Путешествие Лунной тени 22 страница

– Мы вернемся на рассвете, – твердо сказал один из пехотинцев.

– И тебе следует позаботиться о том, чтобы он был на месте, – добавил второй.

– Иначе сам станешь заключенным, – пригрозил первый.

– Только не здесь, а в одном из сельских домов на юге острова…

– А там, глядишь, и второй огненный круг подоспеет.

После этого морские пехотинцы ушли в сторону базового лагеря. Когда они скрылись из вида, Терикель поспешила к тюрьме. Охранник весь день провел на строительстве убежища и теперь смывал с рук и лица глину, песок и сажу.

– Ровал, это я, – сказала Терикель, входя в комнату.

– Достопочтенная Старейшина! Рад видеть тебя!

– Прошу, не так громко.

– Извини. Честно говоря, я почти ожидал твоего появления. Кстати, теперь меня зовут Пилер.

– Как тебе удалось получить задание охранять Ларона?

– Торейцы подумали, раз Банзало держал меня под замком за предательство, я достаточно надежен и мне можно поручать некоторые дела. Вот и наняли охранником.

– Я могу увидеть Ларона?

– Но не забывай: он должен оставаться там, чтобы моя голова удержалась здесь, – предупредил Ровал, указав сначала на дверь камеры, потом на свою шею.

– Собственно, мне нужно кое-что с тобой обсудить. Несколько минут спустя Ровал раскрыл двери камеры. Ларон лежал на грязной куче сухих водорослей, покрывающих пол. Глаза были закрыты, но он дышал. Вампир не проснулся, когда открывалась дверь, неужели… Терикель вошла в камеру и опустилась на колени. Он открыл глаза, а потом резко вскочил. Терикель невольно отшатнулась. На лице юноши краснели ссадины, под глазами лежали темные тени, он жмурился, пытаясь разобраться, кто перед ним.

– Вампир, ты сегодня сам на себя не похож, – сказала Терикель.

– Достопочтенная Старейшина?

– Это я, и никто иной. Огромное спасибо, что занял мое место. Это было исключительно галантно и благородно с твоей стороны.

– Мое почтение.

– Похоже, Варсовран на этот раз решил разумно применить Серебряную смерть на территории поменьше, чем континент.

Ларон застонал и попытался встать. Терикель помогла ему сесть на скамью, он опустил голову на ладони, опершись локтями о колени.

– И как это, быть облаченным в Серебряную смерть?

– Когда на меня наложили Серебряную смерть, все стало удивительно медленным и холодным. Странные голоса и мысли проносились в моем сознании, и хотя я мог видеть абсолютно все, что происходило вокруг, но не контролировал свое тело. Когда Варсовран направил Серебряную смерть на храм Метрологов, я освободился. Я не понимаю, что со мной. Оно избавило меня от раны, нанесенной топором, но я так ужасно ослабел! Что случилось? Что сделала со мной Серебряная смерть?

Терикель коснулась запястья Ларона и ощутила биение пульса, она приложила ладонь к его щеке. Потом прошла к маленькому окошку камеры, глянула наружу и обернулась к юноше.

– Пульс наполненный, температура нормальная, и Мираль давно зашла, – сказала она, отбивая пальцами по ладони каждое утверждение. – Ларон, воспользовавшись твоим телом, Серебряная смерть вернула тебя к жизни.

Ларон сглотнул и с недоверием посмотрел в лицо Терикель:

– К жизни?

Терикель показалось, что он разочарован.

– Ты шутишь? – в его голосе теплилась слабая надежда.

– Нет.

– Скажи мне, что я не живой.

– Ты не живой.

– Ты лжешь.

– Да.

Он дотронулся пальцами до своего лица. Прыщи, упорно державшиеся на коже семь столетий, исчезли.

– Жизнь, – вздохнул он.

– Ты недоволен?

– По правде говоря, нет.

– Ларон, мне трудно поверить в то, что я слышу. Ты исключительно здоровый юноша четырнадцати-пятнадцати лет. У тебя чистая кожа, теплая кровь, твои сердца бьются ритмично, подозреваю, что и зубы у тебя стали обычными, а клыки исчезли.

Ларон провел языком по зубам. Эфирные клыки превратились в нормальные, человеческие зубы. Он проверил пульс.

– Но почему я такой слабый? – возразил он. – Эти солдаты, они меня скрутили за полминуты. Я был беспомощен как новорожденный цыпленок.

– У тебя физические силы обыкновенного подростка, а не сверхъестественная мощь вампира. Средний морской пехотинец способен без труда справиться с четырнадцатилетним мальчиком. Вот почему у тебя разрезано ухо, разбита губа, синяки на груди и ссадины на лице.

– У меня болит живот.

– Это случается, когда человек голоден. Охранник принесет еду, как только сам отмоется от грязи. Может, выпьешь воды?

Она взяла ковш, лежавший возле ведра с водой. Ларон подозрительно покосился на питье, потом осторожно сделал глоток. Затем осушил весь ковш.

– Странно. Она безвкусная, но так освежает.

После пяти ковшей воды Ларон почувствовал себя заметно лучше, но счастливым его бы никто не назвал.

– Лучше бы я оставался мертвым, – проворчал он.

– Но тебя же вернули к жизни! Ты должен радоваться.

– Жизнь? Мне есть с чем сравнивать. У меня нет сил, зато полно людей, готовых со мной рассчитаться.

– Ну, если уж речь зашла о них, я тут говорила о тебе с Фераном. Он предложил нам проезд на «Лунной тени» до Саргола.

– Феран? Нам? Нам – то есть и тебе, и мне? После того, что я с ним сделал?

– Я же не говорила, что он испытывал от этого восторг. Кроме того, ему предстоит спать в одиночестве.

– Тогда почему он нас приглашает?

– Условно говоря, я взяла его за яйца. Без меня он не сможет поднять «Лунную тень».

Глаза Ларона сузились:

– Тогда убедись, что тщательно вымыла руки после этого. И подумай, что помешает Ферану отказаться от обещания, когда мы выйдем в море?

Терикель постучала в дверь. В проеме показался Ровал. Он скрестил руки на груди, за поясом был топор.

– Охранник Пилер, также известный как Высокоученый Ровал прекрасно умеет следить за честным соблюдением условий и договоренностей. Может быть, жизнь не так комфортна, как существование мертвого вампира, молодой человек, но жизнь – единственное, что у тебя теперь осталось. Теперь тебя приведет к полной неподвижности не Мираль. И тебе уже не удастся встать из могилы. Если ты погибнешь, составишь компанию червям. Поэтому самое разумное – убраться отсюда поскорее и прожить еще лет шестьдесят, а то и семьдесят – то, что тебе осталось.

– Но я же теперь для вас представляю обузу…

Терикель положила ладонь на щеку юноши и поцеловала его в губы. Потом встала и протянула ему руку.

– Я в долгу у тебя, Ларон, – сказала она, а он не сдвинулся с места. Только удивленно смотрел на нее. – Прояви рыцарское благородство и позволь мне помочь.

Ларон опустил голову, затем протянул руку и позволил себя поддержать, не глядя никому в глаза. Ровал принес его тунику и сандалии, дал легкий топорик из числа конфискованного оружия. Ларон коснулся пальцами дыры, проделанной в тунике топором Варсоврана.

– Прежде чем отправимся в путь, я хотел бы поставить одно условие. «Лунная тень» оставит меня в Диомеде. Я туда кое-кого послал и должен…

– Диомеда! – воскликнула Терикель. – Ты разве не слышал? Варсовран захватил этот город несколько месяцев назад. Он сделал его столицей своей новой империи. Если я решусь показаться хотя бы в пределах видимости Диомеды, меня отправят на плаху с такой скоростью, что городской магистрат даже не успеет продать билеты на это представление. То же самое касается и тебя. Кроме того, всем известно, что «Лунная тень» стояла на службе у Метрологов.

– Я все знаю про Диомеду. Но тебя считают мертвой, а «Лунную тень» затонувшей.

– Категорически нет! – отрезала Терикель. – Мы не пойдем в Диомеду.

– Это дело чести!

– Нет!

– Чести девушки!

– Защита чести – долг тех, у кого есть для этого силы. Сейчас твоя грудь уже моей талии, а я горжусь хорошей фигурой А что касается твоих бицепсов… Если кто-нибудь вздумал бы выставить тебя на рынке рабов в качестве воина, вокруг все бы смеялись до упада!

Ларону не слишком нравилось то, что он слышал, особенно потому, что это было правдой.

– А как же… – начал он.

– Нет! Мой ответ: нет! Если ты вообще намерен покинуть Гелион, то у тебя есть единственный шанс – идти с нами в Саргол. Затем ты можешь отправиться на север, в Диомеду и добиваться, чтобы тебя убили. Понял?

Дамарианские боевые корабли стояли повсюду, когда «Раши-Харлиф» вошел в гавань Диомеды, и на борт поднялся лоцман с характерным плюмажем солдат Варсоврана. Когда они наконец пришвартовались, тревога капитана начала ослабевать. По словам лоцмана, в порту царили покой и порядок, жизнь кипела, торговля шла бойко и вообще ситуация для моряков и купцов мало изменилась с тех пор, как бывший король заперся в островной цитадели с небольшим отрядом верных ему воинов.

– Кстати, имейте в виду: если вам удастся узнать, где находится сарголанская принцесса Сентерри, вы получите вознаграждение в две тысячи золотых паголов, – добавил лоцман во время разговора с капитаном на юте.

– А что она такого натворила?

– Ничего. Месяц назад она еще жила в Диомеде, а потом решила уехать, переодевшись танцовщицей. Похоже, она была хороша в танцах и ее охранники продали девушку каким-то работорговцам, как только город остался вне поля зрения.

– Мы пришли из Плацидийского океана, а ты спрашиваешь нас о работорговцах, орудующих в пустыне! – выразил свое недоумение капитан.

– Ну, все-таки речь идет о двух тысячах паголов, и пока никому не удалось их заполучить. Я всех об этом спрашиваю.

– Весьма благородно со стороны торейцев предлагать так много за безопасность иноземной принцессы.

– Ты не прав, почтенный и многоуважаемый капитан. Император Саргола считает, что торейцы лгут, а сами держат ее в тюрьме. Он угрожает войной.

– Ага, теперь понятно. Будь я торейцем, я бы сильно беспокоился.

Друскарл и Девять владели языком страны, а евнуху удалось обменять небольшую часть торейского золота и серебра на виндикские монеты еще до прибытия в Диомеду. Теперь они облачились в виндикские одеяния и не привлекали внимания.

– Помни: надо идти на север к Бантаку и ждать там, – сказал Друскарл Сулдервару, когда они остались одни.

– Как долго, ваше величество?

– Три месяца. Говори, что вы прибыли в Бантак от имени Виндика, чтобы помочь в защите от пиратов. Никто не будет ни возражать, ни задавать лишних вопросов.

Таможенный инспектор зарегистрировал Девять и Друскарла как служанку и евнуха, вернувшихся из Виндика, так что они благополучно покинули официальную контору и растворились в большом городе. Девять неуверенно чувствовала себя в толчее, поскольку до сих пор видела лишь порт Дорожный на Гелионе да и то через сферу-оракул. Диомеда была в сотни раз больше. Широкая река Леир несла свои воды через пустыню, вытекая с высоких, покрытых в нижней части виноградниками гор, по ней шли баржи с бочками и ящиками товаров, которые разгружали на причалах города. Порт являлся единственным прибежищем для кораблей, идущих вдоль побережья Акремы между северо-восточными и юго-восточными королевствами континента.

– Где мы остановимся? – испуганно спросила Девять, совершенно растерявшаяся в толпе, ошеломленная запахами и звуками.

– Я знаю милую даму по имени Сайрет, которая переживает нелегкие времена. Прежде всего мы пойдем к ней.

Сайрет в середине дня давала уроки танцев бедным девочкам на рыночной площади. Это она делала бесплатно. Они пришли туда, когда занятия заканчивались, и Девять увидела стройную, привлекательную женщину лет сорока пяти. Сайрет заметно устала, но все равно лучилась обаянием и властной энергией.

– Приятная встреча, безумная королева, – произнес Друскарл в качестве приветствия. Сайрет как раз смывала пыль с ног. Евнух учтиво и несколько официально поклонился.

– Друскарл! Рада видеть тебя, король-евнух, – ответила Сайрет с не менее официальным, но более изящным поклоном и расцвела улыбкой.

Друскарл купил дамам финиковые пироги в одной из лавчонок, и они покинули рынок. Друскарл и Сайрет сразу же погрузились в беседу. Они обменивались историями о своей жизни, однако Друскарл, надо признать, сильно редактировал свое повествование.

– Так вот я оказался здесь… э… с этой прелестной, но несколько… э-э-э… ограниченной девушкой, – завершил он свой рассказ, поведав совершенно не соответствующую действительности байку о том, как Девять потеряла память после того, как едва не утонула.

– Так ты хочешь, чтобы я взяла ее к себе в качестве ученицы? – спросила Сайрет искренне, хотя и не слишком сильно удивившись.

– Я могу хорошо заплатить.

– Это утешает.

– Она много для меня значит. Если ты согласна присматривать за ней в течение пары лет, пока она не восстановит разум, госпожа Сайрет, я не стану просить тебя о большем.

– Ну что же, она вполне подходит для танцев и выглядит привлекательно. Что ты можешь сказать о себе, девушка?

– О, я была на маленьком корабле, я едва не утонула, – произнесла Девять и поправила шарф, прикрывавший голову. – Мой лоб был…

– Довольно, оставь шарф как он есть. Если у тебя шрам, его не нужно открывать. Не люблю шрамы. Итак, с тобой приключилась беда и ты потеряла память. Друскарл решил, что ты стоишь того, чтобы спасти. Что ты умеешь делать?

– Делать?

– Да. Что ты умеешь делать? Готовить еду? Мыть посуду? Чистить печь? Покупать, торговаться на рынке, не позволяя тебя ограбить?

– Она быстро учится, – заверил Друскарл.

– Я могу научиться практически всему, если мне показать, – подтвердила Девять.

– Ясно, – Сайрет медленно покачала головой, чуть нахмурившись, потом лицо ее оживилось. – А чем ты можешь расплатиться, Друскарл?

Торейским золотом, – ответил он, доставая кошель и вынимая из него несколько монет.

Глаза Сайрет расширились:

– Ах вот что! Плата вперед, полностью. Так я веду дела со всеми клиентами. Ты уверен, что она не сбежала ни от кого? Она не из числа беглецов?

– Не больше, чем все мы, моя дражайшая безумная королева…

– Так скверно, король-евнух?

Они подошли к дому, где жила Сайрет. Друскарл намеревался сразу уйти, и Девять почувствовала нарастающий страх.

– Вы уходите? – спросила она. – Я никогда больше вас не увижу? Как Ларона?

Друскарл рассмеялся:

– Я просто найду место для ночлега. А ты будешь спать здесь, это твой новый дом.

– А вы придете сюда?

– Да, завтра. Ты будешь учиться танцам и другим вещам, которые пойдут тебе на пользу.

– Да, и со временем я выдам тебя замуж за красивого купца, – добавила Сайрет. – Ты будешь танцевать на рыночной площади и носить изящные платья. До завтра, Друскарл.

– Моя дорогая Сайрет, ночь будет долгой.

– До свидания.

Сайрет жила на расстоянии мили от Уэнсомер, она арендовала плоскую крышу зернохранилища. Там она установила опорные столбы и натянула тент. Это пространство отлично подходило для занятий. Сама Сайрет спала в укромном уголке, там же хранила сундуки с костюмами и материалами, подушками, зеркалами, макияжем и украшениями. Ее маленький мир пребывал под надежной охраной магических стражей – котов и собак, поставленных на стражу зерна. На крышу вела веревочная лестница, по которой женщины и взобрались.

– Ну что же. Полагаю, у нас не будет языковых проблем, – заявила Сайрет, приготовившая для Девять место для ночлега. – Эта маленькая сумка – все, что у тебя есть?

– Да.

– Бедный ребенок. Сначала тебе нужно научиться шить платья, которые носят в Диомеде. За работой ты расскажешь о себе. Позднее мы начнем уроки танцев.

Вскоре после захвата Гелиона эскадра Варсоврана вернулась в Диомеду, и по городу поползли слухи о том, что вновь были использованы огненные круги. Друскарл вслушивался в рассказы торейских моряков и солдат в тавернах, мрачно отмечая про себя каждую деталь. Насколько он помнил, Гелион представлял собой вытянутый остров, длина которого заметно превышала ширину. Чтобы целиком покрыть его, потребовалось бы четыре или пять огненных кругов. Это означало, что цикл Серебряной смерти может завершиться не раньше чем через сто двадцать дней после запуска. Это была ценная информация, хотя во всех историях, описаниях чудовищного огня, жара и грома оставалась какая-то неясность. Говорили, Варсовран казнил на острове одного из Метрологов, а затем вернул его к жизни с помощью Серебряной смерти. Друскарл знал, что это под силу магическому чудовищу. Странность заключалась в том, что священника звали Ларон. Но Ларон – скалтикарское имя, а Гелион был аванпостом торейцев. Вернувшись в свое жилище, Друскарл усердно подсчитывал даты и сроки, делая записи на каменном полу. «Лунная тень» могла достичь Гелиона не раньше чем за день или за два до нападения Варсоврана. Представлялось невероятным, чтобы Ларона посвятили в сан за такое короткое время, однако все упорно называли это имя. Кто бы ни был этот человек, точно установить его личность сейчас невозможно.

Друскарл пришел к выводу, что пока не прояснится ситуация, не стоит принимать никаких решений. Он лег на узкую койку и закрыл глаза. У него оставался шанс. Он знал, где будет находиться Серебряная смерть, но никто не догадается о его истинных намерениях.

– Разве есть среди нас тот, кого нельзя назвать предателем, если заглянуть в глубину его души? – произнес он вслух, обращаясь к самому себе.

Один из охранников, продавших Сентерри кочевникам-работорговцам, имел несчастье вернуться в Диомеду, где его опознали. Теперь Фортерон прогуливался вокруг жаровни, над которой висел злополучный охранник, распластанный на огромном колесе лицом к раскаленным углям. Его сиплое, прерывистое дыхание поддерживало жар, не давая углям погаснуть.

– Отчасти твоя история звучит достоверно, – заметил Фортерон, читавший свиток с показаниями. – Мы нашли сожженную повозку, мертвую лошадь и три изувеченных тела на расстоянии меньше дня пути от города. Эта сцена должна была выглядеть как результат нападения кочевников, но они никогда бы не стали убивать коня или оставлять стрелы в телах убитых. Кочевники весьма расчетливы, когда речь идет о железных наконечниках стрел или о лошадях. Затем ты вернулся в город. Ты утверждаешь, что вместе с приятелями целый месяц сопровождал трех танцовщиц вплоть до самого Ласера. Но тебя сдали властям за пятьсот золотых паголов вознаграждения. Мои источники сообщают, что ты провел большую часть времени в Ласере, и у тебя была изрядная сумма.

Но охранник мечтал об одном, чтобы прекратилась боль.

– Мы убили возниц, стражника… продали девушек, – прохрипел он.

Он твердил эту фразу на протяжении четырех последних дней. Либо он говорил правду, либо обладал исключительным мужеством и способностью выдерживать пытки.

– Мы собрали остатки повозки, проверили, что там было, – продолжал Фортерон. – Кому вы их продали?

– Кочевникам.

– Палвер Ветробол, я очень могущественный человек. И это я плачу деньги нашему доброму приятелю в капюшоне, который медленно опускает тебя лицом вниз на угли. Может быть, ты полагаешь, что я самый могущественный человек на Акреме, но это не так. Самый могущественный человек на Акреме – тот, кто командует огромной армией. А это отец девушки, проданной вами в рабство, а возможно и обесчещенной.

Нет, мы не трогали их… Светлокожие девственницы стоят… в три раза дороже.

– Что это были за кочевники?

– Бандиты из долины Лейр.

– Их имена?

– Они не называли своих имен.

– Куда они направились?

– На запад, на рынки Залмека.

– На рынках Залмека за прошедший месяц не продавали белых танцовщиц. Я думаю, вы изнасиловали и убили девушек, а их тела закопали в пустыне.

– Нет.

Фортерон остановился, а потом пошел к двери:

– Если он умрет, его место займешь ты.

Палач покорно склонил голову. Адмирал вышел из пыточной камеры.

Снаружи его ждал начальник караула.

– Все еще не признался, адмирал?

– Подозреваю, что он уже сказал правду. Девушки были действительно проданы кочевникам, а высокая стоимость таких рабынь в северных королевствах не вызывает сомнений. Проблема в том, что мы находимся с северными королевствами в состоянии войны. Это сильно затрудняет расследование.

– Кроме того, северные королевства заинтересованы в том, чтобы Сарголанская империя вступила в их Альянс. Это делает их еще менее вероятными помощниками.

Фортерон на мгновение прикрыл лицо ладонями, словно хотел заслониться от всего мира. Перед ним вырисовывалась весьма безрадостная картина.

– Сентерри либо мертва, либо недосягаема. В любом случае, мне нечего предложить сарголанскому императору, кроме того мерзавца, что висит сейчас на колесе, а также имен его компаньонов. Приглашай сарголанского посла, дай ему показания этого охранника, пригласи его на повторный допрос, передай список имен других негодяев. После этого голову охранника отрубить, засолить и отослать в столицу Сарголана – пусть ее отвезет их посол на своей боевой галере. Наверняка императору и этого будет мало, но он получит этот подарок – желает того или нет.

– Боюсь, император желает либо свою дочь, либо много крови, адмирал.

– Что же, соберите кровь охранника и отправьте ее императору вместе с головой.

«Лунная тень» приплелась в гавань Диомеды следом за сарголанским каботажным торговым судном. Шхуна низко сидела в воде, ей требовался серьезный ремонт после перенесенных и наскоро заделанных повреждении.

– Я до сих пор не понимаю, как ты сумел убедить меня зайти сюда – пробормотала Терикель и перегнулась через борт, чтобы в очередной раз справиться с последствиями морской болезни.

– «Лунная тень» набирает воду быстрее, чем мы успеваем откачивать, а Диомеда – самый близкий от Гелиона порт, – ответил Ларон. – Мне доводилось слышать гораздо менее удачные мотивировки.

Терикель вытерла рот, а потом накинула шаль так, чтобы зарыть лицо. Из всех городов на свете этот для нее наиболее опасен.

Оказав необходимую помощь лоцману, боцман попытался выторговать скидку, ссылаясь на сильные повреждения судна в результате жестокого шторма, однако лоцман не хотел и слышать о снижении тарифа.

– Вы здесь раньше бывали? – поинтересовался он, когда шхуна шла между длинными рядами торговых кораблей, галер, каботажных судов и речных барж.

– Мы здесь в первый раз, – отозвался боцман, снова взявшись за штурвал.

– Ну, тогда обратите внимание вон на тот маленький остров в гавани, на котором возвышается дворец. Там находится бывший король. Остров все еще в осаде, так что держитесь от него подальше, если не хотите, чтобы вас в щепки разбила какая-нибудь боевая галера.

– Какую угрозу может представлять такая маленькая шхуна для могущественного флота императора Варсоврана? – удивился боцман. – Мы всего лишь честные моряки.

– Вот и держитесь подальше от неприятностей. Да, и еще: не стоит купаться в гавани. Тут несколько раз ловили агентов, которые собирались доплыть до острова при свете Мираль. Теперь несколько раз в день в воду бросают отбросы из мясных и рыбных лавок, чтобы приманить акул. Их тут развелось видимо-невидимо. Кстати, вы ничего не слышали о сарголанской принцессе Сентерри, которую захватили и продали в рабство в пошлом месяце? Это случилось в пустыне, к западу от Диомеды. Награда за ее возвращение составляет уже шесть тысяч золотых паголов.

– В пустыне? Мы же пришли с другого конца Плацидийского океана. А ты нас спрашиваешь о происшествии в пустыне!

– За вопрос денег не берут, а шесть тысяч паголов – это огромная куча золота. Успеха вам в Диомеде.

Феран поднялся на ют, матросы убирали паруса и ставили якорь. Шхуна расположилась над песчаной отмелью, на которую судно сядет во время отлива.

– Течь очень серьезная, счастье, что нам удалось дойти до Диомеды, – заметил боцман.

– Ремонт нам недешево обойдется, – буркнул капитан.

– Ну и что? Нам разве денег не хватает? Ты забыл про торейское золото?

Ларон, Терикель и Ровал отправились на берег вместе с лоцманом, а остальные занялись подготовкой «Лунной тени» к ремонту.

– Иногда мне трудно преодолеть соблазн рассказать начальнику порта, кто они такие, – тихо произнес Феран, наблюдая за удаляющейся лодкой.

Боцман пожал плечами:

– Они в ответ смогут порассказать немало интересного и о тебе.

– Вот почему я так и не пошел к начальнику порта с этими сведениями. Норриэйв, не будешь ли ты любезен в качестве казначея отсчитать мою долю золота?

– Как хочешь. Ты намерен произвести впечатление на местных девиц и молодок?

– Нет, мне нужны деньги, чтобы купить лицензию и перебраться на борт глубоководного торгового корабля. Теперь я неплохо знаю глубоководную навигацию и могу претендовать на офицерский чин. Как бывший самостоятельный капитан и ветеран трех переходов через Плацидийский океан, я буду пользоваться немалым спросом.

Боцман задумчиво потер подбородок:

– Ага, ясно. Мне будет жаль, если ты уйдешь. И другим тоже.

Начался отлив. Судно постепенно опускалось на отмель. Воду из трюма откачали, и нанятые в порту плотники деловито занялись работой. Норриэйв проверял обшивку, но очевидных течей не обнаружил. Когда начался прилив, плотники собрали инструменты, подошел их начальник. Он вместе с боцманом проверил качество ремонта, затем назвал цену за кренгование днища от налипших улиток и водорослей.

К тому времени когда солнце склонилось к закату, экипаж сошел на берег, чтобы насладиться заслуженным отдыхом, а Норриэйв прикидыва, что еще нужно сделать, чтобы благополучно добраться до Сарголана. Починка мачт и снастей оказалась не такой уж сложной, ванты обновили, мелкие детали заменили. Еще пара дней на кренгование и смоление корпуса, день на закупку провизии и пополнение запасов воды, а также на загрузку трюмов какими-нибудь местными товарами. Ни у кого не должно возникать сомнений насчет характера их деятельности. После этого можно выходить в море, решил Норриэйв.

«Лунная тень» берет на борт меньше крупного торгового судна, но она легко проходит под мостами, поднимается по рекам к внутренним портам. Когда Терикель и Ровал покинут корабль, экипаж сможет заняться честной торговлей, как многие другие купцы и моряки. Очевидно, без Ларона они не смогут получить разрешение на плавание, но что если попробовать выкупить у бывшего вампира лицензию?

Норриэйв решил откачать воду, которая должна была накопиться за несколько часов. Но воды не было. Удивленный боцман спустился в трюм. Течь прекратилась. Полностью. Он зажег лампу и начал тщательно проверять внутреннюю сторону обшивки. Конечно, там было несколько десятков точек, где швы могли износиться и пропускать воду.

Через некоторое время боцман почувствовал толчок о борт снаружи, а потом кто-то позвал с палубы. Это был женский голос. Норриэйв выбрался наверх и помог Терикель и Ровалу затащить мешок с золотом Старейшины на борт.

Дата добавления: 2015-09-29