Правительства санкт-петербурга

КОМИТЕТ ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ПРАВИТЕЛЬСТВА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

Санкт-Петербургское государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение «Академии индустрии красоты «ЛОКОН»

(СПБ ГБПОУ «Академия «ЛОКОН»)

«Слово о забытой войне»

Работу выполнила студентка 1 курса

Короткова Александра

Руководитель Гладченко Екатерина Петровна

Г. Санкт-Петербург 2014 г.

«…Мы чтим твой подвиг, как героя,
И будем чтить его, – пока,
Есть на Руси войско Донское, -
И жив дух мощный казака».

<<Слово о забытой войне>>

Когда в мирную жизнь людей врывается война, она всегда приносит горе и несчастье в семьи, нарушает привычный уклад жизни. Русский народ испытал на себе тяготы многих войн, но никогда не склонял головы перед врагом и мужественно переносил все невзгоды. Тема войны актуальна в любое время, потому что там погибают люди. Л.Н. Толстой говорил: <<Любая война – это бессмысленное убийство>>.

Первая мировая война несправедливо забыта и мне бы хотелось рассказать о герое этой войны….

Козьма Крючков – Легендарный герой Первой мировой войны.

Георгиевские кавалеры... Эти слова вызывают в памяти образы лихих удальцов, грудь которых, украшена отсвечивающими серебром и золотом Георгиевскими крестами. Краса и гордость русской армии.

Такое словосочетание как «национальный герой» в годы Первой мировой еще не вошло в обиход в нашей стране. Но отважный казак Козьма Крючков был именно национальным героем – его изображения украшали пачки сигарет и коробки с конфетами, посвященные ему плакаты печатались миллионными тиражами. Он был человеком – символом, человеком – легендой.

Крестик мал, но велика награда для солдата – честь «сопричисления к почетному ордену Святого Великомученика, Победоносца Георгия». Заслужить его можно было, лишь совершив выдающееся деяние: пленив вражьего генерала, первым ворвавшись в крепость противника, захватив вражеское знамя, спася в бою свое собственное знамя или жизнь командира. Георгиевскими крестами гордились больше, чем любыми другими наградами.

Человеком – легендой Козьма стал в первые же дни войны – 12 августа 1914. В этот день около польского города Кальвария разъезд 3-его Донского казачьего полка имени Ермака Тимофеева под командованием приказного Козьмы Крючкова столкнулся с разъездом германских улан.

Численное превосходство было на стороне германцев – 27 всадников против четырех. О вражеском разъезде Крючков знал заранее от местных крестьян и одного товарища отправил в тыл с донесением о противнике, а сам вместе с оставшимися тремя казаками своего разъезда решил принять неравный бой. Четверо против двадцати семи. Казакам предстояла схватка с уланами, а, напомним, что кавалерийские части в любой армии мира тех лет были частями элитными. И уланы были элитой германской армии – героями плакатов и журнальных обложек. И репутация элиты, героев газетных полос у немецких улан была во многом заслуженной. Казалось бы, казакам остается только одно – подороже продать свои жизни. Но исход боя был совершенно иным. Вот как этот бой описывает сам Крючков:

Часов в десять утра направились мы от города Кальварии к имению Александрово. Нас было четверо —я и мои товарищи: Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков. Начали подыматься на горку и наткнулись на немецкий разъезд в 27 человек, в числе их офицер и унтер-офицер. Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увертываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течет, но сознаю, что раны неважны. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею по одиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа, да несколько не раненных лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть верст. Первого августа в Белую Олиту прибыл командующий армией генерал Ренненкампф, который снял с себя георгиевскую ленточку, приколол мне на грудь и поздравил с первым георгиевским крестом.

Царская пропаганда работала достаточно оперативно - знаменитый бой Козьмы Крючкова произошёл 12 августа, а уже ровно через месяц, 12 сентября, цензура дозволяет этот плакат к печати.

Один казак в одном бою уложил одиннадцать опытных матерых противников! Первый георгиевский крест, о котором упоминает Крючков (номер награды 5501) был первым Георгием, врученным в ходе войны. Кавалерами этого ордена стали и три товарища Крючкова – участники знаменитого боя. Но для отважного казака этот орден был не последним – он стал полным Георгиевским кавалером. Статут этого высшего ордена для нижних чинов, введенного еще в 1807 году, подразумевал четыре степени отличия (степени введены в 1856 году и окончательно закреплены в 1913 году). Полный Георгиевский кавалер получал офицерское звание, потомственное дворянство, сто десятин земли и 120 рублей пенсии в год (на эту сумму в то время можно было безбедно жить). Войну Крючков закончил подхорунжим (низшее офицерское звание в казачьих войсках) и командиром сотни. По некоторым данным он был удостоен и золотого георгиевского оружия. Первым кавалером солдатского Георгия стал унтер-офицер Кавалергардского полка Егор Иванович Митюхин. Он отличился 2 июня 1807-го года в битве с наполеоновскими войсками при Фридлянде (недалеко от Калининграда). Знак отличия Военного ордена до революции носили с достоинством многие блестящие военачальники и полководцы Красной армии. Например, Георгий Жуков имел два Георгиевских креста, Константин Рокоссовский – две Георгиевские медали и Георгиевский крест, Родион Малиновский – два Георгиевских креста. Василий Иванович Чапаев был обладателем «полного банта» (четыре Георгиевских креста), также все степени имел и Семен Михайлович Буденный, причем четвертую он получал два раза, суд лишал его награды за оскорбление вахмистра. Особо хочется упомянуть самых юных Георгиевских кавалеров. Казак Илья Трофимов во время первой мировой ушел на фронт несовершеннолетним добровольцем и за боевые подвиги был награжден Георгиевскими крестами третьей и четвертой степени. А подросток Володя Владимиров отправился воевать вместе с отцом-хорунжием. Он служил разведчиком, был захвачен в плен, сумел бежать и доставить командованию важную информацию. За это отважный парень получил Георгиевский крест четвертой степени.

После подвига казака в августе 1914-го года его чествовали как национального героя. Однако сам Козьма Фирсович всегда помнил, что не смог бы совершить подвиг без помощи своего верного коня. В том сражении четвероногий друг героя получил одиннадцать, а по некоторым сведениям даже двенадцать ранений. Бурый жеребец по кличке «Костяк» был любимцем всей семьи Крючковых. Вместе с ним еще в 1910-ом году Крючков поступил на службу, и все четыре года был неразлучен с конем. Не раз Костяк и Козьма завоевывали на скачках первые призы, во многом именно благодаря своему жеребцу казак был обязан репутации первоклассного наездника. После легендарной схватки Козьма довольно быстро оправился от ранений, чего нельзя было сказать о жеребце. Ранения его четвероного друга оказались неизлечимыми. Когда Крючков это узнал, он решил довольно оригинальным образом отблагодарить верное животное. В расположенный в Новочеркасске Музей истории пришло письмо с просьбой пристроить Костяка в местную экспозицию. В послании, написанном, очевидно, не без помощи полковых грамотеев, Козьма Фирсович говорил: «Господин заведующий, мне хотелось бы, чтобы конь остался на память мне и всему казачеству. Прошу Вас поместить чучело его или скелет в музей…. Сообщите мне, как лучше доставить его в Новочеркасск». К идее Крючкова отнеслись, как к экстравагантной проделке героя – если увековечивать, то только славу человечью.

Слава не вскружила ему голову. Он был не только картинкой с пачек сигарет и плакатов на стенах, но и вполне живым человеком. У него, например, была жена и двое детей. Заслуженный отпуск, внимание прессы, фотографов, высокопоставленных особ – все это, конечно же, приятно. Но война продолжается и конца-края ей не видно. Из родной станицы и столиц, приветствовавших прославленного героя, Крючков возвращается в свой 3-ий Донской Казачий, где и исправно воюет на Румынском фронте. Помимо новых наград, он получает и новые ранения. В конце 1916 года, когда он лежал в госпитале в Ростове, у него украли награды. Этот досадный инцидент стал причиной последнего всплеска внимания прессы к герою первых дней войны.

Козьма Крючков, вернувшись домой, продолжает службу – он служит в Донской Армии – армии Всевеликого Войска Донского, самопровозглашенной казачьей республики. За Первую мировую войну получил 4 Георгиевских креста и 3 Георгиевских медали.

Плакат с Козьмой Крючковым.

Козьма Крючков погиб в августе 1919 года, на 29-ом году жизни. Как именно он погиб, мы не узнаем никогда. С определенностью можно сказать только одно – он погиб в бою. Легендарный казак остался легендой и после своей смерти.

Индивидуальная судьба Козмы Крючкова и широкое обобщение путей и перепутий донского казачества позволяют увидеть, как сложна и противоречива жизнь, труден поиск истинного пути. А жизнь человеческая, как и смерть, становится проверкой моральных качеств личности. Сущность человека раскрывается лучше всего в дни великих и малых испытаний,через которые ему суждено пройти. Первая мировая война была испытанием из испытаний. И сколько бы лет ни прошло, она остается в памяти людей,в памяти потомков…

Дата добавления: 2015-09-30