Чёрт… Чёрт-чёрт-чёрт!
Ага, он самый… С хвостом и с рожками.
Она поднялась с дивана и пошла на кухню, но приостановившись, произнесла не оборачиваясь:
Ну… мало ли от чего у меня эта сыпь… Ян…
И я почему-то ну очень хочу пирог с клубникой. Умираю без сладкого… - улыбнулся, услышав, как она фыркнула. Так и видел выражение её личика – надменно вздёрнутый носик и поджатые губы.24.07.2011 13:23» Глава 42
Глава 42
Эва задумчиво пошарила по шкафчикам. Мебель на кухне тоже была светлая. Не белая, а приятного молочного оттенка.
«Тебе повезло», - думала она, барабаня кончиками пальцев по глянцевой поверхности, - «с клубничным пирогом я смогу справиться… наверное…»
Надо сказать, что шкафчиков у него на кухне было полно и все большие. И вмещали они в себя кучу барахла. Всё то, что могло ей понадобиться.
Она обследовала духовой шкаф, подумав, не спросить ли у Яна инструкцию по его эксплуатации. Потом передумала. Понажимала все кнопочки, решив, что, в конце концов, все духовые шкафы, в сущности, работают одинаково.
Так… ингредиенты… ингредиенты… - бормотала она, ещё раз исследуя содержимое шкафов.
Естественно, половины необходимого не обнаружилось. Она даже обрадовалась и поспешила сообщить об этом Яну, прошагав в гостиную и остановившись позади дивана.
Возьми консервированную. Она точно есть в холодильнике, - получила она ответ на то, что свежей клубники них в доме не имеется.
Муки тоже нет, - вторая попытка провалить саму идею пирога.
Загляни в морозилку. Может там найдётся готовое тесто. Меня это устроит, - снова коротко и ясно. И снова так и не удостоив её взглядом.
Ну, ладно!
Раз он болеет, она решила сильно не заострять на этом внимание.
Если у тебя так сильно болит желудок, разве можно есть такое? – с сомнением поинтересовалась она.
Можно зайти с другой стороны. Раз уж все предыдущие попытки не увенчались успехом.
Можно. Даже нужно.
Сомневаюсь… - продолжала настаивать она, топчась на том же месте.
Не сомневайся. А хотя ты права, - вдруг отступил он и Эва готова была обрадоваться. - Лучше ореховый торт.
Чего?
…можно шоколадный… и много-много орехов…
Это почему это?
Чтобы пополнить запасы белка в организме.
Она решительно ничего не понимала. Недоумевая уже пошла на кухню, но остановилась и спросила:
А зачем тебе пополнять запасы белка в организме?
Как, зачем? Вот поправлюсь и уложу тебя в постель, - очень серьёзно. Без тени улыбки, так сказать. Во всяком случае, в голосе она этого не услышала, а лица не видела.
Тишина.
Он улыбнулся, услышав её удаляющиеся шаги.
Тогда точно клубничный пирог! – донеслось откуда-то с района кухни.
Как ни странно, и ни удивительно, в морозилке нашлось песочное тесто. И консервированную клубнику в бездонном холодильнике она тоже нашла. Если его это устраивало, то её тем более. Она вытащила всё это на стол. Всё, что ей понадобится, расставила и разложила ровным рядком и пошла проверить не высохло ли платье и остальные вещи тоже.
Да, высохло. А потому, раз уж есть время, пока тесто разморозится, логично было бы его погладить. Что она и решила сделать. Нашла утюг и гладильную доску, но только потому, что до этого провела в квартире, а особенно в гардеробной и спальне подробный «обыск» со всем своим пристрастием. Воткнула вилку в розетку и пошла снимать остальные вещи с сушилки.
Я-я-я-н!!! – раздался полный отчаяния возглас. Можно сказать на всю квартиру, учитывая её размеры.
Господи… - пробормотал он и встал с дивана. Направился туда, откуда и раздавался этот крик. Прямиком в спальню.
Что случилось, Эва?
Я… Я сожгла платье, - безнадёжно проговорила она, сжимая пострадавший предмет одежды.
Где? – он забрал у неё из рук платье и оценил повреждения.
М-да… - коротко констатировал он.
Не сильно, но припалено. Немного, но всё равно заметно.
Вот это, пожалуйста, не гладь, - кивнул он на кучку вещей на кровати. Его вещей. – Отдадим в химчистку.
Я не такой бездарь, как ты думаешь, - возмутилась она. – Просто я его ещё ни разу не гладила. Нужно было вывернуть наизнанку, а я забыла. И утюг сильно нагрелся.
Ну, и что ты расстраиваешься? – он прошёл в ванную и выкинул платье в мусорную корзину. Вернулся и выдернул вилку шнура из розетки.
Оно мне нравилось. Это моё любимое… Было… - с сожалением проговорила Эва.
Сейчас расплачется. Как пить дать снова будет лить слёзы. Так и стояла глядя, на гладильную доску прикусив большой пальчик. Он обнял её сзади за плечи и поцеловал в щёку.
Не переживай. Приедем в Вегас купим тебе сто платьев. Всяких разных. Там бутики круглосуточно работают. Так что можно шарить по магазинам хоть весь день и всю ночь, - проговорил он мягко и успокаивающе.
Правда? – жалобно спросила она.
Что, правда? Что, круглосуточно? Конечно, правда, - кивнул он и прижался к её щеке.
Нет, что ты мне купишь сто платьев?
Могу даже сто одно, - снова чмокнул её.
Тогда лучше сто два, - сказала она, довольно вздохнув.
Почему сто два?
Для ровного счёта. Вдруг я ещё парочку спалю.
Хорошо, сто два.
Она прерывисто вздохнула. Ну, вот и славно. Видимо слёз всё же не будет.
Надеюсь, с пирогом не получится такая же история? – не смог сдержаться, чтобы не спросить. Хотя доброжелательно и миролюбиво.
Нет, я знаю, сколько печётся песочное тесто. И печь буду не я, а духовка. Я просто выставлю нужные циферки на таймере. И хватит меня тискать! – возмутилась она и выбралась из его захвата. – И пойдём уже печь твой несчастный пирог, а то тесто совсем растает и мне будет неудобно его раскатывать. И открой мне баночку с клубникой! – распоряжалась она, шагая в направлении кухни.
Пришла в себя. Окончательно и бесповоротно.
Почему это он несчастный? – Ян послушно шёл за ней. И то, что он шёл позади, имело свои преимущества. Шорты у неё были коротенькие. А вид сзади такой заманчивый, так и хотелось ущипнуть её за попу. – И обязательно потом посыпь сахарной пудрой, - добавил он.
Где ты этого нахватался? - Эва выудила из одного из многочисленных ящиков фартук.
Чего? – он открыл баночку с клубникой.
Ну, «посыпь сахарной пудрой» и всё такое… - завязала поясок за спиной.
Ну, так же вкуснее.
Не слишком ли сладко?
В самый раз, - он открыл ящик, в котором хранились лекарства. Пошарил среди таблеток.
Эва наблюдала, как он выдавил из разных блистеров по таблетке. Точно она не смогла сосчитать, но, кажется, их получилось не меньше четырёх. Ян налил полный стакан воды, настраиваясь на приём таблеток. Эва заинтересованно заглянула в ящик, но он закрыл его, можно сказать, перед её носом. И отпил глоток воды.
Боже, какая дрянь, - страдальчески проговорил он и проглотил первую пилюльку.
Так болит, что ты горстями пьёшь таблетки? – она посмотрела на него оценивающе.
Меня тоже это раздражает. Почему бы не придумать одну универсальную таблеточку. Я был бы просто счастлив, - ответил он и сделал ещё несколько глотков воды.
Ощущение отвратительное. И от воды и от таблеток. К вечеру самочувствие стало лучше и, по крайней мере, обезболивающие начали действовать. Не кормленный весь день организм бурно давал о себе знать. Конечно, таблетки нужно пить во время еды или после, но ждать пока Эва справится с ужином невозможно. Ян заглянул в холодильник и остановился на тарелке с сыром. Питательно и приятно, пока она воюет с песочным тестом. Ну и ещё, с чем там она собиралась справиться к ужину.
Он прислонился к столу, наблюдая за ней и задумчиво пожёвывая кусочек сыра. Эва разрезала ножницами упаковку теста и довольно улыбнулась. Тесто было эластичное и такое приятное на ощупь. Прохладное.
В фартуке ты меня возбуждаешь ещё больше. Определённо даже больше, чем в нижнем белье, но меньше чем без, - глубокомысленно изрёк он.
Она замерла на мгновение. Но только на одно лишь краткое мгновение, а потом снова приняла равнодушный вид и принялась раскатывать пласт для коржа.
Может быть, тебе не стоит пить эти таблетки? – утомлённым тоном промолвила она. - По-моему, они имеют какой-то странный эффект. Я бы сказала «озабоченный», - прозвучало высокомерно и чуть снисходительно.
Она уложила раскатанный пласт в круглую форму и обрезала лишнее с краёв.
Дорогая… чтобы быть озабоченным тобой… мне не нужно пить таблетки… поверь… - чувственно и многообещающе.
Ей захотелось бросить это тесто и убежать подальше. Пусть сам творит свой кулинарный шедевр. Она даже собралась это сделать. Но он встал позади и положил ладони на стол по обе стороны от неё. Она вздрогнула и подалась вперёд. Он придвинулся ближе. Почти притиснул её к столу. Она ожидала, но это вышло неожиданно. Поцеловал её в шею. Чуть прикоснулся губами. Неожиданно чувствительно. Или как всегда. Она не помнила. Забыла. Или убеждала себя, что не помнила… А сейчас вспомнила. Среагировала. Замерла. Сердце подскочило. Всё оказалось внезапно. Прикосновение раздражающее. Не хватало. Мало. И в то же время слишком много… и быстро… и не нужно… не готова.
Внутренне она не была готова к такому близкому контакту, не хотела подпускать его к себе. Это были совсем не те успокаивающие прикосновения, как несколько минут назад в спальне. Подпустить вот так, значит отступить и снова позволить ему всё. Но кожу нещадно и раздражающе жгло его дыхание. До содрогания во всем теле.
Нужно проконсультироваться с врачом, - проговорил он, так и не выпуская её из кольца своих рук. – Я думаю, есть таблетки от аллергии, которые можно пить беременным. Я не хочу, чтобы ты страдала и мучилась от этой дряни. Нужно беречь себя, - почти отчуждённо и обыденно. Но только почти. Недвусмысленное положение говорило само за себя. От этого мысли путались, и ответила она не сразу.
Да… - отклонила голову в сторону. - У меня на завтра приём, я спрошу.
Спроси, - тихо сказал он.
Не помогло. Он придвинулся ещё ближе.
У меня… очень хороший доктор… - сконцентрировалась она на своей мысли, а не на том, что он снова легонько поцеловал её. - Она обязательно скажет… что нужно сделать.
Она заметила, что яростно сжала край столешницы. Разжала руки и положила раскрытые ладони на стол.
Я пойду с тобой, а Билли отвезёт нас. Только скажи, к которому часу, - заговаривал.
Тёплое дыхание у уха. Хотелось зажмуриться и запищать. Мурашки поползли по коже.
Нет. Не надо со мной, - запротестовала она.
Почему?
Мне кажется… это лишнее, - неуверенно ответила она.
Ты правильно сказала. Тебе кажется. Не волнуйся, я не буду заходить в кабинет, просто подожду тебя, - вкрадчиво пообещал он.
Ну, тогда хорошо… - она согласилась. Может тогда он оставит её в покое. – Хорошо. Только дай мне допечь этот чёртов пирог, иначе я сейчас выброшу всё в мусорное ведро! - раздражённо пригрозила она.
Испытала облегчение, когда он отступил. И замечательно, что вообще оставил её на кухне в одиночестве.
Это что? – спросил он, глядя на стол.
И стол, надо сказать, аккуратно и красиво сервированный: салфеточки, столовые приборы, тарелки, блюдо с тем самым клубничным пирогом, бокалы под воду и сок…
Но не это привлекло его внимание.
Эва лучезарно улыбнулась.
Это овсяная каша, - она села на своё место и взялась за ложку. – Ешь, а потом я налью чай. Я заварила свежий. Надеюсь, пирог тебе понравится.
Спасибо, дорогая. Ты так обо мне заботишься, - он мило улыбнулся и сел за стол. Поковырялся ложкой в тарелке, но потом начал есть. И даже не возмущаясь. – Не хотел показаться очень навязчивым и просить тебя сварить мне кашку. Но ты угадала. Это самое полезное, что может быть в моём теперешнем состоянии.
Эва проглотила ложечку каши, наблюдая, как он с видимым аппетитом поглощает содержимое своей тарелки и, не зная, испытывать ли ей радость от того, что угодила или разочарование.
Пожалуйста, милый, - через время проговорила она. – Болеть – это очень плохо. Если моя кашка поможет тебе поправиться, то я буду просто счастлива, - ласково и с язвинкой.
Нет ничего важнее для меня, чем твоё счастье, - он усмехнулся.
Каша, собственно, была вкусной. И за время своего реабилитационного периода он привык есть это варево. И если Эва хотела досадить, то она очень не угадала.
Может быть ещё? – обходительно спросила она, когда он отставил тарелку.
Нет, - последовал категоричный ответ.
Эва поставила перед ним чашку чая и блюдце и положила пирог.
Два.
Хорошо, два, – сама вежливость. Она положила ему ещё кусочек. И себе тоже налила чай.
А ты будешь? – он кивнул на блюдо с пирогом.
Не знаю, стоит ли… Но мне хочется… - она сморщила носик.
Ну, значит ешь. Теперь уже какая разница. Завтра спросим у доктора, что делать.
В общем-то, ты прав, - она махнула рукой и поднялась, чтобы достать себе блюдце.
Эви, это очень вкусно, - он откинулся на стуле с чашкой в руке. Расслабленный и довольный. – Спасибо большое. Ты просто потрясла мои вкусовые рецепторы, - он отпил чай.
Я рада, - искренне сказала она, принимаясь за свой кусок десерта.
Правда, - кивнул он. – Это было именно то, чего мне так не хватало. Ну, почти…
Она не стала обращать внимания на последние слова. Но, кажется, что ей теперь во всём чудится сексуальный подтекст.
Ты бы ударил его? – вдруг спросила она. Эти слова давно так и крутились у неё на языке. Хотела спросить и не удержалась.
Ты о чём? Кого его? – спокойно спросил он. И с виду ничуть не волновался.
Его. Ты знаешь, о чём я.
Нет, - он поставил чашку на стол.
Нет? А мне показалось, что ты хотел его ударить, - сказав это она подумала, что зря продолжает. Второй раз падать в обморок после его ора не хотелось. Кажется, он начал злиться.
Нет, я не собирался бить его. Я хотел разбить витрину об его голову. Выкинуть его в окно. Но бить его я не собирался, - разговор не доставлял удовольствия, но эти слова он произнёс с ним же.
Ужас… - проговорила она глядя в свою чашку с чаем, а не на Яна. Отпила и отделила ложечкой ещё один кусочек пирога.
Ага… скажу тебе больше. Я даже подумал, принимают ли в этом кафе кредитки, если у меня в бумажнике не хватит наличных, чтобы расплатиться за нанесённый ущерб. Так, что можно сказать, что ты у нас прям миротворец. Грудью встала на защиту…
Хватит! – резко сказала она. Он уже завёлся. Расслабленность, как рукой сняло.
Что хватит? Ты спросила – я ответил, - без агрессии, но напряжённо и даже враждебно.
Ответил и хватит. Мне неприятен этот разговор.
Мне тоже много чего ой как неприятно, Эва…
Да? Ну надо же… Разве это тебя использовали и бросили как ненужную вещь?
Она задохнулась от его взгляда. Он ничего не сказал, только посмотрел. Она пожалела о своих словах. Несмотря ни на что, она пожалела об этом. Прямая и преднамеренная язвительность была не в её духе. Стало неуютно и неловко. Погано.
И кстати, я забыла позвонить ему и сказать, что со мной всё в порядке. А обещала… - она поднялась и пошла на кухню. На одном из столов лежал её телефон. Она взяла его в руки, но набрать номер так и не успела. Зря надеялась, что он так и останется сидеть в столовой за чашкой чая. Он последовал за ней, забрал телефон и нажал несколько кнопок.
Надеюсь, что ты не помнишь его номер наизусть! – отчётливо проговорил и вернул ей сотовый.
Вот теперь он оставил её на кухне одну, но морального удовлетворения она не испытывала. В душе возникло какое-то неприятное и гложущее чувство. Почему-то вздох дался с трудом, неожиданно накатила тошнота. Вкус клубники на языке вызвал отвращение. Возникло чувство словно она находится в тупике. Словно само её нахождение здесь чистый абсурд. Да и само её существование тоже.
Но в одном он был прав. К своему стыду, не только номер сотового Даниэлла она не помнила наизусть, но и не знала его домашнего и рабочего номеров. Никогда не звонила и не задумывалась об этом. Он всегда звонил ей сам. И она ему тоже, но только на мобильный. И ни разу ей не пришло в голову спросить его домашний телефон или рабочий номер.25.07.2011 10:12» Глава 43
Глава 43
«…уложу тебя в постель…» - вспомнилось ей.
Интересно, как он собирался это сделать, если не спит с ней в одной кровати. Теперь она точно знала, что это так. Это открытие уязвило её, даже оскорбило, хотя она и пыталась себя убедить, что только рада этому.
Эва рано ложилась. Очень рано, потому что к концу дня валилась с ног, хотя ничем особенным не занималась. Он тоже не перетруждался. Валялся на диване в гостиной или смотрел телевизор. Ел и спал: вёл совершенно бездумное существование, поражая её с каждым днём всё больше. К концу недели, она окончательно взбесилась. Они и на улицу то выбрались только пару раз, да и то, потому что у неё был назначен приём у врача. И не важно, что несколько дней подряд она плохо себя чувствовала.
Но с этим приёмом получилась отдельная история. Напрасно она поверила, что он будет просто ждать её. Конечно же, нет. Не говоря ни слова, он подвёл её к кабинету, открыл дверь и сам зашёл следом. Возмутиться открыто было неудобно. Она только сжала зубы и одарила его испепеляющим взглядом. На самом деле, зная его подчас резкую манеру, боялась, что он сказанёт доктору что-нибудь грубое. Но она ошиблась.
Простите, что врываюсь, - аккуратно, но твёрдо начал он. – Но мне хотелось бы узнать о состоянии здоровья моей жены непременно от Вас, - улыбнулся. Она так подозревала, что это была самая умопомрачительная улыбка, что имелись в его запасе для таких случаев. Ну, или одна из… Она не помнила, чтобы он даже ей вот так улыбался. В голосе его звучали ну такие бархатистые нотки, что стало тошно. Удивительно, как доктор не сползла со стула, потому что её саму только злость заставила остаться на месте, а не вспорхнуть от восторга.
А вот и папочка, значит, - произнесла врач почти на радостно-восторженной ноте.
Точно так, - подтвердил он. – Вы позволите? – он кивнул на кресло.
Обязательно, - сказала она и посмотрела на Эву.
Что-то, Эванджелина, ты неважно выглядишь сегодня.
Эви, присядь, - он усадил её в соседнее кресло. Расстегнул пуговицы пиджака и тоже сел. – Да. И мне чрезвычайно интересно как с этим бороться. Пациентка из неё, так скажем… - он посмотрел на Эву и сделал вид, что думает, какое бы употребить слово, - … непослушная. И я это знаю, как никто другой. Простите, доктор…? – деликатно он дал ей возможность представиться.
Доктор Роббинс, - сообщила она. – И вы правы, иногда она совершенно не прислушивается. Особенно это было поначалу. Но последнее время, нужно сказать, что я ею довольна. Мистер..? – доктор тоже поинтересовалась, потому что знала, что они не женаты, хотя мужчина и назвал Эву своей женой.
Грант. Ян Грант. Но, пожалуйста, я буду рад, если Вы будете звать меня просто Ян. И буду Вам весьма признателен за кое-какие подробные разъяснения.
Эва опёрлась локтем в подлокотник кресла и прикрыла глаза ладошкой, чувствуя, как покраснела от злости. Эти двое, мало того, говорили о ней, как о нашкодившем ребёнке, они вообще говорили, как будто её здесь не было. А эти медовые речи просто выводили её из себя.
Конечно-конечно! Это очень хорошая практика. Довольно часто оба родителя приходят на приём. Мамочкам так гораздо легче. Зачастую в виду своей эмоциональности в этот прекрасный период они многое преувеличивают, а мужчины, как вы прекрасно знаете, отличаются большей рациональностью. Поэтому если мужья полностью в курсе всего того, что происходит с их жёнами, то справиться с этим гораздо легче. И вообще беременность это важный период в жизни женщины и семьи в целом, и имеет много особенностей.
По-видимому, - Ян снова посмотрел на Эву, - с рядом таких особенностей мы уже столкнулись.
Возможно-возможно…
К сожалению, я не мог быть с Эвой с самого начала. Обстоятельства не позволяли, но сейчас я готов наверстать. Она такая впечатлительная…
Ян! – не выдержав этой приторности, Эва возмущённо подала голос.
Вот видите, - он развёл руками. – Впечатлительная и нервная.
Ну, на это вы должны делать скидку.
Без сомнений. Просто мне бы хотелось знать все тонкости. Я ведь тоже учусь быть папой. Для меня это ново. И мне ничуть не легче, чем ей. Я только привыкаю к этому состоянию. Радует только, что мне не грозят гормональные всплески, - пошутил он.
Доктор засмеялась и вероятно растаяла окончательно после такого чистосердечного признания. Он сразил её наповал своим видом и своей уверенностью. Эва искоса посматривала на него, понимая, почему доктор забыла о пациентке. На первый взгляд, казалось, небрежно накинутый на плечи спортивный пиджак; голубые джинсы и белая водолазка. Но никогда он не выглядел небрежно. Он и дома в драной футболке выглядел так, будто над ним поработали стилисты. Это шло изнутри и выдавало его. Он вырос таким, и ему не нужно было особо стараться. Эва слушала его и поражалась, как ладно он пел свою песню. Даже на мгновение была готова поверить ему.
Однако, иногда мне кажется, что и меня начал мучить токсикоз, - вызвал он очередную улыбку Роббинс.
А он ещё не прошёл? – обратилась она к Эве. - По срокам уже должен пройти.
Нет ещё. Вероятно к концу недели, - вежливо ответила Эва.
Прекрасно-прекрасно.
Далее последовала подробная лекция «Для будущих пап». Монотонный голос доктора успокоил Эву и ввёл в какой-то транс. Пусть говорит и пусть говорят. Роббинс старательно распиналась в изъяснениях и единственное, что Эву беспокоило по-настоящему, это как ей не заснуть в кабинете у доктора.
Эва намеревалась устроить Яну выволочку, но после того, как они немного прогулялись, она совершенно обессилила. Уже было на всё наплевать. Если он собирается каждый раз таскаться с ней к врачу, то пожалуйста. Не сомневалась, что после двух раз он передумает, потому что больше ничего интересного не услышит. Хотелось только быстрее добраться до кровати. И поспать. И ещё поесть.
И это была их последняя вылазка за несколько дней.
Ян, - она подошла к нему, - пойдём погуляем. – Я уже не могу сидеть взаперти.
Погуляй на террасе. Сто метров для прогулки тебе хватит.
Она ошеломлённо отступила от него. Отошла и направилась в спальню. Прошла в ванную и закрылась. Разрыдалась.
Он выругался и пошёл за ней. Постучался в дверь и позвал её. Она, конечно же, не открыла, а он прекрасно слышал, как она плачет за дверью.
Ян прислонился спиной к двери. Сердце разрывалось от боли, и кажется, сам готов был расплакаться. Собственное состояние бесило. Знал о своей невозможности в такие моменты, как сейчас. В моменты болезни. Понимал, что зарывается. Знал, что жесток, но ничего не мог поделать. Злился, что она не понимает его. Напоминал себе, что она просто ничего не знает.
Не знает, не знает, не знает, не знает…
Он твердил себе это как заклинание, чтобы не забыться, но иногда рычал на неё. Рычал от бессилия, потому что не мог нормально ей сказать, почему валяется почти как труп который день. Лежит, не потому что ему так приятно это. Не встаёт, даже головы не поднимает, не потому что пренебрегает ей, а потому что тошнит от таблеток, потому что болит всё тело. Потому что физически невыносимо. И ждёт, ждёт… Снова ждёт этого чёртового звонка…
Бесится… После разговора с доктором он вообще не представлял как может выдать ей то, что хотел. Как рассказать ей всё… Ведь у неё и так уже три раза была угроза выкидыша.
Он горько усмехнулся. Однако же она плачет. Волнуется. Нервничает. И делает как раз то, чего он не хотел допустить.
Он вытащил из кармана вибрирующий телефон. Сразу вышел из спальни, как только увидел номер.
Включи телевизор. Новости.
Ян положил трубку, не сказав в ответ ни слова. Сделал то, что попросили.
Услышал то, что и предполагал.
«…сразу несколько самоубийств. Полиция отказывается комментировать…»
Он прослушал ряд хорошо известных имён преступной верхушки, которые покончили жизнь самоубийством. Прослушал коротенький сюжет, одну часть из общего выпуска новостей. Он даже не присел, так и стоял перед телевизором с пультом в руке. Он смотрел в экран, хотя новости уже кончились.
Теперь он должен вздохнуть свободно?
По-видимому, да…
Но что-то не вздыхалось.
Теперь можно идти гулять.
Он думал, что что-то всколыхнётся в её душе, но этого не произошло.
Но сначала нужно выудить Эву из ванной. Он бросил пульт на диван и вышел из комнаты, где стоял телевизор. Это была небольшая комната, напичканная всевозможной аппаратурой, угловыми стеллажами и удобным диванчиком. В гостиной у него не было ничего подобного.
Она не будет сидеть там вечно, поэтому он встал у двери, прислонившись к стене здоровым плечом. Щёлкнул замок и широкая, застеклённая матовым стеклом дверь открылась. Увидев его Эва попыталась юркнуть обратно, но он не дал.
Эви…
Отстань от меня, - она стёрла слезинку со щеки.
Прости меня.
Ты готов извиняться за что угодно! За что угодно, но только не за то, что нужно! – бросила она ему справедливое обвинение.
Пойдём погуляем. Пойдём, куда хочешь, только успокойся, - он придержал рукой дверь, а она шагнула назад. Стояла посреди ванной обиженная и заплаканная.
Не хочу я никуда с тобой идти!
Пойдём, поговорим.
Она протиснулась мимо него в спальню. Отошла подальше и развернулась к нему лицом.
Я не просила тебя приезжать! Не просила, понятно! Если я так тебя раздражаю… мешаю тебе… То ради Бога на все четыре стороны! Я жила без тебя! Справлялась и не просила появляться! Ты мне не нужен! Я уже привыкла без тебя! – в ней говорила обида. Злость и гнев затмили разум. Она и не пыталась остановиться, высказывая ему всё это.
Эви, прости меня, - сказал он так жалобно, что она замерла, не зная, что ей сделать. Возмутиться ещё больше или рассмеяться. Она выбрала второе, но сквозь смех из глаз снова полились горькие слёзы. Она отвернулась и подошла к окну. Сразу отшатнулась, как всегда впечатлённая увиденным, и наткнулась на него. Попыталась отойти, но он не дал.
Отстань от меня, - спокойнее сказала она. Вытерла слёзы.
Не отстану.
Я пошлю тебя подальше, - стянула резинку с волос и заново собрала хвост, заправив выбившие прядки.
И не собираюсь никуда идти.
Она пыталась обойти его, но он переступал то влево, то вправо.
Какой ты приставучий! – она возмущённо топнула ногой.
Пойдём. Погуляем, где ты хотела. Поговорим. Доктор сказал, что тебе надо гулять.
Да, и поэтому так долго выпендривался, - упрекнула она.
Иди сюда, моя крошечка, - он сел на кровать и увлёк её за собой, усадив на колени.
Я не хочу с тобой обниматься, - заявила она, тем не менее, крепко обнимая его за плечи.
А мы и не будем, - он прижал её к себе.
Она всхлипнула и уткнулась ему в шею. Несколько раз вздохнула и затихла. Некоторое время они молчали. Он просто поглаживал её по спине.
Пойдём в парк, - определилась она с выбором.
Пойдём.
Туда, где пруд с уточками.
Хорошо, туда, где пруд с уточками. Сейчас ты успокоишься, и мы пойдём на пруд с уточками.
А когда мы полетим в Лас-Вегас?
Она стояли у пруда и смотрели на воду. Так как она и хотела: у пруда с уточками. Наблюдали за кружащей стайкой. Они попрошайничали. Плавали у берега, прекрасно зная, что их покормят. Все, кто гулял у пруда, кормили уточек. Поблизости тут же на берегу дети кидали в пруд кусочки хлеба и утки сноровисто вылавливали его из воды и гонялись друг за другом, выхватывая хлеб друг у друга из клювов.
На днях и полетим. Можем хоть завтра, - ответил Ян.
Нет, мне нужно собрать чемодан. Лучше тогда послезавтра.
Хорошо, послезавтра, - он улыбнулся. И она улыбалась. Успокоилась и с виду была абсолютно счастлива. Смотрела на воду, следила за утками, хихикала и посматривала на него, комментируя поведение птиц. С ней даже такое бестолковое занятие приобретало другой оттенок.
«Уточки»… Это целые утки, - усмехнулся он, глядя на жирных и раскормленных птиц.
Ну, когда-то они ведь были маленькими. Были именно уточками. Видишь вот эта большая точно мама, а остальные детки, потому что они поменьше неё. А ты когда-нибудь видел маленьких уточек? Утят?
Наверное. Может быть, и видел.
Они маленькие-маленькие, - Эва задорно засмеялась и отмерила пальцами примерный их размер. – Вот такие!
И жёлтые, - добавил Ян.
Да, но не всегда. Бывают и серые. Они такие забавные. Так смешно ходят. Я теперь понимаю, почему говорят, что беременные ходят как утки. Они виляют попой. Боже, я скоро тоже буду ходить как утка, - она сделала кислое лицо.
Ты уже виляешь попой, - поддел он её.
Я? Нет, - запротестовала она.
Да.
Ян, нет! – возмутилась.
Хорошо, нет, - кивнул он, но она подозрительно посмотрела на него. – Нет, Эва! Нет!
Держи, - она открыла сумку и сунула её ему в руки. Вытащила булочку и отщипнула кусочек. – Мы всегда сюда приходили, когда прогуливали пары. И кормили уток. Но самое интересное, когда были маленькие утята. Так и хотелось отловить их и потискать.
Эва, ты прогуливала пары?
Да, ещё как. Не всегда было так уж интересно учиться, - она отщипывала маленькие кусочки от булочки и кидала в пруд. Около неё уже собралась приличная стайка.
И с кем ты их прогуливала?
С Альфи. Мы давно дружим… дружили…
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |