(о Челябинском остроге, Александровской слободе и других исторических мóроках)

МИРАЖИ НЕСЛУЧИВШЕГОСЯ

(о Челябинском остроге, Александровской слободе и других исторических мóроках)

Самигулов Г.Х.

Челябинск, как любой уважающий себя город, имеет легенды о том, что на самом деле его возраст больше, чем принято считать официально. Миасская крепость (ныне село Миасское Челябинской области) тоже вроде как старше сама себя – но эта тема меньше муссируется. Ирония ситуации в том, что причиной такого рода легенд стали вполне научные публикации, относящиеся еще к дореволюционному периоду. Так уж получилось, что последствия этих публикаций весьма явственно ощущаются и поныне, и не только в спорах «откуда есть пошел град Челябинск», но и в том, что до сих пор в различных статьях и книгах фигурируют слободы, которых на самом деле не существовало. Причем два этих вопроса – о дате основания Челябинской и Миасской крепостей и о мифических слободах – растут из одного корня.

Обзор некоторых из интересующих нас публикаций, с которых собственно и пошло дело, был дан еще в статье Н.В. Чернавского «Когда возник город Челябинск?», написанной им в 1924 г.[1]. Им были учтены далеко не все публикации, использовавшие ранние «даты основания» ряда слобод, но это первая попытка проанализировать имеющиеся материалы по времени закладки Челябинской крепости. Самую раннюю дату «основания» Челябинска указал дореволюционный статистик и историк В.В. Зверинский. В изданном в 1871 г. под его редакцией XXVIII томе «Списков населенных мест Европейской России» написано, что г. Челябинск построен в 1658 г. «для прикрытия слобод, поселенных по р. Исети»[2]. Отсюда эта дата попала в ряд дореволюционных изданий, причем большей частью справочного характера, в том числе в «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Эфрона[3], в «Список населенных мест Оренбургской губернии», вышедший в 1892 г.[4] – в исследование самого Чернавского «Оренбургская епархия в прошлом ее и настоящем»[5]. Затем основание Челябинской крепости было датировано 1658 г. в «Пермской старине» А. Дмитриева[6], тот же год начала Челябинска, ссылаясь на него, указывает Л.Е. Иофа в «Городах Урала»[7] (7, 83). Мы имеем длинный шлейф публикаций в авторитетных изданиях абсолютно неверной даты! Источник информации, которым пользовался автор первой публикации этой даты – В.В. Зверинский – неизвестен.

Следующий ложный «временной пояс», относящийся уже к дате основания не только Челябинска, но и некоторых других населенных пунктов Южного Зауралья прописан в нескольких работах дореволюционных историков. Первый из них, войсковой старшина Оренбургского казачьего войска Ф.М. Стариков, автор книг «Откуда взялись казаки»[8], «Историко-статистический очерк Оренбургскаго казачьяго войска»[9] «Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска»[10]. Стариков писал, что В.Н. Татищев, действуя удачно против бунтовщиков башкир со стороны Сибири, «в апреле 1736 г. дал инструкцию полковнику И.Н. Татищеву слободы Верхне-Миясскую, Бродо-Калмацкую и Александровскую (ныне гор. Челябинск), основанныя исетскими казаками (первая – в 1685 г., вторая – в 1687 г., и третья – в 1696–1700 гг.), переименовать в крепости и укрепить, а затем основать вновь Еткульскую и Чебаркульскую» крепости[11]. Несколько ранее Ф.М. Стариков перечисляет остроги (!) основанные «исетскими» казаками: «…в 1677 г. – Арамильский и Средне-Миясский (ныне Окуневская слобода Челябинскаго уезда), в 1679 г. – Чумляцкий, в 1682 г. – Белоярский, в 1685 г. – Верхне-Миясский (ныне станица Миясская), в 1687 г. – Бродо-Калмацкий, в 1688 г. – Богаряцкий и Новопесчанский»[12]. В более ранней книге тот же автор пишет все же не об острогах, а о слободах, имеющих острожные укрепления[13]; правда в той же работе он сообщает о Чебаркульской слободе, якобы основанной чуть позже Верхне-Миасской в конце XVII в. и переименованной в крепость в 1736 г.[14]. Александровская слобода среди перечисленных Ф.М. Стариковым поселений отсутствует, однако налицо Бродо-Калмацкий и Верхне-Миясский остроги, плюс Чебаркульская слобода, построенные в конце XVII в. Источником информации об Александровской, Бродо-Калмацкой и Верхне-Миасской слободах Ф.М. Старикову послужил «Указ Оренбургской губернской канцелярии от 19 октября 1819 г. войсковой канцелярии, которым разъяснено время основания этих крепостей»[15]. Н.В. Чернавский впоследствии прокомментировал, что источники, использованные для подготовки самого указа, наводят на сомнения[16].

Следующим, кто вслед за Стариковым, ссылаясь на его работы и опубликованную им челобитную зауральских крестьян 1695 г. (о ней ниже), писал об основании Верхне-Миасской слободы в последней четверти XVII в. был В.Н. Витевский[17]. Затем, уже ссылаясь на Витевского, пишет о Миасской или Верхне-Миасской слободе, основанной в конце XVII в. и позже переименованной в Миасскую крепость, А. Дмитриев. Кроме этого, автор «Пермской старины» раздельно называет Белоярскую-Теченскую и Теченскую слободы; также указывает на некую Чебаркульскую слободу, основанную в конце XVII в. и перестроенную в 1736 г. в Чебаркульскую крепость[18]. В последнем случае А. Дмитриев ссылается на В.Н. Витевского[19], однако никаких упоминаний о Чебаркульской слободе в указанном месте работы о Неплюеве нет[20], а имеются они в уже упоминавшейся работе Ф.М. Старикова[21].

Попытаемся все же разобраться: когда были основаны Челябинская и Миасская крепости; предшествовали ли им некие «докрепостные» русские поселения, впоследствии переименованные в крепости; что подразумевается под Бродо-Калмацким острогом или Бродо-Калмацкой слободой.

Начнем с версии основания Челябинской крепости в 1658 г. Возникновение первых русских поселений в Южном Зауралье относится к середине XVII в.: в 1644 г. была основана Успенская пустынь – будущий Успенский Далматов монастырь, в 1650 г. – Исетский острог, современный Исетск, в 1655 г. – Катайский острог (Катайск), в 1659 г. – Ялуторовский острог (Ялуторовск)[22], к рубежу 1650–1660-х гг., очевидно, были основаны Мехонский острог, Барневская слобода и Царево городище на Исети[23] (18, 14). Как видно, все поселения на реке Исети, основанные к 1658 г., кроме Успенской пустыни, имели военный характер и строились с целью прикрыть территории, освоенные русским населением, от набегов из степи. Ставить на отшибе, на реке Миасс, одиночную крепость, чтобы защитить остроги на реке Исети – не самая удачная идея, тем более, что крепость не перекрывала бы ни одного из традиционных путей – брод через реку Миасс был расположен в 15–20 км ниже по течению, там, где в середине XVIII в. было основано село Баландино. Более того, русские весьма неохотно селились поначалу в острогах на Исети[24], не говоря уж о совсем «диких» краях. В 1672–1673 гг. рядом с современным Златоустом, на месте впадения в Ай двух речек Тесьм, стоял Новый Уральский городок или острожек[25]. Построен он был для нужд экспедиции, искавшей на Южном Урале серебряную руду. В опубликованных документах, связанных с этим острожком, не упоминается какой-либо русской крепости между Катайским острогом и Новым Уральским городком. Если бы таковая существовала, то база экспедиции располагалась бы там, а не в Катайском остроге, как это было в действительности. Целесообразность и реальность постройки крепости в верхнем течении Миасса в 1658 г. весьма сомнительна, да и документов, подтверждающих существование таковой, не обнаружено. В общем, как писал еще в 1924 г. году историк и краевед Н.В. Чернавский, строительство в 1658 г. Челябинской крепости не соответствовало логике колонизационных процессов в Зауралье[26].

Рассмотрим более внимательно информацию Ф.М. Старикова. Сразу надо объяснить, что «исетских казаков» как отдельной территориальной структуры до 1737 г. не существовало. Исетское казачество – это казаки крепостей Исетской линии, Исетской провинции; основные крепости Исетской линии были построены в 1736–1739 гг., Исетская провинция образована в 1737 г.[27]. Выражение «исетское казачество» или «исетские казаки» широко входит в обиход с конца 1740-х гг. Еще в 1742 г. в «Ведомости о новопостроенных в Сибири к Оренбурху крепостях» их называют «поселившимися ис крестьян в казаки»[28]. Следовательно, В.Н. Татищев не мог в 1736 г. писать о том, что «исетские казаки» построили какие-то слободы в XVII в. Распространение определения «исетские казаки» на всех беломестных казаков слобод и острогов Приисетья[29], равно как и характеристика их как «потомков Ермаковой вольницы»[30] не имеют под собой оснований. Само применение понятия «исетские казаки» к беломестному казачеству Приисетья XVII в., то есть его удревнение, произошло, очевидно, в конце XVIII–XIX вв., в частности ни П.И. Рычков, ни Г.Ф. Миллер казаков приисетских слобод и острогов так не называли, за одним исключением, о котором чуть дальше. Логика, из которой исходили сторонники этой точки зрения, хорошо изложена у Старикова и у практически дословно повторившего стариковский текст, В.Н. Витевского: «казаки поселившиеся в Березове, Сургуте, Пелыме, Таре, Туринске и Тобольске – потомки и сподвижники Ермака. Свои названия казаки получали от местностей где поселялись: жившие в Березове, стали называться Березовскими, в Сургуте – Сургутскими, на Исети – Исетскими»[31]. В этой связи надо отметить, что казаки действительно назывались по тем местам, где жили – по городам, слободам и острогам – так определение «исетский казак» в документах XVII в. применено к Давыду Андрееву, конному казаку Исетского острога [32]. В других значениях, в том числе и как определение, подразумевающее казаков, живущих на реке Исети, для XVII в. это выражение не встречается. Как уже говорилось, исетские казаки как более широкий термин, появляется после 1737 г. и применяется к казакам вновь построенных в западной части Исетской провинции крепостей: Челябинской, Миасской, Чебаркульской, Еткульской, Еманжелинской, Кичигинской, Коельской. Казаки старых слобод и острогов, расположенных по Исети, в Исетское казачье войско не входили и исетскими казаками не назывались. Остается добавить, что в XIX в. точка зрения о том, что «исетское казачество» это казаки слобод и острогов Приисетья, очевидно, была если не единственной, то преобладающей – автор историко-статистической справки, составленной в 1875 г., также писал, что «Исетские казаки происхождением своим обязаны … донской вольнице, которая с Ермаком покорила Сибирь»[33], а наряду с ним и более именитый автор «Пермской старины» полагал, что: «…исетские казаки, потомки славной казацкой дружины Ермака»[34].

Попытаемся разобраться с датами «основания» разных населенных пунктов, приведенными у Ф.М. Старикова. Это нужно еще и потому, что время от времени появляются новые публикации, где поднимается вопрос о том, что не стали бы старые авторы зря-то писать – значит было что-то... Кроме того, вопрос о датах возникновения села Бродокалмацкого, Челябинской и Миасской крепостей неразрывно связан с вопросом о реальности существования неких, основанных в XVII в. слобод, на месте которых (или рядом с которыми) якобы и возникли в 1736 г. перечисленные фортеции.

Прочно обосновавшись на Исети, где в 1660-е годы было основано еще несколько слобод, кроме населенных пунктов перечисленных в начале этой статьи, русские начали продвигаться на юг и юго-запад. В 1670-х гг. строятся новые поселения, уже на реке Миасс, начиная от ее устья – места впадения в Исеть и далее вверх по течению. Первой, в 1670 г., была построена Усть-Миасская слобода, в нижнем течении р. Миасс; вторая, в 1676 г., Средне-Миасская, или Окуневская (Окунево в Мишкинском районе Курганской области) и, наконец, в 1684 г. – Верхне-Миасская, она же Чумлятская – современный Чумляк Щучанского района Курганской области. В документе 1695 г. о ней сказано: «Верхняя Миасская Чюмлятская слобода: и в прошлом во 192-м году по указу великих государей… заводил и строил тое слободу Васька Соколов з братом… А от тое Чюмлятской слободы до митрополичья Воскресенского городка по мере 31 верста 400 сажен, а от того митрополичья городка до Окуневской Средней Миасской слободы по мере 16 верст 100 сажен; всего от Чюмлятской до Окуневской слободы 47 верст 500 сажен»[35]. В челобитной жителей зауральских слобод, датированной В.Н. Шишонко концом 1795 – началом 1796 гг., в тексте указана Верхне-Миасская слобода, а в подписной части использовано ее второе название – подписи под челобитной ставили жители Чумлятской слободы – слободчик Васька Соколов с казаками и крестьянами (точнее, за них расписывался дьячок), а Верхне-Миасская слобода в подписной части челобитной не упоминается; текст этой челобитной приведен полностью и Ф.М. Стариковым и В.Н. Шишонко[36]. Название Верхне-Миасская довольно скоро забылось и осталось наименование по речке, впадающей в Миасс, на которой и была построена слобода – Чумлятская, или Чумлякская. Соответственно, Верхне-Миасская слобода никак не могла стать в 1736 г. Миасской крепостью, поскольку находилась совершенно в другом месте, где пребывает и сегодня, под названием Чумляк. Вполне объяснимо заблуждение людей, которые, читая челобитную зауральских казаков и крестьян 1795 г., не имели представления о прочих документах и о первоначальном названии Чумлякской слободы – Верхняя Миасская Чумлятская.

Реальная Верхне-Миасская (Чумлятская) слобода – одно из первых русских поселений, построенных на границе Зауральской Башкирии. В 1682 г. была построена Белоярская (Теченская) слобода, нынешняя Русская Теча, в 1688 г. – Багарятская слобода, современный Багаряк[37]. Эти три слободы с деревнями маркировали границу территории русского заселения и башкирских земель.

В 1694 г. правительство поручило расследование спора о землях между башкирами и казаками и крестьянами зауральских слобод тобольскому дворянину Ивану Полозову. Он должен был выяснить, действительно ли Катайский и Колчеданский остроги, а также Камышевская, Арамильская, Новопещанская, Чумляцкая, Багаряцкая и Белоярская (Теченская) слободы построены на башкирских землях[38]. Надо отметить, что никакой Бродокалмацкой слободы в документах, связанных с этим спорным делом, не упоминается, то есть ее просто не существовало. Равным образом не упоминается в материалах Челябинская крепость (острог) или Александровская слобода. Верхне-Миасская слобода фигурирует в документе, но как «Верхне Миасская Чумлятская»[39], а не как некое поселение, существовавшее выше Чумлятской слободы по течению реки Миасс. Если бы подобные населенные пункты существовали, то они должны были быть указаны в жалобах башкир – если уж Арамильская (современный г. Арамиль) и Камышевская (г. Камышлов) слободы оказались на башкирских землях, то поселения в верховьях Миасса и на Тече не могли быть обойдены вниманием[40]. В.Н. Шишонко также опубликовал материалы следствия Ивана Полозова, где фигурировала Верхняя Миасская Чумлятская слобода, но эти фрагменты документа оказались опущены, возможно, из-за плохой сохранности или же он имел дело с неполным текстом[41].

В 1705–1710 гг. произошло очередное башкирское восстание, во время которого было сожжено немало русских деревень в Южном Зауралье. В 1706 г. башкиры разорили деревни Теченской слободы – Калмацкий Брод и Солоцкую, где было убито 45 человек, 25 пленено и угнано много скота[42]. То есть в 1706 г. Калмацкий Брод уже существовал, но вовсе не как слобода, а как деревня, образованная от Теченской слободы. Деревня Калмацкий Брод на реке Тече зафиксирована и в 1728 г.[43]. На плане Калмацкого Брода 1736 г., составленном Генрихом Магнусом фон Траубенбергом, значится: «деревня Калмацкой Брод, круг которой ныне городок»[44]. Слободой Калмацкий Брод стали называть после лета 1736 г., когда деревня была обнесена оборонительной стеной, и то, это было довольно условное название – как слобода этот населенный пункт обозначен на ряде карт 1736–1737 гг.: «Тракт полковника Тевкелева…», составленной в сентябре 1736 г.; Лант-карте Уфимской провинции, декабрь 1736 г.; Лант-карте Уфимской провинции декабря 1737 г.[45]. На более ранних «Ланд карте ведомства Екатеринбургскаго», составленной в 1734 г. и «Ландкарте рекам Исети, Синаре… и прочим удобным местам…», составленной в августе 1735 г., она обозначена как деревня Калмацк. Брод[46]. С большим правом слободой, или хотя бы селом Бродокалмак мог называться с 1740–1745 гг., после постройки храма и образования Бродокалмацкого прихода[47].

В 1729 году крестьянин Крутихинской слободы С.И. Кузнецов подал на имя Петра II прошение о разрешении построить крепость на озере Чебаркуль. В описательной части своего заявления, где рассматривалась история русско-башкирских отношений в Зауралье, Кузнецов упоминал попытку строительства Зюзельской слободы и нападение башкир, там же говорится о ближайшем русском населенном пункте – поселье Далматова монастыря и ближайшем военно-административном центре – Катайском остроге[48]. Поселье Далматова монастыря располагалось при впадении р. Уй в Тобол[49]. Очевидно, Кузнецов не знал о существовании Александровской и Верхне-Миасской слобод, которые должны были бы находиться гораздо ближе указанных им поселений. Странным образом он не ведал и о существовании Чебаркульской слободы, о ней не упоминается в документе ни в прошедшем времени, ни тем более, как о существовавшей в момент написания прошения.

В 1736 г. на основании указа Анны Иоанновны от 11 февраля 1736 г. началось строительство линии крепостей от Теченской слободы до Верхояицкой пристани. Полковник А. Тевкелев 21 августа 1736 г. писал «из лагиря при деревне Калмацкого Броду»: «две крепости Чебаркулска и Мияская построены да третья на Калмацком Броде ныне заложена» и «в ней обывателское строение забором обнесено»[50]. Изначально между Миасской и Чебаркульской крепостью предполагалось строить две крепости, но Тевкелев писал Татищеву в том же августе: «…не успеется двух, одна будет построена»[51] (2, 133–134). За десять дней до закладки Челябинской крепости полковник А. Тевкелев еще не знал точного места, где это будет сделано, – того же 21 августа 1736 г. он сообщил в Сибирскую губернскую канцелярию, что будет заложена новая крепость между Миасской и Чебаркульской, от той и от другой расстоянием в 40 верстах[52]. В итоге Челябинская крепость была основана в 27 верстах от Миасской и в 64 верстах от Чебаркульской крепостей[53]. Вряд ли такая путаница с расстояниями была бы возможна, если бы речь шла о том, сколько верст насчитывается между существующими (весьма немногочисленными) русскими населенными пунктами. Однако полковник А. Тевкелев не знал, сколько точно верст между Верхне-Миасской и Александровской слободами, поскольку таковых просто не существовало в тех местах.

Чтобы закончить разбор доводов следует указать, что ни одного архивного документа с упоминанием существования какого-либо поселения на месте Челябинской крепости на сегодняшний день не найдено. Пресловутая Александровская слобода в источниках не упоминается. Слобода с подобным названием, насколько можно судить, вообще не известна в Южном Зауралье XVII – начала XVIII вв. Археологические исследования, которые уже более десяти лет проводятся в историческом центре Челябинска, не выявили никаких свидетельств существования поселения в конце XVII в. или самом начале XVIII в. Самая ранняя монета из слоя Челябинска – 1736 года – ровесница крепости, все остальные датируются временем от царствования Анны Иоанновны, при которой и была основана Челябинская крепость, и позже.

Итак, насколько можно видеть, ни одного убедительного аргумента за более раннее существование Челябинска и Миасского, чем с 1736 г. нет. Более того, текст Ф.М. Старикова, положивший начало «цепной реакции», представляет собой скопление ошибок. Во-первых, Исетские казаки не могли основать в XVII в. практически все слободы Южного Зауралья, поскольку «исетскими» тогда назывались беломестные казаки Исетского острога, а основная часть известных слободчиков никакого отношения к Исетскому острогу не имели. Во-вторых, Верхне-Миасскую слободу не могли назвать в 1736 г. Миасской крепостью, поскольку эта самая Верхне-Миасская (она же Чумлятская) слобода находилась километрах в 60 к востоку от места закладки Миасской крепости. В-третьих, не могли назвать крепостью Бродокалмацкую слободу, поскольку такой слободы не существовало до 1736 г., а после того как деревню Калмацкий Брод обнесли оборонительной стеной, она стала называться не крепостью, а слободой, позже, после постройки храма и открытия прихода – селом. В четвертых, полковник И.Н. Татищев не мог построить Чебаркульскую крепость после того, как обустроит Челябинскую, Миасскую и Бродокалмацкую, а В.Н. Татищев не мог дать ему такого поручения, поскольку в апреле 1736 г., когда В.Н. Татищев якобы давал И.Н. Татищеву инструкцию, командир Сибирского драгунского полка, полковник И.С. Арсеньев уже строил ту самую Чебаркульскую крепость, по поручению того же В.Н. Татищева[54], о чем В.Н. Татищев написал в донесении на имя Анны Иоанновны от 17 апреля 1736 г.[55]. В-пятых, поскольку практически все остальные детали, описанные Ф.М. Стариковым, не соответствуют действительности, «Александровская слобода», очевидно, также изначально является плодом какого-то недоразумения. Ошибки терминологического и фактологического характера, которыми изобилует этот фрагмент текста Старикова, свидетельствуют, что документ, на который он опирался, видимо, был составлен на основании каких-то поздних и недостоверных источников.

Будучи небольшим по размеру, но насыщенным датами и обозначенными событиями, цитированный фрагмент из труда Ф.М. Старикова вызвал довольно значительную цепь ошибок, которые уже стали привычными и воспринимаются как подтвержденные факты. До сих пор авторы некоторых работ пишут, что до 1736 г. на месте Челябинской и Миасской крепостей существовали поселения[56]. Общим местом сейчас является указание на основание в 1687 г. Бродокалмацкой слободы[57] либо Бродо-Калмацкого острога[58]. Вместо Верхне-Миасской Чумлятской слободы, основанной в 1684 г., указываются две слободы – Чумлятская, 1684 г. (либо 1679 г.) и Верхне-Миасская, 1685 г.[59], хотя вряд ли кто-то сможет предоставить убедительные документы, из которых бы следовало, что это два самостоятельных населенных пункта, а не одна и та же Верхняя Миасская Чумлятская слобода. Ю.М. Тарасов раздельно указал эти слободы, опираясь на работы Ф.М. Старикова[60], последующие авторы использовали данные, приведенные Ю.М. Тарасовым – в итоге мы имеем нынешнюю ситуацию. Примерно та же картина, что и с «вольными исетскими казаками» XVII в. Поэтому убедительная просьба ко всем сторонникам ранней даты возникновения Челябинска (Чебаркуля, Миасского и пр.). Найдите сначала хоть один документ, где будет четко указано на существование какого-то из этих населенных пунктов. Ничто из того, что на сегодняшний день предъявлено миру аргументом служить не может – по большому счету это ворох разнобойных, зачастую противоречивых фактов, дат и предположений. Ссылаться на В.В. Зверинского лишь потому, что он опубликовал эту дату – 1658 г. – нелепо, поскольку он вообще не указал исходный источник информации, а сама эта дата не имеет ни единого подтверждения. Что касается дат, приведенных Ф.М. Стариковым, то я надеюсь, что сумел показать несостоятельность источника, на который он опирался при датировке основания поселений, якобы предшествовавших Челябинской и Миасской крепости

[1] Чернавский Н.М. Материалы к истории Челябинска. – Челябинск: Центр историко-культурного наследия г. Челябинска, 1993. – С. 55–63.

[2] Списки населенных мест Российской империи. Т. XXVIII, Оренбургская губерния. – Санкт–Петербург, 1871 г. – С. 47; Список населенных мест. Ч. II. Оренбургская губерния, 1866. – Уфа: Китап, 2006. – С. 49.

[3] Чернавский Н.М. Материалы… – С. 55.

[4] Списки населенных мест Оренбургской губернии / Оренбургский статистический комитет. – Оренбург, 1892. – С. 108.

[5] Чернавский Н. Оренбургская епархия в прошлом ея и настоящем. Вып. I – Оренбург, 1900. – С. 41.

[6] Дмитриев А.А. Пермская старина. – Пермь: Б.и., 1900. – Вып. 8: К истории Зауральской торговли. Башкирия при начале русской колонизации. – Пермь: издание автора, 1900. – С. 46.

[7] Иофа Л.Е. Города Урала. Часть первая: Феодальный период / Отв. ред. С.Г. Струмилин. – М.: Географгиз, 1951. – 422 с.: илл., карт. – С. 83.

[8] Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки (исторический очерк). – Оренбург, 1881. – 264 с.

[9] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска. – Оренбург, 1891. – 249 с., ил.

[10] Стариков Ф.М. Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска. – Оренбург, 1890.

[11] [11] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк… – С. 53; Стариков Ф.М. Краткий исторический очерк… – С. 37–38.

[12] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк… – С. 24–25.

[13] Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки… – С. 118–120.

[14] Там же, с. 120.

[15] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк… – С. 53.

[16] Чернавский Н.М. Материалы к истории Челябинска… – С. 56.

[17] Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в его прежнем состоянии до 1758 года. Историческая монография. Т. 2. – Казань, 1897. – С. 458–459.

[18] Дмитриев А.А. Указ. соч. – С. 45–46.

[19] Там же, с. 46.

[20] Витевский В.Н. Указ соч. – С. 458–460.

[21] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк… – С. 120.

[22] Менщиков В.В. Русская колонизация Зауралья в XVII–XVIII вв.: общее и особенное в региональном развитии. – Курган: Изд-во Кург–го гос. ун-та, 2004. – С. 90; Пузанов В.Д. Военно-политические факторы колонизации Приисетья. – Шадринск: ПО «Исеть», 2001. – С. 13–14.

[23] Пузанов В.Д. Указ. соч. – С. 14.

[24] Там же.

[25] Курлаев Е.А. Определение маршрута и района работ крупнейшей поисковой экспедиции XVII в. под руководством Т. Селина и Я. Хитрово // Россия и Восток: история и культура. – Омск, 1997. – С. 43–44; Курлаев Е.А., Манькова И.Л. Освоение рудных месторождений Урала и Сибири в XVII в. – М.: «Древлехранилище», 2005. – С. 75–83.

[26] Чернавский Н.М. Материалы к истории Челябинска… – С. 59–60.

[27] Поздеев В.В. Исетские казаки (к вопросу о времени возникновения термина // Челябинск неизвестный. – Челябинск: Центр историко-культурного наследия г. Челябинска, 1996. – Вып. 1. – С. 177–184; Пузанов В.Д. Исетское казачество в XVIII в. // Пермский регион: история, современность, перспективы. – Березники, 2001. – С. 134–136.

[28] РГАДА, Ф. 199, Д. 481, Т. 6, ЛЛ. 248–250.

[29] Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк… – С. 18–29; Витевский В.Н. Указ соч. – С. 451–452; Пономаренко Е.В. Города Южного Урала с древности до середины XIX в. Т. 1. – Челябинск: Издательство Челябинского областного комитета статистики, 2005. – С. 154; Тарасов Ю.В. Русская крестьянская колонизация Южного Урала. Вторая половина XVIII – первая половина XIX в. – М.: Издательство «Наука», 1983. – С. 39.

[30] Дело о самозванце Ф.И. Каменщикове–Слудникове. Сб. документов. – Екатеринбург: УрО РАН, 1992. – С. 4; Дмитриев А.А. Указ. соч. – С. 41.

[31] Витевский В.Н. Указ соч. – С. 451–452; Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки… – С. 107.

[32] Миллер Г.Ф. История Сибири / Ред. кол. Батьянова Е.П., Вайнштейн С.И. и др. – Т. III. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005. – С. 341.

[33] Авдеев П.И. Историческая записка об Оренбургском казачьем войске, 1873 г. – Оренбург: Издание Оребургскаго казачьяго войска, 1904. – С. 11.

[34] Дмитриев А.А. Указ. соч. – С. 41.

[35] Материалы по истории Башкирской АССР / Отв. ред. А. Чулошников. – Часть I. – М., Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1936. – С. 87.

[36] Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки… – С. 127–138; Шишонко В. Пермская летопись, пятый период, часть вторая: с 1695–1701 г. – Пермь: Типография Пермской земской управы, 1887. – С. 53–57.

[37] Материалы по истории Башкирской АССР / Отв. ред. А. Чулошников. – Часть I. – М., Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1936. – С. 86–87; Менщиков В.В. Указ. соч. – С. 90.

[38] Материалы по истории Башкирской АССР. Часть I. – С. 84–99; Шишонко В. Пермская летопись, пятый период, часть вторая. – С. 45–46.

[39] Материалы по истории Башкирской АССР. Часть I. – С. 87, 88, 95.

[40] Материалы по истории Башкирской АССР. Часть I. – С. 84–99.

[41] Шишонко В. Пермская летопись, пятый период, часть вторая. – С. 45–51.

[42] РГАДА, ф. 199, Д. 481, Т. 1, л. 152 об.

[43] Шишонко В. Пермская летопись, пятый период, часть третья: с 1702–1715 г. – Пермь: Типография Пермской земской управы, 1887. – С. 376.

[44] РГАДА, Ф. 248, Оп. 160, Д. 6. Кн. 139, Л. 174.

[45] РГАДА, Ф. 192, Д. 5;. РГАДА, Ф. 248, Оп. 160, Д. 4. кн. 139, Л. 168; РГВИА, Ф. ВУА, Д. 20618э

[46] ЧОКМ, КП № 4893; РГАДА, Ф. 271, Д. 130.

[47] Храмы Шадринского уезда / Ред–сост. С.Б. Борисов, А.М. Бритвин. – Шадринск: ПО «Исеть», 1994. – С. 65.

[48] Материалы по истории Башкирской АССР/ Под ред. Н.В. Устюгова. – Том III. – М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1949. – С. 487–488.

[49] Пестерев В.В. Организация населения в колонизируемом пространстве: Очерки истории колонизации Зауралья конца XVI – середины XVIII вв. – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2005. – С. 105, 180–181.

[50] ГАГШ, Ф. 224, Оп. 1, Д. 193, Л. 17.

[51] Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. История становления городов на территории Башкирии. – Уфа: Китап, 1997. – С. 133–134;

[52] ГАГШ, Ф. 224, Оп. 1, Д. 193, Л. 17а.

[53] Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. – Уфа: Китап, 1999. – С. 258–260.

[54] РГАДА, Ф. 199, Д. 481, Т. 6, ЛЛ. 248–250

[55] Буканова Р.Г. Указ. соч. – С. 132.

[56] Пономаренко Е.В. Указ. соч. – С. 155.

[57] Курлаев Е.А. Определение маршрута… – С. 115; Менщиков В.В. Указ. соч. – С. 90.

[58] Пузанов В.Д. Военно-политические факторы колонизации Приисетья. – С. 19; Тарасов Ю.В. Указ. соч. – С. 39.

[59] Курлаев Е.А. Определение маршрута… – С. 115; Менщиков В.В. Указ. соч. – С. 90; Тарасов Ю.В. Указ. соч. – С. 39.

[60] Тарасов Ю.В. Указ. соч. – С. 39.

Дата добавления: 2015-10-21