Да, кстати, моя мама ведь тоже член семьи, но стоит ли принимать в расчет того, о чьем существовании, как предполагается, вы даже не догадываетесь?
Отец Кэпшоу закончил проповедь и благословил покойного. Из-за алтаря вышли шестеро. Я едва удержалась от того, чтобы не вломить им всем сразу и каждому в отдельности, — они все как один были одеты в костюмчики от «Деназена». Ну и ублюдок мой папашка!
Мы гуськом вышли в проход и двинулись вслед за шестеркой, несущей гроб, к катафалку. По пути на парковку я заметила стоявшего в сторонке парня. На нем были простые черные джинсы и коричневая рубашка с пуговицами сверху донизу. Он был в церкви, но стоял поодаль от школьных приятелей Брандта. Притулясь в уголке, он не принимал участия в общем разговоре, и глаза его были печальны. Когда мы проходили мимо, он ничего не сказал и только смотрел, как шестеро из «Деназена» погрузили гроб с телом Брандта в жутковатую черную машину, которая должна была отвезти его к финальной точке жизненного пути.
Когда мы отъезжали на кладбище, я оглянулась. Парень исчез.
* * *
Солнце наконец выглянуло из-за туч, когда отец Кэпшоу затянул свою очередную долгую речь о том, как это страшно — терять кого-то, столь молодого и полного жизни. Он бубнил и бубнил, как много сил и времени Брандт отдавал благотворительности, каким благородным и добрым парнем он был.
Складной металлический стул, на котором я сидела, медленно тонул в размокшей кладбищенской земле. Вокруг моей головы мерила круги здоровая черная муха. Рядом со мной тетя Кэйрн принялась что-то напевать себе под нос.
— Миролюбивая душа Брандта Кросса да пребудет с нами всегда. Мы будем помнить его как благородного человека, у которого всегда наготове было доброе слово для всех, кого он…
Мне захотелось вскочить и выругаться. Или сорвать с ног кроссовки и запустить их в отца Кэпшоу. Я готова была отдать весь мировой запас мятного мороженого с шоколадом, только бы увидеть, как они врежутся в его напыщенную физиономию. У меня бы это неплохо получилось, ну а потом я бы красиво ушла — со скандалом. Но я сказала себе: это день Брандта, и скандала не будет.
Единственное, что я могла себе позволить — это перебить насквозь лживую речь священника, который никак не мог вымучить, кем в действительности был Брандт, своей собственной речью — той, которую Брандт мог бы по достоинству оценить.
— Брандт был для нас всем, с его мягкой, щедрой душой, — бубнил отец Кэпшоу, — со словами добра, обращенными ко всем нам…
Чтобы не сорвался голос, я сжала кулаки, да так, что ногти впились в мои ладони. Боль помогала мне сфокусироваться на том, что хотела сказать:
— Брандт был болтливой бестолочью, — перебила я отца Кэпшоу, — и он любил свой размалеванный скейт от Тони Хоука больше, чем что-либо на свете. Он ненавидел толпу и любил суши. Брандт верил в права животных, он и жучка не убил за всю свою жизнь. И он ненавидел войну. Он был преданным и упрямым, и ни один из вас не знал его до конца!
Не в силах больше себя контролировать, я сорвалась и, отвернувшись, пошла прочь, оставив их наедине с их дурацкой проповедью и пустыми словесами. И даже не оглянулась.
Далеко я не ушла — только скрылась из виду за большим мраморным склепом. Все мое существо требовало чистого воздуха, а сидеть там с ними значило просто задохнуться и умереть.
— Это было круто! — услышала я голос рядом с собой.
От неожиданности я отпрянула, слегка стукнувшись о гладкий мрамор склепа.
— Прости, — сказал парень, тот самый, из церкви, — я не собирался тебя пугать.
— Я тебя видела на службе. А потом во дворе церкви.
— Понятно.
Больше он ничего не сказал, и я взяла инициативу в свои руки:
— Ты кто?
— Меня зовут Шелти. Я приятель Брандта. Жаль, нам не удалось с тобой встретиться. Брандт все время о тебе рассказывал.
Шелти. Это имя мне ни о чем не говорило, но что-то знакомое было в лице того парня. То ли я сталкивалась с ним в коридорах школы, то ли он мелькал где-нибудь на тусовках, на заднем плане. Он что-то крутил в левой руке. Маленькую круглую черную штучку с красной полоской посередине.
Ощущая, как мной овладевает ужас, я спросила:
— Это…
Не дав мне договорить, парень кивнул. Поглаживая большим пальцем руки когда-то гладкую поверхность, он сказал:
— Колесо с его скейта.
Я протянула руку, чтобы взять колесо, но Шелти не дал.
— Какого черта ты с ним делаешь?! — возмутилась я.
Мгновение поколебавшись, он вздохнул:
— Скейт сломался несколько дней назад. Я его чиню.
— Так зачем ты принес сюда колесо?
Шелти усмехнулся:
— Ты что, Брандта не знаешь? Он же буквально спал со скейтбордом. Я думал, было бы правильно принести кусочек его скейта сюда.
Как же я сама не догадалась! Да, это было правильно, и это было умно. Хорошим же я была другом Брандту, если сама не сообразила так поступить! Глядя на толпу у могилы, я спросила:
— Я тебя там не видела. Как же ты услышал, что я несла?
Он пожал плечами и похлопал себя по виску:
— Убойный слух.
Он вытащил из кармана маленький конверт и протянул его мне:
— Брандт попросил отдать его тебе.
— Что в нем?
Он вновь пожал плечами:
— Я не смотрел.
Я взяла конверт и, не открывая, сунула в карман куртки. Он прекрасно уместился рядом с маленькой коробочкой, завернутой в камуфляжного цвета бумагу.
— Он отдал конверт тебе, чтобы ты передал его мне. Почему? — спросила я.
Шелти скользнул спиной вниз по мраморной стене и уселся на траву. Крутя колесико о стенку склепа, он сказал:
— Ему не нравились твои отношения с этим парнем, Кейлом. Он сильно беспокоился. Сказал, что ты никогда не выпутаешься.
Что бы он сказал, увидев меня пару дней назад в квартире Алекса, когда я едва не выпуталась?
— Он тебе и об этом рассказал?
— Мы были реально близки, иногда просто как один человек.
Шелти сорвал стебель травы и теперь мял его между большим и указательным пальцами.
— Я знал, что он тебя любит.
— Я его тоже любила, — отозвалась я, чувствуя, как чувство вины гложет мои внутренности. — Это моя ошибка. Я попросила его кое-что для меня сделать.
— Может, и твоя, — сказал Шелти, но тоном совершенно безразличным, без тени обвинения. Это напомнило мне Брандта. Ответы Шелти были прямыми, но не грубыми и не жестокими.
— Мой отец имеет отношение к его смерти. Я это точно знаю!
Не понимаю, почему я это сказала — Шелти был мне совсем незнаком, но что-то в этом парне внушало доверие. Я верила ему, что, возможно, было большой глупостью, если учесть, как часто люди в этом мире предают друг друга.
— Согласен, — сказал Шелти и поднялся. — Есть еще кое-что, что он просил передать. Он знал, что тебя это беспокоит, и как ты не любишь вопросы, остающиеся без ответа.
— Слушаю!
— Брандт был Шестым. Он сказал, что пытался сообщить тебе об этом несколько дней назад.
Шелти пожал плечами.
— Но опоздал, как я думаю.
Я не смогла бы разозлиться на Брандта за то, что он скрыл это от меня. Разве я не поступила точно так же? Но теперь уже ничего не исправить.
— А ты — Шестой?
Шелти лукаво улыбнулся.
— Знаешь, тебе надо делать ноги! Мотать оттуда.
Я замерла:
— Что?
Молчание.
— Что ты сказал?
Я попыталась сохранить спокойствие, но мне не удалось. В глазах Шелти появился ужас.
— Ты сказал, мне надо делать ноги?
— Ну.
— Примерно то же сказал мне Брандт, когда мы виделись в последний раз…
— Я и говорю — мы думаем почти одинаково.
Шелти принялся стряхивать грязь со своих потертых черных джинсов. Потом сунул в карман колесо от скейтборда, собираясь уйти.
— Как ты можешь говорить такие важные вещи человеку, которого даже не знаешь?
Шелти усмехнулся:
— Но я же сделал это!
Больше он ничего не сказал. Развернувшись, он пошел прочь и ни разу не оглянулся. Я встала, готовая следовать за ним, но раздавшийся поодаль голос папашки остановил меня.
— Дезни! — звал он.
Я вышла из-за склепа.
— Я здесь.
— Все кончено. Все уезжают.
Папашка подошел ко мне и заглянул за угол склепа, словно ожидая там кого-то найти.
— Я буду в машине, — сказал он и пошел к выходу.
Я кивнула и, дождавшись, когда все скроются из виду, вернулась к могиле.
Поднявшийся вдруг ветер повалил на землю часть свежих цветов, украшавших подставку для гроба, который пока не опустили в могилу — это сделают рабочие. Вон они стоят, ожидая, пока все разойдутся. Верхушка тента, укрывавшего могилу по случаю дождя, трепыхалась и хлопала на ветру как сумасшедшая. Я нагнулась и вытащила из охапки цветов белую розу.
— И о чем ты только думал, черт побери? — спросила я, обращаясь к коричневому ящику. — Зачем нужно было так глупить? Я же сказала тебе — брось ты это дело!
Конечно же, никакого ответа.
Если бы желания были конями — я наверняка была бы растоптана их копытами. Я молча постояла пару минут, глядя, как ветер терзает зеленое покрытие из искусственной травы у основания гроба, потом вытащила из кармана коробочку, обернутую в камуфляжную бумагу. Поднесла ее к губам. Это были билеты на ближайшие Экс-Писк-игры, нашу местную разновидность соревнований по экстриму. Туда мы с Брандтом уже не пойдем. Никогда.
Я бросила коробочку в открытую могилу вместе с белой розой.
— С днем рождения, Брандт!
По пути к машине я слышала, о чем папашка говорил с одним из людей, выносивших гроб из церкви. Он говорил громче, чем обычно, и я думаю, именно для того, чтобы я все хорошенько расслышала. Они приняли решение покончить с Кейлом. Он истощен, говорил папашка. Полностью разрушен. Они намеревались выкачать из него всю кровь и таким образом убить его. Вероятно, они нашли подходящий синтетический заменитель для его крови, и он им больше не нужен.
Я должна была действовать быстро, но не имела ни малейшего представления, как. Прорваться через систему безопасности и добраться до девятого этажа — об этом не могло быть и речи.
— У меня кое-какие дела на работе, — сказал папашка по пути домой. — Я заброшу тебя домой, и ты переоденешься. Через сорок минут за тобой заедет машина и отвезет в «Деназен». Тебя ждет Мерси, чтобы продолжить собеседование. Когда она закончит, поедешь домой на той же машине.
— Еще вопросы? — спросила я.
Папашка кивнул:
— Да. А завтра выходишь на участок.
* * *
— Как дела, Дез?
Одетая в убогий брючный костюм цвета горохового супа, Мерси сидела по другую от меня сторону стола, потягивая чай из маленькой фарфоровой чашечки.
— Не слишком ли сложными тебе показались правила, которым нужно следовать здесь, в «Деназене»?
Я пожала плечами:
— Никогда не была любителем правил.
— Я слышала об этом. — Она кивнула и понимающе усмехнулась. — Но, надеюсь, теперь ты видишь, что к чему.
— Вижу, что мне многому нужно научиться.
Мерси глянула в лежавший перед ней блокнот:
— У меня здесь список довольно специфических вопросов, составленных твоим отцом.
Я постаралась выглядеть совершенно беззаботной, но вряд ли это у меня получилось.
— Тебя это беспокоит? — спросила Мерси.
— А должно?
— Вероятно.
Я откинулась на спинку кресла, пытаясь расслабиться, и осчастливила Мерси улыбкой, говорящей, что я готова на все.
— Так давайте посмотрим.
— Сегодня утром ты была на похоронах своего двоюродного брата, — начала Мерси голосом, начисто лишенным чувства. — Когда ты виделась с ним в последний раз?
Они, оказывается, знали.
— Несколько дней назад, — ответила я.
— И где это было?
Черт! Еще раз черт! И снова — черт побери!
— На Кладбище.
— На кладбище? И что ты там делала, среди могил?
— Там нет могил. Это старая свалка, место, где мы тусуемся.
Мерси кивнула и что-то записала на листе бумаги.
— О чем вы говорили?
Я сглотнула:
— Да особо ни о чем.
Мерси отложила карандаш и вздохнула. Встала с кресла и, обойдя стол, остановилась прямо передо мной.
— На минутку прервем собеседование, хорошо? — сказала она. — Я хочу тебе кое-что объяснить. То, как я использую свои способности. Я ведь тоже Шестой.
Она наклонилась ко мне и положила мои ладони на клавиатуру. Сверху положила листок, на котором писала, и слегка наклонила его.
Я посмотрела на листок и едва не раскрыла рот от удивления. По листку бежал текст: «Держи листок под наклоном. Нас снимает камера. Подожди меня на парковке в секции Б. Я — человек Джинджер. Сейчас я попрошу тебя прочесть что-то, прочти это: меня зовут Дез, мне семнадцать лет, и я учусь на отлично».
Слава богу, Джинджер не сказала мне, что у нее есть свои люди в «Деназене», — все равно я не смогла бы воспользоваться их помощью.
— Я могу точно определить, когда ты говоришь неправду, — сказала Мерси. — Я написала на листке предложение. Пожалуйста, прочти его вслух.
Поколебавшись мгновение, я подчинилась:
— Меня зовут Дез, мне семнадцать лет, и я учусь на отлично.
На лице Мерси появилась улыбка:
— Неправда! Твоя аура потемнела; она всегда темнеет, когда ты лжешь. А я это вижу. — И после минутной паузы добавила, улыбаясь еще шире: — А еще я могу определить, когда ты что-нибудь скрываешь.
* * *
Я стояла на парковке в секции Б — там, где Мерси хотела со мной встретиться. Проводив меня к лифтам на четвертом этаже, она сказала служащему, что позвонила кому надо и организовала мой отъезд чуть раньше, чем планировалось. Я все еще не знала, что мне думать и могу ли я доверять ей. Это вполне могла быть ловушка или что-то типа проверки, но поскольку времени у меня практически не оставалось, я решила рискнуть.
Мерси не заставила себя ждать.
— Я имею доступ на девятый уровень, где они держат твоего друга. Сегодня запланировано последнее обследование. Это твой шанс вытащить его, пока его не уничтожили.
— Притормозите, мадам! Не так быстро!
Я в упор смотрела на нее, полная подозрений. Оттого, что она упомянула имя Джинджер, я не обязана ей верить. Я тоже могу бросаться именами.
— Откуда мне знать, что это не подстава? Вы тут, в «Деназене», не любите играть в открытую. Я куплюсь, меня повяжут, и где тогда будет мой новый дом? На девятом, в стеклянной клетке?
— Тебе придется мне верить. Времени в обрез. Твой отец знает, почему ты здесь. Он все знает про тебя и девяноста восьмого.
— Кейла, — вырвалось у меня. — Его зовут Кейл, а не девяноста восьмой.
Это было глупо, а перед лицом сделанного мной открытия даже нелепо настаивать на том, чтобы Мерси звала Кейла по имени, но все эти цифры меня уже достали.
— Но как он про нас узнал, черт возьми?
Мерси рассмеялась. Глухой, со скрипом, смех, казалось, поднимался из самых глубин ее существа.
— У твоего отца всюду шпионы.
— Кто-то сказал ему. Интересно, кто?
Единственными людьми, кто все про меня знал, были сама Джинджер, ее непосредственное окружение и Кейл. Неужели среди людей Джинджер были двойные агенты?
Мерси покачала головой:
— Я не знаю, да это и неважно. Ты под колпаком, поэтому мы должны действовать очень быстро.
Но я не унималась:
— Если вы — человек Джинджер, — почему вы сами не можете достать ей список Шестых?
— Она меня об этом не просила.
Ну и дела! Мне хотелось заорать. Эти люди способны взорвать мой мозг!
Джинджер тронула меня за плечо:
— Времени нет. Поторопись.
— Поторопись с чем? В чем? Как?
— Ты что, совсем идиотка? Превращайся!
Ничего себе! Как это? Иногда я прилично торможу.
— Секунду… Не получится. Сейчас придет машина и отвезет меня домой. Если папашка знает, что происходит, он глаз с меня не спустит. Он же знает, где я и что должна делать.
— Я поеду вместо тебя.
Я уставилась на Мерси, отчаянно моргая:
— Ничего личного, но помимо того, что это ваше тряпье я и на собственные похороны не надела бы, вы немного длинноваты, да и староваты тоже.
Мерси закатила глаза, потом посмотрела через плечо.
— Мы с тобой поменяемся, — сказала она. — Ты станешь мной и пойдешь вытаскивать девяноста… я имею в виду, вытаскивать Кейла. А я стану тобой и поеду к тебе.
— Вы имеете в виду, я должна превратить нас обеих?
Мозг мой орал: ни в коем случае! Я же вывихну, к черту, все суставы! Мне разорвет внутренности. Опять кровища! Нет! Только не это!
Я покачала головой:
— Не получится… Это может меня убить.
Мерси схватила меня за плечи и потрясла:
— Это твой единственный шанс. Если ты сейчас не вытащишь его, считай — он мертв.
Она была права. Шанс был единственный. Но совершить двойное превращение! Одно и то — почти невозможное дело. А чем обернется двойное? Но я должна попытаться. Ради Кейла. А если у меня получится и я выживу, то, возможно, мне не нужен будет Жнец, чтобы вытащить маму…
Я ухватила Мерси за обе руки и сконцентрировалась на цели, которую видела перед собой. Изнутри мгновенно поднялась боль и, нарастая, вырвала из моей груди крик. Чтобы удержать его, я прижала ладонь ко рту. Мое лицо залили слезы, и в этот момент я почувствовала удар — словно на меня с небес упал реактивный самолет и прошил насквозь. Меня разрывало на части, клеточку за клеточкой…
— Дезни! Вставай, скорее!
Я открыла глаза и увидела… себя. То есть Мерси, но в моем обличье. Ничего себе! Кое-кому здесь может срочно потребоваться психиатр! Протянув руку, Мерси помогла мне встать.
Голова гудела болью, которая заглушала почти все, что говорила Мерси; земля подо мной раскачивалась, готовая сбросить меня с себя и зашвырнуть подальше.
— Я думаю, я соврала, — сказала я. — Это меня просто убило.
Дешевый материал, из которого был сделан мой новый наряд, противно щекотал ноги, а блузка была тесной и душной.
Мерси фыркнула и, отскочив от меня, принялась одергивать на себе мои шорты:
— Ничего себе! И как ты думаешь, я себя чувствую? Эти шорты просто неприличны. Я в них выгляжу как какая-то шлюха!
Стоять без посторонней поддержки было для меня настоящим испытанием, но мне это удалось. Удалось и достойно ответить:
— Вы что, под мухой? — спросила я. — У меня убойные ножки и классная задница. Только идиот может не гордиться такими!
Черный седан заехал на парковку.
— Вовремя, — проговорила Мерси и сунула мне свою карточку доступа. — Все, что ты должна сделать, это подняться на девятый этаж и сказать там, что забираешь девяноста восьмого на собеседование. Приведешь его в мой офис, а потом под каким-нибудь предлогом выведешь наружу.
Легко сказать — под каким-нибудь предлогом!
— А что потом?
— Потом рвите прочь так быстро, как только сможете. Я думаю, они очень скоро разберутся, что я не там, где мне следует быть. То есть ты не там.
Уже двинувшись к машине, которая подруливала к поребрику, она спросила:
— Как мне держать себя дома?
— Оставайтесь в моей комнате наверху. Не знаю, когда отец придет домой, но если он уже приехал, игнорируйте его и закройтесь. Если он попытается вломиться, просто отшейте.
Мерси выглядела испуганной и подавленной:
— Отшить?!
Это прикольно — видеть выражение испуга на собственной физиономии — совсем не свойственное выражение.
— Ключ от дома под порогом. Приятной поездки, — только и могла я сказать.
Подтолкнула ее к машине. Мерси забралась на сиденье и закрыла дверцу. Как только машина покинула парковку, я медленно пошла по направлению к зданию.
Чудом было то, что я не упала. Чудом было то, что я шла, точнее — ползла как черепаха. Я не знала, сколько времени у меня было, и тратить его попусту было нельзя, но двигаться быстрее я не могла. Превращение забрало у меня все силы. Единственной мыслью, которая мешала вырубиться, была мысль о Кейле. Если я не выдержу, он погибнет.
С грохочущим пульсом в ушах я прошла к лифту мимо служащего, сидевшего за столом на первом этаже. Войдя в кабинку, провела карточкой доступа по щели замка и велела поднять меня на девятый этаж.
По правде говоря, я ожидала, что вот-вот завоют сирены и засверкают тревожные огни, взревут предупреждающие сигналы, а с потолка упадут железные засовы и накрепко зажмут меня в кабинке. Может, даже через всю кабинку протянутся лазерные лучи — как в кино про воров, нацеливающихся на бриллианты. Но кабинка начала плавный подъем, и я вздохнула с облегчением — пока все шло гладко.
Когда двери лифта открылись и я увидела красные стены и бетонный пол коридора девятого этажа, мне пришлось напрячься, чтобы как можно точнее изобразить суровую и непреклонную служаку Мерси.
— Доброе утро, Мерси, — послышалось из-за стола, за которым сидела маленькая, с хорошей фигурой женщина. Я кивнула и, повернув за угол, пошла вдоль коридора. Слава богу, я уже была здесь с папашкой, а то бы непременно запалилась. Странно было бы, если бы Мерси просила служащих девятого этажа показать ей дорогу к клеткам.
— Кого сегодня на собеседование, Мерс? — спросил охранник в конце коридора. Повернув ключ в замке и открыв дверь, он похотливо улыбнулся. Может, Мерси не так уж и фригидна, как я думала! Я подмигнула охраннику и улыбнулась ему в ответ. Он, кажется, удивился, но и обрадовался.
— Последняя серия для девяноста восьмого, перед тем, как опустить занавес, — сказала я.
Охранник приподнял брови, но пропустил меня. Черт! Я должна думать и говорить как Мерси. Выглядеть такой же занудой, как и она.
— Я пошлю Джима с костюмом, и он приведет девяноста восьмого в офис.
— Я подожду здесь и спущусь с ними. Мне нужно дополнительное время для наблюдений.
Вероятно, сказав это, я попала в точку. Пока охранник вызывал кого-то по телефону, я пошла вдоль стеклянных клеток, вытянувшихся по всей длине коридора. Пленники сидели в тех же позах, что и в тот день, когда я впервые их увидела. Словно и не двигались все это время. На тех же самых местах, с тем же выражением на лицах. Даже у одеял на их койках были те же складки, что и в прошлый раз.
Совсем другое — Кейл.
Забившись в угол клетки, он смотрел прямо перед собой. Когда я встала перед ним, он даже не моргнул, и я подумала — а вдруг его чем-то накачали? Я хотела сказать что-нибудь, чтобы он понял, что это я, но он вдруг заговорил сам:
— Я сказал вам все, что должен был сказать. Новые вопросы ничего не изменят.
В дальнем конце коридора показался человек в защитном костюме, напоминающем костюм астронавта. Времени у меня было только, чтобы произнести:
— Новые вопросы — новые ответы, девяноста восьмой!
Человек подошел и спросил:
— Пятый этаж?
— Да, — ответила я. — В мой офис.
Служащий открыл дверь клетки и поднял Кейла. Цвет лица у него был получше, чем в прошлый раз, но он все еще нетвердо стоял на ногах. Если нам повезет, скоро мы будем на свободе.
В офисе служащий усадил Кейла в кресло и протянул мне электрошокер:
— На случай, если он на вас бросится.
Кивком я поблагодарила его и подождала, пока дверь за ним закроется.
Я знала — в офисе Мерси установлены камеры, я не могла броситься к Кейлу и рассказать ему, что происходит. Если бы я, как это сделала Мерси, написала записку и дала Кейлу прочитать, тот, кто наблюдал за нами, мог заподозрить неладное.
— Ты знаешь, что тебя собираются уничтожить? — спросила я. Если за нами кто-нибудь наблюдает, ставлю свои любимые башмаки, он решит, что Мерси занимается своим обычным делом.
Кейл не отвечал.
— Почему ты убежал?
Молчание.
Что бы сделала в этом случае Мерси? Она добилась бы хоть какой-то реакции, а потом уже продолжила, опираясь на нее.
— Они тебе говорили о девушке? О Дезни — так ведь ее зовут?
Я получила реакцию. Его голова дернулась, в мгновенно сузившихся глазах застыл вопрос.
— Что с ней? — спросил Кейл.
— Наверное, здесь, в «Деназене», ей приходится не сладко, как ты думаешь?
Кейл побледнел:
— Что?
— Ты плохо выглядишь, девяноста восьмой. Глоток свежего воздуха пошел бы тебе на пользу.
Позволят ли они Мерси вывести Кейла наружу? Без всякого дополнительного присмотра.
— Что с Дез? — настаивал Кейл.
— Мы идем на прогулку, — повторила я.
Кейл встал; мускулы на его щеке дергались. Сжав кулаки, он сделал шаг вперед:
— Что с Дез?
Нервничая, я взглянула на камеру в углу комнаты. Кейл, казалось, был готов броситься на меня. Если он нападет и я не откину коньки, мы оба запалимся. Схватив телефонную трубку, я бросила на него взгляд, который говорил — даже не думай! Нажала кнопку приемной пятого этажа.
— Слушаю, — отозвался хриплый голос.
— Это Мерси, — ответила я. — Мне нужно вывести девяноста восьмого на свежий воздух, продышаться.
В голосе на том конце линии послышалось недоумение:
— Не опасно ли это?
— Мне кажется, так мы сможем из него больше вытащить. Однажды он ведь уже почувствовал вкус свободы. Еще один глоток не повредит.
— Вам нужен костюм?
— Нет необходимости, — подмигнула я Кейлу. — Он будет себя хорошо вести, если хочет, чтобы я рассказала ему о его девчонке.
— Ну что ж, если вы торопитесь на собственные похороны, кто же вам будет мешать? Как только будете готовы, выходите.
Я положила трубку.
— Договоримся о правилах, — сказала я Кейлу. — Я собираюсь сделать тебе подарок — выведу на свежий, чистый воздух. Так сказать, подарок на прощанье. Ты отплатишь мне за эту любезность тем, что будешь прилично себя вести. Пойдешь тихо и никого не станешь трогать. Если все пройдет нормально и ты будешь отвечать на мои вопросы, с Дезни ничего плохого не случится.
Лицо у Кейла помрачнело, кулаки разжались.
— Она у вас? — спросил он. — Здесь?
— Она здесь, и в безопасности. Пока. Но прошу запомнить: если, когда мы выйдем, что-нибудь случится со мной или с кем-то из служащих… если мы не сможем вернуться… ну, ты ведь знаешь, что мы умеем делать, чтобы человеку стало плохо.
Терзать Кейла было выше моих сил, но как иначе я могла заставить его сделать то, что нужно? Он стоял, в бессилии сжимая и разжимая кулаки. Ненависть, сверкавшая в его глазах, дрожью отзывалась в моем позвоночнике. Я должна была несколько раз напомнить себе — эта ненависть предназначается Мерси, а не мне!
— Я понял.
Открыв дверь, я кивнула ему: вперед! Сердце готово было выскочить из груди, и я должна была следить за каждым своим шагом, чтобы не споткнуться: правая нога, левая; правая нога, опять левая… Кровь пульсировала в моих ушах, но я всеми силами старалась подавить улыбку. Столь острых ощущений я никогда не испытывала. Я прыгала на тарзанке с Западного моста за городом; прицепившись к бамперу машины, гнала на своем скейте по шоссе на скорости шестьдесят миль в час; забравшись ночью в школу, целовалась с парнем на столе директора. Все это бледнело в сравнении с тем, что я сейчас ощущала. Единственное, что волновало меня больше всего, — это быть рядом с Кейлом.
Я провела его мимо стола в вестибюле и вывела к лифтам, потом — к выходу из здания.
Все это оказалось просто. Даже слишком. Все началось, когда мы вышли из здания и окунулись в солнечный свет. Тоненький голосок где-то в глубинах моего сознания говорил мне: тут что-то не так. Словно я что-то упустила, и не могла понять, что.
Я кивнула Кейлу на ряд столиков, стоящих слева:
— Можем посидеть.
Бросив через плечо взгляд на здание, я заметила, что служащий, сидящий на входе, наблюдает за нами.
— Слушай меня внимательно, — сказала я, усаживаясь напротив Кейла. — Мы посидим здесь пару минут и поболтаем. Потом пойдем вокруг здания в сад. Там перелезем через стену и рванем отсюда к чертовой матери!
Кейл несколько раз моргнул. Он понял.
— У вас кровь, — вдруг сказал он.
Я провела под носом большим пальцем. Полоска крови. Черт! Заметил ли это кто-нибудь?
— Кейл, это я, Дез, — произнесла я.
— У тебя кровь, — повторил Кейл, протягивая ко мне руку.
Покачав головой, я предупредила его:
— Не прикасайся ко мне. Если ты до меня дотронешься, они нас в момент вычислят.
Он отдернул руку, и улыбка на его лице погасла.
— Ты в порядке?
— Пустяки в сравнении с тем, что они сделали с тобой.
Я чувствовала себя так, словно целая армия рабочих с отбойными молотками пробивалась сквозь мой череп к мозгу. Если бы мне сейчас дали возможность, я бы наверняка продрыхла целый месяц. Но рядом был Кейл, и его присутствие помогало мне справиться и с болью, и с усталостью.
— Пустяки, — повторила я. — Легкое кровопускание. Я в порядке.
Кейл нахмурился, губы его искривились как от боли.
— Они все знают, — сказал он. — Эта Мерси задавала мне вопросы, когда меня поймали. Я не отвечал, но это и было для них подтверждением того, что они думали. Они спрашивали, знаешь ли ты про свою мать. Прости меня.
Я покачала головой:
— Не переживай. Ты все равно ничего не мог сделать. Теперь главное: Мерси на нашей стороне. Это она все устроила. Мы с ней поменялись местами. Она сейчас у меня дома, дожидается нас.
— На нашей стороне?
Я кивнула. Вряд ли я убедила Кейла, но кто взялся бы его упрекать? Любому, кто побывал в лапах людей из «Деназена», дикой показалась бы мысль, что кто-то из них хочет ему помочь.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |