Девчонки сидели в своём огороде на крылечке у бани. Тут тоже росла малина, чернела и краснела смородина, и пахло мятой, а сверху свисали тяжёлые от больших яблок ветви кудрявой красавицы. «Ну что? – откусывая от зелёного яблока кусочек, говорила Ольга,- по домам? И так уже мобильник одолел. У меня четырнадцать непринятых».
Наташка достала из кармана кофты телефон и, посмотрев, на дисплей, заметила: «И у меня не меньше»! «Мелочь, пошли!» - крикнули они младшим сёстрам и отправились к родителям.
Наташка уже выходила из калитки, как её окрикнула Машка: «Ната, а чего там дальше-то было?» «Где?» - надвинув брови, спросила её та. «Да как где-то? Гробик на колёсиках девочку нашёл?» - не унималась Машутка. «Нашёл-нашёл!»- ответила Наташка. «И что он с ней сделал?» - кричала мелкая со своего крыльца. «Ничего…» - спокойно произнесла подружка. «Как ничего? Совсем?»- расстроилась Машка. «Ну, как тебе сказать…»- мямлила Натка и потихоньку возвращалась обратно. Она наклонилась над Машкой и начала шептать ей на ухо: «Девочка-девочка, гробик на колёсиках въезжает в твою квартиру… Он едет в твою комнату и… Открывается!» Машка всё больше и больше выпучивала глаза, а Наташка продолжала: «А там... А там… А там живёт маленькое белое облачко! Иди спать, гулёна…»
«Ну, Наташка! Я –то уж напугалась!» - засмеялась Машка и побежала вслед за Ольгой, которая уже была дома.
Вымыв ноги горячей воды, и, хлебнув по чашке чая, сестрицы улеглись в кровать. Спали они вместе, а потому разговоры не прекращались ещё долго. «Ногу с меня убери», - шептала Ольга. «Сама убери», - отвечала ей Машка. «Да сколько ж можно-то! Больше с тобой никогда не лягу! Иди вон, на полу спи!» - кряхтела старшая сестра. «Сама иди!» -ругалась мелкая.
- Так, кто там разговаривает? Сначала они пришли неизвестно во сколько, а теперь ещё и спать не дают! – ругалась бабушка.- Думаете, деревня, так всё и можно! Вот расскажу родителям, мало не покажется. Дрыхните уже!
-Ба-аб…- сквозь сон спрашивала Машка.- Ба-а-аб…
- Ну чего тебе? – неслось откуда-то из темноты.
- А почему Верку Лэриком все зовут? – спрашивала Машка.
- А тебе зачем? – оживилась бабушка.
- А интересно…
- Что? Опять вас гоняла?
- Да не-ет, - соврала Машка.
- Спи уже! – заставляла младшую сестру Ольга.- И от бабушки отстань!
- Сама спи! – лягнула её Машка под одеялом.
- Ой, да, девочки, хватит ругаться. На Верку обижаться нечего. Это старый, одинокий человек. А Лэриком её муж покойный звал. Она его Минечкой, а он её – Лэриком. Так уж они любили, видимо, друг друга. А в деревне кто-то услышал имя такое, и всё – считай, на всю жизнь прилипло. Минечка помер уж как восемь лет назад, а Лэрик живёт. Трудно ей, вот на всех и злобится.
На комнату опустилась ночь, и в бабушкиной стороне послышался храп. «Опять все уснули раньше меня! – психовала Машка и старательно закрывала глаза.
Утром всех разбудил стук в окно. «Ни-на! Ни-на! – стучалась Верка к бабушке Ольги и Машки.- Нина! Я к Грековым уже сходила! Там девок отругали! Твой черёд! Вставай! Нинка!» «Ну, чего?» - спрыгнув с кровати, подбежала к форточке бабушка. «Твои девки вчера у меня всю малину обобрали, и дым в окно пускали! Разберись!» - грозила она указательным пальцем в окно. «Ладно!» - протирая со сна глаза, отвечала ей бабушка Нина.
«Только точно!» - просила её Верка. Девчонки лежали на кровати и слушали их разговор. «Я ведь варенье хотела сварить! А эти паразитки…» - ругалась бабка Верка. «Ты моих девок не тронь! Сама разберусь! Сказала же!» - ответила Машина бабушка. Она развернулась и пошла в спальню к внучкам. «Ну? – смотрела она на них сверху.- И для чего? В своём огороде ягод мало что ли?» «Так, бабушка, она Машку вчера помоями облила! Мы на вред!» – оправдывалась Оля. «Как помоями?» - удивилась бабушка. «А так! - подтвердила Машка.- Я вся в кожуре какой-то была!»
«Ну, Верка! Погоди же у меня!» - сказала бабушка Нина и отправилась следом за ней. Та уже улепётывала в свою халупу. «Стой! Верка! Стой, говорю!» - кричала соседка.
- Ты что – с ума сошла? Ты зачем мою Машутку помоями облила.
- На кого попало, того и облила! Нечего костры у меня под окнами жечь! Сказано было – аллергия у меня!
- Кому это, интересно, сказано было?
- Вот Минечка мой знал!
- Акстись, милая! Минечки-то уж сколько лет нет!
- Как нет? А где он? – на полном серьёзе Верка спросила Нину.
- У-у-у… С памятью-то, гляжу, совсем плохо. Ты что? Разве ничего не помнишь? – спросила у неё бабушка вредителей.
- А что? Что я должна помнить? Вот вчера помню… Позавчера помню… А больше нет… Пусто.
- Вер… Ты же Мишу-то уж давно похоронила.
- Как это? – Верка залилась слезами.
- Да восемь лет уж минуло. Ты чего? Успокойся.
- Вот склероз. Всё забываю. Всё, - объясняла Верка Нине,- А вот вчерашний день, как на ладони – всё-т вижу! Ой, твои девки и напакостили мне!
Нина, завидев, что разговорами тут ничего не порешать, похлопала Верку по плечу и, пообещав, что разберётся со всеми, пошла к себе.
Веркам мыла посуду, когда к ней с целыми пакетами затащились вчерашние вредители. «Вот, баб Вер, это яблоки! – бухнули они все кули на стол.- Давай варенье варить»!
МАКСИМКА
Белый снег разлетался хлопьями, и ветер уносил его куда-то вдаль. Максимка шагал по улице, и слезы большими горошинами скользили по его лицу. Маленький, тоненький, с черными, как смоль глазами и длинными ресницами, он смотрел на расходившихся с кладбища людей. Папка умер. Папка! Максимка остался один. В свои одиннадцать он познал, что такое одиночество и смерть.
Его мать умерла при родах, всю жизнь Максимку воспитывал отец. И вот теперь и он покинул сынишку. Хорошо хоть тетка еще осталась. Она – то уж не бросит парнишку. Любава – женщина с сильным характером. Именно она ухаживала за братом Юрием, когда тот слег от рака. Он не ел несколько дней. Потом перестал пить. Скорая уже не ездила на их вызова, и ей пришлось самой научиться делать уколы. Максимкин отец стойко переносил свои мучения и даже не стонал никогда. Он просто стискивал зубы, и руки сжимал в кулаки. Вся боль выходила в натянутые жилы и напряженные мускулы.
Как-то к Любаве пришли гости. Они сидели на кухне и смеялись над каким-то анекдотом. Максимка прибежал с улицы весь взлохмаченный и раскрасневшийся от мороза. На шерстяных рейтузах его висели комочки снега. Он постучал носами валенок о порог, чтобы снег слетел и с них, и уже хотел проскользнуть к себе в комнату, как увидел в прихожей отца. Тот сидел на полу. Его ноги были согнуты в коленях и обхвачены руками, лицо выражало страдальческий вид, и маленькая пуговка соленой воды застыла в уголке его правого глаза. Он сидел один на ковровой дорожке в темной прихожей и слушал, как смеется его сестра, а сам в это время изнывал от дикой боли.
- Папка! Что с тобой? Тебе больно? – испуганно спросил Максимка.
- Да неет,- тихим, протяжным голосом отвечал ему отец.
- Давай я Любаву позову, она тебе поможет.
- Не надо, Максимушка, не зови. Я тут еще немножко посижу и встану,- убеждал Юрий маленького сынишку.
- Я тогда рядом с тобой посижу, - Максимка сел напротив отца и не мог понять, что такое с ним происходит. Глядя на сына, Юрий прослезился, и попросил сына подойти к нему. Максимка, заметив слезы отца, расплакался и упал в объятия своего любимого папки.
- Что с тобой? Скажи мне? Ведь ты не умрешь?
- Нет, мой дорогой, не умру…
- Никогда-никогда?
-Никогда-никогда.
Максимка успокаивался. Отец нашел в себе сил. Ухватившись за стену, он кое-как приподнялся и медленными шагами отправился на свою постель. Подружки Любавы подзывали его: «Юрик, иди к нам! Выпей водочки»! Папка лежал, и не отвечал на их возгласы. А потом удивил всех - показался в кухонных дверях, и бойко кинул: «А наливай!» Ему налили. Целую. Он выпил, но закусывать не стал. Все переглянулись.
- Еще,- громко проговорил Максимкин отец. Отговаривать не стали. Одним глотком осушил он рюмку горькой и поставил ее на стол.
«Еще»?- спросила Любава, вопросительно смотря на брата.
- Все, больше не буду,- ответил тот.
Юрий ушел в комнату и больше в этот день не вставал. Вечером к Любаве пришла знакомая медсестра, которая обещала осмотреть брата. Максимка сидел рядом с отцом и смотрел телевизор. Когда шли мультфильмы, он сидел раскрыв рот, и ничто его не могло отвлечь от их просмотра. Но только не в этот раз. Нахохлившись, как воробей, Максимка одним глазом поглядывал на экран старого Шарпа, а другим - следил за тем, что происходило вокруг его отца. Медсестра оглядела его тугой живот, и зачем-то откинула одеяло с папиных ног. Все они покрывались синяками разных размеров.
«Любава, готовься», - прошептала тетка в белом халате.- «Надо бы Максимку куда-нибудь отправить. У Юры уж трупные пятна пошли»…
- Максима, к тебе тут Вовка заходил. Звал тебя в гости… - мгновенно придумала Любава.
- Да? А давно? – оживился Максимка.
- Да нет… не очень.
- Тогда я к нему побегу!
- Хорошо. Только у папы разрешения спроси сначала!
- Ладно, – сказал мальчишка, и подошел к кровати отца. Тот лежал и смотрел в какое-то отдаленное пространство.
- Па…
- Что сыночек?
- Па, можно я к Вовке сгоняю? Тут недалеко…
Максимкин отец еле шевелил губами, но, улыбаясь, и как-то по-особому разглядывая сына, сказал: «Иди».
Максимка подбежал к Любаве и радостно воскликнул: «Отпустил»!
Входная дверь хлопнула, все вздохнули с облегчением.
Парнишка в шапке-ушанке и рыжей куртке бежал по тротуару к другу. Его дом находился в одном квартале от Вовки. Расстояние преодолел быстро и теплой рукой, спрятанной в варежку, он постучал в дверь. Долго не открывали. Тогда Максимка встал на цыпочки и позвонился в звонок. Заиграла знакомая мелодия, послышались чьи-то шаги, и в открытой двери появился Вовка.
- Макс! Здорово! Я тебя давно жду! Заходи – сейчас в стрелялки играть будем. Мне новую игру купили. Раздевайся, проходи.
Максимка стянул с себя шапку, куртку и валенки. Неторопливо прошел в комнату и сел на диван.
- Ну, показывай свою игруху. Что там интересного?- спросил Максимка друга, и какое-то непонятное чувство тревоги овладело им в тот момент. Он не мог дышать, думать, слушать… Не мог разобраться, что происходит. Он быстро вскочил с мягкой мебели, запрыгнул в валенки, накинул куртку и побежал домой. Вовка успел только крикнуть: «Здоровья твоему отцу»!
Максимка встал как вкопанный… «Здоровья твоему отцу»??? – раньше он никогда не говорил подобного. Сердце екнуло от этой фразы. Сломя голову помчался Максимка к любимому папке. Запнулся на пригорке, ударился пальцем на ноге о какую-то кочку, но все равно бежал не останавливаясь. В общем коридоре его остановила соседка: «Максимушка, не спеши домой, пойдем ко мне»…
Из двери Максимкиной квартиры выглянула та самая медсестра и прибавила: «Иди к Лиде, не мешай. Папа умер».
«Папа умер? Как умер? А я?» - в голове мальчишки эти слова никак не укладывались, и он не мог в них поверить. Максимка выдавил из себя слезу и пошел за Лидой.
- Садись, я тебя покормлю,- предложила соседка,- Щи «Сиверские» будешь?
- «Сиверские»? – спросил Максимка и его глаза заплыли слезами.
- Да, «Сиверские», - отвечала Лида, делая вид, что ничего не замечает.
Она поставила тарелку с супом на стол, которая так и простояла до вечера. Максимка не притронулся. Зашла Любава.
- Максим, не плачь. У папы теперь все хорошо. У него ничего не болит. Он теперь наш ангел,- успокаивала племянника тетка.
- Как ангел? Он улетел?
- Да, милушка моя, его душа теперь на небесах.
- А как же он меня оставил? Как же я без него – то буду?
- Ты теперь будешь со мной.
- Почему ты отправила меня к Вовке? Ты же знала, что это сейчас произойдет?! Любава, ответь!- сквозь слезы кричал Максимка.
- Мы решили, что так будет лучше.
- Он звал меня? Скажи! Звал? – не успокаивался мальчишка.
- Юра спрашивал, где ты…
- Как спрашивал? Он же сам меня к Вовке отпустил!
- Так ведь он уже в беспамятстве был почти…
Максимка плакал, а Любава просила его успокоиться. Она ушла. Максимку посадили к Лидкиному телевизору и включили какую-то программу. Шел концерт.
Максимка смотрел в одну точку и не слышал, как в комнате появилась Любава. Он вздрогнул.
- Ты чего? Напугался?
- Не ожидал просто.
- Пойдем к папе сходим.
- Пойдем, - сказал племянник и встал с дивана. Они подошли к своей квартире, и папин сын долго не мог открыть дверь. Он смотрел на ручку, потом на Любу, затем снова на ручку, и так переводил взгляд до тех пор, пока медсестра не открыла эту дверь изнутри и не спросила: «Люб, ну где ты ходишь? Монеты от Лидки принесла»?
Мальчишка так и не понял, зачем понадобились деньги? В комнате, где он недавно смотрел вместе со своим папкой мультики, стоял гроб, обитый красной материей с черными рюшечками, а в нем… А в нем спал отец. Или дремал… Глаза были немного приоткрыты. Максим осмотрел его с головы до ног, и не мог понять, в чем дело. Разве он умер? Вон как грудь вздымается. Уши только фиолетовые почему-то… Странно.
В комнату вошла какая-то бабулька и начала причитать. Максимка сел поодаль от отца и стал смотреть на происходящее. У гроба прибывали люди. Кто-то нес цветы, кто-то – деньги. Все плакали, и говорили: «Эх, Юра.. Юра»… Народу было много, и шума тоже. Максимка вздрогнул, и понял, что уснул в комнате с покойником. Рядом никого не было. Только папа. Мерзопакостный холодок пробежал по телу ребенка, и, делая вид, что он не боится, Максим вышел из комнаты. Там ходили люди. Мальчишку снова отправили к Лиде. В такой суматохе прошло почти три дня.
Ранним утром разбудили Максимку какие-то тетки и сказали, что по правилам он должен сидеть сейчас у гроба. Мальчишка протер глаза, оделся и поплелся в свою квартиру. Отец все так же спал. На его лбу появилась какая-то бумажка, а на руках – ленточка.
- Мальчик, подержи папу за ножки, ты его и бояться потом не станешь, - сказали Максимке женщины, стоящие у изголовья отца.
- А чего мне его бояться? Я его люблю! – быстро отрезал парнишка. Время подкатывало к обеду, когда к племяннику подошла Любава и сказала: «Иди на улицу. Жди. Сейчас выносить будут».
Мальчишка отправился к выходу. В коридоре стояла красная крышка от папиного гроба, он окинул ее взглядом и пошел дальше. На улице было столько народу, сколько на народном гулянье не всегда увидишь! Все хотели проститься с Максимкиным отцом.
Похоронная процессия растянулась на несколько сотен метров. Максимка с Любавой шли за машиной с гробом в первом ряду. Идти было далеко, но расстояние в три километра показалось довольно коротким. Уж больно быстро оказались на кладбище.
- Максим, подойди к отцу. Подержи его за лобик, - потихоньку сказала Любава племяннику. Папин сын положил свою маленькую худенькую ладошку на его холодное лицо, и ощутил всю тяжесть момента.
- Бедный мальчик,- неслось откуда-то из толпы,- Ни матери, ни отца. Сиротинушка. Эх, жаль парня. Добрый он.
Максимка нащупал у себя в кармане конфету, и сунул ее в руку отцу. Никто не заметил.
Парнишка отошел от гроба, и непрерывающаяся цепочка из людей потянулась к его родителю.
Потом отпускали гроб в могилу и бросали туда носовые платки. Максим тоже бросил. Когда засыпали землей, Любава долго уговаривала племянника, чтоб и тот горсточку кинул, но он не соглашался: «Зачем я буду на папу землю кидать? Ни к чему это»!
Люди расходились и уже не плакали. Максимка смотрел на всех со стороны. Могилу дядьки подравняли лопатами и, выпив по стопке водки, разбрелись в разные стороны. Любава пропала из виду, и папин сын остался один. «Кап, кап…» - падали слезы, отрываясь от краснющей Максимкиной щеки, на болоньевую куртку. Он вернулся к папкиной могиле. Повсюду лежал снег, и только она темнела на всем кладбище.
- Папа, - сел на корточки Максимка и зашептал,- Папа, ты слышишь меня? Ты же обещал всегда быть рядом… Любава сказала, ты мой ангел. Ты теперь будешь меня охранять? Если ты меня слышишь, подай знак!
Курлыкающая чайка села на пестрый венок, и посмотрела на мальчишку.
- Слышишь! – радостно произнес сынишка. - А ты ко мне еще придешь?
Ответом ему было тишина. Ветер разносил остатки поминальной еды, и развевал черные ленточки с печальными надписями «Помним. Любим. Скорбим».
А конфету–то ты съешь, не забудь,- прошептал, всхлипывая, Максимка. Он поднялся с колен, и побрел в сторону города.
МЕТОДЫ МАЛИНОВА
Он промчался между первым и вторым рядом и вытянулся по стойке смирно. Приподнял очки и прищуренным глазом оглядел весь класс. Одиннадцатиклассники стояли и ждали, когда он скажет своё заветное слово. «Саитесь!» - сжав губы, сказал педагог. Он открыл журнал в зелёной кожаной обложке и, взяв в правую руку красную ручку, перевернув её колпачком вниз, начал водить вверх и вниз напротив фамилий. «И та-а-ак.- протяжно говорил он и исподтишка поглядывал на учеников.- К доске пойдёт… К доске пойдёт…» Сердце каждого будто останавливалось в это мгновение, а Александр Васильевич продолжал: «Так. Кто сегодня готов? Кто хочет отвечать? Поднимите руки!» Но руки не поднимались, создавалось ощущение, будто они сцеплены друг с другом мёртвой хваткой и так и останутся до конца жизни вместе. «Лес рук, лес рук! – обводя взглядом класс, говорил Малинов.- Хорошо… Раз уж все у нас готовы и так рвутся в бой, то к доске пойдёт…» Он снова начал водить ручкой в журнале и неожиданно произнёс: «А давайте так: вы сами скажете мне, кто сейчас будет отвечать у доски! Значит так, ответьте на вопрос: сверху или снизу?» Из уст Амросовой неслось: «Снизу!» А вот Юшкова, напротив, кричала, что лучше сверху!
«Так кого?» - спрашивал Александр Васильевич, поворачивая журнал на столе, а вместе и с ним – и судьбы учеников. «Это ж как посмотреть: вот этак повернешь – тут низ, а этак (он перевернул его с ног на голову) – верх!
«Ладно! – выдохнул учитель.- Сделаем так: говорите любую цифру!» Кого-то за язык потянула неведомая сила, и этот кто-то почему-то крикнул «пять». «Хорошо, - сказал Малинов.- Пять, так пять! Крупенникова – к доске!» Девушка поднялась из-за парты и вопросительно посмотрела на педагога: «А почему я? Я же пятнадцатая!» «Эх, глупая! Пять на три помножь, ты и выйдешь! Это же арифметика!» - сухо отвечал учитель. «Это география», - выкрикнул кто-то с места.
Татьяна вышла к доске и остановилась у двух карт. Преподаватель отошёл в самый дальний угол кабинета, и, прижав ладонь к лицу, сказал ей: «Ну? Я Вас слушаю! От карт отойдите, они Вам сегодня не понадобятся… Расскажите мне, пожалуйста, про Вологодскую область. Всё, что Вы о ней знаете!»
Таня с мольбой посмотрела на своих одноклассников, а потом – в окно. Видимо, Бог услышал её молитву, так как девчонка в очках, сидевшая за первой партой, перевернула свой учебник вверх тормашками и показала нужный параграф так нелепо тонущей в географии девчонке. Таня начала подсматривать и читать. Тогда Александр Васильевич остановил её и попросил рассказать о растениях, которые произрастают в Вологодской области. Таня, почему-то смущенная вопросом, приподняла брови и сказала: «В Вологодской области произрастает…» И вставила слово, донёсшееся откуда-то с последней парты: «Конопля!» «Вы уверены в этом, Татьяна? – хихикал худенький учитель, лицо которого было усыпано морщинами и острыми впадинами. «Да!» – гордо ответила Крупенникова, но, увидев, как все смеются, притихла. «Я, конечно, утверждать не берусь, может, и нашлись такие чудаки, которые её растят несмотря ни на что, но нет ли, к примеру, каких других культур в нашей области?» - допытывался Малинов.
Таня молчала. «У Вас всё?» - подошёл он к девушке. «Пожалуй, да!» – весело ответила та. «В таком случае несите свой дневник, поставим оценку Вашей успеваемости», - попросил учитель. Танька медленными шагами пошла за своим учебным документом и, взяв его со своей парты, положила на стол Малинова.
Александр Васильевич даже не стал его открывать, а передал парню, сидевшему на первой парте первого ряда: «Возьмите, Юрий, и поставьте ей отметку. Пусть знает, что заслужила!» Юрий без зазрения совести очень быстро и жирно нарисовал в дневнике у Татьяны напротив графы «география» в маленькой клеточке «Пять»! Учитель, заглянув в дневник, написал что-то у себя в журнале и посадил Татьяну на место. «Ну, а теперь Вы, Юрий. Продолжите, пожалуйста, мысль Татьяны…» - сказал Малинов и, как обычно, отошёл в свой любимый угол. Он встал по стойке смирно и приложил ладонь к щеке. Минуты две Юрий просто молчал. Потом преподаватель не выдержал и спросил: «Юрий, быть может, Вы всё сказали?» «Ы-ы!» - ученик отрицательно помотал головой в разные стороны и продолжил молчать. Минуло ещё пять минут. По классу то и дело начинал пробегать смешок. Александр Васильевич снова обратился к Юрию: «А теперь всё?» «Да нет же, осталось совсем немного!»- ответил смуглый мальчишка, стоящий у доски и смотрящий по сторонам. Он видел, как сидит на первой парте Юлька и смотрит на него через свои большие очки, на третьей – красит губы Женька, а на другом ряду Андрюха лепит комок из бумаги. За окном дует ветер и разносит жёлтую листву по улице, а в кабинете на окне зеленеет фикус! «А сейчас… всё?» - спросил Малинов у Юры. «Сейчас? Всё-о!» - и глазом не моргнув, ответил тот. «Тогда неси свой дневник,» - сухо сказал ученику преподаватель. Юрка мигом подал свой документ, а Александр Васильевич, открыв его, спросил: «Тебе на какой предмет ставить? На химию или геометрию?» «Поставьте, пожалуйста, на географию…» - просил Юрка. «Но в твоём дневнике такой графы нет…» - скривив улыбку, сказал учитель. «Сейчас будет, - Юрка вскочил со стула и, подбежав к учительскому столу, накарябал своим ужасным почерком короткое слово «геогр.». «Ну, раз уж подошёл сюда, заодно и оценку себе поставь!» - продолжил свою игру педагог. Юрка, как и в первый раз, не раздумывая, поставил в дневник жирную пятёрку! Малинов перенёс её в журнал: «За соответствие фамилии, Молчанов!» Ученик расплылся в улыбке, а Александр Васильевич, заметив, что Крупенникова ёрзает на стуле, повернулся к ней, и таким же сухим тоном декламировал ей: «Не переживай. И тебе пять!»
Одноклассники сидели с выпученными глазами и негодовали: как это можно за такие ответы пятёрки ставить! Малинов вышел из-за стола и начал объяснять новую тему. Делал он это тихо и монотонно, зато на его уроке никто не шумел. Никто, кроме Назаренко. Иван сидел за партой с Гришей Наталиным и катал игрушечную гоночную машинку. Он вовлёк в этот процесс и его. Хотя что говорить – сделать это было несложно - Гриша уже давно не следил за ходом мысли учителя географии. Ему было абсолютно все равно, какая река и где протекает, куда втекает, а куда – нет. Александр Васильевич, заметив, что ребята занимаются не тем, чем надо, сказал: «А эти, по ходу дела, не наигрались… Маленькие ещё, да?» Те захихикали. «Хорошо… - продолжил учитель.- На следующий урок я вам полную коробку принесу, и заставлю играть целый день, пока плохо не станет!» «Кому? - засмеялись ребята.- Нам или Вам?» Гришка с Ванькой спрятали машинку и потом сидели не отвлекаясь.
Рассказ новой темы уже подходил к концу, как педагог изрёк: «А сейчас закрываете учебники, откладываете в сторону тетради и достаёте листочки, на которых и напишите проверочную работу…»
«Но ведь времени-то совсем немного осталось», - гудел класс. «Успеете! – снимал он географические карты с доски.- Вот два вопроса, которые вам необходимо раскрыть. На левой стороне доски – для первого варианта, на правой – для второго! Приступайте!»
Ребята начали ползать по сумкам в поиске чистых листочков: кто-то выдирал из толстой общей тетрадки, кто-то просил у соседа и только Муромцев сидел неподвижно. «Саша? Ты опять? Опять начинаешь? – обратился к нему Александр Васильевич.» Тот отвернул своё широкое лицо к окну. «Та-ак… Хорошо… - по привычке приложив левую руку к правой щеке, говорил Малинов.- Попробуем действовать твоим же методом!» Преподаватель метнулся по классу и собрал у учеников три пенала. «Итак, Саша, - обратился он к грузному мальчишке-оболтусу.- Перед тобой три окна – представь, что это телевизоры, а пеналы – это пульты к ним. Сейчас выбирай любую программу и смотри себе на здоровье, только не мешай остальным учиться! Я тебя прошу!» Саша, включив музыку на новеньком айфоне, всем видом показал, что ему плевать с высокой башни на слова учителя. Он встал из-за парты и вышел в коридор. За ним пошёл ещё один мальчишка, почти такой же. Серёга Макаровский с начальных классов славился своей гиперактивностью. Для него не было идеалов и кумиров. Он сам вершил свою судьбу. Встав из-за парты, он схватил свой рюкзак, и ринулся к выходу. «Ну-ну, - немного приспустив очки с носа,- пробубнил Малинов.- Посмотрим, чем это закончится…»
Пятнадцать минут, оставленных на проверочную, пролетели быстро и вскоре прозвенел звонок: «Сдавайте работы мне на стол и помните, что вместо сегодняшней физкультуры вы все идёте снова ко мне!» «Ка-а-ак?» - послышался протяжный и недовольный ответ учеников. «Да-да, мои дорогие! Я вас жду. Сейчас у меня окно, постараюсь проверить, что вы тут мне намудрили, отличнички мои! Да, и ещё: Молчанов с Крупенниковой, я вам, вроде, пятёрки сегодня поставил… Вы знаете, что это значит?» Те в ступоре стояли у выхода. «А значит это, - продолжил учитель.- То, что теперь вы у меня будете отвечать пять уроков подряд. По очереди. Вы рады? Ведь правда же, прелестно?» «Ага-а», - промычали одноклассники и отправились на литературу.
В школьном коридоре кипела своя жизнь, а самое большое скопление людей почему-то находилось около… туалета. Крупенникова подошла к женской комнате и заметила, что повсюду течёт вода. «Что случилось?» – спросила она у ребят. «Да ребята туалет взорвали!» - ответила ей девчонка из параллельного класса. «Как это – взорвали?» - удивилась Татьяна. «Да очень просто – набросали в унитазы дрожжей да запихали туда тряпок всяких. Эффект, как видишь, налицо!» - объясняла белобрысая девчонка. «Да-а… А ведь только новые поставили унитазы… - покачала головой Крупенникова.- А почему в девичьем-то туалете вода?» «Так тут её столько было, что не успели ещё всё убрать…»- объясняла та. «А кто сделал?» - спросила Таня. «Кто-кто? Говорят, что ваши ребята. Это у вас же класс дибилов!» - начала грубить белобрысая. «Я бы на твоём месте лишка-то не болтала, сама же говоришь – у нас класс дибилов, по голове дадим, и ничего за это нам не будет! - взбесилась Крупенникова. – Иди давай, пока есть чем». «А чего я-то? – уходя, говорила противная девка из параллельного класса.- Это уже все знают. Ты на второй этаж сходи, раз не веришь!»
Танька спустилась с третьего этажа и у расписания увидела большой плакат, на котором яркими красными буквами было написано: «Муромцев и Макаровский сломали два унитаза в мужском туалете! Стыд и позор!»
Крупенникова посмотрела на эту надпись и шокированная пошла в класс. «Вот идиоты, а я их ещё и защищала», - разочаровалась она в одноклассниках. Литература прошла обыкновенно: много читали и размышляли о персонажах. Полная учительница вдохновенно читала вслух и раздавала всем роли, так и не успев в итоге проверить, кто и как справился со своим заданием. Звонок помешал ей это сделать. Ребятам нужно было срочно идти на последний урок – географию. Но перед этим ученики всё-таки по привычке, заведённой с первого класса, сходили на прогулку по второму этажу. Портреты Муромцева и Макаровского, висевшие для позора, теперь были увенчаны чёрной надписью поверху: «Кто, если не мы!» Учительница литературы, проходя мимо стенда, остановилась и стала разглядывать: «Эх! И не стыдно-то!» И, немного подумав, добавила: «Ну, хоть запятую поставили, и то ладно»…
Перед началом географии Малинов выдал листочки с проверочными работами, на которых уже красовались необычные отметки. «Молчанов, у тебя там чего?» - кричала Крупенникова другу по несчастью. «У меня тут очень даже ничего: два плюс один, а у тебя?» - спрашивал он подругу. «А у меня два плюс два!» - гордо ответила Таня. «А давай в журнале посмотрим, у кого, чего стоит!» - предложила она. Полистав несколько страничек, они нашли нужную им, и по клеточкам посмотрели оценки: у Юрки стоял трояк, а у Танюхи – четвёрка! «Уф-ф-ф! Пронесло!» – сказал Молчанов. «Так уж и пронесло! - ответила Крупенникова. – Теперь каждый урок спрашивать будет».
Малинов со звонком приступил к работе. Он достал из-под стола две огромные коробки и пригласил подойти к ним Ивана Назаренко и Григория Наталина. «Вот! Берите и идите на заднюю парту. Там располагайтесь и играйте. Юноши такого не ожидали и поэтому, не зная, как поступить в такой ситуации, оставались стоять на месте. «Я серьёзно говорю. Я свои обещания сдерживаю. Сказал – принесу. Вот и пожалуйста! Берите и играйте»! – кивая головой, говорил педагог.
Мальчишкам ничего не оставалось, как взять коробку и пойти назад. Переглядываясь и хихикая, они тащили груды игрушек на галёрку. Там-то они и провели все сорок минут.
Юрка Молчанов сидел на первой парте и щёлкал семечки. На одном пальце у него даже был специально отрощен длинный ноготь. Поэтому он с лёгкостью избавлялся от чёрной кожуры и аккуратно складывал её в какой-то пышный зелёный цветок, стоящий на столе у Малинова. Тот ходил вдоль доски и рассказывал новую тему. Александр Васильевич взял в руки указку и, не поворачиваясь к доске, на которой висели карты, ткнул в них вслепую, сопровождая это такими словами: «Самая длинная река в Вологодской области – Сухона, и она находится здесь!» Повернувшись назад, он увидел, что попал не туда, куда нужно и, быстренько переставив указку на синюю линию, добавил: «А нет… Вот здесь!»
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 15 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |