«99 days without you»99 дней без тебя»

«99 days without you»99 дней без тебя»

Записка Гарри.

Дорогой Лу,

Сначала я хотел написать что-то короткое и быстрое, но что-то, что попало бы в самую в точку, понимаешь? Ну, эта идея полностью провалилась, потому что я понял, что на свете слишком много вещей, которые я хочу сказать тебе. Только сейчас я понял, что есть столько слов и невысказанных мыслей, а это мой последний шанс сказать о них. Я думаю, что к тому моменту, как ты получишь эту записку, ты уже найдёшь меня и будешь сидеть один в квартире.

Я просто хочу сказать, что мне жаль.

Я не хочу покидать тебя, правда не хочу. Как можно просто встать и уйти от человека, в которого ты влюблён до безумия? Да, Луи, ты правильно прочитал. Я люблю тебя, идиот. Я люблю тебя уже так давно, это съедает меня изнутри. Я просто разрываюсь по швам. И теперь я как будто только пустая оболочка с горящей страстью внутри. Но это не твоя вина. Боже, Лу, не смей винить себя. Ты был причиной тому, что я держался так долго. Ты дал мне надежду на светлое и чистое будущее. Но проблеск надежды не может быть вечным. Сейчас он потух и я остался в темноте.

Я ещё не готов попрощаться, нет. Ты, наверное, уже думаешь об этом, но я не готов закончить эту записку. Тебе просто необходимо знать, как сильно я тебя люблю.

А знаешь, что я люблю в тебе больше всего? Твой смех. Наверное, по нему я буду скучать больше всего на своём пути… Я не смогу больше услышать твой звонкий голос или увидеть, как сияют твои глаза, когда ты смеёшься. Я совсем не уверен, что после всего этого я смогу видеть или слышать.

Мне нужно, чтобы ты пообещал мне одну вещь, хорошо? Я хочу, чтобы ты никогда не переставал петь и никогда не бросал парней. Ты будешь нужен им, а они будут нужны тебе. Я знаю, что будет трудно оставаться группой, но я также знаю, что вы сможете. Вы достаточно сильные для этого. Лу, ты всегда будешь сильным для меня. Я чувствую себя полнейшим эгоистом, бросая тебя вот так. И я приношу искренние извинения за ту боль, что я принесу или же уже принёс тебе.

Скажи парням, что я люблю их тоже, хорошо?

Есть ещё одна вещь, которую я люблю в тебе. Это твоя способность обращать любую ситуацию в позитивную. Это может стать одним из самых тоскливых дней на Земле, но я всё ещё смогу видеть твою улыбку, светящуюся на фоне серого неба. Боже, я так люблю твою улыбку. Пожалуйста, продолжай улыбаться. Вспоминаю сейчас один момент в ресторане в Италии, там была такая маленькая блондиночка… Уверен, что ты сейчас тоже вспоминаешь это, да? Она тогда подошла к нашему столику с кошмарным выражением лица. Она выглядела такой недовольной из-за того, что ей придётся подавать пяти неугомонным шумным парням. Как только она подошла, ты улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой, и её недовольство как будто бы растаяло. Ты можешь управлять людьми, Лу.

Я точно знаю, что всегда, когда я чувствовал себя подавленным, ты был первым человеком, к которому я шёл. Ты всегда знал, как сделать всё лучше и светлее. Я всегда уходил от тебя с широкой улыбкой на лице. Ты ни за что не оставил бы меня, пока не был бы уверен, что я полностью счастлив. Это ещё оlна вещь, что я люблю в тебе: твоя настойчивость.

Я буду скучать по всему, связанному с тобой, ты знаешь. По небольшой щетине на подбородке, если ты не брился пару дней. По тому, как выглядят твои волосы, когда ты просыпаешься утром. Это ужасно на самом деле, но я люблю это, потому что это часть тебя, и она заслуживает любви.

Я так скучаю по старым дням, когда мы могли сидеть в грязной квартире, пересматривая тонны фильмов и просто обнимаясь на диване, разговаривая ни о чём и обо всём сразу. Ты мой самый лучший друг, ты ведь знаешь это, верно?

Эта заметка… Она обо всём, прости. Мой мозг просто отказывается работать правильно сейчас, наверное, потому что я безумно испуган. Я так боюсь, Лу. Я бы так хотел подбежать к тебе и всё рассказать. Я так хотел бы услышать те слова, что я хочу от тебя услышать. Я бы хотел, чтобы ты просил не делать меня этого, не оставлять тебя одного. Но я просто не могу поступить так с тобой. Я не могу переложить этот груз на твои плечи. Я знаю, что если бы ты только узнал, ты бы старался удержать меня здесь, но я не смогу заставить тебя делать то, чего ты сам не хочешь.

Теперь, наверное, я должен сказать, почему же я покидаю тебя. Это трудно. Трудно описать то, что чувствуешь, когда сердце медленно разрушает всё, что есть в груди. Это началось около года назад, когда ты пригласил Элеонор на свидание. А потом вы начали встречаться. В тот момент, я клянусь, я услышал резкий треск там, где должно было быть моё сердце. И я уже тогда знал, что это из-за того, что я люблю тебя. Я думаю, я знал это ещё раньше, но мне просто не хватало смелости быть честным с самом собой. Элеонор помогла мне понять, насколько сильно я на самом деле люблю тебя. Поэтому, наверное, я должен поблагодарить её. Но в то же время… Она – одна из причин, по которым я делаю это. Она мне нравится, но я презираю её.

Знаешь ли ты, каково это, сидеть и просто смотреть, как человек, которого ты любишь, любит кого-то другого? Это ад, точно тебе говорю. Вечная пытка. Каждый раз, когда она приходит, мне хочется стукнуть её миллион раз подряд. Моя голова просто пульсирует. Я не могу это контролировать. Это не то, что ты думаешь. Она мне нравится, потому что она очень милая. И я очень рад, что у тебя в жизни есть такой человек, которого ты мог бы любить. Может быть во мне говорит только ревность, но мне кажется, я мог бы обращаться с тобой куда лучше неё. Ведь я всегда был здесь, с тобой. Что бы ни случилось. Плохое или хорошее. Я всегда был здесь.

Я пытаюсь объяснить тебе вот что: я думаю, она не любит тебя так, как ты думаешь, что она любит… Это больно видеть. Я вижу, как ты смотришь на неё. И не так сложно понять, что ты влюблён по уши. Но что насчёт неё… Это не так. Она любит тебя, но, не пойми меня неправильно, не так, как ты хотел бы.

Что до меня… Моя любовь к тебе настолько сильна, что она медленно убивает меня изнутри.

О, Боже, это звучит так эгоистично и тщеславно, да? Это последнее, что я хотел бы тут видеть. Я счастлив за тебя, правда. Просто она не та девушка, что тебе нужна. Может быть однажды ты поймёшь это и полюбишь меня тоже. Но я просто больше не могу оставаться здесь и смотреть, как ты любишь её. В то время, как я сам исчезаю в тени.

Есть ли ещё причины, по которым я делаю это? Да, пожалуй. Я просто устал от жизни. Честно говоря, я никогда не был особенно счастливым. Это как некое состояние, с которым я вырос. Я удивлён, что живу так долго. А всё потому что ты был и есть моё солнце, которое освещает мою жизнь просто своим существованием. Это то, почему я остаюсь здесь так долго. Ну, это и группа, конечно.

Я уже просил передать парням, как сильно я их люблю?

Обязательно скажи Найлу, чтобы держал голову поднятой. Ты знаешь, на него иногда находит… Иногда люди вокруг бывают такими подавленными, а это, в свою очередь, ведёт к тому, что он начинает грустить. Просто постарайся и, пожалуйста, улыбайся для него. И для меня. И обязательно скажи ему, чтобы продолжал быть… Найлом. Мне он очень нравится, он самый беззаботный парень, которого я когда-либо встречал. О, и ещё! Обязательно скажи ему, как сильно я буду скучать по его смеху. Ведь ты можешь не видеть его, но обязательно услышишь. И скажи ещё, чтобы он продолжал быть таким… ирландцем, какой он есть. Хотя я не уверен, что это вообще можно изменить. Скажи это хотя бы для того, чтобы немного поднять настроение.

Что насчёт Зейна… Скажи ему, чтобы позаботился о себе. Он ведёт себя довольно безрассудно, когда грустит или что-то в этом роде. Просто будь с ним рядом, хорошо? Забери у него выпивку, забери всё, чем он может навредить себе. Можешь даже угрожать ему, что заберёшь его зеркало, я не знаю… Скажи ему, что я люблю его. Он всегда будет для меня братом. Как и все парни.

Наконец, Лиам. У него есть голова на плечах, так что я не думаю, что он потеряет себя. Я просто надеюсь, что никто из вас не потеряет себя. Но будьте осторожны, он может свести вас с ума, если начнёт слишком беспокоиться. Хотя я всегда восхищался его способностью оставаться спокойным в трудные времена.

Просто… Скажи им, как сильно я их люблю, ладно?

Ну, а теперь ты, Луи Уильям Томлинсон. Одно только имя уже посылает мурашки вниз по моему позвоночнику. А перед глазами мелькают картинки. Мне больно думать о том, что тебе будет труднее всех. Мне противен тот факт, что я сам сделаю тебе больно. Хотя уже совсем скоро меня не станет, я хочу, чтобы ты знал, что я никогда тебя не оставлю. Да, Лу? Я НИКОГДА тебя не брошу. Я пообещал это уже очень давно и я уверен, что буду придерживаться этого вечно. Меня не будет рядом физически, но я всегда буду в твоём сердце.

Когда бы ты ни нуждался во мне, я буду здесь. Я буду ждать тебя в следующей жизни. В тот день, когда тебя не станет, хотя я надеюсь, что это произойдёт не скоро, мы будем вместе. Ты заслуживаешь долгой и счастливой жизни. Хотя я и буду скучать по тебе, я не хочу, чтобы ты уходил, не прожив всей своей жизни. Я буду всё ещё здесь, когда ты решишь, что твоё время пришло. Что до меня… то моё время вышло сегодня.

Совсем скоро ты проснёшься, что даёт мне так мало времени, чтобы завершить всё. Сейчас я сижу на холодном полу в ванной в одних лишь трусах, мне очень холодно. Прости за пятна от слёз, я не хотел, чтобы тут остались напоминания о том, что я плакал. В моей руке бутылочка с таблетками.

Я правда не хочу описывать тебе весь процесс, через который я собираюсь пройти, но я хочу, чтобы ты знал, что мне не будет больно. У меня есть большая бутылка обезболивающего, и я собираюсь выпить её всю. Это наиболее спокойный и наименее грязный сценарий, который мой ум смог придумать, и я надеюсь, что этого достаточно.

Эта записка стала уже слишком большой… Но есть ещё одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить. Я очень надеюсь, что не прошу слишком многого.

Пожалуйста, позаботься о маме и о Джемме. Им нужен будет кто-то рядом. Я знаю, что ты считаешь их второй семьёй, и я надеюсь, что ничего не изменится из-за того, что я ушёл.

Я только что выпил все таблетки из бутылки. Они прошли легко, как я и думал. Чёрт, прости, я не хотел этого писать. Я обещал, что не буду описывать процесс, но почему-то подумал, что ты захочешь знать.

Я чувствую себя, как пьяный человек. И зрение становится таким нечётким. Очень тяжело сидеть. Мне так страшно, Луи. Я знаю, это было моё решение. И уже поздно что-либо менять. Но мне всё ещё так страшно… Моё тело немеет, я не думаю, что смогу ещё долго писать.

Кажется, наступил этот момент, когда я должен оставить тебя. Я положу эту записку в левый нижний ящик в ванной, хотя я и так знаю, что ты найдёшь её. Мой разум замедляется… Это так странно.

Я люблю тебя, Бу. Люблю так сильно. Никогда не забывай об этом. Просто не смей забывать. Мы увидимся позже, хорошо?

- Гарри

Дорогой Гарри; День 1, 2 и 3.

Дорогой Гарри,

Ты ушёл две недели назад. Честно говоря, я не очень хорошо справляюсь. Ребята даже послали меня к врачу, чтобы тот помог мне забыть. Но я не могу. Ты всё, о чём я сейчас могу думать. Твоя кудрявая голова, улыбка, которая освещает всю комнату, зелёные глаза, что я так люблю. Тебя просто невозможно забыть. Я не хочу тебя забывать.

Конечно, парни переживают за меня. Даже я сам переживаю за себя. Мой врач беспокоится тоже, и именно поэтому она дала мне этот дневник, чтобы я смог записывать сюда самые сокровенные мысли. Я должен буду отдавать его ей каждую неделю, чтобы она могла прочитать, но я чувствую себя ужасно из-за этого. Большинство моих мыслей вертится вокруг тебя. Наверное, поэтому она и хочет прочитать и удостовериться, что я хорошо со всем справляюсь.

Но, честно говоря, это не так. И я очень переживаю из-за того, что она будет это читать. Но правда так или иначе вылезет наружу, да? Она никогда не говорила точно, что я должен тут писать. Поэтому я пишу тебе. Надеюсь, ты не возражаешь. Я очень хочу, чтобы ты знал, как я прохожу через всё это.

Я хочу рассказать тебе, как это, быть здесь без тебя. То, что я чувствую каждый день, будет написано здесь. Я начну с самого первого дня – дня, когда ты покинул этот мир.

День первый.

Я проснулся на своей кровати как и каждое утро до, ожидая увидеть тебя, свернувшегося калачиком, рядом. Но когда я повернулся, кровать была пуста, и я не мог заметить тебя нигде в комнате. Я не придал этому особого значения, решив, что ты или готовишь завтрак, или принимаешь душ. Но тишина квартиры настораживала, и я прошу у тебя прощения за то, что не заметил сразу. Я должен был знать. Я должен был тебя остановить.

Когда я, наконец, встал с постели, тишина начала меня нервировать. Я почувствовал головокружение, пока шёл по квартире, а мои ноги словно становились слабее. На колени я упал только тогда, когда нашёл тебя. Я плакал. На самом деле очень много. Мои глаза жгло ядовитыми слезами, а сердце качало эту ядовитую кровь по всему моему телу. Но я не виню тебя, никогда не винил. Я виню только себя.

Я никогда не смогу забыть этот день. Не смогу удалить изображение твоего холодного неподвижного тела на полу в ванной. Оно преследует меня каждый день и каждую ночь.

Я сделал единственное, что смог тогда сделать. Я позвонил в скорую. Они были в квартире уже через пару минут. Они забрали тебя у меня. А я… не мог двигаться. Так же, как и Найл, и Зейн, которым я позвонил, как и Лиаму, после звонка в скорую. Лиам вёз нас в больницу вслед за скорой, пока я молча рыдал на заднем сидении.

Я не хотел в это верить.

День второй.

Твоя семья была там. Мы все были там. Я обнимал твою маму, пытаясь успокоить её, пока она плакала у меня на плече, в то время как я сам пытался удержать свои собственные слёзы. Остальные пытались успокоить Джемму, которая кричала и отбивалась, отказываясь верить в то, что её брат ушёл навсегда. Слёзы были повсюду. И уже трудно было отличить, где и кто плачет.

Мы все смотрели, как тебя переложили с постели на носилки и сразу же укрыли большим белым покрывалом. Так, что я не смог взглянуть на тебя в последний раз.

Я отказывался верить в то, что тебя уже нет. До сих пор отказываюсь.

Ты ведь вернёшься, так? Я надеюсь, что да. Я скучаю по тебе так сильно. Никто уже не улыбается. Я скучаю по твоей улыбке.

День третий.

Тишина. Это единственное слово, которым я могу описать этот день. На самом деле, любой день после второго можно назвать этим словом. Нет слов, чтобы сказать что-то ещё.

Я и парни сидели на диване Лиама. Слёзы стекали по нашим щёкам. И тогда мы поняли, что мы больше не One Direction. One Direction просто не существует без тебя. Даже сейчас.

Этот день мы все провели в наших жалких мыслях и в рассуждениях о том, что теперь нам без тебя делать.

День 4, 5, 6 и 7.

День четвёртый.

В этот день я нашёл твою записку. До боли знакомый почерк довёл меня до слёз. Я не знал, с кем я могу поделиться этим.

В тот же день ко мне приходила Энн. Кажется, это была среда, но я не уверен. Я просто не мог заставить себя думать об этом. Обычно в этот день мы были на репетиции, но новость о тебе быстро просочилась в прессу и распространилась по всему твиттеру. Я отказывался даже заходить в интернет или смотреть телевизор. Единственное, что можно было там найти, это бесчисленные догадки о том, почему ты это сделал. Но я то точно знал, почему, и совсем не хотелось узнавать другие теории.

Наши фанаты скучают по тебе. Это случалось уже несколько раз, когда они подбегали ко мне на улице, плакали и обнимали меня, сожалея о потере. Они говорят, что ты был потрясающим. Просто замечательным человеком. Слишком замечательным, чтобы умереть таким молодым. Я согласен с ними.

Почему ты покинул меня? Ну да, я знаю, почему. Но я просто не могу принять это.

В этот же день я показал твоей маме твою записку. Я знаю, что она была предназначена для меня и только для меня, но я подумал, что она должна знать. Она плакала, Хаз. Очень сильно. Мне кажется, мне всё больше кажется, что только я один виноват в твоей смерти. И груз на моих плечах только растёт.

День пятый.

Мы, наконец, начали организовывать твои похороны. Может быть было слишком рано или слишком поздно. Я не знаю. Никто не хотел браться за это. Потому что никто всё ещё не хотел принять тот факт, что ты правда ушёл.

День шестой.

Я показал парням твою записку. Ну, точнее, как показал… Я просто оставил её на кухонном столе, а Зейн наткнулся на неё. Он тогда зашёл в гостиную со слезами на щеках и начал на меня кричать. Он обвинял меня в том, что я не рассказал им ничего. В том, что я такой эгоистичный. Он сказал, что это я во всём виноват.

Найл и Лиам пытались его успокоить. Но я не винил его в том, что он был так зол. Потому что я был так же зол сам на себя.

День седьмой.

Прошла целая неделя без тебя в моей жизни. А кажется, что целая вечность. Весь этот день я провёл, пересматривая видео с Х-фактора и старые интервью, представляя, что ты сейчас смеёшься вместе со мной.

День 8-12, 13 и 14.

День восьмой – двенадцатый.

Я решил, что лучше записать эти дни под одной заметкой, потому что, ну, на самом-то деле ничего не происходило. Зейн по-прежнему отказывается со мной разговаривать, и я не виню его. Найл и Лиам всё больше стараются быть со мной, но я всё больше отдаляюсь. Я почти ни с кем не разговариваю. Только разве что с тобой. Но тебя ведь нет на самом деле здесь, и это их беспокоит.

День тринадцатый.

Я должен был сказать ещё в прошлый раз, но забыл, что в девятый день мы завершили организацию твоих похорон. Четыре дня спустя, то есть сегодня, я стоял там, на кладбище. Я был в чёрном, как и нужно. Я стоял над дырой в земле, в которой ты должен быть остаться навечно.

Твой гроб был закрыт. Мы все знали, как ты не любил, когда другие люди видели тебя, когда ты выглядел «не как нужно». Все согласились, что это лучший вариант. Да и я, если честно, подумал, что мне лучше не видеть твоего лица, зная, что я больше никогда не увижу твоих зелёных глаз.

Я снова плакал в этот день. Чёрт возьми, я плакал каждый день с того момента, как ты ушёл. Но в тот день было гораздо, гораздо хуже. Когда тебя стали опускать вниз в яму, я побежал, чтобы остановить их, а Зейн, Лиам и Найл пытались меня удержать. Я упал на колени, продолжая плакать. Я не смог быть сильным на твоих похоронах, прости меня. Ты, наверное, очень во мне разочарован. Я знаю, что ты всегда думал, что я сильный. Но это было только тогда, когда я был с тобой.

Теперь, когда ты ушёл, я просто не знаю, что делать с самим собой.

Это была долгая церемония. Я постарался обнять каждого члена твоей семьи, принося извинения и бормоча несвязные слова вперемешку со всхлипываниями. Джемма и Энн держали меня дольше всех, и мы рыдали друг у друга на плечах. А потом я оторвался от Джеммы и долго на неё смотрел. Я сказал ей, что вы с ней очень похожи. Она такая красивая, Гарри. Я обещаю, что позабочусь о ней.

Я также обещаю, что позабочусь о твоей маме. Ведь она уже стала дня меня второй матерью. Когда она обнимала меня, она прошептала мне кое-что на ухо. Кое-что, что я никогда не смогу забыть. Я так надеюсь, что она не врала мне.

«Он любил тебя, ты знаешь». Она прошептала и легонько оттолкнула меня с небольшой улыбкой на лице. Она ушла раньше, чем я смог ответить, оставляя меня безмолвным. А я снова упал на колени, рыдая. Лиам пытался отвести меня к машине, но я упирался. Я не хотел оставлять тебя.

День четырнадцатый.

Я просто хотел сказать, что я не был готов идти на терапию. Но ребята настояли. Я пошёл, но мне не нравится это. Врач вытаскивал из меня информацию, спрашивал о моих чувствах и мыслях. Мне очень не понравилось такое вторжение в мою личную жизнь. Мои мысли должны были оставаться скрытыми. Они не должны были раскрываться вот так.

Но теперь я здесь. Пишу тебе.

Ты знаешь, я иногда могу тебя чувствовать. Это как будто… ты наблюдаешь за мной. Это, наверное, должно быть страшно, как я себе и представлял. Но это на самом деле меня утешает.

День 15, 16 и 17-20.

День пятнадцатый.

И вот этот день… Сегодня. День, когда я начал писать тебе. Сегодня я чувствую… пустоту. Но мне кажется, что это всего лишь то, что всегда приходит, когда ты теряешь кого-то, кого любишь, да? Сара прочитала мой дневник вчера. Я, кажется, забыл сказать тебе, что моего врача зовут Сара, да?

Она выглядела очень разочарованной, но мне всё равно. Она попросила меня перестать писать всё это, но я сказал ей, что это действительно мне помогает. В каком-то смысле это правда. Кажется, будто бы ты здесь, читаешь всё, что я пишу.

Возвращаясь к сегодняшнему дню… Приходил Найл и мы посмотрели пару фильмов, пытаясь сделать вид, что всё по-старому. Лиам звонил. Но только для того, чтобы проверить меня. И всё так же ни слова от Зейна. Мне уже кажется, что наша дружба никогда не вернётся.

День шестнадцатый.

Люди говорят, что One Direction пришёл конец. Это на самом деле просто разрывает меня изнутри. Прошло всего лишь чуть более двух недель, а люди уже начали говорить. Я и ребята пытались вернуться к работе, но ещё, наверное, слишком рано. Нам кажется, что мы не сможем находиться на сцене или в студии, зная, что один из членов нашей группы больше никогда сюда не вернётся.

Мы не опровергаем слухи, вовсе нет. На самом деле я не считаю нас больше One Direction. Теперь нас четверо. И это просто Луи Томлинсон, Лиам Пэйн, Зейн Малик и Найл Хоран. Это ты придумал название, Хаз, и теперь это кажется неправильным – называть нас так.

Ты скорее всего хотел бы, чтобы мы двигались вперёд, продолжая нашу карьеру в группе. Но это так СЛОЖНО. Почему ты просто не можешь вернуться?..

День семнадцатый-двадцатый.

Прости, я забывал писать последние несколько дней. Честно говоря, я даже не покидал свою постель. Я просто так… устал. Ты бы понял, наверное, ведь теперь ты можешь спать целую вечность. Это было грубо, да? Я не знаю. Я не знаю, что произошло после того, как ты ушёл. Но кто-то сказал, что это похоже на мир, в котором ты окружён только чёрным цветом. Господи, я так надеюсь, что ты не сидишь там в темноте, Гарри. Ты заслуживаешь того, чтобы петь с ангелами.

Я уверен на все сто, что ты бы очень хорошо с ними звучал, ведь я всегда думал, что твой голос похож на голос ангелов. Может, ты мог бы быть моим ангелом-хранителем и петь мне иногда перед сном?

Ну, в любом случае, возвращусь к прошедшим дням. Как я уже сказал, я был ужасно усталым. Я всё время провёл в кровати в компании своего ноутбука. Я не против его общества. Есть множество вещей, которые я мог бы делать он-лайн. Но я стараюсь избегать социальных сетей сейчас. Я не готов встретиться лицом к лицу с реальным миром.

Найл оставался у меня недолго. Я думаю, он больше всех парней беспокоится обо мне. Я всегда был таким человеком, который улыбается и старается сделать чужую жизнь светлее. Но теперь, когда я больше не могу быть таким, есть Найл, который старается быть там. Быть мной. Он пытается заставить меня улыбнуться, я очень ценю это.

Я вообще не уверен, что смогу когда-нибудь снова улыбаться.

День 21, 22, 23, 24 и 25.

День двадцать первый и двадцать второй.

Лиам оставался у меня две последние ночи. Сейчас он спит на диване недалеко от меня. Это очень… хорошо, когда со мной в квартире кто-то находится. Когда здесь только я, она кажется такой огромной и пустой. Я думаю, я мог бы попросить кого-нибудь из парней почаще у меня ночевать. Если ты, конечно, не против.

Я просто не хочу больше быть один.

Зейн сегодня позвонил мне, наконец. Извинился за то, что накричал тогда. Я был рад услышать его голос, обращённый ко мне. Я, конечно, извинился за то, что прятал твою записку. Он сказал, что понимает, почему я это делал. Мне кажется, мы с ним, наконец, движемся в верном направлении.

Ах да, я расстался с Элеонор недавно. Это на случай, если ты хочешь знать это. На самом деле я сделал это в тот день, когда нашёл тебя. Просто у меня не хватало мужества, чтобы написать это здесь.

Тебе нужно было подождать всего день. Тогда ты всё ещё мог бы быть со мной. И мы, может быть, были бы, наконец, счастливы.

День двадцать третий.

Терапия – абсолютная пытка. Мне не становится лучше. Сара продолжает говорить мне о том, чтобы я уже сдался и перестал делать эти записи, потому что они совершенно не помогают мне. Но я не могу остановиться. Мне кажется, что если я остановлюсь, я предам тебя.

Я не подведу тебя ещё раз.

День двадцать четвёртый.

Сара спросила меня о записке сегодня. Я не знаю, почему она молчала так долго. Когда она спросила, я просто не смог сдержать слёз, и с большой неохотой отдал ей этот кусочек бумаги. Это правда так плохо, что я ношу его везде с собой? Это похоже на огонь, каждый раз выжигающий дыру у меня в кармане, напоминая о боли везде, куда бы я ни пошёл. Но я просто не могу его отпустить. Это одно из последних напоминаний о том, что у меня есть ты.

День двадцать пятый.

Прошло уже очень много времени с тех пор, как я пел в последний раз. Но я пел сегодня. Это был первый наш день в студии. И это звучало так… странно, так по-другому без твоего голоса, сливающегося с нашими. Нам пришлось изменить все наши песни. Найл и я взяли большинство твоих соло, но мне это кажется таким неправильным.

Я никогда не смогу спеть их так хорошо, как ты. Твой голос был… один на миллион, я клянусь тебе. Когда ты пел, весь мир тускнел, и всё, что я мог видеть – это ты. Я попросил CD со всеми нашими старыми записями, но я точно знаю, что они не дадут его мне. Лиам слышал, как я спрашиваю, он сказал им не делать этого.

Но у меня всё ещё есть YouTube. Боже, благослови интернет. Я слушал твой голос всю ночь, начиная от выступлений на Х-факторе до песен с нашего альбома. Я никогда не устану его слушать. Ведь теперь это единственный способ услышать его когда-либо.

День 26, 27, 28 и 29.

День двадцать шестой.

Сегодня я был в Чешире. Я очень долго гулял по улицам, надеясь, что ты ходил по всем этим местам, и представляя, что ты рядом и держишь меня за руку.

Въезжая в город, я с большой неохотой согласился сам с собой, что должен посетить твой дом. Когда я подошёл к двери, Энн встретила меня с распростёртыми объятиями, как и Джемма. Она всё пыталась вырвать меня у твоей мамы. Клянусь, она такая сильная!

Мы пили чай и разговаривали. Я спрашивал, как у них дела. Они стараются держаться, но ты знаешь, Гарри, это сложно для нас всех. Я не хочу, чтобы ты чувствовал вину. Я единственный, кто должен чувствовать себя виноватым. Я так и сказал об этом Энн. Но она сказала, что если я хочу переложить всю вину на себя, то мне лучше уйти.

И тогда я пошёл к выходу.

Кажется, она не ожидала этого, я слышал, как она звала меня по имени. Я просто проигнорировал её и побежал к машине.

Я плакал так сильно, что пришлось остановиться прямо на дороге, пока люди проезжали мимо, сигналя и посылая холодные равнодушные взгляды. Правда я всё равно не видел и не слышал ничего из этого. Всё, что я мог тогда видеть – это был ты. И всё, что я мог слышать – это твой голос. И этого оказалось достаточно, чтобы я успокоился и доехал до дома.

День двадцать седьмой.

Сегодня я снова провёл весь день в кровати. Я не отвечал на звонки и смс. Зейн, Найл и Лиам пришли в одно и то же время. Они стучали в дверь и просили меня поговорить с ними. Я снова почувствовал себя виноватым за то, что заставляю их чувствовать всю эту боль. Я лишь могу мечтать, что она когда-нибудь закончится.

День двадцать восьмой.

Когда я вышел из квартиры сегодня утром, я нашёл Найла, спящего на пороге. Он выглядел таким усталым и… безнадёжным, что я начал плакать. Я сделал это с ним. Я просто высосал жизнь из каждого из парней. А всё потому, что я был полным эгоистом.

Мой плач, кажется, разбудил его. Он крепко меня обнял. У Найла самые лучшие объятия, как ты знаешь, и я просто схватился за него и не отпускал долго-долго, ни разу не почувствовав, что он хочет меня оттолкнуть. Он заплакал вместе со мной. И в этот момент я почувствовал, что он ближе, чем когда-либо. Я очень пожалел, что не оказывал ему достаточно внимания раньше

День двадцать девятый.

Завтра будет целый месяц. Целый месяц, как тебя нет. А я всё ещё не могу это принять. Кажется, будто только вчера ты был полон жизни, смеялся так громко, хлопал в ладоши… Это всё реально, не так ли?

День 30, 31, 32 и 33.

День тридцатый.

Сегодня я и парни провели весь день в тишине в твою честь, не отвечая на телефонные звонки и даже не разговаривая друг с другом. И не могу сказать, что нам было некомфортно. Это было даже… неплохо. Мы валялись в нашей с тобой квартире, пересматривая все твои любимые фильмы. Мы сидели, прижавшись друг к другу, и плакали. Всхлипы отражались эхом от стен комнаты. Они были везде. Вокруг. Наверное, это очень жалкое зрелище.

Но я чувствовал себя ближе к ним, чем когда-либо.

День тридцать первый.

Я до сих пор думаю, что ты вернёшься, и что это всего лишь один большой ночной кошмар. Я могу проснуться утром, а ты будешь лежать рядом, улыбаясь, как ты обычно это делаешь.

Но постепенно я начинаю понимать, что ты не вернёшься.

Сегодня я просто не знал, что делать с собой. Я думаю, ребята знали, что я хочу побыть один. Поэтому никто не звонил и не писал мне, никто не пришёл ко мне домой, чтобы проверить, в порядке ли я. Я оценил это.

Я провёл весь день, сидя в твоём кресле, тупо уставившись в телевизор. Три или четыре больших пива – и я упал на пол, рыдая изо всех сил. Боль как будто… сбила меня с ног.

День тридцать второй.

Сегодня я почувствовал прилив сил. Это было очень даже неплохо. Я с трепетом смотрел, как по пальцам течёт кровь, а зеркало из моей спальни просто осыпается осколками к моим ногам. Не знаю, что во мне сломалось, но я просто не смог больше смотреть на своё отражение. Поэтому я просто ударил. Ударил сильнее, чем когда-либо бил в своей жизни.

Боль в порезах быстро прошла, и вскоре я почувствовал наслаждение, накрывающее меня. Мне нравилось чувствовать то, что я могу контролировать свою боль.

Я обрабатывал раны, когда Лиам вошёл в комнату, сказав, что он слышал, как что-то сломалось. Он остановился и уставился на мою руку. Он посмотрел на мою руку, потом на разбитое зеркало, а затем мне в лицо. Я думаю, он посчитал это странным, что я улыбаюсь. Поэтому он просто вытащил меня из моей спальни, запихал в машину и повёз в больницу.

День тридцать третий.

Сейчас на моей руке повязка, и она мне не нравится. Я хотел бы видеть все шрамы. Мне кажется, что это красиво. Они символизируют мою борьбу. Мой переход от прошлого к настоящему. Но парни не понимают.

Они следят за мной безостановочно. Они не дают мне делать что-то самому. Не дают ходить куда-то одному. Я задыхаюсь.

День 34, 35, 36 и 37.

День тридцать четвёртый.

Я так голоден, что просто не могу вынести мыслей о еде. Они пытаются заставить меня есть, но это не помогает. Я потерял вес. Много. Все уже заметили, это трудно скрывать.

А ещё я упал в обморок сегодня в студии. И сейчас люди немного… беспокоятся. Я правда в порядке. Я просто не голоден.

День тридцать пятый.

Парни и руководство смотрят за мной 24 часа в сутки. Они следят за тем, чтобы я ел всё, что лежит на моей тарелке. Из-за этого мой живот просто сводит. Я не знаю, как долго я смогу терпеть эту пытку едой. Это всё такое безвкусное. Хоть мой живот всё больше болит, я просто не могу сделать больше глотка или съесть больше кусочка.

День тридцать шестой.

Я не смогу покинуть квартиру до тех пор, пока не наберу вес. Руководство не хочет, чтобы папарацци засняли моё «новое» тело, порождая слухи, которые, как мы все знаем, правда. Кажется, это стало уже просто очевидным.

Ребята продолжают извиняться, говорят, что должны были уделять мне больше времени в течение первого месяца. Что они должны были быть рядом, когда это мне было нужно. Я сказал, что могу это понять, потому что они переживают то же самое.

Мне не нужны няньки. Но, кажется, я застрял… и они со мной надолго.

День тридцать седьмой.

Зуд становится всё сильнее. Всё время хочется разбить ещё что-нибудь. Что-то вроде стекла.

Но поддаваться никак нельзя. Особенно, когда за тобой следят 3 пары глаз. Парни не покидали мою квартиру уже два дня и, кажется, вообще не собираюсь уходить.

День 38, 39-40 и 41.

День тридцать восьмой.

Парни заставляют меня вернуться к терапии, так как они узнали, что я пропустил уже несколько сеансов и не отвечаю на звонки Сары. Они говорят, что это мне поможет.

И вот я здесь. Сижу в переполненном офисе под пристальным взглядом Сары и пишу это. Я практически чувствую, как её глаза впиваются в меня, а мне так страшно посмотреть в ответ.

Она ругала меня целый час. Но потом остановилась и сказала мне продолжать писать, так как я отказался остановиться. Она думает, что то, что я пишу, очень вредно для моего здоровья. То, что я пишу тебе, хотя тебя на самом деле нет здесь, никак не поможет моему исцелению.

Но я не хочу оставлять тебя. Я просто не смогу. Я люблю тебя и всегда буду.

Никто не понимает этого.

День тридцать девятый – сороковой.

Сара забрала мой дневник вчера, поэтому я не смог ничего записать. Вообще вчера всё было довольно спокойно. Я провёл день с Зейном и Найлом, а Лиам в это время был с Даниэль. Но, честно говоря, мы просто просидели в тишине.

Они предложили пойти в парк, но из-за того, что я вынужден ходить на терапию, я не думаю, что смогу выйти из дома сейчас.

Сегодня Найл нашёл мой дневник и спросил, что это. Я просто вырвал его из его рук и накричал на него, чтобы он оставил меня в покое. Я знаю, я не должен быть этого делать… Мы все всё ещё в довольно хрупком состоянии. Я должен быть понять, что зашёл слишком далеко, когда Найл вылетел из моей квартиры в слезах. А через пару минут пришёл Зейн и начал меня отчитывать за моё поведение. «Ты должен повзрослеть, Лу! И уйти, наконец, от прошлого. Мы все сейчас в таком состоянии, но ты не можешь переносить свою боль и злость на нас! Тебе нужна помощь, Лу, и мы пытаемся тебе помочь. Но ты просто не даёшь нам этого сделать». А я захлопнул дверь перед его лицом. Потому что он не может учить меня, как жить.

Я отпущу, когда буду готов.

День сорок первый.

Зейн снова со мной не разговаривает. А я просто начал терять интерес к тому, чтобы иметь друзей. Люди просто делают нам больно. Так же, как я сделал больно тебе.

День 42-43, 44 и 45.

День сорок второй – сорок третий.

Вчера утром я проснулся с ужасной головной болью. Наверное, не нужно было столько пить. Я не могу вспомнить, что я делал. Когда я вышел из комнаты, я нашёл Лиама, читающего газету на диване. Когда он услышал меня, он повернул голову и улыбнулся мне. Он похлопал по дивану рядом с собой и подозвал меня к себе.

Я не сдвинулся с места. Он только тяжело вздохнул и заговорил:

- Как ты себя чувствуешь?

Я не мог понять, то ли это просто похмелье, то ли я правда ничего не помню. Я спросил:

- Где Гарри?

По щекам Лиама потекли слёзы и он закрыл лицо руками, рыдая. Я хотел уже спросить, что случилось, как вдруг меня будто сшибло с ног. Ты ушёл. Я знаю, что говорил это миллион раз до этого, но я не верил до сегодняшнего дня.

Ты на самом деле ушёл.

Тогда я понял, что просто падаю на пол. Я не мог управлять больше своим телом. И я потерял сознание.

И вот я здесь. На больничной кровати, с трубками вокруг моих рук, качающими лекарства. Как будто это мне и правда нужно. Это не похоже на то, что я болен или что-то в этом роде. Все продолжают наблюдать за мной, как будто я могу в любой момент сломаться.

День сорок четвёртый.

Сегодня я видел мою маму. Не видел её уже сто лет, кажется. Я не общался с ней с самых похорон, и она волновалась за меня. Меня разбудил её плач. Она приложила руку ко рту и смотрела на моё хрупкое и такое тонкое тело.

Я попросил её не плакать, потому что я в порядке. Но она начала рыдать только сильнее. Доктора увели её из комнаты до того, как она успела ответить. Они сказали, что мне нужен отдых.

Нет, мне просто нужен ты.

День сорок пятый.

Сегодня во сне я видел твоё лицо. Боже, Гарри, я начинаю забывать, как ты выглядишь. Конечно, я могу посмотреть на фотографии, но они не двигаются, не смеются и не моргают. Они могут лишь запечатлеть воспоминания. Но только мои воспоминания начинаю исчезать. Может быть, это происходит из-за многочисленных лекарств, что попадают мне в кровь через эти трубочки вокруг, но… они исчезают. Всё равно исчезают.

Я просто не могу потерять мысли о том, что у меня есть ты.

Я проснулся и увидел, что рядом сидит Зейн, плачет и что-то тихо говорит мне. Он даже не заметил, что я открыл глаза, поэтому продолжал говорить. Я не слышал его, но это и не имело никакого значения.

День 46, 47, 48 и 49.

День сорок шестой.

Я пытаюсь сохранять спокойствие. Правда пытаюсь. Эта больница сводит меня с ума, но они всё ещё не хотят меня отпускать. Я продолжаю настаивать, что мне лучше, но они только отвечают, что я всё ещё слишком мало вешу и нахожусь под действием стресса. Я заперт в этой комнате. Это как раз и давит на меня больше всего. Я никогда не чувствовал себя хуже, чем здесь.

Мне так скучно.

Ты можешь спеть для меня?

День сорок седьмой.

Руководство предложило мне взять месяц отпуска и провести его с моей семьёй для выздоровления. Но есть кое-что, что они никогда не поймут. Это то, что я никогда не смогу выздороветь. И это не правда, что я не хочу видеть мою семью. Я безумно скучаю по ним.

Но если я уеду, кто позаботится о нашем доме?

Я просто не могу покинуть нашу квартиру, Хаз. Я не могу никому позволить что-либо трогать. Мне кажется, что если я уеду, они украдут у меня все напоминания о тебе. И, когда я вернусь, тут не будет ничего твоего.

День сорок восьмой.

Мне пришлось согласиться на отпуск после того, как мама целый час плакала рядом со мной, говоря, что скучала по мне и как она хочет, чтобы я вернулся домой. Она думает, что это сейчас самая лучшая вещь для меня – уехать ненадолго куда-нибудь.

И вот я пишу тебе, сидя рядом с пустым чемоданом. Может, мне взять с собой твою любимую шапку, чтобы я мог засыпать с чем-то в своих руках, что напоминало бы мне о тебе?

Я надеюсь, ты не будешь против, если я одолжу её ненадолго.

День сорок девятый.

Железнодорожная станция переполнена, шум давит мне на уши. Люди продолжают пихать меня в стороны, пока Пол ведёт меня через толпу. По крайней мере, он пытается держать меня подальше от фанаток. Я благодарен ему за это, потому что я очень не хотел бы, чтобы фанаты видели меня таким.

На мне сейчас твоя старая шапка и потёртая толстовка, в которой ты обычно танцевал в нашей квартире по утрам. Мне кажется, что я такой маленький в этой огромной кофте, но мне всё равно, как я выгляжу.

Я покинул квартиру. Нашу квартиру. Квартиру, в которой столько воспоминаний о нас с тобой. Воспоминаний, которые я начинаю забывать без тебя. Мы могли бы оставить ещё больше моментов там, если бы ты остался чуть дольше.

Когда я зашёл в поезд, я помахал городу на прощание. И всего лишь одна маленькая слезинка скатилась по моей щеке.

День 50, 51-70 и 71.

День пятидесятый.

И вот, после всего пути, что я проделал на поезде, я распаковал вещи и теперь сижу в своей старой детской спальне. Моя мама не выпускает меня из виду, и я снова чувствую, что задыхаюсь. Хотя я так надеялся на небольшую передышку после расставания с парнями.

Я люблю мою маму, правда. Мне просто нужно побыть одному.

Девочки очень рады видеть меня дома. Сегодня они разбудили меня. Они сидели на мне на моей кровати и щекотали меня. Это был первый раз за долгое время, когда я смеялся.

Здесь может быть неплохо.

День пятьдесят первый – семидесятый.

Да, я знаю, что прошло слишком много дней. И тяжело будет втиснуть всё это в одну крошечную заметку. Но я не хочу утомлять тебя рассказами о том, как я провожу свои дни в компании моей мамы, отчима и сестёр.

Потому что на самом деле каждый мой день был похож на другой.

Я просыпался от того, что Фиби и Дейзи тянули меня за волосы, смеялись и говорили, что завтрак уже готов. Я вежливо просил их уйти, и они убегали с разочарованием в глазах. Я мог ещё немного поспать, пока мама не заходила в комнату с целым подносом еды. Она садилась на край моей кровати, а я, наконец, съедал всё, что было на тарелке, после чего мама уходила из моей комнаты с улыбкой. Я чувствовал себя очень хорошо, когда удавалось заставить её улыбнуться. Но из-за того, что я столько ел, я всегда чувствовал себя вялым, мне снова хотелось спать. Конечно, никто бы мне этого не разрешил, поэтому уже к одиннадцати часам я всегда шёл в парк или в магазин, или в любое другое место, куда девочки бы хотели пойти. Они играли и смеялись, а я просто шёл рядом, представляя, что бы я делал, если бы ты шёл рядом со мной и держал меня за руку, забирая всю мою тоску. Не то, чтобы мне не нравилось заботиться о девочках, просто ты знаешь, иногда они становятся сущим наказанием.

Ты знаешь, моя семья тоже по тебе скучает. У нас даже было несколько (совсем немного, но они были) разговоров о тебе. Мама отказывалась говорить о тебе больше, чем пару минут. Она думала, что мне больно это слышать. Но, если честно, мне кажется, что груз на моих плечах немного легчает, когда я произношу твоё имя. Но, в то же время, это больно. Я не знаю, как объяснить это. Это просто то, что есть.

Марк подошёл ко мне однажды, спрашивая, как я себя чувствую. Я ответил, что хорошо, так же, как говорил всем. Мы немного посидели, разговаривая обо всём на свете. Он ушёл только тогда, когда я почувствовал себя лучше. И, честно говоря, на некоторое время я правда начинал чувствовать себя лучше. Но хорошие ощущения быстро заканчиваются. Особенно, когда у тебя на сердце висит вина тяжёлым грузом.

Девочки заметили перемены во мне. Из-за этого я чувствую себя ужасно. Я делаю больно всем вокруг, и я ненавижу это чувство. Раньше, когда они видели, что у меня плохое настроение, они пытались заставить меня улыбаться или смеяться. Но сейчас они просто медленно уходят, как будто они просто не могут меня больше выносить. Я не виню их. Я уже и сам не знаю, как себя выносить.

Я, наконец, набрал вес и выгляжу здоровым. Все вокруг так этому рады. Но я всё ещё чувствую пустоту внутри. Прибавка в весе лишь добавила тяжести на мои плечи.

Я уже говорил, что эти дни прошли незаметно и тихо. Боль утихала на некоторое время, чтобы потом снова вернуться.

Само собой, это всё не помогло. Хотя все думали наоборот.

День семьдесят первый.

Сейчас я в поезде, который везёт меня обратно в Лондон. Я волнуюсь, честно говоря. Больше, чем когда-либо. Больше, чем перед нашим первым выступлением, когда ты шептал ободряющие слова мне на ухо. Когда песня началась, ты улыбнулся мне, и мне показалось, что я взлетаю.

Это так грустно… Думать о том, что я не смогу больше выступать с тобой, не смогу прижаться к тебе посреди ночи, если мне будет страшно, не смогу придти и обнять тебя, если мне будет это нужно. Я боюсь возвращаться в квартиру.

Что, если они всё там поменяли?

—

Я дома, сижу в твоей комнате. Она точно такая же, как и была до этого. Я так этому обрадовался, что даже не могу этого толком объяснить.

Я просто рад, что не буду спать один, без частички тебя со мной.

День 72, 73, 74 и 75.

День семьдесят второй.

Ребята приходили сегодня. Я увидел их впервые за последний месяц. Они ожидали большего… Может, более счастливую версию меня, такого меня, что был раньше. Ну, пусть будет новостью для них, я уже никогда не буду прежним Луи. Это просто факт.

Ты забрал кусок меня с собой, Гарри. Теперь я только часть того, чем я был раньше. Я сломан. Разорван изнутри.

Найл и Лиам обнимали меня долго-долго, плакали от счастья. Рады, что я, наконец, набрал вес. Они утверждают, что счастливы, что я вернулся домой. Но я так не думаю. Я не тот Луи, которого они ждут и любят. Я чужой. Что насчёт Зейна… Он стоял позади всех и ждал, когда они закончат приветствовать меня. А потом он подошёл ко мне и обнял. Могу сказать точно, он плакал сильнее всех.

День семьдесят третий.

Я вышел из квартиры сегодня только в халате и в тапочках. Солнце ярко светило мне в глаза, и я скривился от отвращения. Всё, что я хотел, это немного молока для моих хлопьев, но ведь никогда ничего не идёт, как задумано.

При виде меня несколько девочек начали визжать и подходить ближе. У меня совсем не было настроения, но я решил не уходить. Ты знаешь, как это происходит. Они начали о чём-то возбуждённо говорить, но это всё было неважно, я просто старался улыбаться.

Вдруг стало тихо. Одна из девочек шагнула вперёд и обняла меня. Может, это был просто предлог, чтобы дотронуться до меня. Но я оценил этот жест. Я не собирался, но отчего-то заплакал в её руках. Она просто стояла там, обнимала меня, пока я не перестал всхлипывать и не отошёл от неё, вытирая слёзы.

«Мы все любили его, ты же знаешь. И вы любили друг друга, это так очевидно. Он любил тебя так сильно, Лу, не забывай об этом. Никогда не забывай об этом». Она прошептала это, прежде чем уйти.

Она не просила ни автографа, ни фотографии. И тогда я понял, что нашим фанатам на самом деле не всё равно. И это не потому, что мы известные или «милые».

Я многое понял сегодня.

Но есть одна вещь, которой я хотел бы поделиться с тобой. Я понял, что не могу жить без тебя.

День семьдесят четвёртый.

Я пытаюсь побороть сильное желание, но оно просто зовёт меня. Я разбил ещё одно зеркало сегодня, правда, моей здоровой рукой. Вид тёмно-красной жидкости, что потекла из открывшихся ран, просто очаровал меня. Я сидел там, смотря на это, пока рука не онемела.

Я не чувствовал боли. Только спокойствие. А потом я позволил себе провалиться в бессознательное состояние.

День семьдесят пятый.

Я только что понял, что тебя нет уже два месяца, и это всё более, чем реально. Во мне нет ничего, кроме пустой оболочки. Я живу без какой-либо цели. У меня ничего не осталось, что я мог бы дать этому миру.

Боль никогда не закончится.

День 76, 77, 78 и 79.

День семьдесят шестой.

Я снова вытащил твою записку. Она была в ящике под кроватью. Я пытался спрятать её от себя. Я просто хотел увидеть твой почерк. Твои слова. Слова, которые я знаю наизусть, что смог бы повторить во сне.

Я чувствую себя виноватым больше, чем обычно. Это чувство никогда не уходило. Но после чтения твоей записки я почувствовал такую боль, о которой даже не подозревал, что она существует.

Элеонор нет, она только на фотографиях. Я не звонил ей с того момента, как мы расстались. Я не могу поверить, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что она не то, чего я хочу. Ты мог просто мне сказать это. Я бы сразу же её бросил.

Я уже говорил, я не знал о твоих чувствах. Всё, что я могу, это винить себя. Это только моя вина и всегда ей будет.

День семьдесят седьмой.

Я столкнулся с Энн сегодня. Я не знаю, что она делала в Лондоне, а я и не спрашивал. Когда она увидела меня, она просто упала в мои объятия, рыдая у меня на груди.

«Становится больнее с каждым разом, как я вижу это». Она прошептала это в моё ухо, оттолкнула меня до того, как я успел ответить. Я стоял посреди улицы, глядя с открытым ртом на удаляющуюся фигуру твоей матери.

Мне показалось, что она говорила о твоей могиле.

День семьдесят восьмой.

Я не ходил к твоей могиле вчера, потому что был слишком напуган. Я только что понял, что ни разу не посещал тебя с самых похорон. Вина разъедает всё внутри.

Я чувствую себя ужасно. Невероятно, отвратительно. Ужасно. Я был таким эгоистичным. Я всегда был таким эгоистичным. Я всегда думал только о себе, а не о тебе.

Сейчас я здесь. Сижу у твоей могилы, а слёзы катятся по моим щекам. Цветы здесь совсем свежие. Их десятки. Люди любят тебя, Хаз. Я принёс только одну розу, надеюсь, этого достаточно. Я не хотел занимать слишком много места, но, когда я увидел все эти цветы, я почувствовал себя жалким.

Я отдаю тебе этот цветок в любом случае. Сел прямо напротив. Я планирую остаться здесь ненадолго. У меня с собой есть одеяло и бутылка вина. Красного. Оно всегда было твоим любимым, да, Гарри?

—

Я проснулся всё ещё сидя перед твоей могилой. Я понял, что страшно напился ночью и просто упал на траву.

Тебе должно быть так стыдно за меня.

День семьдесят девятый.

Я думаю, что теперь это станет ритуалом дня – посещать твою могилу. Я обещаю приносить каждый день по розе. Только так я могу хоть как-то сравниться со всеми этими красивыми цветами, что тебя окружают. Здесь ромашки и лилии. Ты всегда любил лилии.

Я сидел на траве и пел тебе сегодня. Я надеюсь, ты слышал это, где бы ты ни был. Я знаю, как сильно ты любил эту песню. Воспоминания нахлынули на меня. Я вспомнил, как тогда в доме судей ты пел эту песню. Пел от чистого сердца. Так хотел их впечатлить. Я никогда не забуду твой голос в этой песне. Да и вообще, твой голос в любой другой песне.

Но я пел это по другой причине, Гарри.

Я разорван. На самом деле. Я не знаю, что делать. Я просто хочу, чтобы ты отправил мне что-нибудь… хоть что-то. Мне нужен знак, что я принимаю правильное решение. Или нет.

День 80-81, 82, 83 и 84.

День восьмидесятый – восемьдесят первый.

Прости, я не приходил вчера к тебе. У Найла, Лиама и Зейна были другие планы, и они потащили меня на пляж.

Ещё не достаточно тепло, но они решили, что это будет неплохо для меня при любой погоде. Если честно, я возненавидел это. В то время как они носились по пляжу и играли в футбол, я сидел на траве и наблюдал за волнами, разбивающимися о скалы.

Это было так умиротворяюще. Я совсем задумался, когда услышал голос. Если быть точным, то это был твой голос. Я мог почувствовать твоё присутствие там, как будто ты положил руку на моё плечо. Я обернулся, чтобы посмотреть назад, и увидел тебя. Ты улыбался так же, как и обычно. Это всегда заставляло моё сердце неровно биться.

«Мне нравится пляж, Лу, разве он не прекрасен?»

Я был так ошеломлён, что не смог ответить. Из-за подступивших слёз я не мог говорить и даже двигаться. Ребята сразу это заметили, подбежали ко мне и повели оттуда. А я всё кричал твоё имя и просил вернуться.

Сегодня Зейн предложил провести весь день с ним. Я отказался, но он так настаивал, что в итоге я хмуро согласился. Мы ничего не делали на самом деле. Просто сидели и разговаривали обо всём на свете. Он даже не позволил мне говорить о тебе.

Мне всё ещё очень жаль, что я не смог приехать к тебе.

День восемьдесят второй.

Я клянусь, что слышал твоё пение сегодня. Я принимал душ и вдруг услышал, как ты поёшь вместе со мной. Голос был таким красивым, что он просто очаровал меня. Я точно знаю, что это был твой голос. Это уже второй раз, как я слышал его.

У тебя такой красивый голос, Гарри. Честное слово, это похоже на пение ангела.

Я, наконец, посетил твою могилу сегодня. И принёс три розы, потому что пропустил два дня до этого. Когда я пел, я слышал твой голос, сливающийся с моим. Я пел Moments только для тебя, потому что я знаю, как тебе нравится эта песня. Я даже помню, как ты однажды заплакал, когда пел эту песню на концерте.

День восемьдесят третий.

Парни думают, что мне лучше. Они думают, что я двигаюсь в нужном направлении. Но правда в том, что они просто не знают, что я слышу твой голос каждый вечер, когда ложусь спать. Ты всё время поёшь мне перед сном.

День восемьдесят четвёртый.

Я видел тебя во сне прошлой ночью. Ты был на сцене, и это не удивительно, ведь ты всегда говорил, что ты очень любишь там находиться. Ты смотрел на меня и улыбался, позволяя мне подойти поближе.

Когда ты взял меня за руки, мне это показалось таким реальным… я не хотел тебя отпускать. Я так не хотел, чтобы этот момент заканчивался. Ты наклонился к моему уху, и я почувствовал, как мурашки пробежали по моему позвоночнику.

«Пойдём со мной». Ты прошептал это и прижался своими губами к моим. Это был самый идеальный, самый потрясающий поцелуй, что у меня когда-либо был. Правда, он не был настоящим.

Когда я проснулся и понял, что тебя нет рядом, я начал плакать.

День 85, 86-88, 89 и 90.

День восемьдесят пятый.

Я столкнулся с Элеонор сегодня. У неё всё хорошо, хотя это и не удивительно. Она всегда была эгоистичной. Я не могу поверить, что мне понадобилось столько времени, чтобы это осознать. Она спросила, как у меня дела, хотя я уверен, что ей не было никакого дела. А потом она начала говорить о тебе.

Я не мог слышать, как она произносит твоё имя. Поэтому я просто ушёл.

День восемьдесят шестой – восемьдесят восьмой.

Я спал эти три дня. Ничего не могу сказать о них. Я был очень рад видеть тебя, поэтому мне так сложно было просыпаться. Это причина, по которой я продолжал спать так долго.

Я просто очень хотел увидеть и услышать тебя.

День восемьдесят девятый.

Лиам звонил. Спрашивал, не хочу ли я сходить куда-нибудь поесть. Мой желудок заурчал в ответ, поэтому я согласился. Мне кажется, это была просто передышка. Чтобы я хоть на время перестал мучить себя снами о тебе.

Мы проезжали мимо кладбища по дороге в ресторан, и я попросил остановиться. Лиам очень странно посмотрел на меня, но всё равно пошёл за мной к твоей могиле. Я ещё ни разу не посещал тебя с кем-то ещё, поэтому я не мог делать то, что делаю обычно.

Прости меня.

Но я всё равно спел для тебя. Вместе с Лиамом. Наши голоса летали эхом по кладбищу, отскакивая от одного надгробного камня к другому, вознося нашу песню ещё выше. Я надеюсь, она тебе понравилась. Но я скучаю по тому, как пел тебе один. Я скоро вернусь.

Кстати, еда в ресторане была хорошей, я, наконец, восстановил свой аппетит. Но это всё неважно.

День девяностый.

Сегодня я ездил к своей маме. После того, как посетил тебя, конечно. Я провёл весь день, шатаясь вокруг дома, играя с девочками и общаясь с мамой и Марком.

Это было так здорово – провести время с семьей снова. Мне так жаль, что придётся их покинуть.

Когда я поцеловал маму в щёку, чтобы попрощаться, она крепко прижала меня к себе. Она не хотела, чтобы я уезжал, просила меня остаться на ночь. Я согласился.

Я думаю, это хорошо, что я провожу столько времени с семьёй перед тем, как я уйду.

День 91, 92, 93, 94, 95 и 96.

День девяносто первый.

Я провёл сегодняшний день в парке, читая свой дневник, пока девочки играли на детской площадке. Я писал так много, Гарри, но этого не достаточно. Этого никогда не будет достаточно.

После того, как мы поели с девочками мороженого, я провёл с мамой несколько часов около костра. А потом я сказал ей последние прощальные слова.

Я сжал девочек так крепко в своих объятиях, что, честное слово, они не могли вздохнуть. Я обнимал их со всей своей силой, давая понять, как сильно я их люблю. Я поцеловал маму в щёку и сказал, что люблю её так же сильно, как и девочек. Я даже крепко обнял Марка. Когда он сказал мне приезжать ещё, я не смог сдержать слёз и быстрым шагом пошёл к машине, чтобы скрыть их.

Это последний раз, когда я вижу их.

День девяносто второй.

Я помирился с Элеонор сегодня. Я знаю, как ты не любил её, и что она – причина того, что ты ушёл. Но я просто не могу уйти, зная, что я не восстановил все сожжённые до этого мосты.

День девяносто третий.

Я провёл весь день в студии, исполняя песни для нового альбома. Я пел так, как только мог. Я почувствовал себя немного плохо из-за того, что, когда я уйду, ребятам снова придётся создавать новые записи.

Я снова посетил твою могилу. И принёс две розы, которые положил у изголовья.

День девяносто четвёртый.

Найл, Зейн и Лиам настояли на том, что мы должны сходить на экскурсию сегодня. Это просто невероятно, что за всё то время, что я живу в Лондоне, я не видел и половины достопримечательностей.

И вот мы провели целый день вместе. Мы переходили от одного места к другому, делая фотографии перед ними, и иногда даже с фанатами, которые замечали нас.

Я могу сказать, что мои последние дни были потрачены не зря.

День девяносто пятый.

Куда ты ушёл? Тебя не было в моём сне сегодня. И ты не пел вместе со мной, когда я пел у твоей могилы.

Я снова чувствую себя одиноким.

День девяносто шестой.

Я зашёл в магазин сегодня по дороге из студии. И убедился, что никто из парней не пошёл за мной. Я схватил большой пузырёк с таблетками и купил их, стараясь не смотреть на кассира.

Я сделаю это так же, как и ты, Гарри. Я задолжал тебе так много.

День 97, 98 и 99.

День девяносто седьмой.

У меня очень большое желание принять эти таблетки сейчас, но я ещё не прожил столько, сколько нужно. Сегодня я позвонил всем, кого знал, и сказал, как сильно я их люблю. Большинство удивлялись, но я только отвечал, что это оттого, что я чувствую себя милым. Конечно, они мне поверили.

Сегодня заходили Найл, Лиам и Зейн. Мы сидели вокруг моего ноутбука и смотрели видео с Х-фактора, наши выступления и интервью. Мы смеялись и плакали. Я смотрел на них троих и убеждался, что я очень их люблю.

Я очень не хочу их потерять. Правда не хочу. И я знаю, как трудно им будет, когда я уйду. Но я готов. Я не могу больше оставаться на этом свете без тебя.

День девяносто восьмой.

Я зашёл в твиттер сегодня в последний раз. Фанаты заполонили мои сообщения и упоминания. Они беспокоятся за меня. Очень трудно читать все эти милые сообщения и знать, что завтра меня не будет.

Я отослал последний твит, подделывая своё счастье. Но каждое слово в нём истинно:

«Извините, что меня не было тут так долго… Но я люблю вас, никогда не забывайте об этом».

Почти что сразу мой твиттер был заполнен сообщениями и ответам, в которых фанаты спрашивали, где меня носило. Но я просто проигнорировал их. Отключил ноутбук. И приготовился к последней хорошей ночи. Лёг спать.

День девяносто девятый.

Я посетил твою могилу в последний раз. Я оставил ещё пару роз в извинение за моё отсутствие в последние пару дней. Но скоро это уже не будет иметь значения. Я спел одну последнюю песню для тебя. Твою самую любимую. И я, наконец, смог услышать, как ты мне подпеваешь. Твой голос стал ближе. Я точно знаю, что пора.

Я собираюсь выпить всю упаковку таблеток и запереться в твоей комнате. Я хочу надеть твои вещи, чтобы чувствовать твой запах в свой последний вздох.

Девяносто девять дней без тебя здесь были похожи на вечность. Я не могу оставаться тут больше.

В моих дрожащих руках мой дневник и твоя записка сейчас. Я ужасно-ужасно нервничаю, Гарри, я надеюсь, ты знаешь это.

Я оставляю всё это здесь, рядом с собой, чтобы им не пришлось ничего искать, когда я уйду. Это всё твоё с самого начала. Я раскрыл своё сердце в этом дневнике. А моё сердце твоё.

Я скоро тебя увижу. Я люблю тебя.

- Лу

Во имя любви.

Некоторые говорят, что любовь – это самая сильная эмоция, которую человек может переживать. Она достигает каждой клеточки твоего тела, проходит через душу и затем убивает тебя изнутри. Она притупляет здравый смысл, заставляя делать глупые вещи во имя любви.

Это то, что они думали.

Когда они нашли холодное неподвижное тело Луи в одежде Гарри, это было единственным объяснением.

Это всё во имя любви.

Когда прибыли медики, было уже слишком поздно. Он ушёл. Найл, Лиам и Зейн потеряли ещё одного друга. Они стояли там и плакали друг другу в плечи. Они потеряли ещё одного лучшего друга.

Луи смотрел на них, и печальная улыбка показалась на его лице, когда его тело подняли с кровати и вынесли из квартиры. Он видел, как парни упали на пол, рыдая как никогда. Он не мог помочь им. Он очень хотел их утешить, но знал, что это невозможно.

Они начали винить себя. Говорить о том, что они слишком мало делали для Луи. А он смотрел на них с глазами, полными отчаяния.

Он был счастлив сейчас. И хотел, чтобы они были счастливы за него.

Луи ощутил руку на своём плече и обернулся. Встретился с зелёными глазам – моргающими, живыми, такими настоящими.

Он улыбнулся парню перед ним, и тот растянул губы в улыбке в ответ. Слёзы блестели у них в глазах. Они стояли друг перед другом. Два лучших друга, которые столько натерпелись в борьбе за любовь.

- Ты готов? – спросил Гарри, возвращая внимание Луи на себя. Тот только кивнул. Тогда Гарри взял его за руку и повёл вперёд. К новой жизни.

- Я люблю тебя, - прошептал Луи, наклонившись к губам Гарри.

- Я тоже тебя люблю.

Вот так они и пошли к свету. Держась за руки и слушая, как зовут их ангелы. Как они поют им их колыбельную. Луи посмотрел на парня, которого любил так долго. За которого получил столько боли в прошлой жизни.

Теперь у них новая жизнь, которую они могут провести вместе, распевая песни с ангелами.

Дата добавления: 2015-09-30