Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч.

Глава 1

Неофит

Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч.

Евангелие от Матфея (10:34)

I

К

рохотный альпийский город, называемый немцами Берхтесгаденом, а баварами – Берхстгоаном, погружался в объятия ночи.

Ночь была холодной, ноябрьской.

Ночное небо затянули чёрные, как сажа, грозовые тучи, а с величественных седых Альп то и дело приходили мощные порывы ветра - близился ливень.

Мощёные камнем дороги были устланы опавшими сухими листьями, которые, будучи подхваченными мощными порывами, начинали кружиться в бешеном танце, уносясь вдаль вместе с ветром.

Вдруг ослепительная молния, подобно разящему мечу, вспорола чёрное небо, и сразу же, оглушительно и пугающе, подобно тысячам пушек, прогремел гром. На Берхтесгаден обрушилась лавина дождя.

Молнии вспыхивали одна за другой; не утихая, гремела в тучах гулкая небесная канонада; дождь был подобен бурному горному потоку; сухой лиственный настил перемешался с водой, пылью и землёй, отчего относительно чистая мощёная дорога моментально превратилась в грязное месиво.

Окажись кто на улице в такую пору, наутро беднягу обнаружили бы лежащим в грязи, промокшим до нитки, грязным, подобно хряку, и, вероятно, уже не живым.

***

Улицы Берхтесгадена опустели уже к девяти часам вечера, что было для него нетипично. Обычно в этом милом и спокойном городке, расположенном в живописной лесистой долине у подножья горы Вацманн, даже глухой ночью на улице можно было встретить весёлые пьяные компании или влюблённые парочки. Этой ночью улицы были пустыми и безжизненными.

Что же произошло?

Пробст[1] Берхтесгадена Франц Виттельсбах запретил всем гражданам Пробства Берхтесгаденского покидать свои дома после девяти часов вечера, а кто ослушивался приказа, - отправлялся в темницу на всю ночь. Не обошёл стороной введённый комендантский час и столицу пробства – Берхтесгаден, который герр[2] Виттельсбах, как бы парадоксально это не звучало, посещал только летом, охотясь в окрестных лесах и отдыхая у озера Кёнигзее. Жить пробст предпочитал в Кёльне.

Но не одним лишь комендантским часом ограничивались новые меры, и далеко не одну землю Священной Римской империи они затронули.

Во всех королевствах, княжествах, курфюршествах[3], марках[4], пробствах и в прочих землях были введены строжайшие правила безопасности, включающие в себя ограничение свободы передвижения, комендантский час после девяти часов вечера, усиленную охрану и патрули на улицах, всеобщую мобилизацию в армию Рейха и так далее.

Казалось бы, что ничего особенного в этом не было, ведь такое бывает, когда государство находится в военном положении, а для Германии конца семнадцатого и начала восемнадцатого веков война была обычным делом. Впрочем, не только для Германии, но и для других стран Европы.

Но дело было совсем не в этом.

***

«Шлёп, шлёп», - послышалось где-то в дальнем конце узкой улицы, ведущей к летней резиденции Виттельсбахов. «Шлёп, шлёп».

Яркая вспышка молнии осветила высокую человеческую фигуру в дальнем конце улицы. Человек был плотно закутан в плащ-дождевик, длинные полы которого заплетались в его лодыжках, тем самым мешая ему передвигаться, что, впрочем, не особо его задерживало, и он упорно шёл вперёд. Судя по ширине плеч, росту и походке, это был мужчина, и мужчина этот явно торопился.

Нужно быть безумцем, чтобы выйти в такую пору на прогулку, невзирая на строгий запрет и сильный ливень. Впрочем, вряд ли его кто-нибудь сейчас смог заметить, ибо стража в такую погоду предпочитала сидеть в тёплой казарме и у очага прихлёбывать пунш, закусывая шницелями. Оставался вопрос: кто этот «смельчак» и с какой целью он направлялся к летней резиденции Виттельсбахов такой порой?

Дождь безжалостно хлестал по мужчине толстыми петлями, а мощные порывы ветра то и дело раскачивали его из стороны в сторону, будто тонкое и слабое деревце, оставленное на милость буре.

Остановившись под деревянным навесом над крыльцом дома в конце улицы, мужчина, кряхтя и ворча, уселся на небольшой бочонок, который стоял рядом с ним.

- Сейчас передохну и пойду дальше… - пробормотал человек. Его голос был глубоким и низким, но уставшим. Создавалось впечатление, что мужчина этот был ещё не стар, но уже и не молод.

И действительно, едва человек закончил бормотать, как резкий порыв ветра сорвал с его головы капюшон. Длинные седые волосы разметались по ветру, а яркая вспышка молнии осветила лицо человека: изрезанная морщинами бледная кожа; длинный крючковатый нос, под которым росли лихо закрученные седые гусарские усики; низкий, гладко выбритый квадратный подбородок; узкие тёмные глаза, такие же глубокие и уставшие, как и голос мужчины.

Любой, кто увидел бы сейчас это лицо, не подумал бы звать стражников. В принципе, зачем? Чтобы стражи порядка схватили своего собственного капитана?

Этим пожилым человеком был не кто иной, как Вальтер Кауфман – уважаемый и бессменный капитан городской стражи. А учитывая то, что даже начальство должно в конечном итоге совершить обход во время комендантского часа, появление Вальтера на улице никак нельзя было назвать подозрительным.

- Старость не радость, верно? – раздался строгий голос прямо над ухом пожилого мужчины. Громко охнув, Вальтер подпрыгнул от неожиданности и чуть не упал в грязь, однако, удержавшись, капитан моментально собрался и вскочил на ноги. Но, когда мужчина быстро потянулся за рапирой, которая висела у него на поясе, скрываемая плащом-дождевиком, он заметил того, кому принадлежал голос, и с облегчением вздохнул, убрав руку от рукояти рапиры.

- Как вы меня… напугали, - отрывисто проговорил мужчина, смахивая со лба проступившие на нём капельки пота.

- Прошу прощения, - довольно сухо, но искренне извинился неизвестный. Это был очень крупный и высокий человек, одетый в белоснежный плащ, на левой стороне которого, прямо напротив сердца, резко выделялся большой чёрный крест, прошитый серебром. Капюшон плаща скрывал лицо мужчины, оставляя видным лишь мужественный, покрытый тёмной щетиной подбородок, свидетельствующий о железной воле, и кончик точёного длинного носа, под которым росли тонкие тёмные усики. Узкие губы незнакомца образовывали собой абсолютно прямую линию, что придавало внешнему виду человека ещё более строгий вид. В целом, впечатление незнакомец производил весьма грозное. Был он чем-то похож на древнего рыцаря, который всю свою жизнь посвятил войне с грозными сарацинами в Святой Земле. Это был самый настоящий крестоносец.

- Вижу, я слишком долго засиделся на одном месте, - проговорил Вальтер, усаживаясь обратно на бочонок, не отрывая взгляда от незнакомца.

- Хм, не думаю. Я прибыл в Берхтесгаден двадцать минут назад, - ответил мужчина. - За это время я успел промочить и запачкать плащ, осмотреть площадь этого великолепного дворца и убедиться в том, что вы до неприличия невнимательны.

- Что? О чём это вы? – возмутился Вальтер, хмуро посмотрев на собеседника.

- Я ведь около минуты простоял прямо у вас под носом, а вы даже не соизволили посмотреть на меня, - неизменно строго отчитал Вальтера незнакомец.

Было в его словах нечто странное. Когда Вальтер уселся на бочонок, вокруг не было ни единой души, а чьё-нибудь приближение можно было легко распознать, ибо грязь и вода легко бы выдали любого. Вальтер не услышал ровным счётом ничего. Незнакомец появился словно бы из воздуха.

- Я... Чего?! – удивлённо воскликнул Вальтер. – Да откуда же мне было знать, что вы стоите рядом? Я ведь даже не слышал, как вы подошли!

- Но ведь вы почувствовали порыв ветра? Или я не прав? – будничным тоном поинтересовался мужчина. – Впрочем, в данной ситуации это не так уж и важно. Перейдём к делу?

Старого капитана очень удивили слова: «Но ведь вы почувствовали порыв ветра», но ещё больше его удивило то, что незнакомец так непринуждённо сменил тему, словно речь шла о сущих пустяках. Впрочем, Вальтер не был любителем поболтать и на вопрос мужчины одобрительно кивнул.

- Да, пожалуй, - буркнул Вальтер. Тут он почувствовал, что жутко замёрз, а на такой случай капитан частенько таскал с собой небольшую бутылку крепкого чешского пива или вина. Даже несмотря на то, что греющие свойства алкоголя были поставлены под сомнение десятками учёных, Вальтер, как, впрочем, и его организм, плевать хотели на эти условности. Вальтер с удовольствием хлестал алкоголь, и ему от этого явно становилось теплее.

- Пива не желаете? – дружественным, почти фамильярным тоном поинтересовался Вальтер, доставая из-за пазухи небольшую бутылку и протягивая её незнакомцу. – Прямёхонько из Богемии[5], почти нигде такого не делают.

- Не хочу, прошу меня извинить, - как можно вежливее отказался мужчина, качая головой.

- Не хотите? – удивился Вальтер. – Да как же это так?

- Нужно сохранить трезвость разума и тела, - спокойно ответил крестоносец, - мне предстоит сложная работа.

- Хм, как скажете, - пожал плечами Вальтер, с наслаждением отпив из бутылки, при этом думая: «Ну и ладно, мне больше достанется!». Моментально согревшись и даже покраснев, пожилой капитан сунул бутылку обратно, при этом цокнув языком от удовольствия. – Эх, хорошее было пиво…

- Будь оно хоть манной небесной, нашему делу это никак не поможет, - сурово заметил мужчина. – Где цель моего визита?

- Эх, простите, я немного отвлёкся, - виновато пробормотал Вальтер, надевая капюшон на голову и вставая на ноги. – Идёмте за мной.

Незнакомец ничего не ответил и лишь молча последовал за капитаном.

- Странные вещи тут происходят, - говорил Вальтер, идя рядом со своим немногословным собеседником. – То кого-то в шахте укокошат, то скотину всю пожрут. Уж не медведи ли тут засели?

- Знаю. Сейчас во всей Европе такое происходит, - без каких-либо эмоций ответил незнакомец. – И дело тут не в медведях.

- Да в чём же дело тогда? – удивился Вальтер. – Неужто сами черти из Ада выползли?

- А если я скажу, что так оно и есть? – спросил крестоносец, подозрительно улыбнувшись. – Засели бы тут медведи, Его Преосвященство Франц Виттельсбах не вызвал бы меня сюда. Медведи не в юрисдикции моего Ордена.

Вальтеру не нашлось, что ответить. Он до последнего надеялся, что слова о чертях крестоносец не воспринял всерьёз и просто пошутил, а причиной беспорядков были всего-то шайка каких-нибудь бандитов или те же медведи. Но на всякий случай старый начальник перекрестился, пробормотав нечто вроде «Отче наш».

- Может, всё-таки представитесь? – негромко спросил Вальтер. – Моё имя вы знаете, я хочу знать ваше.

С ответом незнакомец помедлил. Но после недолгой паузы всё же представился:

- В Ордене меня зовут братом Иммануилом, но в миру я всего-лишь Гертаутас. Гертаутас Жемайтис Миколаевич («Но я привык называть себя Миколайтисом», - добавил Гертаутас потом) из Нова Мяста. Происхожу из рода жмудской шляхты фамилии Жемайтовичей, герб наш – Хабеэдиле, клич – Воля Божа!

- Вы дворянин? – осведомился Вальтер, почему-то нахмурившись.

- Был им, пока не отказался от титула и земель ради человечества, - дал туманный ответ Гертаутас, ухмыльнувшись.

- Ясно, - пробормотал Вальтер, почесав свой морщинистый лоб.

Последующая дорога прошла в молчании, хоть у капитана и осталось множество вопросов, которые он, видимо из вежливости, решил оставить на потом. До лучших времён, так сказать.

А дождь всё лил и лил, не желая стихать. Топкое месиво из грязи и воды теперь текло по улицам бурной рекою и поднялось уже выше щиколоток. Двое мужчин ускорили шаг.

- Казарма недалеко, - громко произнёс Вальтер. Дождь шумел так сильно, что старику приходилось едва ли не кричать. – Нужно обсудить дальнейший план действий!

Ответом послужил лишь молчаливый кивок со стороны Гертаутаса, что, несомненно, было положительным ответом.

Свернув в узкий проулок, двое мужчин оказались в достаточно просторном, но пустынном месте, расположенном, видимо, на окраине города и представлявшем собою круглую площадь. В центре «площади» стояло крупное кирпичное здание с башенкой, окружённое стальной оградкой. Калитка не была заперта и со скрипом болталась из стороны сторону от каждого порыва ветра, точно флюгер.

- Опять эти болваны забыли закрыть калитку! – возмущённо воскликнул Вальтер, заперев железную дверцу на засов, пропустив вперёд Гертаутаса.

- Плохо организована ваша стража, - сделал язвительное замечание Гертаутас. – У нас в Ордене за подобную провинность полагается сто ударов шпицрутенами[6], а если рыцарь-брат ещё и неопрятен, то двести.

Вальтер ошарашено выпучил глаза. Он всегда считал подобные меры довольно жестокими и почти никогда не применял их, ограничиваясь лишь запиранием провинившихся солдат на гауптвахте.

- Советую вам иногда выводить своих солдат сквозь строй прогуляться, и увидите, результаты себя ждать не заставят, - посоветовал мужчина, усмехнувшись в усы.

- Да что ж у вас за порядки такие… жестокие? Что это за «Орден»? Неужто тамплиеры? А то, я как погляжу, больно похожи, - молвил Вальтер, почёсывая в затылке.

- Есть такая поговорка: меньше знаешь – крепче спишь. А вам сон будет полезен, вон какие у вас мешки под глазами, - бесстрастно заметил Гертаутас, остановившись около самых дверей в казарму и обернувшись в сторону Вальтера, который всё ещё стоял у калитки. – Негоже капитану расхаживать сонным, ведь он не сможет исполнять свои обязанности…

- Да, да, как скажете, - перебил Гертаутаса Вальтер, подойдя к двери и отворив её. – Лучше бы вы моих солдат поучили, а не меня. Мне-то уже давно не пятьдесят, скоро восемьдесят будет, уже на покой пора. Строгость и выправка уже не та…

- Bonum [7],- кивнул Гертаутас, перешагивая через порог. – А по поводу старости – не забудьте покаяться перед тем, как отойти к Богу, другого шанса больше не будет. А их за всю вашу долгую жизнь было немало.

«Тоже мне, Фома Аквинский», - сварливо подумал Вальтер, ступая следом за Гертаутасом, захлопнув за собой входную дверь.

***

- Солдаты, подъём! – оглушительно рявкнул Вальтер. Ответом послужило лишь гробовое молчание. – Я сказал, подъём! – ещё громче рявкнул капитан, но ответом, опять же, была тишина.

- Какого чёрта? – прорычал Вальтер, подымаясь вверх по лестнице. – Вы ждите тут.

Гертаутас ничего не ответил, лишь уселся на шаткое кресло возле входной двери, тем самым показав, что он готов подождать.

Ворча и бросая в сторону нерадивых солдат проклятия и угрозы, Вальтер побрёл на второй этаж, где находились их спальни.

- Грязь, пыль и духота, - с лёгким разочарованием в голосе тихо сказал Гертаутас, покачав головой. Внешний вид казармы его, мягко говоря, не устраивал.

Вестибюль казарм представлял собой грязную, плохо освещённую и душную круглую комнату. Закруглённые стены были обтянуты потёртыми и проеденными молью обоями. В правой стене виднелся дверной проём, но самой двери в нём не было. У лестницы стояло два канделябра с зажжёнными на них свечами, но свет от них был настолько тусклым и жалким, что комната, освещаемая ими, казалась ещё меньше и ещё душнее.

Внимание Гертаутаса привлёк именно дверной проём в правой стене. В первую очередь потому, что оттуда сильно несло гнилью и сыростью. Мужчина счёл это подозрительным. Не став дожидаться Вальтера, Гертаутас подошёл к дверному проёму.

Взору мужчины предстала лишь тьма. Она была настолько плотной, что казалось, будто её можно было потрогать рукой.

Украдкой взглянув на лестницу, Гертаутас вытянул руку ладонью вперёд. Вдруг, воздух вокруг ладони начал искажаться и закручиваться подобно водовороту. Появилось неяркое голубовато-белое свечение, которое с каждой секундой усиливалось, становясь всё ярче. Через несколько мгновений из ладони, будто пичужка, вылетел небольшой светящийся шар, отбрасывающий голубовато-белый и достаточно яркий свет, озаряющий пространство вокруг в радиусе пяти метров.

Шар парил в воздухе над головой Гертаутаса, подобно гигантскому светлячку. Мужчина теперь мог без проблем осмотреть то, что находилось по ту сторону прохода.

Гертаутас ступил в темноту, которую моментально отогнал яркий свет, источаемый маленькой сферой. Взору мужчины открылись каменные ступени, ведущие вниз. Ступени были старые, кое-какие из них обветшали и крошились, а некоторые обросли мхом так, что не было видно их каменной основы. Мужчина немедля начал спускаться вниз.

«Ну и запашок», - подумал Гертаутас, инстинктивно помахав перед носом рукой, пытаясь разогнать дурной запах, что, естественно, сделать не удалось.

Когда Гертаутас сошёл с последней ступеньки, его ноги погрузились почти по щиколотку в мутную лужу. Посмотрев вниз, Гертаутас сморщил нос от отвращения. Вокруг его ног копошилось множество отвратительных бледно-серых слизней. Отряхнув со своих ног этих неприятных существ, мужчина пошёл вперёд. Он шёл по узкому коридору с низким потолком и каменными стенами, в которых были выдолблены небольшие пещерки-камеры, где, следовательно, и находились провинившиеся солдаты, ибо это была гауптвахта. В коридоре было очень душно и сыро, в затхлом воздухе стоял сладковатый запах гнили.

Вдруг в одной из камер послышался какой-то шорох и что-то зашевелилось во тьме. Гертаутас явно это заметил и остановился. Маленький шарик света не мог осветить всю камеру – слишком слабый был для этого свет и велико помещение, что, впрочем, быстро исправилось. Гертаутасу было достаточно одного щелчка пальцами для того, чтобы шар вспыхнул подобно звезде, осветив, помимо подземелья, кое-что ещё…

В дальнем углу грязной камеры на прибитой к стене доске, которая служила кроватью, сидел светловолосый юноша лет семнадцати-восемнадцати на вид и прижимал к себе девочку, такую же светловолосую, как и он сам. Девочка сидела у юноши на коленях, положив голову ему на плечо, закрыв глаза. Вероятнее всего, она спала. Сам молодой человек испуганно взирал на не пойми откуда появившегося незнакомца, да ещё с яркой сферой света над головой.

Гертаутаса немало удивил тот факт, что обычные дети находятся в таком ужасном месте, да ещё в полной тьме и без охраны.

- Кто вы? Вы из стражи? – тихо спросил юноша. Было слышно, что голос его дрожал. – Прошу, выпустите нас. Моей сестре долго не протянуть в таких условиях! – теперь молодой человек просил жалобным голосом, почти умолял.

- Как вы сюда попали? Кто вас сюда посадил? – спросил Гертаутас, приблизившись к решётке ближе, дабы рассмотреть пленников получше. Юноша был необыкновенно красив, вылитый аристократ с виду, со всеми приличествующими ему чертами лица: прямой нос, заострённые черты лица, тонкие губы и брови, и всё это дополнялось лёгкой женственностью и бледнотой. Одет он был по-простому: всего-то потрёпанная белая рубаха с жабо, тёмные штаны и истоптанные сапоги. Длинные светлые, почти белые волосы юноши были собраны в хвост и перетянуты лентой. При всей своей лёгкой субтильности, молодой человек имел достаточно широкие плечи, мускулистый торс и руки, да и ростом он был высок. Но самыми примечательными во внешности этого юноши были его глаза, ясные и голубые.

Девочка была очень похожа на него: тот же цвет волос, та же бледность, те же черты лица, и глаза, несомненно, были такими же. Одета она была, как и юноша, по-простому. Вероятнее всего, она была младшей сестрой молодого человека.

- Нас поймала стража, когда мы бежали домой, - молвил молодой человек, гладя девочку по голове. – Нам сказали, что мы нарушили комендантский час. Мы просили их отпустить нас домой, мы ведь жили совсем рядом от места, где нас задержали! Но нас отвели сюда и заперли, сказав, что выпустят утром. Но моя сестра не может пребывать в таких условиях так долго, она ведь заболеет!

- Хм, не думал, что дела со стражей обстоят тут так паршиво, - тихо сказал Гертаутас, обхватив своими мощными пятернями ржавые прутья решётки. – Ну что ж, я не собираюсь дожидаться разрешения на ваше освобождение, - и даже не напрягая рук, выломал три ржавых прута почти с основанием, в результате чего образовался вполне широкий проход, через который можно было без труда пройти. Гертаутас махнул могучей рукой в сторону выхода из подземелья, прошипев: «Идите, вы свободны».

- Н-но… как же стража? – дрожащим голосом спросил юноша. На его красивом лице читалось сильное удивление, вызванное невиданной силой незнакомца и его стремлением помочь ему и сестре, однако по голосу можно было услышать, что молодой человек благодарен Гертаутасу до гроба. Гертаутас эту благодарность уловил, так как уголки рта его слегка дрогнули, образовав собой нечто похожее на тёплую улыбку.

- Не беспокойся, страже сейчас не до тебя, - заверил Гертаутас юношу, снова призвав его покинуть подземелье. – Я думаю, что вас нужно сопроводить до дома, так как крайне небезопасно бродить в тёмное время суток, тем более в свете последних событий… - мужчина будто бы споткнулся об эти слова и моментально перевёл тему в другое русло. – Как тебя зовут, парень? – поинтересовался мужчина, взглянув на юношу из-под капюшона. В свете шара сверкнули стальным блеском серые глаза мужчины.

- Моё имя Кристиан, - представился юноша, поспешно выбираясь из заточения, держа на руках спящую девочку. – Кристиан Нойманн, а это моя сестра Эли. Эли - сокращённо от Элизабет, - Кристиан легонько поцеловал девочку в лоб, та лишь поёжилась и теснее прижалась к брату.

- Мило, - сказал Гертаутас, и его рот сам собой расплылся в тёплой улыбке. – Ну а меня зовут Гертаутас Жемайтис Миколаевич… да, странное имя, всё никак не могу к нему привыкнуть.

Кристиан тоже улыбнулся, так как принял довольно странное высказывание мужчины за простую шутку.

- Думаю, мне следует проводить вас, ходить по ночам небезопасно, - заявил Гертаутас, направляясь к выходу из подземелья, но его остановило возражение Кристиана.

- Нет, не стоит беспокоиться, вы и так сделали слишком много для нас. Живём мы совсем-совсем рядом, всего лишь пробежать по улице, свернуть направо, и всё, там и находится наше жилище!

Ответом послужило недолгое молчание. Гертаутас думал, стоит ли отпускать их без сопровождения? С одной стороны, по словам самого Кристиана, бояться было нечего, и они доберутся до дома за каких-то десять секунд, но с другой… можно ли отпускать беззащитных детей одних?

- Ладно, можете идти, - наконец согласился Гертаутас. – Но возьми вот это, - «этим» оказался белоснежный плащ мужчины. Гертаутас накинул свой плащ на плечи Кристиану так, чтобы ткань закрывала и его, и всё ещё спящую девочку.

Окончательно сбитый с толку такой щедростью, Кристиан лишь выдавил из себя: «Благодарю вас». Но так же юношу немало удивил наряд Гертаутаса, который был весьма необычен: белоснежный, в некоторых местах прошитый серебром вафенрок [8] с длинными полами и капюшоном; белые перчатки, на тыльной стороне которых был изображён чёрный крест; кожаные военные ботфорты до колен и белые гамаши; боевой пояс с множеством кармашков; висевшие на нём ножны, в которые была вложена длинная сабля; серебряная цепочка с чёрным, имеющим серебряную эмаль, крестом, которая покоилась у Гертаутаса на груди. Довершала впечатление не менее необычная стрижка Гертаутаса: длинные, чёрные, словно вороново крыло, волосы собраны в конский хвост на затылке, виски же были неаккуратно выбриты, а остатки волос выглядели как плешь.

- Впрочем, возьми ещё это, оно может тебе пригодится, - сказал Гертаутас, извлекая из-за спины небольшой кинжал и вручив его Кристиану. – Надеюсь, ты знаешь, как им пользоваться?

- Да, - Кристиан кивнул, с интересом рассматривая кинжал. Оружие блестело серебром в свете сферы и больше напоминало серебряное распятие с острым нижним концом, чем небольшой нож. - Когда мой отец был ещё жив, он показывал мне, в какие уязвимые места следует наносить удар… но кто же на нас может напасть? Ведь на улице такой дождь, что ничего не разглядишь, а грязь такая, что чёрт по уши увязнет!

Гертаутас посуровел. Нахмурившись, он лишь ответил:

- Не зарекайся. Просто беги скорей домой, запрись там и проси Богородицу о заступничестве. До первых солнечных лучей – на улицу ни ногой. Ну же, беги давай.

- Ладно, - Кристиан удивлённо взглянул в суровые глаза мужчины и, повинуясь, быстро направился к лестнице. – Спасибо вам ещё раз, - бросил он через плечо.

- Не за что, - откликнулся Гертаутас, не обернувшись.

***

Вернувшись на первый этаж, Гертаутас никого там не обнаружил. Ни Вальтера, ни кого-либо другого. Было очень тихо и темно, и лишь свет летающей сферы кое-как разгонял бархатистый мрак этажа. Канделябры больше не светили, будто их свечи потушил внезапный порыв ветра. Всё это было очень подозрительно.

Тело Гертаутаса напряглось, будто мужчина ожидал внезапного нападения. Щелчком пальцев Гертаутас заставил сферу вспыхнуть ослепительным светом. В мимолётной вспышке мужчина сумел рассмотреть странные красные подтёки на лестнице, тянувшиеся на второй этаж, будто бы кого-то истекающего кровью тащили вверх. И тут мужчина молниеносно, практически неуловимо для человеческого глаза, вытащил саблю из ножен. По изогнутому длинному лезвию пробежал белый всполох, задержавшись на кончике. Гертаутас двинулся вверх по лестнице, перешагивая через три ступеньки сразу. В голове мужчины вырисовывались жуткие картины и теория о том, откуда могла появиться кровь.

«Неужели Кристиан и Элизабет…», - думал он, буквально «взлетая» на пролёт между первым и вторым этажами. «Но ведь я ничего не чувствовал, войдя сюда!».

Вдруг наверху послышались шаги, сопровождающиеся частыми и глухими вздохами. В пространстве повисла жуткая аура, от которой затхлый воздух едва уловимо завибрировал, будто бы животный ужас распирал его. Света потухшей сферы было явно недостаточно, чтобы пронзить плотный мрак второго этажа и рассмотреть кого-то или что-то, находящиеся наверху.

Гертаутас стоял, не осмеливаясь пошевелиться. Его глаза превратились в щёлки, а по лицу ручьями стекал пот. Перед глазами воина мелькал неизвестный коридор, по которому медленно, сотрясаясь при каждом шаге, передвигалась чёрная фигура. Голова фигуры тряслась, будто в чудовищном припадке, а походка была дёрганой, будто это существо одолевала агония. Существо показалось Гертаутасу смутно знакомым, но определить, кто именно это был, не представлялось возможным.

Существо двигалось в сторону лестницы, трясясь и вздыхая, будто в лихорадке, и чем ближе оно приближалось к Гертаутасу, тем сильнее становилась аура и явственнее наваждение.

Но когда фигура приблизилась к лестнице, Гертаутас сделал резкое движение, похожее на рывок, и пропал из виду. Что-то сверкнуло, послышался приглушённый, хриплый стон, звук падающего тела и брызганья крови, и мужчина уже стоял на втором этаже спиной к лестнице, сжимая в правой руке окровавленную саблю, а за его спиной лежало тело… Вальтера.

Вальтер лежал в огромной луже крови, разрубленный пополам. На лице мужчины застыло выражение адской муки, глаза такие красные, что белков не было видно. Из широко открытого рта мужчины сочилось нечто чёрное. Две половинки тела Вальтера ещё подрагивали какое-то время, будто цеплялись за жизнь, но вскоре замерли и они.

- Requiem aeternam dona ei, Domine, et lux perpetua luceat eis. Reguiescant in pace. Amen,[9] - тихо произнёс Гертаутас, осенив себя крёстным знамением, и, нагнувшись к голове Вальтера, закрыл ему глаза и рот, отчего на какое-то мгновение могло показаться, что мужчина просто заснул, но…

Как только Гертаутас перевернул торс Вальтера и сложил его руки крестом на груди, за спиной Гертаутаса послышался леденящий душу вой, и нечто с невиданной силой ударило воина в спину. Гертаутас рухнул на колено, но в мгновение ока перестроился в боевую позицию и, оттолкнувшись ногами от пола, взмыл к высокому потолку. В сияющем свете сферы, которая до сих пор парила у Гертаутаса над головой, мужчина разглядел внизу странное и жуткое существо. Худое горбатое тело, которое обтягивала белая кожа, тихонько подрагивало, будто чудовище била мелкая дрожь. Ноги чудовища были подобны ногам козы, а руки, невероятно длинные и тонкие, заканчивались длинными пальцами с острыми когтями. Голова существа напоминала бараний череп, на который насилу натянули куски кожи. За спиной чудища тихонько подрагивали маленькие перепончатые крылышки.

Монстр оглушительно взревел и, взмахнув своими маленькими крылышками, взмыл к потолку вслед за Гертаутасом, но мужчина встретил чудовище едва уловимым ударом своей острой сабли. Сверкнул серебряный всполох, и тело монстра упало на пол, разрубленное от макушки до копыт на две части. Кровь из разрубленного тела не хлынула. Когда останки существа с грохотом упали на пол, они с громким шипением сгинули в вихре синего пламени и осели на половицы чёрным дымящимся пеплом.

Шепча молитву себе под нос, Гертаутас вложил саблю в ножны и, подойдя к чёрной куче праха, извлёк из одного из многочисленных карманов своего боевого пояса маленький сосуд с чистейшей, словно слеза ангела, жидкостью. Мужчина вытащил пробку из горлышка сосуда, и жидкость в мгновение ока из чистейше прозрачной превратилась в ярко-голубую, а из горлышка бутыли вырвался столб синего пламени. Жидкость будто бы воспламенилась от самого воздуха.

- Так и знал, - тихо сказал Гертаутас, и, замахнувшись рукой, в которой сжимал бутыль, с силой бросил сосуд во тьму. Раздался звук бьющегося стекла, и весь этаж охватило ярко-голубое пламя. Абсолютно всё начало искажаться, приобретать поистине чудовищные и непостижимые формы. Охваченные ярко-голубым пламенем, стены разверзлись, подобно гигантским зубастым ртам, из которых начали появляться страшные существа самых различных обликов и размеров. Вот ползёт по искажённой до неузнаваемости стене существо, напоминающее человека и насекомое одновременно. Конечности чудища были вывернуты до такой степени, что походили на задние ноги саранчи. Голова была маленькой, и тряслась она так сильно, что можно было невольно удивиться, как тоненькая шея монстра не сломалась. Примечательно было то, что чудище не имело лица как такового, но даже без него было видно, что оно (чудище) одержимо слепой яростью и жаждой крови.

Вот ковыляет в сторону Гертаутаса монстр, с первого взгляда неотличимый от обычного медведя, вставшего на задние лапы, но при ближайшем рассмотрении становится ясно, что вместо шерсти у него росли иглы, а на голове вместо ушей – бараньи рога. Глаза «игольчатого медведя» горели красным огнём, а тело его сотрясалось от жажды крови и битвы.

А вслед за игольчатым медведем шёл… человек. Мертвенно-бледный, в поражённых коррозией доспехах пятнадцатого века, с рваной шляпой кнехта на голове, человек шёл к Гертаутасу, яростно рыча и пытаясь что-то говорить. В костлявых руках мертвец сжимал сломанный ржавый двуручный меч - «цвайхандер». Лицо монстра высохло так, будто из него выкачали всю кровь, а горящие красным огнём глаза впились в Гертаутаса.

К Гертаутасу со всех сторон подступали чудовища. Были тут и трупы людей, и изуродованные животные, и нечто среднее между человеком и зверем, но ясно было одно: все они желали растерзать Гертаутаса. Однако мужчина пребывал в железном спокойствии, он лишь, прищурившись, осматривал сжимающийся круг из чудовищ и судорожно соображал:

«Да, я не ожидал, что здесь будет столько демонов. Нужно было определённо упросить Северина взять с собой двоих-троих братьев. Ну ладно, как-нибудь выкручусь!».

Сверкнул серебряный всполох, и ближайший к Гертаутасу монстр, лишившись головы, исчез в вихре синего пламени. Остальные демоны немедля бросились на мужчину.

«Как предсказуемо. Эти демоны не отличаются интеллектом от других. Я справлюсь и один», - хмыкнул про себя Гертаутас и внезапно пропал из виду ровно за секунду до того, как демоны уже были над самой его головой. Чудовища, которые были в первых рядах, столкнулись друг с другом, а те, что были позади, напирали им в спины. Демоны моментально забыли о Гертаутасе, и яростно сцепились между собой. Интеллектом они, как верно подметил Гертаутас, явно не блистали.

И тут случилось нечто неожиданное. С потолка на демонов обрушился огромный светящийся шар, который, попав точно в центр скопища, взорвался с такой силой, что почти все демоны моментально обратились в прах, а в эпицентре взрыва образовалась зияющая дыра. Пол был пробит насквозь. Это Гертаутас, взмыв в воздух, использовал светящуюся сферу, которая была уже не нужна, как снаряд для массового поражения. Удар был подобен выстрелу из пушки.

Мужчина приземлился в пяти шагах от дыры и приступил к расправе над остальными демонами. То и дело мелькали серебряные всполохи, длинное лезвие описывало изящные дуги, а размытая фигура Гертаутаса то появлялась, то исчезала, но оставшиеся демоны гибли один за другим.

Тем временем ярко-голубое пламя охватило почти всё здание и, вероятнее всего, уже перебросилось на деревья, которые росли рядом, а с деревьев – на жилые дома. Впрочем, учитывая силу ливня, который только усилился, на улице был настоящий потоп, и огонь потухнет моментально. Примечательно то, что это пламя не источало едкого дыма, а Гертаутас вообще не обращал на него внимания, чего не скажешь о демонах, которые явно слабели под воздействием этого огня.

- И не введи нас во искушение! - твердил Гертаутас, отрубая голову одному из последних демонов, который попытался впиться мужчине в горло. – Но избавь нас от лукавого! - ещё один демон лишился головы и обратился в прах. - Ибо Твоё есть Царство и сила и слава вовеки! - Гертаутас сбил с ног последнего демона, который попытался сойтись с воином-крестоносцем, так сказать, «в битве на равных», но не успел он даже взмахнуть ржавой алебардой, как оказался на земле, проткнутый невесть откуда появившимся серебряным распятием. – Аминь! – подытожил Гертаутас, вытаскивая обожжённый крест из рассыпающегося в пепел трупа.

Гертаутас, смахнув капельки пота со лба, оглядел объятый пламенем этаж. Мебель, кровати солдат, пол, потолок, стены – всё было объято ярко-голубым пламенем и медленно тлело. Через несколько десятков минут от здания останутся лишь обугленные кирпичи, нужно было уходить поскорей, ибо работа выполнена, пусть и с огромными потерями, пусть всё это, возможно, видел весь Берхтесгаден, но его жители спасены, и больше их никто не потревожит. Ведь спасение жизни и души – один из высших приоритетов Ордена.

***

«Что за… нет, невозможно!»

Весь Берхтесгаден был охвачен синим пламенем. Дождь хлестал так, что нельзя было рассмотреть своих рук, однако огню это не вредило нисколько. Горожане в панике метались по улицам. Те, кто были более расчётливыми, давно покинули пределы города и были, наверное, уже на пути к Зальцбургу или Мюнхену.

Гертаутас оцепенел. Он стоял как вкопанный посреди улицы, не замечая даже пробегающих мимо людей, которые спасались от огня и… демонов. Демонов было так много, будто бы каждая щель в городе содержала в себе десятка два чудовищ. И так бы он и стоял в оцепенении, если бы его не окликнул пробегающий мимо мужчина:

- Эй! Ты что, совсем слетел с катушек! Быстрей спасайся! Иначе они разорвут тебя! - орал мужчина, толкнув Гертаутаса в плечо. Гертаутас какое-то мгновение стоял в оцепенении, но быстро пришёл в себя и, схватив мужчину за грудки, заорал:

- Не обо мне беспокойся! Помогай людям, пока я ищу детей, инвалидов и стариков! Быстро! Каждая секунда на счету! - и, отпустив мужчину, развернулся и побежал вперёд по улице.

«Спасти всех. Спасти всех. Никто не должен погибнуть», - твердил про себя Гертаутас, пробегая узкие улочки и проверяя каждый дом с такой быстротой, что со стороны виделось, будто мужчина появляется в одном месте, исчезает и тут же появляется в другом.

Для нормального человека, цель «спасти всех жителей города» была просто невыполнимой, так как простой человек просто не успеет обежать весь город, проверить каждый дом, перенести каждого нуждающегося в помощи в безопасное место и при этом не получить ранений. Простой человек не может… но физические показатели Гертаутаса явно превосходили человеческие во много раз.

К счастью, город был крохотным, и процесс поисков был таким же стремительным, как и бег Гертаутаса. Раненых и неспособных выбраться самостоятельно было совсем немного, и воин-крестоносец справился без труда. Однако…

Пробегая все улочки города повторно, дабы окончательно убедиться в том, что в городе никого не осталось, Гертаутас рассмотрел вдалеке две фигуры. Одна была высокая, другая – низенькая. Чем ближе мужчина приближался к фигурам, тем отчётливее они становились. Теперь можно было различить эти две фигуры: светловолосый высокий юноша и маленькая девочка, такая же светловолосая… Кристиан и Элизабет.

Кристиан держал сестру за руку - оба неслись во весь опор, пытаясь спастись от огня, а за ними по пятам бежало пять или шесть демонов…

- Кристиан!! Элизабет!! Бегите! Бегите! - заорал во всё горло Гертаутас, рванув со всей скорости к ним, но… мужчина врезался во что-то влажное и очень-очень твёрдое. Это что-то утробно рычало, клацало огромными зубами и кровожадно скалило их. Гертаутас плашмя упал на мокрые камни. В глазах у него помутилось, и на какой-то миг мужчина потерял возможность думать и размышлять. Но только на миг. В следующий момент Гертаутаса уже удерживали множество сильных когтистых лап. Демоны держали мужчину так сильно, что тот не мог даже пошевелиться.

- Нет! Пустите, твари! – заорал Гертаутас, безуспешно пытаясь вырваться. Над ним навис демон, чья морда, похожая на морду льва, исказилась в кровожадной улыбке. Демон открыл рот, и оттуда вырвался инфернальный шёпот:

- Ave Abbadon, Ave Lucifer, - и чудовище отступил в сторону. Взору Гертаутаса предстали Кристиан и Элизабет, которых настигали демоны. И вот Кристиан споткнулся и упал, вслед за ним упала Элизабет.

- Не-е-е-ет!! – заорал Гертаутас. Демоны вокруг него разразились злобным хохотом. Гнев, страх за невинных детей и отчаяние мужчины явно придавали им сил, веселили их. Но тут Гертаутас начал молиться, выговаривая слова так быстро, что некоторые из них было почти невозможно понять:

– Под святую защиту прибегаем, Святая Богородица! Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей нас всегда… - Гертаутас внезапно умолк, так как демоны, смех которых перешёл в болезненный вой, попытались закрыть ему рот. Но просто взять и убить Гертаутаса никто из них явно не пытался. Вдруг мужчина тоже заорал от боли, так как три или четыре мощных челюсти вцепились в его тело, а по голове был нанесён мощный удар, от которого сознание начало его покидать. Последнее, что он увидел – это искажённые яростью и болью морды демонов и как Кристиан укрыл собой Элизабет, защищая своим телом от столпившихся вокруг них чудовищ.

***

Тяжёлые капли дождя хлестали Гертаутаса по лицу. Дождь был не таким сильным, как прежде, но и слабым его точно нельзя было назвать.

Всё тело мужчины болело так, будто бы в каждую его точку вонзали раскалённый добела нож. Правой руки он не чувствовал; сильная боль чувствовалась и в груди – рёбра явно были сломаны, а во рту стоял солёный вкус крови. Однако у Гертаутаса остались ещё ничтожные остатки сил. Нужно было подниматься и уходить. Если он сможет дойти до церкви, то сможет спастись.

«Вставай. Вставай. Ты сможешь», - твердил про себя Гертаутас, собирая всю свою железную волю в кулак. Ценой огромный усилий, терпя адскую боль, мужчина поднялся на ноги. Перед глазами всё ходило ходуном, а боль в рёбрах не давала держать спину прямо. Гертаутас, шатаясь, зашагал к церкви. Он хорошо запомнил дорогу, а площадь Вительсбахов и спасительная церковь находилась буквально за углом. Однако…

Гертаутас внезапно остановился. У его ног лежал окровавленный Кристиан, сжимавший в правой руке что-то похожее на серебряный крест, а в левой – голубую ленточку. Такие обычно носили баварские девочки, и именно такую Гертаутас видел на платье и в волосах Элизабет. Несмотря на страшные раны, Кристиан был ещё жив, так как его залитая кровью грудь едва заметно вздымалась, а ноздри тихо подрагивали.

Гертаутас не стал даже размышлять над тем, спасать или не спасать юношу, он просто подобрал Кристиана целой рукой и, превозмогая боль и тяжесть, поплёлся в нужном направлении.

Вот она! Спасательная площадь! Спасательная церковь! Спустя несколько секунд Гертаутас уже шагал вдоль скамей к алтарю и, кое-как приложившись к нему сломанной рукой, тихо произнёс:

- Помогать – Исцелять – Защищать, - и над алтарём возник маленький кружок света, который с каждой секундой становился всё больше и больше, а через десять секунд уже полностью поглотил Гертаутаса с Кристианом, и те исчезли в нём, а вслед за ними исчез и белый светящийся круг.

II

К

ристиан лежал в мягкой и тёплой кровати, укрытый чистой простынёй и обмотанный почти с ног до головы какими-то бинтами. Всё тело неприятно зудело, в частности в районе боков и плеч. Правая рука двигалась очень плохо, а ног Кристиан почти не чувствовал.

Из-за помутнения в глазах Кристиан не мог определить, где находится. Перед глазами маячили какие-то фигуры в белых и красных одеждах, слышались голоса и обрывки фраз, но словно издалека.

- Вот, выпейте это, брат Михаил, и кашель пройдёт, - сказал незнакомый женский голос.

- Благодарю вас, сестра Эвелина, - ответил ей незнакомый мужской голос, вероятнее всего принадлежащий некому брату Михаилу.

- Не двигайтесь, брат Исаак, сейчас будет больно, - послышался звучный бас где-то поблизости.

- Постарайтесь не сломать мне кость во второй раз, - проворчал брат Исаак в ответ, шипя и отдуваясь.

«Брат… сестра… я в каком-то монастыре или… в Раю?», - подумал Кристиан, потирая здоровой рукой свои глаза. Зрение юноши начало прояснятся, становиться чётче. Взору Кристиана предстал огромный, как собор, зал. Вдоль каменных стен с высокими витражами, на которых были изображены различные ангелы и святые, выстроились ряды кроватей. Большинство из них были пусты. С высокого сводчатого потолка свисал огромный канделябр. Свечей на нём было великое множество, однако они не горели. В этом не было необходимости, так как через стёкла витражей в зал лился яркий солнечный свет. По залу туда-сюда, от одной занятой койки к другой, ходили женщины и мужчины в белых и красных монашеских одеждах. У каждого над правым локтем была надета чёрная, белая или красная повязка, на которой был изображён белый круг, а в нём – чёрный или красный крест. Судя по всему, это было что-то вроде лазарета при аббатстве. Одеяния людей об этом говорили, да и оказывали они медицинскую помощь другим людям, в белых сутанах с капюшонами, на груди которых был вышит чёрный крест, прошитый серебром.

Где-то Кристиан видел подобный, вот только где?

- Уже проснулись? Как ваше самочувствие? – раздался строгий мужской голос по правую сторону Кристиана. Юноша обернулся и увидел высокого седобородого старика, который сурово взирал на него, прищурив маленькие чёрные глаза.

- Кажется… неплохо, - ответил Кристиан, незаметно поёжившись от взгляда старика. – Э-э, простите за вопрос, но где я нахожусь?

Старик какое-то время строго взирал на Кристиана, будто пытаясь понять, врёт он по поводу своего самочувствия ему или нет, но, всё же, ответил:

- Находитесь вы в лазарете Ордена Братства и Сестринства Тевтонских Рыцарей Святой Непорочной Девы Марии или, как мы его ещё называем, «Lacrimis ex Maria Virgine»… думаю, вы уже поняли, где находитесь, так что продолжать перечислять названия нашего Ордена я не буду, - подытожил старик, заметив явное недоумение на лице Кристиана.

- Понятно. Я не слышал о таком, - задумчиво сказал Кристиан, попытавшись встать, но, наткнувшись на руку старика, который явно не желал, чтобы Кристиан вставал, откинулся обратно на подушку. – Как я сюда попал?

- Вас принёс брат Иммануил. Он лежит вон там, - старик указал на дальнюю кровать, на которой лежал… Гертаутас. – Он и вы потеряли слишком много крови, но целители успешно восстановили ваши кости и залечили раны. Главное для вас сейчас – покой. Нужно восстановить потерянную кровь, а для этого как нельзя кстати подойдут свекла и бураки, неплохо будет выпить бокал красного вина, но…

- Понятно, - прервал его Кристиан. - А где моя сестра?

Старец удивлённо вскинул брови и сказал:

- Прошу меня извинить, но брат Иммануил принёс лишь вас, и больше никого с ним не было, но когда мы положили вас, молодой человек, на операционный стол, то обнаружили в ваших руках вот это, - старик протянул юноше руку, в которой лежал серебряный кинжал-крест и голубая ленточка. Ленточка эта принадлежала Элизабет.

- Как… - внутри у Кристиана всё похолодело. Старик опустил крест и ленточку в протянутые руки юноши и, сказав что-то напоследок, удалился. Кристиан резко встал и, свесив ноги с края кровати, попытался опереться на них. Ноги уже кое-как откликались на команды мозга, правда, двигались всё равно скверно, но юноше было не до этого. Он должен срочно узнать, что случилось с сестрой, жива ли она. Даже если придётся добираться ползком, то он это сделает!

Кристиан медленно, вздрагивая и спотыкаясь, побрёл к кровати Гертаутаса. Его ноги при каждом шаге подкашивались, юноша несколько раз чуть не упал. Некоторые целители, обратившие на него внимание, приказывали строгим голосом, а некоторые даже испуганным: «Вернитесь в кровать, немедля! Что вы делаете! Вам нельзя!». Но Кристиан их не слышал, да и не хотел слышать, и даже когда одна из целительниц - молодая девушка в круглых очках, чьи длинные рыжие волосы были заплетены в косу, кончик которой доставал до самых её щиколоток, - мягко взяла его за руку повыше локтя и попыталась отвести его обратно в постель, юноша лишь вырвал руку, и, чуть ли не крича, заявил:
- Оставьте! Я только спрошу! - и, подковыляв к кровати Гертаутаса, склонился над перебинтованным мужчиной. Гертаутас при приближении Кристиана попытался выдавить из себя улыбку, но она получилась очень печальной, будто бы воин знал, зачем Кристиан его тревожит.

- Герр Жемайтис, герр Жемайтис… Моя сестра… где она? – сдавленным голосом спросил Кристиан, с ужасом ожидая ответа. – Скажите мне, что она ведь жива, ведь да?

Гертаутас тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Печальная улыбка сползла с его лица. Наконец мужчина нашёл в себе силы сказать юноше правду:

- Нет. Элизабет погибла. Мне жаль, парень… правда жаль, - Гертаутас избегал взгляда Кристиана, так как его грызло сильное чувство вины перед юношей, ведь он не смог уберечь его сестру. - Прости меня. Это моя вина… если бы я успел к вам на выручку, то этого бы не случилось…

Кристиан медленно отходил назад, слушая ужасную правду. Весь мир для юноши был разрушен. Его сестры больше нет, и он больше никогда её не увидит. Всё, что у него осталось от неё – одна лишь лента и воспоминания. Юноша осел на кровать. Из его ослабевших рук выпал крест, который со звоном упал на каменный пол. Эхо разнеслось по всему залу, но Кристиан не слышал его. Он вообще ничего больше не слышал и не замечал. Столпившиеся рядом целителей, которые о чём-то перешёптывались, слова той рыжеволосой девушки, которая пыталась вернуть его в кровать и хоть как-то утешить, - всё это было для Кристиана ничем.

- Эли… - только и сорвалось с губ Кристиана прежде, чем из его глаз потекли слёзы.

***

Кристиан провёл в лазарете Ордена несколько недель. Его раны полностью зажили, а кости срослись окончательно. Юноша чувствовал себя в целом нормально, но только физически. Душевно Кристиану было очень плохо и больно, а в голову даже закралась страшная мысль о самоубийстве, ибо желание юноши покончить с терзающей его болью было колоссально. Но спустя какое-то время Кристиан начал мирится с утратой Элизабет и осознавать, что нужно продолжать жить во что бы то ни стало. Однако место горя заняло совсем иное чувство, и это был гнев, жажда страшной мести. Юноша желал мести, желал убивать демонов, дабы смыть их кровью тот поступок, которые они совершили. Но как? Юноша уже знал ответ…

- О, герр Нойманн, вы уже проснулись? – приветливо улыбнувшись, спросила рыжеволосая девушка в круглых очках. За долгие недели пребывания в лазарете, Кристиан узнал, что зовут её сестра Агнесса и она была чуть ли не единственным целителем, который относился к больным и пострадавшим с истинной добротой. Это нравилось Кристиану, да и сама девушка была хороша собой…

- Да, сестра Агнесса, доброе утро, - поприветствовал девушку Кристиан, натягивая на ноги сапоги. Служители ордена любезно согласились почистить и починить одежду юноши, когда тот находился на лечении. – Когда герр Жемайтис подойдёт?

- Думаю, что он уже пришёл, - сказала сестра Агнесса, указав на дверь позади юноши. Гертаутас уже ждал его. Он был одет в белоснежную сутану с чёрным крестом, прошитым серебром на груди. На шее – знакомая цепочка. – Определённо. Ну, что ж, удачи вам, герр Нойманн, - Агнесса слегка поклонилась Кристиану.

- До встречи, - сказал Кристиан, поклонившись Агнессе в ответ, и, поправив ленточку на руке, которую он повязал в память о сестре, юноша подошёл к Гертаутасу, поприветствовав его.

- Что вы решили? – осведомился Кристиан.

- Не я решил, а Великий Магистр, - поправил его Гертаутас, - а решил он, что тебя можно принять в орден. Но прежде всего ты должен пройти медицинский осмотр, ответить на несколько вопросов, потом получить необходимые вещи и завтра на рассвете принять обеты.

- Что за вопросы? И долго ли будет идти осмотр? – спросил юноша. У него скопилось множество вопросов с тех самых пор, как он попытался упросить Гертаутаса принять его в Орден. Мужчина очень долго отказывался, но вскоре, под влиянием тех фактов, что Кристиану больше некуда идти и что он горит жаждой мести, в конце концов согласился обсудить этот вопрос с самим Великим Магистром.

- Ты сам всё увидишь и узнаешь, - ответил Гертаутас, - пора идти, между прочим. Альбрехт не любит ждать, - мужчина подтолкнул Кристиана к выходу из лазарета. Юноша послушно пошёл в заданном направлении.

- Кто такой Альбрехт? – поинтересовался он.

- Наш Верховный казначей. Мерзкий старик, но дело своё знает, - ответил Гертаутас, закрывая за собой дверь.

Пройдя по узкому коридору, который освещали факелы, мужчина и юноша оказались перед неким подобием большой круглой клетки, которая висела на железной цепи над бездонной дырой.

- Э-э, что это? – недоверчиво спросил Кристиан, переводя взгляд с клетки на Гертаутаса.

- Лифт, - ответил мужчина, отодвинув в сторону решёточную дверь, и, ступив внутрь клетки, кивнул на место рядом с собой, приглашая Кристиана встать туда.

Слова Гертаутаса ничего не сказали юноше, но, доверившись мужчине, Кристиан молча зашёл в клетку вслед за Гертаутасом и встал на указанное ему место.

- Лучше держись за поручни, - посоветовал Гертаутас и, задвигая решётку обратно, указал на перекладину справа от юноши. И не сказав больше ни слова, даже не предупредив, нажал на рычаг, торчащий из стены слева от него. Первые секунды ничего особенного не происходило, лишь было слышно звяканье цепей над головой, но тут клетка резко полетела вниз. Внутри у Кристиана всё ухнуло вслед за клеткой, ему показалось, что его даже оторвало от земли на пару сантиметров. Клетка неслась с бешеной скоростью, у Кристиана даже заложило уши. Но тут клетка резко остановилась, стукнувшись низом о каменный пол, а Кристиан упал на колени.

- Приехали, - сказал Гертаутас, отодвигая решёточную дверь в сторону. Удивительно, но мужчина за время полёта даже не пошевелился.

- Вы, наверное, хотели сказать: прилетели, - сварливо поправил Кристиан, подымаясь на ноги и стряхивая пыль с колен. – Куда теперь?

- Прямо, - ответил Гертаутас, направившись вперёд по узкому коридору. Правая стена коридора была увешана портретами незнакомых Кристиану людей, а по всей длине левой стены расположились окна, сквозь которые пробивался солнечный свет. Местность за окнами юноше была не знакома. Взору Кристиана предстал густой осенний лес, а вдали виднелись высокие горы, они не были похожи на знакомый Вацманн Кристиана.

- А замок вашего Ордена состоит сплошь из подобных коридоров? – осведомился юноша, идя по пятам за Гертаутасом.

- О, нет, - многозначительно покачал головой мужчина, - самый сок вот таков, - и, открыв дверь, отступил в сторону.

По спине Кристиана побежали мурашки. Его взору предстал величественный зал, в несколько раз больше лазарета, в котором юноша пробыл две недели. В длину зал был метров пятьдесят, не меньше, а в ширину – сорок. А высота сводчатого потолка была попросту неизмерима. Справа расположились высокие резные железные ворота, а слева – огромная и великолепная мраморная лестница, уходящая под самый свод потолка. По обе стороны от лестницы едва-едва можно было разглядеть две вместительные клетки, служащие лифтами. Перила лестницы украшали статуи ангелов, а ступеньки были покрыты красной ковровой дорожкой. Это была весьма длинная ковровая дорожка, раз она брала своё начало от самых ворот и оканчивалась на последней ступени.

По залу сновали люди в белых сутанах с чёрными крестами на груди. Были тут и совсем молодые парни и девушки примерно одного возраста с Кристианом, и седые старики. Примечательно было то, что большинство мужчин имело длинные волосы, заплетённые в косу, и лишь меньшинство имело короткие стрижки «под горшок», но, судя по всему, они принадлежали к низшему рангу Братства, так как носили серые сутаны с Х - образными крестами на груди, да и совсем маленькая часть людей имела стрижку монахов, которая называлась тонзурой.

- Будет время полюбоваться, - окликнул его Гертаутас. – Скорее, не то Альбрехт устроит такой скандал, что даже Великий Магистр не сумеет его успокоить.

- А? Да, конечно, - согласился Кристиан. Но, идя следом за Гертаутасом, не переставал рассматривать зал.

Когда Гертаутас вёл Кристиана к месту назначения, юноша заметил, что, завидев Гертаутаса, все без исключения люди вскидывали правые руки под углом вверх, восклицая: «Ave Maria! Хвала Кайзеру!». Стало ясно, что Гертаутаса уважали и занимал он высокое положение и должность.

Мужчина и юноша остановились подле чёрной двери, на которой висела табличка с надписью: «Альбрехт фон Брауншвейг. Верховный Казначей и Интендант. Ландкомтур Северо-Западных баллеев». Гертаутас постучал в дверь три раза, а в ответ послышался скрипучий, будто старая телега, голос:

- Войдите.

Они вошли. Комната была довольно просторной. Вдоль стен выстроились пузатые ящики и комоды, а в центре стоял стол на когтистых лапах. За столом сидел древний старик, чьи седые борода и волосы спускались до самого пола. На крючковатом носу Альбрехта сидело пенсне, поверх которого на Гертаутаса и Кристиана злобно взирали глаза цвета моря.

- Ну? Кого ещё притащил? – проскрипел Альбрехт, стуча узловатыми пальцами по столу. – Тебе мало было тех двух бездельников, Яна и Вацлава из Хомутова, так ты ещё одного приволок? Ну, и кто же он?

Гертаутас, посмотрев на поражённого до глубины души Кристиана, лишь покачал головой, как бы говоря: «А я предупреждал», но затем сказал:

- Ладно, Кристиан, я пошлю за тобой служку, потом пойдёшь на медосмотр, - и с этими словами удалился.

- Сядь, - приказал Альбрехт, указав узловатым длинным пальцем на кресло перед столом. Кристиан решил, что спорить с этим стариком – себе дороже, поэтому молча повиновался и сел.

- Итак, сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы, но отвечать ты должен чётко и упоминать всё до последней мелочи, ты понял? – сурово проговорил старик, сверля взглядом Кристиана. Юноша кивнул. – Хорошо, начнём. Имя, фамилия, имя при крещении, - проскрипел Альбрехт, расстелив перед собой чистый лист пергамента, и, поднеся к нему перо, стал ждать ответа.

- Кристиан-Фриц Нойманн, в крещении – Габриель, - отчеканил Кристиан, наблюдая, как Альбрехт записывает его имя, что-то тихо ворча.

- Дата рождения, возраст.

- 22 ноября 1678 года, возраст – 17 лет.

- Место рождения?

- Священная Римская империя, Берхтесгаденское пробство, город Берхтесгаден…

Так продолжалось пять минут, пока Альбрехт, пробормотав что-то напоследок, поставил печать на пергаменте и протянул его юноше.

Кристиан забрал документ и только хотел изучить его, как дверь отворилась и в комнату вошла пожилая женщина в синей монашеской одежде. На её правой руке юноша заметил белую повязку с синим крестом.

- Герр Нойманн, вас ожидают в лазарете, - сказала монахиня терпеливым голосом.

***

- Ну что ж, молодой человек, попрошу вас раздеться догола, - сказал старый человек в белых одеждах, сидящий за длинным столом.

Кристиан находился в прямоугольном помещении, уставленном различными медицинскими штучками и препаратами. Позади Кристиана стоял сгорбленный человек со скучающим лицом, будто таких, как Кристиан, у него на каждый день штук двадцать, а перед ним – длинный стол, за которым сидело трое целителей. Все трое были преклонного возраста, и все были мужчинами.

- Что сделать? – переспросил юноша, чувствуя, как его щёки предательски краснеют.

- Раздеться догола и встать на помост с линейкой, - спокойно повторил целитель.

Когда Кристиан выполнил приказанное, сгорбленный человек начал измерять его рост, ширину плеч и груди, осанку и форму стоп. Когда Кристиан оделся, целители проверили его зрение, состояние зубов и координацию. В завершение всего Кристиану задавали множество вопросов самой разной степени содержательности. Например, испытывал ли он сексуальное влечение к зверям, мужчинам или к чему-либо другому или случались ли у него внезапные приступы ярости или депрессии.

В итоге Кристиан выяснил, что абсолютно здоров и нормален и что для службы в Ордене он идеально подходит. Идя по Мраморному залу к последней двери, Кристиан гордо читал свою начальную характеристику, осознавая, что через несколько минут он получит нужные вещи, а там и до посвящения недалеко будет.

***

Эйфория от хорошей характеристики и скорого предвкушения посвящения испарилась без следа, когда на голову Кристиана надели горшок и бесцеремонно остригли волосы. Теперь юноша приобрёл весьма глупый вид и чем-то походил на гриб. Только длинная светлая прядь волос почти не пострадала, и сейчас глупо свисала со лба юноши, служа тем самым напоминанием о некогда роскошной шевелюре.

- Надеюсь, ты понимаешь, что никаких почестей и приветствий тебе не стоит ожидать? – говорил бородатый верзила, с усмешкой глядя на обновлённую причёску юноши. – Понимаешь, более-менее церемонно посвящают в демидии и в рыцари, а таких, как ты, зелёных, тут никто с распростёртыми объятиями не ждёт. Ты должен доказать, что достоин сражаться.

- Да, я понимаю, - пробормотал Кристиан, ожидая, пока ему выдадут нужную одежду.

- Так, две серых сутаны с капюшоном, летний и зимний плащи, две пары сапог, две пары перчаток, две льняные рубахи, две пары панталон… всё, можешь идти, - подытожил верзила, вручая Кристиану огромный тюк с его одеждой.

- Спасибо, - буркнул Кристиан, удаляясь из комнаты.

Вопреки всем ожиданиям Кристиана, процесс проверки занял время от зари и до заката. Сейчас, идя по пустынному Мраморному залу к лифтам, юноша осознавал, что путь его будет тернист и сложен, а месть свою придётся отложить, так как неофитам – это был самый первый ранг в иерархии Ордена – даже запрещали носить оружие, не говоря уже о запрете покидать пределы Замка. Да что там, Кристиан ещё не был посвящён, а уже понадеялся на то, что ему дадут меч и пошлют сражаться с демонами. Нет, для того, чтобы стать полноправным членом ордена, Кристиан должен будет тренировать тело и душу каждый день без передышки, и ко всему этому прибавлялись ещё и обязанности, которые исполняли все люди в Ордене без исключения.

- Всё справедливо, - пусть и нехотя, но согласился с очевидным фактом Кристиан, заходя в келью, предназначенную для неофитов.

***

Келья представляла собой небольшую комнатку с парой двухэтажных кроватей, одним книжным шкафом и столиком, над которым висело большое распятие. В келье сидело три человека: двое абсолютно одинаковых худощавых парней, но один был белобрысый, а другой – чёрный; и одного здорового рыжего и веснушчатого верзилы, который вытянулся на кровати во весь свой немалый рост и что-то насвистывал себе под нос.

- О, новенький. Здорово, сосед! – окликнул его белобрысый, который сидел на верхнем ярусе кровати.

- Привет, - усталым голосом проговорил черноволосый, помахав Кристиану рукой.

- Здорово, камрад! – энергично подхватил рыжий. Как не странно, но для его роста у него был достаточно мягкий голос.

- Доброй ночи, - тихо поприветствовал их Кристиан, подойдя к кровати, на нижнем ярусе которой лежал рыжий здоровяк. Место Кристиана было на верхнем ярусе.

- Как тебя зовут? Какими судьбами к Тевтонам затесался? – весело осведомился белобрысый, взирая на юношу с высоты своего яруса.

- Ну, эм… долгая история, - ответил Кристиан. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить о смерти любимой сестры. – А зовут меня Кристианом. Кристиан Нойманн из Берхтесгадена, а ты?

- А я Ян. Ян Гавелка из Хомутова. А это мой брат, - Ян ткнул пальцем в парня, который лежал внизу. – Его Вацлавом зовут. Он тоже Гавелка, тоже из Хомутова! А как же иначе? – и Ян рассмеялся.

- Да-да, мой брат любит ржать над всякими глупостями, - пробормотал Вацлав, недовольно покосившись на брата. – Не обращай на него внимания, Кристиан. От его выходок даже мёртвый оживёт.

- Ха-ха, Вацлав, ну я хотя бы не такая квашня, как ты, - язвительно подметил Ян.

- Очень смешно, - рыкнул Вацлав.

- А тебя как зовут? – спросил Кристиан у рыжего верзилы. Тот лишь

улыбнулся и ответил:

- Андресом меня зовут. Андрес Аккерман из Зальцбурга, - и протянул

Кристиану свою мускулистую руку для рукопожатия. Кристиан пожал её и, ощущая жуткую усталость, полез наверх. Пристроившись там, он услышал голос Яна:

- Если ты ещё не посвящён, то можешь спать хоть голышом, я бы на твоём месте воспользовался такой возможностью, в последнюю-то ночь…

- О чём ты? – поинтересовался Кристиан.

- Ну, как тебе сказать. Мы-то уже посвящены в неофиты, и нам больше нельзя спать нагишом, только в одежде.

- Ясно… - пробормотал Кристиан. – Так как ты и твой брат сюда попали?

- О-о, ну тут всё просто. Приходил этот… как его… брат Иммануил в Хомутов, вербовать добровольцев в Орден, так мы с братом и решили попытать счастье. Родителей-то наших демоны сожрали, и никого у нас не осталось, вот и решили, с чем чёрт не шутит…

- Как это никого не осталось? Тебя ждёт невеста, а меня – жёнушка, - перебил его Вацлав.

- Ну, это не считается… - пробормотал Ян, почесав в затылке.

- Как это не считается? – возмутился Вацлав. – Да как ты вообще можешь так говорить?

- И так всегда, - сказал Андрес, качая головой. – С ними свихнёшься скоро. Слушай, а ты как сюда попал? Говорят, что брат Иммануил вернулся из Берхтесгадена едва живой, а с ним – какой-то парниша. Не ты ли это был?

- Я… - подтвердил Кристиан, печально кивнув. Опять эти ужасные воспоминания, которые ну никак не хотели выветриваться из головы, хоть юноша этого желал всей душой.

- А… ну, прости тогда, сочувствую тебе, - виновато проговорил Андрес.

- Ничего. А ты как сюда попал? – спросил Кристиан, пытаясь отогнать от себя воспоминания.

- Ай, да пустяки. По своей воле я сюда пришёл. Только вот сожалею, что сделал это. Невеста у меня осталась, ждёт меня. Зовут Адель. И вот теперь кляну себя, что на долгих три года её бросил, дождётся ли?

- Не знаю. Наверное, всё зависит от того, насколько она тебе верна, - пожал плечами Кристиан.

- Вот этого я не знаю… - мрачно сказал Андрес, проведя могучей пятерней по коротко стриженым рыжим волосам.

Дата добавления: 2015-10-21