Литература второй половины 20ого века. 18 страница

защите королевской власти значительную часть населения провинции. Евтушенко характеризует идеологическую агрессию сталинизма как современную Вандею:
Идёт реакция свиньёй,

Как шла тевтонская угроза...

Отечественное болото,

Самодовольнейшая грязь,

Всех мыслящих, как санкюлотов,

Заглатывает, пузырясь.
«Вандейство» у Евтушенко – политический каннибализм. Сторонники Вандеи лишены человеческого облика. Это погромщики, костоломы. Изображая их, поэт пользуется сниженными выражениями. Евтушенко, по сути, вскрывает идеологическую войну, объявленную старой бюрократией нарождающейся нови.
Попытку создать образ новой действительности предпринимает и Вознесенский в поэме «Ров» (1986). Он даёт развёрнутый перечень преступлений человека перед обществом. Тексту свойственна повышенная концентрация общественных аномалий. Поэт использует материалы судебного дела 1586 – симферопольского процесса над так называемыми «гробокопателями», которые грабили могилы людей, расстрелянных в годы войны. Не голод и не нужда вели к преступлению, показывает автор, а социальное отчуждение. И многие другие примеры, которые приводит поэт, показывают безудержную алчность позднесоветской эпохи. Автор осуждает эти явления и заявляет, что «болен наш дух». Вместе с тем «прорезается зренье в стране», но ясно, что перемены не наступят легко и просто: «Мертвецы и творцы – вечный бой, вечный риск».
Прозвучала романтическая нота в творчестве Окуджавы. Для его текстов характерен образ надежды: автор надеется, что трагический опыт, который пережили советские люди, побудит их одуматься. Тот «поворот руля», который наблюдает Окуджава в годы перестройки, вызывает у него чувство ликования и вместе с тем страха перед неведомым. В стихах Окуджавы говорит надежда: «На Сретенке ночной надежды голос слышен».
Как бы ни сомневался поэт в перспективах развития общества, веры в конечную победу добра над злом Окуджава не утрачивает: стихотворение «В земные страсти вовлечённый...». Это стихотворение можно с полным правом назвать антиапокалипсисом, в котором последнее слово остаётся за ангелом надежды и спасения.
Период гласности завершает целый этап развития русской литературы – литературу, создававшуюся в советскую эпоху, и непосредственно подготавливает её постсоветский статус.
Современная русская литература
Произвести реальную перестройку существующей общественно-политической системы советское руководство во главе с Горбачёвым по многим причинам не смогло. Слова заменяли действия. В этих условиях из среды коммунистических лидеров выдвигается фигура Ельцина, который репрезентировал себя как настоящий сторонник перемен. Он сумел получить популярность в массах. Чтобы не подчиняться президенту СССР, в декабре 1991 года вместе с лидерами Украины и Белоруссии Ельцин подписывает Беловежское соглашение, согласно которому, реализуя конституционное право наций на самоопределение, три республики выходят из состава СССР. Вскоре по их примеру так же поступили и остальные республики. СССР распался.
‑­

Начинается новый – постсоветский период развития российского общества и культуры, характеризующийся переходом от тоталитарных форм к более свободным и цивилизованным, сопровождающийся многочисленными трудностями и болезненными явлениями. Стогов в «Пепле империй»: «Наша эпоха похожа на ситуацию накануне революции октября 1917 года, на американскую экономическую депрессию (...и ряд других неоднозначных примеров). Взгляните в окно. Какая аналогия кажется уместной именно вам?» Действительно, однозначно оценить ситуацию, возникшую после распада СССР, нельзя. Юрий Козлов в романе «Колодец пророков» характеризует постсоветскую Россию как поле, на котором прорастают все без исключения попавшие на него злаки и плевелы.
Из произведений писателей видно, что в Россию пришла свобода. Михаил Бутов озаглавил «Свобода» один из своих романов. Константин Победин назвал книгу малой прозы «Поэмы эпохи отмены рабства». Семён Липкин в одном из своих сонетов сравнивает наступившую свободу с отменой крепостного права. Преимущества свободы, ощущаемые людьми, – это гласность, политическая и религиозная терпимость, появление новых возможностей, включая возможность открыть своё коммерческое дело и увидеть мир. Произошло воссоединение метрополии и эмиграции, обогащение культуры ранее запрещёнными и недоступными ценностями, освоение пространства интернета.
Однако свобода была получена в придачу к экономическому развалу и социальной незащищённости. Беловежское соглашение не предусмотрело последствий отделения и реальных форм последующего сотрудничества. Это привело к разрыву экономических связей, что, безусловно, повлекло за собой резкое падение уровня производства и уровня жизни людей. Экономическая же свобода при непродуманности законодательства и попустительстве властей увенчалась криминализацией и олигархизацией страны, разграблением народного достояния, так что только к началу нашего века Россия смогла более-менее выкарабкаться из кризиса.
Наложили свой отпечаток указанные явления и на развитие литературной жизни. Впервые после Февральской революции русская литература функционирует в условиях свободы слова и печати, что ведёт к появлению и утверждению в ней ситуации постмодерна. Между тем, в конце XX века влияние литературы на жизнь общества уменьшилось. В условиях свободы печати и переживаемого человечеством информационного взрыва традиционный российский литературоцентризм оказался поколеблен. Ведь с XIX столетия литература в России была центром духовной жизни, так как все остальные сферы свободного волеизъявления были полностью задушены.
В конце XX столетия Россия стала свободной страной, но у литературы появилось множество конкурентов, и в первую очередь свободные печать и телевидение. Кроме того, российский Интернет (Рунет) отвлёк на себя от литературы значительную массу читателей. В оперативности освещения событий литература уступает СМИ, но никто не отнимет у неё роль целостного синтезирующе-обобщающего механизма. Большее внимание современная литература должна уделять эстетической стороне творчества. Следует отметить, что текущая литература была на время оттеснена в сторону возвращённой литературой («читатель в первую очередь хватал Цветаеву и Платонова»). Лишь на рубеже XX – XXI века, когда те, кто хотел, прочли возвращённую литературу. Возник настоящий интерес к современной литературе. Возвращение такого интереса подтверждает существование коммерчески процветающего книжного рынка. В новых условиях литературе пришлось вписаться в рыночные отношения, так как книга не как феномен культуры, а и как рыночный товар. Ранее она контролировалась государством, но и издавалась за государственный счёт, а теперь книга должна быть окупаемой. В связи с этим возникают проблемы с изданием книг, ориентированных на читателя-интеллектуала. Хорошо расходится в основном массовая беллетристика. Современная литература получила свободу, но лишилась государственной финансовой поддержки. Резко ‑­

сократились тиражи. Многие авторы вынуждены добывать средства нелитературными занятиями, что отвлекает от творчества. На прибыли, получаемые от издания своих книг, существуют в основном так называемые культовые писатели, причём культовыми они являются только в определённой читательской среде. К числу таких активно читаемых авторов относятся Пелевин, Сорокин, Петрушевская, Акунин, Лимонов, Макс Фрай, (с оговорками) Мария Арбатова.
Хотя рынок очень осложнил положение литературы, в то же время он повысил требования к художественному уровню произведений. Книга должна быть и интересной, и талантливой. Возникли издательства, специализирующиеся на современной литературе: Вагриус, Амфора, Ad Marginem. Получили распространение и новые для России формы издания: за счёт автора или спонсоров. Хотя подобные произведения малотиражные, они дают самому автору моральное удовлетворение и пополняют фон культуры.
Постепенно опубликовав возвращённую литературу, современные толстые журналы также приступили к публикациям современных авторов. Появилось огромное число новых журналов и альманахов: «Новая Юность» (ориентирована на психологию молодого человека наших дней), «Золотой век» (один из наиболее дорогих и ярко издаваемых, публикует тексты приличного уровня, ориентирован на интеллектуальную элиту), «Арион» (посвящён только поэзии), «Драматург» (только драматургия) и проч. Наибольший тираж имеет футурологическо-фантастический журнал «Если».
Поддержку современным литераторам осуществляют комитеты по присуждению различных премий. Такого рода премий, более и менее престижных, очень много. В числе наиболее авторитетных называют следующие:

Государственная премия России (присуждается за лучшее произведение года). Её был удостоен, например, роман Андрея Волоса «Хурамабад».

премия имени Аполлона Григорьева (за высокие эстетически инновационные достижения) – книга Виктора Сосноры «Флейта и прозаизмы».

самая «денежная» российская премия ($50000) называется «Триумф» и присуждается независимым фондом за совокупность достижений. Среди лауреатов Ахмадулина, Жванецкий, Астафьев, Гребенщиков, Володин, Толстая, Петрушевская и ряд других.
В России присуждаются и премии иностранных фондов. Получила известность премия «Русский Букер», которой был удостоен Пелевин за сборник «Синий фонарь». Другая иностранная премия – немецкая премия Альфреда Тёпфера, которой награждаются авторы, внесшие выдающийся вклад в русскую литературу и переведённые во многих странах мира. В числе её лауреатов Битов, Искандер, Кибиров, Ахмадулина, Саша Соколов, Маканин, Кушнер, Мамлеев, Чухонцев.
При присуждении премий происходит много субъективного. И всё-таки книги писателей-лауреатов привлекают к себе большое внимание читателей. И присуждение таких премий, пусть с ошибками, перекосами, осуществляет своеобразный отбор лучшего.
Даёт себя знать проблема коммуникации писателя и читателя. Её испытывают даже хорошо издающиеся авторы. Раньше её решение брало на себя государство, а теперь непонятно, кто ею должен заниматься. Чтобы выступить перед читателями, надо снять зал и заплатить за аренду, а платить приходится из своего кармана. Пути решения – проведение акций и перформансов, что характерно для столичной литературной жизни. Известных современных писателей стали приглашать на научные конференции. Для автора очень полезно узнать, что в его творчестве вызывает вопросы, что – интерес.
‑­

В начале XXI века появились авторские сайты Интернета, где в гостевой книге можно высказать своё мнение о прочитанном. Читатель чувствует живое общение с теми, кто обращается к нему в своём творчестве. Проводятся интернет-конференции с писателями: такие конференции провели Пелевин, Галковский и другие авторы. Следует отметить создание в 1997 Академии русской современной словесности с целью изучения и популяризации современной литературы. В настоящее время её председатель – критик Сергей Чупринин. В президиум входят и писатели.
Для современной литературы характерно сосуществование нескольких литературных поколений. Во-первых, активно продолжают творческую деятельность писатели и поэты, пришедшие в литературу в годы оттепели. Во-вторых, живо поколение восьмидесятников: Юрий Буйда, Маканин, Петрушевская, Сорокин и другие. В постсоветский период в литературу пришло так называемое поколение Z (1990-х), в числе авторов которого наибольшую известность обрели Пелевин, Галковский, Гостева, Гришковец, Вера Павлова и другие. Наконец, уже в XXI столетии появилась новая волна авторов, которую обычно называют поколением Next: Сакин, Тетерский, Денежкина, Осокин, Сигарев и целый ряд других авторов. Существует премия «Дебют» для авторов до 25 лет.
По перечисленным ранее фамилиям можно видеть, что произошло воссоединение литературы метрополии и эмиграции. Целый ряд писателей-эмигрантов советской эпохи вернулись на родину. Это Александр Зиновьев, Солженицын, Мамлеев, Лимонов, Кублановский и некоторые другие. Интересно, что возникла и четвёртая волна эмиграции, ещё совершенно не изученная: Друк, Михаил Шишкин, Могутин и другие. Четвёртая волна вовсе не вызвана гонениями и политическими преследованиями. Это результат свободного выбора свободных людей, живущих в свободной стране. Они по-прежнему в эмиграции считают себя русскими.
Современные писатели могут входить или не входить в писательские объединения. Когда ССП распался, возникли:

союз писателей России,

союз российских писателей,

союз литераторов России (куда входят и переводчики),

союз писателей Москвы,

союз писателей Санкт-Петербурга...

...и ряд других.
О том, что авторитет писателя в России ещё достаточно высок, свидетельствует привлечение их к работе в важных правительственных и общественных комитетах, влиятельных международных организациях. Виктор Ерофеев входит в правление Европейского... клуба. Радзинский – член совета по культуре и искусству при президенте РФ. Тимур Кибиров – член попечительского совета благотворительного фонда системной поддержки отечественной культуры. Приставкин долгие годы был членом комиссии по помилованию приговорённых к смертной казни. (До тех пор, пока в России смертная казнь не была отменена.) Арбатова – лидер Партии прав человека. Среди современных писателей есть активно вовлечённые в политическую борьбу: Проханов, Лимонов. Однако в целом по сравнению с предшествующими десятилетиями в писательской среде усилилась аполитичность. Герой романа Пелевина говорит по этому поводу: «Всё, что делают люди, настолько гнусно, что всё равно, на чьей быть стороне».
Многое делается для расширения международных культурных контактов. Так, по инициативе русского ПЕН-центра, который возглавляет Битов, летом 2000 года в Москве был проведён I международный конгресс ПЕН-центров. Писатели участвуют в проведении ‑­

международных книжных ярмарок, поэтических и театральных фестивалей, гуманитарных акций за рубежом. Одна из задач любого ПЕН-центра – защита писателей от преследований. Русские писатели активно выступили в защиту Салмана Рушди, приговорённого фанатиками-мусульманами к смертной казни и пребывающего под чужой фамилией под защитой лондонской полиции. Публикуются за рубежом довольно широко книги Пелевина, Сорокина, Зиника, Анатолия Кима, Маканина, Мамлеева, Битова, Аксёнова, Арбатовой, Петрушевской, Анатолия Королёва.
Надо сказать, что меняется во многом эстетическая парадигма современной русской литературы. Литература конца XX и начала XXI веков – итожащая, аналитическая, предупреждающая. Она подводит итоги двадцатого столетия, эпохи модерна, истории человеческой цивилизации в целом. Аналитическая она потому, что осмысляет постсоветскую реальность. Предупреждающая – потому, что прогнозирует возможные варианты будущего, предлагает новые жизненные ориентиры. Контуры эстетической парадигмы современной русской литературы определяют реализм, модернизм, постреализм, постмодернизм, пост-постмодернизм, романтизм. Естественно, в разнообразии их течений, модификаций, смешанных форм. Развитие литературы осуществляется сразу по многим руслам, что отвечает многообразию стоящих перед ней задач в переломный момент российской и мировой истории. Отсюда эстетический плюрализм, разброс возможностей, многоракурсность современной русской литературы, сигнализирующей о ситуации постмодерна. При этом устоявшиеся и в известной степени износившиеся эстетические системы демонстрируют способность расширять свои границы, впитывая определённые особенности других систем, обновлять язык, стиль, жанровые признаки.
Социалистический реализм угасает и трансформируется в национал-коммунистическую ветвь искусства. Пример – «Вербная песня» Николая Тряпкина. Доминируют на рубеже веков тенденции, обозначившиеся в русской неофициальной литературе. То, что было запрещено, преобладает сейчас. Укрепляются традиции реализма, устанавливающего связь с самым мощным пластом русской литературы и отвечающего потребности освоения меняющейся действительности в привычных формах сгущённого жизнеподобия с опорой в основном на традиционные христианские и гуманистические ценности. Характерная черта современной реалистической литературы – проблемно-тематическое и жанровое обновление. Это свойственно как реалистически-конкретным, так и условным формам (Александр Зиновьев «Глобальный человейник»).
Итоги советской истории признаются неутешительными. Тоталитарно-коммунистический проект переустройства действительности подвергается развенчанию. (Борис Васильев, Василий Белов) Фиксируется начало раскрепощения общества, расширения жизненных горизонтов. Солженицын пишет рассказ «На изломах» о разгосударствлении банков. Детоталитаризация ценой разграбления национального достояния Солженицын полагает катастрофическим. Крупин: «Прощай, Россия, встретимся в раю». Сильны настроения шока от реальности. С большой силой они выражены в рассказе Олега Павлова «Конец века». Распространены в 1990-е годы апокалипсические мотивы. Гибельные настроения владели многими, например, Айтматовым («Тавро Кассандры»). Литература как бы загипнотизирована проблемой зла. (Анатолий Приставкин – книга «Долина смертной тени».) В то же время литература стремится отстоять и человечность, что проявляется с наибольшей силой в сентиментальном реализме. Ссылаются в этой связи на повесть Слаповского «Таллий».
Усилилась, несомненно, в русской литературе рубежа веков православно-христианская составляющая. Писатели утверждают традиционные представления о добре и зле, о святости как идеале. Юрий Кузнецов, Светлана Василенко свои произведения насыщают библейской образностью, национально-религиозной символикой, различными метатропами.
В отличие от реалистов, ориентирующихся на широкую аудиторию, модернистская литература отвечает главным образом на запросы читательской элиты и не фиксирует уже известное, а выражает свободную игру человеческого духа, претендующего творить принципиально новый эстетический объект, а не создавать художественное подобие уже существующего. Современные модернисты, как и их предшественники, осуществляют концептуальное миромоделирование, воплощающее определённые философско-эстетические представления о бытии, материализуют бессознательное. В их произведениях большое место занимают мифологемы.
Современные писатели разрабатывают как классические формы модернизма, так и авангардистские. Произведения первого типа создаются с использованием приёма потока сознания. Таков цикл Бродского «Театральное», тексты Кононова и других. Активизируется метафизический идеализм, в полной мере в этом плане возрождается традиция Серебряного века. Итоги человеческой истории вызывают у писателей-постмодернистов разочарование, скепсис, пессимизм, земная жизнь чаще всего расценивается как абсурд, поиски спасения видятся либо в трансцендировании, либо в бегстве из жизни в мир потусторонних сущностей. Активизируется воздействие восточных религий и философских учений на творчество модернистов. Эти авторы отрицают ценность и вообще реальность земного бытия и проповедуют растворение в мировом Ничто, слияние с абсолютом: Ким в повести «Близнец», Мамлеев в «Мире и хохоте». Во всём этом проступает неприятие существующего, чувство конца, стимулирующее уход в мир мистических и метафизических утопий. В целом ряде случаев на рубеже веков возрождаются многообразные утопии.
Впитывая открытия авангардизма, синтезируясь с метафизикой и наукой, модернизм породил метаметафоризм, расцвет которого приходится на 1990-е годы: «Инсайд аут» Константина Кедрова, «Фоторобот запретного мира» Ивана Жданова. Метаметафора – проекция трёхмерного зрения в четырёхмерный континуум пространства-времени. К длине-ширине-высоте добавляется категория времени. Это позволяет уйти от наработанных литературой штампов. О чём бы ни писали эти авторы, они стремятся воплотить общий код мироздания. У основоположника течения, Константина Кедрова, метаметафоризм обосновывает утопию второго, космического рождения человечества, при котором каждый индивидуум увидит новое небо и новую землю – метамир – и обретёт бессмертие.
Кроме того, развиваются и авангардистские формы модернизма. Наиболее активно заявляют о себе неофутуризм (Вознесенский «Казино Россия», Соснора «Флейта и прозаизмы»), неопримитивизм (можно упомянуть цикл стихотворений Сапгира «Новое Лианозово»), абсурдизм (самое яркое явление – пьеса Петрушевской «Опять двадцать пять»). Очень много экспериментируют авангардисты с опытами визуального искусства, «вакуумными» стихами, в которых осуществляется игра с пустотой (по этой линии идут Анна «Ры» Никонова, Сергей Сигей и другие). Неоавангардизм конца века гораздо более оптимистичен, чем современный модернизм. Он ориентирован на сферу посюстороннего. Большое значение в нём придаётся обновление литературного языка, выстраивание в слове своего собственного художественного мира. Неоавангардистские произведения несут с собой пафос раскрепощения, распространяющийся и на сферу эротического: Воденников «Мужчины тоже могут имитировать оргазм». Не предлагая глобальных программ, неоавангардисты, тем не менее, стремятся отстоять своё «я».

Бурно развивается и постмодернистская литература, создаваемая посредством деконструкции культурного интертекста. В силу своей двухуровневости она адресована массовому и элитарному читателю одновременно. Если реализм возрождает традиционные, постмодернизм утверждает новые жизненные ценности. Если модернизм освобождает ‑­

искусство от норм традиционной эстетики, то постмодернизм в своём последовательном стремлении к раскрепощении вообще выходит за границы литературы и эстетики, концептуализм – за границы самого текста, восстанавливая на плюралистической основе первоначальное единство видов искусства и видов знания.
Мир у постмодернистов семиотизируется. Сама концепция «мир как текст» находит отражение в текстах постмодернистов, например, в романе Королёва «Змея в зеркале». Подвергаются пародийной деконструкции метанарративы, претендующие на выражение абсолютной истины, которые формируют зомбированных индивидов и могут служить источником конфронтации и войн – «Омон Ра» Пелевина. Развенчиваются всякого рода утопические религиозные, метафизические, социальные проекты. Общество настраивается на плюрализм, терпимость к инаковому, ненасилие, раскрепощение. Хольм ван Зайчик в цикле романов «Плохих людей нет (Евразийская симфония)» изображает условную цивилизацию, в которой как равноправные сосуществуют различные национальные ментальности, религии, культуры, благодаря чему в обществе царит мир.
Реабилитируется сфера частной жизни, которая признаётся не менее важной, чем общественная. Нельзя не упомянуть в этой связи книгу Кибирова «Парафразис». Внедряется модель жизни-игры, имеющей цель в себе. Этому посвящены романы Макса Фрая. Утверждаются идеи экологической этики и экологической эстетики, меняющие отношение человека к природе. Принципы панэкологизма распространяются не только на природу, но и на все без исключения сферы человеческого существования: культуру, самого человека и феномен жизни.
С наибольшей полнотой этот аспект рассмотрен в романе Битова «Оглашенные». Чтобы избежать всеобщей гибели, ставится задача создания всепланетарной духовной ойкумены, основанной на полицентризме и плюрализме, в романе Буйды «Жёлтый дом». Пародируются у Пелевина в романах «Поколение P» и «Ампир V» стереотипы потребительского общества. Критическую оценку получил в литературе современный имперский дискурс, сворачивание второй оттепели под знаком борьбы с олигархами и усиление позиций ФСБ. О негативных последствиях отката назад предупреждают Толстая в романе «Кысь», Сорокин в «Дне опричника» и его продолжении «Сахарный Кремль». Потребность во что бы то ни стало состояться отражает роман Гостевой «Притон просветлённых», воплощающий проект «человека навырост».
Популярны на рубеже веков разнообразные культурные проекты, нередко сопровождаемые литературными мистификациями. Из числа удачных можно назвать романы-сериалы Макса Фрая, интеллектуальные детективы Акунина под названием «Приключения Эраста Фандорина», цикл романов Хольма ван Зайчика. Характерны для нашего времени многочисленные римейки, выполненные как в реалистическом, так и в постмодернистском ключе: «Смерть Ильи Ильича», «Княжна Мери», «Девятый сон Веры Павловны».
Значительно меньшее место занимают в современной литературе романтические произведения. Это книги стихов и песен Окуджавы, Новеллы Матвеевой, Юнны Мориц и другие. Романтические образы используются авторами для эстетизации самого феномена жизни. Нередко уподобление жизни раю: настолько велика нависшая над жизнью опасность. Категория красоты, наряду с эстетическими, включает в себя и этические, и религиозные параметры.
Вместе с тем, в наши дни прогнозируется конец книжной культуры. Появляются новые формы издания литературной продукции: аудиокниги, оцифрованные тексты. Отмечено появление сетературы – сетевой литературы. Черты сетевого текста – гипертекстуальность, ‑­

динамизм, мультикультурализм. Такое произведение отчасти напоминает фильм, оно может включать в себя текст, изображения, видеофрагменты... Интернет активизирует сотворческий потенциал читателя, ведь зачастую сетевой текст фрагментирован, рассыпан, состоит из отдельных блоков, и сконструировать его должен сам читатель по определённым (очень нежёстким) правилам. Опосредованным образом сетевая литература оказывает воздействие на литературу книжную, которая заимствует у неё и темы (феномен Интернета должен получить осмысление и отражение), и приёмы. Интернет в наши дни заменил андеграунд для авторов, не имеющих возможность пробиться в печать. Можно сослаться на роман Мерси Шелли «Паутина» – виртуальный роман о возможном будущем Интернета, который пытается взять под свой контроль власть, и о средствах борьбы с навязываемой несвободой.
Можно сказать, что на рубеже XX – XXI веков меняется само лицо литературы, она скрещивается с техникой, обретает новые качества и возможности. Конечно же, ситуаций постмодерна вдохнула новую жизнь в износившиеся художественные системы, активизировала их взаимодействие. При этом очень сильна тенденция к мультикультурализму. Это тенденция общемировая, сказывается она и в таком явлении, как межжанровость и полижанровость современной литературы. Получается, что литература выходит из привычных жанровых берегов. Мы видим, что современная литература зачастую не вмещается в свои привычные границы. Не случайно довольно часто авторы дают своим произведениям определение «книга»: «Книга номада», «Книга с множеством окон и дверей», «Дойче бух». Исследователю эта ситуация даёт очень широкое поле для изучения.
Современная русская проза
Наряду с подведением итогов и осмыслением современности, заметное место в прозе рубежа веков занимает футурологическое моделирование. Это ведёт к появлению многочисленных антиутопий, главным образом постмодернистских и реалистических. Они привлекают внимание к неблагоприятным и даже опасным тенденциям развития как самой России, так и мира. На них особое внимание предлагают сосредоточить писатели.
Из числа романов об угрозе третьей мировой войны выделяется роман Татьяны Толстой «Кысь». В этом произведении нарисована Земля спустя века после Взрыва, то есть термоядерной войны. Будущее изображено как прошлое, как вновь наступившая эпоха неолита. Небольшая часть населения всё-таки осталась в живых, но цивилизация пришла в упадок: выжившие люди совершенно регрессировали и в результате радиоактивного излучения стали мутантами-уродами с зооморфными признаками. Как и у Брэдбери, в этом обществе ведётся борьба с книгами, их изымают и сжигают, так как считают, что от книг всё зло. Но, показывает Толстая, отказавшийся от культуры или лишённый культуры человек становится настоящим зверем, сеет зло, разрушения и ведёт к тому, чтобы разразилась последняя война, после которой ничего не останется от живого. Автор активно использует иронию, пародирование, но всё-таки финал романа не совсем безнадёжен.
Как возможные причины планетарной катастрофы рассматриваются идеологическая расколотость мира, взаимная нетерпимость, претензии на гегемонию. Конечно, каждая сторона убеждена, что права она; но погибнуть обречены и та и другая. Литература осуждает национальный и групповой эгоизм, подготавливающий окончательный взрыв смерти. В современной прозе прогнозируется гибель социума, не различающего добро и зло, и в этом отношении интересен роман Кима «Посёлок кентавров». Автор будто бы задаётся вопросом, куда девались кентавры. Но на самом деле кентавры у него – метафора людей. Ким показывает, какие чисто зоологические причины (отсутствие духовных интересов, неготовность считаться с себе подобными) ведут род кентавров к гибели.
‑­

Касаются писатели и других опасных вещей, которые могут ждать человечество в будущем. Павел Крусанов в романе «Укус ангела» рассматривает возможные негативные последствия русской национальной идеи, первоначально развитой славянофилами, деградировавшей при СССР и возобновлённой сейчас. Автор показывает последствия, которые ждут Землю, если сторонники «русской идеи» приступят к действию. Они мечтают спасти мир ценой устранения всего, что им не нравится. Такие усилия неминуемо спровоцируют третью мировую войну.
Проза предупреждает и о полностью не исчезнувшей опасности тоталитаризма в России. Тоталитаризм существовал 70 лет, вошёл в плоть и кровь народа. Наиболее последовательно эту тему разрабатывает Сорокин в дилогии «День опричника» и «Сахарный Кремль». Сорокин комментирует свои книги так: «Я смоделировал ситуацию, к которой, на мой взгляд, движется современная Россия: самоизоляция, автаркия, погружение в своё прошлое, восприятие европейского мира как враждебного. Прошлое станет её будущим... В такой ситуации власть не может обойтись без помощи опричников». В книге опричники обретают второе рождение в XXI веке.
Критикуется в современной прозе национальная идеология безнравственного обеспечения, что с наибольшей выразительностью проявляет роман Сергея Носова «Хозяйка истории». Не могли современные авторы не коснуться в своих антиутопиях и важной для нашего времени проблемы глобализации. Действительно, современный мир глобализируется, страны как бы сближаются друг с другом, и за два-три часа можно оказаться в совсем другой стране. Однако зачастую те формы, сами формы, в которых проходит глобализация, вызывают отрицательное отношение русских писателей. К числу таких принадлежал Александр Зиновьев, автор антиутопии «Глобальный человейник». Здесь Зиновьев, отталкиваясь от некоторых тенденций, существующих уже сегодня, изображает глобальное общество будущего как социального сверхмонстра, созданного в интересах стран западного союза, ради их господства над остальным миром, которому навязаны политический строй, экономика, культура, сам образ жизни, обеспечивающие подчинение «западоидам». Завоёвывая мир для себя, Запад истребил все возможные конкурентоспособные точки роста, превратив планету в эволюционную пустыню. Подобная перспектива расценивается автором как исторический тупик. Более естественной представляется ему модель сотрудничества на Земле нескольких глобальных равноправных цивилизаций. Беря за основу модель современного американского общества, Зиновьев даёт понять, что в этом обществе восторжествовала технократическая долларизированная цивилизация стандартно-примитивных «человьёв» (окказионализм от «человек» и «муравей», люди в позиции муравьёв, несвободные и ничтожные).
О недопустимости механического (не учитывающего специфики национального менталитета) перенесения чужого опыта на российскую почву говорит Владимир Тучков в рассказе «Остров свободы и счастья». Он повествует о попытке создать в одном из районов Сибири подобие мини-Америки. Некий олигарх пожертвовал огромную сумму денег на создание такой модели. Города так же выстроены, и шерифы есть, и полиция действует – внешнее подобие наблюдается, а по сути дело не идёт, и всё заканчивается крахом из-за недоучёта российской реальности. Тучков подчёркивает: люди ценят то, чего они добиваются. А тут им всё подарили, и они отнеслись наплевательски – пьянствуют, крадут.
Осмысляется в прозе после распада СССР и перспектива возможного распада России, многонационального государства, включающего в себя разнонациональные и разноконфессиональные образования. Этой проблеме посвящает свой роман «Якутия» Егор Радов. Якутия – большая автономная республика, в которой живёт пять национальностей. На примере Якутии автор моделирует распад: каждая национальность требует отделения с максимумом природных благ, начинается война, приходит экономическая разруха. Радов ‑­

Дата добавления: 2015-09-30