— И если теперь мы открываем друг другу все… — Лиззи откусывает кусочек тоста, искоса смотрит на меня и неожиданно спрашивает: — Скажи, твой разрыв с Коннором имеет какое-то отношение к этому человеку? Человеку из самолета?
Сердце знакомо сжимается, но я, стараясь не обращать внимания на всякие глупости, продолжаю пить кофе.
Связан ли мой разрыв с Коннором… Нет. Нет, никоим образом.
— Нет, — отвечаю я, не поднимая глаз. — Никоим образом.
Мы обе молча смотрим на телеэкран, где Кайли Миноуг дает интервью.
— Ладно! Ладно! — кричу я, неожиданно вспомнив кое-что. — Если уж дошло до откровенных вопросов, то что вы с тем типом, Жан-Полем, делали в твоей комнате?
Лиззи шумно вздыхает.
— Только не говори, что вы просматривали материалы дела, — добавляю я. — Потому что это не объясняет того ужасного топота и грохота.
— Ну… — тянет Лиззи с затравленным видом. — О'кей. Мы… мы… — Она залпом глотает кофе, избегая моего взгляда. — Мы… занимались сексом.
— Что? — смущенно переспрашиваю я.
— Да. Сексом. Поэтому я и не хотела тебе говорить. Стыдно было.
— Вы с Жан-Полем занимались сексом?
— Да! — Она откашливается. — Страстным… пылким… безумным… животным сексом.
Тут что-то не так.
— Не верю! — объявляю я, окинув внимательным взглядом лучшую подругу. — Никаким сексом вы не занимались!
Розовые пятна на щеках Лиззи багровеют.
— Занимались!
— Неправда. Лиззи, что у вас там было?
— Занимались сексом, ясно? — вскидывается Лиззи. — Он мой новый бойфренд, и именно это мы и делали. А теперь оставь меня в покое!
Она порывисто вскакивает, разбрасывая крошки от тоста, и, едва не зацепившись за ковер, выбегает из комнаты.
Я ошарашенно смотрю ей вслед.
Почему она врет? И все-таки, что там творилось? Что, спрашивается, может быть неприличнее секса?
Я так заинтригована, что почти забываю о собственных бедах.
Честно говоря, это не лучший уик-энд в моей жизни. Он не становится лучше, когда прибывает почта и я получаю открытку от родителей с курорта «Меридиен» с восторженными описаниями тамошних красот и чудес. Настроение окончательно портится, когда я читаю свой гороскоп в «Мейл» и выясняю, что скорее всего совсем недавно совершила огромную ошибку.
Но к утру понедельника мне становится легче. Не совершала я никакой ошибки. Моя новая жизнь начинается сегодня. Напрочь забываю о любви и романтике и все внимание уделяю карьере. Может, стоит поискать новую работу?
Выходя из метро, я все больше укрепляюсь в этом намерении. Пожалуй, попытаюсь устроиться специалистом по маркетингу в «Кока-Колу» или еще куда-нибудь. И получу место. А Пол поймет, как был несправедлив, не дав мне повышения. Попросит остаться, но я скажу:
«Поздно. У вас был шанс».
Тогда он начнет молить:
«Эмма, неужели я так и не сумею переубедить тебя?»
А я на это отвечу…
К тому времени как я добираюсь до работы, в воображаемом диалоге Пол уже на коленях, а я небрежно восседаю на его столе, подняв колено (я вроде бы успела облачиться в новый брючный костюм и туфли от Прады), и объясняю:
«Знаете, Пол, от вас всего лишь требуется оказывать мне немного больше уважения…»
Блин!
Прихожу в себя и застываю, вцепившись в раму двери. В вестибюле мелькнуло светлое пятно.
Коннор!
Волна паники накрывает меня с головой. Я не могу идти туда. Просто не могу. Не могу…
Голова поворачивается, и… это вовсе не Коннор, а Андреа из бухгалтерии!
Я толкаю дверь, чувствуя себя полной идиоткой. Господи, настоящая психопатка! Нужно взять себя в руки, ведь рано или поздно я все равно столкнусь с Коннором и придется каким-то образом выходить из положения.
Хорошо еще, что пока никто ничего не знает. Тогда все усложнилось бы в миллион раз! Страшно представить, как люди подходят и говорят…
— Эмма, я так расстроилась, услышав о вас с Коннором.
— Что?
Я от неожиданности дергаюсь, вскидываю голову и вижу идущую ко мне Нэнси.
— Просто гром с ясного неба! В жизни не думала, что вы можете разойтись! С другой стороны, никогда не знаешь…
Я растерянно смотрю на нее:
— Откуда… откуда ты знаешь?
— Да все знают! Помнишь пятничную вечеринку? Ну так вот. Коннор тоже явился и все время пил. Пил и рассказывал всем и каждому. Мало того, даже произнес речь!
— Он… что?
— И такую трогательную. О том, что «Пэнтер корпорейшн» — что-то вроде семьи, которая поддержит его в трудное время. Немного подумал и добавил, что и тебя поддержит тоже. Хотя именно ты порвала с ним, и он, Коннор, пострадавшая сторона. — Нэнси подается вперед и заговорщически шепчет: — Должна сказать, немало девушек уверены, что у тебя в голове винтиков не хватает.
Поверить невозможно! Коннор публично объявляет о нашем разрыве! И это после того, как обещал молчать! Конечно, теперь все против меня!
— Наверное, — вздыхаю я наконец. — Ладно, мне нужно идти…
— Как обидно, — не унимается Нэнси, не спуская с меня пытливого взгляда. — Вы двое просто идеально смотрелись вместе.
— Знаю, — киваю я с вымученной улыбкой. — Пока. Еще увидимся.
Иду прямо к новому кофейному автомату, стараясь сообразить, что делать. Но в смятенные мысли врывается дрожащий голосок:
— Эмма?
Я поднимаю глаза, и сердце падает. Кэти! Уставилась на меня, словно на трехглавого дракона.
— Привет!
Я растягиваю губы в широченной фальшивой улыбке.
— Это правда? — шепчет она. — Правда? Потому что я не поверю, пока не услышу из твоих уст.
— Да, — неохотно признаю я. — Правда. Мы с Коннором разошлись.
— О Боже! — Кэти дышит все чаще и тяжелее. — О Боже, это правда! О Боже, о Боже, я этого не вынесу…
Черт! От воздуха у нее закружилась голова! Сейчас ей станет плохо!
Хватаю пустой пакетик из-под сахара и прижимаю к ее губам.
— Кэти, успокойся! Дыши носом… вдох… выдох…
— У меня весь уик-энд были приступы паники, — лепечет она между вдохами. — Прошлой ночью проснулась в холодном поту и подумала: если это правда, значит, мир перевернулся. Просто перевернулся.
— Кэти, мы расстались. Вот и все. Вспомни, сколько пар расстаются ежеминутно.
— Но вы с Коннором были не обычной парой! Идеальной! И если вы не сумели сохранить любовь, остальные могут даже не пытаться!
— Кэти, мы были самой обычной парой, — возражаю я, еле сдерживаясь. — Что-то не сложилось… словом, такие вещи случаются.
— Но…
— И знаешь, мне не слишком хочется говорить об этом.
— Ой. О Боже, конечно. Прости, Эмма. Я… не… только знаешь, это было таким потрясением!
— Кстати, ты еще не рассказала, как прошло свидание с Филиппом, — поспешно меняю тему. — Порадуй меня хорошими новостями.
Кэти успокаивается и отнимает от губ пакет.
— Знаешь, все было прекрасно! И мы условились снова встретиться.
— Рада за тебя!
— Он такой обаятельный! И мягкий. Потом, у нас одинаковое чувство юмора. Нам нравится одно и то же. — Она робко улыбается. — И вообще он прелесть.
— Настоящее чудо? Вот видишь! — Я сжимаю ее руку. — Вы с Филиппом, возможно, станете куда лучшей парой, чем мы с Коннором. Хочешь кофе?
— Нет, спасибо. Нужно идти. Сейчас будет совещание с Джеком Харпером насчет новых вакансий. Пока.
— О'кей, пока, — рассеянно говорю я.
Секунд примерно через пять до меня доходит.
— Погоди! — Я бегу за Кэти и хватаю ее за плечо. — Ты только что сказала, с Джеком Харпером?
— Ну да.
— Но он… он улетел. Еще в пятницу.
— Ничего подобного. Передумал.
Не верю своим ушам!
— Передумал?
— Наверное.
— Значит… — Я судорожно ловлю ртом воздух. — Значит, он здесь?
— Ну конечно, здесь, — смеется Кэти. — Наверху.
Мои ноги отчего-то мне отказывают.
— Почему… — Я вдруг охрипла, и язык никак не поворачивается. — Почему он передумал?
— Кто знает? — пожимает плечами Кэти. — Он босс. И может делать все, что пожелает, верно? И при этом, заметь, такой простой. — Она сует руку в карман, вынимает жвачку и предлагает мне. — Он так утешал Коннора, после той самой речи…
Мне снова становится плохо.
— Джек Харпер слышал речь Коннора. Он знает о нашем разрыве?
— Именно! Стоял как раз рядом с Коннором. — Кэти разворачивает пластинку жвачки. — А потом сказал пару слов насчет того, что может только представить, каково сейчас Коннору. Ну не лапочка ли?
Мне нужно сесть. Подумать. Нужно..
— Эмма, с тобой все в порядке? — заволновалась Кэти. — Господи, какая же я бездушная…
— Ничего страшного, — отвечаю я как но сне. — Не беспокойся. Иди к себе. Вечером увидимся.
В полном смятении вхожу в отдел маркетинга.
Так просто не бывает. Не может быть. Джеку Харперу следовало вернуться в Америку и забыть обо всем. Он никак не должен был узнать, что сразу после нашего с ним разговора я отправилась домой и отшила Коннора.
Я сгораю от стыда. Теперь он посчитает, будто я бросила Коннора из-за того, что он сказал мне в лифте, верно ведь? Вообразит, будто все из-за него. А это не так. Настолько не так…
По крайней мере не совсем…
Может, именно поэтому…
Нет. Это уже бред. Его решение остаться не имеет со мной ничего общего. Чистой воды вздор. Не знаю, с чего это я так нервничаю.
Едва я подхожу к столу, Артемис поднимает голову от «Маркетинг уик».
— А, Эмма! Мне очень жаль насчет вас с Коннором.
— Спасибо. Но если не возражаешь, я не хочу об этом говорить.
— Ради Бога. Я просто стараюсь быть вежливой. Кстати… — Она смотрит на листок бумаги, лежащий на ее столе. — Тебе поручение от Джека Харпера.
— Что? — вздрагиваю я. Черт! Надо держать себя в руках. — Ну, я хотела спросить, какое именно, — уже спокойнее добавляю я.
— Не могла бы ты отнести… — Она перечитывает бумагу. — Папку Леопольда к нему в офис. Он сказал, что ты знаешь, где она. Но если не сможешь найти, не важно.
Я молчу. Сердце беспомощно трепыхается в груди.
«Папка Леопольда».
Как предлог удрать с работы…
Тайный код. Он хочет меня видеть.
О Боже. О Боже.
Я никогда еще не была так взволнована, потрясена и скована. Все в одном флаконе.
Сажусь и несколько минут смотрю на пустой экран. Потом дрожащими пальцами вынимаю папку. Жду, пока Артемис отвернется, и пишу на корешке «Леопольд», стараясь, чтобы никто не узнал моего почерка.
И что теперь?
Остается отнести ее наверх, в его офис.
Если только… О черт! А может, я действительно глупа как пробка? Что, если Леопольд существует на самом деле?
Я поспешно лезу в базу данных компании и наскоро ищу Леопольда. Ничего.
Отлично. Значит, я с самого начала была права.
Отодвигаю стул…
И тут меня поражает очередная, достойная параноика мысль. А если кто-то остановит меня и спросит, что там, в папке? Или я уроню ее, и все увидят, что она пустая?
Я быстренько открываю новый документ, изобретаю шикарный фирменный бланк и печатаю письмо от мистера Эрнста П. Леопольда в «Пэнтер корпорейшн». Распечатываю, хватаю письмо, прежде чем кто-то увидит, что в нем. Но очевидно, никому нет до меня дела. Ни один человек даже головы не поднял.
— Ладно! — объявляю я, сунув письмо в папку. — Сейчас отнесу наверх, а потом…
Артемис не оборачивается.
И вот я бреду по коридорам, сгорая от смущения, в животе все горит, по спине мурашки бегают, и почему-то ужасно стыдно, словно каждый встречный знает, куда я иду. Двери лифта открыты, но я взбираюсь по лестнице. Во-первых, чтобы ни с кем не говорить, а во-вторых, потому что умираю от волнения. Нужно избавиться от избытка нервной энергии.
Зачем Джеку Харперу понадобилось меня видеть? Чтобы похвастаться, как он был прав насчет Коннора? Но в таком случае он мог… он, черт возьми, мог…
В памяти снова всплывает ужасный разговор в лифте, и все внутри переворачивается. Что, если он до сих пор сердится на меня? Еще одной такой сцены я не выдержу.
Но мне необязательно идти. Он оставил мне лазейку для отступления. Я вполне могу позвонить его секретарю, сказать: «Простите, я не смогла найти папку Леопольда», — и на этом все.
Я на несколько мгновений останавливаюсь, судорожно стискивая папку. А потом продолжаю идти. Только на одиннадцатом этаже, немного опомнившись, вижу, что перед дверью офиса Джека сидит не секретарь, а Свен.
О Боже! Да-да, Джек считает его своим старым другом, но я ничего не могу с собой поделать. Он ужасно неприятный.
— Привет, — неловко здороваюсь я. — Э… мистер Харпер просил принести папку Леопольда.
Свен поднимает голову, и в этот момент между нами словно протягивается тонкая ниточка понимания. Он знает. Точно знает. И возможно, сам пользовался этим кодом.
Свен поднимает трубку и, услышав ответ, произносит:
— Джек, здесь Эмма Корриган. Принесла папку Леопольда. — Кладет трубку и, не улыбаясь, приглашает: — Заходите.
Я дрожу от смущения, но робко делаю шаг вперед. Все та же огромная комната, Джек сидит за большим деревянным письменным столом. Глаза прежние: теплые, дружелюбные, и мне становится легче. Самую чуточку.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — отвечаю я, и мы оба замолкаем.
— Вот… принесла папку Леопольда, — говорю я, протягивая папку.
— Леопольда? — смеется он. — Прекрасно. — Открывает папку и изумленно смотрит на листок бумаги. — Что это?
— Письмо… от мистера Леопольда из «Леопольд компани».
— Вы сочинили письмо от мистера Леопольда? — поражается он, и мне вдруг становится стыдно за свою глупость.
— На случай, если вдруг уроню папку на пол и кто-нибудь увидит, что в ней пусто, — мямлю я. — Вот и подумала насчет письма. Ладно, не важно, все это чепуха.
Я пытаюсь взять письмо, но Джек отодвигает его подальше от меня.
— «Из офиса Эрнста П. Леопольда…» — читает он вслух, и, судя по виду, тает от восторга. — Вижу. Он желает заказать шесть тысяч ящиков «Пэнтер-колы». Выгодный клиент этот Леопольд!
— Для корпоративной вечеринки, — объясняю я. — Обычно они пьют пепси, но недавно кто-то из сотрудников попробовал «Пэнтер-колу» и ему так понравилось…
— …что они немедленно переключились на нее, — договаривает Джек. — «Могу добавить, что восхищен всей продукцией вашей компании и последнее время ношу только спортивный костюм „Пэнтер“, самый удобный из всех, что мне доводилось иметь».
Он переводит взгляд с письма на меня, и, к моему удивлению, его глаза влажно поблескивают.
— Знаете, Питу бы это понравилось.
— Питу Ледлеру? — нерешительно уточняю я.
— Да. Именно он придумал трюк с Леопольдом. — Он сворачивает письмо. — Можно я возьму его на память?
— Конечно… — киваю я растерянно.
Он кладет письмо в карман, и мы снова молчим.
— Итак, — суховато начинает Джек, — вы порвали с Коннором?
Я вздрагиваю от неожиданности. И не знаю, что сказать.
— Итак, — отвечаю я в тон, вызывающе вскинув подбородок, — вы решили остаться?
— Да… видите ли… — Он принимается внимательно изучать собственную ладонь. — Я подумал, что стоит поближе познакомиться с нашими европейскими филиалами. А как насчет вас?
Значит, он ждег признания, что я бросила Коннора из-за него? Черта с два! Не дождется!
— По той же причине, — киваю я. — Европейские филиалы.
Уголки губ Джека дергаются в нерешительной улыбке:
— Понятно… И вы… в порядке?
— В полном. Мало того, наслаждаюсь свободой и одиночеством. — Я широко раскидываю руки. — Ну, знаете, равноправие, приспособляемость…
— Здо?рово. Что ж, в таком случае, возможно, сейчас не самое подходящее время для… — Он замолкает.
— Для чего? — спрашиваю я, пожалуй, чересчур поспешно.
— Понимаю, что пока вам нелегко. Сердечные раны, и все такое, — осторожно поясняет он. — Но я тут подумал…
Он снова останавливается. Тишина длится бесконечно долго, и я чувствую, как грохочет мое сердце.
— Не хотите как-нибудь-поужинать со мной?
Он пригласил меня! Пригласил на ужин!
На несколько секунд я лишаюсь дара речи.
— Д…да, — выговариваю я наконец. — С удовольствием.
— Прекрасно. Вот только… Моя жизнь последнее время несколько… осложнена. А с ситуацией в нашем офисе… — Он разводит руками. — Лучше не распространяться об этом.
— О, совершенно с вами согласна, — киваю я. — Осмотрительность не помешает.
— Тогда… Скажем… как насчет завтрашнего вечера? Согласны?
— Завтра вечером я свободна.
— Я заеду за вами. Если пришлете адрес электронной почтой. В восемь?
— В восемь.
Увидев меня, Свен вопросительно приподнимает брови, но я молчу. Возвращаюсь в отдел маркетинга, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойной и безразличной. Но в животе пузырьками шампанского бурлит возбуждение, а непослушный рот то и дело растягивается в глупейшей улыбке.
О Боже. О Боже! Я буду ужинать с Джеком Харпером. Поверить невозможно…
И кого я дурачу? Знала ведь, что так и будет. Знала с той минуты, как услышала, что он не улетел в Америку.
Никогда еще не видела Джемайму такой возмущенной.
— Он знает все твои секреты? — повторяет она с таким ужасом, словно я только что гордо объявила о свидании с серийным убийцей. — И как это получилось, спрашивается?
— Наши места в самолете оказались рядом, вот я и рассказала ему о себе все.
Я присматриваюсь к своему отражению в зеркале и выщипываю очередной волосок из бровей. Семь часов. Я уже успела принять ванну, высушить волосы и сейчас занимаюсь макияжем.
— И теперь он пригласил ее на ужин, — вздыхает Лиззи, по привычке обхватив руками колени. — Ну разве не романтично?
— Ты, кажется, шутишь, — догадывается Джемайма, праведный гнев которой дошел до точки кипения. — Скажи, что это шутка!
— Конечно, не шучу. А в чем проблема?
— Ты встречаешься с человеком, который знает о тебе все?
— Да.
— И еше спрашиваешь, в чем проблема! — взвизгивает Джемайма. — Ты с ума сошла?
— Вот уж нет.
— Так и знала, что ты к нему неравнодушна, — повторяет Лиззи в миллионный раз. — Так и знала. С того самого момента, когда ты стала поминутно вспоминать о нем. — Она подходит к зеркалу. — На твоем месте я бы оставила правую бровь в покое.
— Правда?
— Эмма, с мужчинами нельзя откровенничать! Ты не должна открываться им до конца! Мама всегда твердила не стоит позволять мужчине рыться в твоей душе и в сумочке.
— Что поделать, уже поздно, — бросаю я чуть раздраженно. — Он все знает.
— В таком случае ничего не выйдет, — предрекает Джемайма. — Он никогда не будет тебя уважать.
— Будет.
— Эмма, — спрашивает Джемайма, терпеливо и почти сострадательно, — неужели не понимаешь? Ты уже проиграла.
— Не проиграла!
Иногда мне кажется, что Джемайма видит в мужчинах не столько людей, сколько инопланетных роботов, которых следует покорять всеми возможными средствами.
— Какая же ты подруга, Джемайма? — вмешивается Лиззи. — Всю жизнь встречаешься с богатыми бизнесменами, так неужели у тебя не найдется доброго совета для Эммы?
— Ладно, — устало машет рукой Джемайма и опускает сумочку. — Дело это безнадежное, но постараюсь помочь. — Она начинает загибать пальцы. — Прежде всего нужно выглядеть ухоженной и холеной.
— А почему, спрашивается, я выщипываю брови? — спрашиваю я, морщась.
— Прекрасно. Далее, ты должна интересоваться его хобби. Что он любит?
— Понятия не имею. Машины скорее всего. Насколько мне известно, у него на ранчо полно старых машин.
— Уже хорошо! — радуется Джемайма. — Делай вид, что обожаешь машины. Предложи съездить на выставку старинных автомобилей. По пути туда можешь пролистать автомобильный журнал.
— Не могу, — признаюсь я, наливая себе стаканчик расслабляющего старомодного хереса «Харвиз бристол крим». — Сказала ему в самолете, что ненавижу старые машины.
— Что?! — Джемайма угрожающе надвигается на меня, словно собираясь надавать пощечин. — Ты сказала мужчине, с которым встречаешься, что ненавидишь его хобби?!
— Но я ведь не знала, что буду встречаться с ним, верно? — оправдываюсь я, потянувшись к тональному крему. — Я действительно ненавижу старые машины. Их хозяева мне всегда кажутся ужасно спесивыми и самодовольными.
— При чем туг твоя ненависть? — взвивается Джемайма. — Прости, Эмма, но я ничем не могу тебе помочь. Это катастрофа. Ты во всех отношениях уязвима. Ты будто идешь на битву в ночной сорочке.
— Джемайма, это не битва, — парирую я. — И не шахматный чемпионат. Просто ужин в обществе приятного мужчины.
— До чего же ты цинична, Джемайма, — поддерживает меня Лиззи. — А я считаю, это так романтично! Идеальное свидание. Никакой неловкости, как бывает при первой встрече. Он знает, что нравится Эмме. Знает, чем она интересуется. Получается, они полностью совместимы.
— В таком случае я умываю руки, — объявляет Джемайма, покачивая головой. — Кстати, что ты наденешь? Где твой костюм?
Она с подозрением щурится. Черт, как-то нужно выпутываться.
— Платье, — поправляю я с невинным видом. — Черное платье. И босоножки с ремешками.
Я показываю на дверцу шкафа, где висит мое платье.
Джемайма еще больше настораживается. Я часто думаю, что из нее вышел бы идеальный надзиратель в концлагере.
— Попробуй только стащить что-нибудь у меня!
— Зачем! — негодующе восклицаю я. — Просто странно, Джемайма, можно подумать, у меня своей одежды нет!
— Прекрасно. Я очень рада. Что ж, желаю хорошо провести время.
Мы с Лиззи дожидаемся, пока ее шаги замирают в конце коридора. Входная дверь хлопает.
— Все! — с облегчением вздыхаю я, но Лиззи поднимает руку:
— Подожди.
Пару минут мы сидим неподвижно. Входную дверь тихо открывают.
— Она пытается нас поймать, — шипит Лиззи. — Эй! Кто там?!
— Это я, — пищит Джемайма, появляясь в дверях. — Забыла блеск для губ.
Она бросает взгляды во все стороны и, ничего не обнаружив, отступает.
— Вряд ли ты найдешь его здесь, — ехидно замечает Лиззи.
— Наверное. — Она снова оглядывает комнату. — Ладно. Приятного вечера.
Протопав по коридору, она снова закрывает дверь.
Мы отлепляем скотч от двери Джемаймы, и Лиззи тщательно отмечает место карандашом.
— Погоди, — приказывает она, когда я берусь за дверную ручку. — Внизу еще одна ленточка.
— Тебе следовало стать шпионкой, — замечаю я, видя, с какими предосторожностями Лиззи отдирает вторую полоску скотча.
— Отлично, — объявляет она, сосредоточенно хмурясь. — Но это не все. Должны быть еще чертовы ловушки.
— Скотч на гардеробе, — подсказываю я, — и… О Боже, смотри!
Я показываю наверх, где стоит стакан с водой, готовый опрокинуться на любого, кто откроет дверцу.
— Ну и негодяйка! — не выдерживает Лиззи, когда я тянусь за стаканом. — Представляешь, вчера я весь вечер отвечала на ее звонки, и никакой благодарности!
Я благополучно убираю стакан, и Лиззи берется за ключ.
— Готова?
— Готова.
Лиззи глубоко вздыхает и распахивает дверцу. Раздается пронзительный жалобный вой сирены. «Уиии… Уи… у… уи…»
— Мать ее! — шипит Лиззи, захлопывая дверцу. — Черт! Как она это проделала?
— Выключи! Выключи немедленно! — волнуюсь я.
Мы обе лихорадочно шарим по стенкам шкафа в поисках выключателя.
— Тут нет ни кнопки, ни выключателя… Ничего!
Шум так же резко прекращается, и мы, задыхаясь, смотрим друг на друга.
— Знаешь, — шепчет Лиззи после длинной паузы, — знаешь, по-моему, это просто автомобильная сигнализация под окнами.
— Ой, и верно! — подхватываю я. — Скорее всего!
Лиззи со смущенным видом снова тянется к дверце. На этот раз все тихо.
— О'кей, — говорит она. — Давай!
— Вот это да! — хором ахаем мы, когда дверца распахивается.
Шкаф Джемаймы — настоящий клад с сокровищами. Нет, рождественский чулок с подарками! Новая, дорогая, роскошная одежда, горы одежды, все аккуратно сложено или повешено на ароматических вешалках. Как в магазине. Все туфли в коробках, с полароидными снимками на крышке. Пояса аккуратно закреплены на крючках. Пакеты стоят на полках рядами. Я давно уже ничего не заимствовала у Джемаймы, и с тех пор, похоже, она целиком обновила гардероб.
— Должно быть, тратит не менее часа в день, чтобы привести все в порядок, — завистливо вздыхаю я, вспомнив о беспорядке в собственном гардеробе.
— Так и есть, — подтверждает Лиззи. — Я сама видела.
Заметьте, платяной шкаф Лиззи еще хуже моего. То есть вместо него у нее простой стул, едва ли не до потолка заваленный вещами. Она утверждает, что от уборки у нее голова болит и главное — чтобы все было чистым, а остальное значения не имеет.
— Начнем? — ухмыляется Лиззи, снимая белое, усыпанное блестками платье. — Какой имидж предпочтет мадам сегодня вечером?!
Я не собираюсь надевать белое платье с блестками. Но все же примеряю. Собственно говоря, мы обе успеваем перемерить большую часть того, что висит в шкафу, а потом скрупулезно водворяем все на место. В самый разгар бурной деятельности снова срабатывает сигнализация, и мы в ужасе подскакиваем, но тут же делаем вид, что нам все нипочем.
Наконец я останавливаюсь на изумительном красном топе с разрезами на плечах, идеально подходящем к моим черным шифоновым брюкам от ДКНЙ,[30 - «Донна Каран — Нью-Йорк» — фирма известного модельера Донны Каран, выпускающая женскую и мужскую одежду, в том числе джинсы.] и серебряных туфельках Джемаймы от Прады на высоких каблуках (двадцать пять фунтов в «Ноттинг-Хилл траст шоп»).
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |