Но теперь я оказалась вовлеченной в мир, всегда закрытый для меня, чуть приоткрывавшийся разве что в постоянных вылазка моих родителей на охоту, ничего этого я раньше не видела, и даже не могла себе

Но теперь я оказалась вовлеченной в мир, всегда закрытый для меня, чуть приоткрывавшийся разве что в постоянных вылазка моих родителей на охоту, ничего этого я раньше не видела, и даже не могла себе представить. И хотя я по-прежнему любила Калеба, у меня не хватало духу спокойно и без страха воспринять его таким, каким он был на самом деле. А также я совершенно другими глазами посмотрела на родителей, Прата, Ричарда, Грема, а теперь еще и Еву. И я так странно еще до недавно мечтала поскорее стать такими же, как они. А может это уловка Патриции, чтобы разделить нас с Калебом? (19)

Глядя на бледные тени их рук в сгущающихся сумерках, я перевела дыхание и негромко произнесла:

- Может нам стоит поспешить домой, я жду звонка.

Патриция окинула меня заинтересованным взглядом. Неужели она думала, что я буду врать Калебу, где бываю. (19)

Если страх рассеивается, как туман с первыми лучами солнца, наступает пустота, стает все равно – перестаешь бояться, перестаешь что-либо презирать. Это неестественно и в то же время на вкус это чувство приобретает странную горькую сладость. И тебе противно, что так получается, но как смирится с собой и не потерять часть себя? Как шагать дальше? (19)

Такая каша в голове, совершенно не могу сосредоточиться, не то что на уроках, а на делах домашних. Смотрю в окно, и наслаждаюсь побелевшим видом двора.

Любовь, дружба, всего это здесь, даже новые знакомые, почти друзья, но какие же они другие, и я...я просто задыхаюсь здесь!

Но если я закрываю глаза и представляю улыбки моих родных....мой маленький город...добрые и нежные глаза родителей....Калеба…Калеба…Калеба…становится почти легче. Не то чтобы семья Патриции мне не нравилась, но они, были чем-то вовсе иным, вроде бы и семья, вроде бы и друзья, но нет, такому ощущению, которое я испытываю возле них, нет описания. Когда я с ними, это прекрасно, несвойственно мне, опасно, запретно, и все же желанно. А без них все это теряется! (19)

Раньше со мной такого не бывало, как здесь. Я могла идти по коридору, где множество людей, толпа звуков и движений, но в то же время я слышала лишь тишину. Часто я ловлю себя на том, что разговариваю с кем-то, машинально улыбаюсь в такт со всеми, но мои мысли не здесь. Потом я еду, куда-нибудь не обязательно домой, или иду, переходя из кафе в кампус, несу вещи в стирку, а в душе тоска и надежда на то, что осталось совершенно немного, и вот-вот он должен вернуться. Но когда в сердце одни воспоминания, они не только радуют, они и убивают.

Я ощущала темную ауру этого вампира,… и мне было приятно. Но я не собиралась придавать своих друзей, так как предавала людей, общаясь с ними, вампирами. Меня связывало с семьей Патриции очень многое. Они открыли мне свои тайны, показали свою жизнь, как что-то что я могу унаследовать, и я была им более чем благодарна. Я была втянута в их существование, разбавляя его новыми ощущениями. Тепла, покоя, прошлого. (19)

Я поставила локти на барную стойку, и смущенно улыбнулась бармену, по крайне мере человеку, как я могла судить с его внешнего вида. Мне хотелось еще чего-нибудь выпить из того, что он делал, но предупреждение Прата не осталось мной не замеченное – раз не стоит, значит не стоит. К тому же мир и так вращался слишком быстро, чтобы ускорять его очередной порцией пойла.

Но даже теперь я старалась гнать от себя мысли о Калебе, что удавалось весьма с трудом, потому что я смотрела на Прата, и то, как он зажигает с девушками, и тут же думала, что бы на это сказал Калеб.

Глупые мысли. Я потрусила головой, чтобы кровь немного прилила к мозгам, но легче не стало, я бы сказала даже хуже. (19)

Зловония переулка заставили меня обрадоваться темноте, я даже не хотела представлять, что может скрываться за вонью, и только надеялась что это не запах разлагающихся тел. Позади себя я вдруг уловила смешок. Обернувшись, я поняла, что это Лерой, только по хрупкости его фигуры.

- Что смешного, - я едва смогла выдавить из себя слова. Чтобы не глотать лишний раз зловония.

- Это не тела, поверь мне, - будто прочитав мои мысли, отозвался он и подошел вплотную. – Это отходы из ресторана при дискотеке. Люди, которые посещают ее, любят поесть ночью.

- Странно, что кто-то из вампиров подумал о том, что людям необходимо есть.

- О, не думай что это добрые побуждения, скорее меркантильные. Во-первых больше денег приносит заведение, а во-вторых, кровь людей после того как они поели – слаще.

Я постаралась скрыть отвращение, но это для меня здесь царила темнота, но не для него.

Вскоре к нам присоединился Падре, неся в руках какой-то сверток.

- Можем возвращаться.

- Что это? – спросила я у него, не двинувшись с места. Я не могла поверить, что в таком пакете может быть часть чего-то тела, особенно учитывая то, что Падре не был из семьи Бесстрастных. На мой вопрос Лерой вновь хмыкнул. Я поджала от недовольства губы.

- Контрабанда, - коротко объяснил Падре. – Некая книга, которую я ищу довольно давно. Мелкие жулики любят выбирать подобные места для продажи таких вот вещей. Я бы тебе показал, чтобы ты убедилась, но тут слишком темно. Если захочешь, покажу дома.

Я пожала плечами, чувствуя на самом деле стыд, что сомневалась в Падре. Он был единственным, кого я действительно любила в семье Патриции. (19)

Влажный забитый воздух дискотеки показался мне ужасным, по сравнению с улицей, даже не смотря на то, что гарь машин, и курящих пробивала глаза на слезы. Я проскользнула за Лероем и Падре, словно в ночь, в темный переулок, не понимая, почему им потребовалось меня вести сюда. Но вскоре, я постаралась приравняться к ним, и даже схватилась за руку Падре. Он ласково накрыл ее своей ладонью, и меня тут же прошиб озноб – такой ледяной она мне показалась. Из каждого закутка проступали люди, чьи тени, казались длинными и ужасными на черных грязных стенах домов. Наркоманы, проститутки, наркодилеры, и сами сутенеры, стояли здесь в ожидании кого-то наподобие Лероя и Падре. Эти места служившие прибежищем для любого желающего подзаработать стали основной кормежкой вампиров. Вот оно – Хлев. Теперь я поняла. Эти люди были скотом которым питались вампиры клуба. Порой даже оборотни позволяли себе выпить человеческой крови, она считалась у них чем-то наподобие наркотика – от нее оборотни почти что дурели. Увидеть такое, было для меня просто ужасно, потому, что я тут же представляла на их месте Теренса и Бет.

- Это и есть Хлев?

- Да. – отозвался Падре, - Не могу сказать что я хотел тебе это показывать, но может Патриция и права – тебе нужно знать все о том, в кого ты когда-то превратишься. Это как видишь не сказка.

Я с упреком посмотрела на него и отозвалась:

- Вы же понимаете Падре, что для меня не это важно. Я не ожидаю сказки, я хочу только одного – Калеба. И к тому же вечно.

- Надеюсь это того стоит. – тяжело вздохнул он.

- Вы же знаете что стоит. – я прижалась к его плечу, и все же не закрывала глаза, а смотрела по сторонам, и мне тут же вспомнились улицы Нью-Йорка, и Фиону, которая так же как эти девушки порой выходила на улицу. Зачем они так поступали? Я не могла понять. Теперь я уже не могла понять, ведь как легко поменять свою жизнь, просто сделать шаг. А может это сложно, ведь сколько раз Фиона завязывала с наркотиками, и у нее не получалось.

За углом была слышна ругань. Кто-то, скорее всего мужчина, едва держался на ногах, и стонал, от того что упал на колени. Лерой почти тут же оказался возле него. Заботливо поддержал, и заставил прислониться к стене. Я замерла, и даже кажется, отошла на несколько шагов, неожиданно поняв, что сейчас произойдет, а Падре соболезнующе смотрел на меня. Но я не отступила. Я осталась, потому что хотел это увидеть.

- Он его убьет? – это все что я хотела знать.

- Нет. – коротко отозвался Падре, и все.

Я почти с жадность прикипела взглядом к двум фигурам, что слились в какой-то миг в одну тень, и вот, лицо мужчины откинулось и побелело, это было видно даже в темноте. (19)

Моя прежняя жизнь, неожиданно показалась мне сказкой, где постоянно был луч надежды и любви – Калеб. Даже мои родители и дети показались неожиданно призрачными фигурами, которых выдумала я сама. Но нет, это было не так, просто разум захотел сделать странный пирует и выдвинут такое предположение, чтобы боль разлуки стала немного легче. (19)

- За этот обман мне придется платить довольно долго! – Патриция намерено смотрела мне в глаза, стараясь выглядеть отчужденной и бездушной, но я все равно отвечала ей жалостью.

- Ты спасала их, и этот обман был необходим. Но теперь действительно поздно вернуть Грема. Он счастлив, поверь мне, очень счастлив, и я говорю это не потому, что Ева моя подруга. Я очень люблю Грема, и рада за него. Прости, если тебе приносит это боль.

- Тебе не в чем извиняться. Я и сама рада его счастью, ты даже не можешь представить как.

- Зато есть еще Калеб – ты все еще можешь завоевать его любовь. Даже не так, он все еще любит тебя, но годами наблюдая за отцом и его поисками, он не может смотреть на тебя, не вспоминая это.

- Я знаю.

Мы замолчали. Я хотела еще многое сказать Патриции, но как мне показалось, я не имела на это права. Чувствуя боль от расставания с Калебом, к которому привело мое бездумное поведение, я была не вправе что-либо советовать ей. (19)

- Ты милый, но это не то что мне нужно. (воспоминания Патриции) (19)

Дыхание девушки замедлилось. Она перестала сопротивляться и повисла на руках вампира, словно погрузилась в транс. Но веки ее подрагивали, и это было причиной не звать на помощь, чтобы они спасли девушку. Здесь много было таких странных девушек и парней, которые ставали чуть ли не рабами своим вампирам. Некоторые действительно любили, а другие словно наркотик получали любовь вампира. Я их не понимала. Наши отношения с Калебом были на другом уровне. И этот явно животный инстинкт получать наслаждение за наслаждением меня пугал. Я точно знала, что не хотела быть на их месте.

Может поэтому Калеб и родители, никогда мне не рассказывали что от одного укуса невозможно стать вампиром, а только тогда когда он сам этого захочет. Если бы я захотела попробовать подобное, любила бы я Калеба по-настоящему, или стала бы жертвой его магнетизма? (19)

Сердце как молот, быстро неумолимо и тяжело застучало. Я задержала дыхание, прислушиваясь к ударам сердца, но от этого только стало хуже – я почувствовала слабость. (19)

- Это же не кровь?! – я смотрела на трясущиеся руки, поднеся их к лицу.

- Неужели? - Лерой был отстранено холоден. – Если тебе так приятно в это верить – тогда нет. (19)

Свет и ощущение сотен живых умов стояли в моей голове, ожидая, чтобы их впустили, внимающие там, в темноте, даже не зная, как жаждут моего внимания. (19)

Смерть и красота искусства, они идут вместе, бок обок, словно дружественные души. (19)

- Какой ужас. – Патриция насмешливо скривила губы. – Твоя семья испортила тебя. Твой ум, талант и вечное обожание сделало тебя глупой до безрассудства. Ты даже не боишься нас.

- Ошибаешься, - хладнокровно отозвалась я. – Как раз с вами я впервые поняла, что такое бояться вампира.

- Тогда ты не так уж глупа. И все же безрассудна. – цокнула языком Патриция, словно этот жест подтверждал ее слова.

Была некая доля правды в словах Патриции. Я действительно относилась к вампирам, не так, как должна была. Я любила их. Я их защищала и прощала им их маленькую слабость.

Моя глупость распространялась даже на эгоистичную Диану, и саму Патрицию – но не настолько, чтобы я не понимала этого. Безрассудство – это теперь название моей жизни. Я постоянно жила в нескольких мирах, и назвать их нормальными даже язык не поворачивался. Дома, в Глазго меня ожидали оборотни, здесь в доме Патриции вампиры, с честолюбивым желанием изменить свою жизнь, а под Лутоном, в моем городке – самые близкие мне существа и люди, главных из которых был Калеб. (19)

В темных сумерках предвещающих безлунную ночь, мне было идти проще, потому как никто из людей не мог меня заметить. Но в темноте передвигаться было труднее, чем я ожидала. Но Падре ждал меня сразу же за воротами университета. Улица была глухой и замкнутой, как ставни забитые на зиму. Мы не стали говорить с Падре, когда я подошла, а тут же сели в машину. Молчание продолжалось, думаю, он чувствовал, что я сегодня не в духе. Но я точно знала, что спустя какое-то время он поинтересуется, в чем дело, а пока я могла наслаждаться тишиной, ветром, влетающим в окно машины и звуком скользящих шин, по сухой гравированной дороге.

Интересно, что сегодня? Снова ночное пристанище вампиров и оборотней? Или может новомодный ресторан, куда приходят только вампиры, при чем со своими живыми спутниками, и мне вновь придется гадать, кто из них вернется к себе домой таким же живым, как и пришел?

Мне ставало все больше страшно при мысли, что я такая же как и те люди, еще не было такого раза, чтобы я не боялась и не думала – а вдруг сегодня Патриция решит, что мне не стоит жить? Но желание узнать больше о них, преодолевало все страхи, к тому, же я точно знала, что Падре не даст меня в обиду. У нас сложились с ним странные отношения, которые напоминали мне дружбу с Евой. Падре так же как когда-то Ева страдал по одной из Гроверов. А я скучала за Калебом. Не просто скучало, а смертельно тосковала, и лишь эти вылазки в ночную жизнь вампиров, заставляло мое сердце биться почти так же часто, как и возле Калеба.

Это было жутко. Это было страшно. Но я снова оживала, будто бы ехала на встречу с ним, и потому кровь в моих венах бурлила, и наверняка заставляла Падре чувствовать некоторый дискомфорт.

Падре смотрел вперед, на петляющую линию, посередине дороги, и его мысли были так же далеки и наполнены несуществующей болью, что мне показалось на миг, будто бы мы родня. (19)

Я могла позволить Патриции проникнуть в мое сознание как поступала постоянно сама, но практика по блокировки ее навыков, так сразу же не может исчезнуть, мне пришлось приложить усилия. (19)

- Пока только рассказать тебе правду. Ты видела многое, и тебе это не понравилось, я понимаю твое волнение и страх.

- Понимаешь? – я истерически хохотнула.

Патриция с улыбкой потянула носом.

- Чувствую, - поправилась она, отчего я вздрогнул. Она же расхохоталась, те же звонкие колокольчики, что и в смехе моей мамы, но намного более твердые. И неожиданно я поняла, что все равно не смогу уйти, пока не узнаю все.

- Так вы мне расскажете?

Все, что ты хочешь, - подтвердила она. (19)

На каждом шагу она угадывал мои желания еще до того, как я успевала что-либо сказать. (19)

Лицо Лероя исказила гримаса гнева, странно было видеть это юное, чистое лицо искаженное такой яростью. (19)

Дата добавления: 2015-10-21