Страны ближнего и среднего Востока 9 страница

Свершилась еще одна революция — «исламская». Она явилась реакцией традиционного мусульманского общества па модернизацию страны по советскому образцу. Начался новый этан в афганской истории. Однако захват моджахе­дами Кабула вовсе не означал, что война закончена. Война продолжалась, но теперь уже между самими «защитниками веры* — во имя власти.

3. Борьба за власть в Исламском государстве Афганис­тан. Б. Раббани и Г. Хекматиар. В 1992 году, войдя в Ка­бул без боя, вооруженные отряды разных политических груп­пировок стали делить город на сферы влияния. Северная часть города оказалась под контролем известного полевого командира Ахмат Шаха Масуда, который являлся последо­вательным сторонником Б. Раббани и состоял в Исламском обществе Афганистана (ОАИ). Южные окраины города были захвачены отрядами исламских фундаменталистов Г. Хек-матияра, а отряды недавнего соратника Наджибуллы гене­рала А. Дустума и военные формирования А, Ш. Масуда поделили между собой районы столичного аэропорта. В зах­вате Кабула принимали участие и другие отряды полевых командиров, но они не оказывали большого влияния на развитие событий и старались примкнуть к борющимся между собой более сильным группировкам.

В апреле 1992 года было провозглашено Исламское го­сударство Афганистан (ИГА) и организованы новые органы власти. Лидеры созданного государства стали называть свер­шившиеся события «исламской революцией», поскольку они привели к смене политического строя в стране. Первые шаги новой власти говорили о ее решимости искоренить основы просоветского режима. Запрещалась деятельность Партии отечества. Эта партия мгновенно распалась, а основная масса ее членов из группы «Хальк» перешла на службу к исламс­кому экстремисту Г. Хекматияру, «парчамовцы» включа­лись в отряды Раббани или генерала Дустума, перешедшего на сторону моджахедов.

Через два месяца после революции полномочия президен­та были переданы лидеру Исламского общества Афганиста­на профессору Бурхапуддину Раббани. Первый срок прези­дента был определен в шесть месяцев. Г. Хекматияр отка­зался участвовать в правительстве, так как его не устраива­ла кандидатура Б. Раббани. Афганские лидеры, в конце концов, достигли соглашения о разделе власти. Раббани остался главой государства, президентом, а на Совете пред­ставителей народов племен Афганистана его избрали еще на два года президентом страны. Хекматияру был предостав­лен пост премьер-министра, но он занялся больше деструк­тивной деятельностью и деже не появился в Кабуле. Дей­ствия исламского экстремиста, считавшего себя обделенным во власти, создавали угрозу правительственному режиму и привели к началу новой гражданской войны.

Контроль правительства над деятельностью различных по­литических и военных группировок был минимальным. Не­смотря на создание вооруженных формирований А. Ш. Ма-суда на базе регулярных частей наджибовского режима, все группировки сохранили свои боевые отряды, которые осу­ществляли военную и административную власть в контро­лируемых ими районах. Создавались очаги региональной власти, которые не подчинялись центральным органам и президенту. Генерал Дустум, бывший сподвижник Наджи­буллы, имевший звание генерала армии, укрепился в четы­рех северных провинциях, которыми управляли назначен­ные им губернаторы. Дустум имел собственные вооружен­ные силы, цолитико-административную структуру и прави­тельство с резиденцией в Мазари-Шарифе. Северо-восточ­ные районы с преобладающим таджикским населением ока­запись под властью А. Ш. Масуда. На западе Гератская про­винция управлялась полевым командиром Исмаил-ханом. В других провинциях у властп находились полевые коман­диры, также не подчиняющиеся Кабулу. Они возглавляли в ряде мест «советы джихада», и объявляли себя «вали» (гу­бернаторами), или «амирами» (правителями). Полевые ко­мандиры могли поддерживать ту или иную борющуюся по­литическую группировку, или не поддерживали никакой. При этом вооруженные столкновения межу ними сопровож­дались большим числом жертв среди мирных жителей.

Политическую власть в стране формировали основные по­литические партии и их лидеры. Семипартийный альянс исламских группировок, перенесший штаб-квартиру из Пе­шавара в Кабул, распался, уступив место новым коалици­ям, которые формировались уже по другим принципам. Раз­дел власти стал осуществляться по принципу силы и влия­ния тех или иных политических организаций и группиро­вок. Наиболее влиятельной политической силой выступало Исламское общество Афганистана (ИОА), которое возглав­лял профессор Раббани. Партия и отряды, подчиненные ИОА, составляли смешанный состав из различных национальных и этнических групп населения, но основным ядром были таджики. В прошлом члены ИАО слыли исламскими фунда­менталистами, но затем заняли умеренные позиции. Партия имела связи с западными странами и Ираном.

Сильнейшим соперником в борьбе за власть выступила Исламская партия Афганистана (ИЛА) во главе с Хекматия-ром, костяк которой образовали пуштуны. Она стояла на позициях исламского фундаментализма экстремистского толка. Ее цель — создание в Афганистане исламской республики, в которой главную политическую роль играло бы духовенство. Партия получала основную помощь из Пакистана и имела связи с экстремистским духовенством Ирана. Третьей по вли­янию политической силой в среде моджахедов был Исламс­кий союз освобождения под руководством А. Сайяфа. Союз состоял в основном из пуштунов, проповедовал фундамента­лизм ваххабитского толка, получал значительную финансо­вую поддержку от ваххабитов Саудовской Аравии. Перечис­лены не все политически партии, которые претендовали на политическую власть. Многие политические партии умерен­ного или фундаменталистского толка не принимали участия в вооруженной борьбе против кабульского режима, но имели определенное влияние внутри страны и международные свя­зи. В целом, около десяти политических партий приняли участие в дележе политической власти.

В течение всего 1993 года происходила политическая пе­регруппировка сил, и даже в 1994 году коалиции не пред­ставляли собой устойчивых образований. После многочис­ленных рокировок, создания и распада политических союзов сформировались две основные противостоящие друг другу коалиции, возглавляемые президентом Б. Раббани и фор­мальным премьер-министром Г. Хекматияром. Основным со­юзником Раббани стал Исламский союз освобождения Аф­ганистана, руководимый Сайяфом, к нему присоединились и другие менее крупные организации умеренных исламистов.

Политическая борьба между сторонами имела ряд осо­бенностей, и их необходимо учитывать при рассмотрении сущности политических противоречий и вооруженной борь­бы. При всех изменениях во враждующих коалициях неиз­менно прослеживались личностные, идеологические и наци­оналистические позиции, в рамках которых шли полити­ческие и вооруженные столкновения. В основе конфликтов лежали, прежде всего, личностные амбиции каждого из ли­деров политических направлений. Их соперничество уходит корнями в глубь исламского движения в Афганистане, у истоков которого они стояли. Личная вражда опиралась на идеологические разногласия, которые становились вес глуб­же по мере развития революционных событий.

Начав политическую деятельность в организации Мусуль­манская молодежь, Б. Раббани и Г. Хекматияр боролись за торжество исламского фундаментализма. Но затем их пути разошлись, и их открытая вражда уже стала разворачи­ваться в рамках пешаварской семерки. В борьбе за власть политические амбиции сторон обосновывались исламскими принципами. Сущность идейных разногласий состояла в том, что умеренный традиционализм Б. Раббани противостоял исламскому радикализму Г. Хекматияра. До определенной поры они вынуждены были терпеть друг друга, так как их объединяла общая борьба против «неверных» в Кабуле. Как только режим Наджибуллы пал, прежние соперники стали непримиримыми врагами.

Первые вооруженные столкновения между отрядами ИОА и ИПА по поводу грабежей караванов с оружием, поступав­шим из Пакистана, начались задолго до вывода советских вовек. Открытая война началась с лета 1989 года, когда боевики Ш1А уничтожили попавших в засаду 30 полевых командиров ИОА, следовавших на совещание к Ахмад Шаху Масуду. Г. Хекматияр, имея самые организованные и реши­тельные отряды моджахедов, постоянно оказывал силовой нажим на своего соперника. Принимая пост премьер-мини­стра, Г. Хекматияр в качестве условий потребовал удалить с поста министра обороны Ахмад Шаха Масуда и вывести вой­ска генерала Дустума из Кабула. Наметившийся компромисс закончился вооруженными столкновениями между враждую­щими сторонами. Хекматияр никогда не признавал легитим­ность президентства Раббани. Он саботировал деятельность возглавляемого правительства, не принимал участия в его деятельности и даже отказался переехать в Кабул, а через некоторое время начал ракетный обстрел Кабула.

Во имя достижения безраздельной, абсолютной власти ис­пользовались любые средства и попирались всякие принци­пы. Мировоззрения двух лидеров формировались в разных условиях и в разных средах. Раббани родился в 1941 году в семье таджика, который перебрался из Средней Азии в Афга­нистан после событий Октябрьской революции в России. За­кончил теологический факультет Кабульского университета. Продолжил образование в Египте, некоторое время стажиро­вался в Анкаре. Раббани попал под сильное влияние экстре­мистской организации ♦Братьев-мусульман» и стал последо­вателем идеологов этой организации. Он даже перевел с араб­ского языка на дари ряд произведений аль-Банны. Он сам являлся автором нескольких работ по теории ислама, что снискало ему известность среди мусульманских деятелей.

Раббани в 1968 году получил должность профессора тео­логии в Кабульском университете, впоследствии стал орга­низатором группировки Мусульманская молодежь. После неудавшейся попытки исламского переворота в стране в 1975 году он покинул родину. Начались долгие годы изгна­ния. Свею деятельность за границей он посвятил организа­ции борьбы против «коммунистического» режима в Афга­нистане. Политические взгляды Раббани обосновал в своих работах, которые не претерпели существенных изменений. Он провозгласил борьбу против традиционного и нового ко­лониализма и тирании, за установление исламского режи­ма. Раббани считал, что вся экономическая политика стра­ны должна основываться на принципах ислама и быть на­правлена на достижение независимости страны и ликвида­цию ее отсталости. Его партия призывала к защите веяной собственности, в том числе частной, «накопленной чест­ным трудом». Он имел программы социальной политики но отношению к беднейшим слоям в рамках исламской эконо­мики. С 1992 года он был избран президентом Исламского государства Афганистан. Согласно плану политического уре­гулирования в Афганистане, разработанному миссией ООН, Б. Раббани должен был передать президентскую власть в марте 1995 года временному Совету из представителей раз­личных политических партий и движений. Этот план, на­правленный на осуществление единства страны, не был реа­лизован. Главная причина этого уже маячила на юге Афга­нистана — в конце 1994 года в Кандагаре появились пока еще никому не известные талибы.

Вооруженную борьбу против правительственной армии, против президента Исламского государства Афганистан вел на протяжении более трех лет Г. Хекматияр, который так и не смог убрать с поста президента Б. Раббани, но он подго­товил почву, чтобы это сделали талибы. Он родился в 1947 году в семье землевладельца из пуштунского гильзайс-кого племени. В 1961 году он поступил в Военную школу, откуда, однако, был исключен. Затем он обучался на инже­нерном факультете Кабульского университета, который так­же ему не удалось закончить из-за студенческой политичес­кой деятельности. Его заклятыми врагами всегда были ком­мунисты всех оттенков и члены Народно-Демократической партии, поэтому Хекматияр сразу же примкнул к исламско-фундаменталистскому движению и участвовал в создании организации Мусульманская молодежь, где сотрудничал с Раббани. На полтора года он был приговорен к тюремному заключению за убийство студента-маоиста во время массо­вой политической стычки в Кабульском университете. Су­ровые черты характера, даже жестокость, отмечали мно­гие, кто лично знал Хекматияра. Своей главной целью он провозгласил создание в Афганистане централизованного те­ологического государства, и свою жизнь он посвятил воору­женной борьбе против «гонителей истинного ислама* и по­борников проникновения в Афганистан коммунизма. Под его руководством партия ИЛА стала едва ли не самой зна­чительной политической силой моджахедов, имевшей влия­ние в провинциях Афганистана.

В марте 1993 года Хекматияр подписал перемирие с пре­зидентом Раббани, но ненадолго. Он продолжал совместно со своими союзниками блокировать и атаковать Кабул. После­днее наступление на Кабул было предпринято в феврале 1995 года, и Хекматияр сумел продвинуться на отдельных направлениях в сторону центра. Однако это выступление было отбито правительствен вымя войсками. Отступление нанесло удар по престижу Хекматияра, и после этого его позиции заметно ослабевают. Потерпев сокрушительное поражение под Кабулом в марте 1995 года, фактически Хекмтияр облегчил талибам вход в разрушенный им город. Гражданская война, ослабление сторон подготовили переход к новому этапу исто­рии афганского государства и его революции.

Кровавые столкновения моджахедов по всей стране вверг­ли Афганистан в глубокий кризис и привели к реальной угро­зе ело распада. Основной причиной вооруженных столкнове­ний различных группировок, как стало ясно, стала борьба за власть. Но на степень ее ожесточенности существенное влия­ние оказывали межнациональные и межэтнические противо­речия, которыми весьма умело пользовались лидеры борющихся политических группировок. Межэтнические противоречия сыг­рали заметную роль в Падении режима Наджибуллы. После вывода советских войск из Афганистана Наджибулла не смог найти общего языка с влиятельными непуштунскими военны­ми руководителями на севере страны, населенном преимуще­ственно таджиками и узбеками, и это стало одной из главных причин, ускоривших падение его режима.

Крупнейшая партия страны Исламское общество Афга­нистана (ИОА) под руководством В. Раббани преимуществен­но опиралась на непуштунские по своему составу организа­ции и вооруженные отряды. Исламское общество Афганис­тана, опиравшееся, прежде всего, па таджиков и их веду­щего полевого командира А. Ш. Масуда, сыграло решаю­щую роль в завершении борьбы с «коммунистическим» ре­жимом. Если гражданская война в период просоветских ре­жимов разделяла страну на два лагеря — прокоммунисти­ческий и исламско-фундаменталистский, то после круше­ния власти Наджибуллы характер гражданской войны стал приобретать более сложное содержание. В стране обостри­лись традиционные национальные и межэтнические проти­воречия, в основном, между пуштунскими и непуштунски­ми народами. Военные конфликты между Хекматияром и

Раббани опирались на борьбу за власть между пуштунами и национальными меньшинствами.

Национальный фактор всегда имел в Афганистане огром­ное значение, но после крушения Наджибуллы он приобрел решающее значение. Антикоммунистическая идеология, кото­рой следовали моджахеды в борьбе против просоветского ре­жима, уступила место национализму. Борьба различных груп­пировок за впасть превратилась в межэтническое и межнацио­нальное противостояние, которое вышло за рамки политичес­ких и религиозных разногласий, превратившись в открытые вооруженные столкновения. На первый план выдвинулись эт-нонациональные противоречия, которые существовали во все времена. Однако после исламской революции они стали чуть ли не определяющими. Борьба за власть лидеров военных и политических группировок, представляющих интересы верхуш­ки крупнейших по численности народов, прежде всего пушту­нов, таджиков, узбеков, хазарийцев, туркмен, вышла на пер­вый план. Это позволило многим исследователям современной истории Афганистана даже делать вывод о том, что война после 1992 года приняла межнациональный характер.

После «революции моджахедов» в конце апреля 1992 года у власти в Кабуле оказалась некая коалиция влиятельных лиц — лидеров моджахедских партий, принадлежавших к различным этносам, и Раббани попытался закрепить сло­жившееся соотношение сил. Но центральная власть не рас­пространялась на страну в целом. Беспрецедентное укрепле­ние новей местной элиты, захватившей власть вооруженным путем, привело к неподчинению центральной власти и ослаб­лению и без того непрочных позиций моджахедов. После за­явлений об образовании ИГА в силу объективных причин центральная власть не смогла распространить свое влияние на всю территорию Афганистана. Вооруженная междоусоби-ца поставила страну на грань политико-административной дезинтеграции. Власть администрации Раббани охватывала лишь кабульский регион. Политический хаос сопровождал-ся стагнацией экономики, падением уровня жизни, полным беззаконием и произволом местных властей.

Раббани неоднократно заявлял о готовности передать свою власть в тот день, когда будет создан ответственный орган, в котором будут представлены все провинции и все слои общества. Попытки объединения были тщетны. Сепаратис­ты изолировали север Афганистана, а на юге страны уже действовали талибы, которые не признавали никого. Пра­вительство ИГА еще рассчитывало на решение проблем Лоя Джиргой, в которой должны были участвовать все афганс­кие авторитеты из разных слоев общества. В афганской ис­тории такие решения традиционных органов власти не раз способствовали выходу страны из тупикового состояния

Развитие многолетней гражданской войны в Афганистане ослабило влияние пуштунского населения, когда-то имевшего ключевые позиции во властных структурах афганского обще­ства. Многолетнее участие в военно-политической борьбе про­тив кабульского режима позволило партиям и группировкам моджахедов, опиравшихся на национальные меньшинства, зна­чительно укрепить свои позиции. К тому же массовая эмигра­ция и сокращение общей численности населения не способ­ствовали сохранению прежней власти пуштунов. Поражение Хекматияра, стремившегося к восстановлению пуштунской власти, еще более ослабило Позиции пуштунов и их влияние в жизни страны. В условиях гражданской войны значительно изменилась правящая элита. Ее основу стали представлять не традиционные слои афганского населения, а выбившиеся во власть малоизвестные лидеры повстанцев, выходив, как пра­вило, из среды непуштунского населения.

Антипуштунская позиция в ходе гражданской войны про­явилась в выступлении национальных меньшинств за пре­вращение Афганистана в федеративное государство. В мае 1902 года в Мазари-Шарифе было создано Национальное ис­ламское движение (НИД), а его руководителем стал генерал Дустум — узбек по национальности. Он — дважды герой ДРА, один из орденов ему вручил лично Наджибулла, когда Дустум был командиром батальона госбезопасности. Основ­ной целью созданной им партии, стала борьба га образова­ние федеративного государства, основанного на религии ис­лама и достижении полного равноправия всех национально­стей и племен. Его поддержал популярный полевой коман­дир, ставший военным министром ИГА, Ахмад Шах Масуд (таджик). Вместе с ним за федеративное устройство выступи­ли другие таджикские организации и их лидеры. Знамя фе­дерации поддержали хазарейские партии и другие группи­ровки. Ахмад Шах Масуд и генерал Дустум стали выразите­лями интересов национальных меньшинств и сосредоточили главное внимание на осуществлении контроля в местах ком­пактного проживания узбеков и таджиков, других этносов ■ северных районах страны. Война за власть продолжалась, и из этого туника, казалось, нет никакого выхода.

Таким образом, исламский джихад и «исламская рево­люция* обернулась заурядной борьбой за власть различных враждующих между собой политических группировок, стре­мившихся к перераспределению привилегий во власти раз­личным этносам. Эта борьба обрекла страну на невероятные жертвы и лишения. Война двух основных группировок не привела к победе какой-либо из них, но внесла неразбериху и хаос во все сферы жизни афганского народа.

4 Гражданская война на рубеже веков. Талибы и после них. Талибы появились совсем не из «ниоткуда», как писала пресса в средине 90-х годов, хотя, действительно, появление их было для многих неожиданностью. Выход движения Та­либан на военно-политическую арену явился результатом ос­трой кризисной ситуации в Афганистане, ответной реакцией на анархию и хаос в стране, вызванные бесконечной граж­данской войной. После падения монархии в стране смени­лось несколько политических режимов и правителей, погиб­ших, насильственной смертью. Убит в обстановке военного переворота М. Дауд, физически уничтожен в период заговора Н. Тараки, убит при штурме резиденции X. Амин, повешен Наджибулла. Окончил свои дни в изгнании Б. Камаль.

Сменявшие друг друга политические режимы, стремились править страной согласно собственным убеждениям и идео­логии, предлагая свою модель общественного развития и государственного устройства. Как правило, эти модели иг­норировали традиции и моральные устои афганского обще­ства, выработанные в течение многих веков. Талибы, выс­тупившие с целью восстановления традиций афганского на­рода, пользовались несомненным уважением. И после паде­ния режима Наджибуллы гражданская война не прекраща­лась, Афганистан был фактически разделен на удельные княжества, властители которых постоянно воевали между собой, вступая в союзы и также быстро выходя из них. Афганский народ, уставший от войны, готов был ухватить­ся за любую соломинку ради достижения мира. Народ пси­хологически был готов к восприятию любой силы, которая бы восстановила привычный порядок жизни. Именно обе­щания талибов обеспечить мир и спокойствие привлекли пи сторону талибов значительную часть населения.

Успехи талибов обеспечивались из-за рубежа- Еще в кон­це 80-х годов Пакистан и США решили создать своего рода религиозно-идеологический пояс вдоль афгано-пакистанской границы, который поддерживал бы боевой дух моджахедов. Этим поясом стали многочисленные медресе — религиозные школы, куда принимались афганские беженцы. Именно они и стали первыми талибами. Отсюда и название — талиб, что означает «ищущий знаний», студент. Одновременно в местах расселения афганских беженцев создавались военные лагеря, где готовились отряды талибов. Они оснащались современ­ным оружием, имели в своих частях вертолеты и авиацию. В Пакистане давно вынашивали идею создания афгано-пакис­танской конфедерации и стремились содействовать приходу к власти в Кабуле марионеточного правительства. Но бли­жайшая цель, поставленная в Исламабаде, состояла в полу­чении безопасного доступа на рынки центрально-азиатских государств через афганскую территорию.

Впервые талибы появились на афганской территории в

1994 году, в приграничных районах Пакистана, и нигде не встретили серьезного сопротивления. Они с легкостью, без особого сопротивления, захватили весной 1995 года древ­нюю столицу Афганистана Кандагар и двинулись на северо-восток и запад. Но под Кабулом они были остановлены войсками Ахмад Шаха Масуда и с западных районов отбро­шены отрядами губернатора Герата Исмаил Хана. Осенью

1995 года талибы начали второе наступление, которое при­несло им поразительный успех: захвачен Герат, столица, казалось бы, непобедимого Исмаил Хана, который вынуж­ден был бежать в Иран. Затем они направились в Кабул, овладеть которым им удалось лишь в конце сентября

1996 года. После захвата столицы талибы стали официаль­но называть страну «Исламским эмиратом Афганистан» (ИЭА). Укрепив свои позиции в занятых районах, талибы двинулись к областям, примыкающим к границам Ирана и центрально-азиатских государств СНГ. К 2001 году талибы смогли установить свою власть на 90 процентах террито­рии Афганистана. Но им так и не удалось окончательно сломить сопротивление А. Ш. Масуда и Р. Т. Дустума, ко­торые продолжали удерживать северные районы страны.

На севере возник анклав со всеми признаками государ­ственности. Территория была поделена между основными руководителями антиталибского движения. Лидер узбеков генерал А. Р. Дустум на севере создал собственную админи­страцию, мини-правительство, имевшие свой бюджет, ар­мию и даже международные связи. Дустум приступил к пе­чатанию денег, действовавших в рамках контролируемой им территории. На северо-востоке закрепился Л. Ш. Масуд, управлявший автономной территорией. В 1997 году был создан Объединенный исламский фронт Афганистана, кото­рый положил начало формированию антиталибского Север­ного альянса. США сделали главную ставку в Афганистане именно на это военно-политическое образование. Северный альянс под руководством Ахмад Шаха Масуда прочно удер­живал позиции в северных провинциях страны. Хотя тали­бы постоянно усиливали военное давление на альянс, но ликвидировать его так и не смогли.

По мере развития военных действий общая численность и социальный состав движения Талибан менялся. Собственно талибов, то есть мусульманских «семинаристов» в самом дви­жении было не так уж много. Подавляющее большинство рядового и даже командного состава составляли бывшие мод­жахеды, принадлежавшие к различным группировкам, кото­рые не имели религиозного образования. После захвата Кан­дагара численность талибов возросла с 3-х тысяч человек до 21 тысячи. Кадровые офицеры пакистанской армии в корот­кий срок превратили анархическую массу талибов в органи­зованную, боеспособную армию, что признавали даже их злей­шие противники. С приходом в Афганистан в состав их от­рядов влились военные части, ранее служившие режиму Наджибуллы. Талибы приступили к разоружению борющих­ся за власть моджахедов, ликвидации ряда установленных ими контрольных фискальных постов на дорогах и т. д.

Первые шаги по формированию структуры своей власти талибы предприняли задолго до занятия ими Кабула. В апреле 1996 года талибский лидер мулла Мухамед Омар Ахунд был провозглашен «повелителем правоверных». В истории Афганистана это был второй случай присвоения такого титула. Этот титул ассоциировался с военным уп­равлением, но он четко обозначил вектор политического управления афганского духовенства на создание военно-те­ократического режима в стране. Получив из рук духовен­ства этот титул, М. Омар стал верховным вождем всей му­сульманской общины и сосредоточил в своих руках всю полноту политической, военной, судебной и религиозной власти. Талибы считали необходимым создать такую форму государственного устройства, которая соответствовала бы исламскому государству, созданному пророком Мухамедом в Медине, где он был одновременно духовным лидером и главой государства. Исходя из своих убеждений, талибы учредили два центра исполнительной власти. Один из них был сформирован в Кандагаре, где находилась резиденция «повелителя правоверных» и действовал «Высший руково­дящий Совет исламского движения Афганистана» из шести человек. Совет, ставший впоследствии не законодательным, а консультативным органом, возглавлял лично Мухаммад Омар. Другой — Совет министров, состоявший из 23 мини­стерств, — находился в Кабуле. Следует заметить, что та­либы не стали полностью разрушать прежние управленчес­кие структуры, а только привели их в соответствие с поли­тическими целями и исламскими нормами, укрепив аппа­рат преданными лицами духовного звания. Появилось и Министерство «поощрения нравственности и искоренения порока». Б Афганистане, по существу, пришедшее к власти мусульманское духовенство создало режим религиозно-по­литической диктатуры в виде теократического государства.

Пользуясь лозунгом, что «ислам не только религия, но и образ жизни», талибы приступили к исламизации всех сфер общественных отношений в стране. Запрещалось носить ев­ропейскую одежду, слушать европейскую музыку. Запреще­но употребление алкоголя- Иметь телевизор или приемник считалось преступлением. Женщинам запретили появлять­ся без чадры и без сопровождения мужчин-родственников. Введена рубка рук за воровство.

Талибы установили контроль над значительней частью тер­ритории, кроме северного региона, куда так и не смогла рас­пространиться власть талибов. Они объявили о создании в Аф­ганистане унитарного государства и восстановлении господству­ющего положения и статуса пуштунов. Поэтому талибы посте­пенно теряли доверие у непуштунской части населения. Тали­бы утрачивали свое влияние по мере разоблачения их как вы­разителей идей пуштунской части афганцев. Талибы стреми­лись вернуть страну в лоно традиционной пуштунской госу­дарственности. Именно из среды пуштунской молодежи из аф­ганских беженцев рекрутировались участники движения. Кро­ме того, талибы сразу же отвергли всякую возможность догово­риться с лидерами Северного альянса о создании коалиционно­го правительства, выставив требование «единого руководства». Талибы заявляли, что правоверные мусульмане уже выбрали своего руководителя муллу Мохаммада Омара.

Объявив о создании Исламского эмирата, талибы затем заявили о намерении создать всемирный исламский хали­фат, конечно, с центром в Афганистане. Речь шла о постро­ении всемирной мусульманской империи. Основная задача лидеров талибов состояла в объединении всех мусульманс­ких стран мира в один единый, нерушимый исламский ха­лифат. При атом талибы считали, что создание исламского эмирата в Афганистане лишь шаг на пути создания всемир­ного халифата. Идея мусульманской солидарности на прак­тике оборачивалась открытым вмешательством во внутрен­ние дела других государств. Известны факты поддержки та­либами боевиков Чечни и объявления джихада России. Ру­ководство талибов продолжало поддерживать оппозицион­ные силы в лице исламских экстремистов Центральной Азии, в первую очередь «Исламского движения Узбекистана*. Иде­ологи талибов пропагандировали идею о том, что наступила пора всем мусульманам выполнить свой интернациональ­ный долг. Выступая в роли защитников всех мусульман мира, талибы считали священной обязанностью оказание поддержки борющимся за дело ислама.

Дата добавления: 2015-10-21