Курс права социального обеспечения 26 страница

Н.А. Вигдорчик рассматривал социальное страхование как историческое явление, проследив его развитие в различных странах. При этом он выявил общий закон эволюционного развития этого института. Он писал, что "в отношении видов социального риска социальное страхование стремится охватить все виды социального риска, дав обеспечение во всех случаях потери заработка. В отношении характера организации страхования эволюция идет от добровольного страхования к обязательному, а от него к пенсионному (без взносов застрахованных). Социальное страхование развивается в направлении огосударствления этого института. Наконец, по степени распространения социальное страхование идет от частного и местного к всеобщему, охватывающему всю территорию страны и всех граждан, а по отдельным видам страхования дополняется международными соглашениями"*(679).

Уже был отмечен прикладной характер исследования ученого. Н.А. Вигдорчик предпринял попытку обоснования идеального (совершенного) института страхования как инструмента достижения цели государственного обеспечения (без взносов застрахованных). Но прежде чем перейти к анализу составляющих футурологического института социального страхования, предложенного ученым, обратимся к работам еще одного специалиста в этой области, его современника Л.В. Забелина*(680). Последний выступил с критикой основных положений предложенного Н.А. Вигдорчиком совершенного института социального страхования. Эта критика не носила характера научной дискуссии, она была типичным примером идеологизированного классового подхода к оценке научных позиций. Работа Л.В. Забелина была в какой-то степени "предтечей" наступающих времен "навешивания ярлыков врагов народа".

Как считал Н.А. Вигдорчик, социальное страхование должно быть всеобщим, распространено на всех граждан, имеющих доход не выше определенного, фиксированного в законе максимума, независимо от того, является источником дохода продажа рабочей силы или продажа продуктов труда (имеется в виду самостоятельный производитель, не использующий наемный труд или использующий его в ничтожных размерах). На это Л.В. Забелин замечает, что Вигдорчик "затушевывает классовый элемент в социальном обеспечении", расширяя круг обеспечиваемых за счет самостоятельных производителей, которые эксплуатируют чужой труд.

Н.А. Вигдорчик определил три основных финансовых источника фондов социального страхования - это взносы работодателей, муниципалитетов и государства. При этом он вполне резонно пояснял, что возложение на муниципалитеты расходов на страхование безработицы, медицинской помощи объясняется тем, что попечение безработных, больных в той или иной форме составляло обязанность органов местного самоуправления (биржи труда, земские больницы и т.д.). Исключением является социальное страхование профессиональных рисков, которое должно осуществляться исключительно за счет средств работодателей. Между тем, Л.В. Забелин возражал, заявляя, что государство и муниципалитеты - это "кошелек народный" и наполняется рабочим классом, поэтому социальное страхование должно осуществляться во всех случаях за счет предпринимателей.

В основу организационного управления институтом социального страхования, как считал Н.А. Вигдорчик, должны быть положены принципы демократизма и самоуправления застрахованных, однако это не исключает участия в составе страховых учреждений представителей других заинтересованных сторон - предпринимателей, муниципалитетов и государственной власти. Л.В. Забелин, не соглашаясь с участием предпринимателей в составе органов социального страхования, назвал позицию Н.А. Вигдорчика абсолютно не приемлемым решением с точки зрения классовой борьбы*(681). Более того, Л.В. Забелин в конечном счете безапелляционно заявил, что все виды социальных опасностей как угроз имущественному положению трудящихся исчезнут, "следовательно, и сам вопрос о социальном обеспечении в отношении социалистического строя является излишним"*(682).

Следует отметить, что многие положения "совершенного института социального страхования" были возрождены в ходе социальных реформ в России 90-х гг. прошлого века. Это и принципы социального партнерства в управлении фондами социального страхования, и финансирование фондов, и широкий круг застрахованных (в том числе и самозанятое население). Часть положений этого "совершенного института" ждут своего часа. Остается актуальной задача реализации обоснованного Вигдорчиком принципа единства организации социального страхования. Он совершенно справедливо полагал, что дробление социального страхования на отдельные отрасли не имеет никакого оправдания, а существующее дробление является пережитком, сложившимся исторически в силу возникновения различных видов социального страхования не одновременно, а в довольно обширном временном диапазоне. В частности, отмечалось, что такое дробление социального страхования на отдельные ветви значительно повышает организационные расходы на содержание особого штата служащих каждого фонда страхования. Это - во-первых, а во-вторых, на практике очень часто объекты отдельных видов страхования не могут быть разграничены, например достаточно трудно провести грань между болезнью и инвалидностью при страховании*(683).

Н.А.Вигдорчик, предсказывая перерождение социального страхования в государственное социальное обеспечение, рассчитывал на определенный временной интервал переходного периода, в течение которого будет реализован на практике "совершенный институт социального страхования". Однако нарком социального обеспечения РСФСР А.Н. Винокуров наметил иной путь, путь революционных преобразований социального обеспечения. Он писал, что прежде всего следует отказаться от старого названия "страхование", так как это понятие буржуазное, и заменить его правильным термином "социальное обеспечение". При этом, по его мнению, новое социалистическое понимание обеспечения предполагает изменение круга лиц, имеющих право на обеспечение. Если по буржуазному страхованию, кто делал взносы и за кого делали взносы, тот и получает страховое возмещение, то социалистическое государство встает на иную точку зрения и обеспечивает тех, кто нетрудоспособен и лишен источников существования. Он ратовал за огосударствление дела социального обеспечения и за движение по направлению к коммунистическому социальному обеспечению по потребностям*(684).

Вопросами социального страхования в этот период также занималась З.Р. Теттенборн. Она рассматривала этот институт как часть трудового права*(685). Но ее исследование по содержанию и глубине разительно отличалось от академических работ дореволюционных авторов - В.Г. Яроцкого, В.А. Гагена и др. Во-первых, отсутствовал анализ, обзор научной специальной литературы предшественников, опыт социального страхования других стран. Уже чувствовалось приближение "сталинских" 30-х гг. Во-вторых, как следствие, автор ограничилась довольно упрощенными классификациями форм обеспечения в буржуазных государствах: призрение-наказание, ответственность предпринимателей за несчастья с рабочими и рабочая взаимопомощь. При этом с классовых позиций давалась оценка организации социального обеспечения в капиталистическом обществе*(686). Она писала о том, что вся идеология буржуазного строя пропитана индивидуализмом, а мероприятия по борьбе с бедностью строятся на следующих принципах: 1) истратить как можно меньше средств; 2) переложить все расходы или главную их часть на беднейшие классы; 3) до минимума сократить круг призреваемых; 4) сделать для нуждающихся в помощи обращение к ней наиболее неприятным и унизительным.

З.Р. Теттенборн отграничивала социальное страхование от других форм обеспечения. Однако следует отметить, что З.Р. Теттенборн в этом случае не отождествляла социальное страхование и социальное обеспечение, подчеркивая, что в отличие от социального страхования государственное социальное обеспечение осуществляется в общебюджетном порядке и охватывает всех нуждающихся*(687). На основе марксистско-ленинского учения о двух фазах коммунизма она проследила развитие форм социального обеспечения и социального страхования в первые годы советской власти. До изменения курса экономической политики (нэп) нетрудоспособные, безработные, учащиеся и другие лица, не обязанные трудовой повинностью, обеспечивались в порядке "пенсионирования и субсидионирования из государственных средств без взносов на социальное обеспечение". Иными словами, речь шла о государственном социальном обеспечении. По мнению З.Р. Теттенборн, "эта форма социального обеспечения коммунистичнее, чем социальное страхование". Однако в условиях нэпа, пока старый экономический строй окончательно не изжит, эти остатки старого строя, как утверждает автор, отражаются на пролетарском законодательстве об обеспечении. Соответственно вновь следует обратиться к социальному страхованию. Возвращение к такому виду обеспечения, как социальное страхование, не является шагом назад, возвращением к буржуазным формам социального обеспечения, разрывом с принципом пролетарского права. Социальное обеспечение и социальное страхование, словами З.Р. Теттенборн, являются лишь различными выражениями классовой идеологии пролетариата*(688).

Другой уже известный нам ученый В.Н. Дурденевский также разграничивал социальное обеспечение и социальное страхование как две формы публичных служб. При этом социальное страхование, по его мнению, являлось формой преходящей, тогда как служба социального обеспечения будет сохраняться очень долго в социалистическом обществе. Его перу принадлежат емкие, точные определения этих форм. Под социальным обеспечением понималась деятельность публичной администрации, имеющая целью устранить ряд социальных опасностей, угрожающих жизни и определенному уровню существования широких кругов граждан, путем предоставления этим гражданам денежной или натуральной помощи. Социальное страхование рассматривалось как система ослабления риска, вытекающего из структуры данного общества, путем разложения этого риска на участников общественных процессов производства*(689).

Проблемы призрения бедных (государственная социальная помощь) как объект научного исследования по тем же названным выше идеологическим мотивам были преданы забвению уже в середине 20-х гг. Л.В. Забелин писал: "Призрение в его прежнем индивидуалистическом смысле теряет почву под ногами: становится анахронизмом... Наряду с возникновением социального обеспечения мы наблюдаем постепенное сужение призрения по кругу его деятельности и его общественному значению..."*(690). З.Р. Теттенборн, сравнивая обеспечение безработных в буржуазных странах и в Советской России, утверждала, что Советская Россия с 1918 г. не знала безработицы благодаря всеобщей трудовой повинности*(691). Она оправдывала эту форму организации труда условиями гражданской войны и разрухи, отмечая, что, "только обязав взрослых и трудоспособных граждан заниматься общественно-полезным трудом, Советская республика могла бы дать социальное обеспечение нетрудоспособным"*(692).

В начале 20-х гг. Наркомат социального обеспечения РСФСР в течение двух лет (1921-1922 гг.) выпускал журнал "Вопросы социального обеспечения". В этом журнале публиковались не только текущие нормативные акты и циркуляры по социальному обеспечению, но и статьи-комментарии, в том числе приближенные по содержанию к научно-практическим. Так, очень часто в этом журнале публиковались статьи уже известной нам З.Р. Тетенборн. Но основные статьи были написаны руководителями Наркомата социального обеспечения, а именно его руководителем А.Н. Винокуровым и его заместителем Н. Милютиным. В частности, ими разъяснялись политика партии и декреты СНК в деле социального обеспечения рабочих, крестьян и семейств красноармейцев в период перехода к нэпу. Так, Н. Милютин писал, что в условиях нэпа требуется во всех областях максимально сократить расходы государства, отказавшись от принципа уравнительности в социальном обеспечении для различных социальных групп. В отношении наемных работников необходимо реализовать принцип социального страхования, в отношении крестьянства и лиц самостоятельного труда - принцип взаимопомощи, самообложения с некоторым государственным регламентированием его форм, семьям красноармейцев предоставить государственное обеспечение, а лица, эксплуатирующие чужой труд, должны быть лишены социального обеспечения*(693). З.Р. Теттенборн подчеркивала, что целью социалистического государства остается полное и всестороннее обеспечение всех без исключения членов общества. Однако нэп продиктовал три основные формы обеспечения: социальное страхование для рабочих и служащих, общественную взаимопомощь для крестьян и ремесленников и государственное обеспечение инвалидов труда, войны, семей красноармейцев. И каждая из этих форм, по мнению автора, содержала в большей или меньшей степени элементы будущего коммунистического обеспечения*(694).

Кроме того, в названном журнале имелась рубрика "За границей", где давался довольно взвешенный обзор законодательства о регулировании социального страхования в Германии, Италии, Англии и др.*(695).

Вместе с тем значительная часть работ по социальному обеспечению прославляла "подлинное социальное страхование страны Советов на основании Ленинской страховой программы", противопоставляя его социальному страхованию в буржуазных государствах как "подачке, соединенной с ханжеством и лицемерием социального обеспечения в буржуазных государствах"*(696). И.Ф. Энгель писал, что в отличие от буржуазного страхования "лишь советское социальное страхование сделало самые серьезные шаги для осуществления этих единственно правильных принципов социального страхования"*(697).

Начиная с конца 20-х и до начала 50-х гг. ХХ в. интеллектуальная свобода исследований была жестко ограничена, а с конца 30-х гг. - просто отсутствовала. Это было "безвременье" в науке права социального обеспечения. Специальная литература была представлена, как правило, комментариями действующего законодательства о социальном обеспечении. Типичным образцом сталинской науки стала публикация уже упомянутого Н.А. Семашко (1874-1949) "Право социального обеспечения", в которой определенная часть текста посвящена критике социального страхования в капиталистических странах без указания источников информации об этом страховании, "ублюдочного" по терминологии автора характера царских Страховых законов 1912 г. В другой части работы обличались "бандиты-контрреволюционеры из троцкистско-зиновьевского и бухаринско-рыковского фашистского отродья", которые, по словам автора, "немало навредили в области социального обеспечения трудящихся Советского Союза", на конкретных примерах и с фамилиями рассказывалось, как рабочие и колхозники трепетно заботятся друг о друге*(698). Все это было бы смешно, если бы не было так страшно. При этом Н.А. Семашко был действительно крупным ученым и практиком, создателем советской модели медицинского обслуживания, получившей на Западе наименование "модель Семашко", которую сравнивали с моделью Бевериджа*(699). Вероятно, такое содержание "научного труда" было вызвано требованиями цензуры, так понимающей потребности народа.

У органа советской цензуры, Главлита, была система репертуарных указателей. Наиболее интересен был "литер Г", означавший, что произведение "идеологически выдержано, но примитивно" и рекомендуется к постановке "к революционным датам, причем в основном в рабочих районах". Как нам кажется, подавляющая часть литературы по праву социального обеспечения 30-х - начала 50-х гг. можно смело отметить "литером Г". Редкое исключение составляли публикации Е.И. Астрахана*(700), а типично лозунговыми были труды А.С. Краснопольского*(701).

С принятием сталинской Конституции 1936 г. утверждалась в качестве единственно верного, марксистско-ленинского учения концепция "социалистического права", которое, по заявлению А.Я. Вышинского, будет крепнуть и развиваться, пока не будет завершен переход ко второй стадии коммунизма, где отомрут государство и право*(702). Новый большевистский подход в понимании права, по мнению С.С. Алексеева, был основан на всесильной партийно-идеологизированной государственности и социалистической законности*(703).

7.2. Советская теория права социального обеспечения
во второй половине ХХ в.

С середины 50-х гг. ХХ в. начался новый этап в развитии науки советского права социального обеспечения. Он был связан не только с политическими изменениями в жизни нашей страны, но и довольно значимыми изменениями в социальном законодательстве. В последнем случае имеются в виду два краеугольных нормативных акта: Закон о государственных пенсиях от 14 июля 1956 г. и Закон о пенсиях и пособиях членам колхозов от 15 июля 1964 г. Наряду с комментариями действующего законодательства о социальном страховании и пенсионном обеспечении стали появляться и теоретические исследования отдельных проблем права социального обеспечения*(704). В начале 60-х гг. ХХ в. правящей Коммунистической партией Советского Союза было выдвинуто положение о переходе от диктатуры пролетариата к общенародному государству, что и получило легальное закрепление в Конституции 1977 г. С.С. Алексеев отмечал, что в 60-70-е гг. прошлого столетия трактовка советского права была несколько очищена от классовых оценок, но при этом оно как юридический феномен представляло собой опубличенную правовую систему, доминирующим началом которой является право партийно-идеологизированной власти*(705). Сохранялся, но уже не в столь жестких формах, репрессивный характер социалистического права в "борьбе с нарушителями трудовой дисциплины", лицами, "извлекающими нетрудовые доходы", и т.д.

Именно в этот период можно уже говорить о поступательном развитии теории и практики права социального обеспечения. Во-первых, была обоснована самостоятельность отрасли советского права социального обеспечения в системе советского права. Во-вторых, активизировались сравнительно-правовые научные исследования правового регулирования социального обеспечения в социалистических и капиталистических странах. В-третьих, не были обделены вниманием и практические, прикладные проблемы применения законодательства о социальном страховании, пенсионном обеспечении и др.

О самостоятельности отрасли права социального обеспечения. Долгое время в советской науке права социального обеспечения господствовали позиции, согласно которым нормы о социальном обеспечении были распределены между различными отраслями права. Социальное страхование рабочих и служащих за счет средств государственного социального страхования включалось в предмет трудового права, социальное обеспечение граждан за счет прямых бюджетных ассигнований (образование, здравоохранение и др.) - в предмет административного права; социальное обеспечение кооперированных крестьян (колхозников) - в предмет колхозного (сельскохозяйственного права), возмещение вреда жизни и здоровью работников - в предмет гражданского права. В 60-е гг. ХХ в. в СССР была провозглашена политика построения развитого социализма. Эта политика включала в том числе ориентацию на консолидацию общественных отношений в сфере социального обеспечения, "стирание граней между социальным обеспечением рабочих и служащих, с одной стороны, и колхозниками - с другой"; унификацию социального обеспечения всех граждан за счет средств фондов общественного потребления. Особенно это четко проявлялось в развитии пенсионного законодательства в связи с принятием двух названных пенсионных законов 1956 г. и 1964 г., которые "сблизили пенсионные отношения колхозников с пенсионными отношениями рабочих и служащих и привели к созданию компактного предмета правового регулирования"*(706). Именно пенсионное законодательство стало ядром формирования будущей отрасли права социального обеспечения. В этот период активно обсуждались вопросы правового регулирования пенсионного обеспечения рабочих, служащих, колхозников, ставились проблемы определения пенсионных правоотношений, а равно проблемы правового регулирования пособий по государственному социальному страхованию, давались характеристики правоотношений по государственному социальному страхованию*(707). Так, В.А. Ачаркан, исследовавший государственные пенсии, писал об их классификации по различным критериям: правовым основаниям их назначения, источникам финансирования, социальному положению и возрасту лица, срокам назначения, размерам пенсий и т.д.*(708). Он высказал также довольно интересную идею о презумпциях в пенсионном обеспечении, отметив, что в основе пенсии по старости лежит презумпция потери общей трудоспособности, а в основе пенсии за выслугу лет - презумпция потери профессиональной или специальной трудоспособности*(709).

Таким образом, формирование советского законодательства о пенсионном обеспечении, теоретическое обоснование принципов пенсионного обеспечения, пенсионных правоотношений, оснований возникновения, субъектов, содержания правоотношения стали тем ядром, вокруг которого начала формироваться отрасль права социального обеспечения, вначале как отрасль законодательства, а затем и отрасль права. Как отмечал В.С. Андреев, с середины 60-х гг. в законодательстве "нашла свое полное выражение единая система пенсионного обеспечения", сложилась единая система пособий по социальному страхованию для рабочих, служащих и колхозников, единство в обеспечении проявлялось и в нормах, закрепляющих иные виды обеспечения, услуг и обслуживания. Я.М. Фогель писал об "утверждении единого понятия права на пенсию как одного из основных прав всех граждан СССР"*(710). Все это дало возможность сделать вывод об обособлении комплекса однородных отношений, которые образуют предмет новой отрасли права - права социального обеспечения*(711).

Решающую роль в обосновании самостоятельности отрасли советского права социального обеспечения сыграл Международный симпозиум в Праге в 1966 г. Первопроходцами здесь выступили чехословацкие ученые Я. Колоушек, К. Пинц, И. Томеш и В. Вергайнер, которые настаивали на формировании новой отрасли права в системе отраслей социалистического права - права социального обеспечения, отграничив его от трудового и административного права. Советские ученые, участники пражского симпозиума В.С. Андреев, А.В. Левшин и В.В. Караваев также были приверженцами прозвучавшей на форуме идеи самостоятельности права социального обеспечения. Первый учебник "Чехословацкое право социального обеспечения" был издан в ЧССР в 1968 г. В это же время В.С. Андреев издал курс лекций "Социальное обеспечение в СССР"*(712).

При обосновании самостоятельной отрасли права социального обеспечения в учебной и научной литературе постоянно подчеркивались принципиальные отличия социального обеспечения при социализме и капитализме. В частности, отмечалось, что при капитализме отношения по социальному обеспечению возникают вследствие материальной нужды и социальной бедности трудящихся, эти отношения назвали отношениями в связи с необеспеченностью. В условиях социализма при общественной собственности на средства производства и социалистических формах распределения по труду и по потребностям отношения по социальному обеспечению приобретают иной характер: всеобщность социального обеспечения, многообразие и широта видов обеспечения; непрерывно повышающийся уровень обеспечения, участие трудящихся в управлении делами социального обеспечения, обеспечение за счет фондов общественного потребления без вычета из заработка трудящихся.

Таким образом, очевидный рост числа нормативных актов о социальном обеспечении, их научное комментирование, обобщение практики применения, теоретическое обоснование правовых принципов социального обеспечения, основных юридических конструкций (пенсионных правоотношений и др.) привели к тому, что "количество неизбежно должно было перерасти в новое качество" - обоснование самостоятельности отрасли права социального обеспечения в системе отраслей советского права. В 1975 г. В.С. Андреев констатировал, что в отраслевой науке права социального обеспечения было создано учение о предмете отрасли, наметился подход к определению специфики метода права социального обеспечения, раскрыта объективная система данной отрасли, в основных чертах создано учение о правоотношениях по социальному обеспечению и т.д*(713).

О предмете отрасли права социального обеспечения. В советской науке права не сложилось единого подхода к определению предмета отрасли права социального обеспечения. Позиции ученых варьировались от "узкой" до "широкой концепции" в зависимости от авторского определения форм социального обеспечения и признаков (критериев) социально-обеспечительных отношений. В первом случае в предмет отрасли включались только отношения по социальному (материальному) обеспечению (пенсии, пособия и др.) нетрудоспособных лиц (по возрасту, инвалидности и болезни), т.е. квалифицирующим признаком социально-обеспечительных отношений признавал и "нетрудоспособность лиц"*(714). М.Л. Захаров конкретизировал круг отношений, указав на те, которые связаны с обеспечением нетрудоспособных, больных и семей, где есть дети*(715). В названных случаях определяющими критериями отношений по социальному обеспечению являлись их особая целевая направленность и круг обеспечиваемых лиц.

Более емкое определение предмета отрасли было обосновано В.С. Андреевым, который в предмет отрасли включал не только отношения по обеспечению граждан в старости и при нетрудоспособности, но и отношения по медицинской помощи и лечению, по поводу содержания детей в детских учреждениях. Квалифицирующим признаком социально-обеспечительных отношений он называл их социально-алиментарный характер*(716). Такой подход к определению предмета отрасли нашел широкую поддержку ученых-специалистов права социального обеспечения (А.Д. Зайкин, Р.И. Иванова, В.А. Тарасова, Т.М. Кузьмина и др.)*(717). Таким образом, к предмету отрасли причислялись следующие отношения: 1) пенсионные отношения; 2) отношения по обеспечению граждан пособиями; 3) отношения по медицинской помощи и медицинскому обслуживанию; 4) отношения по оказанию помощи семье в содержании и воспитании подрастающего поколения; 5) отношения по социальному обслуживанию престарелых и инвалидов. Некоторые ученые дополняли этот перечень отношениями по предоставлению других форм социальной заботы*(718). Для всех этих отношений, входящих в предмет отрасли, характерными назывались следующие признаки: 1) социально-алиментарный характер; 2) одним из субъектов отношения выступает гражданин или семья, с одной стороны, с другой - органы государства или по его поручению иные органы;

3) распределительный характер за счет фондов общественного потребления (фондов нетрудоспособных).

"Широкий" подход к определению предмета отрасли был сформулирован Т.В. Иванкиной. В качестве определяющего критерия социально-обеспечительных отношений, охватываемых предметом отрасли, она указывала на распределение благ и услуг из фондов общественного потребления на безэквивалентной основе. В этом случае в предмет данной отрасли включаются не только отношения по материальному обеспечению нетрудоспособных, по медицинскому обслуживанию, по содержанию детей в детских учреждениях и помощи семьям, имеющим детей, но и отношения по распределению материальных благ и услуг на жилищные нужды и образование. В последнем случае можно говорить о предоставлении благ из общественных фондов для совместного потребления*(719). Здесь мы поясним, что советскими учеными часть общественных фондов потребления, которая шла на содержание лиц пенсионного возраста, нетрудоспособных, медицинское обслуживание, лечение и пр., условно объединялась в фонд социального обеспечения. Между тем в составе общественных фондов потребления такого единого обособленного фонда не существовало*(720).

Таким образом, всеми авторами в той или иной интерпретации и объеме признавались следующие характерные признаки социально-обеспечительных отношений: 1) их публичный характер, где одной стороной всегда выступает государство или иные органы по его поручению, другой - гражданин; 2) распределительные отношения, связанные с распределением материальных благ и материальных услуг из фондов общественного потребления; 3) социально-алиментарный или безэквивалентный характер. Однако распределительный характер социально-обеспечительных отношений определялся неоднозначно. Так, В.Ш. Шайхатдинов также придерживался "узкого" определения предмета отрасли, но критерием называл источник распределения и характер удовлетворяемых потребностей. Речь шла о распределении материальных благ и услуг за счет фондов общественного потребления в индивидуальной форме (пенсии, пособия и др.), т.е. об обеспечении удовлетворения личных материальных потребностей. Тем самым он исключал из предмета отрасли отношения по распределению продукта, который служит удовлетворению общественных потребностей, т.е. распределение материальных благ и услуг в общественной форме за счет общественных фондов потребления (здравоохранение, образование и др.)*(721). Большинство авторов, как отмечалось, к социально-обеспечительным правоотношениям причисляли распределительные отношения из фондов общественного потребления, предназначенные для удовлетворения материальных потребностей членов советского общества как в индивидуальной, так и в общественной форме. Аналогичная ситуация складывалась и с признаком социальной алиментации, о чем речь пойдет ниже.

В советской науке права социального обеспечения в целом сложилось единодушное суждение о сложной структуре предмета отрасли, состоящей из основных отношений и производных (тесно связанных) общественных отношений. Первые - отношения по социальному обеспечению - практически всеми учеными признавались особым видом распределительных отношений, т.е. отношениями по распределению части общественных фондов потребления, которые возникают между физическими лицами и социалистическими организациями. Дискуссионным оставался такой признак отношений по социальному обеспечению, как характер распределения материальных благ и услуг: на социально-алиментарной основе или без таковой. Этот признак мы рассмотрим подробнее при характеристике метода отрасли.

Дата добавления: 2015-10-21