Гарри Поттер и Орден Феникса 32 страница

ТРАВМЫ ЖИВОТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ………………………………………..2-й этаж

Укусы, ужаления, ожоги, застрявшие шипы и т. п.

МАГИЧЕСКИЕ ИНФЕКЦИИ…………………………………………………………… 3-й этаж

Инфекционные заболевания, в т. ч. драконья оспа,

пропадки, золотуша и т. п.

ОТРАВЛЕНИЯ ЗЕЛЬЯМИ И РАСТЕНИЯМИ…………………………………………. 4-й этаж

Высыпания на коже, отрыжка, бесконтрольный смех и т. п.

ПОРЧЕТЕРАПИЯ…………………………………………………………………………. 5-й этаж

Неснимаемые заклятия, порча, неправильно наложенные заклятия и т. п.

КОМНАТА ОТДЫХА ПОСЕТИТЕЛЕЙ/БОЛЬНИЧНЫЙ КИОСК…………………. 6-й этаж

ЕСЛИ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КУДА ОБРАТИТЬСЯ, НЕ СПОСОБНЫ НОРМАЛЬНО ГОВОРИТЬ ИЛИ НЕ МОЖЕТЕ ВСПОМНИТЬ, КАК ВЫ СЮДА ПОПАЛИ, ОБРАЩАЙТЕСЬ К ДЕЖУРНОЙ ДОБРОВЕДЬМЕ, КОТОРАЯ БУДЕТ РАДА ОКАЗАТЬ ВАМ ПОМОЩЬ.

Подошла очередь согбенного, престарелого колдуна со слуховым рожком. Он, шаркая, приблизился к столу и свистящим голосом объявил:

— Я пришёл навестить Бродерика Бедоу!

— Палата сорок девять. Но, боюсь, вы только зря потеряете время, — безаппеляционно заявила белокурая ведьма. — Совершенно не в своём уме — до сих пор считает себя чайником. Следующий!

У стола оказался ошалевший от ужаса колдун. Он крепко держал за лодыжку маленькую девочку, а та парила у него над головой, хлопая огромными оперёнными крыльями, которые росли прямо из комбинезона.

— Пятый этаж, — ни о чём не спрашивая, скучающе произнесла ведьма, и человек с девочкой, похожей на странный воздушный шарик, скрылся за двойными дверями позади стола. — Следующий!

Миссис Уэсли продвинулась к столу.

— Здравствуйте, — сказала она. — Моего мужа, Артура Уэсли, этим утром должны были перевести в другую палату, не могли бы вы…

— Артур Уэсли? — ведьма пробежала пальцем по длинному списку, лежавшему перед ней. — Так… второй этаж, вторая дверь справа, палата имени Дая Льюэллина.

— Спасибо, — поблагодарила миссис Уэсли. — Ребята, пойдёмте.

Все следом за ней прошли сквозь двойные двери и двинулись по узкому, увешанному портретами знаменитых знахарей коридору, который освещали хрустальные шары с множеством свечей внутри. Плавая под потолком, шары походили на гигантские мыльные пузыри. По коридору непрестанно сновали работники больницы в светло-зелёных робах. Из одной двери вдруг вырвался жёлтый газ с ужасным запахом, а за другой отчётливо послышался жалобный стон. Миссис Уэсли и все остальные поднялись по лестнице и вошли в отделение травм животного происхождения. Вывеска на второй двери справа гласила: «Палата имени Дая Льюэллина Опасного: тяжёлые укусы». Под вывеской в медной рамке красовалась табличка, на которой от руки было написано: «Главный знахарь: Гиппократ Смешвик. Знахарь-стажёр: Аугустус Ай».

— Молли, мы подождём снаружи, — сказала Бомс. — Не идти же всей толпой… Сначала члены семьи.

Шизоглаз согласно зарычал и привалился спиной к стене. Волшебный глаз яростно вращался во все стороны. Гарри тоже хотел отойти, но миссис Уэсли подтолкнула его к двери со словами:

— Не глупи, Гарри, Артур хочет сказать тебе спасибо.

Палата была маленькая и довольно тёмная — единственное узкое оконце располагалось напротив двери высоко под потолком. Главным источником освещения служили посверкивающие хрустальные шары, сбившиеся в кучу посреди потолка. На одной из обшитых дубовыми панелями стен висел портрет колдуна со зверским лицом. Подпись гласила: «Уркахарт Терзль, 1612–1697, изобретатель кишкодрального проклятия».

В палате было всего три пациента. Мистер Уэсли занимал кровать в дальнем конце комнаты, под крохотным окном. Он лежал, опираясь на подушки, и в свете одинокого солнечного лучика читал «Прорицательскую газету». Гарри, ожидавший худшего, страшно обрадовался. Мистер Уэсли поднял глаза и, увидев, кто пришёл, просиял.

— Привет! — закричал он, отбрасывая газету в сторону. — Молли, Билл только-только ушёл, ему пора было на работу, но он сказал, что попозже обязательно к тебе заскочит.

— Артур, как ты себя чувствуешь? — взволнованно спросила миссис Уэсли, наклоняясь поцеловать мужа в щёку, и озабоченно вглядываясь в его лицо. — Ты так осунулся.

— Я себя чувствую прекрасно, — бодро воскликнул мистер Уэсли и протянул здоровую руку, чтобы обнять Джинни. — Если бы не эти повязки, меня можно было бы выписывать.

— А почему нельзя их снять, пап? — спросил Фред.

— Кровотечение начинается, очень сильное, — радостно сообщил мистер Уэсли, потянулся, взял с тумбочки палочку и, помахав ею, создал шесть стульев. — Видимо, у этой змеи какой-то особенный яд — он не даёт ранам затянуться. Но знахари обещают найти противоядие; они говорят, бывали случаи и похуже. А пока мне нужно каждый час принимать крововосстанавливающее зелье, вот и всё. Другое дело вон тот парень, — мистер Уэсли понизил голос и кивнул на кровать напротив, где, уставившись в потолок, лежал совершенно зелёный и явно очень больной человек. — Бедняга. Его покусал оборотень. Это же вообще не лечится.

— Оборотень? — тревожным шёпотом переспросила миссис Уэсли. — Что же его держат в общей палате? Разве не нужно перевести его в отдельную?

— До полнолуния ещё целых две недели, — тихо напомнил ей мистер Уэсли. — Знаете, сегодня утром знахари долго с ним разговаривали, пытались убедить, что он сможет вести почти нормальный образ жизни. Я тоже сказал — не называя имён, конечно — что лично знаком с одним оборотнем, и это очень милый человек, который находит своё положение вполне приемлемым.

— А этот больной что сказал? — поинтересовался Джордж.

— Что если я не заткнусь, он меня покусает, — печально ответил мистер Уэсли. — А женщина вот там, — он показал на постель у двери, — не признаётся, кто её укусил. Подозревают, что она держала у себя какое-то запрещённое существо. И оно выхватило у неё из ноги огромный кус мяса… запах, когда снимают повязки, немыслимый.

— Пап, а расскажи, что с тобой случилось, — попросил Фред, приставляя стул ближе к кровати.

— Да вы уже и так всё знаете, — мистер Уэсли со значением улыбнулся Гарри. — Всё очень просто — у меня был трудный день, я задремал, змея незаметно подобралась ко мне и напала.

— Про это написали в «Прорицательской», да? — Фред показал на газету, которую отбросил мистер Уэсли.

— Ну конечно нет, — с чуть заметной горечью усмехнулся мистер Уэсли. — Зачем министерству обнародовать, что огромная, мерзкая змея хотела добраться до…

— Артур! — предостерегающе воскликнула миссис Уэсли.

— До… э-э… меня, — скомкал фразу мистер Уэсли. Но Гарри было ясно: он хотел сказать что-то совсем другое.

— А где это было, пап? — спросил Джордж.

— Где было, там было, — ответил мистер Уэсли, слабо улыбнувшись. Он схватил «Прорицательскую газету» и, чуть встряхнув, раскрыл её: — Когда вы пришли, я читал про арест Уилли Уиздесуйерса. Оказывается, срыгивающие унитазы — летом, помните? — его рук дело! Так вот, в один прекрасный момент проклятие случайно отрикошетило, унитаз взорвался и Уилли нашли среди обломков без сознания, с ног до головы в…

— Говорят, ты был «на дежурстве», — понизив голос, перебил Фред, — но что именно ты делал?

— Ты же слышал, что сказал папа, — зашептала миссис Уэсли, — здесь мы это обсуждать не будем! Так что же было дальше с Уилли Уиздесуйерсом, Артур?

— Не спрашивайте, каким образом, но ему удалось отвертеться, — мрачно изрёк мистер Уэсли. — Могу лишь предположить, что без взятки не обошлось…

— Ты его охранял, да, пап? — еле слышно спросил Джордж. — Оружие? То, за которым охотится Сам-знаешь-Кто?

— Джордж, тише! — цыкнула миссис Уэсли.

— Как бы там ни было, — сильно повысив голос, продолжил мистер Уэсли, — теперь Уилл попался на продаже кусающихся дверных ручек муглам. Не думаю, что ему и на этот раз удастся выкрутиться — если верить статье, двое муглов лишились пальцев и сейчас находятся здесь, в больнице. Им срочно выращивают кости, а потом подвергнут модификации памяти. Представляете, муглы в Лоскуте! Интересно, в какой они палате?

И он огляделся по сторонам, словно надеясь увидеть указатель.

— Гарри, ты, кажется, говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? — задавая этот вопрос, Фред следил за реакцией отца. — Огромная? Ты вроде её видел в ту ночь, когда он возродился?

— Ну всё, довольно, — сердито перебила миссис Уэсли. — Артур, там, снаружи, Шизоглаз и Бомс, они тоже хотят тебя повидать. А вы подождите за дверью, — добавила она, обращаясь к детям и Гарри. — Потом зайдёте попрощаться. Идите, идите.

Ребята толпой вышли в коридор. Шизоглаз и Бомс зашли в палату и прикрыли за собой дверь. Фред поднял брови.

— Ну и пожалуйста, — холодно бросил он и полез в карман. — Сколько угодно. Можете ничего не говорить.

— Ты, часом, не это ищешь? — и Джордж протянул своему близнецу нечто похожее на моток верёвок телесного цвета.

— Ты просто читаешь мои мысли, — усмехнулся Фред. — Давайте-ка проверим, защищают ли в Лоскуте двери непроницаемым заклятием.

Они с Джорджем распутали моток, разделили его на пять подслуш, раздали остальным. Гарри заколебался, не решаясь взять устройство.

— Ну же, Гарри, бери! Ты спас папе жизнь. Кому, как не тебе, его подслушивать?

Гарри невольно улыбнулся, взял верёвку и, подражая близнецам, вставил её одним концом в ухо.

— Вперёд! — шёпотом приказал Фред.

Верёвка, извиваясь как длинный тощий червяк, заползла под дверь. Вначале Гарри ничего не слышал, но потом так и подскочил, когда ему в ухо ударил шёпот Бомс — да так отчётливо, будто она стояла совсем рядом.

— …они всё обыскали, но змеи не нашли. Такое впечатление, Артур, что она напала на тебя, а потом взяла и растворилась в воздухе… Но вряд ли Сам-Знаешь-Кто рассчитывал, что змее удастся пробраться внутрь?

— Думаю, он послал её на разведку, — пророкотал голос Хмури, — ведь ему самому пока ничего не удалось сделать. Видно, он пытается разузнать, с чем ему предстоит иметь дело. Если бы не Артур, мерзкая тварь пробыла бы там гораздо дольше… Стало быть, Поттер утверждает, что видел, как всё произошло?

— Да, — сказала миссис Уэсли. Её голос звучал очень напряжённо. — И знаете, похоже, Думбльдор давно ждал, что с Гарри случится нечто подобное.

— Да уж, — отозвался Хмури, — но мы всегда знали, что в этом пареньке есть что-то странное.

— Утром я говорила с Думбльдором, — прошептала миссис Уэсли. — Мне показалось, что он очень беспокоится за Гарри.

— Конечно, беспокоится, а как же иначе, — проворчал Хмури, — если мальчишка видит всякие вещи глазами змеи Сами-Знаете-Кого. Поттер-то, ясное дело, не понимает, что всё это значит, но, если Сами-Знаете-Кто завладел им…

Гарри выдернул подслуши из уха. Сердце колотилось как бешеное, кровь бросилась в лицо. Он посмотрел на остальных. Они, со свисающими из ушей верёвками, испуганно смотрели на него.

Глава 23

РОЖДЕСТВО В ЗАКРЫТОМ ОТДЕЛЕНИИ

Так вот почему Думбльдор не смотрит ему в глаза! Боится, что из ярко-зелёных они вдруг превратятся в кроваво-красные, с кошачьими прорезями вместо зрачков; боится встретиться взглядом с Вольдемортом? Гарри сразу вспомнилась змеиная физиономия Чёрного лорда, торчащая из затылка профессора Белки, и он провёл рукой по собственной голове, пытаясь представить, что это за ощущение.

Он всей кожей, всем телом чувствовал свою нечистоту, ощущал себя носителем какой-то ужасной болезни, недостойным сидеть в метро рядом с невинными, честными, чистыми людьми, которые не запятнаны связью с Вольдемортом… Теперь он точно знал, что не просто видел всё глазами змеи, но сам был ею…

И тут его посетило поистине кошмарное воспоминание. Оно всплыло на поверхность сознания совершенно неожиданно, и внутренности Гарри, мгновенно слепившись в клубок, зашевелились как змеи.

А что ему ещё нужно, кроме сторонников?

Нечто, что можно только украсть… скажем так, оружие. То, чего у него не было в прошлый раз.

Поезд, покачиваясь на ходу, проезжал тёмный тоннель. Оружие — это я, подумал Гарри, и от жуткой мысли по венам словно заструился яд. Гарри похолодел, его бросило в пот. Именно меня намерен использовать Вольдеморт, вот почему меня так охраняют! По сути дела, не меня, а от меня, да только без толку, ведь в «Хогварце» за мной нельзя установить постоянное наблюдение… Это я вчера ночью напал на мистера Уэсли, Вольдеморт заставил меня это сделать… Может быть, он и сейчас внутри меня? И слышит все мои мысли?…

— Гарри, детка, что с тобой? — шёпотом спросила миссис Уэсли, наклоняясь к нему через Джинни — иначе из-за громыхания поезда он не смог бы её расслышать. — Ты что-то неважно выглядишь. Тебе плохо?

Все внимательно на него посмотрели. Гарри яростно потряс головой и решительно уставился на объявление о страховании недвижимости.

— Гарри, милый, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? — обеспокоено повторила миссис Уэсли уже на улице, когда они огибали некошенный пятачок в центре площади Мракэнтлен. — Ты такой бледный… Тебе удалось утром хоть немного поспать? Точно? Как придём, сразу ложись в постель, до ужина ещё два часа, ты успеешь отдохнуть, хорошо?

Гарри кивнул. Вот и прекрасно, так можно избежать дурацких разговоров, об этом он и мечтал. Едва отворилась дверь, Гарри, миновав подставку для зонтов в виде ноги тролля, быстро поднялся по лестнице в спальню.

И принялся расхаживать по комнате вдоль двух кроватей и пустого портрета Пиния Нигеллия. В голове проносились мысли, одна страшнее другой.

Как я превратился в змею? Я что, анимаг?… Нет, невозможно, я знал бы об этом… Может быть, Вольдеморт был анимагом?… Да, думал Гарри, это многое бы объяснило… В кого ему и превращаться, как не в змею… А раз он завладел мной, то мы превратились вместе… Но всё равно непонятно, как за какие-то пять минут я сумел оказаться в Лондоне и тут же вернуться обратно? Впрочем, Вольдеморт — самый могущественный колдун во всём мире, не считая Думбльдора, конечно; перемещать людей с место на место ему, наверно, не составляет труда.

И ведь… Какой ужас!… Гарри овладела сильнейшая паника: если Вольдеморт завладел им, то, значит, в эту самую минуту он видит штаб-квартиру Ордена Феникса, знает, кто входит в состав Ордена, знает, где прячется Сириус… И вообще, в голове у Гарри столько секретов — в первый же вечер, который он провёл здесь, Сириус много чего понарассказал…

Остаётся одно: немедленно покинуть этот дом. Он проведёт Рождество в «Хогварце», без своих друзей, и тем самым обезопасит их хотя бы на время каникул…Нет, не годится — в школе полно других ребят, их тоже нельзя подвергать опасности. Что, если его следующей жертвой станет Симус или Дин или Невилль? Гарри остановился и воззрился на пустой холст. На душе было очень и очень тягостно. Выбора нет: чтобы защитить от себя колдовское сообщество, придётся вернуться на Бирючиновую аллею.

Что же, подумал Гарри, раз другого выхода нет, медлить незачем. И, стараясь не думать о той «радости», которую испытают Дурслеи при его преждевременном, на полгода раньше срока, возвращении, пошёл к своему сундуку. Захлопнув крышку, он запер замок и машинально стал искать глазами Хедвигу. Потом вспомнил, что сова в школе — вот и хорошо, одной проблемой меньше, — схватил сундук за ручку, потащил к двери, но, на полпути, услышал чей-то презрительный голос:

— Стало быть, убегаем?

Гарри оглянулся. С портрета, небрежно прислонясь к раме, на него с насмешливым любопытством глядел Пиний Нигеллий.

— Нет, — коротко ответил Гарри и потащил сундук дальше.

— Мне казалось, — Пиний Нигеллий любовно пробежал пальцами по острой бородке, — что в колледж «Гриффиндор» зачисляют храбрецов? Однако, как я вижу, тебе место в моём колледже. Мы, слизеринцы, бесспорно храбры — но не глупы. И, если имеем возможность выбирать, то прежде всего спасаем свои шеи.

— Я спасаю вовсе не свою шею, — холодно отрезал Гарри и, с трудом одолев особенно бугристый участок траченного молью ковра, подтащил сундук к двери.

— А, понимаю, — проговорил Пиний Нигеллий, не переставая поглаживать бородку, — это не трусливый побег, но игра в благородство.

Гарри решил не реагировать на его слова. Он уже коснулся дверной ручки, когда Пиний Нигеллий лениво процедил:

— У меня для тебя сообщение от Альбуса Думбльдора.

Гарри круто обернулся:

— Какое?

— «Оставайся на месте».

— А я и не двигаюсь, — не отнимая руки от двери, сказал Гарри. — Так что за сообщение?

— Я только что передал его, тупица, — ровным голосом повторил Пиний Нигеллий. — Думбльдор велит тебе: «Оставайся на месте».

— Почему? — выпустив из рук сундук, закричал Гарри. — Зачем ему нужно, чтобы я здесь оставался? Что ещё он сказал?

— Больше ничего, — Пиний Нигеллий поднял тонкую чёрную бровь, словно удивляясь дерзости Гарри.

Гарри захлестнул гнев. Он страшно устал, запутался; за какие-то полсуток ему довелось пережить отчаяние, облегчение, снова отчаяние — а Думбльдор по-прежнему не желает с ним разговаривать!

— Значит, вот как? — выкрикнул он. — «Оставайся на месте»? Когда на меня напали дементоры, все тоже только это и говорили! Сиди тихо, Гарри, пока взрослые всё уладят! Тебе, конечно, мы ничего объяснять не будем, твои крошечные мозги не в состоянии этого переварить!

— Знаешь, — чтобы перекричать Гарри, Пинию пришлось повысить голос, — именно поэтому мне и не нравилось быть учителем! Молодёжь всегда всецело уверена в своей правоте! А не приходило ли в твою глупую голову, нахальный петушок, что у директора школы «Хогварц» имеются очень веские основания не посвящать тебя во все свои планы? Почему, среди всех переживаний о бесчеловечности окружающих, ты ни на секунду не задумался о том, что до сих пор, слушаясь Думбльдора, ни разу не попадал в неприятное или опасное положение? Но нет, ты, как все молодые люди, убеждён, что лишь ты один наделён способностью думать и чувствовать, ты один умеешь распознать опасность или проникнуть в планы Чёрного лорда…

— Значит, это правда? Его планы действительно имеют отношение ко мне? — перебил Гарри.

— Разве я это говорил? — лениво процедил Пиний Нигеллий, рассматривая свои шёлковые перчатки. — А теперь, прошу меня извинить. Есть занятия и поинтереснее, чем выслушивать всякие глупости от неблагодарных подростков… Приятного тебе дня.

Он изящной походкой подошёл к краю картины и скрылся из виду.

— Ну и катись! — заорал Гарри на пустой холст. — И передай Думбльдору спасибо неизвестно за что!

Холст молчал. Гарри, кипя от злости, оттащил сундук к кровати, и бросился лицом вниз на изъеденное молью покрывало. Он лежал с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться; тело ломило от усталости, словно он прошёл пешком много-много миль…

Невозможно представить, что всего сутки назад они с Чу Чэнг стояли под омелой… Как он устал… Но спать страшно… хотя непонятно, сколько он сможет бороться со сном… Думбльдор велел оставаться… наверно, это значит, что спать всё-таки можно… но страшно… что, если всё повторится снова?

Он медленно проваливался куда-то в темноту…

Очень скоро Гарри — у него в голове будто стояла кассета с фильмом, которая только и дожидалась, когда её включат, — опять шёл вдоль грубых каменных стен пустынного коридора к чёрной двери… Вот, слева, проход на лестницу, ведущую вниз…

Гарри дошёл до чёрной двери, но никак не мог её открыть… Он просто стоял и смотрел на неё, отчаянно желая проникнуть внутрь… Там, за дверью, что-то очень, очень нужное и важное… Какая-то необыкновенная награда… Если бы только шрам перестал саднить… Тогда он сможет хорошенько всё обдумать…

— Гарри, — откуда-то издалека позвал голос Рона, — мама говорит, ужин готов, но если ты не хочешь, можешь не вставать, она пришлёт еду сюда.

Гарри открыл глаза, но Рон уже вышел из комнаты.

Он боится остаться со мной наедине, пронеслось в голове у Гарри. Что ж, естественно, после того, что сказал Хмури.

Теперь все знают, что у него внутри, и, наверно, никто не хочет, чтобы он здесь оставался…

Он не пойдёт ужинать, не станет никому навязывать своё общество. Гарри перевернулся на другой бок и вскоре снова провалился в сон. Он спал долго и проснулся ранним утром. Живот сводило от голода. На соседней кровати похрапывал Рон. Гарри, щурясь, оглядел комнату. На портрете темнел силуэт Пиния Нигеллия. Видимо, его прислал Думбльдор — следить, чтобы Гарри ни на кого не напал.

Гарри с новой силой ощутил собственную нечистоту. Он жалел, что послушался Думбльдора… Чем так мучиться на площади Мракэнтлен, лучше уж отправиться к Дурслеям.

* * *

Следующий день до обеда все, кроме Гарри, украшали дом к Рождеству. Гарри уже и не помнил, когда Сириус последний раз был в таком хорошем настроении — крёстный, по-детски радуясь тому, что встречает праздник не один, распевал рождественские гимны. Его голос доносился снизу, из-под пола холодной гостиной, где прятался Гарри. Он глядел в окно, на стремительно белеющее, набухающее снегопадом небо, и с мрачным удовлетворением думал о том, что все, должно быть, сейчас судачат о нём — ну и пожалуйста, ему не жалко. Когда миссис Уэсли негромко позвала его к столу, он не откликнулся, а лишь перебрался этажом выше.

Около шести часов вечера раздался звонок в дверь. Миссис Блэк, как всегда, подняла крик. Гарри, полагая, что это Мундугнус или ещё кто-то из Ордена, поёрзал, пристраиваясь поудобнее. Он сидел у стены в комнате Конькура и, стараясь не замечать собственного голода, кормил гиппогрифа дохлыми крысами. И ужасно испугался, когда всего через несколько минут после звонка кто-то сильно забарабанил в дверь.

— Я знаю, что ты там, — послышался голос Гермионы. — Выйди, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.

— Ты-то что здесь делаешь? — изумлённо спросил Гарри, открывая дверь. Конькур усердно скрёб устланный соломой пол в надежде отыскать оброненные косточки или кусочки мяса. — Я думал, ты с родителями катаешься на лыжах.

— Сказать по правде, лыжи — это не моё, — ответила Гермиона. — Так что я решила встречать Рождество здесь. — Она раскраснелась с мороза, и в волосах ещё оставалось немного снега. — Только Рону не говори. Я же ему без конца твердила, что лыжи — это очень здорово, а то он всё потешался. Мама с папой, конечно, немного расстроились, но я сказала, что все, кто хочет нормально сдать экзамены, остаются в школе заниматься. Они не обиделись — они ведь хотят мне добра. Ладно, — деловито продолжила она, — пошли в вашу комнату. Мама Рона разожгла там камин и прислала сэндвичи.

Гарри вслед за Гермионой спустился на второй этаж. Они вошли в комнату, и Гарри с удивлением обнаружил там Рона и Джинни, сидящих рядышком на кровати Рона.

— Я приехала на «ГрандУлёте», — не дав Гарри сказать ни слова, бодро сообщила Гермиона и сняла куртку. — Вчера утром Думбльдор мне сразу рассказал, что произошло, но я не могла уехать, не дождавшись официального окончания семестра. Кхембридж, кстати, в бешенстве, что вы улизнули прямо у неё из-под носа! Хотя Думбльдор ей и объяснил, что миссис Уэсли в св. Лоскуте и он вас к ней отпустил. В общем…

Она села рядом с Джинни, и они обе вместе с Роном уставились на Гарри.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона.

— Отлично, — буркнул Гарри.

— Ой, Гарри, только не ври, — сказала Гермиона. — Рон и Джинни говорят, что с тех пор, как вы вернулись из больницы, ты от всех прячешься.

— Ах вот как? — Гарри гневно посмотрел на Рона и Джинни. Рон опустил глаза себе под ноги, но Джинни осталась невозмутима.

— Но это же правда! — воскликнула она. — И ты ни на кого не смотришь!

— Это вы на меня не смотрите! — огрызнулся Гарри.

— Видимо, вы смотрите друг на друга по очереди и никак не попадёте в такт, — предположила Гермиона. Уголки её губ дрогнули.

— Очень смешно, — снова огрызнулся Гарри и повернулся к ним спиной.

— Ладно, хватит изображать всеми непонятого, — резко сказала Гермиона. — Я знаю о разговоре, который вы подслушали вчера вечером…

— Неужели? — зарычал Гарри. Он стоял, сунув руки глубоко в карманы и глядя на снегопад за окном. — Значит, разговариваем обо мне? Пожалуйста, мне не привыкать.

— Мы хотели поговорить с тобой, Гарри, — сказала Джинни, — но ты прятался…

— А я не хотел ни с кем разговаривать, — заявил Гарри, раздражаясь всё больше.

— Ну и очень глупо, — сердито ответила Джинни. — Ты, кажется, забыл: Вольдеморт вселялся не в кого-нибудь, а в меня! Я лучше других знаю, что это такое.

Её слова так подействовали на Гарри, что он на некоторое время замер в неподвижности. А затем развернулся на каблуках.

— Я забыл, — сказал он.

— Тебе легче, — холодно отозвалась Джинни.

— Простите меня, — искренне попросил Гарри. — Но, значит… вы считаете, что он в меня вселился?

— Ты помнишь всё, что ты делал? — деловито спросила Джинни. — У тебя бывают провалы, когда ты не знаешь, чем занимался?

Гарри стал судорожно рыться в памяти.

— Нет, — ответил он наконец.

— Тогда никто в тебя не вселялся, — объявила Джинни. — Потому что у меня были провалы по несколько часов подряд. Я оказывалась в каком-то месте, но не помнила, как туда попала.

Гарри едва осмеливался ей верить, но невольно почувствовал большое облегчение.

— Но мой сон про змею и вашего папу…

— Гарри, такие сны бывали у тебя и раньше, — вмешалась Гермиона. — В прошлом году ты тоже иногда видел, что делает Вольдеморт.

— Тогда было по-другому, — Гарри покачал головой. — А сейчас я находился внутри змеи… Что, если Вольдеморт каким-то образом перенёс меня в Лондон?…

— Когда-нибудь, — смертельно усталым голосом произнесла Гермиона, — ты прочтёшь «Историю „Хогварца“» и, возможно, запомнишь, что с территории нашей школы нельзя аппарировать. Так что, Гарри, даже Вольдеморту не под силу заставить тебя перелететь из спальни в Лондон.

— Ты всё время был в кровати, дружище, — сказал Рон. — Прежде, чем нам удалось тебя разбудить, я не меньше минуты смотрел, как ты мечешься.

Гарри снова стал расхаживать по комнате и всё думал, думал. Слова друзей не просто успокаивали, но и очень разумно всё объясняли… Он бездумно взял сэндвич с тарелки, стоявшей на кровати… и жадно затолкал его в рот.

Значит, я всё-таки не оружие, подумал Гарри. Его сердце наполнилось ликованием, и именно в этот миг снизу донеслись рулады Сириуса, который во всю глотку распевал: «Храни Господь весёлых гиппогрифов». Гарри страшно захотелось запеть вместе с ним.

* * *

Как только ему могла прийти в голову мысль о возвращении на Бирючиновую аллею? Сириус очень заразительно радовался тому, что дом полон гостей и, главное, что Гарри снова с ним — от мрачного мизантропа, каким крёстный был летом, не осталось и следа. Напротив, казалось, он задался целью сделать Рождество в своём доме таким же весёлым, как в «Хогварце», а то и лучше. Он трудился без устали, убирал, украшал, и к вечеру в сочельник дом было просто не узнать. Все канделябры были начищены и увешаны уже не паутиной, а гирляндами остролиста, золотым и серебряным дождём; на вытертых ковриках искрился волшебный снег; огромная ёлка, добытая Мундугнусом и украшенная живыми фейками, загораживала генеалогическое древо Блэков, а на торчащие из стены головы домовых эльфов были надеты бороды и шапочки Деда Мороза.

Дата добавления: 2015-09-29