Луч отразился от фасетки и угодил в стальную палубу над ее головой. В воздухе заметались хлопья черной сажи, брызнули в стороны комья запекшейся земли. Климентина замерла, скованная ужасом; она была уверена, что в животе уже зияет дыра, и увиденный отсвет, – это блеск луча, прошившего ее навылет.
Бежать не имело смысла. Если не вторым, так третьим выстрелом незнакомец, которого она не знала и которому не причинила вреда или даже неудобства, поставит жирную точку в книге ее жизни.
Только что у нее был шанс спастись, но оказалось, – одного шанса недостаточно. Не следовало ждать от судьбы новой поблажки. Жизнь – не двухмерная кинопостановка.
Она повернулась к похитителям. Выставила перед собой руки в тщетной и наверняка жалко выглядевшей со стороны попытке защититься.
Похитители навели на нее остроконечные жезлы, сверкающие нелепой позолотой. Оба недостойных незнакомца стояли и улыбались, – спокойные и уверенные в том, что убить беспомощную женщину столь же легко, как смахнуть с одежды пылинку.
Тень накрыла Климентину, и хлопья сажи закружились в вихре. Со стороны коридора послышался напряженный гул, будто бы по соседству с «перевернутым миром» включился мощный генератор. Гул перерос в реактивный рев. Лица людей, нацеливших на Климентину лазерные жезлы (она вспомнила: такие называют «золотые кадуцеи»), исказились. На физиономии первого читалась ошеломленная растерянность, на лице второго – недвусмысленный испуг.
«У-у-у-у!» – заревело за ее плечами, и в тот же миг сбило с ног, растрепало волосы, швырнуло на середину ближайшей фасетки…
Климентина подняла голову: плотная туча мрачных опылителей поглотила обоих злодеев. Секунда – и лица незнакомцев превратились в шевелящиеся маски из бело-черных полосатых спинок, руки исчезли в живых перчатках, ощетинившихся слюдяными крылышками. Беззвучно (а может они и кричали?) похитители пропали за земляной кучей.
Очевидно, кто-то оставил семейство опылителей спящим в кластерном контейнере. Почуяв людей, насекомые-мутанты вышли из летаргии, а затем голодные, злые и одуревшие от долгого сна, вырвались на волю.
Шею обожгло, словно на нее плеснули кипящей водой. Климентина взвизгнула, чувствуя, как копошатся запутавшиеся в волосах рассерженные насекомые. Она вскочила на ноги, и не чувствуя боли в вывихнутой ступне, бросилась к коридору.
И сразу поняла, что выбраться из перевернутого купола, несмотря на мнимую пологость склона, будет не просто. На чистых фасетках она поскальзывалась, – их кривизна с каждым метром становилась все ощутимее; на фасетках, заполненных землей, ее норовили схватить за ноги и за платье торчащие из твердокаменных куч корни и ветви.
Опылители, рассеявшиеся было над телами незнакомцев, вновь сбились в плотную тучу. Громогласно жужжа, они помчали вдоль окружности купола. В их гуле слышалась потусторонняя, леденящая кровь злоба.
Освобождаясь от хватки которой уже по счету щетинистой лапы, Климентина заметила сквозь земляную корку защитный кожух служебной панели. Ломая ногти, принялась сдирать с него окаменелую грязь.
Опылители, ловко огибая свисающие древесные останки, мчали темной кометой на Климентину.
К счастью, панель оказалась действующей: мерцала подсветка старомодных прямоугольных клавиш. Разобрать что к чему было предельно просто. У Климентины на это ушло меньше мгновения.
Гул опылителей смешался с натужным воем тысяч сервоприводов. Фасетки биосферного купола пришли в движение, меняя угол наклона. Через образовавшиеся между ними просветы наружу, в пространство, хлынул воздух, увлекая за собой то, что находилось внутри купола.
Станция содрогнулась. Газовый выброс сместил конструкцию с устоявшейся орбиты. Нептунианская гроза отразилась в каскадах развернутых фасеток. Большое Темное Пятно жадно уставилось на скользящую над вечным штормом металлическую песчинку.
Держаться, цепляться из последних сил…
Климентина отчаянно боролась за жизнь. Это было все равно что оказаться внутри не поддающегося классификации урагана. Воцарившийся хаос запечатлелся в ее сознании как нечто черное, ревущее, разрывающее тело на части.
Сначала она вцепилась в откинутый кожух панели, но его крепления не выдержали и трех секунд. В головоломном кульбите бесфамильной удалось ухватиться за покрытую шипами ветку, но и эта спасительная соломинка сразу же сломалась.
Стиснув пальцы на краю фасетки, Климентина повисла над синими облаками Нептунии так, что ноги оказались в наполненном ревом уходящего воздуха ледяном космосе. Пыль и слезы слепили ее, в ушах ломило от перепада давления, и собственный крик казался беззвучным.
Она не увидела, как над служебной панелью сверкнула электрическая вспышка. Затем сработала какая-то защитная система, и фасетки принялись возвращаться в исходное положение.
Рев стих. Купол восстановил герметичность.
Климентина лежала, свернувшись в позе эмбриона, придавленная внезапной тишиной и выравнивающимся давлением к линзе фасетки.
Чудом уцелевший опылитель с поломанными крыльями подполз к ее руке и ужалил в запястье.
Палуба вибрировала под ногами, – десантный корабль «Сфинкс», принадлежащий прайду Шелли, шел нестабильным магистральным лучом к отшельнику Сэтану. На Титане, самом большом спутнике мрачноватой планеты-гиганта, традиционно разворачивались ритуальные схватки Партии.
Тяжелая створка опустилась за спинами отца и сына.
Молодой человек с опаской поглядел на лежащие вдоль демонстрационной плоскости предметы. В происходящем он видел злую иронию судьбы. Слишком часто он публично высказывался о Партии. «Партия – рудимент жестокого прошлого Сопряжения, Партия – праздник бессмысленного насилия, Партия – нет, благородные друзья, это всё не для меня…»
Теперь ему предстояло опытным путем убедиться в правильности собственных убеждений.
Предметы на демонстрационной плоскости мало чем походили на простые и функциональные ядометы или высокотехничные шоковые копья – традиционное оружие патрульных сил Сопряжения. Тускло блестели лоснящиеся от смазки механизмы, – испокон веков они служили людям дешевым средством умерщвления себе подобных. Это оружие вызывало отвращение и какую-то подсознательную опаску; меньше всего Шелли-сыну хотелось примерять его к своим рукам. Хотя бы потому, что рифленые рукоятки и крючковатые активаторы грозили оставить на ладонях и пальцах черные следы.
Шелли-отец внимательно осмотрел образцы. От него не укрылось, что сын находится в подавленном состоянии.
«Айвен должен быть доволен – просто счастлив! – ведь Пермидион даровал ему и его заблудшему другу шанс! Продержавшись в Партии стандартный срок, они смогут восстановить свой статус в Сопряжении и отбелить репутацию. Пермидион принял строгое, но человечное решение. Конечно, отцовскому сердцу было бы куда спокойнее, если бы большинство членов Совета проголосовали за невиновность Айвена. Но в слишком уж темную историю угодил обалдуй… В конце концов, стандартный срок пребывания в Партии не так велик; людей, кроме него, там будет предостаточно. Если Айвен проявит некоторую смекалку и расторопность, то непременно останется живым, и, быть может, даже невредимым. Говорят, такие случаи не редки. И я, Фредерик Шелли, в свое время прошел через часть Партии, не сделав ни единого выстрела. Правда, на последнем ходу проклятым лучом едва не отрезало ногу… так сам был виноват – замешкался, вытаскивая из-под завала раненого парня из отряда противника. Нужно было вызвать команду медиков и эвакуаторов, а не тратить «возможности» действия, но я почему-то решил поиграть в благородство».
– Я знаю о твоих убеждениях, – ласково сказал Фредерик сыну. – Более того, я признаю, что сам приложил к ним руку. Вот только не стоит из принципа подставлять незащищенную грудь лезвиям мечей. Тебе позволили отстоять право на жизнь, так воспользуйся им!
– Убей сам или убьют тебя? – хмыкнул Айвен Шелли.
Отец покачал головой:
– Забудь, дружище. Сейчас не время для красивых слов. Пермидион позади, а в Партии слова не стоят и ржавого скафандра. На Титане тебе придется нелегко: раньше мы и Козо сражались на одной стороне. Теперь по известным причинам наш могучий союзник превратился во врага. Горстка наемников и десяток обедневших благородных, соблазнившихся на золото Шелли, – вот кто согласился поддержать тебя. Мы, конечно, старались завербовать лучших из доступных, но… – он сухо кашлянул в кулак, – никто не станет закрывать тебя своим телом.
Он взял со стеллажа длинное орудие: с одной стороны механизм заканчивался лакированным прикладом, а с другой – полой трубкой из вороненой стали.
– Тебе придется завести близкую дружбу с этой штуковиной, Айвен.
Айвен Шелли послушно кивнул. На десантном корабле он успел посмотреть множество фресок, живописующих воинов седых времен – мускулистых, одетых в белые юбки, с широкими ожерельями на шеях и лицами, скрытыми под золотыми масками. Эти мужи орудовали похожими устройствами. Некоторые стреляли с плеча или с бедра – кто как. Так что Шелли-младший представлял, с чем ему придется иметь дело.
– Совсем не похоже на привычное оружие, верно? – спросил отец.
– Что это? – спросил Айвен без особого интереса.
– Настоящий автомат, Айвен. Газокинетический принцип действия. В качестве заряда используются свинцовые пули.
– Свинец? – скривился Айвен Шелли.
– Не веди себя подобно девчонке! – вспылил вдруг отец. – Твоя жизнь в Партии будет висеть на волоске!
– Я не веду себя подобно девчонке! – обиделся Айвен Шелли. – Я знаю об оружии предостаточно, отец! Я прошел все симуляторы космического боя, но такую архаику – «в качестве заряда используются свинцовые пули»!.. – бессовестно передразнил он отца, – вижу в первый раз!
На скулах Шелли-старшего заиграли желваки.
– А что ты ожидал? Думал, выдадут тебе рентгеновский лазер? Ручной генератор высокочастотных волн? Для тебя Партия – не осознанный выбор, как для большинства мужчин Сопряжения, а мера наказания. Посему Устав позволяет использовать исключительно архаичное оружие. Сегодня же сядешь смотреть избранные бои Партии! И симуляторы! Сначала симуляторы, затем – стрельба в настоящем тире по скафандрам. На очки. Я позабочусь о том, чтобы в пространство Сэтана мы привезли способного постоять за себя благородного. Свинцовая пуля, летящая быстрее звука, не менее опасна, чем луч лазера, разящий со скоростью света. Так что преимущество у твоих противников будет сомнительное.
Газокинетический принцип действия? Автоматы?
Шелли-младший нахмурил лоб, вспоминая историю военного дела. Кажется, газы выталкивают пресловутые свинцовые пули по нарезам ствола. А газы образуются в результате микровзрывов… Да-а-а…
Он понял, что полет от Нептунии к Сэтану пройдет для него под сгенерированный в симуляторе, а затем реальный грохот плюющихся огнем и свинцом «автоматов». Сразу возникло малодушное желание совершить побег. Нервы! Захватить челнок и спрятаться среди заброшенных жилых модулей транзитного кольца. Там его ни за что не отыщут. Там он сможет скрываться от ищеек Сопряжения до конца времен.
Но нет! Он не имеет права даже в мыслях позорить свое имя. К тому же… если верить Климентине, мысли некоторых людей имеют способность осуществляться неожиданным образом.
Не желая расстраивать отца, Шелли-младший принялся изучать миниатюрное Г-образное устройство. Оно выглядело чище остальных собратьев по смертоносности. Шелли-старший быстро поправил пальцы Айвена, располагая их на неожиданно удобной рукояти.
– Это оружие предназначено для ближнего боя, – пояснил отец. – Меня всегда восхищала отлаженная механика…
– Почему только для ближнего? – переспросил Шелли-сын.
– Потому! – рассердился отец. – Ты сегодня окончательно отказался от попыток думать в виду их несостоятельности?!
Оружие древних сливалось с рукой в единое целое. Оно было умеренно тяжелым, прохладным. Казалось, оно шепчет беззвучную клятву верности. Его так и хотелось пустить в дело.
– Удобное, – признал молодой человек. Он вздохнул и положил пистолет на место.
Нечего себя обманывать! Всякому оружию присущи определенные гипнотические флюиды и мрачноватое очарование… ядовитой рептилии. Сжимая рукоять боевого излучателя или старинного пулестрела, ты не становишься сильнее. Скорее наоборот – уязвимее. Уязвимее-уязвимее, ведь яд ручного гада действует в первую очередь на тебя самого.
– Оставь! – приказал отец. – Пистолеты – в последнюю очередь. Даже десять человек, мастерски владеющих пистолетами, не продержатся и минуты против новичка, вооруженного пулеметом. Пулеметы – вот с них и начнем!
Шелли-старшего прервала трель настенного коммуникатора.
– Что там? Я занят! – отозвался Фредерик.
– Кузен, необходимо твое присутствие на мостике, – послышался голос командира корабля – капитана Августа Шелли.
– Я с сыном. Что-то срочное?
– Скорее – экстраординарное, кузен.
Фредерик бросил быстрый взгляд на молодого человека.
– Хорошо, Август, уже иду! – сообщил он. Открыл двери и обернулся: – Я вернусь. Тогда мы продолжим.
Шелли-сын поднял руки и улыбнулся:
– Как тебе угодно!
Он покинул отсек следом за отцом. В коридоре не оказалось ни души, и Шелли остался в молчаливой компании полуголых воинов с настенных фресок.
Палуба «Сфинкса» вздрогнула чуть сильнее, чем обычно. По переборкам неспешно поползли световые блики, похожие на преломленные водой лучи солнца. Шелли посмотрел вверх: что не так с лампами? – и в ту же секунду почувствовал, как его ступни отрываются от ворсистой поверхности ковровой дорожки. Это произошло столь неожиданно, что он даже тихо вскрикнул.
«Сфинкс» утратил гравитацию!
В это время Шелли-старший, тоже застигнутый врасплох невесомостью, неуклюже вплыл на мостик. Его кузен и остальные астроники успели занять места по боевому распорядку и закрепиться ремнями. Они деловито переговаривались и отдавали приказы отделениям. Казалось, на мостике не заметили исчезновения искусственной силы тяжести. О том, что ситуация на «Сфинксе» – внештатная, говорили лишь предметы, плавающие по свободным траекториям.
– Август!.. – окликнул капитана обеспокоенный Фредерик. Он взглянул через смотровую розетку в космос и передумал задавать вопросы.
– Похоже, он собирается с нами состыковаться, – прокомментировал кузен. Фредерик вдруг заметил, что обычно черствое и скупое на мимику лицо капитана нервно подергивается.
Перед носом «Сфинкса» совершала разворот легенда околосолнечного пространства – пришелец с незапамятных времен, страшная сказка Сопряжения во плоти, темный корабль-призрак. На его корпусе не видно ни огонька, открытые смотровые розетки смотрели в космос черными пузырями расширенных зрачков давно умершего гиганта; детали конструкции казались размытыми, словно их скрывал покров диффузной дымки свинцового цвета.
Хлюп-хлюп-хлюп – булькала в ушах кровь.
Широко распахнутыми глазами Шелли смотрел на переборку. Вместо красочных фресок на ней темнели серые силуэты. Да и сама переборка потеряла вид: покосилась, обросла грязно-ржавой коростой.
Шелли огляделся. Дверей, ведущих в арсенал, он не обнаружил. Пространство коридора заполняли медленные клубы.
Пыль и мелкий мусор. Словно потревоженный донный ил в грязной воде.
В глаза ударил яркий свет…
Нужно поклониться. Да, поклониться, они любят, когда им кланяются.
Но как это сделать, если ты плывешь головой к палубе, опоясанный кольцами из мусора и пыли, словно блуждающая планета?
– Они приветствуют тебя, Айвен Шелли…
Этот шепоток раздался как всегда неожиданно. И как всегда Шелли испытал желание оглянуться, проверить – не стоит ли кто за спиной?
Капитан заметно вырос в размерах. Плазменно-белый шар, ощетинившийся шипящими дугами протуберанцев, перемещался в трех измерениях, – как ему вздумается. Вокруг него формировались аккреционные диски, но тут же опадали в свободно плавающие клубы, – Капитан брезговал поглощать пыль.
– Капитан… Какая неожиданная встреча… – простонал Шелли.
– Встреча неожиданная, – согласился плазменный шар, – и нужная тебе. Они так думают.
– Я доверял им, – сказал Шелли, вспоминая слова старика Юлиуса. О да, сказанное прадедом врезалось в память. «Заруби себе на носу, будущий иерарх: тот, кто надоумил тебя мчать сломя голову к Седне – враг нашего прайда. И ничего, кроме смерти, тебе не желает». Смешно. Нелепо приписывать обычные пороки существу, давно переставшему быть человеком. Смех, да и только.
– А что теперь? – Поверхность сферы покрылась бордовыми пятнами. Могло показаться, будто это создание испытало душевную муку.
– Теперь… – Шелли издал нервный смешок, – …ситуация немного изменилась.
– Они знают.
– Знают?
– Они видят.
Шелли несколько секунд обдумывал, что сказать дальше. Было до боли жаль утекающие мгновения, – ведь незапланированная встреча с Капитаном могла прерваться в любой момент, – но к этому созданию требовалось найти особый подход. Требовалось ключевое слово.
– Следует ли воспринимать произошедшие события как цепь случайностей?
– Цепь случайностей – есть закономерность, – резонно ответила шаровая молния.
– Быть может, они назовут того, кому сия закономерность на руку? – спросил Шелли.
– Они смотрят…
Плазменная сфера закипела сияющими гранулами. Спектр излучаемого света оскудел, стала доминировать дышащая жаром синева. Шелли закрыл руками лицо, беспомощно задергался, лишенный опоры, стремясь увеличить расстояние между собой и разбушевавшимся собеседником.
В результате он перевернулся через голову, наглотался пыли и ударился спиной об переборку.
Что-то неясное происходило с окружающей реальностью. На короткий миг Шелли даже показалось, что он наблюдает мир на тысячах экранов, и что часть их показывает то, что и должна, – разоренный коридор древнего корабля, а остальная часть – звезды. Алмазную россыпь звезд открытого космоса.
– Ты должен следовать с ними.
Жар иссяк, и Капитан вернул себе прежний облик. Шелли, придерживаясь одной рукой за изгиб переборки, а второй все еще закрывая глаза, не сразу понял суть того, что услышал.
– Простите… Они могут повторить?
– Они делают тебе, молодой Шелли, лестное предложение последовать вместе с ними к звездам.
О транспортных возможностях «Странника» Шелли размышлять еще не приходилось.
– Это возможно? – спросил он, не зная, как следует реагировать на столь неожиданное предложение.
– Ты обязан, обязан бежать! – горячо заверил его Капитан.
– Что не так? Что ты… простите, что они увидели? – Молодой человек ощутил, как внутри него прорастают острые стебли страха.
– В мире людей ты обречен, Шелли, – в голосе Капитана зазвучала неподдельная скорбь. – Навсегда покинут вашей Золотой Удачей, и вселенская константа не входит в формулу твоей судьбы. Девять из десяти пуль, выпущенных в Партии, полетят на стук твоего сердца. На Титане все и закончится. С Титана не будет обратной дороги.
– Я не могу покинуть мир людей просто так, – Шелли шумно сглотнул. – Я связан словом благородного. В моем мире оно имеет весомое…
– Чушь! – Между Капитаном и палубой сверкнула молния. Затрещал разряд, пыль в воздухе мгновенно ионизировалась, замерцала, словно осязаемая разновидность полярного сияния. – Слова не имеют ценности! А в мире людей и подавно. Если молодой Шелли хочет жить, он обязан отправиться с ними к звездам! Он обязан!
«Он пытается вывести меня из игры! Он намерен разделаться со мной! – Крупица сознания, сохранившая способность анализировать, была уверена, что эти домыслы – бред, и что он паникует напрасно и недостойно… Однако девяносто девять процентов той нематериальной субстанции, которая составляла сущность Шелли, просто корчились от ужаса. – Капитан снова недоговаривает! Быть может, чтобы получить власть над человеком, ему нужно согласие жертвы? Словно мифическому вампиру – приглашение войти в дом…»
– Под желтым светом Сэтана тебя раздавит и превратит в ничто машина Партии! В мире Сопряжения Планет ты – сыгравший фактор…
– Я не верю! – Шелли мотнул головой. – Нет. Ты… Они не способны видеть будущее.
– Но многое расскажет прошлое и настоящее.
– Тогда пусть они и рассказывают! Что произошло у Седны? Какая вселенская константа свела в одной точке пространства меня, Брута Бейтмани, Алексиса Козо, Огра Мейду, тирана Ласку и два лучших крейсера Сопряжения? – Шелли протянул руку к плазменному шару, будто собираясь прикоснуться к полупрозрачной, живой фотосфере. – И главное, Капитан, как они объяснят события, имевшие место на Плутонии?
Навстречу Шелли потянулись подрагивающие протуберанцы. Он не стал убирать руку. Замер, завороженно наблюдая, как плоть от кисти до локтя обрастает коконом неосязаемого пламени.
– С-соскучались… – прошипел Капитан. – Мой мальчик!
– Нет! – Шелли сжал пальцы в кулак и почувствовал, как в хватке рвутся какие-то теплые нити. – Если они видят все, то пусть отвечают! А пока – ни капли крови.
Последняя фраза завела в тупик его самого. Какая кровь? Откуда? Но сказанное возымело эффект, поэтому размышлять над своими словами Шелли долго не пришлось.
– Некто знает о том, что ты ведешь исследование дальнего космоса нетрадиционным методом. – Голос Капитана зазвучал ровно, бесстрастно. Исчезли похотливые придыхания и алчные нотки. Теперь с Шелли разговаривала машина, – словно они вместе переместились в давние времена, когда машины умели думать и разговаривать. – Некто озабочен тем, что благородный юноша во что бы то ни стало жаждет получить знания о космических технологиях, принадлежащих инопланетным расам.
– Некто? – поднял брови заинтригованный Шелли. Почему-то в голову сразу пришла мысль о прайде всеведущих дознавателей Сопряжения. – Пройдохи Хенцели?
– Нет. Вооруженные мечами и… манерами галантного века рыцари способны напугать лишь благопристойных юношей из почтенных прайдов. Нет! С тобой ведет игру иная сила, некий безымянный прайд. Из тех, что обитают на астероидах по другую сторону от Солнца.
У Шелли перехватило дыхание.
– Что они сказали?
– Юный Шелли утратил способность слышать? Или воспринимать новую информацию?
Безымянные прайды обратной стороны Солнца.
Вполне, вполне возможно! Сопряжение, этот вечный парад планет, находится всегда по одну сторону от светила и движется, словно часовая стрелка по циферблату (только в обратную сторону). Все считают (по крайней мере – положено считать), что по другую сторону от Солнца нет ничего: великая пустошь, в которой на колоссальных расстояниях друг от друга дрейфуют редкие астероиды. До сих пор ни у кого и мысли не возникало, что эти просторы обитаемы. Тогда как забраться в великую пустошь и проверить, как обстоят дела на самом деле, было не сложно: существовало же транзитное кольцо между орбитами Сэтана и Урании для сквозного полета через систему. Но… кому есть дело в Сопряжении до засолнечных пространств?
– Я не совсем понял… – пробормотал Шелли. Он опять мотнул головой, стряхнув со лба капельки пота; вот они полетели мутными шариками вдоль коридора. – Этот безымянный прайд… Что ему нужно? Почему его нервируют мои исследования? Не слишком ли много он на себя берет, вмешиваясь в дела Шелли? Или, быть может, его благородным по душе погибнуть одновременно с Солнцем?
– Возможно и по душе. А почему ты думаешь, что нет? – проворковал Капитан. – К тому же не стоит называть этих людей «благородными». Им чужды обычаи Сопряжения.
– Но зачем?! Какие цели они преследуют? – закричал Шелли, теряя голову.
Плазменная поверхность сферы беззвучно колыхалась. Протуберанцы опали, растворившись в глубине шаровой молнии.
– Почему ты молчишь? – уже тише спросил Шелли, при этом позабыв про проклятое третье лицо во множественном числе. Но Капитан не заметил оговорки.
– Они не могут прийти к единогласному решению. Они сомневаются: ты не готов услышать ответ.
– Готов! – снова воскликнул Шелли. – Почему они постоянно водят меня за нос?! Когда они прекратят! На самом ли деле они знают о Вселенной то, что недоступно простым смертным, или же они – всего лишь болтливый космический призрак со скверным нравом… – Его голос потух.
Вопреки ожиданиям, Капитан не стал тянуть с ответом.
– История человечества – она перед ними.
– При чем здесь история человечества! – уныло протянул Шелли.
– История человечества, – настойчиво повторила плазменная сфера, – представляет собой синусоиду. Подъемы и спады…
– При чем здесь подъемы и спады! Зачем эта диалектика? Можем ли мы обойтись без хрестоматийных примеров и хоть раз поговорить о чем-то предметном? – взмолился Шелли.
– Вам не позволяют подняться выше определенного уровня, – ответил тогда Капитан. – Как только вы достигаете критической точки, начинается продолжительный спад. Упадок, который отражается на науке, на социальных отношениях, на культуре. Человечество низводится до первобытных первооснов. В течение тысячелетий люди пытаются встать на ноги, и когда-нибудь снова оказываются на коленях. Вы привязаны к системе Солнца не только гравитационной силой. Вам не дают овладеть знаниями, необходимыми для преодоления межзвездных пространств.
– Не верю! – поспешил высказаться Шелли. – Басни! То, о чем они говорят, без сомнения любопытно, однако бездоказательно.
Мифический безымянный прайд, агенты которого инициируют регресс после достижения человечеством предельного уровня развития и… тем самым сознательно способствуют скорейшей гибели вида?
Кому это нужно? Кто в такое поверит?
В словах Капитана присутствовал какой-то алогизм, который резал слух Шелли, словно фальшивая нота в хорошо знакомой пьесе. Агенты безымянных прайдов действуют вопреки инстинкту самосохранения? Кто тогда они: безумные фанатики? Выродки-мутанты, вроде плутонианских тиранов? Они ведь догадываются, что от конца времен не укрыться по другую сторону от Солнца! Причиняя вред ученым Сопряжения, эти недостойные лишают шанса на спасение собственных жен и детей! Нет-нет! Даже самые отъявленные мерзавцы так не поступают…
А может, безымянным известен способ напакостить Сопряжению, а самим остаться невредимыми?
Бессмыслица! Солнце скоро, очень скоро рассудит и правых, и виноватых. Звезде нет никакого дела до возни людишек и их козней.
Да и не существует такого изощренного оружия, чтобы нанести единовременный урон человечеству, расселившемуся на десятках планетоидов! Шелли захотел сказать об этом Капитану, но… осекся.
На Плутонии он собственными глазами видел газовую машину, способную разогнать или затормозить вращение целой планеты (планетоида, если быть точным). Кто бы мог подумать, что в пространстве Сопряжения возможно отыскать подобный артефакт? А сколько еще таких скрыты под тысячелетними наслоениями льда?
Да и сам регресс (мерзкое словечко!) не обязательно случится в один момент. Вполне возможен… такой себе апокалипсис продолжительностью в несколько веков.
Капитан зашипел. Волосы на голове Шелли встали дыбом, – настолько наэлектризованной стала атмосфера.
– Выпадет случай, побывай на Ганомайде, – посоветовал Капитан. – Если тебе так необходимы доказательства, то ты их обнаружишь в руинах табулария Старой Столицы.
– Выпадет случай… – с горечью повторил Шелли. – Я лечу на Титан, чтобы вступить в Партию. Если выпадет случай, и я останусь в живых. Тогда – да. Я непременно воспользуюсь их советом. Только не думаю, что от него будет прок. Ганомайд деформирован воздействием Солнца и давно покинут людьми. Старая Столица законсервирована, и попасть под ее купол невозможно без санкции Пермидиона. Кроме того, говорят, в ближайшие дни окрестности Юпитерекса и вовсе закроют для гражданских кораблей. Вплоть до отключения сегмента магистрали!
– Отправляйся с ними к звездам! – пророкотала плазменная сфера. – И тебе больше не будет страшна Партия, а равно что-либо другое в этой Вселенной. Скажи лишь: позволяю!
– Никак нет, Капитан! – отрезал Шелли.
– Разве ты не желаешь увидеть чужие звезды вблизи? Побывать там, где можно жить без биосферных куполов, под открытым небом? Скажи – позволяю! И только!
Шелли закусил губу.
Искушение было велико. Он вспомнил свои полеты вне эклиптики: когда острый нос «Золотого Сокола» смотрел в сторону таких близких, но таких недосягаемых звезд. Сказать одно слово и избежать смутной судьбы приговоренного к Партии. Слово – всего лишь слово! – и прикоснуться к тайнам Вселенной. Прикоснуться голыми руками. А цена?..
– Они намерены забрать меня навсегда? – спросил Шелли, ощущая, как пересохший язык царапает нёбо.
– Как пожелаешь, молодой Шелли. Пройдет время, и ты сможешь вернуться в ту точку околосолнечного пространства, какую назовешь им.
Шелли прижал ладони к вискам.
– Они могут дать гарантии, что свойства физического тела – моего физического тела – не изменятся, согласись я отправиться в путешествие со «Странником»? Что, вернувшись в Сопряжение, я останусь самим собой?
– Стань их спутником, и ты увидишь то, что никогда не увидеть людям. Двойная планета – две сферы, обращающиеся вокруг общего центра масс. Планета, лишившаяся в результате чудовищной катастрофы полушария, однако не утратившая пригодной для дыхания атмосферы. Хочешь посмотреть на инопланетные формы жизни? На живые кремниевые кристаллы, поющие друг другу песни посредством радиоволн? На миры, населенные самыми причудливыми с человеческой точки зрения существами…
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |