Федерико МОЧЧИА. Я хочу тебя. Глава 1.

Федерико МОЧЧИА.

Я хочу тебя.

Глава 1.

"Я хочу умереть". Вот, что я думал, когда уезжал. Когда сел в самолет, почти два года тому назад. Хотел покончить со всем. Да, простой несчастный случай был бы лучшим выходом. Чтобы никто не был бы виноват, чтобы мне не было бы стыдно, чтобы никто не искал причину... Помню, что самолет трясло всю дорогу. Была гроза, и все были напряжены и испуганы. Я - нет. Я был единственный, кто улыбался. Когда тебе плохо, когда видишь все черным, когда не имеешь будущего, когда тебе нечего терять, когда... каждое мгновение - чрезмерный груз, нестерпимый. И хочешь освободиться во чтобы это не стало. Любым способом. От самого простого, самого трусливого, не оставляя вновь на утро эту мысль: "Ее нет". Уже нет. И тогда, просто, не хочешь существовать и ты. Исчезнуть. Бац. Без излишних проблем, не причиняя беспокойства. Чтобы никто не мог сказать: " О. Ты в курсе? Да, точно он... Не знаешь, как это произошло..." Да, этот тип расскажет твой финал, наполненный, кто знает, какими и сколькими подробностями, придумает нечто абсурдное, как будто бы знал тебя всегда, как будто бы только он знал в действительности какими были твои проблемы. Удивительно... Ведь, похоже, даже у тебя не было времени разобраться в них. И ты уже не сможешь ничего противопоставить этим бесконечным пересудам. Что за черт! Память о тебе станет жертвой для любого идиота и ты не сможешь ничего с этим поделать. Да, в этот день тебе, возможно, захочется повстречаться с одним из тех фокусников, что набрасывает платок на только что появившуюся голубку и - бац, а ее уже нет. Ее уже нет в помине, и всё тут. И ты уходишь с представления удовлетворенным. Возможно, танцовщицы, которых ты видел, были немного толще, чем им полагается быть; возможно, сидеть тебе довелось на одном из этих старых жестковатых кресел, в зале, в лучшем случае расположенном в каком-то подвале. Да, и к тому же пахло там затхлостью и сыростью. Но в одном можно быть уверенным: ты никогда не станешь терзаться вопросом, где же в конечном счете оказалась та голубка. Но мы-то сами не можем исчезнуть так легко. Прошло время. Два года. А теперь я попиваю пиво. Вспоминая как сильно мне бы хотелось быть этой голубкой, улыбаюсь и чувствую себя немного смущенным.

- Хотите еще?

Мне улыбается стюард, рядом с ним тележка с напитками.

-Нет, спасибо.

Смотрю в иллюминатор. Проплывают облака, окрашенные в розовый цвет, мягкие, легкие бесконечные. Вдали садится солнце, мигнув последний раз. Не могу в это поверить. Я возвращаюсь. А-27, это мое место в самолете. Правый ряд сразу за крыльями, на центральном проходе. И я возвращаюсь. Симпатичная стюардесса мне снова улыбается когда проходит рядом. Слишком близко. Будто бы послана группой Нирвана: «Если она сейчас спустится вниз. О, она выглядит так прекрасно...». У нее легкий одеколон, идеальная униформа, рубашка почти прозрачная, до такой степени, что можно разглядеть кружевной бюстгальтер. Она расхаживает по самолету из конца в конец, без проблем, без забот, улыбаясь. «Если она спустится сейчас вниз».

-Ева - красивое имя.

-Спасибо.

-В вас есть что-то от первой Евы - искусительницы.

Она сохраняла молчание какое-то время, смотря на меня. Я ее успокоил.

-Впрочем, я имею в виду искушение в рамках дозволенного. Не нальете ли мне еще пива?

-Это уже третий...

-Ну конечно, не могу же я Вас пропустить мимо себя... Пью, чтобы позабыть о Вас.

Улыбается. Похоже, ей и впрямь смешно.

-Вы всегда считаете, сколько чего пьют пассажиры, или дело тут исключительно во мне?

-Думайте, что хотите. Просто никто кроме Вас не заказывал пива.

Она уходит, но сначала еще раз улыбается. Затем, непринужденно удаляется, немного подпрыгивая при ходьбе. Я высунул голову в проход. Идеальные ноги, смуглые, в униформенных туфлях, как у остальных. Волосы собраны в двойную косу немного запутанны, блондинка с изюменкой. Остановилась. Я вижу как она разговаривает с одним господином с моего ряда, что находится немного впереди. Она слушает его просьбы. Просто кивает, молча. Потом говорит что-то смеясь и успокаивает его. Она поворачивается ко мне в последний раз перед тем как уйти. Смотрит на меня. У неё зеленые глаза. Я развел руками. На этот раз я улыбался ей. Сеньор сказал что-то еще. Она ответила с профессионализмом и после этого удалилась.

-Очень симпатичная,эта стюардесса.

Сеньора, сидящая рядом со мной вторглась в мои мысли. Внимательная и улыбчивая, с озорными глазами сквозь толстые очки.

- Да, киска.

- Что?

- Это киска. В Риме мы так называем стюардесс, подобных этой.

Действительно, мы говорили о гораздо большем, но всё остальное не стоит того, чтобы об этом говорить.

- Киска.. - качаю головой - Я не слышал раньше.

-Киска.. иногда красивая киска. Это приятное выражение украдено из макарон. Вы знаете, что такое клецки, да?

-Да, конечно. Я слышал и ел их много раз.

Она весело рассмеялась.

-Замечательно, и вам понравилось?

-Очень.

-Видите?, ну, тогда, это легко. Когда девушке говорят, что она киска имеется в виду, что она "хорошая", как клецки, которые вы ели.

-Да, но мне кажется смешным думать о ней, как о клецке. Мне кажется..., как это говорится?..., вот: грубо!

-Нет, вы должны думать о этих клецках, с острым соусом сверху, с этим сладким томатом,которые тают во рту, которые почти прилипают к языку и вы должны отрывать их от неб.

-Да, я уже это понял. Мне кажется, что вам очень нравятся клецки.

-Достаточно.

-Вы их едите иногда?

-В Риме часто. В Нью-Йорке я не пробовал итальянской еды..., откуда мне знать?

-Как странно, говорят, что есть огромное количество отличных итальянских ресторанов. Ох, смотрите, возвращается...киска.

Сеньора весело рассмеялась и указала на стюардессу, которая улыбаясь проходила с бокалом пива. Она такая красивая, что кажется будто сошла с обложки.

-Скажите ей, что она киска, увидите, как ей это понравится.

- Вы меня разыгрываете...

-Да нет же, уверяю вас что это комплимент.

- В таком случае, я ей говорю?

-Скажите ей это.

Стюардесса приходит и подает мне маленький поднос с стаканом и салфеткой.

-Вот ваше пиво. Больше не могу вам ничего принести, так как мы уже почти приземлились.

-Я бы и не попросил. Я уже начинаю забывать вас, хотя это не просто.

-Ах, да... Хорошо, спасибо.

Отпил пиво.

-Очень хорошее, спасибо, отлично, охлаждено наилучшим образом. Кроме того, принесенное вами оно кажется пивом из рекламного ролика.

-Откройте мне одну любопытную вещь. Что вы в первую очередь забудете?

-Наверное,то, как вы были одеты...

-Вам не нравится наша униформа?

-Очень. Дело в том, что я ее представлю немного другой...

Она смотрит на меня немного растерянно, но я не даю ей времени ответить.

-Вы надолго в Риме?

-На несколько дней... Сентябрь в Риме это просто чудо. Хочу погулять и скупиться. Может быть найду что-нибудь что бы меня не забывали.

-О, я уверен. Вы найдете прекрасный костюм для себя. Потому что вы...как это сказать?

Я поворачиваюсь к сеньоре, которая сидит рядом со мной.

-Пожалуйста, помогите мне.

Сеньора кажется не много смущенной, но через секунду говорит: Вы....киска!

Стюардесса растерянно смотрит на нее некоторое время, а потом смотрит на меня. Поднимает бровь и, внезапно, начинает смеяться. К счастью. Хорошо вышло. Даже я смеюсь.

-Очень хорошо, сеньора, это как раз то, что я хотел сказать!

Стюардесса по имени Ева уходит, покачивая головой.

-Пристегните ремни, пожалуйста.

Её высокий отличный хвост двигается идеально, как и все другое. Идеальная, как крылья бабочки, бабочки готовой быть подстреленной. Был куплет одной песни что сводил меня с ума, когда я был в Соединенных Штатах, куплет на английском языке, несколько лет назад... «I’m gonna keep catching that butterfly...», группы The Verve. Пытаюсь вспомнить ее полностью, но не могу. Голос приходит чтобы отвлечь меня. Госпожа возится с чем-то и она не делает это тихо.

-Уф, никогда не могу отыскать ремень в этих самолетах.

Помогаю женщине, которая буквально сидела на нем.

-Вот он, сеньора, здесь, под вами.

-Спасибо, хотя я не могу понять для чего он может понадобиться. Дело не в том, что он лучше нас фиксирует, скажем так.

-А, ну да, конечно.

-Я хочу сказать, что... если мы разобьемся, ведь это не то же самое, что ехать в автомобиле.

-Нет, наверно, нет... Вы нервничаете?

-Умираю от страха.

Она смотрит на меня и раскаивается, что использовала это выражение.

-Но сеньора, ведь от судьбы не уйдешь.

-Что вы имеете в виду?

-То, что я сказал.

-Да, но что вы сказали?

-Вы это очень хорошо поняли.

-Да, но лучше бы я этого не поняла. Самолеты меня вгоняют в панику.

-Я этого не знал.

Я вижу, что она очень озабочена в то время, как вкрадчиво улыбается.Я прихлебываю пиво и решаю развлечься.

-Подумайте, ведь большинство авиакатастроф случаются в момент взлета или…

-Или?...

-Посадки, так сказать, уже скоро.

-Но что вы такое говорите?

-Правду, сеньора, всегда нужно говорить правду.

Отпиваю большой глоток пива и краешком глаза замечаю, что она пристально смотрит на меня.

-Пожалуйста, скажите мне что-нибудь.

-Что вы хотите услышать, сеньора?

-Отвлеките меня, не позволяйте мне думать о том, что может...

Она с силой сжала мою руку.

-Вы делаете мне больно.

-Ах, извините.

Она слегка ослабляет хватку, но не отпускает руку. Я начинаю рассказывать ей разные вещи. Фрагменты моей жизни, немного беспорядочно, так, как они мне приходят в голову.

-Итак, вы хотите знать почему я уехал?
Сеньора соглашается. Не может вымолвить ни слова.

- Дело в том, что это длинная история...

Соглашается еще более интенсивно; она хочет лишь слушать, что бы там ни было, лишь бы отвлечься.

-У меня ощущение будто бы я говорю с другом, с моим другом...-. Его звали Поло. Странное имя, не правда ли?
Синьора не знала, нужно ли сказать да или нет, или вообще что-либо, пока я продолжал рассказ.

Я продолжил говорить.

-Я потерял моего друга больше двух лет назад. Он всегда был вместе со своей подружкой, Паллиной. Она была очаровательной особой, с живыми, всегда веселыми глазами, с характером, шутила легко и остроумно...
Сеньора слушает молча, с любопытствующим взглядом, почти очарованная моими словами. Странно... Иногда тебе удобнее с незнакомым человеком, говорить с ним намного легче. Можно разоткровенничаться. Возможно это потому, что тебе не интересно его мнение.

- Я, в свою очередь, был с Баби, лучшей подругой Паллины.

Баби. Я все рассказываю о ней. Как с ней познакомился, как начал смеяться, как влюбился, как по ней скучал... Замечаешь чудо любви только тогда,когда уже потерял его. Может быть, так себя чувствуешь, когда занимаешься своим психоанализом; это то, что я всегда себя спрашивал. Но если так, можно ли в самом деле быть искренним? Я должен спросить об этом у кого-то, кто уже пробовал. Думал, я пока разговаривал. Иногда я делаю небольшие паузы. Сеньора, увлеченная и поглощенная любопытством, сразу заинтересовалась, и теперь чувствует себя более спокойной, даже отпустила мою руку. Она забыла про авиационные трагедии. Теперь, так сказать, ей интересна моя трагедия.

-Вам удалось вновь поговорить с Баби?

-Нет, я иногда разговариваю с моим братом. А несколько раз говорил с моим отцом. Но не очень часто, так как звонить с Нью-Йорка очень дорого.

-Вы чувствовали себя одиноким?

Я рассказываю ей немного сбивчиво. Не могу сказать. Я чувствовал себя менее одиноким, чем в Риме. Затем, неизбежно вспоминаю о моей матери. Основательно погружаюсь в воспоминания и мне даже интересно задеть принципы это женщины.

-Моя мать изменяла отцу. Я застукал её с соседом.

Эта информация заставила ее забыть обо всем. Даже не вспоминает о том, что находится в самолете. Задаёт кучу вопросов, и не дожидается моих ответов. Почему нам так нравится совать нос в чужие дела? Деликатные темы, запрещенные подробности, темные делишки, легкие грешки. Может потому, что всего лишь выслушивая их, можно ничем не замарать себя. Сеньоре мой рассказ доставляет удовольствие и в то же время, заставляет ее переживать. Не знаю, искренна ли она; в действительности, меня это и не интересует. Я рассказываю ей все без проблем. Насилие, которое я применил к любовнику моей матери, мое молчание дома. Я так ничего никогда и не сказал ни моему отцу, ни брату. И потом суд. Моя мать сидящая там, напротив меня, она сохраняла молчание, ей не хватало мужества признать то, что она сделала. Она не могла признать свою измену чтобы оправдать мое насилие. И я: спокойный, почти смеюсь над судьей, который обвинял меня в действии, столь естественном для меня - исколотить придурка, осквернившего чрево женщины, которая меня родила. Сеньора смотрит на меня с открытым ртом. Можно сказать это разными способами... Но одно дело это шутить, как сделал Бенигни, когда вскочил на Карра. Здесь же речь шла о моей матери. И сеньора это понимает. Внезапно вновь становится серьезной. Тишина. Затем я пытаюсь разрядить ситуацию:

-Как сказал бы Поло,:""Beautiful" меня вставляет эта песня!".

Вместо того, чтобы возмутиться, сеньора смеется. Теперь она соучастник.

-И что было потом?- спрашивает меня с любопытством от приближения следующей главы. Я продолжаюрассказывать без проблем, без утаивания. Мой рассказ бескорыстен. Я объясняю ей почему оказался в Соединенных Штатах, почему хотел уехать под предлогом прохождения обучения по графическому дизайну...

-Проще находиться в большом городе. Так проще изменить свою жизнь радикальным образом. Новые реалии, новые люди, и, что важнее всего, никаких воспоминаний. Год трудных разговоров на английском, в которых мне иногда помогали случайно встреченные итальянцы. Все очень забавное. Мир, полный красок, музыки, звуков, дорожного движения, праздников и новостей. Необъятный шум, завернутый в тишину. Ничего из того что говорили тебе люди,не имело отношения к НЕЙ, не могло вызвать ее из памяти, дать воспоминаниям новую жизнь. Баби... Бесполезные дни, потраченные на то, чтобы дать отдых моему сердцу, желудку, голове. Баби. Полная невозможность вернуться, чтобы в тот момент под её домом, встретить её на улице. Баби. В Нью-Йорке нет опасности. В Нью-Йорке нет пространства для Баттисти: " И если я снова вспомню о тебе достаточно подумать, что тебя нет, что я страдаю зря, потому что знаю, я это знаю, я знаю, что ты вернешься." Фальшивые аккорды, чтобы попытаться избежать всех тех мест, которые знает и она. Баби.

Сеньёра улыбнулась.

- Я тоже знаю эту песню.

Она напевает её не очень хорошо.

-Да, это она.

Стараюсь сделать свой маленький вклад в эту интерпретацию Корриды. Но меня спас самолёт. Cухой, металлический шум. Сильное движение и маленькая тряска.

-Боже мой, что это?

Сеньора набросилась на мою единственную свободную руку.

-Это шасси, не волнуйтесь.

-Но, как мне не волноваться? Они издают столько шума? Кажется их выпустили...

Неподалеку, стюардесса и остальные члены экипажа занимали свободные места и некоторые странные боковые места у выхода. Я ищу Еву, нахожу её, но она не смотрит в мою сторону. Сеньора пытается отвлечься. Она добилась этого. Она выпустила мою руку задав последний вопрос.

- Почему всё закончилось?

-Потому что Баби уехала с другим.

-Как? Ваша девушка? После того, что вы мне рассказали?

Сейчас это её почти забавляет она бьёт в самую точку. Самолёт и его посадка ушли на второй план. Она одолевает меня вопросами до последнего;

- Так как ты уехал, вы занимались любовью с другой женщиной?

Мы резко снизились.

-Ты вернулся, чтобы быть снова вместе с ней? Возможно, что ты простишь ее? Ты говорил с кем-то?

Или пиво ударило мне в голову или это сеньора со своими вопросами привела к тому, что у меня закружилась голова. Или боль от этой любви, до сих пор не забытой. Я уже ничего не понимаю. Только чувствую как двигатель самолета заработал с удвоенной силой и как на турбине включилась обратная тяга в процессе посадки. Вот оно, у меня есть идея как спастись от этого допроса...

-Посмотрите на посадочные огни. Мы до них не долетим. - говорю ей, смеясь, мне снова нравится эта игра.

-О Боже мой, точно, вон они..

Она перепугано смотрит через иллюминатор на крылья самолета, которые почти касаются земли, неопределенно покачиваясь. С великолепием старой пантеры она вцепляется мне в правую руку. Смотрит еще раз наружу. Тем не менее, в последний момент откидывает голову назад в кресле и отталкивается ногами вперед как будто хочет затормозить подошвами. Ее ногти впиваются мне в руку. С небольшой отдачей самолет касается земли. В тот же момент турбины двигателей начинают реверсивное вращение и громадная масса стали дрожит. Но она не сдалась. Она с силой закрывает глаза и дрожит, причиняя боль моей руке.

-Командир самолета сообщает, что мы прибыли в аэропорт Рим Фьюмичино. Температура за бортом... Попытка аплодисментов зарождается из глубины салона, почти сразу же затихнув. Это уже не в моде.

-Ну вот мы и прибыли.

Сеньора вздыхает:

-Слава Богу!

-Возможно еще увидимся.

-О,да, мне было приятно пообщаться с тобой. Но это точно правда, все, что ты мне рассказал?

-Так же точно, как и то, что вы вцепились мне в руку.

Я показываю ей свою правую руку и следы ногтей.

-О, я так сожалею...

-Ничего страшного.

-Боже мой...

-Да ладно, действительно ничего страшного.

Начинают раздаваться звонки мобильных телефонов. Спокойные улыбки после посадки. Почти все открывают отсеки для багажа, расположенные над сиденьями и вынимают сумки с подарками из Соединенных Штатов, в большей или меньшей степени бесполезными, все готовы выстроиться в очередь и достичь выхода как можно раньше. После часов неподвижности в самолете, где каждый вынужден подводить итог прожитых лет, все спешили перестать думать об этом, занять голову чем-нибудь другим, устремиться к намеченной цели.

-До свидания.

-Спасибо, хорошего вам дня.

Стюардессы, более или менее симпатичные, прощаются у выхода из самолета. Ева с профессиональной выправкой и штампованной улыбкой, приветствует всех. Она совершенна.

-Спасибо за пиво.

-Это моя работа.

Улыбается мне, возможно с большей естественностью.

-Если возникнет какая то проблема...- оставляю ей визитку.

Она растерянно смотрит: мой римский номер.

-Эта визитка была моим экзаменационным заданием на курсе графического дизайна.

-Ее хорошо оценили?

-Все были очень довольны. Они посчитали, что белый и синий отлично смотрятся по отдельности.

-Симпатично.

Она кладет визитку в карман. Я не хотел говорить ей, что я из Лацио. Затем спускаюсь по эскалатору. Теплый ветер. Сентябрь. Закат… на часах всего половина девятого. Точно по расписанию. Так приятно снова бродить по городу после восьмичасового перелета. Мы сели в автобус. Я смотрю на толпу. Несколько китайцев, крепкий американец, молодой парень, который слушает один из тех Samsung YP—T7X на 512 MB, что я видел в Нью-Йорке. Два отдыхающих друга, которые не разговаривают, видимо, из-за долгого насыщенного совместного проживания. Влюбленная парочка. Они смеются, говорят что-то более или менее занятное, шутят. Я им завидую, или, лучше сказать, мне нравится наблюдать за ними. Моя попутчица, синьора, которая теперь знала о моей жизни совершенно все, подходит ко мне. она приближается ко мне. Она смотрит на меня и улыбается, как будто говоря: "Мы это сделали,а?". Я соглашаюсь. Я почти раскаиваюсь, что я столько ей рассказал. Потом я успокаиваю себя: я больше ее не увижу. Паспортный контроль. Какая-то немецкая овчарка, полная бдительности, нервно ходит взад и вперед ища немного кокоина или травы. Собаки смотрят на нас недовольно глазами оставшиеся не удовлетворенные работой, но поддерживая форму.Полицейский случайно открывает невнимательно мой паспорт. Потом подумав, что пропустил страницу по ошибке, открывает его снова и смотрит более внимательно. Мой пульс немного учащается. Нет. Я не интересую его. Он возвращает мне паспорт, я закрываю его и кладу в свой рюкзак. Забираю свой багаж. Я свободен, я снова в Риме. Проведя два года в Нью-Йорке, сейчас у меня возникло чувство, что все это было вчера… когда я улетел. Быстрым шагом направляюсь к выходу. Я пересекаюсь с людьми, которые тащат чемоданы, с типом, который бежит запыхавшийся к самолету, на который он возможно опоздает. Дальше за пределами ограждений родственники ожидают кого-то, кто еще не прибыл. Красивые девушки, загоревшие к лету, ждут свою любовь или кого бы то не было. Со скрещенными на груди руками, прохаживаясь или стоя на месте, с возбужденными или спокойными глазами, все еще ждут.

-Такси, вам нужно такси?

Фальшивый таксист идет мне навстречу притворяясь честным.

-Подвезу вас по хорошей цене.

Я не отвечаю. Он понимает, что со мной плохо дело, и оставляет меня в покое. я смотрю вокруг. Симпатичная и элегантная сеньора, в светлой одежде и с легкой золотой цепочкой на шее, спокойно провожает меня взглядом. Она красотка. Я ей улыбаюсь. Она едва заметно отвечает. Черт! Я и хочу, но я не могу, ведь я так стремился к свободе. Смотрю в другую сторону и сдаюсь. Я везде вижу ее. Никого. Какой дурак. Ну, конечно же. Чего я жду? Кого ищу? Вот почему я вернулся? Тогда я ничего не понял, я не понял совершенно ничего. Мне смешно, я чувствую себя идиотом.

Он должен был прийти. Она скрывается за колонной, молча, но сердце бьется так сильно, что оно говорит само за себя. Возможно, затем чтобы скрыть стук сердца, которое стало биться в два раза быстрее. Затем, набирается смелости. Глубоко вздохнув, она медленно выглядывает.

— Там он. Он это я знала, знала!

Почти подпрыгиваю от радости.

- Я не могу поверить...Степ. Я знала, я знала, я была уверена, что он возвращается сегодня.

Я не могу поверитьО как он похудел. Но улыбаюсь.Разве это счастье? Вы возможно, были бы правы. Слишком... Но я глупа? Теперь я ревную. Но я имею право? Не так ли? О Боже, какое я зло. Серьезно, я слишком плоха. То есть я слишком счастлива. Многиму. Вернулся, не могу поверить. Затем снова прячется за колонной. Вздох. Закрывает глаза зажимая их сильно. Придерживая голову руками, о холодную мраморную колонну открытыми ладонями. Делает глубокий вдох. Фуууух... Выдох.. Снова открываю глаза. В это время подходит турист который выглядит немного озадаченно. Он улыбается, полагая, что все в порядке. Но нет никаких сомнений что это не так — дьяволы, он увидел меня, я это знаю. Он вновь показывается. Ничего. Степ пришел из долгого прошлого, как обычно. Ну конечно, какой я глупая. Кроме того, если и видел: то что?

Вот я, я вернулся Рим.Я передвигаюсь к выходу. Миную стеклянную дверь и выхожу на улицу. Передо мной - такси, но именно в этот момент возникает странное ощущение. Мне кажется, кто-то наблюдает за мной. Я резко оборачиваюсь.Ничего... Нет ничего хуже, чем ждать кого-то… и так и не дождаться.

Дата добавления: 2015-10-21