Но Девушка словно не слышала его, слишком много времени она провела в своем мире. Она оттолкнула его и выбежала на улицу. В ту ночь шел сильный дождь, и она тотчас промокла. Девушка кричала и плакала, а Мужчина не знал, что с ней и звал ее по имени. Но Девушка его не слышала, ни одного слова, не слышала, как он зовет ее, как кричит ее имя. И тогда он перестал кричать и просто произнес: "Да открой же ты глаза!".
И Девушка услышала его и увидела. В последний раз. Раздался раскат грома и Мужчина замер, капли дождя зависли в воздухе. Между ним и Девушкой опустился свет. Тот сгусток света, что она видела в детстве, в больнице после аварии, когда она чудесным образом выздоровела.
"Неужели..." – и тогда она замолчала на полуслове. Сделать выбор. Жизнь. Просьба. Уговор. В этот момент воспоминания хлынули в нее, словно волна, которая сметает все на своем пути. И она осознала горькую правду, вспомнила про уговор. Все тело ее начало причинять ей боль. Она упала, так как ноги были сломаны. Были сломаны руки, ослеп левый глаз. А ведь сгусток света предупреждал, что она все забудет вмиг.
Девушка закрыла глаза. От боли она плакала, но сгусток света обещал, что все скоро кончится. И Девушка открыла их в реальном мире, в мире где боль была последним, что она испытает и почувствует перед тем как уйти. Она лежала в больнице, той же шестилетней девочкой. Девочкой, умирающей после аварии. И когда мгновение назад она увидела свет, то поняла, что это ангел. Девочка подумала о жизни, что у нее могла быть в этом мире, она закрыла глаза и прошептала свету: "Покажи мне, прошу тебя". И за это мгновение она прожила целую жизнь - до конца детства, ведь жизнь – это детство, а все что идет дальше – лишь выживание. И, закрывая глаза уже навсегда, Девочка забыла про боль: не слышала ни крики матери, зовущие ее по имени, ни ее плач, ни звук аппарата предвещающий ее конец. Сгусток света приблизился к ней, и Девочка кинулась в его объятия, в объятия ангела смерти, который унесет ее в мир, который она так жаждала попасть. Она была уверенна, что попадет туда, иначе никак, ведь она ребенок. А дети невинны.
Закончился первый день в школе и маленький мальчик возвращался домой. Проходя по тропинке мимо кладбища, он увидел, что там собралось много людей, и плач некоторых эхом разносится вокруг. Он и раньше часто видел издалека, как люди хоронят здесь родных, но особо не обращал внимания. Но сейчас его будто что-то потянуло туда, и он поддался невидимой силе. Протолкавшись через толпу взрослых, он ожидал увидеть мертвеца, но опоздал – могилу уже засыпали землей. Странная пустота появилась у него внутри, и он направился обратно к выходу, как вдруг что-то упало перед ним. Наклонившись, Мальчик поднял красивое ожерелье в виде распустившихся крыльев. Мальчик посмотрел наверх, не понимая, откуда оно упало, но ничего кроме синего неба не увидел. Он убрал ожерелье в карман и твердо решил больше никогда не расставаться с ним. Мальчик тогда не понимал, что решение принял вовсе не он, а его сердце, которое принадлежало мертвецу в могиле.
В комнате воцарилась тишина. Малик смотрел на Хумайру недоуменным взглядом, а та, в свою очередь, ответила непонимающим.
- Сооопли! - застонал мужчина. - Боже Милостивый, да что с тобой не так, женщина?
Хумайра засмеялась.
- Просил историю - получил! - ответила она.
- И не для детей она вовсе, - недовольно помотал головой Малик. - Я сказку просил, а не очередную сопливую историю о любви.
- Любовь спасет мир, - улыбнувшись, процитировала Хумайра.
- То, чего не существует, не может его спасти.
Хумайра нахмурила брови:
- Мне не нравится ход твоих мыслей... ты же любишь мать, например?
- Я бесконечно дорожил ею. Что за глупые вопросы?
- Это и есть любовь, - попыталась объяснить Хумайра.
- Нет, - Малик вдруг посерьезнел, - это благодарность и уважение.
- Я лишь пытаюсь сказать...
- Хватит! - он встал и грозно посмотрел на жену. - Это чувство уничтожает все хорошее в человеке, оно толкает на необдуманные и глупые поступки, которые не заканчиваются ничем хорошим.
- Так ты все-таки признаешь, что любовь есть? - испуганно поднявшись со своего места, девушка отошла к стене. Малик был спокойным и заботливым человеком, но он очень не любил, когда трогают его мировоззрение.
- Да, признаю, - ответил он. - Так же, как и чуму, так же, как и рак.
- Малик, прости, я...
Но он не дал ей договорить: подошел и мягко сжал свою руку на ее тонкой шее.
- Откуда он? - тихо спросил мужчина, опуская глаза на живот молодой жены. - Мне не составит труда свернуть тебе шею, Хумайра.
- Клянусь Создателем, Малик, я не знаю, - девушка задрожала всем телом, а глаза не смогли сдержать слез. - Но смерть от твоей руки будет подарком для меня. С момента, когда Ад коснулся земли, мы держались подальше друг от друга, чтобы не допустить еще одной проблемы в этом проклятом мире, так как ты можешь обвинять меня в...
- Мне надо подумать, - снова перебил ее муж, затем отпустил перепуганную девушку и ушел в ванную.
Хумайра знала, что он сейчас будет делать: наполнит ванну водой и окунет туда голову. Она понятия не имела, каким образом, но, по словам Малика, это помогало ему думать.
Она подошла к окну и бросила свой взгляд на полумертвый город. Мысли, словно на блюдечке, поднесли ей ту историю, минутой ранее рассказанную мужу, и что-то зашевелилось в ее голове. Она накормила ее верой. История слетела с блюдечка, а ее место заняло видение с девушкой в доме. Хумайра никак не могла забыть ее последние слова. Они насытили ее сомнением. И Ибн Сина - ему тоже нашлось место на блюдце. Его слова также не давали покоя, они словно молоток стучали по ее голове: "Только женщины! Только женщины!"
Понимание окончательно добило голод.
Странно, но в видении она не обратила на речь старика никакого внимания. Даже, можно сказать, не слышала их. Само сознание только что ей преподнесло эти два слова на совсем ином блюдце. Два слова, за которые та женщина в никабе проклинала Абу Али Хусейна.
Но в итоге, с уст ее слетело высказывание той смутно знакомой девушки:
- Все нереально, - прошептала она.
Странный холодок набросился на нее вместе с новой догадкой, очень неприятный холодок. Тело покрылось мурашками, а душа сжалась то ли от страха, то ли от осознания чего-то невероятного.
И вновь очередная волна скоротечных происшествий обрушилась на них: как только ее мозг принял новую истину, раздался громкий взрыв. И не один: взрывы, автоматные очереди уничтожили тишину города. Казалось, на улице началась настоящая война. Хумайра отскочила от окна, а из ванной комнаты выскочил Малик с мокрой головой.
- Что за...
- Люди! Сражаются… они сражаются! Это наш шанс бежать отсюда, Малик... теперь я поняла, я все поняла, и настала твоя очередь довериться мне. Голоса больше нет, но нечто внутри, - она невольно коснулась живота, в котором чувствовала странное шевеление, - будто подсказывает мне, что следует делать.
- Я знаю, где мы, Хумайра, - лишь ответил Малик, хватая жену за руку и выскакивая с ней в подъезд. - И всегда знал. Наконец, твой разум впустил истину и сошелся с надеждой.
- Ничего не понимаю...
- Просто бежим, я выведу тебя отсюда.
Выбежав наружу, муж бегом повел ее в место, от которого эта двоица два месяца держалась подальше - к логову.
- Ты должна запомнить одно: крепко стой на том, в чем сейчас уверилась, иначе умрешь. Страх необходимо убрать.
- Спрятать страх... - произнесла девушка, тяжело дыша. Она старалась не отставать от мужа, и у нее это получалось.
- Нет, - помотал головой мужчина, поворачивая направо, к главной дороге, где поднялся большой столб пыли и были видны вспышки от взрывов. - Уничтожить его. Он отравил всю твою сущность и не достоин жизни.
~~~
Звуки выстрелов, крики и кровь, которая реками текла по улицам города. Малик был весь в этой крови, но сам пока твердо стоял на ногах и стрелял в каждого, кто попадался на пути: будь то иглорот или какой иной монстр. В самую гущу сражения. Он снова схватил Хумайру за руку и побежал дальше, минуя тут и там сражающихся с порождениями земли людей. Он старался не отпускать руку жены без крайней необходимости, так как, потеряй он ее из виду, найти девушку в такой неразберихе было бы практически невозможно. Армия людей все стремительней пробивались в центр города. Основные силы врага были сосредоточены на западной стороне города, - место, в которое им необходимо попасть. Также Малику доложили, что одна из групп, отделившись от основного войска, заходит с юга, с намерением напасть в тыл врага. Военачальник Первый, как мысленно прозвал его Малик, выкрикивая приказы, следовал за ним, отстреливаясь из своего автомата. Где-то мелькнул образ второго военачальника, который выпустил целую обойму в откуда-то взявшуюся крылатую тварь, что впрочем, не сильно навредило ей.
- Не думал, что в твоей голове есть место для такого, - крикнул Малик, не сбавляя шаг.
- Не понимаю о чем ты? - ответила Хумайра как можно громче, но сама начала догадываться, что к чему. Если бы она могла просто взять и избавиться от страха, эта битва была бы уже выиграна.
- Да еще и подчиняются мне все! - продолжал радоваться тот. - Продолжай в том же духе, твой страх еще сильнее осадит твою голову особенно сейчас, когда он начал чуять неладное.
А сражение между тем продолжалось. Громко ругаясь, Первый направился к молодому парню и начал что-то кричать ему, но Малику было не до них. Плотным строем военные сражались с врагами – разум Хумайры старался совладать со страхом. Неожиданно появившаяся ведьма с облезлой кожей и в черных лохмотьях накинулась на него, а Хумайра с криком отскочила. Но повалить на землю ее мужа она смогла. Неожиданно появившийся третий военачальник схватил старую каргу за волосы и с нечеловеческой силой отбросил от Малика. Пока ведьма приходила в себя, Хумайра подняла пистолет, который лежал рядом с павшим воином, и немедля спустила курок. Мгновение спустя мерзкая голова ведьмы дала выход содержимому, оставляя на земле след не то крови, не то тошнотворной жижи. А Третий исчез так же незаметно, как и появился.
- Боже, - произнес Малик, поднимаясь с земли. - Как можно бояться ведьм!?
- Что? - Хумайра бросила уже ненужный пистолет.
- Почему ты боишься ведьм? Они ж ведь только в сказках мелькают.
- Долгая история, - Хумайра с неприкрытым ужасом созерцала застреленную ею очень худую женщину. – И это не ведьма.
- Тогда кто же? И почему у нее один глаз?
- Лихо… эта тварь – лихо, - неожиданно Хумайра схватила мужа за воротник и оттянула от, казалось бы, мертвой очень худой женщины. – Держись от нее подальше. Послушай, она, видимо, привязана ко мне, и если это действительно так, то нам нужно поторопиться, так как ее ничем не остановить. Абсолютно ничем.
В этот момент два танка и три броневика, на каждом из которых находился пулеметчик, проехали мимо них. Один из них задавил лихо. Выстрелы из пушек танка больно резали слух. Малик с удовольствием посмотрел, как один из пулеметчиков сделал сито из волколака, который, видимо, отбился от семьи, так как его собратьев пока не было видно.
- Еще недалеко!
Новая угроза не заставила себя ждать: неожиданно появившееся необычное существо с крыльями схватило одного из пулеметчиков и, вытащив его из броневика словно перышко, устремилось ввысь, где поделилось добычей с остальными. Посмотрев на небо, Малик с ужасом увидел, что их сотни, если не больше. Второй пулеметчик, разгневанный смертью своего товарища, начал с криком беспорядочно палить по крылатым хищникам, которые под воздействием разрывных пуль замертво падали на землю. Пожиратели устремились на него и попытались достать разъяренного пулеметчика, но тот быстро исчез в машине, закрыв за собой люк, сел за один из пулеметов внутри и начал вести стрельбу по наземным целям. Немного покружив над ним, летуны наконец улетели в сторону сквера.
- Это что, орлы?
- Сирруши, глупый, - с трудом подавила смех Хумайра. – Это где ты видел таких орлов?
«Почему, черт возьми, ей весело?»
- Не вешай мне лапшу на уши, женщина, - возмутился Малик. - Сирруши не умеют летать, у них крыльев нет.
- У моих есть, - лишь ответила девушка.
Малик остановился отдышаться, а Хумайра была только рада этому.
- Ага, значит, ты поняла, что к чему? Правду ведал Лут, необычайно догадливы и умны вы, особенные.
- Особенные? - удивилась Красноглазая.
- Он вас так называет. Спросить меня, так ты намного глупее меня.
- До чего ж ты самовлюбленный, - разозлилась она, но любопытство не оставило никаких шансов притворной злости: - А кто такой Лут?
- Понятия не имею, - ответил мужчина. - Даже после стольких лет, что у него проучился, я так и не смог понять, что он за человек и чего добивается. Но он мне как отец, и мне бесконечно важно угодить ему.
- У меня к тебе миллионы вопросов, ты это знаешь?
- Но я не удостою тебя ответами, - он снова взял ее за руку. - Дальше.
Стадион остался далеко позади, когда из парка повалили тысячи волосатых монстров, неразличимо похожих друг на друга. Большая стая нескончаемым потоком появлялась из городского парка, который когда-то был самым красивым местом в городе.
- Волколаки! – закричал Первый, указывая, на стремительно приближающихся существ. – Пулеметчики нужны!
- Здесь пули не помогут, – Второй достал рацию, – но хотя бы задержат их. Прикрой меня! - крикнул он одному из солдат, который кивком дал понять, что приказ понятен.
Не прошло и десяти секунд, как с южной дороги появились три броневика, и Малику, ровно, как и остальным, пришлось отступать, отстреливаясь от приближающихся монстров. Может, иглороты и представляли большую опасность, нежели остальные исчадия, так как сжигать их порой просто не хватало времени, но у волколаков было нечто большее – скорость, ярость, которую просто невозможно передать на страницах сего рассказа, и зубы. Именно зубы позволяли им пополнять свои ряды – один укус, и человека ожидает медленное и очень болезненное превращение в волосатого монстра. Когда наша двоица, наконец, отступила за броневики, раздались пулеметные выстрелы. Хумайра зачарованно наблюдала, как пули разрывают на куски нелюдей, но те и не думали отступать: они, словно загипнотизированные, шли под пули с твердым намерением добраться до врага или умереть.
- Волколаки отвлечены ими, побежим между домами… веселей, жена, мы почти на месте.
Как только эти воодушевившие Хумайру слова слетели с уст Малика, небо заполнили вертолеты, десятки, а то и больше; одни из них начали снижаться где-то в середине стадиона, а другие полетели дальше, в гущу сражения.
- Что происходит? – крикнул один из солдат.
- Подкрепление! – подал голос Второй.
- Осталось совсем ничего, - запыхаясь, проговорил Малик, забегая на территорию двора, который приветствовал их табличкой «улица Толстого». - Будь готова ко всему, что я прикажу сделать. И веди себя хорошо, мы на улице, которая носит имя великого писателя.
- Я готова ко всему, лишь бы выбраться отсюда и получить ответы. У нас получится, Малик?
- Откуда мне знать? - пробурчал тот. - Не стоило тебе убивать ведьму, коль хотела будущее узреть.
- Да уж, вдохновляющие слова, ничего не скажешь. И это была не ведьма. Но ты никогда не слушаешь.
- Только потому, что ты женщина.
~~~
- Нет-нет-нет, дедушка! – быстро покачала головой маленькая Говорунья. – Все неправильно! – она сбросила с себя одеяло и спрыгнула с кровати.
- Невоспитанное создание! Дрянная девчонка! - заворчал старик в черной мантии и с бородой, теперь уже настолько длинной, что она волочилась за ним по полу, подметая пыль. Это сделало конец бороды сероватым, та же часть, что выше, оставалась как всегда ослепительно белой. Бедная борода пережила столько проклятий, которые сыпались на нее всякий раз, когда старик наступал на ее конец, что девочка не могла понять: как же она еще не отсохла и не отвалилась? Под бегающими глазами нашли себе место синяки, которые придавали сумасшедшему старику поистине мрачный вид.
- Де-е-е-е-д! Нехорошо обзываться!
Девочка, казалось, обиделась, но обиды хватило лишь на эти несколько слов. Затем ее лицо вновь украсила милая улыбка, которая выдавала преогромнейшую любовь к деду. Она подбежала и открыла окошко королевских покоев Старого Ворчуна, из которого открывался вид на Гору Мертвецов, а справа можно было узреть часть Темных вод, конец которых скрывал за собой горизонт. Где-то там, за этим самым горизонтом, лежат руины Эрерина - их вечная мечта. Девочка подскочила к неустанно ворчащему старику и схватила его за излюбленную проклятиями бороду, после чего начала маленькой ручонкой выбивать из нее пыль.
- Оставь меня в покое! - он выхватил свое белоснежное «счастье» из рук внучки и стал собирать вокруг шеи. – И шести лет не исполнилось, а воспитание, что сам дьявол позавидует.
- Дада, ну не обижайся ты, - промямлила девочка. – Просто в твоем рассказе есть дыры, вот и все. А раз ты рассказываешь быль, то я не могу понять, как могут существовать дыры!?
~~~
Когда Малик с Хумайрой наконец добежали до сквера, их, чего уж тянуть, да таить, ждала смерть. Но лишь за одним из них явился ангел, второму же надлежало прожить более длинную жизнь. Двоица добралась-таки туда, куда им и следовало и не следовало приходить, и раздвоение этой дороги предоставлял выбор: покинуть сон, где их, может, и поджидают опасности на каждом шагу, но они вместе преодолевают их; либо вернуться в реальность, в которой одному из них, несомненно, предстоит недолгая жизнь в одиночестве.
В двухстах метрах от того места, где, нервно держась за руки, стояли несчастные, в земле зияла дыра диаметром около трех метров, а из дыры этой поднимался столб огня, высотой не больше пяти метров. Выглядел он жутко, жар от него чувствовался даже здесь, и Красноглазая поняла, что у нее нет никакого желания приближаться к нему.
- У меня дедушка был, - выпалила она неожиданно, как для Малика, так и не в меньшей степени для себя. По крайней мере, голова уверяет меня в правдивости этого воспоминания. Звали его Аббас. И… он десять лет своей жизни провел в психиатрической больнице. Мои родители ненавидели его настолько же, насколько я ненавидела их. Особенно мать. Она была ужасной женщиной. Каждые выходные я убегала из дома и навещала его. С персоналом у Аббаса, как ни странно, сложились теплые отношения, и очень скоро, сначала опасавшиеся за меня врачи поняли, что опасность мне не угрожает… по крайней мере от старого негодника.
Хумайра сама не верила в то, что говорит, но воспоминания, хоть и далекие, и вправду понемножку охватывали ее мозг, словно этот мир счел необходимым то, что Малику нужно хоть что-то узнать о реальной жизни той, которую он уважает и ценит. И девушка схватилась за эту нить воспоминаний, чтобы подарить частичку себя рядом стоящему человеку. Сейчас. Ведь впереди лишь неизвестность.
- Однажды ночью, узнав про мою очередную вылазку, мать избила меня так, что даже от самого большого врага я не ожидала бы такого… жеста. В общем, себе я, несмотря на побои, не изменяла, и на следующие выходные прямо с утра прыгала на кровати в палате дедушки. Ох, как он разгневался, когда увидел мое лицо, которое украшали синяки от побоев, но я лишь смеялась: встречи с ним приносили мне лишь счастье.
Когда спустя два дня я пришла домой из школы, меня ждал просто невероятный подарок: дедушка сидел в отцовском кресле, весь ушедший в свои думы. Я со счастливым криком бросилась к нему, обняла крепко, и лишь потом увидела мать, лежащую в прихожей. А отец, как я узнала позже, был задушен в собственной кровати.
- Дедушка, а что с мамой? – спросила я.
- Она мертва, милая, - ответил он, погладив меня по моей рыжей непослушной голове.
- Мертва? Что значит «мертва»?
Вопрос был глупым, и я была уверена, что старик опять начнет злиться на меня – а он никогда не злился на меня, - но он поступил иначе. Он ответил мне. И ответ удивил меня до глубины души:
- Это состояние, когда человек ссорится со своей душой, милая, - сказал он. – Не ценит ее. Понимаешь, душа не способна на злые деяния, а за все зло в ответе тело и, непосредственно, - он указал на свой висок, - мозг. Я всегда полагал, что он главенствует над телом, что сердце является слабостью человека, но это не так. Совсем не так. На деле же, сердце владеет цепью, которая удерживает мозг от недопустимых вольностей. Они взаимосвязаны. Сердце – это некая дверь, которая позволяет душе связывать частичкой доброты мозг, ограничивать его возможности, в самом хорошем смысле этого слова. Доброта, милая, вот чего недостает человечеству. Когда ты утратишь желание творить добро, когда ты перестанешь творить добро, твоя душа отвернется от тебя, она уйдет, так как только ты вольна открыть ей ту самую дверь.
Ты – единственный хороший поступок твоих родителей, но его оказалось недостаточно.
- Смахивает на бред, - Малик постучал указательным пальцем по своей голове.
- Он был психом, - напомнила ему жена. – Тем не менее, тогда его слова вызвали у меня много вопросов, но задать их было не суждено: в дом ворвались какие-то люди и увезли дедушку обратно. А видеться с ним мне больше не позволяли. Помню его последние слова, которые он произнес, когда его уводили: «Я давно утратил остатки разума, Хумайра, но я живу, пока бьется мое сердце, я поступаю согласно зову сердца, и я думаю сердцем. Так зачем мне разум? Только когда почти весь мир будет считать тебя сумасшедшей, ты поймешь, что ты нормальна».
Меня же отправили в приют. Надо сказать, что жизнь в приюте принесла мне больше счастья, нежели жизнь с родителями. Лишь спустя столько лет я вознамерилась отыскать безумца. Из старой обители исчез он страннейшим образом, а с тех пор никто негодника не видывал. Дальше же я не помню практически ничего. Помню лишь, что отправилась на его поиски, которые привели меня сюда…
Хумайра выдержала короткую паузу. Она еще крепче сжала руку мужа.
- Где мы, Малик? Прошу тебя, неизвестность пугает меня.
- Огонь одарит тебя истиной, - лишь ответил мужчина, оголяя ее страх. Голос его Хумайре не понравился, потусторонне он звучал.
- Ты обезумел? - вытаращилась она на него. - Я близко к нему не подойду.
- Он тебе не навредит, поверь мне. Волосы белые, глаза все еще красные – он не навредит. Лут так сказал. А ему я верю.
Хумайра собиралась было возразить, но в этот момент раздался странный свист, гул, а земля под ногами задрожала. Малик среагировал немедленно и изо всех сил отбросил от себя жену. Взрыв отшвырнул мужчину как тряпичную куклу. В глазах потемнело, и он отключился.
~~~
- Знаешь, дада, твои герои немного напоминают мне нас с тобой, - очень и очень аккуратно прошептала девочка.
- Неужели? – поднял голову Старый Ворчун, но, опомнившись, встряхнул головой и сказал: - И снова ты меня отвлекаешь! – он отбросил перо и заглянул под стол, затем встал на четвереньки и продолжил поиски под скамейкой, а девочка внимательно следила за ним, пока любопытство не потребовало большее.
- Что ты ищешь, дада?
- Твои рога! – заорал тот, показывая голову из-под скамьи. – У такого невоспитанного создания как ты должны быть рога, иначе никак, но я никак не могу найти, где ты их посеяла. Клянусь Творцом всего сущего, как только Гильдия Магов вернет мне мой волшебный посох, я превращу тебя в уродливую жабу!
Девочка захихикала и бросилась помогать старику в его поисках.
~~~
- Все начиналось, как сказка. Чудесная сказка, как два брата преобразовались в орла и волка. Параллель, в которой они когда-то застряли. Два совершенно разных создания, которые символизируют два очень похожих народа. Но все имело гораздо больший масштаб...
- Жаль… - мужчина забился в кашле, а потом его взгляд упал на рухнувший вертолет и остановился на нем. - жаль, что с возрастом люди перестают читать и рассказывать друг другу сказки. Знаешь, что меня удивляет?
- Что? – в слезах выпалила Хумайра.
- Вот ты боишься всяких вымышленных самой и другими существ. И, признаю, они могут заставить сменить штаны... кроме ведьм, конечно. Но почему никто не боится вурдалаков? Я вот их боюсь.
- Почему же? Люди боятся упырей... но многие перестали, когда одна бездарная личность выпустила книгу, а затем вышел помойный фильм по этой самой книге. И еще: это была не ведьма!
Малик удивленно посмотрел на нее.
- Я не понимаю о чем ты, женщина. И что это за слова?
- За одно это непонимание тебя можно бесконечно любить, - попыталась улыбнуться Хумайра.
Снова кашель вырвался из легких, причиняя сильную боль. Он тяжело дышал и харкал кровью.
- До выхода рукой подать. Беги, но запомни: с тебя сказка на том свете.
- Мы выйдем вместе, - не сдавалась Красноглазая. - Прошу, мне страшно, я не знаю, что меня ожидает.
- А кто знает? Но скажу тебе одну истину, которая непосредственно связана с твоей настоящей жизнью: прошлое - это петля. А когда петля затягивается на настоящем, жизнь превращается в ад. Не смотри на меня с непониманием, когда вернется память, ты поймешь, о чем я. А теперь беги. Приказываю тебе, как муж жене. Или "полумуж", безногий муж... Боже.
- Мне не нужны твои ноги, а нужна твоя душа.
- Пожалей ее, - тихо засмеялся Малик.
- Не время для шуток! - зарыдала девушка. - Не хочу тебя терять.
Вдруг что-то вдалеке отвлекло ее. Лицо девушки изменилось в цвете, но в глазах уже не было того страха, что прежде замечал Малик. Сотни порождений земли приближалось в их сторону. Значит, все мертвы. Но никого и не было.
- Мотивирует, правда? - улыбнулся мужчина, затем это лицо сменило маску и стало походить на саму смерть. - А теперь беги.
- Люблю тебя, - все еще рыдая, произнесла девушка, отступая при этом назад. - Всегда буду. И сейчас надеюсь на взаимность.
- И я тебя, - немного поморщившись, ответил Малик. - Уходи.
Когда Хумайра убежала, он руками отполз к ближайшему камню; прислонившись к нему, глубоко вздохнул. Когда порождения страха жены добрались до него, то почти все они пробежали мимо, а над ним нависло лишь одно - один из иглоротов.
- Нет никакой любви. Есть лишь болезнь, у которой много масок, - произнес Малик и плюнул под ноги врага. - Никак она этого не поймет, урод. И почему ты? Я ведь так хотел почувствовать, каково быть волколаком. Но все же, путь сюда отдавал какой-то сказочностью, реальность куда мрачнее.
Ветер трепал его волосы, призрачный ветер, что гонял прах миллионов мертвецов, которыми был усеян город Малгобек. Ветер шептал что-то ласковое, успокаивающее, казалось, он готовит его к болезненной и мучительной смерти. Но Малик знал, что к смерти невозможно подготовиться, и потому отогнал наущения ветра и смело взглянул на существо, что явилось за ним.
Пасть иглорота раскрылась настолько широко, что затылок уперся о его спину, а нижняя челюсть об грудь. Из обнаженного горла вырвалась пульсирующая трубчатая биомасса с жалами, которая присосалась к невозмутимо улыбающемуся лицу мужчины, а когда это случилось, иглы, служившие зубами, удлинились еще больше и завибрировали, словно тварь получала невообразимое удовольствие от процесса, затем сомкнулись на шее несчастного, моментально отделяя голову от тела.
Хумайра лишь один раз обернулась назад, но мужа так и не разглядела. А затем прыгнула в столб огня.
***
[Глава прошлого: Важное составляющее]
Фатима любила свадьбы, они радовали ее душу; видеть, как соединяются судьбы людей - это смягчало боль от того, что ей суждено умереть одной. Фатима не понимала, откуда в ней такая уверенность, но чувствовала это, начала чувствовать с того самого момента как поняла: сводный брат стал засматриваться на нее. Мужчины пугали девушку, теперь пугали. Хаса еще долго не будет, она одна. Есть, конечно, дядя Ахмед, но не может же она просто пойти к нему и пожаловаться, выложить все подозрения, основываясь на пустом месте. А Лиду, сводную мать, она не любила, ровно как и та ее. Не то чтобы это была открытая неприязнь, просто они не общались, совсем.
Приветливо улыбнувшись, Фатима протянула тарелку с мясом женщине, своей соседке, и вышла за новой порцией. Конечно, она была не единственной, кто помогает: еще с десяток помощников – в основном девушки – бегали по двору, разнося тарелки с мясом, чаши с бульоном, халву, пироги, фрукты и многое другое. Нужно было ходить крайне осторожно, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из них. Двор также был полон гостей: под навесом сидели самые пожилые женщины и судачили о чем-то своем. Мужчины, почти все в шляпах, стояли группами по три-четыре человека, обсуждая проблемы республики, проблемы, решить которые ни один из них не был способен, хотя по разговорам, время от времени долетавших до ушей Фатимы, казалось, что каждый из этих самовлюбленных индюков может изменить мир. Что ж, в ту пору девушка и не подозревала, что именно ей суждено изменить его.
Фатиме были больше интересны дети, которые с серьезными лицами обсуждали, каким же из многочисленных способов им остановить врагов, которые вознамерились увести девушку из этого дома. Немыслимо, просто недопустимо отпускать ее за бесплатно. Фатима знала: сколько бы вариантов озорники не перечислили и не обсудили, все равно они сойдутся на одном единственном – трос. Ну, или тухлые яйца. Тухлые яйца у детей имелись, сама Фатима еще утром торжественно вручила их им (нашла в ящике рядом с магазином, куда их выносили, чтобы после рабочего дня выбросить совсем, если, конечно, мусоровоз не сделает этого раньше).
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |