжила. — И как-то мой психоаналитик заметил, что веселые, активные люди, которым не сидится на одном месте, которые вечно чего-то ищут-ищут-ищут, с кем-то всегда общаются, излучают кучу энергии, участвуют в куче авантюр, люди, способные поднять настроение всему миру — зачастую очень несчастные. И их стремление быть яркими, окружать себя друзьями и подругами — всего лишь внутренняя игра. Замысловатая. Которая заглушает боль внутри и пустоту. Не дает возвращаться в себя. Дает возможность отвлечься от своих проблем.

Я машинально перевела взгляд на стул Смерча. К чему она клонит?

— Виктор Иванович — мой психоаналитик сказал это, когда был у нас дома — на званом вечере. — Продолжала мать моего любимого парня. — Когда увидел моего сына. Виктор Иванович уже довольно пожилой человек, профессор в университете, имеет ученую степень, миллион рекомендаций и кучу лет практики, проницателен до невозможности и умен. Я доверяю ему. Но я не знаю, как он это определил. Он просто смотрел на смеющегося Дэнси и говорил задумчиво мне эти слова. Сначала я рассердилась, а потом пришла к выводу, что Виктор Иванович прав. Дэнси, кажется, правда, такой — одинокий. Ищущий. Мечущийся. Поэтому я хочу сказать тебе, Маша, если он решил допустить тебя к себе так близко, что представил тебя родственникам как свою девушку — а Даниил Юрьевич вообще считает тебя едва ли не невестой — то ты должна быть по отношению к Дэнси честной. Хорошо?

— Я и так честная. Я никогда не вру и не обманываю. Ну, по-крупному, — вспомнилась мне моя собственная мама и ее наивная вера в то, что я случайно покрасила волосы в оранжевый, или в то, что я недавно якобы занималась в библиотеке. — Я могу обидеть людей своими резкими словами, я иногда несу чушь, — призналась я в порыве откровенности к этой женщине, задумчиво теребящей дорогую серьгу, — но я не предам.

— Хорошо. Наверное, я слишком рано завела этот разговор, но мое беспокойство о сыне — всегда со мной. Да и это вино… Да, психоаналитик был прав, Дэнси одинок, сам в себе запутался, и старается не думать о себе, чтобы заглушить все, что лежит на душе — или, по словам Виктора Ивановича — в ид, бессознательном. Насколько вы близки? Он никогда не рассказывал тебе о…

Дальнейшее узнать в этот день мне было не сужено — нашему разговору помешал сам Денис. Он вернулся в столовую. Лера приложил палец к губам и шепнула:

— Потом.

Я кивнула, переваривая информацию. Вроде бы простые слова, но за душу задели. И что хотела рассказать мне хозяйка дома? Может быть, о тех самых двух потерях своего сына? И почему при Смерче нельзя? Блииин… Тролль и Черри не стали мне ничего рассказывать, а когда об этом хотел сказать Дэн — я отказалась его слушать, послав его прошлое к Васе на бороду.

— Сплетничаете? — громко спросил Денни с напускной грозностью.

— Сплетничаем, — согласились мы хором.

— Обо мне? — уселся он на свое место — во главе стола.

"Типа, крутой", — сказали объевшиеся головастики.

— О тебе, ты же ужасно важная фигура. И о твоей подруге. Маша, Дэнси так давно девчонок домой не приводил. — Лера бросила слегка обеспокоенный взгляд на сына, — вернее, не приводил тех, с кем у его серьезные отношения. Потому я очень рада, что ты сегодня была с нами.

Я тоже была рада. И мне вовсе не хотелось уходить из дома Смерчинских — двухуровневого, огромного, элегантного, как и его хозяйка, и богатого — как хозяин, отец Дэна. Но уйти все же пришлось — невовремя позвонила моя любимая мама, и потребовала, чтобы я немедленно шла домой. Лера с трудом отпустила нас — Дэн, естественно, вызвался меня проводить, и сказала на прощание, что будем рада видеть меня еще. Я буду тоже рада видеть ее.

В этот вечер я видела Дениса в последней раз, перед тем, как впасть в кому поганых чувств. И целовала с легкой душей — тоже. Зато в первый раз, около своего подъезда сказала ему веское: "Ты — мой".

Дата добавления: 2015-10-21