— Уверен? – разворачиваюсь и заглядываю в уже наполнившиеся страхом глаза.
— А чего тянуть? – он кидает затравленный взгляд на лежащие на столе ампулы. — Давай…
Обнимаю, притягиваю ближе, нахожу губами аккуратное ухо и тихо шепчу:
— Я буду рядом. Обещаю.
— Знаю, - Сион зажмуривается, наверняка, чтобы не видеть, как моя рука тянется к первой из ампул, - давай же.
Кидаю мимолётный взгляд на этикетку. Всё верно. Ещё один взгляд – уже на часы.
— Прости, - быстрый поцелуй, а в следующий миг тонкая игла впивается в основание шеи.
Он чуть вздрагивает, но, скорее всего, не от боли – тонкие современные иглы просто неспособны причинять её.
— Сион? – ловлю пальцами его подбородок и заглядываю в глаза. — Больно?
Он медленно качает головой, а в следующую секунду заходится в диком крике, хватаясь руками за основание шеи. Ужасное ощущение дежа вю накрывает с головой, и я пытаюсь прижать к себе бьющееся в агонии боли тело.
— Сион!!!
Мне даже не удаётся схватить его, чтобы вместе переждать приступ боли – с непонятно откуда взявшейся силой, Сиону удаётся вырваться, и он, как подкошенный, падает лицом на кровать, ни на секунду не переставая кричать от мучительной боли.
Что мне делать?!
Попытка разжать судорожно сцеплённые руки приводит к новому, ещё более громкому крику.
— Сион! – с недюжинными усилиями мне удаётся перевернуть его на спину. — Посмотри на меня!!! Ну же!!!
Бесполезно. Он так сильно сжимает веки, словно это помогает ему хоть немного облегчить разрывающую на части боль.
— Давай же!!! Смотри на меня!!!
Вспоминая последний приступ, наотмашь бью по залитой слезами щеке, но это только приводит к тому, что Сион выгибается на кровати, заходясь в новом крике.
Как же страшно… Но мне нельзя поддаваться панике… Нельзя, чёрт возьми!!!
До боли сжимаю зубы, пытаясь перехватить теперь уже отчаянно вцепившиеся в покрывало руки. Ну, давай же… ты сможешь… ты же такой сильный…
Внезапно крик, рвущийся, казалось, из самой души, обрывается, и обрушившаяся тишина моментально начинает отдаваться в ушах тонким комариным звоном.
Неужели всё?
Провожу пальцем по вискам, скулам, и, когда касаюсь сомкнутых век, они медленно, словно нехотя, приоткрываются, и красные глаза одаривают меня своим мутным взглядом.
Определённо что-то не так… Вот только что?
— Сион? – глажу пальцем мокрую от слёз щёку. — Всё хорошо?
Он ничего не говорит, даже не даёт понять, что слышал мой вопрос, просто продолжает смотреть, ни на секунду не разрывая становящегося почти невыносимым зрительного контакта.
— Ты слышишь меня? – от пустоты, зияющей в этих родных гранатовых радужках, становится не по себе.
А в следующую секунду я удивлённо вскрикиваю, потому что его пальцы, с неожиданно сильной, почти стальной хваткой, смыкаются на моём горле.
Что он делает?!
В глазах темнеет от того, с какой силой пальцы сжимаются на гортани, лишая даже малейшей возможности вдохнуть. Пытаюсь разжать его руки, но, вопреки обыкновению, могу только беспомощно цепляться за них, не в силах ослабить захват даже на йоту.
Что с ним такое??? Почему???
— С-Сион… - выходит хрипло и полузадушенно, - ты…
В следующий миг пальцы разжимаются, и я тут же почти складываюсь пополам в жестоком приступе кашля, почти пропуская момент, когда Сион встаёт с кровати и подходит к столу, на котором дожидаются своего часа две отложенные ампулы.
Нет… Нет!!!
— Нет!!! – я не знаю, откуда взялись силы, но каким-то неведомым образом, мне удаётся схватить две хрупкие склянки за секунду до того, как на них обрушивается сжатая в кулак рука.
Вирус… эта дрянь снова активизировалась и пытается всеми возможными способами уничтожить все источники угрозы для её существования, а точнее – ампулы, и… меня.
— Отдай, - голос, ещё пять минут назад переполненный нежностью, сейчас приобрёл ровный и безжизненный тон, и это причиняет куда более сильную боль, чем то, что Сион только что чуть не задушил меня.
— Чёрта с два, - сжимаю ампулы в кулаке и перекатываюсь на кровати, моментально оказываясь в противоположном углу комнаты. — Сион, приди в себя! Ну же!!!
— Отдай.
Всё тот же мёртвый, тусклый, лишённый каких-либо эмоций голос.
— Сион, это не ты! Сопротивляйся ему!
Он чуть вздрагивает, и на какую-то долю секунды мне кажется, что всё позади, но уже в следующий миг его пальцы стискивают ручку кухонного ножа.
— Сион! Нет!
Поздно. Левую руку с зажатыми в ней ампулами ошпаривает кипятком, и первая горячая капля, срываясь с кончика ножа, падает на пол.
Отскакиваю в сторону, пытаюсь перехватить руку с ножом, но… видимо, эта дрянь каким-то неведомым образом придаёт ему сил, потому что я оказываюсь прижат к стене, а у моего горла – широкое, чуть дрожащее лезвие.
— Сион…
Взгляд красных глаз, всегда излучающий тепло, любопытство, радость, тревогу, сейчас наполнен совершенно чуждыми для него чувствами – злостью, агрессией и жестокостью. И это сводит с ума, причиняя такие мучения, что сердце, на секунду забыв о страхе, сжимается от острой, иглой вошедшей в него, боли.
— Посмотри на меня… - стараюсь не обращать внимания на щекочущее горло лезвие, не позволяя себе разорвать зрительный контакт. — Сион… давай же…
В красных радужках что-то неуловимо меняется, и я, не веря в свою удачу, продолжаю:
— Сион… это же я… помнишь?
Лезвие у моего горла чуть вздрагивает.
— Ты чуть не вырвал мне половину волос пять минут назад, - говорю медленно, чтобы до его ушей долетало каждое слово, - а вчера, разметавшись во сне, почти скинул меня с кровати. Помнишь?..
— Нет… - голос, по-прежнему, бездушный, но некоторые неуловимые нотки в нём, кажется, начинают напоминать моего Сиона.
— Вспоминай. Ты дал имена всем моим крысам. Помнишь, как я был тогда раздражён?
— Н-нет…
— Давай же… - продолжаю смотреть ему прямо в глаза, - сегодня днём ты устроил сцену ревности лишь потому, что какая-то шлюха посмела коснуться моего лица… Ну же… вспомни, что я сделал потом…
— Ты?.. – нажим ножа становится чуть слабее, и я замечаю самую настоящую растерянность.
— Вот так. Молодец. Вспоминай, Сион. Ты же тогда так стонал и выгибался в моих руках…
Красные глаза снова моргают, а потом я, не веря своим глазам, вижу самый настоящий шок, медленно переходящий в ужас.
— Недзуми?
Он смотрит на мою раненую руку, а потом переводит взгляд на оружие в своих пальцах.
— Нет… - нож с глухим стуком падает на пол, - нет… нет!!!
Я опять не успеваю ничего сделать, только в оцепенении наблюдаю за тем, как он, всхлипнув от ужаса,
резко разворачивается и в один миг оказывается за дверью.
Там же ещё с самого утра снова шёл снег!
На всякий случай прячу ампулы подальше, подхватываю отброшенный шарф и, не обращая внимания на ноющую боль в руке, срываюсь за ним.
Глава 16. Вожделенное тепло, угасшая искра
Стремительно удаляющуюся фигурку мне удаётся нагнать уже через пару минут. Да и куда бы он смог убежать практически в кромешной тьме?
— Сион! – хватаю его за локоть и уже хочу развернуть к себе, как вдруг он резко выдёргивает руку, отскакивая сразу на пару шагов.
— Не подходи!
Разбежался. Делаю ещё одну попытку, и он начинает биться в жёстком захвате обнимающих его рук.
— Отпусти меня!
Но, кажется, сила, с которой он совсем недавно сжимал пальцы на моём горле, окончательно покинула его, и теперь Сиону остаётся лишь слабо трепыхаться, чувствуя, как я обнимаю его всё сильнее.
— Недзуми… пожалуйста…
Кажется, он не замечает ни мороза, сковывающего движения, ни падающих редких снежинок, которые, оседая на седых волосах, превращаются в мелкие дрожащие капли.
— Отпусти… Ну как ты не понимаешь?!
— Чего? – беру его за подбородок и заглядываю в полные слёз глаза.
— Я опасен для окружающих, - первая капля чертит дорожку по холодной щеке, - и в первую очередь… для тебя.
— Это был не ты, - стираю пальцем влажный след, - а та дрянь…
— Она… контролирует меня, - он с силой зажмуривается, - я же… чуть было…
— Не думай об этом, - касаюсь губами сомкнутых век, - это прошло.
— А если… если вернётся? А ты… не успеешь…
Наверное, я рано расслабился, потому что Сиону снова удаётся вырваться, и он в считанные секунды оказывается в нескольких шагах от меня.
— Я… я же просто… чудовище!!! – он в отчаянии сжимает кулаки. — Не подходи больше, ну пожалуйста!
Ох, горе моё…
— Ты замёрз… - ловлю отчаянно сопротивляющееся тело, закутываю в шарф, а потом снова прижимаю к себе. — Пойдём домой? Там поговорим.
— Нет, - он качает головой, пытаясь высвободиться, - мне нельзя… туда…
— В противном случае замёрзнем здесь оба, - покрепче сжимаю руки на его талии. — Или ты думаешь, что я оставлю тебя здесь одного?
— Нет, - он снова качает головой, - я… я пойду к Инукаси… если что… собаки не дадут мне даже пальцем её коснуться.
— Ты пойдёшь домой. И точка. И не заставляй меня тащить тебя на руках.
— Недзуми… я…
— Идём, - слегка отстраняюсь и тяну его за руку в сторону нашего жилища, - и хватит уже нести чушь.
Он, пусть и нехотя, но, всё же, делает первые шаги, крепко сжимая мои пальцы.
Неужели он не понимает, что мне тоже сейчас тяжело? Что мне больно вспоминать, как пальцы, которые до этого дарили только наслаждение, с силой сжимались на моём горле? Как в глазах, которые всегда смотрели с такой нежностью, отчётливо читалась яростная жажда моей смерти? Но… теперь с этим нужно жить. И справляться с этим должны мы вдвоём… иначе, какой тогда вообще во всём этом смысл?
Почти силой втягиваю Сиона в квартиру, разматываю шарф, а потом сразу же, пока он не успел увидеть, ногой задвигаю всё ещё лежащий на полу нож подальше под диван.
— Очень больно? – холодные пальцы, едва касаясь, проводят по длинному порезу. — Нужно перевязать…
— Не надо, - перехватываю эти пальцы, подношу к губам, целую ладонь, - это просто царапина.
— Не касайся меня… так… - Сион высвобождает руку, низко опускает голову и почти шепчет, - иначе я… не смогу уйти.
— И куда ты собрался? – осторожно, чтобы опять не спугнуть, обнимаю его двумя руками. — Думаешь, я тебя отпущу?
— Я уже говорил, - он снова мотает головой, и белые прядки тут же начинают щекотать шею, - тебе… нельзя находиться рядом со мной.
— Сион, - беру его за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза, - никакая дрянь, возомнившая себя разумной, не сможет заставить меня… прогнать тебя.
— Ты не понимаешь, - он снова пытается возражать, но мне уже надоели эти бессмысленные, в общем-то, разговоры.
Легко касаюсь чуть обветрившихся на морозе губ, и он, конечно же, тут же пытается отстраниться:
— Нет…
— Да, - снова накрываю его влажным теплом, провожу пальцами по затылку и слегка надавливаю, лишая последней возможности сопротивляться.
— Послушай, Сион, - отстраняюсь и шепчу всего в миллиметре от чуть дрожащих губ, - когда-то я давал тебе возможность не принимать мой первый поцелуй. Помнишь?
— Да, - красные глаза сейчас способны вывернуть душу наизнанку.
— И что ты тогда сделал? – медленно провожу пальцем по щеке.
— Ответил… тебе…
— И знаешь, что это значило?
Свободной рукой крепко обнимаю Сиона за талию, прижимаю к себе, а пальцами другой зарываюсь в белоснежные волосы.
— Что? – он тоже почти шепчет.
— То, что теперь ты – мой… И я никому тебя не отдам.
— Почему? – очередная слезинка горячей каплей обжигает шею.
— Какой же ты, всё-таки, чудик, - мягко касаюсь губами метки на щеке. — Ты ещё не понял?
Он хочет сказать что-то ещё, но я не собираюсь слушать, приникаю к тёплым губам и целую. Глубоко, жарко, почти горячо… Что ж… если он не понимает слов… Надеюсь, я буду достаточно убедительным.
— Что… ты… - он, всё-таки, отстраняется и из последних сил ещё пытается сопротивляться и спорить.
— Замолчи, - утягиваю в очередной поцелуй, чувствуя, что его новая чёрная рубашка сейчас больше мешает, чем достойно играет роль одежды, и, вдохновлённый этим открытием, кладу руку на первую пуговицу.
— Не… надо… - ну как можно верить этим словам, когда тёплые пальчики, чуть помедлив, соприкасаются с моими, помогая вытащить из петли непослушный пластмассовый кружок?
— Надо… - раздвигаю его губы, едва ощутимо прихватываю зубами кончик тут же устремившегося к моему, языка, а потом ласкаю его, проникая ещё глубже.
Где-то на задворках сознания возникает мысль, что пуговицы на его рубашке сегодня на удивление послушные. Наверное, они поняли, как я обошёлся с предыдущими. Но потом из головы вылетает и этот бред, потому что последняя пуговица поддаётся пальцам Сиона, и я, наконец-то, могу ощутить гладкую горячую кожу.
Подхватываю его под бёдра, совсем как днём в подворотне, и Сион тут же опирается локтями о мои плечи и подтягивается повыше, обхватывая ногами талию. Прижимаю его покрепче, чуть запрокидываю голову и тянусь вверх, чтобы украсть ещё один поцелуй у неожиданно ставших жадными, губ.
— Куда ты хочешь меня отнести? – он обнимает меня за шею и запускает пальцы в собранный им же хвост волос.
— Ты ведь знаешь, - по новым, едва уловимым ноткам в его тоне, мне становится ясно, что он понимает, насколько далеко я собираюсь зайти на этот раз.
— Тогда… - Сион тянет резинку вниз, сводя на нет свои недавние усилия, - почему ты до сих пор стоишь?
— Ты уверен? – знаю, его ответ мало что изменит, но я просто обязан спросить.
— Не знаю… - лёгкое, почти невесомое прикосновение к губам, - но ты… умеешь убеждать.
Как правильно и честно…
До кровати всего два шага, но они кажутся невыносимо длинными, потому что он снова припадает к моим губам и запускает пальцы в волосы, медленно перебирая длинные пряди.
— Прижмись крепче.
Придерживаю его одной рукой, а второй стягиваю рубашку, потому что, лёжа в кровати, сделать это будет неизмеримо сложнее. Хотя… мы никуда не торопимся.
Наконец-то… Ощущаю ногами твёрдую поверхность ложа, и, не разрывая поцелуя, мягко опускаю Сиона спиной на покрывало. Краем глаза замечаю, как белым росчерком откуда-то из-под подушки появляется Гамлет, проносится по кровати и с еле слышным писком исчезает в щели пола.
Чуть заметно усмехаюсь. «Правильно… уходи… здесь сейчас будет не до тебя…»
А его ноги уже обхватывают мои бёдра, прижимают всё ближе, и я отстраняюсь всего на секунду, чтобы сдёрнуть через голову совершенно ненужную сейчас футболку. Но, когда снова встречаюсь с подёрнутым дымкой взглядом красных глаз… понимаю, что просто не могу оторваться от них.
— Боишься? – медленно провожу пальцем по лбу, слегка откидывая разметавшуюся чёлку.
— Немного, - Сион робко и чуть смущённо улыбается, - но, ты… только будь собой, хорошо?
— Глупый, - целую кончик носа, - какой же ты…
— Хватит… говорить… - на мою обнажённую спину ложатся тёплые ладошки, - поцелуй меня, Недзуми.
— Тебе не нужно… просить, - на полпути нахожу тянущиеся ко мне губы и растворяюсь в глубоком, полном невыразимой нежности, поцелуе.
Надолго меня не хватает – как можно ласкать только его губы, когда вот он, весь подо мной… Тёплый, почти горячий, раскрывающийся навстречу, готовый отдаться весь, до последней капли…
Язык уже жадно исследует ямочку между ключицами, губы целуют чуть выступающие косточки, и вот он… первый, тихий, но такой протяжный, стон.
Спускаюсь ниже, и, когда задеваю зубами почти неразличимую в полумраке метку, Сион тихо вскрикивает, ещё сильнее обхватывая мои бёдра.
— Отпусти, - шепчу тихо-тихо, но он прекрасно слышит, а в следующую секунду ослабляет хватку, давая мне возможность спуститься губами к его животу, а рукой - к пряжке его ремня.
Еле слышный щелчок – и теперь я могу добраться до пуговицы на штанах, а потом, выпустив её из петли, потянуть вниз металлически всхлипнувшую молнию.
К чёрту одежду… Разве в ней сейчас есть хоть какой-то смысл?
Стягиваю брюки вместе с носками, отбрасываю их подальше и устремляю взор на доверчиво раскинувшегося передо мной Сиона.
Боже мой… я же не смогу сдерживаться… я же сейчас… просто…
Чуть прикрытые глаза, румянец на щеках, закушенная губа, рука, сжавшая ткань покрывала… кидаю взгляд ниже, и в горле тут же пересыхает, когда я вижу, как он шире раздвигает бёдра, еле слышно шепча:
— Ну… давай же, Недзуми…
В горле стоит ком, не знаю отчего, но это сейчас неважно. Касаюсь губами согнутого обнажённого колена, а потом ещё раз, уже ниже. Медленными, неторопливыми поцелуями спускаюсь от колена к паху по внутренней стороне бедра, ни в коем случае не забывая гладить кончиками пальцев выступающую на другой ноге в том же месте красную линию.
Тихие, становящиеся всё более отчётливыми, стоны, лучше всего говорят о том, что я всё делаю правильно.
Пальцы сами спускаются ещё ниже, касаются до предела натянутой хлопковой ткани, а затем слегка сжимают более чем явное доказательство его желания.
— Да… - тихий стон, снова закушенная губа, - ещё…
— А может быть, - чуть приспускаю последний предмет одежды и касаюсь губами твёрдой плоти, - лучше так?
— Дааа…
— Или же, - провожу языком по всей длине, - так?
— Да… Ещё… - Сион всхлипывает и подаётся бёдрами навстречу, - пожалуйста, Недзуми…
Оставляю очередной поцелуй, а потом отстраняюсь и тяну вниз тонкую ткань, будучи не в силах, почему-то, оторвать взгляд от того, как он чуть приподнимает бёдра, помогая мне, как чёрный хлопок скользит по обнажённым ногам, но потом я отбрасываю последний предмет одежды в сторону, и мне враз становится не до таких мелочей, как уже ненужный кусок ткани.
В горле снова пересыхает. Я ведь никогда раньше не видел его… Точнее, у меня как-то не было времени рассмотреть его… такого… доверчиво раскрывшегося подо мной. Рассмотреть до последней чёрточки, до едва заметного тонкого шрама на левой ключице, до мельчайшей родинки на плоском животе. Увидеть, что метка, оказывается, до того, как проложить свой путь по животу, проходит как раз по бедренной косточке, а ещё…
— Недзуми…
— Что? – наклоняюсь к его лицу, пересекаясь с чуть смущённым взглядом горящих глаз.
— Хватит… смотреть… - он прикрывает глаза, и, кажется, смущается ещё сильнее, - я… хочу тебя…
От его слов сердце, и без того бешено бьющееся в грудной клетке, начинает выстукивать одному ему понятный ритм, а кровь с новой силой приливает к, и без того до боли напряжённой, конкретной части тела.
— Будет больно, - нежно касаюсь губами виска, - знаешь?
— Да, - он открывает глаза и чуть заметно улыбается мне.
Спросить ещё раз, уверен ли он – значит, обидеть до глубины души. Как можно сомневаться в этом, глядя на широко разведённые бёдра, на желание, ясно читаемое в красных глазах, на, в конце концов, руки, которые уже сражаются с пряжкой моего ремня?
— Я… постараюсь быть осторожным, - горло снова перехватывает спазмом, когда я помогаю этим пальцам справиться с непослушной застёжкой.
От мысли о том, что мне придётся причинить ему, и так уже перенёсшему столько мучений, очередную боль, хочется возненавидеть себя до глубины души. Но мы, кажется… уже не в силах остановиться.
— Потом будет хорошо, - прикрываю глаза и закусываю губу, чувствуя, как проворные пальчики забираются под ткань нижнего белья, - обещаю.
— Тогда, - он чуть сжимает меня, срывая с губ тихий вздох, - не медли… больше.
Киваю и осторожно отстраняю его руку. Мне хватает нескольких секунд, чтобы избавиться от всего того, что мешает ощутить его целиком, до последней клетки, до мельчайшего атома.
С каких это пор я стал мыслить, как биолог?
Осторожно устраиваюсь меж разведённых бёдер и снова провожу пальцами по внутренней стороне.
— Расслабься, - опускаюсь на него, нежно целую подбородок, щёку, скулу, - тогда… будет не так больно.
Он кивает, с силой вжимаясь бёдрами в мой пах, а в следующий миг тихо вскрикивает, зажмуривается и ощутимо впивается сведёнными судорогой пальцами мне в плечи.
— Прости, - не двигаюсь, целую закушенную губу, высвобождая её из плена зубов, - сейчас… будет легче.
Ещё один кивок, а потом на меня в упор смотрят пропитанные слезами и болью красные глаза, но он… улыбается?
— Глупый, - покрываю нежными поцелуями его лицо, - ты такой…
— Давай, - его руки обвивают мою шею, - продолжай…
Я, и в самом деле, пытаюсь быть осторожным. Но где взять силы, чтобы сдержаться, когда он, превозмогая боль, чуть подаётся навстречу? Когда, скользнув ладонями на спину, впивается в неё пальцами, наверняка, оставляя следы? Когда, оторвавшись от моих губ, спускается своими к шее, и, словно в отместку за причинённые неудобства, с силой прикусывает кожу на ней?
Мои движения медленные, едва заметные, потому что Сион, снова зажмурившись, всё ещё тихо шипит от боли, но пальцы нежно гладят кожу на спине, проходят по шрамам, заставив вздрогнуть от неожиданности. Стараюсь не сойти с ума прямо здесь и сейчас, чувствуя, как меня охватывает горячее, тесное тепло, как постепенно расслабляются сжатые мышцы, давая возможность проникнуть глубже, как губы, только что терзающие шею, спускаются на ключицы, целуя бережно, нежно и очень чувственно.
— Сион, - утыкаюсь в белоснежную макушку, - я…
— Тише, - на губы ложится нежный поцелуй, - я знаю…
Конечно, знаешь… нужно быть полным идиотом, чтобы до сих пор не понять…
Ещё одно движение, ещё один тихий стон.
Как же мне хорошо…
— Недзуми…
— Что? – наклоняюсь к его уху и прихватываю губами аккуратную мочку.
— Уже… не так больно.
В подтверждение своих слов он, куда увереннее, чем в прошлый раз, подаётся бёдрами вперёд, и я не могу сдержать сдавленного стона.
— Что ты… делаешь… дурак…
— Занимаюсь с тобой, - ещё одно, куда более сильное движение, - любовью.
— Сион, - тихо вскрикиваю, когда он почти полностью насаживается на меня, - прекрати… я же сейчас… тебя…
— Давай… - он, кажется, окончательно хочет свести меня с ума и проводит пальцами по обнажённым бёдрам, - ну же…
Больше не могу сдерживаться… в самом деле, не могу…
Почти рычу, впиваясь в его губы, кусаюсь, а тщательно возведённые и с таким трудом удерживаемые барьеры самоконтроля летят куда-то к чертям.
Сам напросился…
Но стон, срывающийся на крик, говорит о том, что, кажется, самое неприятное, и в самом деле, осталось позади.
Мои движения принимают какой-то сумасшедший, совершенно хаотичный характер, но, как это ни удивительно, приходятся как раз в такт движениям навстречу, зубы терзают нежную кожу на шее, а из горла вырываются совершенно непонятные звуки, больше всего напоминающие хриплые, протяжные стоны.
— Н-Недзуми! - Сион выгибается подо мной, впивается в губы, а в следующий миг я чувствую, как по моему животу растекается горячая влага, но сил остановиться нет, да их, наверное, и не было никогда, когда дело касалось Сиона, поэтому я с силой продолжаю вбиваться в распростёртое подо мной тело. Правда, мне достаточно всего нескольких секунд, чтобы, зайдясь в очередном протяжном стоне, содрогнуться в судороге накатывающего наслаждения и без сил упасть на содрогающегося в оргазме Сиона.
Утыкаюсь в мокрую то ли от слёз, то ли от пота щёку, чувствую, как мою руку находят ещё чуть дрожащие пальчики, и сжимаю их, откровенно умирая, и, кажется, заново рождаясь от охватившей тело неги.
Какой же он тёплый… Нахожу в себе силы, чтобы приподняться на локте, вглядеться в его лицо, получить лёгкую, чуть усталую улыбку и так же утомлённо улыбнуться в ответ.
— Теперь ты раздумал уходить? – понимаю, что несу какую-то чушь, но все мысли, кажется, вылетели из головы одновременно с охватившим меня удовольствием.
— Не дождёшься, - он снова обхватывает ногами мои бёдра, чуть поморщившись от, наверняка, охватившей его сейчас боли.
— Как ты? – мягко, словно извиняясь за причинённые страдания, касаюсь его губ.
— Ничего, - он снова улыбается, проводя ладошками по моей спине, - это… того стоило.
— В следующий раз будет легче, - ещё одно нежное прикосновение к губам.
— В следующий раз? – бёдра, и так вжавшиеся в меня почти до предела, снова чуть-чуть подаются навстречу, - звучит… заманчиво.
— Вот идиот… - углубляю поцелуй, чувствуя, как в волосы забираются проворные пальцы, начиная медленно ласкать длинные пряди.
Хотя… и в самом деле, заманчиво…
* * *
— Признайся, - Сион поудобнее устраивается на мне, тряхнув влажными после душа волосами, - ты давно собирался это со мной проделать.
— О да, - чуть усмехаюсь, покрепче прижимая его к себе, - с того самого момента, как увидел тебя орущим на балконе.
— Я так и знал, - он широко зевает, устраивая голову у меня на груди, - Недзуми…
— Что? – начинаю массировать чуть выступающие позвонки у него на спине.
— Спасибо, - Сион трётся тёплой щекой о мою кожу, - что… не разрешил уйти.
— Балда, - кладу вторую руку на светлую влажную макушку, - ты, в самом деле, думаешь, что так легко от меня отделаешься?
— А если… - чувствую, как по расслабившемуся было телу проходит судорожная дрожь, и успокаивающе провожу ладонью по спине, - если это… вернётся?
— Не думай об этом, - обнимаю его двумя руками, - меня не так-то просто… в общем, ты понял.
— Понял, - Сион находит мою руку и проводит пальцами по оставленному им порезу, - прости…
— Прекрати, - подтягиваю его чуть повыше и нахожу губы, - чтобы я больше этого не слышал.
Он собирается что-то возразить, но есть отличный способ не дать ему этого сделать.
— И всё-таки, - произносит Сион, когда я разрываю поцелуй, - спасибо.
— Чудик, - прикрываю глаза от ощущения его пальцев в своих волосах, - засыпай.
— Угу, - он снова кладёт голову мне на грудь, - спокойной ночи.
Чуть поглаживаю белые пряди, чувствуя, как постепенно выравнивается его дыхание. Значит, заснул.
Сердце щемит от того, как доверчиво он прижимается ко мне – совсем как ищущий тепла и ласки котёнок. Что ж… этого он получит с избытком.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |