Социальная стратификация и мобильность 4 страница

История европейских наций (пока еще относительно короткая) показывает подобные колебания в экономической стратификации. Ее начало известно. Среди германцев во времена Цезаря "каждый человек видит, что его собственное богатство равно богатству самых влиятельных"1. В Германии времен Тацита экономическая стратификация между германцами уже достигла большего прогресса. Не без колебаний, параллельно расширению и усложнению социальных организмов, дифференциация продолжала расти, и в результате начала складываться комплексная феодальная система, которая прежде всего была системой очень сложной экономической стратификации. В конце средних веков стратификация становится огромной. В соответствии с расчетами Лютера, годовой доход крестьянина был около 40 гульденов, дворянина - 400 гульденов, графа, принца или короля - 4, 40, 400 тысяч соответственно. Около 1500 года нашей эры доход богатого человека равнялся 100-130 тысячам дукатов; среднегодовой доход немецкого ремесленника колебался между 8 и 20 гульденами; доход Карла V предположительно был не менее 4,5 миллиона дукатов2. Таким образом, самый высокий доход экономического конуса превышал средний доход ремесленника в 500 тысяч раз - разница, которая едва ли существует в любом современном обществе, даже в Англии и США. В подобных масштабах и во Франции XIV-XV столетий существовала громадная экономическая дифференциация. Кроме короля и дворянства было еще 5 экономических классов мастеровых (gens de metiers), которые платили налоги от 5 су до 10 ливров и выше; класс буржуазии вместе с классом мастеровых стратифицировались по-своему, в соответствии со своими доходами. Буржуа, подобно Гандюффл де Ломбару, имел 458 тысяч ливров ежегодного дохода - сумма, в несколько десятков тысяч раз превышающая доход среднего мастерового3. Состояние Лоренцо Медичи (в 1440 г.) составляло около 235 137 гульденов, банкира Чиджи (в 1520 г.) - около 800 тысяч дукатов, папы Юлия II - около 700 тысяч дукатов. В Испании в XVI веке большей частью земель владели 105 человек4. В соответствии с историческими документами, в Англии в XVII веке градация годового дохода начиналась с 5 фунтов стерлингов - доход низкооплачиваемого работника; далее он поднимался до 15 фунтов для сельскохозяйственных работников и деревенских тружеников: 38 фунтов - у ремесленников и мастеровых; до 45 фунтов - у лавочников и торговцев; до 60 фунтов

- у людей искусства и науки; 60-80 фунтов - у морских и военных офицеров; 55-90 фунтов - у свободных землевладельцев; 70 фунтов у высшего духовенства; 154 фунта - у юристов; 200-400 фунтов у купцов; 180 фунтов - у сельских джентри; 450 фунтов - - у эсквайра; до 650 фунтов - у рыцарей; до 880 фунтов - у баронетов; до 1300 фунтов - у епископа; до 3200 фунтов - у высшего дворянства; и, наконец, на вершине конуса - король и самые богатые люди с еще

большими доходами5.

Достаточно сравнить эти цифры с данными Ф. Вудса, касающимися теперешней разницы между самыми высокими и средними доходами в США, чтобы увидеть, что в предшествующие столетия существовали не меньшие экономические контрасты, чем в современных обществах с их мультимиллионерами и громадными финансовыми корпорациями1.

Процесс роста экономического неравенства много раз сдерживался разными способами: революции, войны, реформы, конфискации, экспроприации, налоги, свободные дары богатых людей и т. п. То, что эти "задержки" были относительно эффективными, доказывает тот факт, что современное неравенство, измеренное от среднего до самого высокого дохода в обществе, не больше, чем оно было в некоторые предшествующие периоды. Если бы тенденция к усилению экономической стратификации была постоянной, то настоящее неравенство было бы гораздо значительнее, чем в Англии или Германии в их отдаленном прошлом.

Существование циклов можно видеть даже из нескольких цифр, которые относятся к доле различных групп доходов в общем национальном доходе в XIX и XX веках в европейских странах. Статистика показывает, что эти доли колеблются из месяца в месяц, из года в год, от одного периода в несколько лет в другой. Русская революция в период с 1917 по 1921 год - современный пример внезапного и радикального выравнивания экономической стратификации общества; с 1921 года появилась противоположная тенденция, которая проявляется в возрождении многих слоев, разрушенных в первый период революции2.

Наконец, существование ритма в экономических флуктуациях проявляется во многих "подъемах" и "спадах" экономического статуса крупнейших экономических страт. Некоторые "подъемы" и "спады" совпадали с уменьшением и увеличением национального дохода; другие случались независимо от этого общего хода. В Англии, например, экономический статус трудящихся классов был низким в XIV веке и несоизмеримо высоким в XV и в начале XVI века; во второй половине XVI и XVII веке он вновь понизился; в первой половине XVIII века вторично улучшается; в дальнейшем же, особенно в конце XVIII - начале XIX века, он заметно ухудшается. После очередного подъема во второй половине XIX века за последнюю декаду экономический статус трудящихся Англии ухудшается вновь. Подобные колебания характерны и для истории Франции: XIII-XIV века были периодом благоприятного экономического положения для трудящихся слоев общества; вторая половина XIV и первая половина XV века были периодами сильного ухудшения; в следующем столетии их положение снова становится лучше; очередное ухудшение отмечает вторую половину XVI и начало XVII века; после периода относительной стабильности, во второй половине XVIII века, начался период ухудшения, который длился всю первую половину XIX века. Заметные позитивные сдвиги начинаются во второй половине XIX века, хотя и прерваны мировой войной и последующим периодом упадка.

Подобные колебания типичны для истории России, Германии, да и практически всех стран. Все предшествующее изложение дает основание для заключения, что существование колебаний в экономической стратификации общества - факт достаточно определенный.

3. Периодичность флуктуации

Следующая проблема, которую хотелось бы кратко обсудить, заключается в выяснении периодичности этих колебаний. К сожалению, из-за отсутствия достаточных данных и невозможности точно определить время усиления или ослабления дифференциации нельзя и совершенно определенно ответить на этот вопрос. Колебания происходят так постепенно, что крайне сложно точно указать год начала или конца любого цикла. Всякая попытка сделать это будет в достаточной мере субъективной. И все же чисто экспериментально можно допустить существование нескольких видов приблизительной периодичности. Приведенные выше данные относительно экономического статуса рабочего класса во Франции и Англии позволяют сделать предположение, что существовали периоды в 50, 100 и 150 лет. Показатели покупательной способности денег и цен, приведенные Д'Авенелем для Франции, могут несколько прояснить проблему. Приняв покупательную способность денег в конце XIX века за условную единицу, Д'Авенель приводит следующие показатели для предшествующих шести веков1.

1 D'Avenel G. La fortune privee. P., 1895. P. 7, 17, 37.

Если верно, что росту цен способствует перераспределение национального дохода в пользу класса предпринимателей, то приведенные выше цифры показывают периодичность в изменении стратификации за 150 лет.Подобная периодичность предполагается также в связи с упомянутым выше изменением экономического статуса рабочего класса в Англии. Изучая с этой точки зрения индексы цен, стоимость жизни, номинальную и реальную заработную плату и т. д., можно заметить и менее глобальную периодичность в 10, 15, 20, 30, 40, 50 лет. Однако невозможно сделать какой-либо негативный или позитивный вывод из этих данных вследствие их фрагментарности, случайного и недостаточного характера выборки. Впрочем, проблема периодичности не столь уж и важна. Я думаю, что обсуждение ее можно и опустить, оговорив лишь, что наличие строгой периодичности вероятно, хотя еще и не доказано.

4. Существует ли предел флуктуации экономической стратификации?

Наиболее вероятный ответ на этот вопрос может быть следующим: при нормальных условиях, свободных от социальных потрясений в обществе, которое прошло первобытную ступень и обладает сложной структурой, в котором наличествует институт частной собственности, изменение высоты и профиля экономической стратификации ограничено. Это значит, что форма стратификации не будет ни слишком "выпуклой", ни слишком "плоской". Она относительно постоянна и изменяется только в строго определенных пределах. Все это прекрасно продемонстрировали В. Парето, Г. Шмоллер и некоторые другие исследователи, которые отметили, что форма экономического конуса различных обшеств, да и одного и того же общества в разные периоды, почти одинаковая. Это можно проиллюстрировать следующими примерами1.

Удельный вес четырех экономических классов (по доходам)

Периоды Богатейший Второй Третий Беднейший Итог

класс (по доходу) (по доходу) класс

класс класс

Базель:

1453-1454 4.3 17.0 27.8 50.9 100.0

1881 4.6 17.2 18.2 60.0 100.0

Аугсбург:

1471 0.29 2.7 31.6 65.4 100.0

1554 2.29 3.98 40.5 53.2 100.0

Ольденбург:

1892 2.8 5.8 33.4 57.6 100.0

Пруссия:

1893-1894 1.4 2.5 26.1 70.0 100.0

Англия:

1688 0.6 2.9 34.1 62.4 100.0

1867 0.5 1.5 30.2 67.7 100.0

Саксония:

1892 0.7 2.7 30.5 66.9 100.0

Цифры показывают, что форма экономического конуса различных обществ (в том числе и того же общества, но в разное время) колеблется, но эти изменения ограничены, и профили в основном схожи.

Означает ли это, что более радикальное изменение формы стратификации невозможно? Вовсе нет. Нет необходимости заглядывать далеко в прошлое, достаточно посмотреть на русский опыт, чтобы увидеть совершенно плоские форму и высоту стратификации. Уничтожение большевиками частной собственности и экспроприация денег, ценных и драгоценных предметов; национализация банков, фабрик,мастерских, домов и земель; выравнивание средних окладов (разница между самой высокой и низкой заработной платой, в соответствии с декретом от 1918 года, не должна превышать соотношение 175:100)2.

Короче говоря, коммунистические "меры" отсекли все хорошо обеспеченные слои экономического конуса России, сильно сократили разницу между зарплатой рабочих и крестьян и, таким образом, сделали форму экономического конуса русского общества почти плоской. Вместо конуса форма стратификации в этот период скорее напоминает трапецию. Этот факт - далеко не уникальный в истории - означает, что случаются самые радикальные изменения высоты и профиля экономической стратификации. Но они всегда носят характер большой катастрофы и происходят при чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах, и если общество не погибает, то "плоскостность" его стратификации регулярно вытесняется конусом и неизбежной дифференциацией слоев.

В течение этих же лет схожий процесс наблюдался в Венгрии и Баварии, где происходили подобные выравнивания. В прошлом подобный ход событий продемонстрировали многие "коммунистические" революции в Греции, Персии, во многих мусульманских странах, Китае, в средневековой Богемии, государстве Таборитов, в Германии (коммунистические общества Т. Мюнцера и Д. Лейдена), во Франции во времена Великой французской революции 1789 года и т. п. Другими словами, радикальному выравниванию экономической стратификации более или менее развитых социальных организаций всегда сопутствовали социальные потрясения, сопровождаемые сильной экономической дезорганизацией, голодом, нищетой; они никогда не были успешными и чаще всего - кратковременными; и как только общества начинали экономически выздоравливать, то всегда возникала новая экономическая стратификация. Эти утверждения не гипотетичны, а суть результат длительного индуктивного изучения соответствующих исторических экспериментов1. Неизвестно абсолютно ни одного исключения из правила. Общества "государственного социализма" или "военного коммунизма", как в Спарте или Римской империи IV-V веков нашей эры, королевстве инков, древней Мексике, Египте при Птолемеях, государстве иезуитов, которые существовали сравнительно долго, - не исключения из этого правила по той простой причине, что они в действительности были высоко стратифицированными обществами с сильным экономическим и социальным неравенством различных слоев внутри каждого из них2.

1 Кое-какую информацию можно почерпнуть в моей "Социологии революции", хотя детальное исследование на эту тему было осуществлено мною в исследовании "Голод как фактор", тираж которого был уничтожен большевистским правительством.

Поэтому мы должны признать с большими оговорками, что радикальное "выравнивание" формы стратификации возможно и иногда случалось. Но мы должны добавить к этому, что оно сопровождалось катастрофическими разрушениями экономической жизни общества, еще большим усилением нищеты массы населения, анархией и смертью. Те, кто жаждут такого "выравнивания", должны быть готовы к его последствиям. Третьего не дано! Либо плоское экономическое общество, но сопровождающееся нищетой и голодом, либо относительно преуспевающее общество с неизбежным социально-экономическим неравенством.

То же с соответствующими исправлениями можно сказать о беспредельном повышении или понижении профиля экономической стратификации. Существует точка "насыщения", дальше которой общество не может продвигаться без риска крупной катастрофы. Когда же она достигнута, социальное здание рушится, и его верхние слои низвергаются. Как это происходит, путем ли революции, реформы, вторжения или вследствие внутренней дезорганизации, путем ли налогообложения или грабежа, сути дела не меняет. Важно лишь то, что как-то это все же осуществляется. Как любое физическое тело имеет свою точку чрезмерного напряжения, так аналогично существует точка чрезмерного напряжения для "социального тела". В зависимости от ряда условий точка "перегрузки" отличается для разных физических структур. Точно так же опасность достижения точки перенапряжения экономической стратификации неодинакова для разных обществ и зависит от их размеров, окружения, человеческого материала, характера распределения богатств и т. д. Как только общество начинает приближаться к точке перенапряжения, начинается революционная, уравнительная, социалистическая и коммунистическая "лихорадка", заражающая все большие и большие массы людей, вызывающая все усиливающееся возмущение народа, затем искомая "операция" или путем революционным, или реформаторским совершается. Таков вечно повторяющийся цикл истории. Но довольно об ограничениях в колебаниях высоты и профиля экономической ci ратификации. Обратимся теперь к последней проблеме.

5. Существование постоянной тенденции во флуктуациях высоты и профиля экономической стратификации

Лично я не вижу ничего подобного в истории. Что не существует постоянной тенденции к экономическому равенству, очевидно каждому, кто хоть мало-мальски знаком с социальной сферой и кто не подменяет реальные исторические процессы, происходящие тысячелетиями, пламенными "речами" и "шумным многословием" пришедших в уныние уравнителей. Вне сомнения, экономическая пирамида всех первобытных племен на ранних ступенях европейских, американских, азиатских и африканских обществ была очень низкой и близкой к "плоскости". Дальнейшая же эволюция каждого из них заключалась не в увеличении равенства, а, наоборот, в усилении экономического неравенства. Ни одному из этих обществ на поздних ступенях развития не удалось воссоздать экономической "плоскости" детства истории, как ни один человек не может вернуться во младенчество, если оно уже закончилось. И так как в течение тысячелетий не было подобных "возвратов", за исключением кратковременных катастрофических кризисов, то нет оснований для каких-либо заявлений о наличии тенденции к экономическому равенству. При этом любому человеку, даже безумцу, дается полная свобода верить во все, что он пожелает, тем не менее для науки существует только один ответ: любое общество, переходя от первобытного к более развитому состоянию, обнаруживает не ослабление, а именно усиление экономического неравенства. И ни речи уравнителей, ни речи христианских либеральных проповедников, несмотря на их каждодневное повторение, не могут изменить этого процесса1.

1 Современные коммунистические эксперименты в Венгрии и России, где руками же коммунистов заново сотворено высокостратифицированное общество, выступают дополнительными убедительными контраргументами против всех "рецептов" достижения экономического равенства.

Означает ли это, что существует противоположная тенденция к увеличению экономического неравенства? И вновь я не вижу достаточных оснований для подобного утверждения. Из аналогии следует: новорожденный младенец умственно и физически развивается в течение нескольких лет, но неверно делать из этого вывод, что его рост продолжится бесконечно. Спустя некоторое количество лет рост приостановится, и в организме начнут происходить обратные процессы. Иными словами, из чистого факта увеличения экономической стратификации в течение первых ступеней эволюции общества неверно выводить, что эта тенденция будет постоянной и продолжится неограниченно. Конечно, аналогия - далеко не адекватный аргумент, но факты истории показывают, что во многих обществах прошлого на ранних ступенях экономическая дифференциация возрастала и, достигнув кульминационной точки, начинала видоизменяться, время от времени разрушаясь. Последние ступени экономической эволюции часто (хотя не всегда) отмечались ослаблением экономических контрастов, и это ни в коем случае не было возвращений ем к первобытной "плоскости". Такова схематичная, кривая истории. Второй ряд релевантных фактов дает история некоторых более стабильных обществ, типа китайского. Несмотря на шеститысячелегнюю его историю и бесконечное число изменений, едва ли можно сказать, что существовала постоянная тенденция усиления экономической стратификации в китайском обществе за последние пару тысячелетий. И в настоящее время она вряд ли больше, чем во многие предшествующие периоды. Все, что мы здесь наблюдаем за две-три тысячи лет --- лишь колебания стратификации. Третий ряд фактов дает история современных европейских обществ. Данные, приведенные мною выше, показывают, что в прошлом было не меньше экономических контрастов, чем сейчас. В течение последних нескольких столетий их стратификация колебалась то вверх, то вниз, и ничего более. Не было определено ни постоянной тенденции в направлении роста экономического неравенства, ни в направлении его ослабления.

Наконец, история статистически достоверно изученных XIX и XX столетий, как мы видели, также не показала какой-либо определенной тенденции. Распределение национального дохода в европейских странах, будучи достаточно стабильным, показывает только маятниковые колебания. Поэтому, несмотря на нашу склонность видеть во всем определенные закономерности, несмотря на наше желание верить в неизвестные силы, которые создают историю человечества и ведут нас к определенной цели, несмотря на общее мнение, которое описывает процесс исторического развития как обучение в колледже, где все студенты поступают на первый курс, переходя с курса на курс и наконец заканчивают колледж, дабы стать счастливыми членами конечного "социалистического", "коммунистического", "анархического", "равного" или еще какого-нибудь там социального рая, предписанного историей, разумом или абсурдом "теоретиков прогресса"; несмотря на все это, мы вынуждены заключить, что такому "финализму" и "эсхатологии" нет серьезных оснований. Исторический процесс скорее напоминает мне человека, который вращается в разных направлениях без определенной цели или пункта назначения.

К вышесказанному следует добавить следующие краткие замечания: как правильно подметили В. Парето и Г. Шмоллер, существует корреляция между периодом интенсивного экономического развития и усилением экономической стратификации и, при общих равных условиях, увеличение размера общества в форме увеличения числа его членов, вероятно, приводит к ослаблению роста неравенства. Но это, однако, не всегда так и часто нарушается вмешательством разнородных и неожиданных факторов. Временно поставим на этом точку.

Резюме

1. Гипотезы постоянной высоты и профиля экономической стратификации и ее роста в XIX веке не подтверждаются.

2. Самая верная - гипотеза колебаний экономической стратификации от группы к группе, а внутри одной и той же группы - от одного периода времени к другому. Иными словами, существуют циклы, в которых усиление экономического неравенства сменяется его ослаблением.

3. В этих флуктуациях возможна некоторая периодичность, но по разным причинам ее существование пока еще никем не доказано.

4. За исключением ранних стадий экономической эволюции, отмеченных увеличением экономической стратификации, не существует постоянного направления в колебаниях высоты и формы экономической стратификации.

5. Не обнаружена строгая тенденция к уменьшению экономического неравенства; нет серьезных оснований и для признания существования противоположной тенденции.

6. При нормальных социальных условиях экономический конус развитого общества колеблется в определенных пределах. Его форма относительно постоянна. При чрезвычайных обстоятельствах эти пределы могут быть нарушены, и профиль экономической стратификации может стать или очень плоским, или очень выпуклым и высоким. В обоих случаях такое положение кратковременно. И если "экономически плоское" общество не погибает, то "плоскость" быстро вытесняется усилением экономической стратификации. Если экономическое неравенство становится слишком сильным и достигает точки перенапряжения, то верхушке общества суждено разрушиться или быть

низвергнутой.

7. Таким образом в любом обществе в любые времена происходит борьба между силами стратификации и силами выравнивания. Первые работают постоянно и неуклонно, последние - стихийно, импульсивно, используя насильственные методы.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ

Итак, как уже было отмечено, универсальность и постоянство политической стратификации вовсе не означает, что она везде и всегда была идентичной. Сейчас же следует обсудить следующие проблемы: а) изменяется ли профиль и высота политической стратификации от группы к группе, от одного периода времени к другому; б) существуют ли установленные пределы этих колебаний; в) периодичность колебаний; г) существует ли вечно постоянное направление этих изменений. Раскрывая все эти вопросы, мы должны быть крайне осторожны, чтобы не подпасть под обаяние велеречивого красноречия. Проблема очень сложна. И должно приближаться к ней постепенно, шаг за шагом.

1. Изменения верхней части политической стратификации

Упростим ситуацию: возьмем для начала только верхнюю часть политической пирамиды, состоящую из свободных членов общества. Оставим на некоторое время без внимания все те слои, которые находятся ниже этого уровня (слуги, рабы, крепостные и т. п.). Одновременно не будем рассматривать кем? как? на какой период? по каким причинам? занимаются различные слои политической пирамиды. Сейчас предметом нашего интереса являются высота и профиль политического здания, населенного свободными членами общества: существует ли в его изменениях постоянная тенденция к "выравниванию" (то есть к уменьшению высоты и рельефности пирамиды) или в направлении к "повышению".

Общепринятое мнение - в пользу тенденции "выравнивания". Люди склонны считать как само собой разумеющееся, что в истории существует железная тенденция к политическому равенству и к уничтожению политического "феодализма" и иерархии. Такое суждение типично и для настоящего момента. Как справедливо подметил Г. Воллас, "политическое кредо массы людей не является результатом размышлений, проверенных опытом, а совокупность бессознательных или полусознательных предположений, выдвигаемых по привычке... Что ближе к разуму, то ближе к нашему прошлому и как более сильный импульс позволяет быстрее прийти к выводу"1.

Что касается высоты верхней части политической пирамиды, то я отнюдь не уверен, что общее мнение людей детерминировано этими мотивами. Мои же аргументы следующие.

У первобытных племен и на ранних ступенях развития цивилизации политическая стратификация была незначительной и незаметной. Несколько лидеров, слой влиятельных старейшин - и, пожалуй, все, что, располагалось над слоем всего остального свободного населения. Политическая форма такого социального организма чем-то, только отдаленно, напоминала покатую и низкую пирамиду. Она скорее приближалась к прямоугольному параллелепипеду с еле выступающим возвышением сверху. С развитием и ростом общественных отношений, в процессе унификации первоначально независимых племен, в процессе естественного демографического роста населения политическая стратификация усиливалась, а число различных рангов скорее увеличивалось, чем уменьшалось. Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться. Четыре основных ранга полуцивильных обществ на Сэндвичевых островах и шесть классов среди новозеландцев могут проиллюстрировать этот первоначальный рост стратификации. То же можно сказать и о самых ранних ступенях развития современных европейских народов, о древнегреческом и римском обществах. Не обращая внимание на дальнейшую политическую эволюцию всех этих обществ, очевидным кажется, что никогда их политическая иерархия не станет такой же плоской, какой она была на ранних стадиях развития цивилизации. Если дело обстоит именно так, то было бы невозможным признать, что в истории политической стратификации существует постоянная тенденция к политическому "выравниванию".

Второй аргумент сводится к тому, что, возьмем ли мы историю Древнего Египта, Греции, Рима, Китая или современных европейских обществ, она не показывает, что с течением времени пирамида политической иерархии становится ниже, а политический конус - более плоским. В истории Рима периода республики мы видим вместо нескольких рангов архаической поры высочайшую пирамиду из разных рангов и титулов, накладывающихся друг на друга даже по степени привилегированности. В наше время наблюдается нечто похожее. Специалисты по конституционному праву, кстати, достаточно верно отмечают, что политических прав у президента США явно больше, чем у европейского конституционного монарха. Исполнение приказов, которые отдают высокие официальные лица своим подчиненным, генералы - низшим военным рангам, столь же категорично и обязательно, как и в любой недемократической стране. Соблюдение приказов офицера высшего звания в американской армии так же обязательно, как и в любой другой армии. Есть отличия в методах рекрута, которые мы обсудим в дальнейшем, но это ни в коем случае не означает, что политическое здание современных демократий плоское или менее стратифицированное, чем политическое здание многих недемократических стран. Таким образом, что касается политической иерархии среди граждан, то л не вижу какой-либо тенденции в политической эволюции к понижению или уплощению конуса. Несмотря на различные методы пополнения членами высших слоев в современных демократиях, политический конус сейчас такой же высокий и стратифицированный, как и в любое другое время в историческом прошлом, и конечно же он выше, чем во многих менее развитых обществах. Хоть я и настойчиво подчеркиваю эту мысль, тем не менее мне не хотелось бы, чтобы меня поняли превратно, будто бы я утверждаю существование обратной постоянной тенденции к повышению политической иерархии. Это никаким образом и ничем не подтверждается. Все, что мы видим вновь, - это "беспорядочные", ненаправленные, "слепые" колебания, не ведущие ни к постоянному усилению, ни к ослаблению политической стратификации.

2. Изменения политической стратификации внутри целостной. политической организации

Предыдущее обсуждение касалось только верхней части политических организаций. Но вполне очевидно, что во всех обществах существует слой ниже этого уровня, то есть слой всех остальных граждан. И даже среди самих граждан юридически и фактически существуют разные страты меняющихся степеней, привилегий и ответственности. Сейчас нам придется вернуться к анализу вертикальной диспозиции и профиля целостной политической организации снизу доверху.

Гипотеза исчезновения политического неравенства и политической стратификации. Преобладающее мнение специалистов заключается в признании постоянной тенденции к исчезновению политического неравенства. Согласно этому представлению, с течением времени политический конус уплощается, а ряд его слов и вовсе исчезает. Так как противоположная тенденция сегодня практически никем серьезно не поддерживается, мы поэтому можем сконцентрировать наше внимание на этом мнении, типичном для политической мысли XVIII-XX веков. При первом приближении гипотеза кажется неоспоримой. Действительно, рабство и крепостное право, иерархия каст и многочисленных феодальных социальных рангов - все это практически исчезло в нынешнем цивилизованном обществе. Основной лозунг современности: "Люди рождены и живут с равными правами" (Французская "Декларация прав человека и гражданина" 1791 года); или в другой редакции: "Мы признаем очевидным, что все люди сотворены равными и наделены создателем базовыми неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и право на счастье" (Американская "Декларация независимости" 1776 года).

Дата добавления: 2015-10-21