Порядок применения иностранного права, отраженный в новом ГК, характерен для стран, принадлежащих к континентальной правовой системе. Данный подход означает, что суд, который стоит перед проблемой применения иностранного права, содержание которого ему, как правило, неизвестно, тем не менее должен применять эти нормы, как если бы эту проблему решал суд государства, где действует это право.
В таком случае при установлении содержания иностранного права суд должен обращаться не только к тексту конкретных правовых норм, но и к их официальному толкованию, а также к имеющейся в данном государстве судебной практике. В случаях, когда указанные источники недостаточны для установления содержания подлежащего применению права, суд должен обращаться к опубликованным материалам, содержащим научный анализ соответствующих правовых норм (доктрине). Приоритетность и значение указанных источников установления содержания права должны определяться так же, как это имеет место в государстве, право которого подлежит применению.
3. Для того чтобы облегчить суду задачу выполнения возложенной на него обязанности по установлению содержания иностранного права, закон предоставляет суду довольно широкие права, обеспечивающие возможность реализации его правоприменительной функции в необходимых ситуациях. Прежде всего российский суд может прибегнуть к помощи Министерства юстиции РФ (п. 2 ст. 1191), которое обязано в таком случае оказать содействие в получении соответствующей информации по иностранному праву или дать необходимое разъяснение.
В соответствии с Положением о Министерстве юстиции России, утвержденным Указом Президента РФ от 2 августа 1999 г. <*>, на Министерство возложена задача обмена правовой информацией с иностранными государствами. В настоящее время имеется немало договоров, как двусторонних, так и многосторонних, заключенных Российской Федерацией, которые предусматривают обмен правовой информацией между их участниками <**>. В соответствии с этими договорами Министерство юстиции России вправе обращаться с запросами к соответствующим органам договаривающихся государств о предоставлении сведений о действующем или действовавшем на их территории законодательстве и практике его применения органами юстиции таких государств.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 32. Ст. 4043.
<**> См.: Сборник международных договоров Российской Федерации по оказанию правовой помощи. М., 1996.
4. Помимо Министерства юстиции России суд имеет право обратиться за содействием и разъяснением содержания норм иностранного права и к другим компетентным органам и организациям, находящимся как в России, так и за границей (п. 2 ст. 1191). Компетентными в данном случае могут считаться те органы и организации, которые в силу своего юридического статуса или характера своей основной деятельности связаны со сбором и анализом информации об иностранном праве. В частности, к их числу можно отнести научно - исследовательские учреждения, высшие учебные заведения. Условия и порядок предоставления судам соответствующей правовой информации такими органами и организациями регулируются нормативными актами или иными документами, определяющими их статус.
Следует подчеркнуть, что в тех случаях, когда между Российской Федерацией и соответствующим государством имеется международный договор, предусматривающий возможность получения правовой информации из этого государства, суд может обращаться к органам данного иностранного государства только в соответствии с порядком, установленным в этом международном договоре.
5. Как свидетельствует мировая практика, для установления содержания иностранного права достаточно часто суд по собственной инициативе прибегает к помощи экспертов, являющихся специалистами в определенной области иностранного права, которое надлежит применить суду.
В соответствии со сложившейся практикой считается, что российский закон не предусматривает возможности для суда назначить экспертизу по правовым вопросам, когда российский суд применяет собственное право. Вместе с тем п. 2 ст. 1191 прямо устанавливает право суда назначить эксперта, который может представить суду необходимую информацию о подлежащем применению иностранном праве. В этом случае правовое положение эксперта, представляющего суду заключение по вопросам иностранного права, а также порядок оценки судом заключения эксперта определяется нормами российского процессуального права.
6. Участники судебного процесса могут как по просьбе суда, так и по собственной инициативе представлять суду документы, подтверждающие содержание тех норм иностранного права, на которые они опираются, защищая свои позиции. Во всех случаях такие документы должны представляться на русском языке. Представляемые суду переводы оригиналов документов на русский язык должны быть надлежащим образом заверены.
Закон предоставляет лицам, участвующим в деле, оказывать содействие суду в установлении содержания иностранного права "и иным образом". Это положение является новеллой по сравнению с предыдущим регулированием, и оно означает расширение прав участников процесса и подчеркивает его состязательность. В качестве примера иных способов, которыми могут воспользоваться стороны для оказания содействия суду в установлении содержания иностранного права, в первую очередь следует назвать возможность приглашения сторонами экспертов, которые могут свидетельствовать о содержании норм иностранного права, подлежащих применению в данном деле. Оценка представленных стороной таким способом доказательств в отношении содержания норм иностранного права осуществляется судом в соответствии с общими правилами оценки доказательств.
7. Существенная новелла в правилах установления судом содержания иностранного права, одной из важнейших целей которой является повышение уровня состязательности в процессе рассмотрения спора, состоит в том, что суд может возложить бремя доказывания содержания норм иностранного права на стороны. Иными словами, если сторона обосновывает свое требование применением иностранного права, то суд вправе обязать ее самостоятельно представить доказательства, необходимые для подтверждения своей позиции. И таким образом на нее будут возложены неблагоприятные последствия, которые могут стать результатом выводов суда, основанных на непредставлении или недостаточности доказательств.
Учитывая, что такой подход ставит осуществление правосудия в серьезную зависимость от финансового положения участников спора, поскольку представление соответствующих доказательств (например, получение заключений по иностранному праву, представление экспертов - свидетелей), как правило, связано с существенными материальными затратами, закон ограничивает действие этого правила рассмотрением только требований, связанных с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности.
Вопрос о том, относится ли рассматриваемое требование к предпринимательской деятельности стороны, очевидно, должен решаться на основании закона государства, являющегося личным законом стороны, обосновывающей свое требование ссылкой на нормы иностранного права (см. ст. 1201, 1202).
8. Иногда установление содержания подлежащего применению судом иностранного права, несмотря на использование всех предусмотренных законом способов и методов, оказывается невозможным или этот процесс сопряжен с неоправданно длительными сроками. Тем не менее суд в этой ситуации не может отказаться разрешать спор, хотя важные правовые предпосылки для его решения отсутствуют.
В таких случаях закон дает право российскому суду применить при разрешении спора соответствующие нормы российского права (п. 3 ст. 1191). Данный подход к решению возникшей в связи с установлением содержания иностранного права проблемы характерен для современной мировой практики, и соответствующие нормы предусмотрены в законодательстве по международному частному праву многих стран.
Представляется, что в случаях, когда суд не может установить соответствующую норму конкретного иностранного права, он мог бы попытаться обратиться к родственной правовой системе (например, в случае, когда обе системы иностранного права принадлежат к правовой "семье" англо - американского "общего права"). Вместе с тем если российское право не содержит правового института, который российский суд должен был бы применить как иностранное право, суд должен найти наиболее близкую подлежащему применению институту иностранного права аналогию в российском праве.
Статья 1192. Применение императивных норм
Комментарий к статье 1192
1. Статья 1192 является новой для российского законодательства в области международного частного права. Несмотря на указанную новизну, проблема взаимодействия коллизионных норм и императивных норм материального права являлась предметом разработки в отечественной доктрине <*>, равно как и возникала в правоприменительной практике <**>.
--------------------------------
<*> См.: Жильцов А.Н. Проблема применения императивных норм третьих стран в европейском международном частном праве // Законодательство и экономика. 1997. N 23 - 24. С. 37 - 48; Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 300 - 301; Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного права. 1992. N 2. С. 71 - 83.
<**> См., например: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 20.
Теоретический фундамент современного понимания места императивных норм в международном частном праве составили концепции европейских и американских коллизионистов середины XX в. Среди этих концепций прежде всего необходимо назвать "теорию специальной связи" (Sonderanknupfung) немецких ученых В. Венглера и К. Цвайгерта <*>, "теорию анализа правительственного интереса" американского юриста Б. Карри <**>, концепцию норм непосредственного применения (regles d'application immediate) французского коллизиониста Ф. Францескакиса <***>. Указанные теории в той или иной мере повлияли на содержание ряда международных конвенций и национальных законов в области международного частного права.
--------------------------------
<*> См.: Wengler W. Die Anknupfung des zwingenden Schuldrechts im internationalen Privatrecht // Zeitschrift fur vergleichende Rechtswissenschaft. 1941; Zweigert K. IPR und offentliches Recht // Funfzig Jahre Institut fur Internationales Recht an der Universitat Kiel. Hamburg, 1965.
<**> См.: Currie B. Selected Essays on the Conflict of Laws. Durham, 1963.
<***> См.: Francescakis Ph. Quelques precisions sur les "lois d'application immediate" et leurs rapports avec les regles de conflits de lois // R.C.D.I.P. 1966. Vol. 55.
Современное международное частное право исходит из существования двух видов императивных норм - императивных норм внутреннего гражданского права и сверхимперативных норм. Нормы первого вида устанавливают пределы осуществления принципа автономии воли сторон во внутреннем гражданском праве и выражают интересы, имеющие большую значимость для соответствующего государства, чем вышеназванный принцип. Именно в этом смысле термин "императивные нормы" употребляется в ст. 422 ГК.
В ситуации, когда из-за наличия в правоотношении иностранного элемента оно попадает в сферу действия международного частного права, применение императивных норм законодательства страны суда может быть устранено как вследствие коллизионной отсылки к иностранному праву, так и в результате прямо выраженного выбора его сторонами. Устранение действия не только диспозитивных, но и императивных норм законодательства страны суда (lex fori) в результате подчинения правоотношения иностранному праву можно считать одним из устоявшихся принципов международного частного права. В соответствии с этим же принципом применение к правоотношению иностранного права означает применение как диспозитивных, так и императивных норм этого права <*>.
--------------------------------
<*> См., например: Лунц Л.А. Курс международного частного права. Ч. I. М., 1973. С. 329; Монастырский Ю.Э. Пределы применения иностранных законов в целях правосудия по международным спорам // Московский журнал международного права. 1996. N 3. С. 203; De Ly F. International Business Law and Lex Mercatoria. Amsterdam, 1992. P. 130.
Нормы, входящие во вторую группу, обычно именуемые сверхимперативными, нормами непосредственного применения и т.п. <*>, подлежат применению независимо от того, какое право признано компетентным применительно к конкретному правоотношению. Ни выбор права сторонами, ни действие коллизионных норм страны суда не могут устранить их применения. Такая особая императивность указанных норм есть следствие интересов, на защиту которых направлены указанные нормы, и выражаемой ими цели, имеющих особую значимость для издавшего эти нормы государства. Другими словами, государственная политика, выражаемая через эти нормы, настолько важна, что государство не может ни при каких обстоятельствах допустить подчинение соответствующих отношений иностранному праву.
--------------------------------
<*> Для обозначения рассматриваемой категории норм используется целый ряд терминов: нормы непосредственного, или обязательного, применения (Франция), приоритетные нормы (Голландия), абсолютные нормы (Швеция), вторгающиеся нормы (Германия) и др.
2. Признание существования сверхимперативных норм в международном частном праве является следствием, во-первых, усиливающегося государственного вмешательства в странах с развитой рыночной экономикой в сферу частноправовых отношений и, во-вторых, попытки придания большей гибкости традиционному коллизионному методу регулирования отношений с иностранном элементом, основным недостатком которого является безразличие к материальному результату процесса выбора права. Соответственно применение сверхимперативных норм предполагает не только ограничение принципа автономии воли сторон, но и корректирующее воздействие на право, подлежащее применению в силу коллизионной нормы при отсутствии выбора права сторонами.
При решении вопроса о том, является ли конкретная норма сверхимперативной, необходимо исходить из следующего. Зачастую прямо выраженное указание об особой территориальной и (или) персональной сфере действия конкретной нормы (квалифицирующий элемент) содержится в тексте самой нормы. В указанном случае сверхимперативную норму можно рассматривать как структурно состоящую из двух частей - материально - правового содержания и "квалифицирующего элемента". Однако и при отсутствии такого прямо выраженного указания конкретная норма может быть отнесена к категории сверхимперативных вследствие толкования судом ее цели и выражаемой ею законодательной политики, подлежащих рассмотрению через перспективу их значимости для издавшего норму государства. Поэтому круг сверхимперативных норм в каждой отдельно взятой правовой системе определить исчерпывающим образом невозможно.
Хотя неопределенность границ рассматриваемой категории норм является главным основанием для критики концепции норм непосредственного применения, вполне очевидно, что возможность установления исчерпывающего перечня сверхимперативных норм лишала бы данный институт необходимой гибкости и возможности оперативного реагирования на изменение общественных интересов. При этом необходимо иметь в виду, что и в области внутреннего гражданского права проведение четкой и однозначной разграничительной линии между императивным и диспозитивным законодательством невозможно без наделения суда правом определять юридическую силу нормы "путем ее толкования с учетом всех относящихся к данной норме факторов и обстоятельств" <*>.
--------------------------------
<*> Более подробно о соотношении императивного и диспозитивного законодательства в гражданском праве см.: Садиков О.Н. Императивные и диспозитивные нормы в гражданском праве // Юридический мир. 2001. N 7. С. 4.
Применительно к вопросу об определении круга сверхимперативных норм необходимо также учитывать подвижность границ указанной категории норм. Норма права, изначально характеризуемая как императивная лишь в смысле внутреннего гражданского права, может с течением времени вследствие изменения приоритетов правовой политики соответствующего государства получить толкование в судах как норма непосредственного применения, т.е. сверхимперативная.
3. Пункт 1 ст. 1192 относится к случаям, когда сверхимперативные нормы являются частью правовой системы РФ (законодательства страны суда). При этом речь идет о ситуации, когда право страны суда, т.е. российское право, не совпадает с правом, применимым к правоотношению сторон, что может быть результатом как действия коллизионной нормы, так и выбора права сторонами, так как при таком совпадении (когда применимым является также российское право) суду нет необходимости решать проблему коллизии норм своего законодательства и норм применимой правовой системы.
В случае если российское законодательство содержит норму, направленную на императивное подчинение себе соответствующего правоотношения, осложненного иностранным элементом, действие коллизионной нормы страны суда в соответствующей части игнорируется, а точнее, коллизионный вопрос в этой части вообще не ставится. Особо значимые государственные и общественные интересы, на обеспечение и защиту которых направлена сверхимперативная норма, имеют безусловный приоритет над общей целью коллизионного метода регулирования - обеспечением определенности в вопросах установления права, применимого к отношениям, осложненным иностранным элементом, достижением международной гармонии выносимых в разных государствах решений <*>.
--------------------------------
<*> Более подробно о соотношении института сверхимперативных норм и традиционной коллизионной методологии см.: Жильцов А.Н., Муранов А.И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия // Международное частное право: Иностранное законодательство. М., 2001. С. 38 - 39, 45.
4. В статье 1192 делается попытка облегчить задачу суда, решающего вопрос о том, относится ли конкретная норма к категории сверхимперативных. Помимо норм, содержащих соответствующее прямо выраженное указание, к рассматриваемой категории относятся и нормы, направленные на регулирование названных в них отношений независимо от подлежащего применению иностранного права ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Как уже отмечалось, особое значение нормы устанавливается судом посредством ее толкования с учетом общих начал и принципов российского гражданского права, а также всех относящихся к делу фактических обстоятельств.
Какого рода нормы имелись в виду при создании ст. 1192, позволяет определить редакция этой статьи, содержавшейся в проекте раздела ГК о международном частном праве от 23 октября 1996 г. В соответствии с п. 2 ст. 1192 к нормам, регулирующим соответствующие отношения независимо от подлежащего применению иностранного права, относились, в частности, нормы об основных началах гражданского законодательства (ст. 1 ГК), о пределах осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 10 ГК), о недействительности сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ч. 1 ст. 169 ГК), о свободе договора (п. 1 ст. 421 ГК).
К числу сверхимперативных следует также отнести положения п. 3 ст. 162 ГК о последствиях несоблюдения простой письменной формы внешнеэкономических сделок, предписания п. 2 ст. 414 КТМ, не допускающие устранение или уменьшение ответственности перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, за утрату или повреждение груза и багажа либо за просрочку их доставки посредством соглашения сторон о подлежащем применению праве.
При определении того, какие нормы могут характеризоваться как сверхимперативные, небезынтересно обратиться к опыту зарубежных стран. Современная европейская доктрина и судебная практика относят к категории норм непосредственного применения нормы о защите прав потребителей, правила валютного законодательства, нормы антитрестовского законодательства, нормы, запрещающие золотые оговорки, нормы, содержащие экспортные и импортные ограничения, нормы, ограничивающие свободу договора в интересах защиты его более слабой стороны, некоторые правила о ценных бумагах, нормы, обеспечивающие проведение государственной политики в области страхования и банковской деятельности. Приведенный перечень позволяет сделать вывод о том, что к рассматриваемой категории могут относиться нормы как частноправового, так и публично - правового характера. Применительно к последним, в рамках международного частного права представляется возможным говорить лишь о частноправовых последствиях их применения. По общему правилу таким последствием является недействительность договора или его отдельного условия.
5. Положения о приоритетном применении национальных сверхимперативных норм нашли закрепление как в законодательных актах многих иностранных государств, так и в ряде многосторонних международных конвенций по вопросам международного частного права.
Среди законодательных актов, содержащих соответствующие положения, необходимо назвать Вводный закон 1896/1986 гг. к ГГУ (ст. 34), Закон Швейцарии 1987 г. (ст. 18), ГК канадской провинции Квебек 1991 г. (ст. 3076), Закон Италии 1995 г. (ст. 17).
К числу многосторонних международных конвенций, закрепляющих приоритетное применение сверхимперативных норм законодательства страны суда, относятся Гаагская конвенция о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности и их признанию, 1985 г. (ст. 16(1)), Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли - продажи товаров, 1986 г. (ст. 17), Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. (ст. 11) и Римская конвенция 1980 г. (ст. 7(2)).
В отечественном международном частном праве попытка включения соответствующей нормы в законодательство была предпринята при разработке в 1991 г. проекта Закона СССР о международном частном праве. При этом действие нормы ограничивалось вопросами договорных отношений <*>. Впоследствии без указанных ограничений соответствующая норма была включена в Модель ГК для стран СНГ (ст. 1201(1)) и в существенной мере повлияла на национальное законодательство стран СНГ <**>.
--------------------------------
<*> См. ст. 28 проекта Закона СССР о международном частном праве // Материалы по иностранному законодательству и международному частному праву. Труды ВНИИСЗ. М., 1991. N 49.
<**> См. ст. 1259 ГК Армении 1998 г., ст. 1100 ГК Белоруссии 1998 г., ст. 1091 ГК Казахстана 1999 г., ст. 1174 ГК Киргизии 1998 г., ст. 1165 ГК Узбекистана 1996 г.
Отсутствие положений о приоритете императивных норм страны суда относительно подлежащего применению иностранного права в законодательстве некоторых государств, например в австрийском Законе 1978 г., в Законе Югославии 1982 г. и в ряде других, не означает, что соответствующие правовые системы отказались от возможности приоритетного применения своих императивных норм. Зачастую при отсутствии общей нормы в международном частном праве отдельные законы сами содержат указание о том, что они должны подлежать применению независимо от того, какая правовая система регулирует соответствующее правоотношение. К числу таких законов можно отнести Закон Великобритании о недобросовестных условиях договора 1977 г., бельгийский Закон о единоличном агенте по распространению товара 1961 г. и др. Указанный вывод подтверждается также практикой МКАС и ВТАК до вступления в силу третьей части ГК <*>.
--------------------------------
<*> См., например, решение Арбитражного суда от 5 сентября 1989 г. по делу N 180/1988 // Арбитражная практика за 1986 - 1991 гг. С. 36 - 38; решение Арбитражного суда от 25 апреля 1989 г. по делу N 139/1988 // Там же. С. 38 - 40; решение МКАС от 17 февраля 1997 г. по делу N 150/1996 // Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 177 - 182; решение МКАС от 17 марта 1999 г. по делу N 272/1997 // Розенберг М.Г. Указ. соч. С. 139 - 143.
6. В пункте 2 ст. 1192 рассматривается ситуация, когда сверхимперативные нормы входят в состав правовой системы, отличной от lex fori и не являющейся правовой системой, применимой к отношению сторон, но имеющей с ним тесную связь.
Норма о действии сверхимперативных норм третьих стран является новой для отечественного законодательства. Советская и в последующем российская доктрина международного частного права традиционно исходили из неприменимости таких императивных норм. Лишь относительно недавно проблема их применимости стала предметом рассмотрения в научной литературе России и стран СНГ <*>, и в 1996 г. положение о возможности применения императивных норм третьих стран было включено в раздел о международном частном праве Модели ГК для стран СНГ <**>.
--------------------------------
<*> См.: Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве. С. 71 - 84; Международное частное право: Современные проблемы / Отв. ред. М.М. Богуславский. М., 1994. С. 289; Мосс Д.К. Автономия воли в практике международного коммерческого арбитража. М., 1996. С. 73 - 78; Довгерт А.С. Правовое регулирование международных трудовых отношений. Киев, 1992. С. 74 - 84.
<*> В последующем институт применения сверхимперативных норм третьих стран нашел закрепление в ГК Белоруссии 1998 г. (ст. 1100), ГК Казахстана 1999 г. (ст. 1091), ГК Киргизии 1998 г. (ст. 1174), ГК Узбекистана 1996 г. (ст. 1165).
Теоретическую основу подхода, в соответствии с которым суд может принимать во внимание или применять сверхимперативные нормы третьих стран, составили указанные выше теории европейских и американских коллизионистов, впоследствии нашедшие закрепление в законодательстве и практике ряда европейских стран, а также в текстах многосторонних международных соглашений по вопросам международного частного права. Впервые соответствующее положение было включено в не вступивший в силу Единообразный закон о международном частном праве стран Бенилюкса 1969 г. В дальнейшем по пути признания возможной роли сверхимперативных норм третьих стран пошли разработчики ряда Гаагских конвенций в области международного частного права: соответствующие положения были включены в Гаагскую конвенцию о праве, применимом к дорожным происшествиям, 1971 г. (ст. 7); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к ответственности производителя товаров, 1973 г. (ст. 9); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности и их признанию, 1985 г. (ст. 16); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам о посредничестве и к представительству, 1978 г. (ст. 16). Важной вехой в становлении рассматриваемого принципа явилось включение положений о возможности применения императивных норм третьих стран в Римскую конвенцию 1980 г. (ст. 7(1)) и Межамериканскую конвенцию о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. (ст. 11). Примером закрепления института применения сверхимперативных норм третьих стран в национальном законодательстве зарубежных стран может служить Закон Швейцарии 1987 г. (ст. 9) и ГК канадской провинции Квебек 1991 г. (ст. 3079).
Институт применения сверхимперативных норм третьих стран призван привнести в международное частное право механизм учета особо значимой законодательной политики тех государств, сфера интересов которых оказывается затронутой соответствующим отношением. Этот институт обеспечивает возможность коррекции результатов как выбора права сторонами, так и применения коллизионных норм страны суда. Другим достоинством рассматриваемого института является возможность предотвращения обхода сторонами императивных норм объективно применимого права, действие которых (за исключением лишь некоторых правовых систем, например США - ст. 187 Второго Свода коллизионного права США 1971 г.), как правило, устраняется в случае выбора права сторонами <*>. Как и все аналогичные положения, правила п. 2 ст. 1192 также имеют целью улучшить положение той слабой стороны договора, защита которой не была должным образом обеспечена другими нормами раздела VI.
--------------------------------
<*> Более подробно о проблеме "обхода закона" в международном частном праве см.: Муранов А.И. К вопросу об "обходе закона" // Московский журнал международного права. 1997. N 3. С. 42 - 76.
Следует отметить, что хотя в ст. 1192 отсутствует отдельное положение о действии сверхимперативных норм применимого права (права, избранного сторонами или подлежащего применению в силу коллизионной нормы), тем не менее, и это уже отмечалось выше, указанные нормы подлежат применению как составная часть компетентного правопорядка наряду с входящими в него диспозитивными и императивными нормами. Этот вывод также является логическим следствием того, что если п. 2 ст. 1192 допускает возможность применения сверхимперативных норм правовой системы, имеющей тесную связь с отношением, то тем более очевидна необходимость учета сверхимперативной законодательной политики правовой системы, имеющей наиболее тесную связь с отношением сторон (правовой системы, подлежащей применению вследствие коллизионной отсылки или выбора сторон).
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |