Теперь, так как все тела природы могут и должны мыслиться таким же образом, каким мы здесь мыслили кровь, — ведь все тела окружены какими-нибудь другими телами, и все они друг другом определяются к существованию и действованию тем или иным строго определенным образом, причем во всей их совокупности, т.е. во
513
всей вселенной, всегда сохраняется одно и то же соотношение между движением и покоем, — то отсюда следует, что каждое тело, поскольку оно претерпевает определенные модификации, составляет часть всей вселенной, согласуется со своим целым и находится в теснейшем сцеплении с остальными частями. А так как природа вселенной не является ограниченной подобно природе крови, но абсолютно бесконечна, то изменения ее частей, могущие вытечь (consequi) из этой бесконечной мощи (роtentia), должны быть бесконечными 169.
Далее, в отношении к субстанции я считаю, что каждая отдельная часть [ее] находится в [еще] более тесном единении (unio) со своим целым [т.е. с субстанцией]. Ибо так как природе субстанции (как я пытался доказать это раньше, еще когда я жил в Рейнсбурге) принадлежит быть бесконечной, то отсюда следует, что каждая отдельная часть целой телесной субстанции необходимо принадлежит к целой субстанции и без остальной субстанции [т.е. без всех остальных частей этой телесной субстанции] не может ни существовать, ни быть мыслимой 170.
Вот по какой причине я считаю человеческое тело частью вселенной 171. Что касается человеческой души (mens), то и ее я тоже считаю частью вселенной 172. Ибо я признаю, что в природе существует также и бесконечная способность (potentia) мышления (cogitandi), которая, поскольку она бесконечна, содержит в себе объективно (объектно — objective) 173 всю природу и отдельные мысли (cogitationes) которой развертываются таким же образом, как и сама природа, являющаяся ее идеатом 174.
Далее я полагаю, что человеческая душа (mens) является той же самой способностью (potentia) мышления, но не поскольку она бесконечна и постигает всю природу, а поскольку она конечна, а именно поскольку она постигает (перципирует) только человеческое тело. И на этом основании я считаю, что человеческая душа есть часть некоторого бесконечного интеллекта (ума, разума).
Однако было бы слишком длинным делом подробно излагать и доказывать здесь все это и то, что с этим связано. Да я и не думаю, чтобы Вы в настоящее время ожидали от меня этого. Я сомневаюсь даже, правильно ли я понял Вашу мысль и на то ли, о чем Вы спрашиваете, отвечаю. Желательно было бы узнать об этом от Вас самих.
514
Вы пишете далее, что я намекнул на ложность почти всех законов Декарта относительно движения. Насколько я помню, я передавал это лишь как мнение Гюйгенса; сам же я назвал ложным шестой закон Декарта 175, сказавши вместе с тем, что относительно этого закона заблуждается, по моему мнению, так же и Гюйгенс. По этому поводу я просил Вас описать мне эксперимент, который был предпринят согласно этой гипотезе в вашем Королевском обществе. Но так как Вы мне ничего на это не отвечаете, то я предполагаю, что Вам этого не разрешают.
Гюйгенс всецело занялся полировкой оптических стекол; он изобрел довольно хороший станок (на котором он может вытачивать также и металлические формы, служащие для шлифования стекол). Чего он этим достиг — я еще не знаю, да, по правде сказать, и не особенно жажду знать. Ибо на основе личного опыта убедился, что на сферических формах стекла руками шлифуются лучше, чем какой бы то ни было машиною 176. Об успехах его маятников и о времени его переселения во Францию я еще не могу Вам сказать ничего определенного 177.
Епископ Мюнстерский, после того как он необдуманно вторгся в Фрисландию (подобно тому, как в басне Эзопа козел залез в колодезь), не добился никаких успехов. Более того, если только не подоспеет зима, ему не удастся уйти из Фрисландии иначе, как с большими потерями. Не подлежит сомнению, что он решил начать эту авантюру по совету какого-нибудь предателя 178. Впрочем, все эти дела слишком уже стары, чтобы сообщать их в качестве новостей. В течение последних двух недель не произошло ничего такого, о чем стоило бы писать Вам. На мир с Англией нет, по-видимому, никакой надежды. Правда, недавно распространились слухи о мире на основе догадок, вызванных отправкой во Францию голландского посла, а также ввиду того, что оверейссельцам 179, которые всеми силами стараются утвердить [штатгальтером] принца Оранского 180 (и это, как многие думают, более с той целью, чтобы причинить затруднения голландцам 181, чем чтобы принести пользу самим себе), взбрела в голову мысль отправить упомянутого принца в Англию в качестве посредника. Однако в действительности дело обстоит совершенно иначе. Голландцы 181 в настоящее время даже во сне не думают о мире. Разве только дело обернется таким образом, что они купят его за деньги. О на-
515
мерении шведов 182 ничего определенного до сих пор не известно; одни полагают, что они стремятся к Майнцу, другие — что к Голландии. Но все это одни только предположения.
Письмо это я написал еще на прошлой неделе, но не мог отослать его, так как ветреная погода не позволяла мне отправиться в Гаагу. Таковы неудобства деревенской жизни. Редко-редко удается получить письмо своевременно; иногда проходит неделя-другая прежде, чем дождешься его, разве только выручит какая-нибудь особая оказия. Да и для своевременной отсылки нередко встречаются препятствия. Итак, Вы видите, что если я ответил Вам не с должной поспешностью, то отнюдь не потому, что я забыл Вас. Однако время заставляет меня закончить это письмо; об остальном — в другой раз. Теперь же мне остается только просить Вас передать мои приветствия господину Бойлю и не забывать сердечно преданного Вам
Б. де Спинозу.
Ворбург, 20 ноября 1665 г.
Я хотел бы знать, в силу каких соображений все астрономы полагают, что было две кометы: на основании ли их движения, или же только для того, чтобы сохранить кеплерианскую гипотезу? 183 Будьте здоровы.
ПИСЬМО 33 184
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Генриха Ольденбурга.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Превосходнейший муж, глубокоуважаемый друг!
Ваши философские рассуждения о согласовании частей природы с целым и о связи их между собой очень понравились мне. Однако я не вполне постигаю, каким образом можем мы отказать природе в порядке и симметрии, как это Вы, по-видимому, делаете, тем более что — по Вашему же собственному мнению — все тела природы
516
окружены какими-нибудь другими телами и определенным постоянным образом детерминируются друг другом как к существованию, так и к действованию, причем во всей их совокупности отношение между движением и покоем остается неизменным: мне кажется, что это как раз и составляет формальное основание истинного порядка. Может быть, впрочем, я в этом случае не вполне понимаю Вас, как не понял того, что Вы писали раньше о законах Декарта. Не возьмете ли Вы на себя труд разъяснить мне, в чем именно Вы признаете ошибочными мнения Декарта и Гюйгенса относительно законов движения? Вы доставите мне большое удовольствие, если окажете эту услугу, за которую я всеми силами постараюсь так или иначе отблагодарить Вас.
Я не присутствовал при опытах г. Гюйгенса, предпринятых им здесь, в Лондоне 185, для подтверждения его гипотезы. Знаю только, что, между прочим, он подвешивал в виде маятника шар весом в один фунт, шар этот, падая вниз с высоты 40°, сталкивался с другим шаром, таким же образом подвешенным, но вдвое меньшим по весу. При этом несложный алгебраический расчет позволил Гюйгенсу предсказать эффект, и случившееся оправдало это предсказание самым точным образом. Один весьма замечательный человек 186, предлагавший многие из опытов, которые, как говорят, были затем выполнены Гюйгенсом, в настоящее время отсутствует; но как только мне удастся повидать его, я изложу Вам все это более подробно и более точно. Вас же еще и еще раз прошу — не отказать мне в исполнении вышеуказанной просьбы. Также сообщите, пожалуйста, если узнаете что-нибудь об успехах Гюйгенса в полировке телескопических стекол. Чума у нас, слава богу, уже не так свирепствует, и я надеюсь, что наше Королевское общество скоро будет иметь возможность возвратиться в Лондон и возобновить свои еженедельные заседания. Можете быть уверены, что я не премину сообщить Вам все, что только там будет достопримечательного.
Я уже напоминал Вам как-то об анатомических наблюдениях. Недавно г. Бойль (посылающий Вам свой почтительнейший привет) писал мне, что выдающиеся анатомы Оксфорда сообщили ему, что ими найдено несколько быков и овец, дыхательное горло которых оказалось набитым травой, и что за несколько недель перед
517
тем эти анатомы были приглашены для осмотра быка, который в течение двух или трех дней почти непрерывно держал свою шею в наклоненном и напряженном положении и околел от какой-то болезни, совершенно непонятной для хозяев. Когда по вскрытии его они исследовали его шею и горло, то с удивлением заметили, что дыхательное горло в самом стволе было так туго набито травой, как будто бы кто-нибудь силой запихал ее туда. Естественно возникает тема для исследования того, как могло попасть туда такое количество травы и каким образом животное могло так долго жить после этого.
Тот же самый друг сообщил мне, что один любознательный врач (тоже из Оксфорда) нашел молоко в человеческой крови. Этот врач рассказывает следующее: одной девушке, после того как она сытно позавтракала в семь часов утра, в одиннадцать часов того же дня было сделано кровопускание в ноге 187. Первая кровь была слита в миску и вскоре приняла белый цвет; последующая кровь была выпущена в меньший сосуд, называемый соусником или уксусницей, и также немедленно превратилась в молочный сгусток. Через пять-шесть часов доктор вернулся и исследовал кровь в обоих сосудах, причем оказалось, что миска была наполнена наполовину кровью, наполовину млечным соком, который плавал в крови, как сыворотка в молоке; в соуснике же был млечный сок без всяких признаков крови. Когда обе жидкости были подогреты на огне, то они обе затвердели. Девушка эта была вполне здорова, и ей пустили кровь только потому, что у нее никогда еще не было менструаций, хотя вид у нее был самый цветущий.
Перехожу к политике. Здесь распространились слухи, будто иудеи, более двух тысяч лет рассеянные по Земле, собираются вернуться в свое отечество. У нас немногие верят этому, но многие этого желают. Вы, конечно, сообщите Вашему другу все, что Вы слышали об этом деле, и все, что Вы думаете о нем. Что касается меня, то я не могу придавать этому веры, пока не получу известий от достойных доверия людей, живущих в Константинополе, где этим делом особенно интересуются. Желательно было бы знать, что слышно об этом у амстердамских евреев и как они приняли это известие, которое — если только оно окажется верным — должно, по-видимому, повлечь за собой мировую катастрофу 188.
518
Пока еще нет, по-видимому, никакой надежды на мир между Англией и Нидерландами 189.
Если можете, объясните, пожалуйста, к чему стремятся шведы и чего добиваются бранденбуржцы 190.
Засим будьте уверены в преданности Вашего
Генриха Ольденбурга.
Лондон, декабря 8 дня 1665 г.
Мнения наших философов относительно последних комет я сообщу Вам, бог даст, через некоторое время 191.
ПИСЬМО 34 192
Славнейшему и мудрейшему
мужу Иоанну Гуде 193
от Б. д. С.
Славнейший муж!
Некоторые дела не позволяли мне до сего времени послать Вам доказательство единости (unitas) бога (именно с той стороны, что его природа заключает в себе необходимое существование), которое Вы от меня требовали и которое я Вам обещал. Итак, чтобы приступить к этому я предположу:
I. Что истинное определение каждой отдельной вещи не заключает в себе ничего другого, кроме простой природы определяемой вещи.
Отсюда следует:
II. Что ни одно определение не заключает в себе и не выражает никакого множества или какого-либо определенного числа индивидуумов, так как оно ничего другого не заключает в себе и не выражает, кроме природы определяемой вещи, как она есть в себе. Например, определение треугольника не содержит в себе ничего другого кроме простой природы треугольника, но не заключает в себе никакого определенного числа треугольников. Точно так же и определение души, которое гласит, что душа есть мыслящая, или определение бога, утверждающее, что он есть существо совершенное, не выражает ни-
519
чего, кроме природы души и бога, но не заключает в себе никакого определенного числа душ или богов.
III. Для каждой существующей вещи необходимо должна быть какая-нибудь положительная причина, по которой эта вещь существует.
IV. Причина эта либо содержится в природе и определении самой вещи (именно потому, что существование принадлежит к ее природе, или, другими словами, заключается в ее природе), либо находится вне данной вещи.
Из этих предпосылок следует, что если в природе существует какое-нибудь определенное число индивидуумов, то необходимо должна быть причина или несколько причин, которые могли произвести именно такое, а не большее и не меньшее число индивидуумов. Если, скажем, например, в природе существуют двадцать человек (во избежание всякой неясности, я предполагаю, что они существуют одновременно и являются первыми людьми в природе), то для того, чтобы объяснить, почему их существует двадцать, недостаточно исследовать причину человеческой природы вообще, но нужно также исследовать то основание, по которому их существует не более и не менее двадцати. Ибо (согласно предположению третьему) относительно каждого человека нужно показать основание и причину, почему он существует. Но эта причина (согласно предположениям второму и третьему) не может содержаться в природе самого человека, так как истинное определение человека не заключает в себе числа двадцати человек. Поэтому (согласно предположению четвертому) причина существования этих двадцати человек и, следовательно, каждого из них в отдельности должна находиться вне их. Отсюда получается то абсолютное заключение, что все то, что мыслится как существующее во множественном числе, необходимо производится внешними причинами, но не силой своей собственной природы. А так как (согласно нашему предположению) необходимое существование принадлежит к самой природе бога, то необходимо, чтобы истинное определение его заключало в себе также и его необходимое существование. Потому-то из истинного определения бога и вытекает заключение о его необходимом существовании. Но из истинного его определения никак нельзя заключить о необходимом существовании многих богов, как я уже показал из второго и третьего предположения. Итак [из истинного опреде-
520
ления бога] следует существование только одного-единственного бога, что и требовалось доказать.
Такой метод доказательства этого положения, славнейший муж, показался мне в настоящее время наилучшим. Прежде я доказывал его иначе, применяя различие между сущностью и существованием. Но, принимая во внимание то, что Вы мне указали, я предпочел послать Вам именно это доказательство. Надеюсь, что оно удовлетворит Вас, и жду Вашего о нем суждения. А пока остаюсь и т.д.
Ворбург, 7 января 1666 г.
ПИСЬМО 35 194
Славнейшему и мудрейшему
мужу Иоанну Гудде
от Б. д. С.
Славнейший муж!
То, что оставалось для меня еще до некоторой степени темным в письме Вашем от 10 февраля, вполне уяснилось из Вашего последнего письма — от 30 марта 195. Теперь, уразумев, в чем состоит Ваше мнение, я поставлю вопрос так, как Вы его мыслите, а именно: действительно ли имеется только одно существо, которое существует по собственной достаточности (sua sufficientia) или силе? — что я не только утверждаю, но и берусь доказать, — с той именно стороны, что природа его заключает в себе необходимое существование. То же самое можно было бы весьма легко доказать из разума бога (как я это сделал в теореме 11 моих «Геометрических доказательств «Начал» Декарта») или из других атрибутов бога. Итак, чтобы приступить к делу, я предварительно вкратце укажу, какими свойствами должно обладать существо, заключающее в себе необходимое существование. А именно:
I. Оно вечно, ибо если ему приписывать ограниченную длительность, то вне этой ограниченной длительности оно должно было бы мыслиться как несуществующее или как не заключающее в себе необходимого существования. А это противоречит его определению.
II. Оно просто, т.е. не составлено из частей. Ибо составные части должны как по природе своей, так и по
521
отношению к познанию предшествовать тому, что из них составлено. А это не может иметь места в том, что по своей природе вечно.
III. Оно не может мыслиться ограниченным (determinatm), но только бесконечным. Ибо если бы природа его была ограничена и мыслилась тоже ограниченной, то вне этих границ она должна была бы мыслиться как несуществующая, — что опять-таки противоречит его определению.
IV. Оно неделимо. Ибо если бы оно было делимо, то оно могло бы быть разделено на части или одной и той же, или различной природы. Делимость на части различной природы означала бы, что оно может быть разрушено, т.е. может не существовать, — что противно определению. Делимость на части одной и той же природы означала бы, что любая часть его сама по себе заключает в себе необходимое существование и что, таким образом, одна часть может существовать, а следовательно, и быть мыслимой без другой части, а потому означенная природа могла бы мыслиться как конечная (ut finita) — что (согласно предыдущему замечанию) противоречит определению. Отсюда явствует, что, как только мы приписываем такого рода существу какое-нибудь несовершенство, мы тотчас же впадаем в противоречие. Ибо, в чем бы ни заключалось то несовершенство, которое мы хотим приписать такого рода природе: в каком-нибудь ли недостатке, или в каких-нибудь границах, которые бы ее ограничивали, или в каком-нибудь изменении, которое бы она могла претерпеть от внешних причин вследствие недостатка своих собственных сил, — всегда у нас получится так, что природа, заключающая в себе необходимое существование, или вовсе не существует, или существует не необходимо. Отсюда я заключаю:
V. Все то, что содержит в себе необходимое существование, не может иметь в себе никакого несовершенства, но должно выражать собою чистое совершенство.
VI. Далее, так как только из совершенства может проистекать то обстоятельство, что какое-нибудь бытие (существо — Ens) существует по собственной достаточности и силе, то отсюда следует, что если мы предположим, что по собственной природе своей существует бытие, выражающее не все совершенства, то мы должны будем признать также и то, что существует и такое бытие,
522
которое содержит в себе все совершенства. Ибо если по собственной достаточности существует то, что обладает меньшей мощью (potentia), то тем более это справедливо относительно того, что наделено большей мощью (роtentia).
Наконец, чтобы перейти к нашей проблеме — я утверждаю, что бытие (существо), существование которого принадлежит к его природе, может быть только одним единственным, — именно только тем существом, которое имеет в себе все совершенства и которое я буду называть богом. В самом деле, если дано некоторое существо, к природе которого принадлежит существование, то существо (бытие) это (согласно замечанию V) не может заключать в себе никакого несовершенства, но должно выражать всякое совершенство. А потому природа такого существа должна принадлежать богу (существование которого мы должны утверждать на основании замечания VI), ибо бог заключает в себе все совершенства и не имеет в себе никаких несовершенств. Вне же бога такая природа не может существовать, ибо если бы она существовала вне бога, то одна и та же природа, заключающая в себе необходимое существование, существовала бы в двойственном числе, что по предыдущему доказательству нелепо. Следовательно, ничего нет вне бога, и существует один только бог, заключающий в себе необходимое существование, — что и требовалось доказать.
Вот и все, славнейший муж, что я могу в настоящее время привести для доказательства этой вещи. Я желал бы также доказать Вам, что... и т.д.
Ворбург, апреля 10 дня 1666 г.
ПИСЬМО 36 198
Славнейшему и мудрейшему
мужу Иоанну Гудде
от Б. д. С.
Славнейший муж!
Различные обстоятельства не позволяли мне до сих пор ответить на Ваше письмо от 19 мая 197. Так как Вы все еще воздерживаетесь от суждения относительно моего доказательства, по крайней мере относительно
523
главной его части (полагаю, что это зависит от некоторой неясности, которую Вы в нем находите), то я попытаюсь изложить Вам смысл его более ясным образом.
Итак, прежде всего я перечислил четыре свойства, которыми должно обладать бытие (существо), существующее по собственной достаточности или силе. Эти четыре свойства, а также и остальные, им подобные, я свел в замечании пятом к одному. Далее, чтобы вывести все необходимое для доказательства только из содержания нашей предпосылки, я попытался в замечании шестом доказать существование бога из данного предположения. А отсюда, наконец, не предполагая известным ничего больше, кроме простого смысла слов, я вывел то, что требовалось [доказать].
Таков, вкратце, был мой замысел, такова была моя цель. Теперь же я разъясню смысл каждого звена в отдельности, и прежде всего я начну с предпосланных мною свойств.
В первом из них Вы не находите никакой трудности. Так же, как и второе, оно есть не что иное, как аксиома. Ибо под простым я разумею но что иное, как то, что не сложно, или, другими словами, не составлено из частей, все равно, будут ли эти части по своей природе различны или же одинаковы. Доказательство имеет, конечно, универсальное значение.
Смысл третьего свойства (что касается того, что если то существо, о котором идет речь, есть мышление, то оно не может быть мыслимо ограниченным в мышлении, но только безграничным, если же это — протяжение, то оно не может быть мыслимо ограниченным в протяжении, но только безграничным 198) Вы поняли наилучшим образом, хотя и говорите, что не можете понять умозаключения [которым я обосновываю это свойство]. Умозаключение же это основано на том, что было бы противоречием мыслить под [категорией] отрицания существования нечто такое, определение чего заключает в себе существование, или (что одно и то же) утверждает существование. А так как «ограниченное» (determinatum) 199 не означает ничего положительного, но обозначает только лишение (privatio) существования той же самой природы, которая мыслится как ограниченная, то отсюда следует, что то, определение чего утверждает существование, не может мыслиться как ограниченное. Так, например, если поня-
524
тие протяжения заключает в себе необходимое существование, то будет столь же невозможно мыслить протяжение без существования, как невозможно мыслить протяжение без протяжения. Если принять это допущение, то невозможно будет также помыслить и ограниченное протяжение. Ибо, если бы оно было мыслимо как ограниченное, то оно должно было бы ограничиваться собственной своей природой, т.е. протяжением, и то протяжение, которым оно было бы ограничено, должно было бы мыслиться под [категорией] отрицания существования. А это, согласно принятому допущению, представляет собой явное противоречие.
В замечании четвертом я хотел указать только на то, что такое существо не может быть разделено ни на части одной и той же, ни на части различной природы, все равно, будут ли эти части различной природы заключать в себе необходимое существование или нет. Ибо если бы, говорил я, имело место это последнее, то такое существо могло бы быть разрушено, потому что разрушить какую-нибудь вещь значит разложить ее на такого рода части, чтобы ни одна из всех их не выражала природы целого. Если бы имело место первое, то это противоречило бы трем вышеразъясненным свойствам.
В замечании пятом я сделал только то предположение, что совершенство состоит в бытии (τό esse), а несовершенство — в лишении бытия. Я говорю «в лишении», потому что хотя, например, протяжение и отрицает относительно себя мышление, однако это обстоятельство не является в нем несовершенством. А вот если бы у него было отнято протяжение, то это обличало бы в нем несовершенство, как это фактически и имело бы место, если бы оно было ограниченным 200, а также если бы оно было лишено длительности (duratio), местоположения (situs) и т.д.
С замечанием шестым Вы вполне согласны, но тем не менее говорите, что это нисколько не разрешает Вашего затруднения (а именно — почему не могло бы быть многих существ, существующих через самих себя, но различающихся по своей природе, подобно тому как мышление и протяжение различны и, быть может, могут существовать по своей собственной достаточности). Я вижу из этого, что Вы придали этому замечанию смысл, совершенно отличный от того, какой влагал в него я сам. Полагаю
525
также, что я угадываю, в каком именно смысле Вы его поняли. Но, чтобы не тратить времени, объясню Вам только мою мысль. Итак, в замечании шестом я утверждаю, что если мы признаем, что по собственной достаточности существует нечто такое, что только в своем собственном роде безгранично и совершенно, то необходимо будет признать также и существование существа абсолютно безграничного 201 и совершенного, — это существо я буду называть богом. Если, например, мы хотим утверждать, что протяжение или мышление (из которых каждое может быть совершенным в своем собственном роде, т.е. в определенном роде бытия) существует по собственной достаточности, то необходимо будет признать также и существование бога, который обладает абсолютным совершенством, другими словами — существование существа абсолютно безграничного 202.
Здесь я хотел бы обратить внимание на то, что я только что сказал относительно выражения «несовершенство», а именно, что оно означает отсутствие у вещи чего-либо такого, что принадлежит к ее природе. Так, например, протяжение может быть названо несовершенным только в отношении длительности, местоположения, количества, а именно: за то, что оно не длится долее, за то, что оно не удерживает своего местоположения, или за то, что оно не обнимает большего пространства. Но его никогда не назовут несовершенным на том основании, что оно не мыслит, потому что природа его, состоящая в одном только протяжении, т.е. в бытии определенного рода, не требует ничего подобного. Ограниченным или безграничным, совершенным или несовершенным оно может быть названо только в отношении этого определенного рода бытия. А так как природа бога заключается не в определенном роде бытия, но в таком бытии, которое абсолютно безгранично, то его природа требует также всего того, что в совершенстве выражает бытие (τό esse); ведь иначе его природа была бы ограниченной и недостаточной. А раз это так, то отсюда следует, что может быть только одно существо, существующее собственной своей силой, а именно — бог. В самом деле, если мы, например, предположим, что протяжение заключает в себе существование, то оно по необходимости должно будет быть вечным и безграничным и абсолютно чуждым всякого несовершенства, но выражающим совершенство. А потому
526
протяжение будет принадлежать богу, другими словами, будет чем-то таким, что выражает некоторым образом природу бога. Ибо бог есть такое существо, которое по своей сущности 203 безгранично и всемогуще (omnipotens) не в одном только каком-нибудь определенном отношении, но абсолютно. То, что сказано (для примера) о протяжении, нужно будет утверждать и относительно всего, что мы захотим принять как такое [т.е. как заключающее в себе необходимое существование]. Итак, я заключаю, как и в моем предыдущем письме, что по собственной достаточности существует один только бог и ничего вне бога. Полагаю, что этого будет достаточно для разъясне-
ния смысла предыдущего письма. Вы же сможете теперь лучше высказать свое суждение об этом предмете.
Этим я закончил бы свое письмо. Но так как я собираюсь заказать себе для полировки стекол новые формы 204, то мне хотелось бы услышать от Вас совет относительно этого предмета.
Я не вижу, что можно выиграть выделкой выпукло-вогнутых стекол. По-моему, если только расчет сделан мною правильно, выпукло-плоские должны быть гораздо полезнее. Ибо, если мы примем (ради легкости), что отношение преломления 205 есть 2: 3 и расставим буквы на прилагаемом чертеже (фиг. 9) так же, как Вы это делаете в Вашей малой «Диоптрике», то мы найдем, составив уравнение, что N1, которое обыкновенно обозначается через z, равняется
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |