— Да, детектив, я ее знаю. Я преподаватель и часто посещаю библиотеку…
— Вы когда-нибудь встречали там Кэтрин Шеридан?
— Я такого не припоминаю.
— Как долго вы пользуетесь библиотекой?
— Все время, что работаю в этом колледже.
— То есть?
— Я говорил вам. Я работаю в Маунт-Вернон с мая девяносто восьмого года.
— А до этого?
— Я преподавал в другом месте.
— В другом колледже?
— Это есть в моем резюме, которое, как я знаю, вам передал Алан Эджвуд.
Миллер помолчал минуту, откинулся на спинку дивана и попытался расслабиться.
— Скажите мне, профессор, что вы испытываете, думая об этих убийствах?
— Что я испытываю? Вероятно, то же, что и большинство людей.
— А именно?
— Я не знаю. Ощущение ужаса, наверное. Ощущение трагедии. Я смотрю на это как мужчина, возможно, потому, что мы в целом считаем, что если нам доведется столкнуться с подобным человеком, то мы сможем дать ему отпор. Что мы будем лучше подготовлены для сопротивления. Поэтому превалирующее чувство — бесчувствие.
— Бесчувствие?
Роби улыбнулся.
— Уверенность, что меня это не коснется. Никогда. Бесчувствие. Несравненная способность, которой мы все обладаем, — делать вид, что такие вещи случаются только с другими и они, скорее всего, их заслужили. Мы очень хорошо умеем убеждать себя, что подобное происходит где-то там и, пока мы туда не смотрим, нам не придется иметь с этим дело.
— Я имею с этим дело.
Роби кивнул.
— И я.
— Каким образом вы с этим сталкиваетесь? — спросил Миллер.
— У меня любознательная натура, детектив Миллер. Вы приходите и спрашиваете, где я был тогда-то. Вы намекаете на то, что я что-то знаю. Вы упоминаете имена женщин, которые мне неизвестны, а потом уходите. Я это так просто не оставляю. Я хочу знать, что вы думаете. С чего вы решили, что я способен на такое. Мне интересно, что во мне наталкивает вас на подобные суждения. Я любопытен. Я смотрю. Я слушаю. Я пытаюсь понять.
— Из того, что вы слышали и прочли в газетах, каково ваше впечатление от того, с чем я имею дело?
— Вы имеете дело с кошмаром.
Миллер рассмеялся. Это было простое утверждение, признание факта. Роби сказал это с такой уверенностью, озвучил мысли, которые мучили Миллера последние несколько дней, что он не удержался от смеха.
Роби вздохнул и сказал:
— Если бы я был на вашем месте…
— Да, профессор, что бы вы делали на моем месте?
Роби сел поудобнее и положил ногу на ногу. Потом откинул голову назад и уставился в потолок. Когда он снова посмотрел на Миллера, на его лице было написано сочувствие.
— Я бы искал связь, детектив.
— Между кем?
— Женщинами.
— Связь?
— Да, конечно. Пять мертвых женщин. По всей видимости, они убиты одним человеком. Все живут в Вашингтоне. Пока это все, что их связывает. Серийный убийца лишает жизни женщин, которые живут в одном городе. Но должно быть что-то еще. Вероятно, я говорю очевидные вещи. Я думаю, вы потратили немало времени, пытаясь найти связь между ними.
Миллер оборвал его.
— Вы хотите знать, какие ниточки у нас есть? Единственная ниточка — это вы. Вы сказали, что не знали Кэтрин Шеридан, однако Наташа Джойс видела вашу фотографию и подтвердила, что вы были у нее несколько лет назад вместе с Шеридан. Вы искали Дэррила Кинга. Я мог бы отвезти вас к Наташе Джойс, но увы — какое дурацкое совпадение! — ее тоже на днях убили.
— Он душит их, верно? — спросил Роби.
— Да.
— Без оружия, — сказал Роби.
— Все верно.
— Чем больше контакт, тем профессиональнее вы должны быть.
Миллер поднял брови.
— Убийство людей. Начинаете с винтовки. Потом переходите к пистолету, потом к ножу, потом к удушению. Чем лучше вы это делаете, тем теснее становится контакт с жертвой.
Миллер нахмурился.
— Вы это знаете, потому что…
Роби рассмеялся.
— Потому что я смотрю фильмы Люка Бессона, не иначе. — Он покачал головой. — Я все равно не понимаю, зачем вы пришли, детектив Миллер. Я ценю то, что вы считаете, будто у вас что-то есть…
— У меня есть фото, на котором вы с Кэтрин Шеридан. У меня таких снимков целых три, и на обороте одного из них надпись «Рождество-82». Это вам о чем-то говорит?
Роби помолчал, поднял глаза на Миллера и покачал головой.
— Нет, — ответил он, — мне это ни о чем не говорит.
— Где вы были на Рождество восемьдесят второго года?
— Боже, это сколько? Двадцать четыре года назад?
— Верно, — подтвердил Миллер. — Двадцать четыре года назад. Где вы тогда были?
— Дайте подумать. Тогда я еще был в Нью-Йорке. Летом восемьдесят первого я нашел там временную работу, а потом она перестала быть временной, и я оставался там до лета восемьдесят третьего.
— Чем вы занимались?
— Тем же, чем и сейчас. Но я был намного моложе. — Роби рассмеялся. — Кажется, что это было в другой жизни.
— Вы преподавали?
— Да, преподавал, читал лекции. Я был помощником преподавателя, но он много болел, поэтому лекции я читал в основном самостоятельно. — Роби мечтательно улыбнулся. — Это было хорошее время. Мне нравился Нью-Йорк. Не настолько, чтобы я остался там жить, тем не менее… Я познакомился там с хорошими людьми, которые помогли мне обрести себя, так сказать.
— И вы уехали из города летом восемьдесят третьего?
— Да, а что? Это уже похоже на допрос.
— Едва ли это допрос, профессор.
— Значит, я был в Нью-Йорке, когда сделали эту фотографию. Возможно, меня сфотографировали, а я этого не заметил. Возможно, эта женщина тогда там училась или работала. Я не знаю. Как я уже говорил, существуют сотни причин оказаться на чужой фотографии и даже не подозревать об этом.
Миллер кивнул.
— Вы правы, профессор. Я не поддаю сомнению подобную возможность. Я сомневаюсь в том, что такое могло случиться трижды.
Роби не ответил.
— К тому же, когда я показал фотографии Наташе Джойс, она без колебаний сообщила, что вы приезжали к ней с Кэтрин Шеридан. Она посмотрела на ваше фото и сказала, что это тот самый человек. Она нисколько не сомневалась.
— Вот это я объяснить не могу, — признался Роби.
— Я тоже, профессор. Я не понимаю, как она могла быть настолько уверена. Чертовски уверена. Она была не глупа. Хорошо соображала.
— Похоже, убийства случаются все чаще, — заметил Роби. — И мне кажется, мы сами виноваты в том, что происходит.
Миллер нахмурился.
— У французов есть выражениеmonstre sacr?.Буквально это означает «священное чудовище». Имеется в виду порождение, не желаемое создателем.
— Ваша книга, — сказал Миллер.
Роби пренебрежительно махнул рукой, словно упоминание о его книге не имело значения.
— Мы все сделали сами, детектив. Мы подготовили собственные эмоции к таким вещам. Становится нормой сталкиваться с подобными зверствами каждый день. Конечно, частично в этом повинна пресса, которая пользуется свободой, чтобы выпячивать негатив и приглушать позитив. Но нам говорят именно то, что мы хотим услышать. И речь идет не о единичном случае, детектив. Я говорю о запудривании мозгов целой нации, даже всего населения планеты.
— Не уверен, что это обо мне, профессор.
— Так ли это, детектив? Вы считаете, что подобные вещи не повлияли на вас?
— Я не говорю, что они не повлияли, но…
— Но что? Расскажите, насколько сильно наркотики осложняют вам работу. Например, эта Наташа Джойс. Вы упоминали, что у нее был парень, отец ее дочери? Он был наркоманом?
Миллер кивнул.
— Вот об этом я и говорю. Какой процент вашей работы напрямую или косвенно связан с незаконным оборотом наркотиков здесь, в Вашингтоне?
— Значительный процент, — ответил Миллер.
— Какой? Десять, двадцать, тридцать процентов?
— Больше. Я не знаю, может, пятьдесят, возможно, шестьдесят процентов.
— Пятьдесят-шестьдесят процентов. И в основном это что? Кокаин?
Миллер кивнул.
— Да. Кокаин. Курительный кокаин.
Глаза Роби блеснули.
— Превосходно. Просто превосходно! Курительный кокаин. Эпидемия потребления курительного кокаина, которая захлестнула Вашингтон, Балтимор, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Майами, верно? Это серьезно, не так ли? Это то, что напрямую влияет на жизни миллионов американцев, согласны?
— Без сомнения.
Впервые Роби оживился, даже начал жестикулировать.
— Так кто создал это чудовище? — спросил он. — Кто создал эпидемию курительного кокаина, это чудовище среди нас?
Миллер пожал плечами.
— Я не знаю. Большинство дряни идет из Колумбии, Южной Америки, от тамошних картелей. Они поставляют это сюда…
Роби покачал головой.
— Нет, — негромко сказал он. — Мы создали это сами.
— Мы создали? Я вас не понимаю.
— Мы создали. Мы. Американцы. Налогоплательщики, граждане, люди с работой и ипотекой, с банковскими счетами и частными школами для своих детей. Те, кто читает газеты и смотрит телевизор. Мы породили эпидемию.
Миллер растерялся. Он не понимал, о чем говорит Роби.
— Вы знаете, откуда пришла большая часть кокаина в восьмидесятые годы? Того кокаина, который послужил толчком к началу эпидемии?
Миллер недоуменно покачал головой.
— Из Никарагуа.
Миллер поморщился.
Роби посмотрел на него.
— Что?
— Никарагуа? — переспросил Миллер.
— Да, из Никарагуа. Кажется, вы удивлены.
— Нет, простое совпадение, не более. На днях я читал что-то о Никарагуа.
— О том, что Даниэль Ортега снова появился на горизонте? Да, это совпадение, если таковое возможно.
— То есть?
— Буш борется. Он теряет промежуточные выборы. Он послал Рамсфелда попастись на лужок. И знаете, кого тот притащил? Роберта М. Гейтса. Знаете, кем он был?
— Вряд ли.
— Директором ЦРУ при Буше-старшем. Он был заместителем директора ЦРУ при Уильяме Кейси во время заварухи «Иран-контрас». А теперь давайте вернемся в Никарагуа. Ортега добился того, что его избрали в правительство, сандинисты при власти снова, а мы все сидим в приятном неведении, что же там произошло на самом деле. И как мы позволили этому случиться.
— Кому позволили?
— Некоторым отдельным людям из правительства. Тем, что пекутся о благополучии американского народа. Война в Никарагуа, по идее, велась с целью защитить американцев от коммунистического присутствия на нашем заднем дворе. Но так ли это было? Нет. Они хотели, чтобы никто не мешал их линиям поставки из Южной Америки. Это было фиаско с первого дня.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Вы хотите сказать, что война в Никарагуа, вся эта история с Оливером Нортом, началась потому, что американское правительство хотело иметь надежные каналы поставки кокаина из Южной Америки?
— Помимо прочего, да. Это было одной из основных причин. Не единственной, но основной.
— Мне как-то сложно поверить в это, профессор.
Роби улыбнулся.
— Вы же знаете Джона Кэрри, верно? Он был соперником Джорджа Буша.
— Конечно.
— Весной восемьдесят шестого жил да был человек по имени Джон Мэттес. Он был государственным защитником из Майами. Кэрри в то время был сенатором, и Мэттес начал работать с ним над расследованием связи между «контрас» и контрабандой наркотиков. Вы же знаете, кто такие «контрас»?
— Повстанцы, которых мы поддерживали. Они пытались свергнуть режим сандинистов.
— Верно. Мэттес сказал одну очень интересную вещь. Он сказал, что они обнаружили там инфраструктуру ЦРУ. Он сказал, что вся эта затея явно покрывается силами национальной безопасности. Люди заряжали пушки среди белого дня, в аэропортах, во время рейсов в аэропорт Ллопанго, а потом эти самые люди везли в США наркотики. И никто им не мешал. Джон Кэрри, работая в подкомитете по терроризму, наркотикам и международным операциям, трудился два года и выдал отчет на ста шестидесяти шести страницах. Три основные информационные сети проигнорировали его. Из полумиллиона слов отчета то, что написали в «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», было сведено до заметки в менее чем две тысячи слов.
— И что с отчетом? В нем говорится, что американцы в Никарагуа переправляли кокаин в Соединенные Штаты?
Роби рассмеялся.
— Вы, похоже, удивлены, детектив Миллер. Мне трудно поверить, что это явилось для вас сюрпризом.
— Сюрпризом? Мне сложно осознать услышанное.
Роби терпеливо улыбнулся.
— Это ничто по сравнению с тем, что случилось на самом деле. Наши люди, работающие там, не могли даже близко подступиться к проблеме наркотиков. Чиновники высшего ранга понимали, что деньги от наркотиков — это идеальное решение финансирования «контрас». Был еще один человек, Джек Блум, бывший главный советник в подкомитете Кэрри. Хотите знать, что он сказал на слушаниях в сенате в шестьдесят шестом году?
Роби не стал дожидаться ответа Миллера. Он встал, прошел через комнату, вытащил из ящика стола, стоявшего возле окна, кипу бумаг и принялся их перелистывать.
— Вот, — сказал он и сел. — Джек Блум, шестьдесят шестой год. Сенатские слушания подкомитета по терроризму, наркотикам и международным операциям. Цитирую: «Нам ненадо расследовать, какую роль ЦРУ сыграло в развитии наркоторговли „контрас“. Мы все знаем и так. Улики есть. Криминальные структуры — отличные союзники в секретных операциях. Они всегда идут рука об руку. Проблема в том, что криминальные структуры от подобного сотрудничества выигрывают и становятся намного сильнее».
Роби поднял глаза и улыбнулся Миллеру.
— Это он сказал перед сенатом. Знаете, что они сделали?
— Ничего?
— Именно, детектив.
Роби пролистал еще несколько бумаг.
— Вот, — сказал он. — Статья из газеты «Меркьюри-ньюз» города Сан-Хосе за восемнадцатое августа шестьдесят шестого года.
Он передал Миллеру копию передовицы. «Корни кокаиновой эпидемии обнаружены в войне в Никарагуа».
— Вы знаете, что такое Меморандум о взаимопонимании?
Миллер посмотрел на Роби.
— Что?
— Меморандум о взаимопонимании.
— Нет, я не слышал о таком.
— В восемьдесят первом году ЦРУ и Министерство юстиции заключили соглашение. Так оно и называлось — Меморандум о взаимопонимании. В нем указывалось, что ЦРУ освобождается от необходимости любой отчетности по деятельности, связанной с наркотиками, перед Министерством юстиции.
— Да вы шутите! — сказал Миллер.
Роби рассмеялся.
— Шучу. Нет смысла быть серьезным в этом деле. Лучше смеяться над законченной глупостью того, что мы сотворили. Джек Блум не смог бы сказать лучше. — Роби снова принялся перелистывать бумаги. — «Во время войны против сандинистов люди, связанные с правительством США, обнаруживали каналы, по которым наркотики шли в США, и защищали их от правоохранительных органов? Ответ: да». И потом он озвучил решение, принятое тогдашними властями. Это решение имело отношение к пожертвованию, и он действительно использовал слово «пожертвование». Он сказал, что правительство США приняло осознанное решение пожертвовать определенным процентом американцев, чтобы получить деньги для финансирования войны в Никарагуа. Данная жертва рассматривалась как приемлемая, поскольку люди, которые должны были умереть в результате появления кокаина в США, считались расходным материалом.
Миллер только покачал головой.
Роби взял еще один лист бумаги.
— Это меморандум одного сенатского комитета. В нем написано: «Определенное число людей, которые поддерживали „контрас“ и помогали им в Техасе, Луизиане, Калифорнии и Флориде, указали, что кокаин проникает в США через те же каналы, по которым к „контрас“ из США идут оружие, взрывчатка, снаряжение и оборудование». А вот еще отрывок: «Дальнейшее расследование показало, что „контрас“ поставляют наркотики в черные банды, такие как „Уроды“ и „Кровавые“ в Лос-Анджелесе. Этот наплыв кокаина спровоцировал начало эпидемии курительного кокаина в восьмидесятые годы. Усилия Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках, таможенной службы США, управления шерифа округа Лос-Анджелес и Бюро по борьбе с наркотиками в Калифорнии по привлечению к уголовной ответственности трех человек, подозреваемых в том, что они способствовали широкому распространению кокаина в Лос-Анджелесе, были сведены ЦРУ на нет».
Роби снова улыбнулся. На его лице было выражение, которое значило многое и одновременно не значило ничего.
— Это, детектив Миллер, одно из тех чудовищ, которые мы создали. А ваш убийца, Ленточный Убийца, всего лишь еще одно порождение общества, которое позволяет подобныевещи. Это медленное разрушение свобод, неспешная война на изнурение. — Роби улыбнулся. — Знаете, что Макиавелли сказал о войне?
— Что?
— Он сказал: «Войны нельзя избежать. Ее можно лишь отсрочить — к выгоде вашего противника». Так мы поступили в Никарагуа. Мы не отложили войну к выгоде сандинистов. Мы принесли к ним войну.
У Миллера разболелась голова.
— Мы отошли от темы, — сказал он. — Уже поздно…
— Извините, детектив Миллер. Я всегда оживляюсь, когда затрагиваются подобные темы.
— Можно воспользоваться вашей ванной, прежде чем я уйду, профессор?
— Конечно. Из комнаты направо, дверь в конце коридора.
Миллер постоял секунду в полутемном коридоре, посмотрел на входную дверь и на мгновение почувствовал себя вором, чужаком. Он устал, в этом не было сомнений. Он чувствовал усталость от груза информации, которой поделился с ним Роби. Информации, которую он не хотел знать, которая не касалась дела. Он пробыл здесь больше часа, но ничего не узнал.
Миллер вошел в ванную и закрыл дверь.
Несколько секунд спустя, стоя возле умывальника, он подумал, что надо бы открыть шкафчик с зеркальной дверцей, висевший над раковиной, и почему-то вздрогнул. Волоски у него на затылке встали дыбом. Капля пота скатилась по лбу и замерла на переносице. Миллер поспешно смахнул ее. Он чувствовал себя какой-то бестелесной сущностью, которая наблюдает за происходящим со стороны.
Он понимал, что не стоит этого делать, но где-то глубоко внутри было нечто, что заставило его открыть шкафчик и заглянуть внутрь. Кончики его пальцев коснулись холодной поверхности ручки. Он легонько потянул. Дверца распахнулась почти бесшумно.
Левой рукой он придержал ее и заглянул внутрь.
Таблетки от головной боли, анасин и экседрин. Тюбик анальгетика «Бен-Гей». Витаминизированные пилюли «Уан-э-дэй», лекарство от кашля «Формула-44», пачка пастилок от кашля «Сукретс», хлоросептический зубной эликсир, тюбик зубной пасты.
В углу на второй полке лежала коричневая пластиковая щетка для волос. Он протянул руку и аккуратно взял ее. Ему казалось, что он совершает преступление. Он не хотел на нее смотреть. Но должен был посмотреть. Он медленно поворачивал щетку, держа ее за верхнюю часть, пока ручка не стала хорошо видна в свете лампы. Несколько четких линий пересекали ее гладкую поверхность.
Миллер замер, уронил щетку в раковину, и она с громким стуком упала возле сливного отверстия. Он тут же протянул руку и спустил воду в унитазе. Шум воды заставил его вздрогнуть. Миллер поколебался, потом достал из кармана пиджака платок, аккуратно поднял щетку и, завернув ее в платок, сунул во внутренний карман. Сердце его бешенобилось, нервы были натянуты, словно струны. К горлу подступил тугой комок. Миллеру казалось, что его сейчас стошнит. Он вымыл руки, вытер их полотенцем, висящим на держателе возле раковины, и распахнул дверь.
— Вы в порядке?
Миллер вздрогнул от неожиданности.
Роби стоял почти вплотную к двери. Можно было предположить, что он подслушивал и теперь отступил на шаг, опасаясь, что его обнаружат.
— Да, — ответил Миллер. — Да, все в порядке. Просто устал.
Роби понимающе кивнул. Он отступил еще на шаг, давая Миллеру пройти, и проводил его до входной двери. Он открыл ее и, прежде чем Миллер вышел, сказал:
— Возможно, мы еще поговорим, детектив Миллер. Мне понравилась ваша компания.
Они обменялись рукопожатием.
— Жаль, что я не смог вам больше ничем помочь.
— Во всяком случае, было интересно, — сказал Миллер. — Доброй ночи.
Он вышел на лестничную площадку.
— Безопасной вам дороги, детектив, — пожелал Роби и закрыл за ним дверь.
ГЛАВА 38
По дороге к Пирс-стрит Миллер обнаружил, что никак не может сосредоточиться.
Он забыл спросить у Роби, как тот познакомился с тренером Сары Бишоп, а также поинтересоваться, что же профессор делал днем в субботу одиннадцатого ноября.
На завтра у него была запланирована встреча с Ласситером и Нэнси Коэн. И что он сможет им рассказать? Что он украл щетку для волос из квартиры Роби?
Миллер притормозил у обочины и, опустив стекло, несколько раз глубоко вздохнул. Тошнота прошла, но тело было по-прежнему покрыто потом.
Спустя десять-пятнадцать минут он поднял стекло, завел двигатель и направился к Пирс-стрит.
Мэрилин Хэммингз как раз собиралась уходить.
— Что-то ты поздно, — заметила она.
Миллер достал из кармана платок и развернул его.
— Чье это? — спросила она.
Миллер не ответил.
— Ты не знаешь или не хочешь говорить?
— Второе.
— Значит, ты знаешь?
— Да.
— Уже известно, что этот предмет у тебя?
— Скоро будет известно.
— И что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
— Можешь снять отпечатки пальцев?
Хэммингз озабоченно посмотрела на Миллера, потом аккуратно взяла щетку двумя пальцами и повернула ручку к свету.
— Я должна предупредить тебя кое о чем, — сказала она. — Это от подозреваемого, которого нету нас в базе, верно?
— Мы не знаем, есть он в базе или нет. У нас нет никаких отпечатков, если ты это имеешь в виду.
— И ты надеешься, что теперь мы их получим. — Она заколебалась. — Если я это сделаю, я буду твоей соучастницей, понимаешь?
Миллер кивнул.
— Тогда ответь мне на вопрос: что заставило тебя думать, что я сделаю то, о чем ты просишь?
— Ничего. Я не уверен, что ты это сделаешь, но ты могла бы это сделать.
— Ты когда-нибудь такое делал?
— Нет, никогда прежде.
— Это по делу Ленточного Убийцы?
— Да, мне так кажется.
— Этого разговора не было, ты понял?
— Я понимаю.
— Позвони мне утром часов в десять-одиннадцать. Я посмотрю, что тут у нас.
— Большое спасибо.
Хэммингз не улыбнулась, только покачала головой.
— Иди, — холодно сказала она. — Убирайся отсюда. Тебя здесь сегодня не было. Я тебя не видела. Как я уже говорила, и этого разговора не было.
— Я твой должник.
— Почему, Миллер? Я ведь ничего не делала.
Миллер кивнул, развернулся и ушел. Где-то здесь пролегала черта. И он ее только что пересек. Это его ничуть не радовало.
Час спустя, сидя дома перед компьютером, он набрал в адресной строке браузера «ЦРУ наркотики». Поиск выдал тысячи страниц. Он открыл ближайшую и пробежал глазами то, что ему предложили:
«Операция „Снежный конус“. Операция „Сторожевая башня“. Секретные радиомаяки, установленные в труднодоступных местах между Колумбией и Панамой, предназначенные для того, чтобы самолеты с наркотиками ЦРУ, летящие из Америки в Панаму, могли держаться почти на уровне моря, тем самым избегая обнаружения пограничными силами США. Путь назначения — армейский аэродром Элбрук в Панаме. Операция „Выкуп“ с использованием ширмы в виде фирмы „Пасифик Сифуд Кампани“, принадлежащей ЦРУ. Наркотики упаковываются в контейнеры для креветок и рассылаются в разные районы США. Совместная операция ЦРУ и Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках. Операции „Короткое поле“, „Дорога на Бирму“, „Утреннее золото“, „Индиговое небо“ и „Треугольник“. Информация предоставлена оперативниками ЦРУ и разведки ВМС Трентоном Паркером, Гюнтером Руссбахером, Майклом Махоли и Робертом Хантом. Рекомендуется к прочтению: работа Родни Стича „Обманутая Америка“. Оцениваемый доход от контрабанды марихуаны и кокаина ЦРУ составляет от десяти до пятнадцати миллиардов долларов США».
Миллер закрыл страницу, ввел «Никарагуа Оливер Норт контрабанда наркотиков».
Словно совершенно другой мир открылся его глазам, мир, которым он никогда не интересовался, никогда не изучал. Десятки страниц показаний и различных документов. Онвыбрал один наугад и с нарастающим беспокойством прочел:
«10 февраля 1986 года подполковника Оливера Норта проинформировали, что самолет, используемый для перевозки материалов для „контрас“, ранее использовался для контрабанды наркотиков, и что ЦРУ выбрало компанию, чьи сотрудники были известными преступниками. Это компания „Вортекс Авиэйшн“, которую возглавляет человек по имени Майкл Палмер, один из крупнейших контрабандистов марихуаны в американской истории, осужденный на десять лет за контрабанду наркотиков в Детройте. В то же время онполучает триста тысяч долларов по контракту с Министерством иностранных дел, согласно которому перевозит „гуманитарную“ помощь „контрас“. Компания „ДИАКСА“, базирующаяся в Майами, используется для отмывания средств для „контрас“. Эту компанию возглавляет Альфредо Кабаллеро, деловой партнер Флойда Карлтона, пилота, который перевозил кокаин для панамского генерала Норьеги».
И еще:
«26 ноября 1996 года Иден Пастора, бывший лидер „контрас“, заявил перед сенатским комитетом по разведке: „Когда эта история с контрабандой наркотиков всплыла среди „контрас“, ЦРУ передало Сезару, Попо Чаморро, Маркосу Агуадо и мне один документ. Они сказали, что он обеспечивает нам безнаказанность за то, что мы с ними сотрудничаем“».
Миллер закрыл браузер и выключил компьютер. Болели глаза, кружилась голова. Он проголодался, но мысль о еде казалась отвратительной. Он не хотел знать, что случилось. Он не хотел видеть священное чудовище.
Роберт Миллер хотел спать. И знал, что не сможет заснуть.
ГЛАВА 39
Нэнси Коэн посмотрела на часы в третий раз за пять минут.
— Я могу побыть у вас еще только несколько минут, — резко сказала она.
Было почти десять часов утра пятницы семнадцатого числа.
Рос сидел справа от Миллера, Ласситер слева возле Коэн.
— Значит, он меня впустил, — сказал Миллер.
— И что рассказал?
— Он не сказал мне ничего, — ответил Миллер.
Нэнси Коэн нахмурилась и потянулась к объемной сумке, чтобы достать блокнот и ручку.
— Не сказал ничего? Как он мог ничего не сказать?
— Я не имею в виду, что он все время молчал. Он наговорил много чего. Но я не понял, насколько это относится к нашему делу.
— Ну? — спросила она. — Так что он сказал?
— Рассказал о кокаине.
— Кокаине?
— О контрабанде кокаина из Никарагуа.
Рос развернулся к нему.
— Газетная вырезка из-под матраса.
— Что? — спросила Нэнси, потом кивнула и улыбнулась. — Из кровати Шеридан, верно? Он оставил вырезку из газеты о выборах в Никарагуа.
— И этот парень говорил с тобой о Никарагуа? — спросил Ласситер.
Миллер кивнул.
— Он с нами играет, верно? — заметила Нэнси и криво усмехнулась. — Он с нами играет. Дразнит. Давайте оценим шансы. Мы находим под матрасом жертвы вырезку из газеты о выборах в Никарагуа, а потом ты идешь к этому типу, и он переводит разговор на Никарагуа.
— Он хотел изложить свою точку зрения, — сказал Миллер.
— То есть ты хочешь сказать, что это совпадение? — спросила Нэнси.
— Я не знаю, что это было. Меня, по крайней мере, это взволновало.
— Что взволновало? Он взволновал?
— Нет, не он. То, что он сказал. О контрабанде наркотиков из Никарагуа.
— Ты имеешь в виду Олли Норта и ЦРУ? — спросила Нэнси.
— Да, — подтвердил Миллер.
— Это не новость, амиго. Знаешь Джанет Рено?
— Конечно.
— Так вот, она очень крутая дама. Короче говоря, полиция Майами обнаружила, что «контрас» тренировали во Флориде и платили им деньгами, добытыми от торговли наркотиками. Полиция составила объемный отчет. Это был очень большой отчет, и они передали его ФБР. На каждой странице стояла печать «Запись передана Джорджу Косински, ФБР». Это агент, с которым они сотрудничали. Несмотря на этот отчет, Джанет Рено, главный государственный обвинитель от штата Флорида, не увидела никаких причин для продолжения расследования. Могу вас заверить, ее не смог бы запугать какой-то наркобарон. Ей сказали не рассматривать это дело. Вежливо так посоветовали заниматься другими вещами, понимаешь? Я же говорю, это не новость.
— Что бы там ни было, Роби говорил именно об этом.
— Боже, — сказал Ласситер, — кто же этот парень?
Нэнси махнула на Ласситера рукой, и тот замолчал.
— Ну? — спросила она.
— Я не понимаю, какое место он занимает в этой истории, — сказал Миллер, — но никак не могу забыть об этих женщинах, о том, что нам не удалось получить точные данные об их прошлом.
— А негритянка? — спросила Нэнси.
Миллер покачал головой.
— Я не думаю, что она была в списке этого парня. Она начала с нами разговаривать. Возможно, она что-то знала, возможно, нет. Велика вероятность, что мы никогда не узнаем точно, какое место в этой истории занимали она и Дэррил Кинг. В любом случае один только факт того, что она общалась с нами, стал достаточно веской причиной ее убрать. Первые четыре женщины… Я считаю, они связаны. И я думаю, что Роби что-то знает. Похоже, он является частью этой истории. Не знаю, убил ли он этих женщин, но я уверен, что он что-то знает и пытается рассказать нам, не подставив себя.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |