"Думай…думай…", — молил себя, чувствуя, что сквозь поток царящего в голове хаоса вновь возвращается прежняя выдержка и самообладание. Он вытащит ее, куда бы они не влезли оба, дорога все равно одна на двоих, только лишь с один уточнением — для Лизы она всегда вперед. Владимир…Андрей напрягся, пытаясь вспомнить, что было не так в личной жизни у хозяина этой квартиры. Несколько взорванных автомобилей, своеобразный "подарочек" от разгневанных родственников, чьи родные, в основном раковые больные, умирали на руках его друга…Тогда Андрей влез в это дело, обещав помочь, все же вычислил несколько человек…Чушь собачья! Это было около шести лет назад, в последнее же время у Вовки все шло глаже не бывает, поэтому вариант о мести отметается сразу. Что же тогда???
Вновь и вновь сходил сума, воображение услужливо вырисовывало ему Лизу, с кляпом во рту и полоской крепкого скотча, намертво прилипшего к нежной коже ее губ…Приступ отвращения, прежде всего к себе, что смог оставить ее одну, ушел несколько часов назад. Не запирая, полностью доверившись ей, до последнего надеясь, что она не уйдет. Не промахнулся…Его девочка…лучше бы ушла. Обещал, божился до последнего вдоха не оставлять ее, вновь предавши свое обещание…
Несколько секунд понадобилось для того, что бы сквозь темень в прихожей разглядеть замочную скважину… Жуткая догадка, никак не вписывающаяся в его мозгу — ни единого следа взлома, инородного ключа, ни-че-го… Одно из двух — либо тот, кто это сделал пролез в квартиру с балкона, либо… С учетом того, что балкон был накрепко заперт как и прежде, оставалось только одно — Лиза открыла сама…
Непонимание во взгляде, тонущее в потоке волнения и уже начинавшее подкрадываться паники, просто не понимая — кто и зачем? Трель звонка мобильного, крепкая мужская рука, до побеления стискивающая черную игрушку, уже прекрасно зная, что абонент с засекреченным номером явно тот, кто нужен. Медленно, словно в замедленной съемке поднял трубку, поднося молчащий мобильный к самому уху. Шумное, явно мужское дыхание и хриплое покашливание на приглушенное Истомина: "Я слушаю".
— Ну, здравствуй, Страх! — мерзкий, до одури неприятный голос, Андрей готов был поклясться, что никогда прежде не видел его обладателя. "Страх…", — прозвище, крутящееся только в определенных кругах, кругах русской мафии…
— Не уверен, что мы знакомы. — Металлическим, холодным тоном осведомился Истомин, со скоростью компьютерной программы соображая, кто это может быть и зачем ему понадобилась Лиза.
— Я бы так не утверждал! — Противный смех, о т которого даже Андрея передернуло, как обезумевший, стал бояться за Нее. — Мы виделись однажды, и нашу встречу я запомнил надолго.
— Кто ты?
— Твоя совесть! — Процедил невидимый собеседник, тут же меняясь в тоне, переходя с сарказма на ненавидящий холодный. — По совместительству твоя смерть!
— Ублюдок…, - прошипел в трубку, явно понимая, что мужчина играет, только вот ему он забыл сказать правила своей игры. — Где Она?! — Сквозь зубы, беря себя в руки, мысленно который миг находясь рядом с Ней, его девочкой…
— Тише, Страх! — Вновь противно заржал, забавляясь собственным юмором. — Ты чего такой нервный? — На миг замолчал, смакуя предстоящую фразу. — Она? Страх, не та ли это милая девочка, которая так трепетно ожидала своего мэна в уютной квартирке? — Слыша, как напряженно участилось дыхание Истомина, не без удовольствия продолжил. — Горячая пташка, я тебе скажу! А главное, за тебя горой стоит! Ты бы мне подсказал, где такую крошку достал, она ведь как только услышала, что мы тебе башку прострелим, так дверь своей золото клеточки и распахнула! Умора блин! — Вновь дикий смех и звериный оскал вперемешку с обезумевшим рыком Андрея.
— Где Лиза?!!…Убью!!!..Если хоть пальцем…!!!
— Ты чего, Страх? Какое там пальцем? — Ухмыльнулся, вновь с удовольствием растягивая слова. — Такая волчица, словно дикая кошка! А эта ее родинка на левой груди…ммм…не девочка — просто ураган! — Едкий хохот, с одновременно затихшим дыханием Андрея, у которого сердце в тот миг остановилось, впервые за всю его жизнь стало настолько страшно, дико, отчаянно чувствуя всю свою безвыходность, боль за Нее, граничащую со жгучей ненавистью к мужчине.
"Лиза…моя Лиза…Убью!!! Четвертую!!! Бог мой…моя девочка…"
— Оставь ее. — Как можно хладнокровнее прошептал в трубку, уже не чувствуя собственных пальцев под напором нажатия. — Ведь тебе нужен я?! Не мучай ее…
Просил, впервые в жизни кого-то о чем-то просил, ради нее, ради озорного блеска в любимых глазах, ради стада неугомонных чертей, когда она злилась, ради неповторимого блеска, ради жизни, пылающей в ней…
— Даже так? — Сквозь тонкую мембрану и расстояние Андрей почувствовал, как "он" улыбается. — Вовсе неплохо! Только не все так быстро, Страх! Я дам тебе выбор, — едкое хихиканье, и мужчина продолжил. — Сдохнешь, словно собака сам или будешь смотреть, как твоя горячая штучка медленно, с расстановочкой, станет покидать этот грешный мир. И учти, попробуешь кому либо звякнуть, найдешь в почтовом ящике адрес, по которому сможешь забрать ее труп.
Омерзительный смех, которым по сути сопровождалась каждая реплика звонившего мужчины, и Андрей, уже начиная сходить от дикого, впивающегося в мозг ужаса, смог только продолжить.
— Я хочу услышать ее голос.
— А виллу на Мальдивах случайно не хочешь? — Гадкая ухмылка на том конце трубки, и он продолжил. — А знаешь, Страх, я сегодня добрый! — Хрипло усмехнулся, и кому-то в сторону. — Валет, приведи девчонку!
Несколько минут тишины, показавшиеся Истомину сущим адом, когда сквозь тонкую мембрану динамика смог услышать тихое мычание, раз за разом имитирующее звук его имени. Напрягся, смесь дрожи, страха и боли за его девочку обожгла тело, проходя сквозь воспаленные нервы.
— Лиза, еще немного…еще чуть-чуть…ты только держись…буду рядом…, - шептал, словно обезумевший под тихие всхлипы девушки и хрипы, отдаленно напоминающие согласие. Мозг, работая в утроенном ритме, с невероятной скоростью стал перечислять все возможные выходы.
— Недалеко от МКАДА, на 75 километре, свернешь по указателю и еще минут двадцать по трассе. — Замолчал, давая сопернику возможность сосредоточиться. — Там вылезешь из своей колымаги, мои ребята будут ждать неподалеку.
— Сколько ты хочешь? — Более уверенно, принимая во внимание только одно, было бы лучше, если бы это подтвердилось. — Сколько зеленых ты хочешь за эту девушку?
— Не угадал! — Замолк, словно смакуя десерт с шоколадом, нарочито медленно проговорил. — Взамен за твою девку я желаю получить тебя, тебя и твою гребаную, но такую живучую шкуру!
Дикая боль, насквозь ломающая пульсирующие виски. Попытался подняться, вызвав еще больший прилив адского покалывания в районе скулы и лба. Знал ведь, прекрасно осознавал, чем это все закончиться, все же принял решение, не смев рисковать ею… Словно отрывками помнил, как на всех парах мчался по МКАД-е, совершенно забыв о существовании знаков и указываемо скорости, просто летел, с потемневшими от напряжении угольками глаз вглядываясь на нужный поворот, не замечая показателя спидометра.
Несколько ребят неподалеку, вышедшие из громадного джипа, спрятанного под несколькими массивными деревьями, одного из которых Андрей смутно помнил… Когда-то давно, в одной из перестрелок он насквозь прострелил парню башку, видимо, тот оказался живучий… Ненавидящий взгляд напротив, мужчина с лысой головой и затянувшимся шрамом вдоль виска тоже отчетливо вспомнил Истомина. Так и стояли, ни один не пытался сделать шаг навстречу. Андрей…которому сейчас было абсолютно наплевать на свою жизнь, терзаемый единственной мыслью…лишь бы к Ней… И двое мужчин, в спортивных костюмах и парой неприлично толстых цепей на бычьих шеях, не зная, как правильно поступить…Никто и никогда, хоть раз слышимый о Страхе, в здравом рассудке не пытался перейти ему дорогу. А кто и пробовал — слухи о нем мгновенно канули в лету.
Небрежно запихнув ключи в карман джинс, твердым шагом направился к блестящему джипу, кивком головы показывая, что собирается сесть внутрь салона. Прокуренное пространство, мягкая обивка сиденья, глухой удар сзади, ожидаемый слишком давно, и пустота, темень, отключающая меркнущий рассудок…
Вновь эта противная боль, словно оскомина, от которой с каждым поворотом головы и туловища никак не мог избавиться. Маленькое, три на три помещение, в которое буквально влезали его длинные метровые ноги, и сбитыми костяшками пальцев почувствовал заломленные за спиной запястья рук. Странный шум с обратной стороны, и Андрей прислушался, пытаясь понять, что происходит позади. Вновь шорох, резкий поворот головы, отдаваемый тысячей мелких иголок в висках, рябь в глазах и полутьма помещения, явно служившего когда-то кладовой.
Гибкая мужская ступня, пытаясь исследовать пространство вокруг себя, потянулась назад, уткнувшись во что-то мягкое и податливое сзади…по очертанию явно напоминающее тело. В следующее мгновенье "тело" мгновенно вскрикнуло, получилось слишком глухо, явно от склеивающего рта скотча.
— Лиза…, словно сквозь сон, все еще не имея мочи поверить до конца, что звук и шорох, слышимый им, принадлежит Ей. — Лиза…девочка моя…, - перевернулся, в темноте вглядываясь в очертания хрупкой фигурки, со связанными за спиной руками и сплетенными канатом ступнями, ужом извивающийся рядом. — Бог мой…что они с тобой сделали…
Точный ход…Андрей отлично знал психологию такого маневра. Оставляя двух жертв наедине друг с другом, одна обязательно должна иметь возможность говорить, дабы другая могла услышать предсмертные крики… Что ж, он явно благодарил Бога, значит, он ведет игру как "первый"…
Со всей силы, насколько это позволяло состояние, придвинулся к девушке, притягивая свое лицо к ее, вдыхая ее аромат, синими огнями взгляда лаская каждую черточку лица… Лиза всхлипнула, потершись разбитым лбом о его подбородок, почувствовав горячий поцелуй пересохших губ на израненной коже… Свет луны, отбликами освещающий тесное помещение, толстые прутья на окне, сквозь которые пытался проступать спасательный свет. Слишком низкий, черный каменный потолок…
— Моя…моя…Лиза… — В ответ смогла выдавить лишь приглушенное мычанье.
Лиза замерла, телом вжимаясь в мощный мужской торс, елозя кончиком носа вдоль слегка пробиваемой щетины, шепча сквозь толстый слой скотча: "Мой еж…"… — Услышал, принявшись невесомо покрывать поцелуями горячую кожу лица.
Свет, теперь уже фар, на мгновенье ослепивший, а в следующее давший возможность осмотреть девушку… Луч, с каждым новым движением все четче освещающий ее кровящую ссадину на лбу, сдертую кожу щеки и разбитую плоть алых губ. Дернулся, каждой клеточкой существа чувствуя ее боль, скользя взглядом и зализывая раны губами.
Атласная кожа ее тела, где на плечах и изгибах локтей виднелись багровые ссадины, уже наливаясь отчетливым синяком, царапины на обнаженном животе, который проглядывал сквозь порванную по швам футболку…
"Такая волчица, словно дикая кошка!… А эта ее родинка на левой груди…ммм…не девочка — просто ураган!…", — слова того подонка, и сердце, казалось, намертво замерло в груди, отказываясь выполнять приказ тела…
— Девочка моя…Уроды…убью… — скользя потемневшими угольками глаз вдоль ее тела, до одурения сжимая твердые челюсти, казалось, мир стал рушиться одним взмахом. Лиза нервно сглотнула, он отчетливо услышал это сквозь полоску скотча, придвигаясь по бетону, жадно вжимаясь в его грудь, прижимая ледяные бедра к его ногам.
— Они…? — Вопрос, застрявший в горле, и звериное "Уу-уу!!", вырванное сквозь новый всхлип Лизы, замотала со стороны в сторону отрицательно головой. Резко, словно в последний раз, припал губами к ее губам, чувствуя под собою холодную полоску полиэтилена и горячие, соленые, медленно стекающий слезы отчаяния. Нашел зубами краешек скотча, зацепив, попытался сдереть, удерживая зубами…очередной вскрик Лизы — вслед за полоской потянулась и кожа, вызывая адский прилив новой боли.
— Все будет хорошо…им нужен я…они придут, они отпустят тебя…Лиза? — Сквозь бессвязный шепот, чувствуя ее озябшие ноги и ледяную кожу возле себя. — Верь мне… обещай, что будешь верить…
Мгновенье, глаза в глаза…тяжелое, раздирающее тишину и пространство дыхание, одно на двоих… Резкие, безумные кивки ее головы, соглашаясь и бесконечно доверяя, Ему…
"Верю. всегда верила…люблю…", — в такт собственному сердцу, соприкасаясь с любимым мужчиной отблесками сознания, отображающимися в блестящих глазах. Вдвоем. навсегда…пока смерть не разлучит…банальные слова в Загсе, Лиза слышала, как они были произнесены, навеки связывая ее мужчину с другой. Теперь же маленький огонек, тлеющий в душе и согревающий ее онемевшее тело — она будет с ним, останется навсегда, пока смерть…которая уже близко…
Вновь холод, истощаемый ее телом, крупная дрожь вдоль девичьей спины и стройных ног. Поджимая Лизу ближе к стенке, сам вжимался в пол, одним резким движением оказался внизу, со связанными руками елозя по ледяному бетону, пытаясь уложить тело Лизы сверху.
— Уже теплее…согрею…всегда со мной…, - продолжал шептать в светлую макушку, ощущая, как она комочком свернулась на его груди, вжимаясь всем телом в его плоть, греясь и согревая.
Боль в руках, когда костяшки пальцев под весом обоих еще больше вжались в бетон, оставляя кровавые вмятины вдоль кожи… и невесомость, разбавленная лишь тяжестью любимого тела и шумным, горячим дыханием, в который раз немо шепчущим: "всегда…с тобой…"
Глава 30
Только сейчас смог поднять глаза, рывком взметнув вверх голову, со звериным блеском в синих угольках глаз стал с невероятной скоростью осматривать новое помещение. Уже целую минуту находился здесь, когда их, все еще сплетенных в объятьях, оторвали друг от друга, с немым протестом в глазах уводя Лизу из той каморы. Полчаса назад…лишь потом еще несколько, уже других ребят пришли за ним, предусмотрительно оглушив рукояткой пистолета в район виска, уже обмякшее тело мужчины выволокли вдоль холодного бетона.
Вот и сейчас, очнувшись от разъедавшего сознание резкого запаха аммиака, стал приходить в себя, в беспорядке мыслей ища вдоль голых кирпичных стен Лизин профиль.
— Можешь не стараться, ее здесь нет, пока…! — Вновь отворилась дверь, из проема немедленно послышался надменный мужской голос, тот самый, который Истомину довелось слышать несколько часов назад в трубке. Хотя…сколько времени прошло, пока он находился без сознания, Андрей так и не понял, лишь смутные, терзающие душу предположения…
Стальной лязг железа наручников о батарею, и Андрей пламенно сверкнул глазами в сторону двери, только сейчас начиная осознавать, что полусидит на бетонном полу на корточках, упираясь острыми коленями с прикованными к батарее запястьями.
— Кто ты?! — Прорычал мужчина, убийственно вглядываясь в смутные очертания в проеме… коренастый, с проредью светлых волос на округлом черепе мужчина, так и стоял, широко расставив ноги по ширине плеч, сверля прикованного к батарее противника узкими расщелинами бесцветных зрачков.
— Не узнаешь?! — Сарказм в голосе и едкий смех тут же наполнил помещение, как бы говоря за себя. — Ладно, Страх, попытаюсь освежить тебе память!
Несколько шагов мужчины, едва слышный щелчок, и темная комната тут же наполнилась приглушенным светом, исходящим от единственной лампочки, свисающей с облезлого потолка.
— Ну, здравствуй, Страх! — Несколько шагов навстречу, видя немного изумленное лицо Андрея, поинтересовался. — Теперь припоминаешь?! — Еще два шага, вглядываясь в потемневшие угольки глаз мужчины, склонился ближе, слушая полный ярости рык, сорвавшись с уст Истомина. — Вижу, что да! Ну да…что-то я совсем забылся, ведь столько лет прошло! Кхе…сколько там, а? Вроде как одиннадцать?
Видя, как изменяется лицо Андрея под его пристальным взглядом, вновь мерзко захохотал, вызвав приступ брезгливости на лице первого.
— А я помню, прошло целых 11 лет, как ты, чертово отродье, убил моего единственного брата, мою кровь, часть меня самого!
— Зря, что тогда так и не прикончил тебя. — Глухо процедил Андрей, мысли, до сих пор находящиеся в полной абстракции, наконец-то стали занимать свои места. Тот день…тринадцать лет назад, восемнадцатого июля, когда несколько парней тремя ножевыми ранениями в сердце убили единственного близкого ему человека, его названного брата, Борьку… Позже, спустя несколько лет он все же выследил убийц, одновременно сам же пополняя их ряды, принося быструю смерть двумя ударами острого лезвия охотничьего ножа. Значит, один из них выжил, сумев спастись, именно он сейчас стоит здесь, ядовито усмехаясь и пытаясь вызвать определенный страх у него внутри…Он…
— Ты прав! Даже не знаешь, насколько ты прав, Страх! Лучше бы мне было сдохнуть еще тогда, истекая кровью на грязном асфальте… Не видеть, не думать, не вспоминать, что теперь ты остался один, один на один со своей болью и одиночеством… — Задумался, в следующее мгновенье словно змея прошипел, практически касаясь невозмутимого лица Страха, шипя ему в глаза. — Но ничего, я поклялся…тогда, харкаясь и давясь собственно кровь, я поклялся над растерзанным телом брата, что найду…что убью…заставлю мучиться тебя! Ты испытаешь на собственно шкуре то, что пришлось лицезреть и мне! Видеть, как родной человек на твоих глазах загибается, а ты не в силах ему помочь, просто стоишь и безмолвно наблюдаешь!
— Не смей трогать ее! — Жуткая догадка, рвущая сердечную мышцу пополам, убивая мужчину изнутри. Ярость, адский огонь в темных угольках синих глаз, когда Андрей, раз за разом переводя сбивчивое дыхание, продолжил. — Оставь Лизу в покое! Тебе нужен я, и я перед тобой! Она ни виновата в моих поступках! Глеб!!! — Проорал в спину отвернувшегося мужчины, до боли сжав онемевшую от напряжения челюсть.
— Оппаньки! — Развернулся, явно забавляясь данной ситуацией, в которой так умело смог играть человеческими жизнями. — Страх, не ожидал! Великий и всемогущи Истомин запомнил имя маленького ничтожного человечка!
— Я всегда помнил твое имя! — Процедил по слогам, брезгливо морщась от приближающегося вида мужчины. — Твое, и еще двух подонков, которые в один миг, не задумываясь, лишили жизни семнадцатилетнего мальчишку, пронзив остро налаженной заточкой грудную клетку. — Словно возвращаясь в далекое прошлое, пелена боли тут же застлала горящие синие глаза, придав нотки отрешенности.
— Он был идиотом! — Поморщился Глеб, впритык наклонившись. — Негоже молоденькому мальчишке было лазить по темным криминальным кварталам, он сам виноват, эта заточка была мерой его глупости по жизни.
— У него не было жизни! Ты со своими дружками оборвал ее на семнадцати годах! — Взревел, словно раненный зверь, бросившись на Глеба. Вниманием и четкая реакцией парней, Глеб буквально отскочил от мужчины.
— Где Лиза?! — Снова взревел Андрей, с ужасом понимая, что этот больной может сделать его девочке, за его же, сделанные много лет назад поступки, за месть… — Если ты…!
— Ты скоро ее увидишь. — На удивление спокойно, с искрой безумства в бесцветных глазах, скользящих вдоль фигуры Истомина. — Я и так дал вам парочку часов уединения, но видимо, таково чувство как благодарность, тебе не ведомо, что ж… — Хлопок по карману, четкий щелчок, и притянув к толстым губам фильтр сигареты, Глеб жадно затянулся. Колечки дыма, виртуозно выпускаемые с полного рта, вновь смачная затяжка…
— Ты можешь сделать со мной все, что придет в твою больную голову, не трогай Ее! — Осипшим от напряжения голосом почти прокричал в след отдаляющейся спине, не видя нагло ухмыляющегося лица Глеба. — Ты ведь трус, Глеб, признайся, ты просто трус! Ты боялся встретиться с глазу на глаз, что бы решить все наши недомолвки, ты втянул в это женщину. — Хитро прищурился, не спуская пламенного взгляда с застывшей неподалеку спины, продолжил давить на больное место Глеба, всем существом надеясь, что выбрал нужную стратегию. — Слабо отпустить девушку, а, Глеб? — Словно разговаривая с маленьким ребенком, понизил голос до неузнаваемости. — Отпусти Лизу, и мы поговорим наедине, не втягивая ее в это.
Минутная тишина, показавшаяся Андрею вечностью, когда Глеб обратил на него глаза, полные отрешенности внутри, словно он вновь погрузился в свой хлипкий мирок одиннадцатилетней давности, прохрипел по направлению к Истомину.
— Страх, думаешь, все так просто? Просто убить тебя, пускай и заставив извиваться в самых мучительных пытках? — Удивленно приподнял белесую бровь, вглядываясь в смуглое, полностью не проницаемое лицо Истомина. — Я наблюдал за тобой, я шаг за шагом выискивал самые чувствительные местечка в твоей чертовой жизни! Но ты словно не прогибаемый, этакий стойкий оловянный солдатик, ты всегда был один! Я не мог подобраться к тебе ближе, чем на беспечное расстояние, смотря, словно цветное кино всю твою никчемную жизнь!
Один из парней, стоящих за спиной Глеба, тот самый, с шрамом от виска, едва видимо кивнул мужчине, жестами понятное лишь им одним.
— Еще немного, и я сделаю то, что не предоставила тебе жизнь! Я уничтожу тебя, я растопчу, я заставлю тебя пройти через все муки ада, видя, как отдает душу дьяволу Она! — Вновь дикий смех, сквозь который Андрей отчетливо отметил вновь проскальзывающие искорки безумства. Напряжение в застывших синих глазах, исподлобья ненавидяще впивающихся в тело Глеба.
— Я стал в предвкушении потирать руки, когда Лиза появилась в твоей жизни. Я радовался, словно малое дитя, видя, как постепенно она стает все ближе и ближе к тебе, видя голодные глаза, которыми ты раз за раз зыркал на эту девку! Я все видел! — Плотоядная ухмылка, и Глеб прижался к стене. — Знаешь, Страх, хотя откуда тебе…, - Заржал, подхватываемый гулом одного из его ребят. — Я не мог понять до последнего, что такого Она нашла в тебе? Она ведь знала, что ты наемник, убийца с приличным стажем жертв на своем счету, и все же…она выбрала тебя. Никогда не понимал, почему бабы как ненормальные тянуться к таким вот кобелям вроде тебя…, - Замер, смачно сплюнув на пол, смотря прямо в уничтожающие глаза Истомина рядом. Неудачи в личной жизни, они всегда сказывались на Глебе, став еще одной причиной, подтолкнувшей мужчину к сладкому безумию. Вновь жуткий лязг железа наручников, и новая усмешка Глеба, пробирающаяся под самую кожу.
— Вы расстались, твоя Лиза ушла от тебя…Хм…Еще один показатель, доказывающий твою недальнозоркость, Страх! Мои же девки никогда от меня не уходили…живыми! — Саркастично заржал, вызвав новый приступ отвращения и мерзости у Истомина.
— Ублюдок! — Едко прошипел, сердцем понимая возможность сделать все, что бы вытащить Лизу отсюда. Отдать все, до последнего вздоха, удара сердца, не нужной теперь обыденной серо жизни…
— Возможно… — прохрипел Глеб, довольный собой как никогда. — Ты выбрал стойкую девочку, Страх! Верную, стоящую за тебя, гниду, горой! Сейчас днем с огнем таких не сыщешь… Но и этой ты сумел здорово сломать жизнь, так что…Моя маленькая месть будет неким возмездием, я отомщу, даже за нее, за твою Лизу…! — Приподнял краешки губ в наподобие улыбки, в следующее мгновенье отвернулся, махнул со спины рукой.
— Сегодня…не люблю томить людей в ожидании! — Хриплый смех и громкий удар цепей, вперемешку с лихорадочным дыханием Андрея, смещавшийся с гулкими ударами сердца, стремящегося к ней одной…
Сегодня…Мало или много? Долго ли коротко? Сегодня…уже, сейчас, и ты ничего не можешь поделать, просто сидеть и ждать, когда придет твой черед. Сегодня… постигнуть смерть или же отдаться в руки вечности, откуда мы пришли и куда нам самая дорога. Нет желания задержаться здесь, просто уйти, давая кому-то шанс остаться подольше…Боязнь смерти…глупо, неверно, придумано суеверными, одичавшими от жизни людьми. Наоборот, сладко, погружаясь в незыблемое забвение, не совершая ненужных ошибок, не имея запасной пары граблей, переходя тонкую грань между последним вдохом и выдохом, зная, последующему так и не суждено свершиться… Грань…а есть ли она?
Знал, что нужно тянуть до последнего, ждал, в голове со скоростью самого мощного процессора прокручивал до малейшего часа, минуты, секунды…когда же наступит это сегодня…
Глава 31
— Ты не боишься смерти. — Хриплый смех Глеба вывел Истомина из нужного равновесия, он лениво, словно разговор сейчас не о нем, приподнял темную бровь. — Знаешь, Страх, этим ты всегда вызывал немое восхищение во мне. Ты всегда шел навстречу ей, и в последний момент смерть всегда уступала, давая тебе дорогу.
— Ты пришел меня исповедовать? — Андрей вяло улыбнулся, перекачиваясь с затекших коленей на пятку, попытался расправить задеревеневшие от однообразного положения руки.
— Твои грехи невозможно отпустить, они камнем утянут тебя в могилу.
— И ты решил стать тем булыжником, который выполнит благородную миссию. — Безразлично отозвался, краем глаза, незаметно для Глеба вглядываясь в циферблат его массивных наручных часов. Тот не заметил.
— Ты потерял прежнюю смекалку, ты стал уязвим. — Не слыша слов Андрея, продолжал находиться на своей волне, присел на корточки рядом. — Каждый имеет слабое место, и твоя Ахиллесова пята — это Лиза. — Ухмыльнулся, довольно заламывая руки, углубляя взгляд в ледяные глаза Андрея.
— Ты не прав, Лиза просто мой близкий родственник, и я как брат забочусь о ее благополучии, не более. — Отрешенные глаза, и Андрей продолжил спокойным, практически обыденным тоном. Сам не знал, каково ему это далось, все та же актерская смекалка киллера и понимание тонкой организации психики человека.
— Допустим! — Едко сверкнул глазами, застыв взглядом на его лице. — Допустим, что я полный профан, редкостный лох, и я тебе поверил! Хотя… — заулыбался, не видя, как Истомин вновь перевел взгляд на циферблат. Пятнадцать минут… — Хотелось бы проверить, так сказать визуально! — Откровенный уничтожающий взгляд, скрытый за маской показного веселья, и ненормальный, безумный взгляд голодной гиены перед прыжком, сквозь щели бесцветных прозрачных зрачков.
"Четырнадцать минут… секунда, две, три…"
— Валет, приведи его девку! — Словно ошалелый, противно заржал, раз за разом повторяя про себя: "Сейчас, братишка…отомщу, обещал ведь…корчиться будет…уничтожу…".
Парень, словно собачонка, откликающийся на данную кличку, залыбился на весь рот, обнажая ряд крупных, явно вставных зубов, довольно кивнув шефу, мигом исчез за полураскрыто дверью.
"Тринадцать….", — в уме просчитывая каждую новую минуту, словно в бреду тянущуюся сквозь время. Секунда, две, три, время вновь начало свой скорый отсчет…
Что можно чувствовать, понимая, что каждая последующая секунда может стать последней? Что не будет больше ни белого, ни черного, ни горячего, ни холодного, не будет любимого взгляда, улыбок из-за плеча, лукавых взглядов, поцелуев — резких, жадных, нежных, украдкой, поцелуев пьянящих, радости и горя…не будет мира, не будет ни зеленого, ни синего, не будет их… Сколько не было сказано, сколько не додумано, утаено, сказано в горячке, со злости, желанием насолить и причинить боль другому… Нет самого важного — слов, поступков, взглядов, полных боли, надежды, обещания на счастье, любви… Ничего не исправить, просто нет времени, нельзя исправить одно- единственное, смерть…
Слегка согнувшись, со связанными сзади спины руками, знакомой полоской скотча на сухих, он знал ее всю, губах. Радость на мгновение в блестящих изумрудных глазах, когда зеленые угольки вмиг встретились с его синими, потемневшими от боли за Нее… Шаг вперед, хотелось бросить все, не ведая дороги, броситься ему на шею, одними глазами сказав самое важное, возможно то, что больше никогда не повториться в ее жизни. Еще шаг, ощущение крепкой жилистой руки, больно дергающей назад. Стала, широко расставив ноги, ненавидяще оглядываясь назад на того урода, который натягиванием веревки связанных запястий сумел остановить… Совершенно не чувствовала боли, ни того, как тонкие струйки алой жидкости мелким ручьем стекали вдоль тонкого изгиба руки. Заламывала руки, впиваясь острыми ногтями в плоть, дабы заглушить стук собственного сердца, встречаясь с пламенным синим взглядом.
Говорящие глаза…это про нее. Они молили, они ласкали, они умели умертвлять и воскрешать.
— Лиза…, - прошептал в полутьму, видя, как от доносящегося порыва ветра с полу разбитого окна зашаталась единственная лампочка на потолке, освещающая всю темень. Лиза что-то невнятно промычала, но он сумел все прочесть в ее глазах…страх, отчаянье, дикое беспокойство…за Него…
— Как трогательно! — громкие аплодисменты, и под кивок головы Глеба комнатка наполнилась еще двумя парнями, в карманах брюк которых явно виднелись мощные стволы, он знал наверняка, словно рентген, видел их сквозь одежду. — Не хватает только заполненного бланка из ЗАГСа, и радостных физиономий родителей! — Усмехнулся, давая команду ребятам стать по углам. Подчинились. Тот, что удерживал Лизу, рванул девушку на себя, про себя удивляясь, что та еще до сих пор может стоять на ногах и продолжает опираться.
— Делай, как говорит…, - Прошептал одними губами Андрей, не отводя от нее поглощающего взгляда, как будто хотел запомнить, напоследок впитать в себя, всю, до мелочей…
Прочла, зло сверкнув назад потемневшими глазами из-за длинной челки, отступила следом, лихорадочным жестом убирая мешавшие пряди волос… Глухое мычанье, выдающее явное недовольство, когда парень уверенным движением запустил руку под разорванные края футболки, дернулась, видя, как при действии того урода напряглось лицо Андрея, а на лице заходили желваки.
— Скажи ему…!!! — Прошипел сквозь плотно сжатые челюсти, срываясь с места, с диким лязгом мощных наручников, вновь и вновь делая глубокие порезы на коже.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |