В. Б.: А что еще мешало Владимиру Высоцкому в жизни? Вот Высоцкий и его демоны, они где? Внутри него самого? В его ближайшем окружении? Среди его женщин? Что способствовало его разрушению? Не было ли его внутренней драмой то, что, с одной стороны, он писал простым языком для самых простых людей. Его знали в самых глухих деревушках, где слыхом не слыхивали ни о каких Вознесенских и Бродских, Межировых и Слуцких. А при этом его самого тянуло именно в их среду, тянуло к избранничеству. Получается — свой среди чужих, чужой среди своих. Его окружение крайне далеко от героев его поэзии...
В. 3.: Это вопрос сложный, я думаю, что тут не надо искать особого демонизма. Есть условия игры. Он жил в определенном замкнутом мире театра. И только вырывался он к летчикам или шахтерам на неделю-другую, как все-таки в чужой для него мир. Он как актер все впитывал в себя, а потом использовал в своей поэзии. И потом, Володя, пойми, даже и вне театра у него был кинематографический круг. Он все время хотел быть суперменом на экране. Эти амбиции всегда были у него. И он никогда не смог бы жить просто в деревне. Он жил в деревне, когда это надо было по роли, когда шли съемки. Его среда никогда не могла бы привести его к Анатолию Передрееву или к Николаю Рубцову. Что могло его связывать с Рубцовым, кроме космического какого-то видения? Они нигде не могли пересекаться. О поэзии ведь Владимир никогда не разговаривал. Он с поэзией был деликатен, как с женщиной. Я, например, никогда в жизни не слышал от него разговоров о поэзии. Я могу забыть, но я нигде у него не читал и никогда от него не слышал определения, что «я — поэт». Уже после смерти, когда вышли его какие-то дневниковые записи, высказывания, я понял, что он про себя думал, понял, что он чувствовал себя, прежде всего, поэтом. Он знал про себя, кто он такой, но никогда не проговаривался об этом ни в театре, ни в кинематографическом мире. И там его никто за поэта не держал. Запомните, его мир — это шумиха вокруг премьер, кинематограф, женщины, Марина Влади. Это совсем другой мир, чем у писателей-деревенщиков. Конечно, его засасывало все это: гитары, цыгане... Он все-таки был богемным человеком. И вся эта пена шла за ним. Была в нем.
В. Б.: То есть, говоря о демонизме, о Высоцком и его демонах, надо признать, что демоны сидели и в нем самом?
В. 3.: Ну а что в Есенине сидело? То же самое. Это какое- то раздвоение психофизическое, это какое-то аномальное явление. Да еще разрушение алкогольное и плюс еще наркотики. Мы можем сейчас искать разгадки, искать врагов внешних. Мол, вот друг Золотухин сам хотел сыграть Гамлета, и это помешало Высоцкому. Это все собачья муть. Он играл всегда то, что хотел играть. Просто он жил, как перегретый котел, который с неизбежностью должен был взорваться. Это самое последнее дело — искать теперь его разрушителей. Его спаивателей. Его собутыльников... Он шел на это сознательно, он неизбежно шел к этому. Ученые сегодня пишут, что если, к примеру, человек с детства мечтает о веревке, то он повесится обязательно. Есть же на самом деле судьба у человека, от которбй не уйти. Мы можем находить конкретного виновника последних дней, но не было бы его — было бы что-то чуть позже, с другим, я повторяю: минуя всякую грязь, есть своя заложенная судьба у Пушкина, Есенина, Высоцкого...
В. Б.: Интересно, почему так много подобных мистических судеб, таких роковых свершений у детей 1937 года? Тут и Шпаликов, и Вампилов, и Примеров, и Венедикт Ерофеев, и сам Владимир Высоцкий. Какое-то горящее поколение. Нет же ни одного примера у их старших собратьев, от Аксенова до Евтушенко, все эти шестидесятники живут себе и живут... Но вернемся к Владимиру Высоцкому. Специалисты уже делят раннего Высоцкого, позднего Высоцкого. Аты сам считаешь, что было его вершиной? Была ли у него своя «болдинская осень»? Какие годы были наиболее творческими?
В. 3.: Я боюсь всегда выступать в роли специалиста. Это легче нынче по компьютеру определить. Думаю, что период с 1967 года — период его жизни с Мариной Влади — все же был у него высшим периодом.
В. Б.: Аты не обратил внимания — сначала у Владимира Высоцкого было много песен-ролей, когда он как бы играл судьбы других — фронтовиков, заключенных, ментов, моряков, спортсменов. Может быть, ему было тогда легче и жить. Он горел, он пел искренне, но — играя роль не только на сцене, но и в песнях. А в последние годы он все больше писал от себя, уже не отстранялся от судьбы, от своей роли. Отказавшись от актерства в своих стихах, он становился поэтом по сути своей, отвечая за каждое слово. Кстати, эти-то стихи и песни не были самыми популярными, с ними он бы никогда не приобрел такой славы, какая была у него. Их меньше исполняли по радио, их меньше записывали на магнитофон. Да, он искренне вживался в роль фронтовика или блатного, но потом, после концерта, спектакля, кинофильма — выходил из этой роли. Айз роли самого себя уже не выйдешь. Это не обязательно его лучшие песни, может, даже наоборот, но это уже предельная, трагическая, недопустимая для жизни самоотдача.
В. З.: Ты сам и ответил на вопрос. «Лицом к лицу лица не увидать». Я не могу так его делить на периоды и циклы. Где он играл, а где был сам собой. Это уже пусть специалисты разбираются. Просто была такая судьба, это точно. Ведь до сих пор нету дня, чтобы эта тема его судьбы ни возникала где-то в печати или по телевидению уже 20 лет. И я заметил в этом дурное... Чем больше начинаешь вспоминать, тем больше начинаешь врать. Память имеет такое свойство, что она начинает вибрировать в зависимости и от моды, и от интервьюера, и от смены эпох. И ты начинаешь в чем-нибудь химичить. А это попадает на страницы и становится фактом, на который ссылаются историки. Твое вранье становится существующим на самом деле.
В. Б.: Тем дневники и отличаются от мемуаров и воспоминаний (если только ты сам не придумываешь эти дневники спустя десятилетия и не переписываешь их), что они идут от реальной жизни, даже их несоответствие истине соответствует твоему реальному отношению к этой истине. А с мемуарами и многочисленными интервью — тут ты абсолютно прав, всегда историку надо обращаться осторожно... Ведь меняется за десятилетия и сам человек Вот, скажем, и еще один вопрос — кем был Владимир Высоцкий для тебя в те, 70-е годы, и кем он является для тебя сегодня? Тогда был ближайший друг, соратник и одновременно соперник на сцене. А теперь?
В. З.: Из-за нескольких озабоченных собой людей укоренилась абсолютная ложь. Никогда Высоцкий мне соперником не был. Я даже в одной телепередаче спросил — мог ли завидовать Золотухин Высоцкому при жизни? И большинство ответило, что мог бы... Не мог... Не был я Сальери при Моцарте. Я еще когда играл в «Моцарте и Сальери», стал сам обдумывать эту проблему сальеризма. Меня на это навел Эдвард Радзинский, который и назвал меня Сальери... Но при жизни Высоцкого мы так были различны по актерским работам, были разъединены и по славе. Мне своей хватало с избытком. Меня узнавали на улице. А его нет. Он сам на меня обижался поначалу, но так, не всерьез. Во времена нашей дружбы я был даже более популярен по актерским работам. А то, что он что-то поет, тогда же еще мало кто знал. Сегодня задним числом все путают. Пели уже его песни, а его самого и не знали. Так бывает. И потом, тогда многих авторов пели, я и завидовать ему не мог. У меня вообще этого качества нет. Дело в том, что Сальери при жизни был популярнее Моцарта. Музыка Сальери повсюду исполнялась — Моцарт не исполнялся. Его оперы на сцене имели громаднейший успех — а «Дон Жуан» Моцарта провалился с треском. Но загадка заключается в том, что когда умирает Моцарт и его музыка начинает жить, обретать славу, только тогда Сальери понимает, кто такой Моцарт. И только тогда возникает комплекс сальеризма. И вот тогда-то Сальери и начинает мучаться. Я, во всяком случае, так играю эту роль. И тогда людям кажется, что не мог Сальери не завидовать Моцарту. Люди забыли, что сами узнали о Моцарте недавно, забыли, как восторгались Сальери. Вот так сегодня и со мной у разгоряченных сторонников Высоцкого, упрекающих в чем- то меня. Они же не знают нашу общую жизнь того начального времени. В то время моя зависть к Высоцкому была невозможна. Да и многих других актеров...
В. Б.: Может быть, также в то время, похлопывая по плечу и всерьез не воспринимая, искренне не видели в нем поэта и его элитарные друзья? Они искренне не понимали, как и зачем такое печатать? Поет себе и поет... Мало ли в компаниях пели тогда с гитарой? А когда разобрались, поздно уже было, и началась ложь воспоминаний? Но уйдем от этой проблемы зависти и соперничества. Поговорим о простой мужской дружбе. Кто, по-твоему, был по-настоящему близким другом Владимира Высоцкого? Как когда-то тысячи людей несли бревно с Лениным, так сейчас тысячи людей — якобы близкие друзья Высоцкого. То, что ты был ближайшим другом, зафиксировано в самой анкете Высоцкого, от нее никуда не денешься. Многие бы рады были сжечь эту анкету, там и песня любимая «Вставай, страна огромная...», там и художник любимый — какой-то передвижник Куинджи, нет, чтобы Модильяни или Пикассо, там и единственный близкий друг — это Золотухин...
В. 3.: У него друзей было много. Он на дружбу был очень щедрый. Какова была эта дружба — не знаю. Я знаю про Вадима Туманова, но какую роль он играл — я тоже не знаю. Например, называют Тарковского другом. Он сам называет Василия Шукшина. А у меня он сам спрашивал — а кто такой Шукшин? Что за писатель? Тут есть тоже смещение. Тоже какая-то игра, какая-то роль Высоцкого. Он же знал, кто такой в кино Андрей Тарковский, кто такой в прозе Василий Шукшин, и их назвать своими друзьями почетно... Вот он этого Шемякина называет другом. Я вообще иногда не понимаю: а что же
Тогда такое дружба? Собутыльники? Сотоварищи? Коллеги? Хрен его знает... К кому их можно отнести? я знаю, что единственным его верным другом была Люся Абрамова, мать его детей, его бывшая жена, которая написала прекрасную книгу о Высоцком. Ну а что касается тех поэтов — Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, была ли у них зависть к популярности народной у Высоцкого? Не знаю. Я думаю, они как бы считались в иной весовой категории. Я бы назвал это простительной человеческой слабостью. Повторяю— все-таки тогда он находился в другой весовой категории. Они могли сто оправдывать: певец, бард, но в сонм поэтов не пускать... Важен всегда итог. Поразила-то не смерть Высоцкого — поразили его похороны. Народные похороны. Вот после этого и сменилась вся сетка координат. Стали переделывать жизнь под новое понимание, мифологизировать свои отношения с Высоцким. Тем более что Володя сам был не чужд мифотворчеству. Он тоже сочинял свою жизнь. Он тянулся то к одному, то к другому. То он тянулся к крестьянству и спрашивал меня про деревенскую жизнь, то тянулся к военным. Всегда как-то бережно относился к фронтовикам. В последнее время, в последний период жизни он стал тянуться к людям как бы иного масштаба. Может быть, ему казалось, что он из масштаба нашего театра, вообще театра, уже вышел. Ему нужен был другой ряд писателей, художников, поэтов. Помню, он говорил про роман Валентина Распутина «Живи и помни», про «Плотницкие рассказы» Белова. Да у нас же в театре свои были «деревенщики» — он ими тоже был увлечен: Федор Абрамов, Борис Можаев... А кстати, Валентин Распутин и Василий Белов не шли в наш театр. Я не назову их нетеатральными людьми, я же был во МХАТе на «Матере» по Распутину. Белов и сам пьесы пишет. А вот на спектаклях Высоцкого я их не помню. Что- то им мешало. А вот на «Шарашку» по Солженицыну Валентин Распутин пришел на премьеру. Я понимаю, что пришел он с определенной миссией, которую он и выполнил. Это было связано с юбилеем Солженицына... Может, он впервые и был у нас. Хотя, повторяю, Высоцкий его ценил. В Париже Высоцкий потянулся к Шемякину, к его живописи, стал читать Иосифа Бродского и был обрадован мнением этого поэта о нем. Да, несомненно, он шел к концу жизни просто в литературу.
ВАЛЕРИЙ ПЛОТНИКОВ
«Признак любой личности — это неповторимость. Как художник, у которого свой мазок, своя манера. Вы сразу можете определить — это он. Даже фотограф (если он талантливый) узнаваем, и вы можете сказать, что это фото принадлежит тому-то. Скажем, у нас есть такой человек — Валерий Плотников. Его выставка сейчас в Ленинграде. Его работы вы ни с чем не спутаете. По этому признаку я отношусь и к певцам, и к авторам. По принципу их неповторимости, ну и по тому, что они утверждают, какие мысли они утверждают, про что они пишут, о чем говорят, в какой форме, но самое главное— это, конечно, неповторимость, индивидуальность — это и есть талант...»
Эти слова Владимир Высоцкий произнес в интервью, данном в 1976 году. Заслужить таких слов от поэта дорогого стоит! И, бесспорно, Валерий Федорович Плотников (1943 г. р.), замечательный мастер, всем своим творчеством доказал и показал, что они им действительно заслужены.
Плотников — питерский фотохудожник Точнее, Фото- Граф, как нередко он подписывает свои работы. Это — не ирония, а самоуважение и фирменный знак качества Мастера. Советская интеллигенция у Валерия Плотникова в долгу: именно он снял и навсегда сохранил для Истории лики священных чудовищ русской культуры второй половины XX века — от Лихачева и Рихтера, от Плисецкой до Иоселиани, от Михалковых до Гребенщикова...
«Я не репортер, я — фотограф. Я снимаю только тогда, когда не снимать нельзя», — любит повторять известный петербургский фотограф Плотников. Его фотоработы построены наподобие красочного полотна: сказалось длительное и тщательное исследование живописи и желание сохранить в памяти этих выдающихся людей, которых он знал и которыми он восторгался. В итоге появилась целая галерея портретов, среди которых Дмитрий Лихачев и Мстислав Ростропович, Михайл Шемякин и Валентин Гафт, Владимир Познер и Андрей Макаревич, Булат Окуджава и Иннокентий Смоктуновский.
Но больше всех Валерий Федорович любил снимать Владимира Высоцкого. Со своей «гениальной моделью» Плотников не только работал, но и дружил...
«Нас с Володей познакомили в Ленинграде, в клубе «Восток». Этот клуб самодеятельной песни отмечал двадцатипятилетие, это было 1 января 1966 года. Множество магнитофонов на сцене — снимали и записывали Высоцкого многие. Я сделал смешной снимок — микрофон вместо носа. Показал Высоцкому, фото ему понравилось», — вспоминает Плотников.
«Именно Володя привел меня в Театр на Таганке, который в те времена для большинства оставался недоступным, — продолжает фотограф. — Помню, на первых гастролях театра в ДК Первой пятилетки люди карабкались по водосточным трубам, через подвалы и чердаки пытались проникнуть в зал. А я позже в этот театр ходил, как к себе домой, одно время даже жил в общежитии театра». «Я жил в общежитии ВГИКа и приходил к ним отогреваться. Там было очень весело, Володя играл на гитаре, пел, все время придумывал что-то. Зине Славиной как-то выдал: «От этих шапочек для зим дуреешь, Зин!», — смеется мастер.
Да, именно в конце 60-х знакомство Валерия Плотникова с Владимиром Высоцким перерастает в дружбу. А такою рода отношения предполагают не только общение, но и посиделки...
«Насчет выпивать... Раз утром я привел Володю в буфет и по-хозяйски спросил: что, мол, будем пить? — вспоминает Валерий. — Он сказал: ничего. Я стал шутить, настаивать. А Володя спокойно говорит. «Мне нельзя, я зашился» Позже, когда мы уже сблизились, он позвонил мне однажды очень рано, в восемь утра: приезжай У него в комнате сидели Володарский, Говорухин, Абдулов — все уже «хорошие» Только Володя трезвый. Оставался один стакан коньяка Володя попросил, чтобы я всем говорил, что это мой Ну, никто его и не трогал. Володя ходил-ходил, вдруг подошел и залпом выпил И понеслось Для Володи этот день закончился в реанимации Склифосовского».
Первая серьезная фотосессия состоялась «в 1967 году, во время съемок фильма «Интервенция», — говорит Плотников. — У Высоцкого там была главная роль революционера, и вполне законно было ждать после нее официального признания. Снимали в Одессе, много юмора, кафешантан, все очень эффектно А фильм отправился на полку и там почил..» «Высоцкий долго жил в гостинице «Октябрьская», когда снимался в «Интервенции». Мы встречались довольно часто, хотя разница в возрасте была значительной, более пяти лет. Мы не были друзьями, но наши отношения были, можно сказать, выдающиеся. Тогда в Ленинграде меня просто поразила его моторность, от него исходила какая-то внутренняя сила. И потом — это рождение созвучий прямо на ходу. Мы шли с одной девушкой, которую звали Наташа. И Высоцкий выдал экспромт: «Натали, утоли, я молю...»
«Следующая наша встреча произошла только через пять лет — в Москве, я уже учился во ВГИКе. Был февраль 1972 года, и тогда на Таганку попасть было практически невозможно, особенно на «Гамлета». И мы договорились, что я буду снимать после спектакля.
Начали работать, — продолжает фотограф. — Я стал придумывать мизансцены, которых в спектакле не было. Например, Владимир пел в меч, как в микрофон... Кажется, Любимов даже хотел это использовать в спектакле, но меч был очень высоким... Хорошо помню, что Высоцкий торопил меня: «Давай, Валера, побыстрей. Неудобно, задерживаем осветителей».
Весьма интересны воспоминания Валерия Плотникова о том, как Владимир Высоцкий познакомился с Мариной Влади и о своем знакомстве с актрисой. Факты эти — малоизвестны: «С Мариной Влади я и Володя познакомились почти одновременно, причем друг от друга совершенно независимо. Я помню потрясающую сцену в московском Доме кино, где как раз была премьера фильма с Мариной Влади в главной роли. Марину все окружили, целовали ей руки. И за спинами поклонников эдаким петушком выпрыгивал Володя — это, мол, моя женщина, отойдите от нее! Но на него никто особого внимания тогда не обращал, в то время Марина Влади была куда популярнее Высоцкого. Эта сцена была забавной, но потом уже не повторялась».
«Между Высоцким и Влади была большая любовь, — говорит Плотников. — Марина очень хотела от него ребенка, но Володя боялся, что ребенок может родиться нездоровым из- за его алкоголизма...»
Нельзя отказать фотографу в наблюдательности... Время от времени Валерий Федорович все же возвращался и к своим профессиональным обязанностям: «Следующая съемка — седьмого июля 1975 года. Володя пел у меня дома часа полтора подряд, и я все время снимал. Окна были открыты, если бы соседи знали, что это поет живой Высоцкий! Ведь наверняка думали, что это магнитофон!» — смеется Плотников.
С любовью вспоминает Валерий еще одну домашнюю фотосессию с Владимиром Высоцким и Мариной Влади. Снимки, сделанные в тот день фотографом — наверняка самые известные'фото пары: поэт, сидящий на огромном кубе с гитарой, пол «в шахматку»... А еще — Марина и Владимир с гитарой на тех же кубах, Высоцкий перед Влади стоит на колене, супруга расчесывает мужа... «Это было 14 ноября 1975 года. Мне уже доверяли, — с волнением рассказывает Валерий Плотников. — Перед съемкой Марина его причесывала, и у Володи было такое детское выражение лица... Как на фотографии, где он маленький в военной форме. Это можно почувствовать на снимке, где немного «режется кадр». Марина так на него посмотрела...»
Весной 1976 года была еще съемка за городом. А в мае того же 76-го года Владимир Высоцкий вернулся из Франции, там он отпустил себе бороду. «Тогда я снимал его в театре, — говорит Валерий Федорович, — в спектакле «Вишневый сад». А 21 мая мы снимали пробы Пугачева — тут Володя в образе — потрясающие снимки!»
«Это самые мои любимые фотографии Высоцкого. Здесь он силен, уверен», — заключает Плотников.
И продолжает: «А на следующий день шел «Гамлет», и я уговорил Высоцкого сняться с бородой: «Представляешь, как здорово будет: бородатый русский мужик — и в роли Гамлета!» Он вроде бы согласился. Вечером прихожу, смотрю — мама дорогая! — он побритый. Я к нему за кулисы, а он объясняет: «Любимов скандал устроил...»
Пришлось Валерию Плотникову оставлять пустую страницу в альбоме фотопортретов Владимира Высоцкого... А как бы потрясающе выглядел Гамлет с бородой!
Некоторые снимки поэта сделаны фотографом на собственной даче, когда Владимир с Мариной приехали к нему погостить в Ленинград: «Как раз тогда Марина привезла Володе первую машину — «Рено». И этот «Рено» бегал по Москве, шокируя советских граждан своими иностранными номерами. И вот они приехали к нам на дачу. Замечательный был день. Володя сидел-сидел за столом, а потом пошутил: «Ой, не могу, отравился. Пойду заведу двигатель, полежу под глушителем». Что и говорить, свежий воздух человеку городскому вреден. Но к нам они редко приезжали. Очень уж он напряженно жил...»
Для оформления двух дисков-гигантов, обещанных Высоцкому, но так и не выпущенных фирмой «Мелодия», нужны были качественные фотографии Владимира Высоцкого и Марины Влади. Плотников постарался на славу: Владимир снят в новой модной французской одежде, а Марину фотограф нарядил в не менее стильное платье из коллекции своего друга Славы Зайцева... Увы, долгожданная совместная пластинка поэта и актрисы при жизни Высоцкого, как мы уже писали, так и не вышла...
Зато для Валерия Федоровича эти два снимка Высоцкого и Влади дороги еще и тем, что они, напечатанные большим форматом, стояли за стеклом в дверцах книжного шкафа в новой квартире поэта, на Малой Грузинской улице, 25 в Москве. Зритель их мог увидеть на давно растиражированном видео, снятом в гостиной квартиры Владимира Высоцкого оператором австрийского телевидения зимой 1975 года. После смерти мужа Марина Влади эти большие снимки увезла к себе, в Париж..
Да и сам Плотников неоднократно бывал дома у поэта, что называется, совмещая приятное с полезным: и гостил, и работал. Самый известный из фотоснимков, сделанных им в квартире поэта 25 декабря 1975 года — групповой.
Снимок этот — уникален, и просто необходимо подробнее рассказать об этой редкой фотографии! Высоцкий нечасто попадал в кадр в больших компаниях. Долго считалось, что снимок сделан то ли во время новоселья актера на Малой Грузинской, то ли в один из его дней рождения...
— Да просто собрались, не помню почему, не помню как Но это был точно не день рождения. И не новоселье. Это был сочельник — 24 декабря 75-го года, — рассказал «Собеседнику» автор снимка фотограф Валерий Плотников. — Но квартира — та самая, в доме Высоцкого.
Трешку на Малой Грузинской (с гостиной, спальней и кабинетом) Владимир Высоцкий получил за полгода до появления снимка. На тот момент это был один из самых дорогих кооперативов в Москве, и квартира в нем была актеру не по деньгам. В счастливые жильцы Владимир Семенович попал лишь благодаря своей популярности, она же помогла ему чуть позже пристроить к себе в соседи режиссера Александра Митту, который в тот момент снимал Высоцкого в «Арапе».
— Для себя Владимир Семенович вообще ничего не делал. Даже вся обстановка в доме (по тем временам недешевая — югославский шкаф и прочее) целиком зависела от щедрости его друзей, — вспоминает Плотников. — Сам он собирал только чаи и с большим удовольствием заваривал их для друзей на кухне. Еду готовила уже Марина (Влади). Посмотрите, какой был шикарный гусь, а может, даже и индейка. В те времена гостеприимство измерялось тем, что на столе, поэтому даже напитки были, обратите внимание, из «Березки». Это говорит о многом! Жаль, что я был тогда за рулем и не мог их по достоинству оценить.
Впрочем, благодаря именно последнему обстоятельству (в машине Плотникова в тот вечер случайно лежало студийное освещение) и появился на свет этот снимок, на котором практически нет случайных людей: Марина Влади (теперь она — трижды вдова), Ахмадулина с мужем, Володарские, югославский режиссер Павлович, который за год до того снял Высоцкого в своей «Единственной дороге»...
Правда, в подписях к снимку до сих пор мелькают ошибки. Мальчуган в центре фото — это не Женя Митта, как иногда указывают, а Степа Плотников, теперь уже Степан, московский художник и оформитель.
В тот вечер говорили много и самозабвенно, сразу обо всем и ни о чем, искренне и душевно, как и бывает у близких по натуре.
— Для Володи общение с интересными людьми значило очень много, — считает режиссер, а теперь еще и политик Станислав Говорухин. — Он как поэт питался тем, что видел и слышал. Для него интересные люди были окном в мир, куда он, перегруженный заботами, не имел легкого доступа. Он искал таких встреч.
Именно поэтому Высоцкий на вечеринках не пел и не читал стихи. Он вообще редко в компании брал в руки гитару, тем более во время застолья. Зато в кругу посторонних музыка его выручала. Говорухин, с которым Высоцкий как-то путешествовал на поезде, рассказал, как однажды проводницы устроили им отдельное купе взамен... песен:
— Володя пел им под стук колес всю ночь, почти до утра, пел вполголоса, чтобы не мешать соседям. Бедные девчонки так и не узнали, с кем они ехали. Как бы они были счастливы, если бы знали, что весь репертуар Высоцкого исполнял им в этом ночном поезде сам Высоцкий!
Он жил друзьями и для друзей. А они для него. Увы, не все из тех гостей Высоцкого дожили до сегодняшнего дня. Отец его умер десять лет назад, мачеха — а в сущности вторая мать — погибла еще раньше (ей на голову с крыши упала сосулька). Ушел из жизни партнер Высоцкого по «Месту встречи» Всеволод Абдулов. Не стало и самого Высоцкого.
— Ночью, 25 июля 1980-го, моя жена Лиля услышала крию «Володя умер!» и разбудила меня, — вспоминает Александр Митта. — Смерть была полной неожиданностью: кто знал, что у него слабое сердце! Анатомического вскрытия не было, поэтому точных причин случившегося назвать нельзя. Но, например, Георгий Бурков пересказывал слова патологоанатома о Шукшине: «Полностью изношенное сердце 85-летнего человека». Думаю, у Володи была сходная ситуация. Он все брал на сердце...
21 октября 1976 года Владимир Высоцкий побывал на первой персональной выставке фотографа Валерия Плотникова в Ленинграде, и в книге отзывов оставил четверостишье:
Приехал я на выставку извне,
С нее уже другие сняли пенки.
Да! Не забудут те, кто на стене,
Тех, кто у стенки
«Последние годы Володя становился все круче и неуправляемее, — жалуется Валерий. — Часто бывал раздражительным, взрывался по малейшему поводу. Договаривались о съемках, но он не приходил. Что с ним происходило, я не знаю. Может быть, силы были на исходе. Ведь в буфете театра он попросил: «Сделайте мне не двойной, а десятерной кофе!»
За те тринадцать лет, что снимал Владимира Высоцкого Валерий Плотников, при жизни артиста и поэта было опубликовано не более шести-семи его фотографий.(20) «В 1974 году в «Кругозоре» вышли его песни из кинофильма «Бегство мистера Мак-Кинли», — сетует Плотников. — И я дал цветную фотографию. Но в редакции сказали: «Цвет... — это слишком много для Высоцкого». Были фотографии в «Авроре», где вышла статья Вениамина Смехова «Мои товарищи — артисты». Володя был ужасно рад. При мне звонил Нине Максимовне, говорил об этой публикации».
Статья Смехова была опубликована в майском номере журнала за 1980 год. Вероятнее всего, это была последняя встреча фотографа с живым поэтом...
Мало кто знает, что Валерий Федорович — автор уникального фоторепортажа о прощании с Владимиром Высоцким в театре и похоронах его на Ваганьковском кладбище 28 июля 1980 года... Плотников снимал панихиду с раннего утра, как только гроб с телом поэта был доставлен в Театр не Таганке, до вечера, когда свежую могилу обступили тысячи поклонников творчества Владимира Семеновича. Есть кадры, сделанные с крыши театра, у входа в него, в зрительном зале — у сцены, на которой стоял гроб с телом Высоцкого. Все эти снимки собраны в большом фотоальбоме Плотникова, который носит название «Владимир Высоцкий. Таганка». Вышел он в 2005 году, к 25-й годовщине со дня смерти поэта.
Фотохудожник Валерий Плотников вспоминает: «После смерти Высоцкого в Театре на Таганке поставили спектакль памяти Высоцкого. И на приглашениях было написано: «Приглашаю на спектакль. Владимир Высоцкий». Такого спектакля — по мощи, по боли, по энергетике — я не видел ни до, ни после этого. Даже на фотографиях виден этот мощный напор. Во время спектакля голос Высоцкого звучал с магнитофонной пленки, и актеры общались с ним. Мурашки по спине шли... Казалось, что жизнь обратима, что Высоцкий и правда сидит где-то здесь, на балконе... В конце спектакля вся труппа садилась в глубине сцены — как когда-то Высоцкий перед началом «Гамлета».
В 80-е фотопортреты Высоцкого работы Валерия Плотникова пошли нарасхват, наверное, не было в стране издания, не опубликовавшего хотя бы один из них. Сам фотограф говорил, что потерял счет публикациям своих работ!
В архиве автора есть уникальный буклет, состоящий из плотниковских снимков поэта. Такими «изданиями» в начале 80-х годов в пригородных поездах и электричках торговали преимущественно глухонемые граждане, бравшие с покупателя по рублю за книжечку... Вряд ли люди, занимавшиеся тиражированием и распространением этой продукции, знали фамилию автора фотографий и делились с ним полученной прибылью... Кроме буклетов, продавались и отдельные фото: Высоцкий с Влади в «сердечке», поэт на фоне текста своей «последней песни» «И сверху лед...», и ниже — надпись: «Написал 24 июля 1980 года, умер 25 июля 1980 года»...
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |