"Прочь! - кричат, а затем лишь шепчут побелевшие губы. - Прочь из моей головы". Он вновь закрывает глаза, удерживая клокочущую ярость, но ощущения слишком острые, слишком приятные, чтобы их забыть.
Резко поднявшись, Драко возвращается обратно к Гермионе, замечая тонкую ногу, с которой спала простынь. Малфой знает, что стоит отвернуться, стоит уйти, но здравый смысл давно оставил его. Сжимая кулаки, он скользит взглядом по бледной нежной коже от бедра до мыска, и молодой бунтарь-подросток внутри него думает лишь о том, как бы прикоснуться, почувствовать кожу под собственными пальцами. Но невообразимый стыд захлестывает его, и Драко попросту боится - до смерти боится - прикоснуться к девушке. Ему кажется таким неправильным, таким запретным теперь даже просто смотреть на нее, после всего, через что ей пришлось пройти.
Но запретное всегда притягивает. Длинные пальцы слепо тянутся в тонкой тазовой косточке, которая также не скрыта одеялом. Легкие касания костяшек, и пальцы исследуют, очерчивая мягкие округлые линии бедер, спускаясь ниже. Драко видит, как дрожат собственные ладони, и чувствует волну отвращения к самому себе, но не может сдержаться. Такая хрупкая, маленькая. Его ладонь движется дальше по тонкому колену, останавливаясь лишь у узкой щиколотки. Гермиона никак не реагирует на прикосновения, и, осмелев, Драко аккуратно поглаживает кожу, стараясь навсегда запомнить эти ощущения. Она слишком невинная, непорочная, чтобы даже думать о ней с похотью. Но такие движения, такие легкие и призрачные, заставляют все в душе пылать и плавиться. Не от возбуждения или удовлетворения, а от чего-то неизведанного.
***
Драко чувствует нечто близкое к смирению, когда его в очередной раз уносит на границы разума Нотта. Картинка вновь изменилась, и Драко видит прямо перед собой Гермиону, зажатую между Флинтом и Ноттом. Ее держат на весу, вынудив обвить ногами и руками Теодора, чтобы хоть как-то держаться, пока мужчины вколачиваются в нее. Она судорожно всхлипывает, пока они пыхтят над ее телом, не забывая как можно сильнее задеть и ранить ее душу. Кажется, что все происходит с Гермионой уже целую вечность, так отвратительно выглядит ее избитое, измученное тело. Все так, как когда ее нашел Драко. Тот же ужас, та же безысходность.
Ее голова ритмично дергается в такт жестким толчкам, но в какой-то момент Гермиона поворачивает лицо в сторону Малфоя, откидывая голову назад, и словно смотрит прямо на него. Лицо ее более не выражало никаких эмоций, лишь слезы продолжали катиться по лицу. И этот обреченный взгляд, в котором умерла всякая надежда, окончательно ломает Драко. Он чувствует, как внутренности сбились в комок и подпирают горло, а дыхание перехватывает.
Выпады становятся более резкими, Малфой видит, что мужчины заполняют Гермиону целиком, погружаясь внутрь все сильнее, стискивая ее бедра. До его слуха долетают неразборчивые ругательства, набор грязных, отвратительных слов, которые, кажется, хлещут ее по коже, оставляя свои маленькие гноящиеся ранки, заживить которые будет гораздо сложнее, чем любые телесные повреждения. Внезапно, он слышит еще и тонкий протяжный крик, и пожиратели перед его глазами крепко сдавливают тело девушки, прижимая к себе и притягивая, заставляя полностью насадиться. К такому жалобному, душераздирающему плачу присоединяются два чуть хриплых стона, и, заметив лишь след от зубов одного из мужчин на тонком плечике девушки, Драко выпадает из воспоминаний.
Впервые за много лет Малфой действительно может заплакать. Он чувствует подступающие слезы, и, кажется, что он потерял нечто очень важное в эту долгую ночь. Но после того, как он увидел все, через что прошла Гермиона, хочется лишь выплеснуть эмоции, а после навсегда забыть о произошедшем.
Похоже, этой ночью он сошел с ума.
И да, я в полном шоке, от того, что понаписала. Но знать ваше мнение важно, как никогда. Всем спасибо. И да, сил вычитывать просто нет, так что если есть корявости, то они будут исправлены позже.
2 часть. 6 Глава.
Пробуждение иногда сродни падению.
Когда дыхание сбивается и нет возможности закричать, но ты чувствуешь, как тянет глубоко в груди и в животе, как будто еще совсем немного и что-то треснет внутри, оставив лишь осколки. Этот последний миг, когда все вокруг замирает, а ты сам оказываешься на краю. Линия, разбивающая два мира. При падении разбивается реальность, мир вокруг; при пробуждении - мир сновидений, искусственный мир, существующий лишь в твоем сознании, но от этого не менее болезненный.
После падения не остается никаких воспоминаний. Только последняя, отчаянная мысль в тот самый миг прямо перед встречей с землей. Погибшим всегда легче. Ведь их больше нет. До скончания лет преданные земле, ни на что не способные, потерявшие искру. Звучит жалко и тоскливо, но не печальнее ли унылая жизнь, ограниченная одной вечной мыслью?
Драко казалось, что у него навсегда останется одно воспоминание, будто он погряз в нем, утонул навеки. Тревожный сон не помог забыться, а лишь ухудшил его положение. Малфой никогда в жизни бы не подумал, что способен испытывать настолько сильные эмоции, но сейчас его попросту распирало изнутри.
Он падал.
Глубже в тишину, не способный отвлечься от собственных мыслей.
Но в жизни часто найдется то, что выхватывает тебя, спасая от отчаяния бездны. Чья-то рука сжимает твое запястье и тянет вверх, возвращая в реальность. Чей-то голос, чуть охрипший, но такой нежный в своем волнении, который пытается привести тебя в чувство. Чье-то дыхание или мелкий шум, который напоминает тебе о реальном мире.
Или прикосновения.
Драко почувствовал маленькие ладошки, набрасывающие на него одеяло и заботливо взбивающие подушку у него под головой. Стало теплее, и, все еще находясь во власти сна, он осознал, что она наложила Согревающие Чары.
Слишком непривычно, как будто даже запретно. Обыкновенная женская забота была чужда Драко, и он готов был отшатнуться, отстраниться, закрыться от неизведанного. Лишь отпечатки материнской любви сохранились где-то внутри. Давно забытой, оставленной в прошлом, запертой глубоко в душе.
И Грейнджер, которая сейчас настолько по-простому присматривала за ним, охраняя его сон, выбивала из привычной колеи. Драко привык к ней. Привык к тому, что вечно следит, думает о ней и... да, заботится. Но почему-то тот факт, что и она может проявлять к нему более нежные чувства, волновал его.
И волновал - это еще мягко сказано. Дикое осознание будоражило воображение, особенно после этой бесконечной ночи. Хотелось одновременно так многого, но столько Драко запрещал сам себе. Он все еще был безумным подростком и иногда не мог контролировать свое безумие. Но Грейнджер вгоняла его в определенные рамки. С ней он стал вести себя более снисходительно, почти по-доброму и будто искренне, но вместе с тем все больше старался быть суровым и даже жестким. Драко не очень-то хотел подпускать ее к себе. Сначала это все казалось просто глупой шуткой, чьей-то проделкой, которая по случайности пришлась на долю Драко. Но потом роль Гермионы в его жизни увеличивалась. Настолько, что, возможно, даже стоило начинать беспокоится, ведь все слова, эмоции, прикосновения и поцелуи легко могут выйти из-под контроля. Но в игру вновь вступил Нотт, круто изменив мирное течение событий.
Теперь Драко совсем запутался в себе. И в Гермионе.
Как можно настолько глубоко запасть в душу человеку? Тем более тому, у кого никогда не наблюдалось этой самой души, лишь черствое, огрубевшее и прогнившее подобие. Но она все же смогла, неумышленно, но уверенно и, кажется, навсегда.
Маленькая ладошка аккуратно скользнула по его лицу, отбрасывая волосы. И вновь это по-матерински нежное прикосновение. Малфой поворачивает лицо вслед за ускользающей рукой, стараясь отхватить как можно больше ласки. Но в сознании тут же всплывает воспоминание, в котором тонкие руки покрыты бесчисленными синяками, и, когда ладонь возвращается к его лицу, Драко резко перехватывает запястье девушки, распахивая глаза.
Но, поймав ее взгляд, тотчас выпускает, почти отталкивая, как будто в испуге.
Он не имеет права к ней прикасаться.
- Мал... - тихо пытается произнести она.
- Ни слова, Грейнджер! - глухо обрубает он, садясь в постели и обхватывая голову руками.
- Хозяйка принесла нам завтрак, - ее голос звучит почти обиженно, ведь Гермиона ожидала не такой реакции.
Ее голос. Все еще слабый и чуть хриплый после сна, но при этом мелодичный, ласкающий слух...
Драко не выдерживает, взрываясь изнутри:
- Просто помолчи, помолчи, Грейнджер! - рычит он, тяжело поднимаясь с кровати. Раскаленный от злобы и раздражения взгляд обжигает Гермиону. Она вновь теряется, не в состоянии понять причины этой агрессии. Развернувшись, она направляется к двери и покидает комнату.
Драко опадает обратно на кровать. Кожу жжет от искры, мгновенно мелькнувшей в ее глазах, и ее голос все еще на слуху. Губы, которые когда-то кривились от боли и были искусаны до крови, сейчас произносят слова, полные заботы и спокойствия. Но ведь так нельзя!
В голове Драко гудит, перед глазами все пылает. Кажется, что в отличие от Гермионы, он никогда не сможет вернуть ледяное спокойствие и умиротворение.
Что вообще произошло с ними обоими? В кого они превратились?
Так не бывает. Это не подходит для обычной жизни. Чтобы за такой короткий промежуток времени, жизнь так круто изменилась. Драко старался не думать о том, что сделал со своей жизнью, уехав из дома и отправившись скитаться с Грейнджер. Он уже давно наплевал на все порядки, поступая как вздумается. Без задней мысли, раз за разом бросаясь в омут с головой. В ее собственный омут. Который она делила с ним.
А может и наоборот? Теперь, казалось, и не вспомнишь, кто затеял эту историю. Первый шаг был сделан еще до их рождения. Волан-де-Морт, война и вечное противостояние. До некоторого времени и для Драко с Гермионой соблюдались эти извечные правила борьбы: Слизерин и Гриффиндор, грязь и чистота, зеленое и красное. Но стоит ли раз за разом упоминать этот ряд противоречий, если итог один: мир сотрясся, и они оказались в одном месте, бок о бок, зависящие друг от друга, без дальнейшего плана.
Когда-то Гермиона Грейнджер все знала наперед, могла предсказать события своего будущего, ведь все было расписано по часам, а Драко Малфой всегда был способен удержать свою жизнь под контролем.
Но неведомым управителям вселенной не впервой ломать рамки.
***
Через час Драко не выдержал. Он пообещал себе не оставлять ее одну, поэтому сейчас был все еще раздражен, но теперь из-за того, что позволил ей уйти.
Он был без понятия, где они находятся, что это за город и какая часть Англии. Твердо знал лишь одно: было необходимо найти Грейнджер и как можно скорее покинуть это место, оставляя прошлое позади.
Он вышел из комнаты и очутился в длинном коридоре, который заканчивался узкой лестницей. Обычное магловское пристанище с ровными рядами дверей, с маленькими, но очень светлыми комнатами. Внизу, в маленьком вестибюле, было чисто и свежо, за стойкой стояла приветливая женщина, которая улыбалась всем постояльцам. Несколько человек сидели тут же за маленькими столиками, остальные же поспешили насладиться погожим днем.
Проходя к выходу, Драко было подумал о том, что им невероятно везет. Почему-то все маглы, которых они встречали, были на удивление приятны и дружелюбны. Будто судьба насмехалась, показывая яркий контраст практически беззаботной жизни простаков и тяжелого, темного существования волшебников.
На улице ярко светило солнце, купая в своих лучах прохожих. Легкий ветер изредка проносился мимо, волнуя листья нескольких деревьев. Драко глубоко вздохнул и прищурился от слепящего света. Он чувствовал жизнь города. Обыденную, полную бытовых проблем, но действительно беззаботную. По крайней мере, если сравнивать с его собственной. Ему хотелось бы остаться здесь. Просто сесть на скамейку под деревом, закинуть голову, подставляя лицо под лучи солнца, и просто дышать. Полной грудью, свободно и легко. Так, как он давно этого не делал.
Но темное прошлое отпечатком чернело на его руке, разъедая все несбыточные фантазии и не оставляя ни единого шанса. Драко чувствовал себя прогнившим и отравленным, когда вспоминал про отвратительную татуировку, про мерзкий шрам на всей его жизни. И хоть ему многое было дозволено, и он был почти свободен, именно Грейнджер показывала ему раз за разом, насколько никчемна его жизнь.
Даже сейчас, сидя на скамейке в нескольких шагах от самого Драко, она бездумно смотрела в небо и улыбалась. Улыбалась своим мыслям, выпав из реальности.
Драко судорожно сглотнул, замерев у нее за спиной. Она пока не заметила его, а нарушать эту идиллию не возникало никакого желания. Раньше, когда-то очень давно, он бы тут же начал бросаться оскорблениями, стараясь вывести ее из себя, но теперь охраняет ее покой. И сам наслаждается этим.
Как мало нужно, чтобы вызвать улыбку у этой девчонки. Только вчера она старательно держала себя в руках, находясь на кладбище и спасаясь от страшных, жестоких людей, а уже сегодня просто наслаждается теплом и светом. Ветер снует туда сюда над ее головой, будто играя, цепляясь за волосы и заставляя ее вновь и вновь поднимать узкую ладонь и отбрасывать пряди с лица. Посвежевшая после долгого здорового сна, бодрая и спокойная, Гермиона органично вписывается в жизнь городка, и хочется попросту оставить ее здесь, чтобы ничто больше не волновало ее.
Но Драко все же устает постоянно думать о ней. Истинная природа человека всегда берет верх, и Драко дергается, крепко сжимая кулаки. Ему нужно удовлетворить свои нужды, если можно так выразиться. А его главная нужда все та же - покинуть это место, заперев здесь свои воспоминания.
Шагнув вперед, Драко стучит Гермиону по плечу, и, как только она удивленно оглядывается, он кивает в сторону, призывая идти за собой:
- Пошли.
Сначала она послушно идет за ним, разглядывая спину Драко, но в то время, когда они уже поднимаются по лестнице, Драко настигает вопрос:
- Что-то произошло?
- Мы уезжаем. Прямо сейчас.
И хоть он не видит ее в этот момент, Драко готов поклясться, что ее глаза расширяются от изумления, она подрывается вперед, и ее голос звучит прямо из-за его плеча:
- Что? Но какой в этом смысл? Малфой, почему мы не можем просто притормозить на день, - Гермиона пыталась догнать его, совсем не поспевая за ним. - Я устала, да и ты не в лучшей форме. Дай нам обоим передышку!
- Нам стоит поскорее закончить все это, Грейнджер, - скупо бросает он через плечо. Вот и весь ответ.
- Да подожди же, Малфой! - но он лишь ускоряет шаг.
Наконец перед Драко оказалась дверь в их комнату. Распахнув ее, он прошагал на середину комнаты, все еще не поворачиваясь к Гермионе.
- Да посмотри же на меня! Что вообще происходит? - она забежала следом.
- Нам обязательно обсуждать это прямо сейчас? - он резко развернулся, все же взглянув на нее.
- Да, Малфой, нам стоит обсудить это именно сейчас! Ты никогда не говорил мне, что... - голос сорвался, и, задохнувшись, она выпалила: - Ты не объяснял свое поведение. Не говорил, что думаешь, что чувствуешь, - на этой фразе она слегка смутилась, и щеки покрылись легким румянцем. - Почему я иду за тобой? Почему я доверяю тебе? Но самое главное, - она дернулась, - почему ты делаешь это?
Драко слушал ее, сжав челюсти. На лице проступили красные пятна, и он еле сдерживал себя. Невозможный день: долгий, непонятный, такой мучительный. И Грейнджер не делала его легче. Она вообще все всегда усложняла!
- Я не знаю, Грейнджер, просто не знаю! Я сам не могу понять, какого соплохвоста так себя веду! Мерлин, сколько чепухи я наговорил тебе за все это время. Я Малфой! - он сжал виски руками, повторяя снова и снова: - Я Малфой, Грейнджер! Но почему-то теперь я все делаю совсем не так.
Они оба замолчали, не в силах говорить. Драко не хотел смотреть на Гермиону. Почему-то впервые за все время ему казалось, что она презирает его. Он опустил взгляд, будто сказал что-то постыдное. Но она тут же подала голос:
- Неправильно?
- Я уже не знаю, что правильно, а что нет, - выдохнул Малфой. И тотчас почувствовал, как обожгло щеку. Вскинув изумленный взгляд, он отступил, увидев, как разозлилась Гермиона, абсолютно беспричинно.
- Ты чертов идиот, Малфой!
- Что? - понимание окончательно покинуло его.
Она стояла напротив, разгоряченная и взволнованная, застыв лицом к лицу, пожирая его взглядом своих невероятно огромных и почему-то влажных глаз. Глубоко вздохнула, словно готовясь к погружению, и тихо произнесла:
- Я тоже больше ничего не знаю.
И смело ступила вперед.
_____________________________________________________________________________________
Мне очень стыдно, правда. Буду стараться исправиться. Громадное вам спасибо за все ваши теплые слова и отзывы, спасибо за обложки и рисунки, спасибо тебе, неизвестный, что написал мне в ЛС. Надеюсь, что не разочарую вас.
Фику требуется гамма, способная на генеральную вычитку со всеми нюансами. Можете решить проблемы с орфографией и стилистикой? Пожалуйста, пишите хоть куда-нибудь.
2 часть. 7 Глава.
Драко замер всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы он понял: она поцеловала его первой. Шагнула вперед и тут же коснулась его губ. И это невинное, робкое прикосновение слишком быстро переросло во что-то жгучее и отчаянное. И ее ярость, появившаяся из ниоткуда, смешивалась с его раздражением, гневом и, почему-то, стыдом. И это только сильнее бесило Драко.
Они продолжали исступленно целоваться, стараясь не захлебнуться в собственных чувствах, в собственном желании, обжигающем, безумном, таком порочном и зародившемся искрой еще давно, но теперь обернувшемся в пламя, которое пожирало их, заглатывало, разрывая изнутри.
Их тела соприкоснулись, и Драко полностью утерял связь с реальностью, продолжая целовать ее, чувствуя горячее дыхание и движения ее губ. Они притягивали друг друга все ближе, крепко удерживая за шею, за талию, за спину, хватаясь за плечи. Тело предательски реагировало, но Малфой пока еще осознавал, что еще немного и они зайдут слишком далеко.
Слишком. Все уже давно держалось на краю бездны. Слишком - было определением их вечного состояния. Но чем хуже все оборачивалось в их жизни, чем больше неправильных поступков они оба совершали, тем лучше себя чувствовали. Такая дикость, такое безумие казалось самым верным выбором и самым прекрасным.
Все чувства, мысли, все переживания отошли на задний план. Утратив контроль над собой и последние остатки разума, они полностью отдались друг другу, наслаждаясь близостью. И как оказалось, они оба слишком давно жаждали этого. Настолько давно и настолько сильно, что теперь попросту захлебывались друг в друге.
Как, черт возьми, это произошло?
Неожиданно на Драко обрушилась цепь воспоминаний, слишком ярких, проносящихся в голове одно за другим. Грейнджер. Вся целиком, такая разная. Злая, возмущенная, раздосадованная, обиженная, яростная, а может... обрадованная, растроганная или предающаяся страсти. Прямо как сейчас.
Сейчас.
В его руках, подвластная лишь ему, готовая на все. Грейнджер впервые целует его сама, а не просто позволяет. Скользит губами по щеке, скуле, вновь возвращается к губам и, ошеломленная собственным напором, первой вступает в горячую схватку языков. Вечно правильная, целомудренная, Гермиона вмиг покрывалась легким румянцем лишь при случайной мысли о таком развитии событий и теперь была бы крайне удивлена, если бы осознала, что именно это и было ее разрядкой. Драко Малфой был ее разрядкой, фактором, спускающим курок и оставляющим внутри такую приятную и спокойную пустоту.
В глазах потемнело. Только что она сидела на улице, наслаждаясь лучами солнца, а теперь будто ослепла. Она не видела, не слышала ничего, кроме шороха одежды и судорожного дыхания, и не могла произнести ни слова. Лишь ощущала. Руки Драко, скользящие по ее спине, прямо между лопаток, и прижимающие к его телу так близко, что Гермионе кажется, что он никогда ее не отпустит. Его губы, вытворяющие какие-то безумные вещи. И его тонкие волосы в своих пальцах, когда она оттягивала их, крепко вцепившись и обхватив его за шею.
Ближе просто не могло быть.
Они добрались до кровати практически вслепую, Драко бездумно шагал вперед, придерживая ее за спину и бедра, желая лишь одного - оказаться наконец в горизонтальном положении и опустошить себя изнутри. Нырнуть вслед гриффиндорке, предаваясь агонии.
И вот наконец - Мерлин, спустя вечность - ее ноги упираются в постель, и Драко, не удержавшись, резко, почти грубо, толкает ее, и Гермиона громко ахает, оказавшись на спине. И тогда в какой-то момент, на единственную секунду он ловит ее взгляд.
Чертов грейнджеровский взгляд, по которому понятно все и сразу.
Но даже этого уже не хватает, чтобы остановить его. Она напугана и взволнована, но обжигающее пламя ее глаз все больше распаляет желание, и Драко чувствует себя попросту свихнувшимся.
И практически падая вперед, Малфой вновь завладевает ее губами, ее горячим ртом, не давая возможности даже вдохнуть. Теперь он не колеблется ни секунды, полностью отдаваясь ощущениям. Даже если бы Драко захотел, он бы не смог остановить ни себя, ни ее, и ему плевать! Плевать на все, что было и будет. Мир сузился до крошечной темной комнаты, где в его объятиях так жарко и голодно извивалась Грейнджер.
Но как только Гермиона почувствовала тяжесть его тела, паника медленно начала разливаться по телу, заменяя только-только зародившееся возбуждение. Она легко дергается в сторону, но шанс упущен.
Малфой и правда больше никогда не отпустит ее.
Но вместе с тем, как его язык исследует ее рот, Драко все больше волнуется, потому что не знает, что делать, как справиться с этим. Каждый раз девушки жаждали его ласк, упиваясь прикосновениями. А Грейнджер, маленькая Грейнджер, которой так хочется доставить удовольствие, все еще зажимается в себе, непроизвольно отталкивает его, когда им так нужно просто получить друг друга.
Она вновь дернулась, но уже гораздо более ощутимо. Не выдержав, Драко оторвался от нее, опираясь на руки и приподнимаясь. Гермиона замерла, глядя ему прямо в глаза. Ощутив, что связь между ними медленно растворяется, Драко произнес:
- Перестань, Грейнджер. Сейчас тебе не нужно останавливаться, - он понимал, что еще пару секунд и мгновение уйдет, но продолжал говорить с ней, желая убедиться, что это будет ее решением. Что все будет добровольно. - Тебе не нужно так много думать, вспоминать, размышлять. Просто почувствуй происходящее и пойми, - он хрипло выдохнул, - что это нужно нам обоим.
Драко видел, как расширились ее зрачки и дрожали губы. Она таяла в предвкушении, но боялась довериться ему до самого конца. Хотя стоило так давно. Неожиданно, Гермиона тихо всхлипнула и тут же потянулась вперед, притягивая Малфоя за плечи.
Она зажмурилась, и прямо перед собой Драко видел подрагивающие ресницы, но когда он легко скользнул прохладной ладонью под ткань простой рубашки, поглаживая ладонью спину, Грейнджер резко распахнула глаза, и ему окончательно снесло крышу.
Гермиона крепко вцепилась в плечи Драко, прислушиваясь к своим ощущениям, когда его губы прошлись по ее щеке к шее, и он выпустил зубы, легко прикусывая и тут же увлеченно целуя. Казалось, что он просто обожал ее шею. И метки, оставленные им так давно, теперь действительно горели. Но даже это позабылось, когда его язык скользнул ниже к ключицам, а рука оттянула ворот рубашки. Ткань не поддалась, и резким движением он разорвал ее, не в силах заботиться о мелких пуговицах. Драко судорожно сглотнул при виде узких плеч, тонких крыльев ключиц и ложбинки между крепкими полушариями и тут же припал губами к коже чуть выше. Он осознавал, что сейчас терял все на свете, но ему было все равно. Кожа, казавшаяся такой приятной на вкус и так соблазнительно пахнущая, манила и притягивала к себе. Каждый дюйм хотелось осмотреть и прочувствовать губами или пальцами.
И именно в тот момент, когда его губы очутились еще ниже, зубы цеплялись за тонкую ткань бюстгальтера, а рука уверенно обхватила упругое полушарие груди, лаская и поглаживая так отчаянно и даже жестко от того, что Малфой желал как можно быстрее преодолеть преграду в виде тонкой ткани; Гермиона тяжело и судорожно всхлипнула, и последовала череда мягких, хриплых вздохов, будто она задыхалась от интенсивности ощущений.
Глаза Драко потемнели от мрачного и разрушающего желания. Это был самый возбуждающий звук, что он слышал когда-либо. Как подросток, впервые дорвавшийся до женского тела, он гладил рукой ее плоский живот, прижимался бедрами, зажимая коленями ее ноги. И чувствовал, как в этот момент ее ладошки забираются под майку и совсем легко царапают кожу, когда Драко бесцеремонно прижимается губами к груди.
Она всхлипывает. И дрожит, выгибается, откидывая голову назад.
А он целует ее кожу, с нажимом проводя языком по соску, свободной рукой стягивая бретельки с тонкого плеча и дергая вниз, так что ставший ненужным бюстгальтер сбивается на животе. Одежда становится слишком тесной, майка прилипает к разгоряченному телу, но Драко понятия не имеет, как оторваться от Гермионы и снять с себя и с нее все преграды.
Какие-то неразборчивые звуки вылетают из ее рта, пока Драко облизывает и посасывает кожу, опаляя влажным и горячим дыханием сжавшиеся от возбуждения бусинки сосков. Он готов кусать, дергать и тянуть, лишь бы воспоминания о этих мгновениях никогда не покинули его. Он втягивает нежную кожу, лаская ее языком, и с наслаждением осознает, что оставляет собственные метки.
Малфой, наверное, счастлив.
Почти.
Его губы двигаются ниже, ощупывают выпирающие ребра, касаются живота, язык щекочет, зубы царапают, а руки наконец вступают в безумную схватку с ее штанами, которые упрямо держатся на узких бедрах и не поддаются огрубевшим пальцам.
А Гермионе в этот момент тоже хочется почувствовать его кожа к коже. Ее руки скользят под тонкой тканью то ли по спине, то ли по груди, и вот она сама отталкивает его голову от себя, к огромному сожалению обоих, и неуклюже стаскивает футболку через голову, откидывая ее далеко в сторону. И обхватывает Драко руками, прижимаясь и целуя в висок, в скулу, в ухо, снова пугаясь собственной импульсивности и инициативности, но тотчас забывая об этом.
И вот они уже в четыре руки борются с застежками сначала на ее, а после на его штанах, дергают ногами, катаясь по кровати.
И наконец наступает момент, когда и Драко, и Гермиона понимают: пути назад нет. Рваные вздохи нарушают тишину, и они снова тянутся друг к другу.
Дальше все становится похоже на отчаянную, изнурительную гонку. Лишь на миг Драко останавливается, оглядывая ее тело, и облегченно вздыхает. А после набрасывается на нее, заставляя метаться по постели и биться в конвульсиях, пока его пальцы, губы и язык вытворяют все эти запретные и такие удивительные вещи. Он беспорядочно ласкает ее тело, будто боится, что больше никогда не сможет насладиться им; вжимается в нее и дрожит от напряжения и то и дело хрипло шепчет что-то в самое ухо, но Гермиона не слышит и почти не видит, и почти ничего не чувствует. Будто бы она на грани пробуждения, и тело, и разум еще не до конца осознают происходящее.
А может так и есть. Они оба пробуждают друг друга, возвращают к жизни, наполняя ее смыслом и яркими эмоциями.
Конечно, когда-нибудь они сведут друг друга с ума. Но ведь пока у них есть целая вечность.
Уже на самом краю, замерев, Драко ловит ее запястье и прижимает к губам, ободряя и даря спокойствие. А после толкается сильно, размашисто и глубоко.
Дыхание сбивается. Гермиона ерзает, пытаясь приспособиться, найти самое удобное положение. Тело, непривычное к таким прикосновениям, отозвалось болью на резкое проникновение, но Малфой почувствовал это и, сжав зубы, задвигался медленно и размеренно. Она слышала, как он шипел сквозь зубы, и понимала, что мужчина собрал последние крупицы терпения, удерживая себя на грани, чтобы попросту не причинить боль.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |