- Ты хочешь излечиться от этого? – задумчиво спросил меня Падре, и его глаза потухли, словно он перенесся куда-то очень далеко.

- Ты хочешь излечиться от этого? – задумчиво спросил меня Падре, и его глаза потухли, словно он перенесся куда-то очень далеко.

- Да, понимаю, как это звучит, и понимаю, что со временем привыкну…и изменюсь, скорее всего, но как держатся подальше от соблазна?

- Все так ужасно?

- Да. Когда хочу что-то сделать, задаюсь тут же вопросом, а раньше я бы так поступила? И все же не все встает на свои места. Я боюсь, что потеряю себя. А так хочется остаться той, кем я являюсь, кем была. (16)

обособленные и надменные. (16)

Сначала стоны и крики нагнетали на меня ужас, пока, конечно же, я не узнала, крики, и стоны чего это были. Жалобные всхлипы, совершенно не были криками помощи, это было несколько иного рода смерть. Французы так ее и описали «маленькая смерть». Лерой и Падре были правы, мне не стоило переживать за людей, по крайней мере, в этом здании. Здесь никого не убивали, если что-то подобное случалось, виновников выдворяли из клуба, а потом так же представляли для суда семье, к которой принадлежал виновник. Но никаких смертей, это не значило, что за стенами клуба вампир не мог убить свою жертву, и об этом Падре и Лерой молчали. Смерть не была их философией, и они не одобряли подобного, но и не могли ничего изменить, таков был мир других вампиров. Вампиров не являющихся членами моей семьи. Как явно было это различие, когда я бывала с ними в подобных местах. (16 - 17)

Мне и раньше доводилось сидеть в комнате набитой вампирами, но еще никогда прежде я не скучала так по представителям своего рода – что и говорить, видя их темные глаза, я ставала сентиментальной. (16)

По плотно сжатым губам Падре я могла разобрать, насколько ему претит эта идея взять меня с собой. Я могла себе представить, почему он такого мнения об этой вылазке, но мне уже было интересно, и даже страх не заставил бы меня повернуть обратно. Я шла за ними к машине, предвкушая, что увижу там, и что почувствую. Тоску ли, интерес, леденящий ужас, а может отвращение. Одно было ясно – я хотела туда пойти. Но между мной и Падре была разница – он прекрасно знал, куда мы идем, и что меня там ждет. Мое состояние заставило меня выбраться из кокона своих мыслей и почувствовать его переживания. Это было приятное чувство, знать, что в семье Патриции хоть кто-то за меня переживает. И он действительно очень хорошо знал это место, чтобы ненавидеть сейчас его настолько. Он боялся, что эта дискотека и встреча с невиданной стороной вампиров, может меня очернить. Точнее испортить ту чистоту, что он видел во мне. Это было очень приятно, что кто-то настолько в меня верит. (16)

- Вампиры ведь довольно скоро поймут, что я человек, - сказала я, рассматривая в зеркале то, что из меня сделала Клер и Диана.

Патриция и Падре переглянулись со смехом.

- Конечно же, только ты зайдешь, они услышат твое дыхание, и будут следить за ним.

- Но ведь вы говорили там много людей, - удивилась я.

- Да, но в подобных местах редко появляются люди, у которых предрасположение к тому, чтобы стать вампиром. Таких, как ты, очень защищают. Такие как ты всегда интересны, но узнав, что ты с нами, они вряд ли посмеют подойти, прежде чем получат наше разрешение. А я таковое давать не собираюсь. Ты там чтобы наблюдать и учиться, а не общаться.

- Но я бы хотела с кем-нибудь поговорить. Можно хотя бы с оборотнями.

Патриция покачала головой и печально улыбнулась.

- После того, что ты сделала в прошлом году с нелегальной сворой? Конечно же нет. Я не думаю, что тебя знают в лицо, но кто-то все-таки может узнать, если ты будешь с ними разговаривать. Если ты так уж хочешь, я сама познакомлю тебя со своими близкими друзьями. К ним ты тоже сможешь обратиться за помощью в случае чего.

- В случае чего? Что это могут быть за случаи?

- Не важно. Я надеюсь, ничего подобного не случится, чего я опасаюсь. И еще – ты должна мне кое-что пообещать.

Лицо Патриции стало суровым. Падре тоже напрягся и не смотрел на меня.

- Да?

- Ты не должна пользоваться своим талантом, ни при каких обстоятельствах, если только это не будет жизненно необходимо. Тебе ясно?

- Все эти предосторожности, из-за случая с лутонской сворой?

- Именно. Ты теперь интересуешь слишком многих.

- Я польщена. – я усмехнулась своему отражению, думая о том, что Патриция как и все старые вампиры страдает паранойей.

- Это вовсе не смешно. Если я действительно чего и опасаюсь, так только того, что тебя узнают, и захотят ближе познакомиться, разузнать, разнюхать о тебе, а потом начнут думать так же как и лутонская свора – а что если ты действительно можешь стать билетом ко власти. Нам этого не надо. Потому, где бы мы не бывали тебя зовут не Рейн, ты Марлен Сторк. Понятно?

- Да.

Хотя вся эта конспирация казалась мне надуманной. Ну, кому я сдалась теперь? Лутонской своры нет, и ее члены, те, что уцелели, практически все во власти официальной Своры, а те в свою очередь не собираются мне причинять вред. И не то что бы я была наивной, просто я хотела отдохнуть, и забыться хотя бы на этот вечер. В эту ночь мне точно не будут сниться тревожные сны о Калебе, и время до его следующего приезда тоже станет легче коротать с семьей Патриции. (16)

Они носились по залу, словно угорелые, и я с опозданием понимала, куда они передвинулись, когда в моих ушах свистел ветер от их проносившихся тел. Детские игры Лероя и Дианы, по своей сути не носили ничего детского. Несколько раз они влетали в стены, от чего осыпалась изящная штукатурка, а иногда задевали некоторые мебли, довольно дорогие и ухоженные и это наталкивало на мысль, что Патриции подобное ребячество не понравится. Я же сидела на одном месте боясь, двинутся, чтобы не попасть под один из вихрей. (16)

В эти минуты для меня существовал только Калеб, и я думала о том, каким адом будет снова расстаться нам, и в то же время его жизнь вечно была в этом аду, когда мы расставались. Мой Калеб – он не мог позволить себе радоваться жизни, только ради меня одной. (16)

Много людских масок на стенах вылитых в серебре. Трофеи, поняла я. (16)

Как какая-то вампирша поцеловала Рейн, а Рейн, отплевываясь, спросила Падре:

- Если меня стошнит, это будет признаком неуважения? (16)

Мое замешательство быстро сменилось страхом и ужасом. Все произошедшее напомнило мне минувшие события прошлого года. Тогда тоже все начиналось довольно таки невинно. Ну, нет, я не могу вляпаться в еще что-то подобное. Все, с меня хватит. Хотя как я поняла, Патриция приставлена просто, чтобы наблюдать за мной и оборотнями – наша так сказать охрана. Но почему она так активно зовет меня в гости? Хочет ближе познакомиться с девушкой своего сына? (16)

Я не знала, пока что, кто этот парень с женоподобным лицом, и тихим нежным голосом, но догадывалась. Я пока что не видела одно лишь Лероя. Диана часто говорила о нем, точнее заткнуть ее было не реально, и в ее словах мелькали разговоры о Лерое. Они будто были неофициальной парой. Это интересно. Что она имела ввиду под неофициальной? Например теперь, Лерой начисто проигнорировал ее появление. (16)

Детская кожа с жемчужной белизной и мягкостью, конечно же, меня не поражала. Я видела вампиров каждый день, и красота их иногда притуплялась, но теперь, так давно не общаясь с вампирами, я снова почувствовала, как это быть под впечатлением от их внешности. Наверное, встреча с Калебом собьет меня с ног. (16)

6 лиц – 5 взрослых, и один полуребенок – и у каждого свой опыт. Страшный, кровавый опыт. (16)

Стоя возле Патриции и смотря на город, я вслушивалась в тишину. Я всегда могла уловить сознания других людей, или же других существ столь похожих на людей – но возле нее это чувство затихало. Она не глушила меня, нет, просто я подавляла свой талант возле нее, чтобы Патриции было сложно добраться до моего сознания. Это было грязно и непозволительно, читать мое прошлое, воспоминания, и самое главное мои моменты о Калебе, тщательно отложенные в память, как в хранилище, чтобы насладиться ими на досуге, когда тоска за ним стает просто невыносимой. Патриция молчала. Патриция не дышала. Она даже не двигалась, позволяя своему телу пропустить сквозь себя тепло моего тела, такого драгоценного, потому что наполнено живительной влагой – кровью.

Я ее почти не боялась. Пока Патриции рядом, я знала, что мне ничего не грозит – пусть я не нравилась ей, но она оберегала меня более тщательней, чем я могла себе представить. Иное дело Падре – он действительно относился ко мне хорошо. И чувствовала себя просто отвратительно, когда находили моменты жажды, и ему хотелось попробовать мою кровь. (16)

- Вы смертные, так быстро угасаете, как свечи, если ветер подует чуть сильнее.

- Как интересно – сравнение свечей, очень готичный элемент в твоих рассуждениях. Но ты тоже была смертной, Патриция. Мы все таковы. Мы все свечи, даже вы. (16)

Я чувствовала его сны…видела их…они были столь малы и коротковременны чем у оборотней – Бет и Теренса или же простых людей – как мои близнецы, но зато все обо мне. Калеб об этом не догадывался, впрочем, как и я. Если бы, не намеки Патриции. (16)

- Рейн, - мягко проговорила Патриция, - за те годы, что я жива. Точнее, что я немертва, я не видела проявлений никаких высших сил, как ты выразился, ни дьявола, ни Бога.

- Но ты не можешь не верить ни во что, тогда какой смысл у твоего существования?

- А вот это уже хороший вопрос. (16)

- Неизменным остается только одно…

Я боялась услышать это.

- …жажда крови. Азарт погони, охоты, трепещущее тело жертвы у тебя в руках, низменное блаженство, которое испытываешь, чувствуя биение сердца жертвы, кровь бегущую по жилам, сладкую от переизбытка адреналина. Вам, смертным, этого не понять. (16)

Передо мной раскинулось яркое море огней ночного города

- Хочешь прогуляться - услышала я насмешливый голос Патриции.

Я обернулась и счастливо улыбнулась. Разве могли оставаться какие-нибудь вопросы?(16)

Он снова помрачнел. Я же чувствовала тяжесть в желудке и мечтала только о том, как бы поскорее отправиться спать. (16)

- Пока только рассказать тебе правду. Ты видела многое, и тебе это не понравилось, я понимаю твое волнение и страх.

- Понимаешь? – я истерически хохотнула.

Патриция с улыбкой потянула носом.

- Чувствую, - поправилась она, отчего я вздрогнул. Она же расхохоталась, те же звонкие колокольчики, что и в смехе моей мамы, но намного более твердые. И неожиданно я поняла, что все равно не смогу уйти, пока не узнаю все.

- Так вы мне расскажете?

- Все, что ты хочешь, - подтвердила она (16)

Сказала она, напряженно оглядывая замкнутые двери, запертые ставни, сгустившиеся тени.

Следуя за Патрицией, я почти слышала, как у меня колотится сердце. Она, несомненно, тоже. (16)

золотисто-карие глаза были воплощением живости.

Она свела брови, подыскивая слово, совершенно по-людски, словно этот жест не был придуман, и она не напомнила себе это сделать. (16)

Внезапно она совершила неуловимое движение - точь-в-точь как Калеб -

и оказалась рядом. Я не любила когда так поступали мои родители или он, и даже не представала, что же будет когда я и сама стану вампиром. (16)

Но рука Калеба вдруг ускользнула из моих пальцев, как струйка воды, и улыбаясь мне лениво он отступил. Он смотрел некоторое время мне в глаза, прежде чем повернутся к двери.

- Мне пора, - не глядя на меня, сказал он, и я ничего не могла возразить, его приезд и так был для меня драгоценным даром. Ведь я даже надеться не могла, что увижу его раньше конца семестра. (16)

В молчании я долго стоял перед решеткой, внимательно оглядывая темный переулок, я видел отблеск луны в лужах, и слышала звуки машин и людей. Мои глаза постепенно привыкали к скудному освещению и спустя несколько минут, я могла ориентироваться в темноте моей комнаты. (16)

- Я прожил свою жизнь среди книг и картин, так позволь мне там и остаться! – насмешливо протянул Падре, смотря на Патрицию. Я ощутила волну их притяжения и почувствовала себя неуютно, словно бы подглядывала за чем-то очень личным. (16)

Ты не горишь, не излучаешь свет и тепло. Ты просто существуешь в ожидании его приезда.

Дата добавления: 2015-10-21