Только вот беда – вот уже больше месяца Тереза не могла писать. Ей и придумывать было ничего не надо – все действия уже были расписаны по главам. Она всегда сначала делала такую работу, называя ее раскадровкой. Но заставить себя все это прописать Тереза не могла. Расстраивалась ужасно, злилась на себя, но не могла. И решила сегодня напиться – вдруг поможет?..
- Тереза, тебе авторы сдали тексты по городской мистике? - заглянула к ней Лариса.
- Напьюсь, - пообещала Тереза заместительнице.
Авторы нервничали от необычайного внимания со стороны начальства. Писать лучше или быстрее никто не стал. А вот задерживать тексты на нервной почве – это пожалуйста…
- Кто с ними говорить будет, ты или я? – обреченно поинтересовалась Тереза.
- Давай я, - великодушно предложила Лариса, - ты их пугаешь своим вниманием.
- Спасибо, дорогая!
- Да ладно… Чем ты, кстати говоря, занимаешься?
- Читаю рукопись сына маминых знакомых…
- Сочувствую. Кстати, ты не знаешь, автор нашего издательства Тереза Ивановна Тур когда собирается сдавать свой новый роман? Сроки, понимаете ли…
- Напьюсь! – уже с угрозой в голосе проговорила Тереза.
- Текст не идет?
- Ой, Лариса… - взмахнула руками начальница.
- Ты хоть скажи, что в анонс ставить?
- Давай через пару дней… Но, скорее всего, это будут не драконы, а что-нибудь из старенького…
- Так и знала, что у тебя есть уже написанная книжка! Отдавай – будем редактировать и печатать.
Заместительница ушла, Тереза вернулась к тексту, который она просматривала в электронной книжке. Текст романа был не такой плохой, чтобы ей можно было сочувствовать, но не настолько достойный, чтобы его можно было издавать в том виде, в каком принесли. Она сочувствовала тете Лере - единственный сын, будучи человеком талантливым, вместе с тем запойно пил.
Обеспеченная семья перепробовала все. В данный момент родственники пытались увлечь его идеей стать автором-фантастом. Идея ему понравилась. Он быстро написал хороший текст. Но автор решил, что практически через главу главный герой будет прыгать по разным измерениям. Идея-то хорошая, однако подобный сюжетный ход требует тщательной проработки, старания и детализации. И больше опыта.
Чего-то из этого списка не хватило. Тереза была оптимисткой – и решила, что опыта. Теперь ей надо было так выстроить беседу с начинающим автором, чтобы он вдохновился идеей переделать текст – а это сложнее всего. Другой ее задачей было известить сына тети Леры таким образом, чтобы он не ушел в запой. Увлеченный новой идеей, он держался уже несколько месяцев – и не хватало только, чтобы после беседы его снова сорвало…
Поэтому Тереза расписывала на отдельном листочке комментарии к каждой главе и задавалась вопросом, хватит ли у автора трудолюбия довести рукопись до ума.
- Напьюсь! - воодушевленно и громко проговорила Тереза. Получилось радостно – она доделала комментарий к последней главе. Теперь надо было известить тетю Леру, маму молодого человека, а потом поговорить и с ним самим. И все, просьба знакомых будет удовлетворена.
- Тереза Ивановна! – в кабинет влетела секретарша. Глаза блестят безумием, щеки горят. - Там к вам…
Пожалуй, Тереза и сама догадалась, кто там. На кого так реагировало чуть ли не все женское население страны… Она лишь надеялась, что выглядит не так, как секретарша. Это было бы совсем жалко…
- Добрый день, Владимир Александрович! – поднимаясь, поприветствовала она входящего в кабинет актера. - Светочка, сварите нам, пожалуйста, кофе.
- Да, Тереза Ивановна, - закивала та и вышла.
- Я рада вас видеть, - продолжала Тереза, мысленно поздравляя себя с тем, что у нее не дрожит голос.
- Тереза, - наконец заговорил он. Она подняла брови, Владимир криво усмехнулся, - Тереза Ивановна, я приехал, чтобы выразить протест!
- Вот как, – она вышла к нему навстречу из-за своего огромного стола. Как ей не хотелось этого делать! – И чем же я провинилась перед вами?
- Вы игнорируете условия нашего соглашения по поводу сценария!
- Каким образом? – Тереза приглашающее повела рукой, предлагая усесться за небольшой круглый столик в углу кабинета. Там можно было беседовать с особыми посетителями в непринужденной обстановке.
- Когда я заключал с вами договор, - Владимир изящно опустился в кресло, у Терезы на секунду защемило сердце. Боже, как же он красив – не человек, картинка… - Вы слушаете меня, Тереза Ивановна?
- Да, простите… - промямлила Тереза, испытывая отвращение к себе.
- Так вот, когда мы заключали договор, имелось в виду, что вы выступаете в роли не только сценариста, но и консультанта.
- Минуточку. – Тереза пришла в себя и заговорила резче, чем обычно. - Вы заключали договор с издательством «NE-формат», которое не только предоставляет вам сценарий, но и выступает в роли консультанта. Где и в чем мы пошли против буквы договора? Разве наш сотрудник не прибыл в Волгоград со всеми подготовленными бумагами?
- Но это были не вы, - его серые глаза горели гневом. И Тереза отвела взгляд, боясь в них утонуть. Утонуть, забыть обо всем и…
В дверь осторожно постучали.
- Да, - с облегчением откликнулась Тереза.
Света внесла поднос. Быстрым взглядом окинула кабинет, потом взглянула на начальницу – та была спокойна, но холодна. Тереза всем своим видом показывала, что разговор ей не по душе, но как хорошо воспитанному человеку придется беседовать. Ее собеседник даже не пытался скрывать раздражения и досады. Секретарша тихонечко вздохнула про себя: «Ах, если бы ко мне подкатывал такой мужчина! И муж-профессор не удержал бы. С другой стороны, у меня и мужа-профессора нет…»
Когда за секретаршей закрылась дверь, Владимир посмотрел Терезе прямо в глаза. На этот раз она не стала отводить взгляд.
- Я ждал тебя, - ей не понравилось, как прозвучало это «ты» - слишком нежно, слишком значимо - и Тереза недовольно скривилась.
- Прибыла моя заместительница. Очень грамотный специалист, да будет вам известно.
Теперь поморщился он – уж очень гадко у нее получилось это «вам»… Хотелось кричать на нее, но этого он позволить себе не мог, поэтому тон стал чуть ниже, бархатистее:
- Это я знаю, – Владимир с удовольствием заметил, что Тереза вздрогнула. Проняло! Поэтому он продолжил чуть нежнее: - Но я так понял, что вы лично будете курировать этот проект. Что он важен для вас.
- Обстоятельства переменились.
«О, в голосе появилась злоба! Отлично».
- И в чем же? – нежно улыбнулся он.
Тереза потерла лоб ладонями и на секунду закрыла лицо руками, потом опять посмотрела ему прямо в глаза. Он несколько долгих секунд искал там хоть что-то, кроме стыда и горечи, пробивающиеся сквозь вежливость. Не нашел. Вздохнул и отвел взгляд.
– Послушайте, Владимир, чего вы от меня хотите?
- Тебя, - прямо ответил он.
- Я поняла, - Тереза с трудом взяла себя в руки, и в голосе слышалось лишь спокойствие да легкая, старательно отмеренная доза иронии. - Это даст вам удовлетворение, ощущение победы, может быть… А вы подумали, что это принесет мне? Вы на самом деле думаете, что счастье? Или в рассуждениях Владимира Зубова важно лишь удовлетворение Владимира Зубова?
- Да что ты вообще обо мне знаешь?!
- Да с чего ты взял, - тихо прошептала она, - что я вообще что-то хочу о тебе знать?! Кто ты такой, чтобы ставить мою жизнь с головы на ноги?
Он весьма обидно рассмеялся:
- Оговорки по Фрейду?
- Зачем? Объясни мне, зачем? - у нее странно скривилось лицо, и он подумал, что она зарыдает. Но вместо этого она улыбнулась. - Тебе что, женщин вокруг мало?
- Да не знаю я, - устало произнес он вдруг. - Не знаю я, зачем… И женщин вокруг меня хватает. И идиотом я себя чувствую…
- Владимир, послушай, я не такой человек. Я не умею погрузиться в пучину страсти или отдать все за ночь любви. Я просто не понимаю, как это. И зачем это… И ты не представляешь, как эта вся история усложняет мне жизнь.
- Получается, что это ты думаешь только о себе, не я…
- Да почему я не должна думать о себе? Я вынуждена думать о себе. И о сыновьях думать. И о муже. Это называется обязательства.
- Тогда что это было там, в Москве?
- Уходи, - еле слышно проговорила она - пропал голос.
- Скажи, что это было, - и я уйду.
Тереза молчала.
- И мне сказать нечего, - поднялся он. - И я не знаю.
- Уходи.
- Всего вам доброго. И спасибо за кофе.
За ним закрылась дверь. Тереза посидела несколько минут, закрыв глаза, пытаясь унять бешено бившееся сердце.
«Все правильно. Все правильно», - повторяла она себе. Открыла глаза, посмотрела на чашки с нетронутым кофе, вскочила.
Тут раздалась громкий звонок мобильника - звонил тренер Якова.
- Да, - холодея от недобрых предчувствий, проговорила Тереза в трубку.
- Тереза Ивановна! Яков сорвался с перекладины, очень неловко упал. Сейчас он без сознания.
- Что с ним?
- Не понятно, его осматривает спортивный врач.
- Вы можете организовать «скорую», чтобы доставить его с вашей базы в Военно-медицинскую академию? Я договорюсь.
- Конечно. Только мы будем ехать как минимум час.
- Я понимаю. Только разберитесь, насколько он транспортабелен.
- Безусловно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Через несколько минут после страшного сообщения Тереза вылетела из своего кабинета, как ракета с космодрома. Перед этим она сделала два звонка. Сначала ректору Военно-медицинской академии. Тот был учеником ее деда и давним другом матери – Тереза подозревала, что он к Анне Яковлевне до сих пор неравнодушен…
Ректор поохал, сказал, чтобы везли к ним, что все возможное будет сделано. Потом звонок тренеру. Тот сообщил, что «скорая» уже отправилась в Питер. Яков вроде бы пришел в себя, с ним врач. Тереза поблагодарила…
И время понеслось. Конечно, она понимала, что торопиться не стоит, что корпуса Академии находятся недалеко от ее офиса. Но она бежала, задыхаясь от волнения и паники.
Приемная, коридор, лестница. Чей-то крик издалека, как будто из-под воды: «Куда же вы без пальто?!» Дверь на улицу. Двор-колодец. Машина.
Тереза стала искать ключи в сумке – они не находились. «Да где же они?! Должны там, где всегда!»
Кто-то встал рядом, кто-то что-то говорил, хлопнула дверь, появилась еще фигура… «Ключи! Где ключи?…» Наконец она их обнаружила, выхватила, уронила в снег, наклонилась... Тут ее подхватили, закутали во что-то, стали трясти, потом обняли. И она вдруг замерла, разом потеряв силы. Через какое-то время звуки пробились сквозь пустоту у нее в голове.
- Выпей, выпей сейчас же, - мужчина что-то настойчиво совал ей под нос.
Она глотнула – гадость была редкостная, еще и с травяным запахом.
- Что это? – просипела она.
- Настойка валерианки – у нас в офисе оказалась, - ответил женский голос.
«Кто это? Ах, да, это же Света – моя секретарша».
- Что с тобой? – опять мужской. И, кажется, она догадывается - чей.
- Яков разбился, - сказала Тереза.
- На машине? – мужчина обнял ее крепче.
- Какой кошмар! - воскликнула Света.
Так это из-за сына - поняла секретарша. А они-то решили всем издательством, что Тереза за актером своим побежала – распереживалась, что он ушел. А это из-за сына… Да, это больше на нее похоже.
- При чем тут машина? - удивилась Тереза, - он на тренировке упал неудачно. Сорвался с перекладины. Мне надо ехать. Его должны привезти.
- Ключи отдай. Куда ты такая поедешь? – пробурчал мужчина.
- Мне надо ехать, - Тереза упрямо мотала головой, пытаясь отогнать дурноту.
- Дай ключи. Я сам тебя отвезу.
- Тереза Ивановна их вроде бы уронила, - подсказала Света. Ей было холодно стоять на улице, но страшно любопытно – что будет дальше.
Владимир вздохнул, прислонил Терезу к боку машины – на всякий случай, чтоб вдруг не упала. Потом наклонился и пошарил рукой в грязном снегу. Пробурчал что-то типа: «Все равно женщинам за рулем делать нечего». Зазвенели ключи. Владимир нажал кнопку, отодвинул Терезу, распахнул перед ней дверь. Сел за руль, вздохнул. И они поехали.
В это время дня они попали в пробку, ползли еле-еле… Молчание в машине душило, как запах приторных духов. Звонок телефона прозвучал пожарной тревогой. Оба вздрогнули.
- Да, мама, - ответила Тереза, - да, мне позвонили. Я еще толком сама ничего не знаю, еду… Ты тоже? До встречи. Да, в травме.
- Надеюсь, - сказал Владимир, - с ним все будет хорошо.
- Я тоже на это надеюсь. Спасибо вам.
- Пустяки. Только бы все обошлось.
И они опять замолчали.
- Знаете, ведь это я ему разрешила заниматься спортивной гимнастикой. Он когда маленький совсем был, любил книжки слушать, стоя на голове. Ну, знаете, когда стишки детские на ночь читаешь… Или сказку. Иван лежал или сидел. А Яков… на голове стоял или мостик делал. Мы ему говорили: «Ты как обезьянка». А он отвечал: «Я не обезьянка – я гимнаст». И лет в пять решил, что все – пора. Сам решил. А человек он упрямый ужасно. Мои были против: и мама, и Саша. А я разрешила. И ведь до сих пор травм особых не было. Как-то благополучно складывалось…
- Не переживайте. То, что случилось, – не ваша вина. Вы думаете, если бы вы ему не позволили заниматься гимнастикой, он был бы счастлив?
Опять зазвонил телефон.
- Да, - ответила Тереза.
Владимир сидел рядом. Ему был слышен не только обвиняющий голос, но и то, что этот голос вещал. Он уже знал этот голос, он знал, кто это. И уже успел возненавидеть эти прокурорские нотки.
- Я узнал! От чужих людей! Почему ты мне не позвонила?!
- Прости, я пока договорилась с врачом, сейчас еду туда.
- Я ведь говорил! Я всегда был против!
- Саша, пожалуйста!
Владимир не мог слышать эти умоляющие нотки в ее голосе. Больше всего ему хотелось вырвать у нее телефон, закричать туда дикую нецензурщину – и выкинуть трубку в окно. Но он не посмел. Он только протянул ей правую руку - пробка ползла не больше пяти километров в час, и переключать передачи было не надо.
Тереза, не глядя на Владимира, с силой вцепилась в протянутую руку, причиняя ему боль. Монолог в телефоне наконец закончился. Тереза дослушала и нажала отбой. Впервые вдохнула и выдохнула.
«Я думал, что муж должен поддерживать жену в трудные минуты», - хотел сказать Владимир, но промолчал. Зачем добивать бедную женщину?
- Он – хороший человек, - вдруг выговорила Тереза.
- Не мне судить, - буркнул Владимир и высвободил руку. Пробка чуть рассосалась, и получилось увеличить скорость. Он переключил скорость.
- Да, - сказала она вдруг с каким-то странным сожалением, - не вам…
После того, как они въехали на мост дело пошло веселее. Через минут десять они повернули к Академии.
- Вот этот корпус, - указала Тереза. - Осталось дождаться.
- Подождать с вами?
- Спасибо вам, - она посмотрела на него так внимательно, будто хотела запомнить навсегда. - Спасибо, но не стоит.
- Если нужно еще что-нибудь…
- Спасибо, - она отрицательно покачала головой.
- Я приехал только, чтобы повидаться с вами. Мне надо уезжать. Жаль, что все так получилось…
- И мне.
- Сообщите мне, как ваш сын, – я буду волноваться.
- Непременно.
Он поцеловал ей руку – и ушел…
***
Следующим днем, часов в двенадцать, в московской квартире Зубова раздался звонок в дверь. Это была она.
- Ты один? – спросила Тереза, расстегивая пальто.
- Что случилось? - он был так удивлен, что встал столбом на пороге квартиры, не давая ей войти.
- Ничего, - рассеянно отвечала она. - Абсолютно ничего не случилось.
- Как Яков?
- С ним все в порядке. Перепугал всех страшно. Просто ушиб - ни растяжений, ни переломов, ни сотрясения. После полного обследования послезавтра домой. Ты позволишь?
- Не понимаю, - растерянно произнес он, давая ей дорогу. Вид у Терезы был очень странный, может быть, она сошла с ума?
- А не надо ничего понимать, - улыбнулась она. - Где у тебя ванна? А то я с дороги.
В ванну он ее проводил…
Но не сразу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
«Человек сам виноват в своих бедах», - размышляла Тереза, когда скоростной поезд бешено несся обратно на север, словно не касаясь рельсов. Она разложила перед собой листы белой бумаги и отрешилась от окружающих. Листы белой бумаги – лучшие собеседники и попутчики. И слушают они внимательнее, чем люди, и сочувствуют беззвучно. А что не говорят – так это же прекрасно…
Итак, ровно сутки назад, она села в такой же скоростной поезд, только шедший в Москву. К Владимиру.
«Не понимаю, зачем ты…» - сказал ей Владимир. И она не понимала…
Вечером того дня, как сын рухнул с перекладины, она узнала об измене мужа. Узнала, как водится, в самое неподходящее время. Но разве время для того, чтобы узнать о таком, может быть подходящим?..
- Я прописываю вам по сто грамм коньяку, - говорил Терезе с матерью старый доктор, заведующий отделением травматологии, тоже дедушкин ученик. Был поздний вечер того дня, как в Военно-медицинскую академию привезли Якова. – А вы не против такого курса лечения, уважаемый Петр Иванович?
Ректор, все время просидевший рядом с ее матерью, торжественно произнес:
- Ни в коей мере. Коньяк в небольших дозах - прекрасное лекарство. Он стабилизирует кровяное давление, снимает спазм сосудов. Благодарю, коллега, - и он принял рюмочку напитка.
- За здоровье! – проговорил заведующий отделением. - У наших дам был тяжелый день. Да и мы распереживались… Хорошо, что у мальчика не обнаружено ничего страшного. Его осмотрели все. Вызывали даже Федора Евгеньича, вы знаете, какой он диагност… Ренген, томограмма мозга. Слава Создателю, всё в порядке. Завтра покрутим еще, по полной. Так что пара дней – и забирайте эту надежду российской гимнастики.
Мать улыбнулась:
- Как хорошо, что у нашей семьи есть такие друзья!
- Ах, Анночка Яковлевна, - со вздохом произнес ректор, - как же я мечтал в свое время, чтобы мы с вами были не только друзьями…
- Ах, - заведующий отделением явно передразнил его, - разве только вы хотели? Все – и я тоже, каюсь, - были влюблены в Анну Яковлевну!
Тереза выпила коньяк, и под мягкий, спокойный разговор о преданьях старины глубокой начала задремывать. Доктора вспоминали деда, молодость, кто кем стал… Терезе потихоньку подложили подушку и укрыли пледом.
- Пусть поспит, - услышала она, засыпая. - Вы ей давление не мерили? Не нравится она мне…
Ее выдернул из сна телефонный звонок. Тереза потянулась и поняла, что выспалась. Посмотрела на часы – прошло чуть более часа. Звонил муж.
- Привет, - она откинула плед, покачала головой в ответ на встревоженный мамин взгляд: «Все в порядке, не переживай». Потом вышла из кабинета в коридор. - Ты приехал? Попросить, чтобы тебя пропустили?
- Нет, я еще в Петродворце. Хотел тебя попросить, чтобы ты забрала меня.
- Как в Петродворце? – опешила Тереза. - Сколько же часов прошло с тех пор, как Якова привезли!…
- Так получилось, прости. Так ты приедешь за мной?
- Я не могу... Я выпила с докторами. К тому же мне нехорошо. Я не могу сесть за руль.
- Ты еще и пьяная? – презрительно протянул муж.
- Саша, что за тон?
- Нормальный тон для женщины, которая мне изменяет, да еще и напивается, когда с сыном беда.
- Саша, ты с таким удовольствием муссируешь слухи о моей якобы измене, что это заставляет меня задаться вопросом: а ты сам?
- Да что ты… - в голосе его прорезался язвительный сарказм. Голос стал истекать ядом, не хуже воспетого Пушкиным анчара, дерева смерти. - Ты, наконец, отвлеклась от собственной персоны и вспомнила обо мне? Обратила внимание, что со мной что-то не так? Поздравляю! И двух лет не прошло.
- В каком смысле? – Тереза слушала и не верила. Нет, так не бывает. Нет, с ней подобного произойти точно не может.
- В каком смысле? В прямом - у меня есть любовница! И я с ней счастлив. И у нас два месяца ребенку.
- Поздравляю, - машинально ответила Тереза. Что тут еще скажешь?
- Поздравляю? – взвился муж на яростный крик. - И это все? Я тебе настолько безразличен, что ты два года никак не реагировала на мою любовную связь. И сейчас говоришь всего лишь «Поздравляю»?! Нет, это я поздравляю себя. Это я правильно сделал! Чтобы там ни говорили наши сыновья и Анна Яковлевна!
- Постой… как сыновья? И при чем тут мама?
- Да все знали. Все. И твои друзья тоже.
- Нет, - Тереза помотала головой, - этого не может быть.
- Все твои друзья знали, - еще раз, теперь уже с явным удовольствием проговорил он.
- Нет, - выдохнула она, - нет…
- Нет? - он понял, что задел за живое, и уже радостно добивал. - Все знали и уговаривали меня одуматься… Ты одна знала и молчала. Тебе одной было все равно.
Тереза нажала на отбой и пошла по коридору до палаты Якова. Тот дремал. Иван у его кровати играл в PSP.
- Привет, мам, - прошептал он.
- Тише, пусть поспит, - машинально ответила Тереза. – Иван, выйди в коридор. Мне надо тебя кое о чем спросить.
Сын вышел с ней. Тереза помолчала – ей было неловко начинать такой разговор с ним.
- Мама, - понял вдруг он, - мама, тебе что, папа звонил?
Тереза кивнула.
- И он тебе во всем признался?
Тереза опять кивнула. Она заметила, что сын был расстроен, но не удивлен. И явно понимал, в чем дело. Значит, все это правда… Два года все знали о романе ее мужа. Все, кроме нее. Как странно…
- Мама, что ты будешь делать? – встревожено спросил Иван.
- Сынок, я пройдусь. Вот деньги на такси – езжай домой. А мне надо подумать. И побыть одной.
Где-то через час ей позвонила мать:
- Ты что, правда, ничего не знала? А мы-то изумлялись твоей выдержке.
- Да, не знала, - выговорила Тереза.
- А что ты собираешься делать?
- Я собираюсь попросить тебя, мама, пару дней присмотреть за детьми. Потом я собираюсь выключить телефон. И, пожалуйста, не перебивай меня. Потом я собираюсь ненадолго исчезнуть, и за меня не надо переживать. Мне надо просто дать эти два дня – и все. Мне надо себя уговорить, что с вами всеми можно продолжать общаться…
Тереза дошла пешком до офиса, улеглась в кабинете на диван, подремала несколько часов. Потом поднялась, забрала ноутбук. Это было на рефлексе, она, скорее, зубную щетку бы не взяла, чем оставила любимую вещь со всеми текстами. Как только рассвело, Тереза пошла к Московскому вокзалу. Купила билеты на поезд - он отправлялся в Москву в шесть сорок пять утра, - позавтракала в привокзальном кафе и отбыла в столицу.
…Сутки назад, узнав об измене мужа, она поехала к Владимиру.
И Тереза даже не задалась вопросом «Почему?».
«Не понимаю», - сказал Владимир, когда ее увидел. Правильно сказал… Она и сама не себя теперь понимала. А теперь она возвращалась домой.
ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Итак, она в Питере. После двадцати четырех часов, проведенных в Москве, с ним. Голова пустая. Ни одной мысли.
Спускаясь по эскалатору, она решила, что ляжет спать, как только доберется домой. Надо было еще отзвониться маме, навестить Якова, забрать машину… Все это она, конечно же, сделает. Но сначала – спать!
Когда Тереза вошла в квартиру, ее ждал консилиум в лице мамы, домработницы Марии Ивановны, сына Ивана и мужа Александра.
- Ты где была? – разгневанно закричал муж.
Тереза аккуратно сняла пальто, поместила его в специальный чехол, повесила в шкаф, сняла сапоги и счастливо пошевелила пальцами.
- Тебе не кажется, что от тебя подобный вопрос звучит как минимум странно? Доброе утро всем!
- Тереза, - спросила осторожно мать, - как ты?
- Я? Замечательно. Хочу есть. Потом спать. Пока все. Иван, школу из-за наших семейных неурядиц закрыли?
- Мам, можно, я туда сегодня не пойду?
- Так ты туда уже не пошел, - Тереза добралась до кухни и заправила кофе-машину. - Мама, как самочувствие у Якова?
- Он сильно переживает из-за того, что происходит в семье.
- Мама, я спросила про то, как его физическое здоровье.
- Ничего, сегодня хотел выписываться.
- Будь добра, возьми с собой Ивана. Отправляйтесь его проведать. И, если сможете, объясните ему, что вопрос о времени выписки решает его лечащий врач, а не он сам. Несмотря на то, что у него прадед и бабушка – доктора.
- Хорошо, - не стала спорить мама. Она чувствовала себя виноватой. О романе зятя она знала практически с самого начала его отношений с аспиранткой – добрые люди Терезе не осмелились сказать, а ей доложили… Она уговаривала зятя, стыдила его. А вот как все получилось… Анне Яковлевне почему-то было стыдно, словно она сама была виновна в измене. А, может быть, так оно и было – по отношению к дочери? Она вздохнула и сказала: - Иван, пошли.
Сын кивнул и стал собираться. Конечно, они с братом тоже все знали. Они-то были дома чаще матери. Около года назад они подслушали разговор отца по телефону – и с тех пор потеряли покой. И что им было делать в такой ситуации? Доложить матери, что какая-то аспирантка залетела от их отца и аборт делать не будет?..
- Терезочка, - осторожно сказала домработница, - пожалуй, я пойду куплю свежего хлеба.
- Спасибо, Марья Ивановна! – рассеянно отвечала Тереза.
- Может, тебе купить что-нибудь вкусненького, детонька?
- Шоколадку, - Тереза подошла и поцеловала бабушку Машу в морщинистую щеку. Та появилась в ее жизни давно. Она приходилась какой-то юродной племянницей бабушке Терезы. После смерти жены дед привез Марью из станицы. С тех пор она заботилась о Терезе, пока мать делала карьеру. Потом - о мальчишках, пока карьеру делала сама Тереза.
- Не переживай так, не надо, - Марья Ивановна обняла Терезу. - Пойду я. Вам надо поговорить с Сашей. Может быть, все и наладится.
Тереза послушно кивнула. Когда за ними закрылась дверь, она сделала себе бутерброд, вытащила из булькающего аппарата чашку с кофе, долила молока и уселась за стол.
- И что ты собираешься делать? – зашел на кухню Александр.
- Тебе кофе налить? - Тереза все же была прекрасно воспитана.
- Я не об этом. Что ты собираешься делать? С собой, со мной, с нашей семьей?
- Саш, а почему этот вопрос все задают мне? Не у меня два года длится роман. Не у меня несколько месяцев внебрачному ребенку… Это ты мне скажи, что собираешься делать, Саша.
- Не знаю, - ответил он потерянно.
- Вот и я не знаю.
Они помолчали.
- Наверное, - наконец решился он, - я буду просить у тебя развода.
- Так «наверное» или развод, - она с сожалением посмотрела на бутерброд и остывающий кофе. Есть хотелось неимоверно, но за подобными разговорами делать это было неловко. - Ты сам-то чего хочешь?
- Я хочу, чтобы все стало, как раньше…
- В каком смысле «как раньше»?
- Я хочу, чтобы моя жена как прежде занималась делом, наукой. Я хочу, чтобы она была со мной, а не колесила по всей стране в компании непонятных мужиков. Я хочу, чтобы моя жена стала профессором и писала монографии, а не дурацкие сценарии.
- И для этого ты завел роман с аспиранткой?
- Знаешь, она такая же, как ты когда-то. У нее горят глаза, она поглощена наукой. И я для нее – все.
- Здорово, – удивительно, но Тереза не чувствовала ни горя, ни отчаяния. Только странное любопытство и странное облегчение оттого, что поняла, наконец, что происходит вокруг нее.
- Тереза, как же так получилось? - неловко спросил Александр.
Она пожала плечами:
- Наверное, я даже могла бы понять и простить. Твои метания и страдания. Я, наверное, смогла бы даже посочувствовать: тяжелое детство, родители-алкоголики. Умный, одаренный, тонко чувствующий мальчик. Страстно желающий выбиться в этой жизни. Каждым своим поступком доказывающий, что он – лучше всех. А тут – незадача: жена оставила науку, потому что, по ее мнению, наука закончилась. Можешь мне поверить, Саша, все ваши потуги сейчас – это не наука. Это унижение. Я знаю, я из профессорской семьи... К тому же сыновья - надо же, такая кровь, такие гены! И при этом один - гимнаст, второй - компьютерщик. Позорище, так?
- Ты так спокойно ко всему относишься, - прошептал он.
- Не перебивай меня, пожалуйста. Раз уж ты нашел время со мной поговорить и для разнообразия меня слушаешь, а не наоборот. Я вот чего не пойму: эти два года ты и все остальные в один голос меня убеждали, что во всем виновата я. Я виновата во всем, - с каким-то странным удовольствием повторила Тереза. - И я до позавчерашнего вечера была с этим согласна, понимаешь? Я винила себя. Я изводила себя. Я пыталась менять себя. Вот именно этого я простить и не могу… - она вдруг замолчала, посмотрела на него. Улыбнулась. - Хотя ты, наверное, в прощении и не нуждаешься. И все же, почему тебе так важно было каждый день выбивать у меня почву из-под ног и обвинять, обвинять, обвинять?..
- Если бы ты…
- Минуточку. – Она выставила ладони вперед, словно отталкивая его от себя. - Давай без частицы «бы». Ты виноват в похоти. Ты виноват в измене. Ты виноват в предательстве. И, как бы ни сложились наши дальнейшие отношения, я бы хотела, чтобы ты это знал.
- В разводе не бывает одной виновной стороны.
- Возможно. Ты так часто повторял про мою вину, что я поверила. Не спорю, это сильно облегчило твою жизнь.
- Тереза, я хочу понять, что нам делать, а не препираться.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |