Начнем с собаки, традиционно считавшейся на протяжении многих десятилетий древнейшим домашним животным, приручен-
' См.: Богданов Е. А. Происхождение домашних животных (Один из опытов критического сопоставления основ теории и практики скотозаводческого искусства). 2-е изд. М., 1937; Боголюбский С. Н. Проблема происхождения домашних животных.— В кн.: Проблема происхождения домашних животных. М.— Л., 1933, вып. 1.
2 См.: Герре В. Происхождение домашних животных и их доместикация.— В кн.: Руководство по разведению животных. Биологические основы продуктивности животных. М., 1963, т. l; Herre W., Rohrs M. Zoological consideration of the rigins of farming and domestication.— In: Origins of agriculture.
3 Zeuner F. A history of domesticated animals. London, 1963; Шнирелъман В. А. Происхождение скотоводства (Культурно-историческая проблема). М., 1980.
4 Reed Ch. The pattern of animal domestication in the prehistoric Near East.— in: The domestication and exploitation of plants and animals; Цалкин В. И. Проис\ождение домашних животных в свете данных современной археологии.— В кн.: Проблемы доместикации животных и растений. М., 1972.
==431
ным еще в верхнем палеолите. Ее происхождение от волка сейчас можно считать общепризнанным, хотя отдельные специалисты, например К. Лоренц, и сейчас, как и раньше, продолжают считать домашних собак сборным видом, ведущим свое происхождение не только от волка, но и от шакала, тем более что в пользу родства отдельных пород домашних собак с шакалами приводились серьезные морфологические соображения, в частности сходное строение черепа. Для нашей темы, однако, гораздо более важно установление древности приручения их и перехода в культуру, а не обсуждение вопроса о родстве домашних собак с тем или иным диким видом (строго говоря, для окончательного решения вопроса о характере родства домашних собак с родственными видами не настало время — изменчивость домашних собак, обусловленная разнообразием хозяйственного использования и интенсивностью селекции, столь велика, что для полной оценки ее в генетическом плане не хватает данных; многие расы и породы современных собак как в домашнем, так и в диком состоянии остаются недостаточно полно описанными с морфологической точки зрения).
Незначительность краниологических и остеологических изменений у ранних полуодомашненных собак по сравнению с дикими формами очевидна, так как собака в ситуации охотничье-собирательского и раннеземледельческого хозяйства должна была жить в условиях, мало отличавшихся от диких. В качестве единственного поведенческого отличия от волка она должна была обладать на первых порах лишь подавленной агрессией по отношению к человеку и к прирученным или полуприрученным животным, если таковые были. Поэтому гиперкритические оценки, столь характерные для современной кинологической литературы, по отношению к старым данным о находках костей домашних собак в слоях верхнепалеолитических стоянок кажутся не очень оправданными, верхнепалеолитическое время их одомашнивания и сейчас не может быть полностью исключено 2. Кости домашней собаки из пещер Испании были описаны М. Шлоссером, одним из авторитетнейших палеонтологов первой четверти нашего столетия, и, что особенно важно, описаны параллельно с костями волка, что в значительной степени исключает путаницу. Даже если не считать заслуживающим доверия сообщение В. А. Городцова о находке им костей домашней собаки в слое Тимоновского палеолитического местонахождения (В. А. Городцов никогда сам не занимался палеозоологией и мог ошибиться), если остается неясной видовая принадлежность костей собаки из Бердыжского палеолитического местонахождения, то черепа и кости собак из палеолитичес-
' См.: Брауне? А. А. Очерки по изучению домашних собак СССР.— В кн.: Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных М.- Л„ 1940, т. 1.
2 См.: Городцов В. А. К истории приручения собаки в пределах СССР по данным археологии.— В кн.: Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных, т. 1.
==432
ких слоев стоянки Афонтова гора (под Красноярском) описаны такими авторитетными палеонтологами, как М. В. Павлова и В. И. Громов, специально подчеркнувшими их принадлежность к Canis familiaris, то есть к виду домашних собак. Все сказанное не является окончательным доказательством верхнепалеолитического возраста домашней собаки, но и критические сомнения в этом, отражающие современные критические тенденции в палеозоологии по отношению к старым определениям, нельзя считать особенно убедительными.
Считая возможным приручение собаки верхнепалеолитическим человеком, легко представить себе ее одомашнивание во многих центрах, если принять во внимание два обстоятельства: отмеченную выше понятливость диких Canidae (собачьи) и огромный ареал волка, охватывающий даже сейчас все северные и центральные районы Еврааии, заходящий в Северную Америку. Про волка с полным основанием можно сказать, что это вид убиквист, то есть вид, приспособленный к жизни в разнообразных экологических нишах. Различные выраженные внутри этого вида локальные расы и могли стать предметом приручения и одомашнивания и частично предопределить большую изменчивость внутри вида домашних собак. Трудно представить в деталях, как человек использовал собаку на первых порах ее приручения. Не исключено, что она, как это ни парадоксально на первый взгляд, могла служить в качестве вьючного животного — тащить или волочить легкую ношу, как это иногда делают лайки у эвенков-охотников. При холодном климате собака доставляла неоценимую по теплоте шкуру. Подобные соображения о раннем использовании собак освобождают нас от необходимости объяснять, как мог верхнепалеолитический человек поставить на службу своим интересам охотничьи инстинкты собак; ведь даже теперь дрессировка уже специализированных охотничьих пород требует бездны ума, терпения и знаний. Свои охотничьи инстинкты собаки могли проявить уже при передвижениях и перекочевках первобытных коллективов, гоняясь за дичью, и тогда-то, скорее всего, и пришла в голову мысль о возможности использования собак на охоте. На стоянках же, особенно открытых, польза от собак была очевидна — они заранее предупреждали о приближении хищников. Итак, сторож, я думаю, использовался и под вьюком и лишь потом стал помощником на охоте; все это лишний раз подчеркивает уже упомянутую условность распределения отдельных домашних видов по группам использования и комплексность самого использования их на ранней стадии развития животноводства.
Для исследователей, которые не признают доказательными данные о верхнепалеолитических собаках, время одомашнивания приближается к современности на несколько тысяч лет и датируется VII тысячелетием до н. э. Речь идет о нескольких памятниках, в которых при раскопках были найдены кости собак, уже обна-
15 В П Алексеев
==433
руживающие сильные изменения по сравнению с костями волка и поэтому признанные принадлежавшими, бесспорно, домашним формам. Напоминаю, однако, все сказанное выше свидетельствует о высокой вероятности сохранения признаков дикого типа в домашнем состоянии длительное время; измененные формы должны были появиться в результате многовековой предшествующей эволюции. Следовательно, и в Передней Азии можно предполагать одомашнивание собаки в верхнепалеолитическое и мезолитическое время, хотя для подобного предположения имеются лишь косвенные основания.
Переходя к группе продуктивных животных, можно выделить в ней как древнейших козу и овцу. Ч. Рид, представив в 1977 г. список наиболее древних видов культурных растений и домашних животных, поместил в него овцу в качестве древнейшего вида и отнес ее доместикацию предположительно к IX тысячелетию до н. э. Он имел в виду находки костей овцы в мезолитическом поселении Зави-Чеми-Шанидар в горах северного Ирака, датируемом 8920±300 лет до н. э. В. И. Цалкин подверг убедительной критике данные описавшего костные остатки животных со стоянки Зави-Чеми-Шанидар Д. Перкинса и показал, что, в сущности, мы не имеем в данном случае прямых доказательств одомашнивания овцы и вся его аргументация в пользу того, что остатки овцы принадлежат домашним, а не диким особям, основана на косвенных соображениях. Появившиеся позднее доказательства доместикации овцы в Зави-Чеми-Шанидаре строятся на изучении внутренней структуры костей, якобы различающейся у домашних и диких животных '. В этом случае действительно было показано различие внутренней структуры костей у форм, признаваемых за дикие и домашние, но, к сожалению, результаты не проверены на современных заведомо диких и домашних формах, не говоря уже о неучтенном влиянии длительного пребывания в земле на структуру кости. Результаты не документированы должным образом, не приведено никаких количественных оценок, которые допускали бы проверку. Критические соображения В. И. Цалкина остаются, следовательно, неопровергнутыми и сохраняют свое значение. Не повторяя проделанного им критического обсуждения костного материала из других памятников, отметим основной вывод: в Передней Азии нет достоверных находок костей домашней овцы ранее VI тысячелетия до н. э., хотя некоторые косвенные соображения, В. И. Цалкин это признает, дают основания несколько удревнить дату ее одомашнивания. Таким образом, данные по Передней Азии, если мы берем в расчет лишь морфологически доказанную доместикацию, приносят свидетельство большей древ-
' Drew f., Perkins D., Daly P. Prehistoric domestication of animals: effects on bone structure.— Science, 1971, vol. 171; Они же. The effects of domestication on the structure of animal bone.— In: Domestikationsforschung und Geschichte der Haustiere. Budapest, 1973.
==434
ности домашней собаки по сравнению с овцой. Мы снова возвращаемся к ранее предположительно высказанной идее о наибольшей древности собаки среди всех домашних животных.
Выше был отмечен возможный полицентризм в доместикации собаки — ее приручение и переход в культуру независимо в разных районах северной части ойкумены в Старом Свете. Более поздние по сравнению с переднеазиатскими находки заведомо домашних овец в Европе и Египте дают возможность считать именно Переднюю Азию центром одомашнивания этого вида и первичным очагом возникновения овцеводства. Навыки разведения овец распространились из этого очага в разных направлениях, и с этого началось победное шествие овцеводства во все скольконибудь пригодные для него районы. Для уточнения границ этого очага большое значение имеют кариологические исследования, то есть изучение числа хромосом в хромосомном наборе домашних и диких форм '. Все домашние овцы, как оказалось, имеют в своем хромосомном наборе 54 хромосомы, такой набор характерен не только для европейских овец и овец континентальных областей Азии, но и для местных овец Японских островов. Что касается диких баранов горных районов Евразии и Северной Америки, то их прерывистый ячеистый ареал (бараны населяют лишь высокогорные области и не спускаются не только на равнину, но и в предгорья) четко распадается на три подареала: муфлон, заселяющий Средиземноморье и Переднюю Азию, имеет 54 хромосомы; уриал, заселяющий восточные районы Передней Азии, горы Копет-Дага в Туркмении и юго-западный Таджикистан, обладает 58 хромосомами; архары и аргали — бараны Восточного Памира, Алтая и гор Центральной Азии имеют 56 хромосом. Наконец, все формы американских баранов имеют 54 хромосомы. Авторы этих интересных наблюдений сопоставляют свои данные с палеозоологическими о наиболее древних находках домашних овец в Передней Азии, возводят их к муфлонам и не без оснований полагают^ что палеозоология в данном случае выхватывает из темноты времени самый ранний момент одомашнивания овцы и что в Центральную и Среднюю Азию овцеводство проникло уже позже из Передней Азии.
Все это совершенно логично, если закрыть глаза на то, что североамериканские бараны имеют 54 хромосомы, как и муфлоны и домашние овцы, и должны быть, согласно этой логике, отнесены к тому же виду. Я далек от того, чтобы утверждать прямое родство домашних овец с горными баранами Северной Америки, слишком странно такое родство и слишком противоречит
См.: Воронцов Н. Н., Коробицына К. В., Надлер Ч. ф., Хофман Р., Сапожников Г. Н., Горелов Ю. К. Хромосомы диких баранов и происхождение домашних овец.— Природа, 1972, № 3; Они же. Цитогенетическая дифференциация и границы видов у настоящих баранов Палеарктики.— Зоологический журнал, 1972, т. 1, № 8.
==435
оно исторической логике, нашим к настоящему времени уже накопленным знаниям по истории овцеводства в Старом Свете. Но при редкости плейстоценовых находок горных баранов и трудности их морфологической диагностики нам плохо известна палеонтологическая история группы, центр ее формирования и этапы расселения из него, условия, в которых она формировалась. Нельзя ли предположить, что когда-то на заре плейстоцена, может быть, даже чуть раньше, время формирования в данном контексте не имеет значения, группы баранов с разным числом хромосом имели разные области формирования и разные ареалы, а у североамериканских форм и муфлонов был единый ареал? Если число хромосом действительно имеет решающее значение в определении видовой принадлежности, то вывод о едином центре формирования баранов с 54 хромосомами и едином изначальном ареале их обитания является неизбежным в свете современных эволюционных представлений, исключающих полицентрическое формирование видов млекопитающих. Это означает, что североамериканские формы имели когда-то общий ареал с европейскими и переднеазиатскими, следовательно, генетическое родство их с домашними выглядит не таким уж неправдоподобным. Весь вопрос лишь в том, когда произошел разрыв ареала баранов с 54 хромосомами под напором расселения форм с 56 и 58 хромосомами — до одомашнивания или после? В первом случае североамериканские бараны — боковые родственники домашним овцам внутри единого вида, во втором — такие же прямые предки, как и муфлоны. Жаль только, что при очень неотчетливом разграничении отдельных локальных рас диких баранов по морфологии и наличии большого числа переходных форм между ними объективная трактовка скудного палеонтологического материала еще более затрудняется, мы не скоро получим ответ на поставленный вопрос. Все сказанное — разумеется, лишь гипотетические соображения, но мы не могли не остановиться на них. Они показывают, как трудно устанавливать диких предков домашних животных и центры их доместикации.
Переходя к другим копытным из группы продуктивных животных, нужно сказать, что достоверные археологические данные об их одомашнивании также не уходят глубже VI тысячелетия до н. э. Исключение составляет, возможно, лишь коза, остатки которой найдены в поселении Асьяб, в северном Иране, в слоях, датированных с помощью радиоуглеродного метода VIII тысячелетием до н. э. * Венгерский исследователь Ш. Бёкёни доказывает, что эти остатки принадлежат домашней козе, опираясь на форму рогов. Но классические исследования В. И. Громовой показали, что для коз характерна большая изменчивость и в диком, и в домашнем состоянии, трансгрессивные или заходящие друг за друга в крайних вариантах различия между видами и очень изменчивая форма ро-
' Bökönyi S. Some problems of animal domestication in the Middle East.— In: Domestikationsforschung und Geschichte der Haustiere.
==436
говых стержней '. Последнее обстоятельство ставит под сомнение вывод, что остатки козы из Асьяба принадлежат домашней форме. Судя по приведенным рисункам, роговые стержни у козы из этого поселения не уплощены в поперечном сечении и не заострены спереди, как это бывает у домашних коз. Тем не менее одомашнивание козы в Передней Азии весьма вероятно, но вопрос о ее ближайших диких родичах после указанных работ В. И. Громовой приобрел дополнительную сложность — нельзя исключить, что кроме безоарового козла, считающегося основной предковой формой для домашних коз, в их формировании приняли какое-то участие и другие представители диких коз.
Находки костей быков в поселениях Ирана и Ирака, относящихся к IV тысячелетию до н. э., позволяют предполагать, что и этот основной вид в группе продуктивных животных мог быть одомашнен здесь впервые. Генетические взаимоотношения крупного рогатого скота в узком смысле слова достаточно сложны 2. По-видимому, его происхождение восходит к вымершему дикому туру, но сама группа крупного рогатого скота в целом неоднородна по своему составу, включает помимо европейского крупного рогатого скота яков, буйволов, зебу, быков Юго-Восточной Азии — бантенга и гаяла. Все эти формы имеют свои ареалы, имели свои центры одомашнивания, и поэтому поли центрическое происхождение разведения крупного рогатого скота представляется несомненным. Весьма вероятно, что одомашнивание буйволов и быков ЮгоВосточной Азии произошло много позднее, чем крупного рогатого скота в Передней Азии.
После рассмотрения некоторых важнейших проблем приручения и введения в культуру животных из продуктивной группы закономерно перейти к вопросам одомашнивания тягловых животных. Сделать это представляется наиболее целесообразным на примере приручения и одомашнивания лошади. И сейчас можно встретить утверждения, что большинство исследователей недооценивает своеобразие тарпана — дикой вымершей лошади южнорусских степей, сближает его с лошадью Пржевальского в один вид и ведет от него происхождение домашних лошадей. Между тем на своеобразие тарпана и лошади Пржевальского на основании сравнения экстерьерных данных указывалось еще несколько десятилетий тому назад 3, причем Б. Ф. Румянцев достаточно четко сформулиро-
' См.: Громова В. И. Об ископаемых остатках козы и других домашних животных в СССР.— В кн.: Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных, т. 1; Она же. Остеологические отличия родов сарга (козлы) и ovis (бараны). Руководство для определения ископаемых остатков.— Труды комиссии по изучению четвертичного периода. М., 1953, т. 10, вып. 1.
2 См.: Колесник Н. Н. Эволюция крупного рогатого скота. Сталинабад, 1949.
3 См.: Широких И. О. Существует ли домашняя лошадь типа тарпана? — Труды Всесоюзного съезда по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству. Т. 5. Селекция животных. Л., 1930; Румянцев Б. Ф. О происхождении домашней лошади.— Известия АН СССР. Серия «Биология», 1936, № 2—3.
==437
вал вывод о невозможности вести происхождение домашней лошади от лошади Пржевальского и своеобразном боковом положении последней в эволюции семейства лошадиных. Однако на почву научной морфологической систематики вопрос был поставлен только В. И. Громовой, тщательно описавшей в двух своих книгах, вышедших в 1959 и 1963 гг.,— «История лошадей (род Equus) в «Старом Свете» и «Гиппарионы (род Hipparion)» — сохранившийся материал по скелетам ископаемых лошадей и родственных им форм. Ею же был описан и материал по скелету вымершего тарпана в сравнении со скелетом лошади Пржевальского, показавший ярко выраженные различия между ними по многим важным признакам. Выдающийся знаток четвертичных млекопитающих и автор замечательных монографических-работ по истории лошадей В. И. Громова не ограничилась только морфологическим сравнением отдельных особенностей скелета двух форм, но обосновала видовую самостоятельность тарпана и его близость к домашним лошадям '. После этих исследований ставить по-прежнему знак равенства между домашними лошадьми и лошадью Пржевальского, как это делают некоторые современные исследователи, например Г. Нобис 2, малооправдано с морфологической точки зрения. Мы, наверное, никогда не узнаем физиологических особенностей вымершего тарпана, но многочисленные подборки сведений о его поведении целиком подтверждают мнение о близком родстве тарпана с домашними лошадьми: стихийно осуществлявшееся скрещивание домашних лошадей и тарпанов давало плодовитые гибриды.
Как и в случае с овцами, дальнейший свет на родственные отношения домашних лошадей бросают результаты кариологических исследований3. Кариотип дикой лошади Пржевальского содержит 66 хромосом, тогда как для современных домашних лошадей характерны 64 хромосомы. Конечно, было бы очень важно продолжить эти исследования и получить характеристику хромосомных чисел для всех сколько-нибудь своеобразных типов современных домашних или одичавших лошадей, включая окраинные и островные формы, но и сейчас можно сделать вывод, что итог кариологического анализа подтверждает морфологические наблюдения и заставляет исключить лошадь Пржевальского из числа претендентов на роль предка домашней лошади. Морфологически тарпан имеет гораздо больше оснований претендовать на роль такого
' См.: Громова В. И. О скелете тарпана и других современных диких лошадей, ч. 1.— Бюллетень Московского общества испытателей природы, отдел биологии, т. 64, № 4; Она же. О скелете тарпана (Equns calallus Jmelini ant) и других диких лошадей.— В кн: Биология, биогеография и систематика млекопитающих СССР. М„ 1963.
2 Nobis G. Welche Aussagen gestatten die Wildpferde von Feldkirchen.— Gonnersdorf (Kr. Neuwied) auf die Frage nach dem Wildahn unserer Hauspferde? — In: Domestikationsforschung und Geschichte der Haustiere.
3 Benirschke K., Malouf N. Chromosome studies of Equidae.— In: Equus. Berlin, 1967, vol. 1-2.
==438
предка. Но вряд ли есть сейчас достаточно убедительные данные для того, чтобы полностью согласиться с В. И. Громовой, рассматривавшей тарпана только как европейскую форму. Есть сведения о былом существовании диких лошадей и за Уралом, хотя сведения эти крайне отрывочны и неполны. То обстоятельство, что азиатские просторы не были заняты только лошадью Пржевальского, получило существенное обоснование в выявлении самостоятельного очага развития лошадей на протяжении всего плейстоцена, или четвертичного периода, в Якутии '. Выявленное П. А. Лазаревым сходство современной якутской лошади с древними лошадьми Якутии и, как он считает, ее непосредственное происхождение от них ставят на очередь обсуждение возможности существования самостоятельного очага возникновения коневодства на территории Якутии, что требует привлечения значительного числа специальных сравнительно-этнологических данных. Мы здесь не можем углубляться в детали, но отметим главное — дикие лошади, жившие в разных районах Сибири, могли быть близкими к тарпану и дать начало местным домашним лошадям в Западной Сибири, Средней Азии, Южной Сибири и на Дальнем Востоке. Следовательно, одних зоогеографических данных для решения проблемы возникновения древнейшего очага коневодства недостаточно и следует обратиться к археологии и палеозоологии.
Опубликованная в 1969 г. специальная статья, в которой кратко суммированы археологические данные и письменные сообщения о доместикации лошади 2, проникнута полным пессимизмом в отношении возможности восстановления древнейшего ее центра; древность домашней лошади, похоже, не прослеживается глубже рубежа III—II тысячелетия до н. э. Между тем еще до публикации этой статьи были известны палеозоологические материалы, которые могли внести существенные коррективы в эту точку зрения. Речь идет о фауне из поселения Дернивка на Украине, датируемом IV тысячелетием до н. э. и оставленном, если судить по археологическому инвентарю, людьми, преимущественно занимавшимися охотой. Так вот в этих остатках фауны череп одной из лошадей имеет все признаки, свойственные домашним лошадям 3. Эти данные о раннем одомашнивании лошади, относящемся к неолитическому времени, более выразительны, чем, скажем, сообщения о домашних лошадях в неолите Болгарии, не подтвержденные краниологически 4, и в других степных районах Европы. Их доста-
' См.: Лазарев П. А. Антропогеновые лошади Якутии. М., 1980. 2 Drawer M. The domestication of the horse.— In: The domestication and exploitation of plants and animals.
См.: Бибикова В. И. К изучению древнейших домашних лошадей Восточной Европы.— Бюллетень Московского общества испытателей природы, отдел биологии, 1967, № 3.
4 Karaiwanow R., Petrow A. Frühgeschichte und Ursprung des aboriginen primitiven Hauspferdes in Bulgarien.— In: Domestikationsforschung und Geschichte der Haustiere.
==439
точно, чтобы вслед за В. И. Цалкиным считать, что древнейший центр доместикации лошади находится в степной зоне юго-восточной Европы и что оттуда коневодческие навыки распространились по остальной Европе и были принесены в Азию. Таким образом, сейчас можно думать, что первыми коневодами в истории человечества были неолитические племена степных, возможно, частично и лесостепных областей юго-восточной Европы, а другие независимые очаги возникновения коневодства если и существовали, то относились к более поздним историческим периодам.
Из вышеизложенного следует, что заключение о перекрывающемся времени одомашнивания животных, входящих в разные хозяйственные группы, справедливо: собака одомашнена сравнительно рано, а кошка, относящаяся к той же группе, если не опираться на спорные свидетельства и ограничиться лишь точной информацией, поздно, в эпоху Древнего или Среднего царства в Египте; представители продуктивной группы — животные вошли в культуру рано, тогда как относящаяся к этой же группе домашняя птица — много позже; только что говорилось о доместикации лошади в неолите, а все верблюдовые, в том числе и верблюдовые Нового Света, и северный олень были одомашнены значительно позже. На первых порах развития производящего хозяйства основным стимулом разведения животных было неспецифическое их использование — создание стабильных запасов мяса, и только потом выявились возможности специализированного использования отдельных видов и была разработана хозяйственная техника этого использования. Опыт использования прирученных и приручаемых животных первоначально вытекал из охотничьего опыта использования диких животных и во-многом, по-видимому, определялся им, особенно в сфере потребления — разделке туши, приготовлении мяса, утилизации шкуры и т. д. Даже начатки земледелия сталкивали первобытного человека с новым для него миром природных процессов, навыков, значительно расширяли его знания и кругозор, даже первые шаги в возделывании растений отличались в этом отношении от практики интенсивного собирательства, начатки разведения животных закономерно продолжали и развивали приобретенный ранее охотничий опыт.
Значение перехода к производящему хозяйству и его исходная форма
Антропогеоценозы, вступившие на путь производящего хозяйства, по общему мнению, не только достигли в короткий срок интенсивного роста производительных сил, но и получили гораздо более благоприятные условия для жизни своих членов: стабилизировали получение пищи и стали создавать пищевые запасы. Одним словом, жизнь их изменилась в лучшую сторону, что не могло не повести к увеличению продолжительности жизни, а
К оглавлению
==440
вслед за ней и к росту рождаемости и увеличению численности коллективов. В этом смысл гипотезы так называемой неолитической революции, выдвинутой английским археологом Г. Чайлдом и дружно подхваченной многими другими, в том числе и советскими исследователями. «Неолитическая революция», как показывает само ее название, приурочена к неолиту, но истоки ее следует усматривать в Χ—VIII тысячелетиях до н. э., когда производящее хозяйство только еще формировалось и делало первые шаги. Многие демографы, пытающиеся восстановить цифры численности человечества в разные исторические эпохи, руководствуясь гипотезой «неолитической революции», приурочивают резкое увеличение численности людей к неолитической эпохе, не имея, в сущности, для этого никаких прямых данных. Чтобы подтвердить их предположения прямыми данными, необходимы многие условия — гораздо лучшее изучение археологических памятников Передней Азии, относящихся к рассматриваемой эпохе, большее число полностью раскопанных памятников, тщательная археологическая разведка всей территории, которая позволила бы произвести полный учет всех имеющихся памятников. Реализация всех этих условий либо вообще невозможна, либо потребует длительного времени. Однако некоторые косвенные соображения заставляют отнестись к идее демографического взрыва, сопровождавшего «неолитическую революцию», с большим сомнением. Основания для таких сомнений достаточно серьезны. Речь идет о расчете продолжительности жизни и установлении процента детской смертности у древнего населения территории нашей страны, произведенном мною в 1972 г., в том числе и для тех его групп, которые занимались в эпохи неолита и бронзы земледелием и скотоводством. Этот расчет показал, что переход к производящему хозяйству не сопровождался здесь увеличением продолжительности жизни взрослых людей. На неолитическую эпоху падает лишь некоторое уменьшение детской смертности. Опубликованные позднее (1976—1977) данные о палеодемографии населения земледельческих культур юга Средней Азии не внесли каких-либо коррективов в эти расчеты и выводы. А это означает, что рост численности населения при переходе к производящему хозяйству осуществлялся медленно, численность нарастала не быстрее, чем в предшествующие эпохи, и, следовательно, о демографическом взрыве, якобы сопровождавшем «неолитическую революцию», не приходится говорить.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |