Сейчас я тоже сижу вместе с книгой, но мое внимание захватил старый фильм. Один из тех, которые можно смотреть много раз, выучить вплоть до деталей, и все равно каждый раз радоваться, как ребенок, услышав знакомые ноты вступительной заставки к фильму.
Красивая плетеная корзинка все еще стоит рядом и зазывающе на меня поглядывает. Нет, нельзя, все это такое жирное и калорийное. За всю свою тренировку я сжигаю около шестисот-семисот калорий, а тут их в целой корзинке две или три тысячи. Да, с некоторых пор я стала специалистом по калориям. Я могу с точностью до десяти определить калорийность любого блюда на взгляд, мне этот процесс доставляет какое-то садистское удовольствие.
Сама не ем ничего жирного, сладкого, калорийного, острого, соленого – ничего радостного, жизненного, волнующего, обещающего - только пресное, скучное и унылое. Иногда мне до слез хочется вернуться в детство и вспомнить ощущение полноты жизни, стать непосредственным в своем поведении ребенком, пить и есть по собственной интуиции, забыть о постоянных ограничениях, рамках, предубеждениях, честолюбивых задумках и желаниях. Хочется научиться снова – просто жить.
Я решительно иду в кухню и наливаю себе стакан молока. «Ничего страшного, иногда можно позволить себе и сладкое», - говорю я сама себе. – «Ведь без углеводов нельзя совсем обойтись. Они жизненно необходимы для поддержания серого вещества в тонусе и для выработки эндорфинов и допаминов в нужном количестве». В процессе самоубеждения с параллельным просмотром старого милого кинофильма я съедаю три с половиной печенья. Я наелась, мне комфортно. Но в корзинке лежит недоеденная половинка. – «Доешь ее. Зачем ей здесь лежать? Доешь, доешь, доешь. Для эндорфинов» - Я нехотя пережевываю остатки, хотя больше не хочу. Молока больше тоже не осталось. Половинка печенья была явно лишней. Она тяжелым предвестником беды падает в мой желудок.
И тут, впервые в жизни, появляется Она – шикарная, летящая, элегантная и чарующая:
«Ну что за бред ты несешь? Какие эндорфин? Какие углеводы для серого вещества?»
«Боже, что это? Что я делаю? Зачем я съела эту последнюю половинку, зачем я вообще их съела??»
«Идиотка, столько заниматься спортом, следить за собой, контролировать всю свою жизнь, каждый свой шаг, вздох, мысль, эмоцию и желание, и потом сорваться на каких-то печеньях. Да, ты меня сильно расстроила. Ничего из тебя не выйдет».
«О, ведь это правда! Я ничего не стою, я столько стараюсь и слежу за собой, а тут такой шаг назад. Что же мне теперь делать? Через полчаса я стану весить на два килограмма больше, и ни одна юбка на меня больше не налезет. Я впервые не смогла проконтролировать свои действия! Это ужасно».
«Да, это ужасно. Есть, конечно, одно решение, но оно может тебе не понравиться».
«Какое? Скажи, какое, мне нужно что-то сделать, чтобы вернуть контроль над своим телом».
«Ты должна быть построже со своим телом, а то оно совсем распоясается. Ну, что, говорить?»
«Да, говори».
Она что-то шепчет мне в уши, дурманит меня своими певучими словами и сладкими обещаниями. Я встаю, отряхиваю крошки со спортивных штанов и направляюсь в туалет.
Не знаю, как чувствуют себя женщины, впервые торгующие своим телом, но в тот момент я полагаю, что чувствовала себя не лучше. Я насилую свое горло – и это первый раз, когда я позволяю себе насиловать собственную жизнь.
Часть II.
Глава 1.
Я проснулась, уже дрожа от негодования на себя и весь мир. Мысли метались, живот сводило тревожной судорогой. Я захватила ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и резко села. Руками стиснула голову, словно пытаясь поставить ее на место. Артур спал рядом: ноги выглядывали из-под одеяла, подушка пряталась под гривой красивых черных локонов. В его голове все явно было чисто, приятно и спокойно. Я с детской завистью наморщилась и вылезла из нашей огромной кровати. Дверь в спальню была открыта, и из распахнутого в широком холле окна веяло приятной утренней прохладой. Солнышко только-только начало выглядывать из-за горизонта, отмечая свое присутствие ярко-розовой контурной полоской. Мир праздновал очередной день, но я была чужой на этом празднике.
Моя душа была заперта внутри черной кладовки, среди паутины, беспорядка, исписанных старых тетрадей, страхов и волнений. Было обидно наблюдать за окружающей жизнью сквозь призму собственных проблем. Последние годы время убегало вперед, как песок сквозь пальцы, оставляя в моей голове лишь едва заметную ниточку воспоминаний.
Я заварила зеленый чай и села на подоконник. Надо что-то с этим делать. Снова пытаться. Не помогли одни врачи – значит, помогут другие. Куча прочитанных книг, пройденных встреч, потраченных средств – частично это тоже помогло, но лишь частично. Болезнь осталась, она подтачивала мои силы, как червь подтачивает огромное сильное дерево – пока то не упадет обессиленным на землю. Я не хотела падать, я выбирала жизнь, но пока я все еще шла по глухому тоннелю, постоянно падая и оступаясь, двигаясь куда-то вперед.
«Да, нужен врач» - Я вылила остатки чая в раковину и поставила чашку рядом. – «Нужен хороший врач, такой, который бы имел опыт решения подобных проблем»
«Тебе нужен не врач, а друг» - Она сидела напротив меня, меланхолично наблюдая за первыми лучами солнца. – «Неужели ты не понимаешь, что ты одинока?»
«Что за бред ты несешь?» - я рассердилась, - «Какой друг? Не заговаривай мне зубы, пожалуйста»
Она засмеялась, вскочила с подоконника и принялась пританцовывать около холодильника. «Давай начистоту? Тебе никто не нужен, ты ненормальная, никто не захочет иметь с тобой что-то общее, если узнает про меня! Ты никогда от меня не избавишься, так и знай!»
«Нет, я от тебя избавлюсь» - на этот раз я почему-то была уверенна в том, что говорю, и абсолютно спокойна. – «Вот уже скоро я найду выход из этого мира, в котором оказалась запертой с тобой наедине. Скоро, очень скоро»
«Ты не сможешь без меня. Заключенные, отсидевшие помногу лет в тюрьме, скучают по стенам камеры. И ты будешь скучать. Ты вернешься»
«Я сделаю все возможное, чтобы уйти. И тогда я уже не вернусь»
Она обиженно фыркнула, презрительно посмотрела на меня и ушла, но, я знала, что лишь на время.
Интернет – это поле чудес. Помню, как пятнадцать лет назад я и мечтать не могла о таких удовольствиях и широких просторах для информации и общения. Я довольно быстро нашла несколько сайтов о пищевых расстройствах, показавшихся мне интересными.
Один из них привлек своей непосредственностью, живостью и следами недавнего пребывания хозяина, точнее, хозяйки. С фотографии на меня смотрела молодая симпатичная женщина - доктор с приятным именем Мария.
В течение полутора часов я прочитала все имеющиеся статьи на сайте и переписку доктора с пациентами он-лайн. Доктор показалась мне здравомыслящей и уверенной в себе женщиной. Мне захотелось написать мне, хотя я совсем не была уверена, что она мне ответит.
Обычно такие сайты и доктора не заинтересованы в заочной электронной переписке с пациентами: это не приносит ни заработка, ни удовлетворения от наглядного терапевтического эффекта. Но для тех, кто болен, особенно нелицеприятной болезнью типа булимии, о которой боишься признаться даже самому себе, - это идеальное решение. Даже в электронном письме я сознательно упустила ряд деталей, стараясь хоть чуточку приукрасить себя и свое положение. Мне казалось, что Марии будет неприятно читать подробности, что таких писем ей приходит достаточно много, и она вряд ли мне ответит.
Я написала длинное, полное сдержанного отчаяния, письмо. Крик души, первая капля дождя из слез, намек – вот чем стало то мое первое послание к психологу. Я была достаточно откровенна о себе и своей болезни, своих ощущениях и догадках, обо всем, но я не смогла заставить себя назвать свое настоящее имя. Это был страх. Страх быть узнанной даже потенциально, несмотря на созданный специально для этого письма электронный почтовый ящик, на удаленность друг от друга, на анонимность.
Когда я нажала кнопку «отправить», я почувствовала облегчение одновременно с тревогой. Что будет дальше? Случится ли что-нибудь? Изменится ли? Вдруг она поместит мое письмо на сайте для всеобщего обозрения? Вдруг она начнет упрекать или наставлять? Или совсем не ответит, что будет гораздо хуже.
Прошло несколько дней, и я получила объемный ответ. Мария написала несколько строчек с советами «первой помощи» и вопросом, может ли она опубликовать мое письмо на сайте? Я была так рада ее письму, что с легкостью разрешила.
Так началась наша долгая переписка.
Система лечения, которую предлагала мне Мария, была основана на йоге и медитации. Для начала она предложила мне ознакомиться с самим понятием и философией йоги, с правилами дыхания, мыслей, движений во время упражнений и асан. Для начала хотя бы поверхностно.
Я скупила в книжном магазине все более-менее внушающие доверие книги по восточным практикам, и стала читать книжку за книжкой. На страницах книги все выглядело до удивления простым и незатейливым, казалось, что слово «упражнение» явно не подходило к описанным авторами асанам и прочим телодвижениям. «Неужели это способно мне помочь?» - недоверие от незнания, вот что это было. Чтобы понять - нужно узнать. Чтобы узнать - нужно попробовать. Чтобы попробовать - нужно перестать бояться, а чтобы перестать бояться чего-либо, следует делать это что-то постоянно. Старо, как мир. Но все мы начинаем верить чему-то и уделять большее значение, только если сами дойдем до решения путем собственных горьких ошибок. Я стала пытаться заниматься регулярно, чтобы распробовать и понять.
* * *
Наконец-то, я живу отдельно от родителей, в другом городе, в огромной квартире в центре человеческого муравейника под названием «мегаполис». Я учусь в университете, куда, помимо двух других вузов, успешно сдала вступительные экзамены три месяца назад.
Все, к чему я стремилась, о чем мечтала, я имею теперь. Однако на душе почему-то совсем не радостно. Одиноко и грустно, тоскливо.
Квартира такая непривычно огромная и тихая, что я могу часами бродить из комнаты в комнату по длинному широкому коридору и, как Офелия, мурлыкая под нос песенки, позволить себе потихоньку сойти с ума. Это не квартира, а замок – гипертрофированное воплощение моего желания. Ты хотела жить одна? Вот, живи теперь одна. Совсем. Одна. Только осторожно – не заблудись в своем одиночестве.
Я никого пока толком не знаю: ни в университете, ни в городе. Я приехала сюда совсем недавно, две недели назад, за это время успела подружиться только с одной девочкой. Мы с ней познакомились в первый день занятий на фоне взаимной симпатии.
– Привет! Я Наташа, а ты?
– Я Мила. Привет.
– Ты тоже приезжая?
– Да. Как ты поняла?
– У всех приезжих в массе своей доброе и немного растерянное выражение лица. Их сразу видно невооруженным взглядом.
– Да? Не обращала внимание. – Я смеюсь. Мы идем вместе к расписанию, оказывается, что мы с Наташей учимся в одной группе, это меня радует.
– Мила, скажи, у тебя тоже анорексия? – Меня сбивает с толку этот внезапный откровенный вопрос. Я не знаю, что ответить, и от неожиданности отвечаю искренне.
– Да. А что, у тебя анорексия? – Наташа действительно очень худая девушка, похожая больше на девочку лет двенадцати. Ноги и руки напоминают крохотные гибкие палочки, и вообще вся она подобие некой куклы Барби в подростковом возрасте.
– Сейчас уже нет, но была. Ох уж эти анорексия и булимия, все время преследуют. Кошмар какой-то: то не ешь ничего, то ешь и обратно. Там, где я жила, половина общежития так делали, даже парни.
– И где ты жила?
– В Норвегии, я изучала норвежский язык в их колледже, жила в общежитие вместе с другими студентами. Их общежитие с нашими рядом не стоят, совсем другого уровня. Вот. Там еще была студенческая столовая: покупаешь себе проходной билет на семестр, и можешь завтракать, обедать и ужинать за шведским столом. О, что это были за шведские столы. Я сразу же пожалела, что у меня был этот проходной билет. От жадности съедаешь столько, что даже до туалета с трудом можно донести. Там все: салаты, первое, второе, булочки, сыр, колбаски, пирожные. Мамочки! Все едят без остановки, а потом бегут в туалет. Даже не стесняются уже. Поначалу, с непривычки, просто хочется всего попробовать. Ешь, ешь – все очень вкусно, безумно вкусно, и выбор огромный. И внезапно понимаешь, что ни за что на свете не сможешь все это переварить – и инстинктивно бежишь в туалет, чтобы вырвать. А потом становится хуже. Знаешь, что будет так, но все равно идешь, чтобы удовольствие получить. Говоришь себе, что съешь ровно столько, чтобы наесться, а потом все равно срываешься. Те, у кого сила воли посильнее, вообще не ходят в столовую, сами себе готовят. Остальные – едят там. Кто-то не вырывает, толстеет дико – за полгода по пятнадцать килограммов народ набирает. А многие – банально смывают все туалете…
«Боже мой, зачем она мне рассказывает все это? Мы же только что познакомились!» - я в ужасе.
Все это звучит отвратительно – что только ни вытворяют эти жалкие люди с собой, только чтобы получить низменное плотское удовольствие. Да, у меня случилось это однажды, но это было давно, и я до сих пор ругаю себя за это.
«Давно ли?»
Наташа продолжает болтать до начала лекции. В перерывах мы разговариваем о мужчинах, смотрим на проходящих по коридору старшекурсников.
– Пойдем обедать?
– Не, - Наташа убирает волосы за ухо, - я днем не ем, я ем только вечером, один раз в сутки.
– Неудивительно, что ты такая худенькая, - я улыбаюсь, - тебе не хватает питательных веществ.
– И не худенькая вовсе. На себя посмотри. Ты что, совсем не ешь ничего?
– Да нет, почему же, я ем. Просто я спортом занимаюсь много: бегаю по десять километров ежедневно, а потом тридцать минут упражнения всякие. Только в большом городе бегать по утрам как-то не очень приятно. Люди все злые какие-то, оглядываются, даже вслед что-то кричат иногда.
– Не обращай внимания. Ты молодец. Я вот никогда не могу себя заставить даже зарядку утром сделать. Поэтому и ем один раз в день, чтобы не потолстеть.
Я удивлена. Первый раз вижу такую же помешанную на весе девушку, как и я.
Я подозревала, что «такие» есть, но никогда не общалась с ними. Оказывается, есть много разных способов быть худой, помимо спортивного самоистязания. А что если я буду есть раз в сутки и спортом продолжу заниматься. Интересно, я умру от истощения?
Эта мысль так захватывает меня, что я тоже решаю не идти обедать, первый раз за всю свою жизнь добровольно отказываюсь от планового приема пищи.
Вечер. До дома я добираюсь полуживой и голодной, как волк. Выставляю на стол купленный по дороге йогурт, небольшой батон ржаного хлеба, кусочек сыра и три яблока. Мой суточный рацион.
Я никогда раньше не оставалась одна так надолго. Никогда не возвращалась неделю подряд в огромную пустую квартиру, не заботилась о себе от и до. Для меня стало открытием существование квартирных квитанций, абонентской платы за телефон, оплаты электричества. Стиральная машина – какой-то странный малознакомый аппарат, к которому к тому же нужно покупать недешевый стиральный порошок.
А еда! Боже мой, как дорого стоит еда!
Подумать только, кусочек мяса стоит, как две пары дорогих капроновых колготок. Да я никогда не смогу себе это позволить, ведь отец оставляет мне фиксированную сумму на месяц. Если я буду покупать себе мясо, то не смогу купить зимние ботинки или новые брюки.
Я завариваю себе чай, очищаю яблоки от кожуры, делаю бутерброд с сыром. Все, ужин сервирован, мадам. Не дожидаясь, пока чай остынет, я на ходу кусаю бутерброд. О, как же я, оказывается, голодна. После утренней крошечной пиалы с традиционной овсяной кашей на воде мой желудок не видел ни единого кусочка пищи. А с тех пор уже прошло двенадцать часов. Моя голова даже кружится от восторга.
Я доедаю бутерброд, за считанные секунды съедаю йогурт, грызу яблоко – и все еще чувствую себя голодной. Я не наелась. Точнее, мой желудок, возможно, и полный, но мне все равно хочется есть. Со мной такое впервые.
Глазами обвожу кухню. Что-то же должно было здесь остаться после последнего приезда отца с его новой женой? Они любят вкусно поесть. Я начинаю распахивать дверцы кухонных шкафов и с восторгом обнаруживаю многочисленные запасы круп, макарон, соков, печений и крекеров. И даже быстрорастворимый обед – кто это собирался есть, интересно? Пожимая плечами, я достаю пакет с настоящими итальянскими спагетти и ставлю на плиту кастрюлю с водой.
М-м-м-м… сваренные макароны со сливочным маслом и тертым сыром сверху. Вкуснотища, вкус детства. Вроде бы теперь я наелась.
Умиротворенная, я сижу в огромном кресле перед телевизором и смотрю музыкальный канал. Стройная девушка с длинными ногами и высокой грудью поет о какой-то кукле Барби, и ей вторит смешной мужичок с низким приятным голосом. Что-то есть в этой песенке…
«Не что-то, а кто-то!»
«В смысле?»
«В прямом! Посмотри на эту поющую куклу, худую, красивую. Она явно не жрет макароны с сыром и кучу другого калорийного добра на ночь»
«Ты намекаешь на меня?»
«Что, смеешься? Я? Намекаю? Да я тебе открытым текстом говорю – нельзя столько есть, а то растолстеешь, и придется покупать новую одежду. Где мы столько денег найдем?»
«Мы?»
«Ну, хорошо, - ты!»
«Зачем денег?»
«Ты что, тупая? Я говорю, жрешь, как корова с четырехкамерным желудком, растолстеешь по-свински и в свои штаны сорокового размера не влезешь. Лучше бы пробежалась лишний раз, чем за обе щеки наворачивать»
«Но я же не ела с утра!» - я робко пытаюсь защищаться, но получается с трудом. Она наседает на меня еще сильнее.
«И что?? Это разве оправдание? Да ты съела больше своего двухдневного рациона за этот вечер? Как ты собираешься тратить все эти калории??»
«Ну и что тут такого? Я же спортом занимаюсь, бегаю, отжимаюсь, пресс качаю! Да это все уйдет за одну мою тренировку»
«Как бы не так! Держи карман шире! За одну тренировку ты даже половины этого не потратишь, а завтра вечером еще столько же съешь, а послезавтра – еще. И все твои тренировки не помогут. Да потом еще и тренироваться расхочется, вот увидишь. Все, потеряла я тебя, станешь скоро толстой безобразной свиньей»
Я сижу ошеломленная. Радостное настроение улетучилось. Она сидит недовольная на соседнем кресле и раздраженно покачивает головой. Весь ее вид подтверждает то, что со мной случится самое непоправимое.
«Эй!» - я зову Ее, но она даже не смотрит в мою сторону. – «Эй, и что же мне теперь делать?»
Она презрительно фыркает, поворачивается и говорит:
«А я откуда знаю? Ты же макароны с сыром наворачивала, а не я! Вкусно ей, видите ли, ощущения детства! А мне каково потом переживать, что тебя разнесет во все стороны от этих макарон?»
«Ну ладно, не злись, я больше не буду»
«Буду, не буду – теперь уже ничего не поделаешь… хотя…»
«Что - хотя?»
«Да есть одна мысль, но ты ведь все равно даже слушать не станешь. Ты же у нас королевна, куда тебе»
«Говори, что за мысль, может и выслушаю»
«А чего мне говорить? Ты и сама все знаешь, и подружка твоя вон тебе утром все в подробностях рассказывала»
«Ты что, с ума сошла?? Чтобы я так над своим телом издевалась? Да я что, на психа похожа?!!»
«Нет, ты похожа на круглую дуру! Которая станет скоро круглой в прямом смысле» - Она обиделась.
Я боюсь, что она говорит правду. Но я не могу позволить себе стать толстой, просто не могу. Моя жизнь мне итак не подвластна. Я пока не могу и не умею ее контролировать, слишком многое зависит не от меня: я полностью завишу от других людей в материальном, эмоциональном, дисциплинарном планах. Единственное, что я могу и имею право контролировать самостоятельно – это мой вес. Я могу отказываться есть что-то определенное, сидеть на диетах, неограниченно заниматься спортом, и даже могу похудеть сильно и отличаться от всех остальных – чтобы хоть кто-то из людей, от которых я завишу, обратил на меня внимание, заметил, подумал обо мне.
Я поднимаюсь из кресла и недоуменно направляюсь в туалет. Как там я это делала тогда? Два пальца в рот, две минуты боли и стыда, а потом очищение и чувство свободы?
Да, больно, стыдно, страшно… Но где свобода, где легкость? Лишь сердце колотится, и руки не слушаются. В голове пусто, как в этой огромной квартире. Она тоже ушла. Я не знаю, чем заняться. Мне неуютно наедине со своим одиночеством, но мне некуда выйти из квартир.
* * *
«Попробуй для начала «позу дерева». Это одна из основных асан, она приводит в порядок чувства и эмоции, заставляет энергию правильно циркулировать по телу», - писала Маша в очередном своем письме, - «Можно посмотреть, как это должно выглядеть на картинке, но, в принципе, в выполнении этой позы нет ничего сложного. Следует встать прямо, ноги на ширине плеч, спина прямая, но при этом плечи и живот расслаблен. Согнуть одну ногу и упереть ее во внутреннюю часть бедра. Руки вытянуть вверх и соединить ладони над головой – получится крона дерева. Стоять так попеременно на каждой ноге в течение всего пяти-десяти минут. Пока хватит и этой позы»
Легко сказать – всего пять-десять минут! Я основательно подготовилась, оделась, как полагается для занятий йогой – босиком, волосы убраны, одежда теплая и просторная – встала в позу дерева… и поняла, что простоять дольше «раз-два-три-четыре-пять» просто не в силах. Мое дерево постоянно кренилось в разные стороны, я теряла равновесие, норовила упасть нос в пол – и жутко раздражалась.
«Невозможно стоят ровно на одной ноге дольше трех секунд»
«Конечно, невозможно. Полностью с тобой согласна», - Она стояла в проходе, в ярко-розовом кимоно, опираясь плечом о дверной проем. – «Как можно держать равновесие в таком состоянии? Особенно при твоей нервной распущенности. Ты посмотри, на кого ты стала похожа? Тебя трясет при любом упоминании об отдыхе, ты разучилась получать удовольствие от расслабления, от общения со своим телом. Разучилась слушать и слышать, дышать, петь, мечтать. Да какая уж тут йога?»
«Ну, уж нет. Раз я решила попробовать йогу, то я научусь делать правильно эти асаны. Нельзя бросать что-то на половине пути. Ты же меня знаешь: я долго созреваю на какое-либо решение, обдумываю стратегию и всевозможные пути и препятствия, накапливаю силы. Но когда я ступаю на эту дорогу – то я не остановлюсь, пока не дойду до конца!» - я воинственно оглянулась, чтобы взглянуть на Нее. Она спокойно вертела в руках какую-то соломинку, одновременно разглядывая рисунок на своем кимоно, и подняла глаза, когда я прекратила говорить.
«И что тогда?»
«Тогда – когда?»
«Когда дойдешь до конца. Что – случится тогда?»
«Тогда – либо я выйду победителем, либо решу, что этот путь был не для меня»
«По-моему достаточно глупая ситуация: полностью пройти весь путь, чтобы выяснить и решить, что этот путь был не для тебя»
«Но по-другому нельзя. Я предварительно все тщательно взвешиваю и обдумываю, и если уже я решила, что мне стоит это попробовать, то иной проверки, кроме собственных действий, не остается»
«Да, но тогда чего жаловаться и плакать, если ты сама выбираешь себе дорогу?»
«А я не жалуюсь! И если плачу, то не от жалости, а от досады. Это разные вещи»
«Конечно», - она надувала пузырь из розовой жевательной резинки. И откуда она только достает эту дрянь? Меня ужасно раздражают все эти звуки пережевывания и причмокивания, она это знает и делает назло. – «Конечно, ты плачешь от досады, и совсем не ищешь жалости. Но зачем терять драгоценное время на досаду?»
«Да, ты права, поэтому не мешай мне, пожалуйста, я буду делать «позу дерева», пока не научусь» - на удивление Она ушла.
Я взяла в кухне таймер для приготовления еды и поставила его на десять минут. «Вот таким армейским способом я разбужу свои внутренние часы и чувство равновесия». Я стала стоять на одной ноге пять минут и на другой – пять, изо всех сил держа равновесие. Эти десять минут показались мне самыми сложными из всех, что я когда-либо посвятила упражнениям. Но, удивительно, все мои мысли были так или иначе сосредоточены на том, чтобы не упасть, и все мое существо так стремилось к этому, что словно очистилось.
Энергия действительно начала циркулировать в одном, правильном, направлении, прочищая, пробивая себе дорогу во всех закупоренных застаревшими, темными, склизкими мыслями, местах. После любой нагрузки завершающей нужно было выполнять Шавасану.
Она показалась мне менее дискомфортной, но и, как следствие, более бесполезной: просто лечь на твердую поверхность, ноги и руки врозь. Я мысленно говорила: «Энергия начинает циркулировать со ступней по щиколоткам, голеням, бедрам к животу, затем с кистей по предплечьям, плечам, груди – тоже к животу. Голова расслабленная и прохладно-теплая. Сначала энергия тяжести и тепла, словно кто-то засыпает тебя теплым песком на пляже, каждая клетка тела расслабляется и наполняется солнечной энергией. Затем теплое море подбирается к ногам и, постепенно двигаясь вверх, смывает всю накопившуюся и испарившуюся грязь обратно, в море энергий Вселенной. Живот расслабленный и теплый. Дышу ровно, глубоко и размеренно. Боже, как хорошо светит солнце, оно прогревает меня всю насквозь, выгоняет из меня все злые мысли, все болезни. Мне так хорошо лежать на этом пустынном теплом пляже и слышать отдаленные голоса людей. Здесь безопасно и тихо, никто не собирается беспокоить меня. Все волнение и тревога ушли, и тело стало легким и невесомым, оно купается в морских волнах, вверх-вниз, вверх-вниз. А теперь пора возвращаться. Считаю с десяти до одного и сгибаю левую ногу в колене. Потом считаю с пяти до одного и поворачиваюсь на правый бок вместе с согнутой левой ногой. На счет три сгибаю также правую ногу, переворачиваюсь на живот и лежу так какое-то время: руки вытянуты вверх, головой упираюсь в пол, живот расслаблен. И потихоньку сажусь».
Шавасана стала получаться у меня через месяц после ежедневного выполнения. Сперва, даже на десятой минуте, я не чувствовала настоящего расслабления. Все тело протестовало, в голову лезли разные беспокойные недодуманные мысли, вертелась вереница невыполненных и запланированных дел, обрывки недосказанных фраз, запертые внутрь эмоции – все превращало Шавасану в пытку.
Через какое-то время беспокойство и тревога начали уходить, тепло солнца, запах песка и шум моря становились все ярче и реальнее, а расслабление – интенсивнее.
Поза дерева тоже начала получаться. Я могла спокойно стоять на одной ноге и созерцать что-то отдаленное, полностью концентрируясь на этой картинке, а также на том, как энергия моего духа равномерно циркулирует по всему телу, успокаивая и насыщая теплом и силой. Я начала ловить себя на том, что стремлюсь к выполнению этих упражнений, что впадаю в своего рода зависимость от них.
Артур также начал замечать мою всевозрастающую привязанность к новой системе упражнений.
– Тебе не кажется, что ты становишься зависимой от йоги? – Как-то спросил он меня, пока мы ехали в машине.
– Артур, ну что ты говоришь? Как можно стать зависимой от йоги?
– Легко. Зависимой можно стать от чего угодно: от алкоголя, от сигарет, от наркотиков, от другого человека, от таблеток, от упражнений. Человек должен быть свободен от зависимостей, чтобы жить, а не служить им.
Я задумалась.
Настоящей причиной любой зависимости служит отсутствие истинной свободы. Ни денег, ни власти, а именно внутренней свободы. Вряд ли Принцесса Диана нуждалась в деньгах, однако она была лишена свободы: в силу внешних обстоятельств, она постоянно должна была жить так, как прописывают своды многочисленных правил, чувствовать то, что предполагалось, контролировать свои слова, жесты, действия. Но она была не такая! Она хотела быть свободной, счастливой, настоящей. И эта Она выразилась в булимии.
– Мила, ты меня слушаешь?? – Голос Артура вернул меня на пассажирское переднее сиденье автомобиля. – Я тебе уже третий раз задаю этот вопрос, а ты молчишь.
– Да, дорогой, какой вопрос? Повтори, пожалуйста.
– Ты не боишься стать зависимой от йоги?
– Нет, не боюсь. Среди многочисленного выбора зависимости эта будет не только безобидной, но и полезной.
– Да? Ну, может, ты и права.
* * *
Моя жизнь катится под откос с тех пор, как у меня случился тот первый осознанный приступ. Уже несколько месяцев я, словно наркоманка, не могу без этого жить. Мир в голове разделился на множество мелких кусочков, которые я не способна соединить воедино. Желудок постоянно ноет, я не могу переваривать пищу.
Я разучилась смеяться и плакать, я не могу вспомнить детство. Я плохо сплю, практически всю ночь провожу на подоконнике, размышляя и наблюдая за звездами.
Мне больно, плохо и одиноко. Я много читаю и пишу, лишь это спасает меня от суицида.
Я иду по улице, залитой ярким солнечным светом, чувствую легкий ветерок, слышу чирикающих птичек – и впервые в своей жизни не способна радоваться весне. Так хочется плакать, но я не могу, глаза сухие и слезы словно застряли где-то там, в голове.
По выходным я работаю консультантом в сувенирном магазине для иностранных туристов. Когда я занята, то в течение дня практически ничего не ем, но по дороге домой покупаю дешевой еды, чтобы уничтожить ее в течение долгого вечера: макароны, печенье, хлеб, масло, молоко, крупа. Я знаю, что все равно уже не в состоянии нормально переваривать пищу, и осознанно подготавливаюсь к очередному приступу.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |