[Вступление: Мост между половинками] 5 страница

- Нельзя куда?

- Дальше нельзя, - делая ударение на каждое слово, повторил мужчина в более грозной форме.

Фатима крепко сжала в руке осколок стекла. Тело ее при этом дрожало, а волнение принялось крепко душить. Охранник потянулся к пистолету, но в этот момент сзади хлопнула дверь, отчего новичок машинально обернулся. Это не принесло ему ничего, кроме пустоты: в коридор никто не вышел. Когда мужчина понял, что шум не заслуживает внимания, он собирался повернуться к девушке, но Ангел Смерти получил приказ раньше.

Схватив за волосы, Фатима вонзила ему осколок в спину и потянула на себя, прекрасно зная, что напряженное ударом тело ляжет как бревно. Когда тот упал, то начал кричать, но несколько колющих ударов в шею и крики перешли в хрип, а вскоре и они стихли. Из одной из комнат выбежала женщина. При виде кровавого побоища она завопила, отчего пытающаяся отдышаться Фатима была вынуждена снова нападать, а Ангел Смерти вынужден забрать еще одного. С криком набросившись на парализованную страхом женщину, она неистово стала бить ее в грудь, и очень скоро белый халат несчастной окрасился в красный цвет.

Не успела Фатима расправиться с женщиной, как кто-то сзади схватил ее за волосы и со всей силой швырнул в стену. Что-то хрустнуло, Фатима поняла, что это нос, который был, несомненно, сломан. Мощным потоком оттуда хлынула кровь, а девушка, не удержавшись на ногах, упала, но очень быстро повернулась лицом к противнику.

Тучный мужчина лет тридцати навис над ней. Недолго думая, он снова вытянул руку, чтобы схватить девушку, а та только сейчас сообразила, что ее оружие лежит между ног противника.

У Ангела Смерти разыгралось воображение - выстрел спас ее. Он прогремел, охватывая волной звука весь этот длинный коридор. Пуля вошла мужчине в левый висок и вынесла мозги из правого, и еще одна душа отправилась на суд Божий. Оболочка же, которой с душой было не по пути, рухнула рядом с Фатимой, отчего та испуганно вскочила и удивленными глазами, которые у нее идеально гармонировали с выражением страха на лице, встретила знакомое лицо, - человека, которого весь мир не смог бы заставить девушку убить.

- Виктор! - счастливым тоном слетело с ее уст имя мужчины. - Я благодарю тебя.

Виктор подбежал к ней. Без предупреждения схватив девушку за нос, он с силой дернул куда-то в сторону. Фатима вскрикнула. Отступив на пару шагов, она высморкала кровь, затем медленно вдохнула воздух. А Виктор достал из кармана черный носовой платок и протянул сестре друга.

- Должен идти... - обрывисто буркнул он. - Надо предупредить остальных в моей группе. – Нина устроила пожар в правом крыле седьмого этажа, Никки, полагаю, тоже с ней. Что ж, думаю, это конец.

- Надеюсь, что нет, - Фатима проводила его взглядом. - Бог в помощь, Вик!

- Спасибо, Непоседа. Если умрешь, передавай Хасу привет и напомни, что последнюю партию в шахматы он выиграл только потому, что мухлевал.

- Обязательно.

Простояв еще несколько секунд, Фатима сорвалась с места и побежала. Тишина более не царствовала в комплексе «Феникс», тепло именуемый Виктором и остальными из группы Лута Домом. Далеко впереди послышались чьи-то голоса, а сзади, куда ушел Виктор, - звуки выстрелов.

Когда девушка достигла перекрестка, она повернула налево; здесь она сбавила скорость и перешла на шаг. Так девушка и шла, пока не достигла операционной. Именно там, Непоседа вдруг вспомнила обрывисто, ей делали операцию в области груди, и теперь, поняв, откуда она знает куда идти, чувство тревоги оставило ее в покое. Не сбавляя шага, Фатима буквально ворвалась туда и громко хлопнула за собой двойными дверьми.

Первое, что она увидела в этом ярко освещенном помещении, была кровать, в которой лежала плачущая Хумайра. А мгновение спустя из-за ширмы появились две женщины, которые, при виде окровавленной гостьи, медленно стали отступать к стене.

- Вон! – вскричала Фатима, открывая им одну из дверей. – Убирайтесь к дьяволу!

Женщин не пришлось просить дважды. Сломя голову они бросились к выходу и исчезли в коридоре, а Фатима, наконец, облегченно вздохнула. Затем она медленно подошла к кровати и посмотрела в глаза беловласой девушке, - та взирала на нее умоляющим взглядом.

- Ты! – прошептала Красноглазая.

- На какие только поступки не толкает человека месть, - пухлые губы Фатимы разошлись в холодной улыбке, настолько безразличной, что у Хумайры мурашки поползли по коже. Фатима провела окровавленной рукой по животу несчастной: - Ты столько искала меня, но не могла найти. Но дай я догадаюсь, - она задумчиво потерла подбородок. – Лут, верно? Явился, обещал, что поможет тебе встретиться со мной… разумеется, за определенную услугу. Ну, а вот со сложностью вышел недосказ, так?

- Нет, - теперь улыбнулась Хумайра, но улыбка эта была настолько измученной, что Фатиме невольно стало жаль ее. – Он ничего не скрыл, дал знать обо всем, что меня может ожидать.

- Тогда почему? – не понимала Фатима. – Почему ты согласилась?

- Ты сама дала ответ на этот вопрос, - произнесла Красноглазая, а затем процитировала слова Фатимы: - На что только не толкает человека месть, - она кашлянула. – Тебе лучше убить меня, иначе я убью тебя. Но каким бы жестоким человеком ты не была, у тебя есть сердце, которое еще бьется, а всякий в ком бьется сердце, - имеет душу; и всякому, кого еще не покинула душа, не чужда и доброта. Я лишь прошу тебя обратиться к этой частичке своей доброты и дать мне время родить его, - она опустила глаза полные слез на свой живот. – Прошу тебя, умоляю, не убивай его. Умоляю тебя! Ты отняла у меня брата и разрушила всю мою жизнь…

- Только после того, как твой брат разрушил мою, - поправила ее Фатима. – Почему никто не может услышать меня? Только больные люди способны на то, что они со мной сотворили! Разве за такое наказанием служит не казнь? Или я что-то упустила в нашей религии? Никто, ни один из тех, чья кровь на моих руках, не был невиновен. Все они, все сто одиннадцать, - стукачи, насильники, изменники! Как мужчины, так и женщины, заслужили смерть. Как вы смеете проклинать лекарство от болезни?

Хумайра ответила молчанием. Фатима заметила, что с каждым разом ей все труднее открывать глаза, говорить, и поняла, что девушка слишком слаба и скоро потеряет сознание. Нужно было торопиться.

- Я не собираюсь убивать тебя, - сказала она, но указав на живот, добавила: – А вот он должен умереть. Ты просто не понимаешь... это не твой ребенок. Я вообще сомневаюсь, что это ребенок. Они что-то задумали, Хумайра, и единственный способ помешать им - уничтожить его.

- Нет, не убивай… - после этих слов Хумайра больше ничего не смогла сказать и невольно погрузилась в сон.

Фатима медленно подняла руки, в которых крепко сжимала осколок стекла над выпуклым, странно вибрировавшим, животом Красноглазой. Интересно, что чувствовала она в этот момент? Зависть от того, что, возможно, ей не суждено завести семью и показать миру свое наследие, оставить след? Или страх, страх перед неизвестностью, самый сильный страх из всех, который только может испытывать человек? Или же любопытство?

- Да в чем же смысл? – зарыдала она, начиная опускать дрожащие руки, которые были не в силах навредить девушке. Пускай она ненавидит ее; пускай потратила годы, чтобы найти Фатиму, дабы отомстить за брата; но она не может просто взять и убить ее.

А что если стать просто зрителем? Понаблюдать, а потом взять и уйти, забыть все, что видела?

Кто-то схватил ее и с силой оттолкнул от Хумайры. Фатима еле удержалась на ногах и направила недоуменный взгляд на человека, которого, как ей казалось, хорошо знала.

- Ты что творишь?! – вскричал Лут. – Убить ее вздумала?

- Нет, я…

- Ты хоть представляешь, чего мне стоило дотащиться до этого момента? Так ты благодаришь брата, который отдал жизнь за эту работу?

Вдруг Фатима осознала, что сейчас могут быть даны ответы на все вопросы, которые так давно ее мучили.

- Что произойдет, Лут? – в слезах спросила она, отбрасывая от себя осколок, надеясь на то, что это успокоит мужчину. – Прошу тебя, не говори больше загадками.

- Вспышка, - просто ответил Лут.

- Вспышка?

- Я произведу этакий взрыв… БУМ! – мужчина взмахнул левой рукой, изображая взрыв.

Удивленные глаза девушки непонимающе взирали на Лута. Ее охватило разочарование, ведь она ожидала нечто большее от человека, который столько лет строил планы… Сколько лет?

- Все ясно с тобой, - покачала она головой, неустанно пытаясь совладать со слезами.

- Что ясно? По-твоему кто я? Очередной, как они их называют, террорист, вознамерившийся пошатнуть мир? Может, так и есть, но лишь по-твоему. Только я знаю, кто я, никто из вас понятия не имеет, что я видел, сколько я видел. Ибн Сина, Курт Шнайдер… и все остальные до и после них – они все разбили мне сердце, предались слабости, когда цель была практически достигнута. "Будут еще" - повторял я себе, но…

- Послушай, Лут, - прошептала Фатима. – Я знаю про твою семью, и мне очень-очень жаль, но сейчас ты должен взять себя в руки, ты ослеплен местью…

- Ослеплен местью?! – выходя из себя от ее непонимания, воскликнул Лут. – Нет! Никогда еще мои глаза настолько хорошо не видели, а разум не был так ясен.

- Хас говорил, что отец сражался за то, чтобы установить Шариат на нашей земле… у тебя нечто похожее. Думаешь, это можно сделать, запершись в каком-то здании, находящемся Бог весть где?

Лут понял, что девушка догадывается обо всем, но разум продолжает сражаться с действительностью, ведь она так болезненна.

- О, нет, я не хочу, чтобы они жили по Шариату. Я вообще не хочу, чтобы они жили, - слова Лута были пропитаны безграничной ненавистью: - Я утоплю эти народы в их же собственной крови, полной лицемерия, черной зависти, гордыни.

Фатиму словно окунули в чан с ледяной водой.

- Что ты сделал?

- Я загнал нас в угол, выбраться из которого можно только объединившись. И опять-таки мы возвращаемся к страху. Знаешь, эта история не про тебя и не про меня. Она о страхе. Женщины могут увидеть, что в центре сюжета – девушка, и топиться в самолюбии. Мужчины же увидят, что женщины в ней – мусор, куколки, которых использует для достижения своих целей один мужчина – я. В этом и есть суть всех историй! Но какую роль в ней играет Феникс? Быть может это кара Божья, которую нужно лишь активировать? Или нечто другое? Ведь никто из нас не знает себя, на что он способен. Кто мы? Демоны или Ангелы? Феникс доводит окружение до пика, испытывает человека, максимально приблизив его к грани, за которой властвует безумие. Никто из нас не может с уверенностью сказать, что он не носит маску, моя дорогая Непоседа, и никто из нас не может отрицать, что безумен!

- К чему ты ведешь?

Лут прошелся по комнате, будто каждый сделанный шаг наделял его новыми словами, которые помогли бы уничтожить любопытство Непоседы.

- К тому, что люди сегодня боятся кого и чего угодно, но не Бога. Мы живем в мире, где верить и бояться Создателя считается чем-то постыдным. Люди используют Бога для достижения своих мирских целей, а здравомыслящих людей можно перечислить за пару дней! Потому я и очищу человечество его же страхом, тем, чего оно всегда боялось. Пока эти идиоты в белых халатах испытывали устройство, которое якобы является сооружением для лечения душевнобольных, я двигался к своей цели, держался за крепкую цепь, которая тянется из далекого прошлого.

- Да к какой, черт возьми, цели? – начала выходить из себя девушка. – Ты можешь не ходить вокруг да около и сказать мне!? Что Хумайра принесла оттуда? И что произойдет, когда… оно родится?

- Это дверь, которая отделяет реальность от воображения. Вспышка, как я упоминал минутой ранее. Одна единственная вспышка, которая охватит весь мир, высвобождая страхи людей.

Фатиме стало плохо. Дрожа всем телом, она отступила к стене, затем сползла по ней и подняла осколок стекла. Она настолько крепко сжала его в руке, что кровь не заставила себя ждать. Она догадывалась, но не хотела верить, что такое возможно. Теперь уже бессмысленно отрицать. И если она не хочет принимать подобное, то значит ли это, что у ее безумия есть границы, которые у разума Лута не имеются?

- Что будет с детьми? Ты думал о том, сколько жизней погубишь? – потусторонним голосом спросила она, поднимаясь с пола.

Лут перестал вышагивать по комнате и остановился у двери. Сказал:

- Ибн Сина однажды задал мне тот же вопрос, но у меня нет ответа сейчас, как его не было и тогда.

- Ты упомянул Курта Шнайдера, - голос Фатимы стал пугающе спокойным, теперь она уже не плакала, а лишь обдумывала истину, которая накинулась на нее, словно голодный зверь, и терзала душу. – Когда я была там, то видела книгу, а на ней его имя. Могу поклясться, что она появилась прямо из воздуха. Я хотела посмотреть, что на его страницах, но что-то оттолкнуло меня, а после я совсем о ней забыла.

- Как и все до и, - он бросил беглый взгляд на Хумайру, - после тебя.

- Что с ним стало?

Лут ответил не сразу: мысли его копались в прошлом, в поисках нужного воспоминания. От него не ускользнула резкая смена темы разговора; девушка, несмотря на испытываемый шок от правды, держала себя в руках и вытягивала из него все ответы, которые петлей затянулись на ее тонкой шее.

- Я убил его, - ответил он, неожиданно понимая, что, наконец, нашел того, с кем он может поделиться тяжестью прошлого, что ему, как ни странно, становится легче. – После него этим грязным делом стало заниматься руководство, а меня старались не подпускать к ним, видимо прознали про мое любопытство расспрашивать. Но я и так знал больше них, ведь коридоры, по которым они ходят, существуют благодаря мне, несуществующая цель, которую они пытаются достичь, - подкинута мной. Я вижу их насквозь: возомнили себя этаким теневым правительством, заперлись на высших этажах и думают, что камеры все видят. А Курт заслужил смерть.

- Что? Подожди… постой. Но ты не мог. Шнайдер погиб более двухсот лет назад. Ты не мог быть там!

Измученное временем лицо Лута выдавило грустную улыбку, а у Фатимы эта улыбка вызвала неописуемый ужас и новые слезы. Уставшая от всего этого, обессиленная, она, медленно мотая головой, прошептала:

- Да кто же ты такой?

- Я тот, без кого Александр не завоевал бы полмира, а Темуджин не отомстил бы убийцам отца. Тот, кто пробрался в Ландсберг и сделал наставление одной из самых значимых персон того времени. Тот, кто убил тирана и сделал так, что его смерть выглядела естественной. У меня было много имен, но одно из них, я думаю, бесконечно важно именно для тебя... Тот, кого вы умертвили сказками и мифами. Думаешь, человечество не заслуживает того, что я уготовил для него? Поверь мне, ты ошибаешься! Вы любите говорить, что раньше было лучше, но никогда не было.

Взять хоть их! Я вечность потратил на попытки вправить мозги этим народам, гордо именующим себя вайнахами, но взамен получил лишь предательство, а человек, который был мне как брат, даже больше – нож в спину. Никогда не было хорошо, и никогда не будет. Мы не важны, нам нет места в сюжете Бога… второстепенные персонажи, которые присутствуют в кадре лишь для того, чтобы позабавить зрителя только одним – смертью! Ты бы видела как эта мерзость, восхваляя страну, которая позже поимела их в самых разных позах, шла на немцев. Грязные ублюдки, порождения недостойных матерей, которым следовало придушить их еще детьми!

Фатима ушам своим не верила, а глаза готовы были выскочить из глазниц от удивления и ужаса. Что стало с Лутом? Ведь он всегда был вежливым, умел держать себя в руках. Спокойствие было его вторым именем.

- Это не повод…

- Ты видела их! Видела! Какими предводителями они довольствуются, какие одежды они носят, как они подтираются честью и лакомятся развратом, – слезы навернулись на глаза Лута. – Боже, какой еще повод должен быть?

- Я… - Фатима задумалась, а вместе с тяжелыми мыслями ее посетило то самое чувство, которое всегда помогала разуму принять верное решение – сомнение. – Я не знаю, но… Ты… ты что, плачешь? – это удивило девушку не в меньшей степени.

- Да. Потому что я устал, Фатима. Я так устал доказывать это снова и снова. Думаешь, ты первая? Нет! Но именно на тебя я возлагал большие надежды, ведь мне не хватало доверия настолько же, насколько тебе счастья. Ты - единственный человек, которого я подпустил к себе за многие годы, единственный человек, которому я открыл сердце.

Слушая очень внимательно, все еще крепко сжимая осколок стекла в руке, Фатима приблизилась к Луту, который продолжал говорить.

- Я хотел оживить в них смелость и мужество, я пытался и не оставлял попытки до тех пор, пока не понял: нельзя оживить то, что уже мертво. Они проливали море крови во имя тирана, но не могут и каплей пожертвовать ради Бога. Ты убиваешь тирана – они плачут. Не прошло и девяти лет после чеченской войны... но ты посмотри на этих животных сейчас! Ты говоришь, что это убьет всех их, но они давно мертвы. То, что я сделаю – не убийство. Это лишь последняя попытка реанимировать их, - грустная улыбка вновь украсила лицо мужчины. – Ты спросила кто я. Я нить, что связывает куклу с кукловодом. И я человек, который любит тебя всем сердцем.

Крики и выстрелы снаружи будто стали ближе, кое-где заорала тревога. Лут пробежался взглядом по двери и опустил его на руку Фатимы, в которой она держала осколок стекла. Затем мягко схватил ее за кисть, поднял орудие к своему лицу и приставил к глазу.

- Что ты делаешь?

- Мы с Хасом были настоящими киноманами, - вымученная улыбка все еще держалась на его лице. – И в момент, когда ты приблизилась ко мне, я представил, что в определенный, так называемый неожиданный момент, ты вонзишь мне его прямо в этот глаз.

- Я никогда не смогу причинить тебе вреда, - кое-как ответила на улыбку Фатима.

- Руководство казнило его, - нахмурился Лут. – Ты мстила, я мстил. И теперь наши дороги сошлись...

- Не скажу, что не согласна, но и участвовать во всем этом я не буду. Позволь мне просто уйти, Лут. Уйти своей дорогой... я всегда мечтала найти свое место в этой жизни и не собираюсь геройствовать, мешать твоим планам.

Чувство удивления больше не брало девушку: за последнее время она столько повидала, что правда Лута, быть может, и ужаснула ее, но все прошло довольно быстро. Кем бы ни был этот человек, он бесконечно дорог ей, она бесконечно ценит его. И ни одна правда, ни один запылившийся скелет в шкафу не способен изменить это, не способен уничтожить то чувство любви, что она испытывает к нему.

- Этого я и хочу: чтобы ты покинула это место, чтобы ты уцелела.

- Обещаешь, что не выстрелишь мне в спину?

- Клянусь Создателем.

- Тогда отдай мне пистолет, - она протянула руку к его талии и достала из кобуры оружие, одновременно бросая на пол стеклянный осколок. – Спасибо.

Лут расслабился при виде уходящей девушки. Когда Фатима сделала несколько шагов, она остановилась и крепко сжала пистолет в своей руке.

- Прощай, моя дорогая Непоседа, - бросил ей вслед мужчина.

- Прощай и ты, Лут.

Рука ее вдруг расслабилась, и пистолет полетел на пол.

Но Бог решил, что ей стоит задержаться немного и поэтому сзади раздался душераздирающий крик и глухой звук. Хумайра упала с операционного стола и забилась в конвульсиях. Проклиная все самое плохое, Фатима повернула назад и подбежала к несчастной девушке, на долю которой выпало немало трудностей.

Непоседа вдруг почувствовала как радость от того, что ей представился повод подольше пробыть рядом с Лутом, нежно приласкалась к ее сердцу, словно кот, который, мурча, трется о ногу.

«Нет!» - решило сердце. – «Никуда ты без него не пойдешь».

«Знаешь» - подал голос разум. – «Пожалуй, на этот раз я соглашусь с сердцем, но это не значит, что война между нами окончена!»

Красноглазая вернула ее в действительность. Как только она присела рядом с ней, то обнаружила, что живот у бедняжки снова плоский, а волосы вернули рыжий окрас. Но глаза, как это ни странно, так и остались красными. Теперь перед ней лежала та, которую она знала много лет, такая, какой она привыкла ее видеть. Хумайра открыла глаза и увидела Фатиму, которая с ошарашенным выражением лица смотрела куда-то ниже.

- Лут, тут яйцо.

- Что? – не понял мужчина, который – по понятным причинам – не смотрел в сторону Хумайры.

- Я не уверена, но… - она подняла с пола нечто, завернутое в слизистую оболочку, которое испускало клубы пара из маленьких, еле заметных дырочек, будто чуть-чуть и огонь охватит его, и показала мужчине. А Хумайра начала ползти куда-то в сторону двери. – Оно мне руки жжет.

Лут незамедлительно подскочил к кровати и сорвал белую наволочку с подушки, а затем, бросив ее на пол, достал из кармана спички. Он ожидал, что «оно» родится немного позже, но теперь уже нет времени готовиться – выходить отсюда с ним опасно. Когда он поджег наволочку, то замер на несколько секунд, не в силах отвести взгляда от огня.

- Это как сорвать с цепей до смерти изголодавшихся, ненасытных, преисполненных ненавистью ко всему несправедливому тварей.

Он взял у Фатимы яйцо и дрожащими руками опустил его в огонь. В этот момент кто-то выбил дверь и в операционную ворвались вооруженные люди в масках, но не успели они поднять оружия, как кто-то сзади произвел четыре выстрела. Четыре трупа один за другим легли у ног Лута, а он поднял глаза на спасителя. Точнее на спасителей. На пороге стояли трое мужчин из его группы. Мужчины, которых он обучил всему, что знал сам; которых он воспитал. Фатима узнала Виктора, но остальных не припоминала, да она на них и не смотрела, ее внимание было уделено Красноглазой.

- Никки Дарк и Нина Вали где-то на седьмом этаже, Учитель. Ибрахим пал, а Малик…

- Малик тоже мертв, - донесся слабый голос Хумайры с пола. – Мне жаль.

- Вытащите девушек, - приказал Лут, – и возвращайтесь. Мы не оплакиваем умерших братьев и сестер; напротив, - это они должны оплакивать нас, - когда троица, получив ясное указание от своего любимого Учителя, исчезла с порога, Лут посмотрел на Фатиму. – Ты должна вывести Хумайру отсюда. У вас очень мало…

И тогда это произошло. Фатима запомнила эту минуту, час, день, год, когда мир изменился навсегда. Когда яйцо с шипением раскрылось, и оттуда появился Феникс; когда он расправил крылья; когда издал громкий звук, похожий на пение, звук, настолько прекрасный, что описанием не передать, да и голос ничей не способен повторить; когда он посмотрел на Хумайру и сказал одно единственное слово: «Умми!»; когда его охватил вихрь огня, высвободивший взрыв. Взрыв этот не повредил абсолютно ничего, но волна его посетила каждый уголок планеты, пробралась в каждую щель. Когда огненная птица вылетела через окно и исчезла. Именно тогда и изменился мир.

Комплекс погрузился в пучину насилия сразу же. Со всех этажов стали долетать крики, здание начало трястись, люстры падать. Не успела Фатима проводить Феникса взглядом, как в комнату ворвались ходячие мертвецы. Разум вовсю боролся с реальностью: он уверял, что их нет, а дверь в комнату заперта на тысячи замков; он уверял, что они лишь воображение, отпечаток того, что она пережила пару месяцев назад; он уверял, что потянувшаяся за пистолетом Хумайра лишь хочет вернуть оружие его законному владельцу и уйти с миром. Но это была ложь. Мертвецы ворвались в комнату, они устремились на Фатиму с Лутом, а Хумайра потянулась за пистолетом и бросила его мужчине, так как у самой не было сил стрелять.

Пока Лут стрелял, Фатима подбежала к стулу и попыталась сломать и вооружиться одной из его ножек.

- Они металлические, пускай и китайские, - Лут убил ворвавшихся ходячих трупов и, подбежав к Хумайре, помог ей встать. – Хватай ее с левой стороны, иначе я не смогу прицельно стрелять.

Вдруг в окно ворвалась какая-то летающая тварь и бросилась к ним, но к счастью зацепилась за кровать и рухнула на мраморный пол.

- Уходим! У меня мало времени.

- Мало времени? Ты обещал привести меня к дедушке. И куда ты, интересно, торопишься? – поинтересовалась Хумайра.

- Умереть. Я должен умереть, - произнес он про себя, но Хумайра его услышала.

Поддерживая Красноглазую с обеих сторон, Лут с Фатимой покинули операционную комнату и почти бегом побежали вверх по коридору. От громкого звука тревоги у Хумайры раскалывалась голова, но боль в голове была ничем по сравнению со страхом от осознания того, что где-то рядом находятся все те создания, которых она так боялась: волколаки, сирруши, лихо, иглороты… Здесь воображение не сможет ей помочь, здесь есть только эти двое, от которых и зависит ее жизнь.

А Фатима в этот момент вспоминала о том, какими же разными существами набиты головы людей, перебирала в памяти всякие истории, которые породили немало монстров. Неожиданно она тихо хихикнула. Не было в этом хихиканье ни радости, ни печали – это был бесчувственный смех, вызванный непонятно чем.

- Что смешного? – слабый голос Хумайры вернул ее в действительность.

- Мы в сказке, - прошептала Фатима так, чтобы не услышал Лут. – И да, поздравляю тебя. Именно твоя любовь уничтожила все. Твоя любовь к тому, кого носила под сердцем, помешала здравому смыслу исполнить должное.

***

[Глава настоящего: Конец]

- Возьми у него нож! – заорал Лут.

- Сделано!

Как описать тот хаос, что охватил мир? Как передать с помощью пера то, что разум отказывается не то, что анализировать, даже воспринимать для обработки? Никак. Я не могу описать, что происходило в тот страшный час, не могу описать тот ужас, но в моих силах показать все это глазами одной из девушек, которой суждено выжить. Выжить по крайней мере до того момента, когда наступит время закончить данный рассказ словом «Конец», и передать рычаг управления ее жизнью в ее же собственные руки. Я пытался. Бог свидетель, я пытался убить Фатиму Эмиеву, но даже я, автор сего рассказа, оказался не в силах сделать это.

Они убегали, убегали от того, что сами начали: Лут, которому – не для кого уже не секрет – придется с минуты на минуту покинуть этот мир; мир, который он изменил. Фатима Эмиева: девушка с нелегким прошлым, непростым настоящим и туманным будущим. И Хумайра…

Через большую дыру в потолке в длинный коридор стали вползать огромные пауки. Безумно радуясь панике, они бросались на каждого, кто имел несчастье попадаться им на глаза. Ходячие мертвецы неустанно пополняли свои ряды – ими становились те, кого по тем или иным причинам не обглодали до костей. Страшный вирус, который берет свое начало из древних сказаний, слившись с реальностью, уже успел породить много детей. Порождения страха убивали людей, они убивали друг друга, они сеяли хаос, где только возможно. И если подобное творилось в отрезанном от мира комплексе в самом сердце леса, то страшно представить в каком положении на данный момент находилось все остальное необъятное пространство нашей земли.

Пробежав мимо трех волколаков, которые были увлечены тем, что лакомились женщиной, точнее тем, что от нее осталось, наша троица свернула за угол, где в последний момент успела узреть, как два иглорота разорвали надвое пожилого мужчину и утащили в одну из комнат.

- Где мой дедушка? Где он, Лут? – неустанно повторяла Хумайра.

- Уже почти… - отвечал тот. – За поворотом и до конца...

- В последнее время все чаще убеждаюсь в том, - сказала Фатима Луту, крепко держа Хумайру, - что порой единственным способом выразить все свои мысли, чувства, переживания и страхи является белый лист бумаги. Иногда в голове… Хотя нет, не в голове, а в сердце, да, именно там, в сердце появляется такое необъяснимое щемящее чувство. Сначала я даже не обращала на него внимания, но потом это чувство усилилось. Представить сложно, что происходит тогда у меня в голове. Казалось бы, совершенно глупые, порой даже смешные для кого-то мысли могут занять мой ум, могут заставить меня волноваться, переживать, думать. Но у меня в голове есть кто-то, некто, кто разжигает огонь, превращает безобидные мысли во что-то немыслимое, и вот тогда держать все это в себе становится просто невыносимо… Праведный гнев, который, если не выплеснуть на жертву, что заслужила смерть, обрушится на невинного.

Как бы объяснить понятным языком?.. Ты пытаешься бороться со своими страхами, придумываешь тысячи и тысячи “но”, однако все эти “но” буквально на пару мгновений успокаивают тебя, а потом они превращаются в нечто невесомое, не имеющее абсолютно никакой силы против тех мыслей, засевших глубоко-глубоко в сердце. К желанию пустить кровь, почувствовать, как сердце кого бы то ни было останавливается, как оно перестает биться. А если остаться одной, наедине со всем этим. Вот это, наверное, хуже всего. У меня нет сил, чтобы бороться с этим, а одиночество чаще всего становится той силой, которая подпитывает ураган, разрастающийся с невероятной силой внутри меня. Собственно поэтому единственный способ утихомирить все это – выплеснуть наружу. Я никогда не смогу избавиться от желания убивать, но…

- Ты хочешь сказать…

- Да, - счастливо улыбнулась Фатима. – Лекарство от моей жажды к убийствам всегда было рядом: это лист пергамента и перо.

Лут был поражен. Он хотел было что-то сказать, но Непоседа опередила его.

- Берегись!

Они с Фатимой почти одновременно пригнулись и отбросили Хумайру в сторону. И как раз вовремя, так как иначе ее бы загрыз волколак. Она со стоном упала на пол и почти сразу начала отползать в ближайшую комнату, дверь в которую была немного приоткрыта. Волколак заревел и хотел броситься на Фатиму, но Лут не растерялся: не успела тварь даже сдвинуться с места, как он навел на нее дуло пистолета и несколько раз выстрелил: пули вмиг умертвили кровожадное животное. Лут схватил Фатиму за руку и посмотрел вперед, где его глаза обнаружили с десяток столпившихся в коридоре мертвецов, которые брели в их сторону. Но двоица быстро оценила ситуацию и юркнула в комнату, где скрылась Хумайра. К величайшему ужасу, первое, что услышала Фатима, когда закрыла дверь за собой и Лутом, - это пронзительный вопль Красноглазой. Сердце ее бешено заколотилось, она боялась отвести глаза от двери и посмотреть, что случилось. Но страх этот сковал ее лишь на пару секунд.

Дата добавления: 2015-09-29