Созидая на краю рая. Пролог 2 страница

- Номер счета, - протягивая мне очередную бумажку, проговаривает Маслоу – Не забудьте также оплатить услуги нашей клиники, мисс Мейсен.

Сдавленно киваю, и доктор захлопываю папку, уходит. Я остаюсь в коридоре одна. Стою, не в силах шевельнуться. Не могу вернуться в палату к сыну сейчас. Я напугаю его до смерти.

Силюсь взять себя в руки и пытаюсь засунуть бумажку с номером счета немецкой клиники в карман, как внезапно пальцы натыкаются на скомканную визитку. Визитку Каллена.

Я уже о ней и забыла, наверное.

Внимательно пробегаюсь взглядом по цифрам, написанным на бумаге, и перевожу дыхание. Острые края будто бы режут душу. Вспоминаю убийственный изумрудный взгляд, и ангельские черты лица. Вспоминаю его слова о деньгах: «Я буду платить тебя по двадцать тысяч в неделю». В неделю. Двадцать тысяч долларов. А если попросить деньги вперед? Не думаю, что он откажется. Только вот я связываю себя, бог знает, какими оковами…

Откидываю мысли о себе подальше – как-нибудь переживу – знаю, что ради Энтони должна это сделать. Должна принять предложение этого человека, которого только вчера встретила, каким бы оно ни было.

А какие у меня варианты?

Смерть сына я не переживу, да и случиться ей не позволю. Взвешивать все «За» и «против» просто нет времени. Сейчас оно снова утекает сквозь пальцы. Снова бежит, не оглядываясь. Для меня оно то замирает, то несется вскачь, и я не вижу той грани между двумя этими крайностями.…Как же страшно принимать решение, относительно новой страницы своей биографии.

Воспаленное от усталости и переживаний сознание не способно подобрать не одного варианта будущей «работы» с этим человеком - грабеж, убийство – все, что приходит на ум. Пытаюсь не акцентировать на этом внимание, но пальцы предательски дрожат, пока я набираю заветный номер на клавишах мобильника.

- Да! – слышится на том конце телефона. Раздраженное «Да», подтверждающее всю нелепость моего положения. Впрочем, выбора у меня нет.

- Эдвард? – решаю все же уточнить, прежде чем говорить о главном

- Кто это? – снова ответ вопросом на вопрос. Видимо, это его характерная черта. Что же, придется смириться.

- Белла Мейсен, - произнося свое имя, делаю акцент на имени – Из бара «Престижная жизнь».

- А, официантка, - вспоминая, говорит он - Могу предположить, что ты обдумала все насчет работы у меня?

Почему мне так не нравиться тот тон, с которым он произнес слова «работа»? Может, мои опасения не напрасны? Может ему нужен личный киллер? Что ж, тогда меня застрелят первой. Я совершенно не умею обращаться с оружием. Никогда не брала его в руки, да и в общем то не собиралась. Видимо, у судьбы на меня свои планы. Вопрос только в том, на кого я оставлю сына?

Ответ приходит так же быстро, как и данные мысли – я все выдержу, я продержусь. Продержусь и буду рядом до тех пор, пока он не научиться жить без меня. Мне хватит сил, я уверенна.

- Где я могу тебя найти?

- Я сам тебя найду, - в его голосе слышная насмешка – Но только завтра. Сегодня я занят, – он произносит последнее словно с явным намерением поиздеваться надо мной. Его тон пародирует мой вчерашний отказ.

- Завтра уже поздно, - глядя на бумаги счета, сообщаю я – Только сегодня. Иначе нельзя.

- Ты будешь ставить мне условия? Я же сказал, я занят! – гневно произносит он, и я находясь в стольких километрах от него, чувствую на себе злобный зеленый взгляд.

- Где мы встретимся СЕГОДНЯ? – делаю ударение на последнем слове. Пытаюсь расставить все точки над «i». В конце концов, это я мучаюсь от неизвестности.

- Упрямая, значит? – усмехается он, и гнев пропадает из его голоса – Мне это нравиться. Хорошо. Будь по-твоему. Сегодня в десять я буду ждать тебя у черного входа в бар. Там же, где и вчера.

- Я буду, - обещаю с таким рвением и волнением, что, наверное, слегка шокирую его.

- И ещё кое-что, - бросает Каллен, прежде чем я нажимаю «отбой» от собственного звонка

- Что? – чего ещё он может от меня хотеть?

- Не смей опаздывать, Белла – после этой фразы звонок обрывается, и я посреди больничного коридора слышу в мобильном утирающие телефонные гудки.

СОЗИДАЯ НА КРАЮ РАЯ. ГЛАВА 4.

Смотрю в небо, и вижу, как над головой проплывают темные облака. Дождь льет словно заведенный, подтверждая всю безысходность моего положения. Наверное, я уже вчера вечером, как только увидела Каллена, знала, что буду с ним. Что сделаю то, чего он запросит. Могу или не могу – таких слов для него не существует. Его лексикон полон эгоизма и холода. Острый, будто бритва, холодный, будто лед. Он сам словно бы айсберг. Манящий, прекрасный и убийственный…

Для меня придумано лишь одно слова, впитывающее всю мою жизнь и судьбу – надо.

На сегодняшний момент мне надо спасти сына. Единственного родного человека, единственного, с кем я могу быть с собой.

Единственное существо, рядом с которым я живу и чувствую себя человеком, рядом с которым я счастлива, которого я люблю.

Ночная темнота улицы не блещет ничем хорошим. Зубы уже стучат от холода, а замерзшее тело сводит дрожь.

Стою, будто бы неудачная «ночная бабочка», ищущая клиентов черт знает на какой помойке. Оглядываюсь, пытаюсь как-то размять затекшие и обледеневшие руки и ноги, но ничего не помогает. Ещё пару минут, и я действительно стану настоящей льдиной. Откуда в конце апреля такой дикий холод? Почему у меня ощущение, что сейчас начало декабря?

Пытаясь отвлечься, вспоминаю день в больнице, проведенный с Энтони. Десятки сказок, сотни картинок, миллионы нежных слов «я люблю тебя».

Конечно, сначала пришлось нелегко. Я пыталась отойти от разговора с доктором Маслоу около десяти минут. Я очень сильно расстроила сына тем, что так неожиданно ушла. Он плакал, когда я вернулась. Последующие полчаса он ни за что не хотел отпускать меня из объятий, и мы просидели с ним завернувшись в белую простынь, обнимая друг друга на больничной койке.

Его ежедневные процедуры – это череда уколов и капельниц. Я сегодня была с ним. Он такой храбрый, такой сильный, такой мужественный! Из голубых глаз не скатилось ни одной слезы – именно этого я больше всего боялась.

Мне кажется, я готова в буквальном смысле убить каждого, кто заставит моего ангела плакать. Он понимает это – я когда-то ему говорила. Теперь он терпит. Терпит когда рядом я. Мне кажется, что я скорее заплачу, глядя на его нахмуренное от боли личико, чем он сам. Самоконтроль, это то, чем он обладает в совершенстве. Но все же, срывы случаются. Как сегодня.

Я не виню его – он всего лишь маленький мальчик. Ему ещё нет и пяти лет! Он просто ребенок. Ребенок, который испытывает все горести и тяготы взрослой жизни.

Иногда я проклинаю себя за то что, не могу дать ему возможность жить нормальной жизнью – он не играет с мальчишками во дворе, он не ходит в сад, он не лепит из пластилина супергероев и не читает комиксы. На вид он малыш, настоящий и естественный. Но в душе он уже взрослый. Взрослый в четыре года…

Я ужасная мать.

Я довела собственного ребенка до такого состояния.

Мысли об Энтони постепенно приводят меня к логическому завершению ситуации – я здесь, под дождем, жду черную машину и её владельца. Того, кто способен спасти ему жизнь. И выбора у меня нет. Никогда не было.

Скупая слеза скатывается вниз по щеке, исчезая в дождевых каплях. Я вымокла до нитки. Уже не чувствую никакого сухого места на своем теле. Мой зонт благополучно остался в клинике, а куртку я взять не догадалась – слишком тяжелым выдалось утро. Поспать мне удалось в общей сложности пять часов. Три – ночью, и два – в больнице у Тони. От недосыпа сливаются глаза, и я всеми силами борюсь с сонливостью.

Внезапный яркий свет врезается мне в глаза, и, освещая дождь насквозь, знакомый автомобиль направляется в мою сторону. Не зная, что делать, говорить и думать, безмолвно замираю на месте.

Стекло остановившейся машины на секунду замирает точно как я, а потом опускается вниз.

- Садись, - доносится тот самый баритон из недр «Мазды», и я, вздыхая то ли от облегчения, то ли от обреченности, тяну на себя холодную металлическую дверную ручку. Она поддается, и вот, через полминуты я уже в кожаном салоне черного цвета, освещаемая неярким светом приборной панели.

Не сразу решаюсь перевести взгляд на Каллена. Он и вовсе не замечает меня, на полной скорости выезжая на оживленную трассу. Едва машина оказывается среди других автомобилей, замки блокировки дверей громко щелкают в темноте.

- Зачем это? – не понимая, спрашиваю я. Теперь уже смотрю на него. На лице – безразличность, но на губах – легкая усмешка. Взгляд живой, устремленный на асфальт под колесами. Мы едем слишком быстро, но на это и мне и ему плевать. Сейчас ситуация слишком напряжена, что бы беспокоиться о скорости.

- Что бы ты ни сбежала, - ухмыляясь, говорит он, и я вздрагиваю. Скорее от насмешки, чем над смыслом данных слов. Стоило бы задуматься над вопросом «А стоит ли бежать?» или «Правильно ли я делаю?», но вместо этого я лишь качаю головой: какой смысл рассуждать о том, что было бы, если теперь я в салоне машины. Мне некуда деваться.

И все же, непослушные губы все же выдают занимательный вопрос, быстро возникающий в голове:

- Кто-то пробовал? – если ответ утвердительный, людей глупее мне не найти.

- Думаешь, ты первая, кто едет со мной? – зоркий изумрудный взгляд на миг впивается в меня, и я чувствую, как сбивает дыхание. Впрочем, это длится всего пару секунд, а затем, Каллен снова обращает взгляд на ночную дорогу.

- Вряд ли. Скорее уж самая парадоксальная, - хмыкаю себе под нос достаточно тихо, но чуткий слух Эдварда улавливает мой даже самый прозрачный и невесомый шепот.

- Предупреждаю сразу – от меня не убежишь. Я найду тебя где угодно, и даже достану из-под земли, если понадобиться.

- Я не собираюсь бежать, – хмуро улыбаюсь, пряча за натянутой улыбкой робость. Я храбрилась целый день, пребывая с сыном, но теперь становиться все сложнее держать себя в руках. Приходиться лишний раз вспомнить, для чего я вообще здесь оказалась.

- Какое предложение? – следующий вопрос, который я задаю, звучит уверенно, хотя и слегка надменно.

- Приедем, узнаешь, - он хитро улыбается, и в этой улыбке проскальзывает нечто такое дьявольское, что заставляет мурашек целым роем окутать мое тело. Мокрая одежда высыхает в машине, хотя дождь за окном не перестает лить. Она прилипает к делу, и я чувствую себя ещё более некомфортно. Хотя, куда уж там…

- Куда мы едем? – спрашиваю скорее машинально, чем осмысленно. И все же, интерес к его ответу имеется, и не малый.

- Я сказал, узнаешь, Белла, - резко повторяет он, отчего я мигом затыкаюсь. Не люблю злить опасных людей. Несомненно, Эдварда я отношу именно к этой категории. Можно даже с пометкой «через чур опасно!»

- Запомни два основных правила на будущее, - холодно сообщает он, лавируя между машинами, и не давая никому более проехать перед ним – Правило первое: я не повторяю дважды. Ты слушаешь один раз. Если не услышишь – твои проблемы.

Вздыхаю, удивлено глядя на него. У меня нет ни слов, ни даже мыслей, которые соответствовали бы грамотному ответу на подобные изречения.

- Правило второе – тем временем продолжает Эдвард, резко сворачивая на какую-то лесную дорогу. Я впиваюсь ногтями в кожаное сиденье, стремясь удержаться и не удариться головой об стекло. Звук дождя теряется за мрачностью леса. Вокруг – ни огонька. В такой темноте голос Каллена кажется до безумия пугающим и угрожающим. Вздрагиваю, слыша баритон вновь, и пытаюсь согласно первому правилу прислушаться:

- Как я сказал – так и будет. Мои приказы и указания не обсуждаются!

Невольно вспоминаю сегодняшнее утро, когда дискутировала с ним по поводу времени встречи. Что же, я своего добилась. Теперь о подобном придется забыть.

- Откуда ты знаешь, что я соглашусь? – мне действительно хочется это знать. Он говорит с такой непоколебимой уверенность в себе, что на миг я восхищаюсь этим, но уже через пару секунд ненавижу эти его черты. Как можно при такой красоте быть таким моральным уродом? Вот черт, я знакома с ним меньше 24 часов!

- Ты согласишься, - ухмыляясь самому себе, будто бы восхваляя собственную персону, произносит Эдвард. На это утверждение у меня ответа нет. Он прав. Я соглашусь. Соглашусь на что угодно, насколько угодно – лишь бы он мне исправно платил. Столько, сколько обещал. Двадцать тысяч за неделю. То есть, мне необходимо пробыть с ним как минимум пять недель. Прекрасно! Белла, ты попала!

Отворачиваюсь к окну, и рассматриваю стекающие по стеклу дождевые капли. Они бегут достаточно быстро, но встречая на пути друг друга останавливаются, и только сливаясь, несутся дальше вместе. Бок о бок.

За окном настоящий лес. Вижу очертания сосен и елей. Темнота мешает все рассмотреть в полной мере. Инстинкт самосохранения начинает подсказывать – хотя нет, истошно вопить – «Бежать не оглядываясь!».

От невольной ухмылки на моем лице от собственной глупости, пристально наблюдающий за мной боковым зрением Каллен удивленно хмыкает:

- У тебя психоз?

- В каком смысле? – теперь перевожу на него взгляд, смотря прямо внутрь его темных зрачков. Зеленые ободки будто бы светятся, как у кота. Наверное, я действительно схожу с ума.

- От страха. Тебе страшно, - он говорит это так медленно, что я невольно забываюсь. Такое ощущение, что от ужаса других он получает какую-то жизненную энергию. Словно инопланетяне в старых фильмах. Полагаю, он вампир, раз уж судить по монстрам из кинематографа – высасывает всю кровь из тела... Его зубы идеально подошли бы для этого. Острые и белые. Какой убийственно красивый монстр…

- Я не боюсь тебя, - ухищренной смелости хватает только на это. Говорю, пожимая плечами, будто действительно так думаю. Отец научил. Он говорил, что если показывать страх, то тебя ударят по самому больному – твоим личным демонам ужаса. Попадут, и ты распадешься на части. С тех пор я не перед кем не освещаю своих кошмаров. И перед Калленом не собираюсь. Единственная моя забота, по случаю которой я и здесь – мой сын.

По сравнению с животным страхом потерять Энтони, жалкое опасение перед Эдвардом кажется детской выдумкой.

- Не боишься? – он хитро улыбается мне, видя насквозь. Отвожу взгляд, кивая и снова пожимая плечами. Страшным усилием воли мне удается продолжать смотреть в окно, в то время как сидящий за рулем мужчина прожигает меня малахитовым глазами буквально до костей. Чувствую в нем и пошлость, и какую-то насмешку. Или это не насмешка? Почему-то мне кажется, что это то, о чем я пока не догадываюсь. Быть может, скрытое сожаление или тайный страх?

Глупо конечно. У Каллена-то страх? У него-то сожаление?

- Не боюсь, - хмыкаю так же своенравно как он. Наверное, сегодня в эту игру я ещё смогу играть. Но что будет завтра? Останусь ли я вообще в живых к завтрашнему дню?

Вдруг он маньяк? На кой черт он притащил меня в лес?

Дорога ещё некоторое время петляет, а Эдвард не произнося ни слова, ведет машину. Я изредка смотрю то на него, то на темноту. Впрочем, там вряд ли можно что увидеть.

Наконец, «Мазда» останавливается. Силюсь разглядеть что-нибудь в темном стекле, но от остановившихся дождевых капель мне это не удается.

- Пошли – мужчина достает карту зажигания из специального отсека недалеко от руля, и тянется к дверной ручке, быстро распахивая её настежь.

Выхожу вслед за ним на свежий воздух. Дождь кончился. Влажность царит повсюду. Прямо под ногами – упругий, но промокший мох. Над головой – темное небо без единой звезды. Все в ночной кромешной тьме. Едва вижу очертания мужчины, который направляется куда-то вглубь, за ветки деревьев.

- Ещё одно правило, Белла, - говорит он, когда я, нагоняю его, опасливо оглядываясь по сторонам. Чутье подсказывает, что в первую очередь нужно бояться Каллена, но я почему-то боюсь диких зверей, которые могут водиться здесь. Хорошо бы держаться рядом с ним, дабы не потеряться.

С трудом отрываясь от собственных страхов – благо, в темноте он не видит моего лица и испуга – сосредотачиваюсь на его голосе и фразах:

- Выдашь местонахождение того строения, куда я тебя приведу, и следующей ночью не проснешься. Ясно?

- Предельно… - скулы сводит от холода, а в теле образуются узлы из органов. Начинает мутить. То ли от страха, то ли от неизвестности и давящей атмосферы темного, ночного леса.

Вскоре ветки елей и сосен расступаются, и мы ступаем на бетонную дорожку, едва чувствующуюся среди травы. Как только я уверенна, что мои ноги стоят на твердой поверхности, осмеливаюсь поднять взгляд на то самое «строение», которое храниться в страшной тайне.

Большой дом. Белый. Светится в темноте. Режет взгляд после всего того мрака, через который я прошла. Удивлено прикидываю, как можно уместить такой особняк в центре леса. Но главный вопрос не в этом. Главный вопрос – зачем это нужно? И кому?

Эдварду?

Раздумывая над ответом, не сразу замечаю, что Каллен продвигается по той самой бетонной дорожке быстрыми и уверенными шагами. Мне требуется полминуты, что бы бегом и на ощупь догнать его.

- Зачем тебе деньги? – вопрос звучит громко и быстро, и я теряюсь. Неожиданно и не вовремя. Сейчас я гораздо больше озабоченна тем, как ни свернуть шею в этой темноте.

- От этого что-то зависит?

- Белла! – Каллен скрежещет зубами, и его гневный голос прекрасно слышан мне, идущей в тридцати сантиметрах позади него – Не смей со мной так разговаривать! Я задаю вопрос, и ты отвечаешь. Без уверток и подробностей. Коротко и ясно.

В душе становиться горько, а на деле – паршиво. Чувствую себя маленьким ребенком, несправедливо наказным. И в то же время снова испытываю страх и неприязнь к этому человеку.

Кем он себя возомнил?

И все же, «кто платит, тот заказывает музыку» - руководствуюсь этой простой истинной, что и заставляет меня промолчать в ответ и не сорваться на него. В конце концов, в этом человеке будущее моего сына. И какой бы он ни был, я обязана принять тот факт, что он - единственное мое спасение.

Глупо верить первому встречному, ещё и такому как Каллен, но выбора нет. Нет ни у меня, ни у Тони. Либо он – либо никого.

- Прощу прощения, - извиняюсь, делая вид, что сожалею, а у самой так и сжимаются кулаки. Пытаюсь казаться покорной. Пока у меня это плохо получается. От меня волнами исходит ненависть.

- Без сентиментальностей, - отмахивается он, снова злясь – Отвечай на вопрос: Зачем тебе деньги?

- Хочу выкупить дом моего отца. Я его очень любила, – говорю первое, что приходит в голову. Не правдоподобно, но лучше ничего предложить не могу. Только так.

Эдварда это, похоже, устраивает. Он не задает ни единого вопроса, и лишь быстрее двигается по направлению к дому. Размышляя о сказанном, иду за ним.

Я прекрасно знаю, почему не назвала настоящую причину своей потребности в финансах – я боюсь за Энтони. При любой возможности, зная о нем, Каллен сможет мною манипулировать угрожая навредить моему сыну. А может, он и не будет угрожать. Я оплошаю, и он просто разделается с ним…

Это слишком опасно. Информация о моем ребенке слишком ценна для Эдварда. Никто не должен знать про Энтони. Ни одна живая душа. Это моя жизнь и мой ребенок. Каллену нужна я, а не малыш – по крайней мере, я на это уповаю.

Стою на крыльце особняка, по-прежнему думая о сыне. Эдвард не тревожит меня. Каждый из нас занят своими мыслями. И все же, я успеваю поразиться его точности и несомненной уверенности в том, что делает. Начиная от меня и заканчивая открытием сотни замков на двери. Он не использует ключи. Лишь поочередно набирает цифры на карте управления своего автомобиля, на призывы которых красные кнопочки – едва заметные даже в сумраке ночи – загораются и гаснут.

Когда все замки открыты, мужчина входит в дом, даже не удосуживаясь придержать тяжеленную дубовую дверь, которая едва не убивает меня прямо здесь, на месте, захлопываясь перед носом.

- Разве не положено сначала пропустить даму? – нахмурившись, спрашиваю я, и тут же замолкаю, понимая, что несу.

- Не забывай где ты, Белла. Ты здесь впервые, а уже начинаешь меня бесить, - рявкает он, и я шумно сглатываю. Качая головой в попытке успокоиться, он оставляет меня у входа, и подходит к небольшому прямоугольнику, выделяющемуся на фоне общей темноты. Выключатель.

Свет вспыхивает, и я щурюсь, чувствуя боль, причиняемую глазам.

Пока я сосредотачиваю взгляд, проходит около трех минут. Каллен недовольно хмыкает, подпирая стену и смотря на меня в упор. Смотрит так, будто ждет, пока я что-то увижу. Ждет моей реакции…

Пытаюсь не замечать его взгляда, и часто моргаю, силясь привыкнуть к яркому освещению.

Наконец мне это удается, и я широко распахивая глаза, делаю шаг по направлению к гостиной. Но прежде чем моя нога касается пола, истошно воплю, пытаясь зажать рот рукой, дабы подавить крик. Я вижу то, что Эдвард хочет, что бы я увидела - в десяти метрах от себя вижу на полу настоящее человеческое тело. Девушка. Её лицо бледно, а глаза закрыты. На белокурых волосах видна засохшая кровь, текущая из виска. Пуля видимо прошла насквозь…

От ужаса у меня перехватывает дыхание, и я для опоры хватаюсь за стенку. Как обычно, координация меня подводит, и вместе со своим фатальным невезением, я промахиваюсь, и падаю на пол. Пытаясь убрать из сознания картинку – чудовищную и ужасную – закрываю глаза. Не помогает. Просовываю голову между коленей, направляя свой крик в кулак, крепко прижатый ко рту.

Мне страшно не только от вида трупа, но и от того, что я узнаю эту девушку. Женщину. Она была вчера с Калленом в баре. Она негодующе смотрела на меня, и умоляюще на него..!

Её убил он…

СОЗИДАЯ НА КРАЮ РАЯ. ГЛАВА 5.

___________________________________________________________

Наверное, мой ступор напоминает парализованность. Я некоторое время не мигая смотрю на женщину, лицо которой уже никогда не воспроизведет улыбку. Лишь испуг в глазах навеки запечатлелся на ней в последние секунды её жизни.

Словно во сне ощущаю как кто-то поднимает меня с пола за руку – достаточно грубо – но, тем не менее, очень быстро «пейзаж» гостиной скрывается за кем-то, кто его заслоняет и это слегка успокаивает меня. Не сразу понимаю, что этот «кто-то» Эдвард. Доходит только тогда, когда мою руку отпускают, а дверь комнаты, где я оказалась, запирают.

Каллен недоверчиво смотрит на меня. В его малахитовых глазах насмешка надомной, и восхваление собственной непобедимости. Наверное, именно так торжествующий Цезарь всходил на престол: величаво, властно, красиво.

До сих пор не могу оправиться от увиденного. В глазах пляшут какие-то звездочки, а колени сводит дрожь, кажется до такой степени, что ещё секунда, и я распластаюсь на полу.

- Жаждешь объяснения? – голос Эдварда раздается, словно через толстый слой ваты. Безуспешно пытаюсь сконцентрироваться на нем, но пока у меня это плохо получается. Кажется, будто бы мне отключили мозги, лишили способности мыслить. Перед глазами вместо меблировки незнакомой комнаты по-прежнему пустые и ужасающиеся глаза мертвой женщины.

- С тобой это не случиться, если не будешь совершать ошибок, - что-то звякает, пока он говорит, и это самое «звяканье» заставляет меня немного привести в порядок мысли. Я вспоминаю, зачем я здесь и почему. Пытаюсь вернуться в реальность, цепляюсь за происходящее словно бы тонущий за соломинку. В голове вместо ужаса начинает стучать лишь одна мысль, выжженная там каленым железом – «Спасти сына!».

- Что я должна делать? – голос предательски дрожит, как бы я не старалась храбриться. Снова начинает мутить, и слабость разливается по организму вместе с кровью.

- Вижу, ты смелая, Белла, - голос раздается совсем рядом со мной. Переведя взгляд вправо, наблюдая внимательные зеленые глаза, придирчиво рассматривающие меня. Гляжу в них будто в зеркало. Не выражая никаких эмоций. Молюсь только о том, что бы мольба, обращенная к Каллену, не была им замечена в моем взгляде. Возникнут вопросы. А он не любит вопросов. Тем более чужих. Моих. - Но насколько хватит твоей смелости?

С этими словами он берет мои руки в свои, сжимая их словно в тисках. В то же время плотоядный взгляд мужчины обдает жаром все мое тело, и через намокшую одежду добирается до кожи. Начинаю мелко дрожать, и пытаюсь это скрыть. Пробую вырвать руки, но ничего не выходит. Он держит меня так, будто собирается заковать в кандалы.

- Надолго. На столько, сколько нужно, - отвечаю быстро, пытаясь убрать внутреннюю дрожь хотя бы из голоса. Кажется, это мне удается. Эдвард, не веря, поджимает губы, и отпускает мои запястья, быстро поднимаясь и возвышаясь надомной – стоящей у стены – словно скала.

- Проверим? – его тон одновременно насмехающийся и пошлый. Черт, он видит меня насквозь!

- В каком смысле? – пытаюсь разобраться в смысле сказанных им слов, но его руки подсказывают ответ гораздо быстрее. Длинные бледные пальцы скользят по моей талии, подбираясь к краям водолазки, и поднимая их вверх. Между тканью появляются просветы кожи. Его руки холодные и грубые. Едва они касаются тела, как я дергаюсь, силясь оторваться от него.

- И где же твоя смелость, Белла? – ехидно спрашивает он, не позволяя вырваться, и прижимая меня крепче. Теперь его руки перемещаются вверх по моей талии, задирая водолазку все выше и выше.

- Я пришла из-за работы… - шумно сглатываю, пытаясь выговорить слова между судорожными вздохами. Плохо удается. Не правдоподобно. Выглядит глупо и пугающе. В такие моменты я несу какую-то чушь про работу.…Но ведь это правда! Я ведь не проститутка! Почему бы ему не найти кого-нибудь в ближайшем борделе?

- Из-за работы? – он повторяет слова за мной точно эхо, и в его изумрудных глазах прослеживается еле скрытое желание тут же овладеть мной. Похоть. Эгоизм. Выдержка. Он позволяет своим губам коснуться моей шеи как раз там, где бьется пульс. Я вздыхаю, чувствуя, как подгибаются колени. В этот момент сильные руки мужчины снова спасают меня от падения на пол, и я замираю, не в силах шевельнуться.

- Мне нужны деньги. Я не искала тебя, ты меня нашел. Я готова работать! – заявляю быстро и опасливо, одновременно переводя дыхание и лихорадочно пытаясь сообразить, что говорить дальше. Не знаю. Мысли путаются от внезапной выходки Эдварда. Слишком много событий за сегодня.…Слишком много ужасов.…Сколько я ещё выдержу?

- Ты готова работать? – он делает ударение на слове «работать», и я непроизвольно ежусь.

- Да, - отвечаю то ли уверенно, то ли боязливо. Боюсь узнать, что будет дальше. Боюсь и в то же время отчаянно хочу. Становиться страшно от самой себя. – Я согласна. Но давай поговорим об условностях и правилах…

- Правилах? - он ухмыляется на этом слове, отлепляясь от стены рядом со мной, и отходя подальше, к письменному столу, стоящему в центре помещения. Внимательно наблюдаю за ним, но в то же время готова быстро и своевременно отвести взгляд, если это понадобиться:

- Хорошо, давай о правилах, - он смеется, глядя в раскрытое окно, свежий воздух из которого не в состоянии разогнать духоту давно не проветренных комнат.

- Правило номер один, Белла, - он продолжает улыбаться, когда поворачивается ко мне. Улыбка настолько безвинна и очаровательна, что мое дыхание сбивается во второй раз. Лихорадочно заставляю себя подумать над его слова, как мужчина произносит:

- Предохраняться.

- Что? – считаю, что ослышалась. Нет, не считаю. Просто уверенна. Он не мог такого сказать – у меня уже слуховые галлюцинации.

- Ты должна предохраняться, - он говорит это таким усталым тоном, будто рассуждает о самой видной истине. Наверное, так оно и есть, но я по-прежнему не могу понять, что происходит. О чем мы вообще говорим?

- Зачем? – задаю самый идиотский из всех возможных вопросов.

- Что бы не возникли проблемы с детьми, - он усмехается, но уже через секунду из голоса пропадает смех, и самый настоящий гневный рык срывается с его губ – Учти, если ты забеременеешь, я убью тебя в тот же час, как узнаю. Не пытайся скрывать или бежать. Я уже говорил, что бежать бесполезно.

Не нахожу адекватного ответа на его слова, и поэтому лишь слабо киваю головой в знак согласия. В голове начинает проясняться тема разговора, и от этого мне все тяжелей держаться на ногах.

- В чем заключается моя работа? – снова использую это нейтральное слово, в попытке разузнать истину. В голове уже сложился определенный ответ, но хочется услышать версию Эдварда. Если это возможно, конечно же.

- Буквально вчера, - Каллен переводит взгляд на запертую дверь, и я вздрагиваю, вспоминая тело в гостиной – Ален отказалась находиться со мной. Ален нет, и мне нужна замена для неё. Если честно, она уже давно стала надоедать мне, а ты Белла, оказалась как раз тем, что нужно.

- Что я должна делать?

- Мне нужна любовница, - он улыбается сам себе на этом слове – И ты подходишь. Ты красива, молода, и я уверен, что не страдаешь никакими заболеваниями?

Отрицательно качаю головой, пытаясь собрать мысли в кучку после подобного заявления.

- Все равно нужно проверить. Поедешь завтра в медицинский центр на осмотр. Делай все, что от тебя потребуют. Мне ты нужна как можно скорее!

- Я должна спать с тобой? – задаю вопрос спонтанно и непонимающе глядя на него, все ещё в попытках догадаться о том, что происходит. Мозг сформулировал ответ, но сознание отказывается его принимать. Парадоксально, неестественно…и так страшно!

- Я говорил тебе, что повторяю одну фразу только один раз? – его тон раздраженный, хотя в глазах находиться какой-то странный проблеск. Будто бы скрытая горечь. Наверное, мне действительно нужно проверить зрение – все чаще мне чудиться в глазах Эдварда те эмоции, на которые он не способен в силу своего положения и характера.

Дата добавления: 2015-09-30