- Чем обязаны? – перефразировала свой вопрос Тереза.
Владимир улыбнулся. Кажется, он лучше, чем писательница, понял, зачем дети неожиданно нагрянули. Но просвещать их мать он не собирался. К тому же интересно, как близнецы будут выкручиваться …
- Мы решили, - начал тот, что выше и худее, с золотистыми волосами до плеч. – Мы решили, что вы все равно пойдете гулять по городу. И мы составим вам компанию.
- Да, - второй молодой человек был с коротким ежиком волос, чуть поменьше ростом, но при этом потрясающе сложен. Он выглядел старше, чем его брат-близнец.
- К тому же ты говорила, что скучаешь и очень сожалеешь, что у тебя на нас недостаточно свободного времени, - продолжал высокий. Зеленые материны глаза ехидно сверкали. Видимо, он в этом тандеме был основным оратором.
- Меня потрясает ваша бестактность, - ответила мама, - но в целом я рада вас видеть. Мне только удивительно неловко перед Владимиром Александровичем.
Подростков на секунду скривило. Актер это заметил, Тереза – нет.
- Ничего страшного, - ответил Владимир. – Мне и самому неловко, что я невольно помешал вашим планам… Это правда.
- Только я что-то не припомню, чтобы были какие-то планы, - Тереза была рассержена.
- Ты забыла, - твердо, в один голос отвечали ей сыновья. - Ты обещала, что мы пойдем гулять по Невскому.
- А что, хорошая идея! - поспешил вмешаться Владимир. Ему захотелось узнать поближе, что за жизнь у Терезы Ивановны Тур на самом деле. А для этого, понятное дело, надо было посмотреть, как она общается с детьми, а дети – с ней.
- Мы с вами все равно собирались идти гулять. И хотели зайти в храм… Вот пусть молодые люди составят нам компанию.
- Да, но нам еще много надо сделать!
- Вот они и подождут нас тихонечко! Молодые люди, вы умеете ждать тихонечко?
Молодые люди стали хором уверять, что тише их не бывает в природе. И что они на все согласны - только их надо пустить за большой комп в комнате, где выход в Интернет. И еще через какое-то время покормить. А так они согласны на все.
- Тереза, - продолжил руководить Владимир, - было бы неплохо, если бы вы представили меня своим отпрыскам.
- Владимир Александрович, - церемонно начала Тереза, снова вспомнив о правилах приличия, - позвольте вам представить моих сыновей. Иван, - вперед выступил словоохотливый, с длинными волосами.
- Добрый день! – он слегка улыбнулся.
- Владимир, - протянул ему руку актер. Увидев негодующий взгляд матери, поспешил добавить, - Александрович.
- Яков, в честь дедушки, - продолжила Тереза, положив руку на плечо второго сына, стриженного ежиком.
- Очень приятно, - более настороженно проговорил тот. Ладони у него были словно выточены из дерева.
- Представляете, как ему живется с таким именем? – съязвил длинноволосый.
- Не тяжелее, чем мне с именем Тереза, - ответствовала мать.
- Зато оригинально, - буркнул неразговорчивый сын.
- Значит, Иван и Яков, - актер с удовольствием оглядел всю троицу.
- Да, - ответила Тереза.
- А чем вы занимаетесь? – Владимир решил продолжить светский разговор.
- Иван – компьютерами, - Тереза снова была первой.
- Надеюсь, не вы были прообразом геймера в сценарии, над которым мы работаем? Геймера, который ничего не замечает вокруг, кроме игры?
- Нет, не я, - рассмеялся Иван. - Конечно, я могу, ночь просидеть над игрушкой, но этим моя жизнь не ограничивается.
- Рада это слышать, - буркнула мама.
- Ой, давно ли ты сама не спала над третьей «Цивилизацией»?
- Так, Иван! Третья «Цивилизация» - это святое.
- Это такая игрушка, где надо мир захватить, – доверительно сообщил Владимиру насмешник. И тут даже его серьезный брат заулыбался. - Мама над ней расслабляется… Империи разрушает, империи создает. Релаксирует!
- А вы, Яков? – перевел Владимир взгляд на второго сына.
- Я занимаюсь спортивной гимнастикой.
- Здорово, - искренне восхитился Зубов, - и как успехи?
- Понемногу.
- Он – чемпион мира среди юниоров, - поделилась мама, - мастер спорта.
- Мы его в Интернете чаще видим, чем дома, - наябедничал Иван. - Он все время на базе, дома только по воскресеньям.
- А сегодня как раз воскресенье, - сообразил Владимир, - простите, я не знал… Тереза, может быть, мы на сегодня закончим?
- Ни в коем случае! – отрезала любящая мать - То, что запланировано, должно быть сделано.
- Видите ли, - тряхнул кудрями Иван, - в маме иногда просыпаются немецкие корни, поэтому вам лучше идти и работать. А мы пойдем в компьютер развлекаться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Сталинград – это любовь всей маминой жизни, вы в курсе? – спросил Владимира тот сын, что с короткими волосами. Яков, кажется.
Через пару часов они вышли на улицу, когда Тереза дала команду, что на сегодня все - закончили.
Актер закивал, давая понять, что он внимательно слушает. И Яков продолжил:
- Мама начала писать этот текст в обращение к нам с Иваном. Этакое «Поучение Терезы Тур детям»… Она спорит с теми, кто считает, что войну выиграли только кровью и страстью – она убеждена, что так не бывает. Мама спорит с теми, кто поучает нас сегодня на тему: как надо было воевать. «Вас бы туда» – ее любимый аргумент. Она спорит и с любимой компьютерной игрушкой Ивана. Там закидывают солдат в осажденный город без оружия и патронов, их надо добыть у убитых…
- А между тем, - Тереза отвлеклась от беседы с Иваном, - это не соответствует действительности. Командующий шестьдесят второй армией писал в своих мемуарах, что…
- Когда пополнение прибыло не должным образом вооруженное – с малым запасом патронов и без гранат, - хором заскандировали сыновья, очень похоже передразнивая мать, - то он лично с ротой охранения прибыл на левый берег, в тыл и разоружил всех, у кого были гранаты и автоматы. С тех пор проблем с боекомплектами не было…
Тереза зарычала. Владимир расхохотался:
- А что, у ваших детей талант! Хорошо пародируют.
- Представляете, что нам приходится терпеть? - заявил Иван. - Наша маман – человек увлеченный!
Тереза что-то рявкнула по-немецки.
- Боюсь, это теперь и вам грозит, - не обратил на это внимания Иван, а Яков вступил с матерью в диалог, подтверждая, тезис Ломоносова, что немецкий годится для брани лучше других европейских языков. - И вы скоро тоже будете мемуары Чуйкова с любого места наизусть цитировать…
- Довольно! – приказала Тереза. Подростки унялись. Владимиру стало жаль – ему понравилось их слушать.
- А ты покорми нас, - смиренно заныли сыновья, - мы будем хорошими и молчаливыми.
- Молчаливыми быть вы не умеете, - отрезала мать, - так что на счет «покорми» я еще подумаю!
- Если ты будешь морить нас голодом, мы расскажем Володе, что он твой любимый актер! – ответил Яков.
- Что значит Володе? – опешила мать.
- Правда, любимый? - повернулся «Володя» к сыновьям. И обратился к Терезе: - Пусть будет без отчества, если можно, просто Владимир. Мне так привычнее.
У Терезы покраснели щеки, она очень потешно смутилась. Или разозлилась. А, может быть, и то, и другое.
- Мама – ваша фанатка с надцатого года. С сериала о жизни бедного принца Кристиана… - радостно продолжил сдавать маму Яков. - Она до сих пор пересматривает отдельные сцены, когда у нее плохое настроение. И у нее внушительная подборка клипов, которые наваяли фанаты. По мотивам.
- Кто бы мог подумать, я и не знал! – Владимир улыбался и морщился одновременно. Что любимый актер – это, безусловно, приятно. Но какую роль она любит, это же кошмар…
Потом они отправились обедать в маленький ресторанчик. Подростки резвились, подкалывая Терезу. Та устала призывать их к хорошему поведению и просто смеялась над их шутками. Да и самим детям досталось. Их любящая мать оказалась весьма ехидной.
…Владимир откинулся на спинку кожаного дивана. Он молчал. Наблюдал. Слушал. Перед ним открывалась жизнь, которая была ему незнакома. Мама, болтающая о своих делах с сыновьями. Подростки, которые примчались проконтролировать личную жизнь матери, беспокоясь, где она и с кем… Люди, знающие об интересах другого. Разделяющие эти интересы… Зубов обратил внимание и на то, как легко Тереза поддерживала разговор со своими близнецами - и с тем, который жил для карьеры гимнаста, и с тем, что любил компьютерные игры. В данный момент она выражала неудовольствие тем, что сыновья слишком зациклены каждый на своем. Но делала она это явно со знанием дела.
- Мама, - возмущался Иван, - не всем же быть научными работниками. Может быть, меня переклинит – и я вообще в артисты пойду. Попрошу протекции у Владимира – и пойду!
- При чем тут научная работа? - спросила Тереза. - И не передергивай, со мной такой метод не работает.
- Ну, мамааа!
- Я говорю лишь о том, что в жизни надо иметь еще какой-то интерес, кроме гимнастики, – кивок в сторону одного, - и компьютера, - кивок в сторону другого.
- А вы как считаете, Владимир? – обратился к нему Яков.
- Я, пожалуй, воздержусь, - аккуратно ответил актер.
- Вы наскучили нашему гостю, - заметила Тереза.
- Ему же нравится! Семейная сага Туров – лучшее шоу страны! - провозгласил Иван.
- Тогда иди работать к дяде в шоу-бизнес, - отрезала мать.
- Понимаете, - продолжил тему Яков, - к нам всегда были повышенные требования. Прадед – академик. Бабушка – профессор, как и папа. Мама – доцент кафедры… А нам очень трудно искать свой путь.
- Яков, послушай! – Тереза заговорила тихо-тихо, и все поняли, что шутки закончились: она действительно рассердилась. - Если бы вам с Иваном не давали искать свой путь, если бы душили и подавляли вас, на что ты намекаешь… то вы с братом не смогли бы заниматься тем, что вам нравится. Старшим в нашей семье ваши увлечения не очень нравятся. К тому же компьютер и гимнастика не очень соответствуют вашим умственным возможностям. Однако вам дают идти тем путем, который выбрали вы, не чиня особых препятствий. Цените это. Вы не знаете, что такое подавление личности. И не надо говорить о том, чего вы не знаете. И если я, бабушка, или отец выражаем свое недовольство, так это потому, что мы тоже личности. И тоже имеем право на свое мнение. А сейчас – довольно. Давайте сменим тему.
Тему сменили быстро – принесли еду. На время стало тихо. Потом они подождали Владимира, который, улыбаясь, фотографировался с кем-то из посетителей кафе – его опознали. Затем вышли на улицу, навстречу морозному, облитому солнцем Петербургу, пронизанному ледяным ветром и весенней свежестью.
Владимир был человек принципиально одинокий. Так сложилась его кочевая, в чем-то несуразная жизнь. Бешеная погоня за успехом, за самим собой – и вот результат. Он упустил людей, что когда-то были рядом… А кто был рядом? Бабушка с дедушкой. Они умерли не так давно, и с их смертью он почувствовал, что близких больше не осталось.
С родителями у него были сложные отношения. Они оба были врачами-гинекологами и после интернатуры отправились в Алжир принимать роды у местного населения. Ребенок, родившийся в годы студенчества, рос у маминых родителей. Конечно, жили они очень обеспеченно. Конечно, папа и мама приезжали к ним в гости, как Деды-Морозы…
Но дело было в нем – он не сумел простить такое пренебрежение и то, что его оставили. Когда он подрос и у родителей появилась вдруг потребность общаться, у него это не вызвало никакого ответного отклика. Просто чужие люди со своей судьбой. Просто по воле случая давшие ему жизнь. Просто люди, с которыми он был вежлив… Он вообще был со всеми вежлив – бабушкина школа.
Зубов шел, задумавшись о своем и не замечая красот города. Тереза тоже молчала, не пытаясь изображать из себя экскурсовода. Мальчишки, получив нагоняй, не приставали к ним. Они шли поодаль и дурачились. Теперь друг над другом.
И вдруг Владимир разрешил себе поверить, что это все – его… И этот странный, сумрачный, несмотря на яркий солнечный свет, город. И эта желанная, но недоступная женщина. И эти забавные мальчишки… И ему стало хорошо и легко.
Так они догуляли до Спаса на Крови – собора удивительной красоты, возведенного на месте убийства Александра Второго Освободителя. Рядом с мостиком раскинулся целый палаточный городок с сувенирами. Яков с Иваном унеслись туда - посмотреть, кто что продает. Владимир подошел к Терезе:
- Вы не замерзли?
- Нет, все хорошо. Только я переживаю, что вам скучно. Я плохой экскурсовод. Считаю, что надо оставить человека наедине с городом. И мальчишки сегодня удивительно бестактны. Мне, право слово, неловко…
- Все хорошо, не переживайте, - он не лукавил. Ему правда было спокойно.
Если бы можно было бы взять ее руки в свои и погреть… Владимиру почему-то казалось, что они холодные. Ледяные. И он не выдержал. Снял перчатки, положил в карман, протянул ей руки. И Тереза, ни секунды не колеблясь, вложила в них свои… Красные, озябшие ручки без перчаток.
- Я их где-то потеряла сегодня, - пробормотала она.
- Что же вы не сказали сразу? – Зубов вынул из карманов свои и стал надевать ей. - Надо купить вам варежки. С резинкой.
- С чем? – удивилась она.
- Вам что, в садике не пришивали длинную резинку от одной рукавицы к другой, чтобы не потерялись?
- Нет. Я обычно не теряю вещей. К тому же я не ходила в садик. У меня была няня.
- Как интересно!
- «Слегка за шалости бранила и в Летний сад гулять водила» - если перефразировать Пушкина… - улыбнулась Тереза.
- Вы выглядите усталой и замерзшей. Может быть, мы отправимся домой? В смысле, - почему-то смутился Владимир, - вы доведете меня, чтобы я не заблудился. И отправитесь к себе домой.
- Я не устала. И не так уж замерзла. Меня просто гнетут мысли. Я вдруг поняла…
- Мама, – подошли сыновья, - дай денег? Мы купим матрешек.
- Зачем? - изумилась Тереза и словно пришла в себя, - Это же китч! Это вульгарно.
- Мама, - строго сказал Яков, - если тебе что-то не нравится, это еще не значит, что это – плохо!
- Возможно, но зачем вам матрешки?
- Мы Владимиру подарим, - ответил Иван, - он же турист. И ему положено увезти сувенир.
- Тогда, может быть, шахматы какие-нибудь?
- Нет, - засмеялся актер, - хочу матрешек! Кстати, молодежь, а вы не видели, там кто-нибудь продает женские перчатки или рукавицы? А то мама свои потеряла.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
После визита Зубова в Питер прошли две недели. Сначала Тереза с мужем ругались – он высказывался, а она выслушивала. Потом заговорила она – пришлось послушать Александру. Тереза потребовала прекратить повторять нелепые слухи и домыслы и оскорблять ее в собственном доме. «Если ты можешь говорить мне лишь оскорбления, лучше молчи!» - закончила она свою проникновенно короткую речь - и в доме повисла тишина.
Потом Александр улетел в Германию читать лекции. Терезу же вызвонили и предложили приехать в Москву обсудить условия контракта. Театр, где служил Владимир, собирался заказать ей пьесу.
И вот она в очередной раз не спала в поезде «Санкт-Петербург - Москва», размышляла о том, что же случилось с ее жизнью… И в очередной раз не понимала, как эту жизнь исправить.
«Спишь! Ты с ним спишь!» - орал муж.
«Спит или не спит?» - гудел Интернет. Там народ разделился на два лагеря. Его фанаты считали, что нет, не спит. Зачем ему такая немолодая, обремененная двумя детьми, недостойная его красоты женщина? Ее поклонники считали, что это он, конечно, ее недостоин, но роман между ними есть.
Как доказательство цитировали интервью ее супруга – профессора Александра Иванова. Когда ему под нос сунули диктофон и спросили, что он думает про роман своей жены с самым красивым мужчиной российского кинематографа, профессор не сдержался. Он не просто далеко послал журналистов, но и добавил кое-что от себя… Вот этот поток ненависти и приводили в пример почитатели таланта Терезы.
Сама она в последнее время не могла заснуть – если спала, то странными урывками. Не могла писать – слова в текст не складывались… Не могла думать. Она чувствовала отголосок своей вины, свою увлеченность этим человеком. Тереза ловила себя на мысли, что в общении с мужчиной для нее стал возможен вариант, когда ее внимательно слушают – потому что она интересна. Заботятся о ней – потому что она потеряла перчатки – и не занудствуют по поводу ее безалаберности. Хохочут над ее сыновьями, а не ругаются с ними по поводу и без. Получается, что жизнь можно было прожить и по-другому. Хуже… лучше… неважно. Но по-другому.
Когда у Терезы начали, наконец, слипаться глаза, за окном стало светлеть. Неотвратимо приближалась столица. И почему она всегда ездит в Москву ночными поездами – при том, что это никак не оправдано? Неудобно, выматывает, добраться можно значительно быстрее – а, гляди-ка, привычка!
Она выползла на перрон в шесть утра, раздавленная свинцовыми мыслями и бессонной ночью.
- Доброе утро, Тереза Ивановна, - раздался знакомый голос.
Она помотала головой, в первую секунду испугавшись, что он ей уже мерещится. Не помогло. Владимир действительно находился на перроне перед вагоном и держал в руках роскошный букет цветов. Это были ее любимые кремовые розы.
«Угадал? Узнал?», - забилась в голове непрошеная мысль.
- Здравствуйте, Владимир Александрович! – ей ничего не оставалось, как поздороваться с ним. - Какими судьбами?
- Да вот узнал, что вы приезжаете, и решил встретить…
«Убью секретаршу, - подумала Тереза. - Замечательно: лицо у меня пылает, руки трясутся. Красота!»
- Вы позволите? - он протянул руку, что взять у нее сумку.
- Да, спасибо, - она рассеянно отдала ему вещи и забрала букет. Привычно прижалась к цветам лицом – он с таким вниманием посмотрел на это, что она смутилась.
- Куда изволите? - шутливо поклонился он. - Вас везти на тот же адрес, к Патриаршим прудам?
- Да, я планировала остановиться у Лены. Помните мою родственницу, она еще с супругом приходили к вам на спектакль? Они отбыли во Вьетнам, но ключ мне оставили, как обычно. Знают, что я гостиниц не люблю.
- Отлично, - они подошли к его машине. Владимир поставил сумку на заднее сидение, открыл перед ней дверь. Тереза оказалась так близко… Слишком близко. Невозможно близко. Он вдохнул запах теплой кожи, горьковатых духов… и не удержался. Все благие намерения, в существовании которых он столь усердно себя убеждал, оказались забыты и отброшены. Владимир взял ее за плечи, притянул к себе:
- Я скучал, - выдохнул он и прижался к ее губам. Все заволокло туманом. Время на площади у Трех вокзалов милосердно замедлило свой бег… К сожалению, не застыло навечно – так не бывает.
Они очнулись разом, словно вынырнули из-под толщи воды. Оглушенные, потерявшие ориентиры в пространстве времени, не понимающие, что делать дальше.
Владимир осознавал, что получилось глупо – он не планировал этой вспышки, но ему стало не по себе, когда он увидел панику, заплескавшуюся в глазах Терезы. Так смотрят в глубину пропасти, когда летят туда, вниз, когда с каждой секундой увеличивается скорость падения…
- Садитесь в машину, - сгорая от неловкости, немного резко сказал он и открыл перед ней переднюю дверь машины. Владимир внезапно испугался, вдруг Тереза побежит от него прочь.
Они молча ехали по московским проспектам. Зубов ожидал сцены, гневных восклицаний, едко-ироничных отповедей. Но Тереза сидела, сжимая розы неподвижными пальцами, и смотрела в окно. Через несколько перекрестков он не выдержал молчания, остановил машину на обочине, схватил ее руки в свои - они, конечно же, были ледяными, - и стал целовать:
- Поедем ко мне. Пожалуйста.
Да что такое! На самом деле ему хотелось ее успокоить, приободрить. Может быть, попросить прощения – понять бы еще за что… Но вырвалось это. И получилось как-то не очень.
Она помолчала, а потом спокойно произнесла:
- Откройте, пожалуйста, двери, Владимир Александрович.
- Тереза!..
- Будьте так добры, - отвернулась она, пытливо разглядывая что-то в окне.
- Тереза, давай поговорим.
- К сожалению, говорить нам не о чем. Хорошего вам дня.
Он нажал кнопку, и двери разблокировались.
- Но ты не можешь отрицать, - закричал он, пока она забирала сумку с заднего сидения, - что между нами что-то происходит! Не придумал же я все это сам!
- Нет, - она вдруг посмотрела ему в лицо, - не придумал. И нет, я ничего отрицать не буду. Вопрос в другом – как теперь мне с этим жить.
И она ушла.
Владимир даже не переживал. Все произошло так, как должно было произойти. Он спокойно отправился по своим делам, потом, вечером, блистательно отыграл спектакль. Послушал возмущенную речь режиссера о том, что «эта странная женщина» позвонила в шесть тридцать утра, когда все приличные люди спят, и сообщила, что осталась дома и в Москву не приедет. Потом Владимир поехал домой. И напился.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Когда Тереза была в таком огнедышащем состоянии, никто и ничто не могло ей сопротивляться. Она ворвалась в квартиру через шесть часов после встречи с Зубовым. Билеты для отъезда за границу и отель забронировала еще в поезде – благо в Тунис, куда она решила отбыть, не требовалась виза, а туроператор изыскал ей горящую путевку. Тогда же созвонилась с тренером Якова и поставила его перед фактом, что сына неделю не будет. Тот, услышав ее голос, не стал даже спорить. «Хорошо-хорошо», - ответил и Яков, перезвонивший тут же узнать, в чем дело. Мать сообщила, что они уезжают на неделю – и подробностей не будет. Иван беспокоить родительницу и не стал вовсе. Ему было достаточно фразы брата о том, что мама, кажется, сильно не в себе… Александру было велено отчитать свои лекции и прибыть в Тунис в такую-то гостиницу не позднее, чем через два дня. Выяснять, почему такая срочность, он не стал.
Так что на следующий лень она с детьми очутилась в Тунисе, где был белоснежный песок и спокойный роскошный отель. Скоро к ним присоединился муж. Неделя пролетела быстро: масса впечатлений, красивая страна. Развалины Карфагена, путешествие на верблюдах, извилистые улочки старого города, французский язык. А главное, плюс-минус четыре тысячи километров до Владимира. До ее нелепо и неожиданно вспыхнувшего влечения…
Конечно, по прошествии пары дней ей удалось уговорить себя, что это все случайность. Случайность - и следствие яркой неудовлетворенности. Отношения с мужем последние несколько месяцев оставляли желать лучшего, получалось так, что они избегали друг друга и в постели. К сожалению, их ссоры не приводили к бурной сексуальной разрядке, приносящей удовлетворение обоим. Тереза после очередного скандала не хотела даже случайно касаться супруга, не говоря уже о том, чтобы заниматься с ним любовью.
Она всегда поражалась тем семейным парам из числа их знакомых, которые умудрялись мириться в постели, которым скандал был необходим для того, чтобы почувствовать всю гамму чувств, как в первый раз… Которые, скорее всего, и ругались лишь для того, чтобы потом бурно примириться… К сожалению, они с Александром так не умели.
Сейчас же, далеко от дома они словно вернулись обратно в те благословенные времена, когда были друг для друга всем: любовниками, собеседниками, друзьями. Получилось так, что здесь, вдали от их настоящей жизни, они нашли вдруг себя… Они были счастливы. Дети были счастливы. Даже Яков не бурчал, что его сорвали со сборов.
Тереза же мечтала. Ей безумно хотелось привезти отсюда, из Африки, из жарких страстных ночей, ребенка… Непременно девочку. Удивительно похожую на нее. Тереза буквально видела ее наяву: белокурые локоны, зеленые глаза, смешная счастливая мордашка…
Когда Тереза сообщила об этом мужу в ночь перед отъездом, он как-то странно и диковато взглянул на нее и произнес со странной интонацией:
- Тебе не кажется, что у меня… у нас… детей достаточно.
Потом было возвращение в Питер, который за эту неделю вдруг успел стать весенним. Исчезли кучи снега на улицах, ветер перестал выдувать из тебя душу при выходе из дома. Люди сняли темную зимнюю одежду и нарядились в яркие куртки.
Тереза объявила себя невыездной из города. На неопределенное время. Объяснила это тем, что издательство набрало заказов – истинная правда. Они запускали еще одну серию брошюр, про туризм выходного дня – опять же правда… Она не успевала сдать книгу, уже подходили сроки, – и тут она не лукавила. Все это требовало ее постоянного присутствия. Это была не совсем правда, но ничего, все это проглотили… Телефон и Интернет – пожалуйста, она доступна почти в любое время.
Получилось так, что Тереза практически весь апрель была дома. И потихонечку она осознала, что осталась одна. Ее мужчины жили своей жизнью.
Муж все время был на работе или просто занят. Он переделывал монографию под брошюры – согласился-таки. Если бы не этот факт, то разговаривать им было бы не о чем… Опять не о чем.
У Ивана появилась девушка. Он делил свое время между любовным увлечением, очередными компьютерными курсами и играми в Интернете. По причине крайней занятости нахватал двоек по географии, физкультуре, информатике… А не надо было вступать в дискуссию и доказывать преподавателю, что тот не обладает достаточной квалификацией, чтобы делать ему, Ивану Туру, замечания. Этого не любит никто. И вот сын теперь страдал – и исправлял оценки.
С Яковом все было понятно – приближались очередные спартакиады, чемпионаты. К тому же возраст подходил – парень жаждал перебраться в высшую лигу и выступать наравне со взрослыми. И он целеустремленно, с полной самоотдачей и с известной долей фанатизма над этим работал. Тереза могла лишь переживать: гимнастика гимнастикой, но такой интеллект пропадает! Поэтому она организовала ему не просто экстернат, а наняла таких преподавателей, чтобы должным образом развивать его недюжинные умственные способности.
Таким образом, все ее мужчины были заняты. И получалось, что женщина была необходима, пока она, подобно Констанции, все время исчезала. Как только она сдавалась и говорила: «Все-все, вот она я, сижу себе смирно в башне из слоновой кости», то выяснялась, что интерес к ней пропал. А, действительно, что теперь-то в ней любопытного: ни тебе дракона, которого надо уничтожить, ни разбойников, от которых необходимо отбить красавицу. Вот и пусть себе сидит, ждет, когда до нее дело дойдет…
Нет, Александр был мил, но всегда занят и погружен в свои мысли… Сыновей она по-прежнему видела по воскресеньям – как и тогда, когда моталась по всей стране и больше жила в поездах, чем дома.
Происшествие в Москве не то, чтобы забылось, но заретушировалось последующими неделями. Потеряло резкость. Остались неловкость и чувство вины. Но очень уж хотелось себя убедить, что припадок страсти ей лишь померещился. А Тереза Тур всегда умела выполнять поставленную задачу.
Владимир за этот месяц проявился один раз. Он отправил ей письмо по электронной почте – необходимо было ехать в Волгоград отсматривать натуру для съемок. Тереза отправила заместительницу Ларису – поехать сама не смогла. Если та удивилась – к проекту «Сталинград» начальница никого не подпускала, – то никак это не прокомментировала. Села в самолет и отбыла. А то, что Лариса не понимала, зачем она там вообще нужна, так это не ее дело…
Прошло три дня, заместительница появилась в Питере и отправилась докладывать. Тереза была рассеянна, слушать особо не стала. Спрашивать, что происходит, Лариса не сочла нужным – она была умной женщиной. А также по-своему придавленной жизнью, внимательной к окружающим и беззаветно преданной Терезе.
Заместительница всегда помнила тот момент, когда ей позвонили и сказали, что вертолет, на котором летел ее муж, сбили… Нужно было организовать похороны, а родственники мужа учинили безобразный скандал, превратившийся потом в раздел имущества. И тогда рядом оказалась не только ее сестра, но и эта спокойная, доброжелательная женщина. Тереза Тур.
Они до этого особо не общались – Лариса была младше сестры и ее одноклассницы на шесть лет. К тому же Тереза не умела сочувствовать. Не умела стенать и плакать за компанию. Зато всегда умела реально помочь. Найти адвокатов. Дать работу. Организовать переезд в другой город. И не лезть в душу.
А теперь… Теперь Лариса пару дней созерцала Владимира Зубова – и у него было такое же незаинтересованное выражение лица, когда он спрашивал о Терезе. Как и у ее начальницы, когда при ней упоминали об актере.
Лариса ничего она не рассказала и о том, каким потерянным Владимир был, когда понял, что Тереза не приедет. Какое отчаянье его обуяло, какое бешенство. Как потом он старательно делал лицо. Спокойное, безразличное. доброжелательное… Точно такое же, как сейчас сделала Тереза.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
- Напьюсь, - пообещала себе Тереза. Ей опять не удалось засесть за рукопись про драконов. И зачем она вообще согласилась писать про них роман?
Несколько месяцев назад у нее в гостях была Наташа – старинная приятельница, еще одна одноклассница, режиссер творческих вечеров, встреч с читателями и моноспектаклей, которыми славилось издательство Терезы «NE-формат». По совместительству Наташа была женой не самого бедного бизнесмена Питера, ярого почитателя таланта Терезы. Как-то, несколько месяцев назад, почитатель изрядно выпил и начал приставать к Терезе с социальным заказом: «Напиши книгу про драконов!».
С чего в его голову втемяшилась эта идея, так никто и не узнал, но книгу Тереза писать начала. Она вообще редко спорила с людьми, а уж с пьяными - тем более. Да и идея ее увлекла. Дракон - персонаж интересный и неоднозначный. И текст про него получался занятным. Мир в книге вырисовывался яркий, хотя и жестокий, персонажи запоминающиеся. И Николай был доволен – он вообще взял эту серию на попечение – и, следовательно, платил, причем неплохо.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |