ее салоне и в салоне графини Мерлен, возлюбленной приятеля Бальзака,
Филарета Шаля, Оноре начал встречаться с представителями света, то есть
двух или трех тысяч лиц, которые знакомы между собой, бывают друг у друга
и, обладая необходимым досугом, уделяют очень много внимания чувствам.
Бальзак испытывал одновременно простодушную радость оттого, что его
принимают и даже приглашают некоторые из этих избранных, и острую горечь,
ибо он угадывал, что его только терпят. "Я страдал всеми фибрами души,
страдал так, как только может страдать человек; лишь изгои да женщины
умеют остро наблюдать, потому что их все ранит, а душевные страдания
обостряют наблюдательность". Юные щеголи в желтых перчатках, любовники
этих земных богинь, свысока смотрели на плохо одетого или слишком
разодетого чужака; а он, меряя взглядом фатов, оценивал их и завидовал им.
Что касается женщин, восхитительных и недоступных, то Бальзак любовался
ими, ни на что не надеясь. И все же как он их желал!
"Ах, да здравствует любовь в шелках и кашемире, окруженная чудесами
роскоши, которые потому так чудесно украшают ее, что и сама она, может
быть, роскошь! Мне нравится комкать в порыве страсти изысканные туалеты,
мять цветы, заносить дерзновенную руку над красивым сооружением
благоуханной прически... Меня пленяет женщина-аристократка, ее тонкая
улыбка, изысканные манеры и чувство собственного достоинства: воздвигая
преграду между собою и людьми, она пробуждает все мое тщеславие, а это и
есть наполовину любовь. Становясь предметом всеобщей зависти, мое
блаженство приобретает для меня особую сладость. Если моя любовница в
своем быту отличается от других женщин, если она не ходит пешком, если
живет она иначе, чем они, если на ней манто, какого у них быть не может,
если от нее исходит благоухание, свойственное ей одной, - она мне нравится
гораздо больше; и чем дальше она от земли даже в том, что есть в любви
земного, тем прекраснее становится она в моих глазах" [Бальзак,
"Шагреневая кожа"].
Мог ли он им нравиться? Больше, чем сам предполагал. Он развлекал
женщин, а это уже половина победы. У Оноре был красивый голос, лицо его
светилось добротою. Если в кругу приятелей он разыгрывал роль толстого
сластолюбивого монаха или развеселого коммивояжера, то в салонах он умел
молчать, копить впечатления и очаровывать своих слушательниц. Некоему
юноше, Жюльену Леме, Бальзак однажды сказал: "Не правда ли, вас удивляет,
что у человека столь грубого обличья могут быть столь тонкие
умозаключения, столь изысканные мысли?" Возможно, это и удивляло. Но
собеседницы Бальзака знали, что он действительно таков.
Когда Оноре видел, как смягчается их взор, он предвкушал победу. Два
года назад ему пришлось бежать и скрываться после самого плачевного краха.
У него не было "ни счастливой юности, ни цветущей весны". Но теперь он уже
сознавал свою силу. Он напишет великие произведения и подчинит себе этот
равнодушный и опасный Париж. Лора де Верни, восторженная и глубоко
преданная возлюбленная, поддерживала его. Несмотря на все неудачи, он
продвигался вперед. Он знал свою слабость: некоторую вульгарность и
недостаток вкуса, унаследованные от семьи, ребяческое стремление к
роскоши. Но в руках у него были и сильные козыри: творческая энергия,
пылкое вдохновение, фантазия, возвышенный ум. Долго еще будет он
вспоминать об этой поре своей жизни как о некой эпопее, чей неумолимый ход
заставлял его ощущать страх и унижение лишь для того, чтобы он научился
тотчас же преодолевать их; долго еще самые прекрасные романы Бальзака
будут питаться горестными и чудесными воспоминаниями его юности, его
утраченными иллюзиями.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛАВА
После этой поры, короткой, как время сева, наступает
пора свершений. В известном смысле существует две юности:
юность, когда верят, и юность, когда действуют; обе они
часто переплетаются у людей, щедро одаренных природой,
которые, подобно Цезарю, Ньютону и Бонапарту, принадлежат
к самым великим из великих.
Бальзак
XI. ГОДЫ УЧЕНИЧЕСТВА
Самые добродетельные женщины никогда
не бывают вполне целомудренны.
Бальзак
Вскоре успех Бальзака был всеми признан. В декабре 1829 года появилась
"Физиология брака", написанная "юным холостяком". Эта блестящая и
поразительно откровенная книга свидетельствовала об удивительном знании
женщин. Автор написал ее на основе собственного опыта; многим он был
обязан госпоже де Берни и герцогине д'Абрантес, от которых слышал немало
доверительных признаний и рассказов, Фортюне Гамелен и Софи Гэ, своему
отцу, который охотно обсуждал эту тему, с большим увлечением высказывая
много забавных мыслей, и, наконец, Вилле-Ла-Фэ, философу-скептику времен
старого режима и сердцееду в отставке. Стиль повествования, одновременно
лирический, насмешливый и циничный, напоминал то Рабле, то Стерна, как
того и хотелось автору, и в какой-то степени предвосхищал романтические
хроники Мюссе или Готье. За внешней игривостью и фривольностью в духе
XVIII века скрывались мысли серьезные и глубокие.
Главное положение книги можно свести к формуле: "Брак отнюдь не
вытекает из природы человека"; между любовными страстями и инстинктом
продолжения рода очень мало связи, большинство мужей играет на чувствах
своих жен не более умело, чем орангутанг играет на скрипке, а потому им
следует ожидать, что более опытный музыкант обойдет их и сделает
рогоносцами. Каковы уловки женщин, какие меры предосторожности может
принять муж, каковы первые симптомы немилости к нему, как действует
супружеский сыск, как расставляют мышеловки, чтобы поймать неверную, как
искусный супруг добивается нужного поворота событий - вот некоторые из
проблем, которые рассматривает "юный холостяк". Короче говоря, супружество
- это поединок, междоусобная война, которая требует особого оружия, своей
стратегии и где победа (то есть свобода) остается за более ловким.
В войне между супругами Бальзак принимает сторону женщин. Впрочем, он
признает, что пользовался советами двух дам, из которых одна принадлежала
к числу "самых человечных и самых остроумных особ при дворе Наполеона", и
обе они говорили с ним вполне откровенно. Он описывал коварных, лживых
женщин, но находил им оправдание. Женщина не может нести ответственность
за свои грехи; их следует приписать бесправному положению, на которое ее
обрекает общество, и слепоте мужей. Бальзак в какой-то степени заимствовал
идеи о равенстве полов у последователей Сен-Симона. Сначала он
познакомился с ними через посредство дядюшки Даблена, который
переписывался с самим Сен-Симоном; а затем, будучи владельцем типографии
на улице Марэ-Сен-Жермен, Оноре печатал журнал сен-симонистов "Жимназ".
Журнал этот утверждал: "Женщины отдают свое сердце, они не продают его".
Но при существующем порядке вещей брак становится войной. А на войне воюют
как могут, пользуются любым оружием и считают мужа врагом, разве только...
Разве только, вместо того чтобы злоупотреблять "правами", которые ему дает
закон, он добивается любви своей жены и повинуется тайным законам природы,
повелевающим соединять чувство с обладанием. "Отсюда следует, что мужчина,
если он хочет быть счастливым, должен подчиняться определенным правилам
чести и деликатности".
Дамы буквально вырывали эту книгу одна у другой: излагая их
невысказанные жалобы, она во всеуслышание говорила о том, о чем многие из
них думали, но в чем мало кто решался признаться. Однако некоторые женщины
были шокированы. Зюльма Карро прислала из Сен-Сира негодующее письмо.
Бальзак ответил ей:
"Чувство отвращения, которое вы испытали, сударыня, прочтя первые
страницы подаренной мною книги, делает вам честь и свидетельствует о такой
деликатности, что ни один умный человек, если он даже автор произведения,
не может этим оскорбиться. Ваше чувство доказывает, что вы чужды лживому и
коварному свету, что вам незнакомо общество, позорящее все и вся, и что вы
достойны того возвышенного одиночества, в котором человек всегда обретает
величие, благородство и чистоту.
Пожалуй, для автора весьма печально, что вам не удалось преодолеть
первое чувство, которое неизменно охватывает всякое невинное существо,
когда оно слышит о преступлении, когда ему описывают какое-нибудь
несчастье, когда оно читает творения Ювенала, Рабле, Персия, Буало, но я
полагаю, что в дальнейшем вы примирились бы с писателем, прочтя несколько
убедительных наставлений и пламенных доводов в защиту добродетели и
женщины; но могу ли я поставить вам в упрек это отвращение, которое только
делает вам честь".
Достойно восхищения, что наш "ясновидец" все понимает: и благородное
прямодушие госпожи Карро, и шитые белыми нитками расчеты герцогини
д'Абрантес.
"Физиология брака" заключала в себе сотни сюжетов для романов и новелл,
ее можно уподобить громадным кладовым, где хранились различные сцены,
эпизоды и планы. Уже во времена "Кодексов" Бальзак завел записную книжку,
куда вносил всевозможные наброски и заметки в духе Лафатера и одновременно
Гаварни. Мода на исторический роман уступала место моде на роман
буржуазный. Отчего бы и ему не писать короткие повести и рассказы,
своеобразные этюды современных нравов? Стоит ли предаваться длительным
ученым разысканиям, когда он может вынести на сцену саму историю своей
эпохи? Тут он нашел бы хороша знакомые ему обстановку и социальные слои,
например улицу Сен-Дени и живущих на ней богатых торговцев (это будет
повесть "Дом кошки, играющей в мяч", где описана лавка семейства
Саламбье); в "Загородном бале" изображена служившая танцевальным залом
ротонда, где Оноре часто бывал вместе с сестрами. Действие "Вендетты"
начинается при дворе Наполеона (эту историю он услышал от герцогини
д'Абрантес), потом оно переносится в мастерскую художника, где юные девицы
из квартала Марэ (такие, как Лора и Лоранса) или из Сен-Жерменского
предместья брали уроки живописи. Действие "Побочной семьи" происходит
сначала в Байе - Бальзак использовал тут свои наблюдения, которые он
сделал, гостя у Сюрвилей, и прибавил к ним множество иных воспоминаний и
собственных догадок.
Эти "Сцены частной жизни", которые проникали "до самых основ" в события
и тайны семейной жизни, резко отличались от причудливых романов молодого
Оноре правдивостью картин, характеров и тонкостью чувств. Бальзак
обнаружил, что он живет в весьма романтичное время: это объяснялось и
смешением различных общественных укладов и сословий (старый режим,
Империя, Реставрация), и неожиданными эффектными поворотами, разом
менявшими положение в стране (возвращение Наполеона с острова Эльба,
вторая Реставрация). Ему пришла в голову гениальная идея - придать
современному роману некоторые черты романа исторического: более широкие
взгляды, политические и социальные, подробные и красочные описания. В эту
удивительную эпоху дворянство, которое ничему не научилось, буржуазия,
которая переваривала захваченное ею национальное имущество, финансисты и
промышленники оспаривали друг у друга Францию, а недовольный народ готовил
будущие мятежи. Бальзак помнил о необходимой дистанции во времени и
относил действие своих произведений к недавнему прошлому. Из описания
лавки господина Гильома становился понятным патерналистский и рутинный
характер торговли во времена Наполеона. Бальзак очень искусно, хотя и не
всегда осознанно, привносил в большинство своих историй моральные оценки,
характерные для общедоступных нравоучительных романов. Августина Гильом,
дочь торговца сукнами, выходит замуж за человека из другого сословия - за
элегантного художника Теодора де Сомервье; он страстно увлекся красивой
девушкой, но уже вскоре после свадьбы обманывает ее с герцогиней.
Несчастная умирает от отчаяния, а ее сестра Виргиния, которая
удовольствовалась браком с приказчиком Жозефом Леба, безмятежно царит в
"Доме кошки, играющей в мяч". Гобсек, этот удивительный ростовщик с лунным
ликом, тонкими губами и пепельно-серыми волосами, иллюстрирует несчастьями
своих клиентов опасности безнравственного поведения. Повесть "Побочная
семья", показывая, к каким бедам приводит ханжество, одновременно
свидетельствует о крахе любви вне брака.
Таким образом, темой почти всех этих "Сцен" служит счастливое или
несчастное замужество. И почти все они отстаивают традиции буржуазной
жизни и супружескую верность, как ни противоречит она инстинктам,
чувствам. "Рано или поздно мы несем наказание за то, что не подчинились
законам общества". Подобный конформизм проницательного "юного холостяка"
удивляет: ведь сам он, можно сказать, дважды преступает эти законы, ибо
обманывает господина де Берни с госпожою де Берни, а ее в свою очередь - с
герцогиней д'Абрантес. Но Бальзак в собственной семье наблюдал печальные
последствия адюльтера. Его мать воспитывала под мужним кровом злополучного
Анри; отец омрачил последние годы своей жизни любовными шалостями с
деревенскими девицами.
На примере своих близких он мог также убедиться в том, к карим ужасным
последствиям для брачного союза приводят тщеславие и алчность. Его сестра
Лора некоторое время играла роль неприступной Эмилии де Фонтэн
("Загородный бал"), потом, спохватившись, весьма рассудительно вступила в
брак; но другая сестра, Лоранса, была принесена в жертву звучному
дворянскому имени. В семействах Бальзаков, Саламбье, Седийо, Малюсов
наследству придавали не меньше значения, чем в конторе стряпчего
Гийонне-Мервиля. Бальзак не питает никаких иллюзий насчет этого
буржуазного мирка и той роли, какую играет там Король-Деньги. В "Сценах
частной жизни" он нарисовал "правдивую картину нравов, которую
добропорядочные семьи стараются скрыть от постороннего взгляда". Изученный
им мир еще довольно узок, но ведь для романиста важно не все знать, а
хорошо знать, важно разгадать то общество, где ему довелось жить, и
возвыситься над ним.
Особняком стоит произведение "Тридцатилетняя женщина". Что это, роман?
Нет, просто ряд сцен, которые автор сперва писал, не имея намерения
связать их воедино, что и ощущается в композиции. Сначала, в 1831 году, он
опубликовал в газете "Карикатура" блестящий рассказ "Последний парад
Наполеона". Юная девушка уговаривает отца пойти с нею на парад в Тюильри -
она влюблена в красавца полковника. Писатель, как лучом прожектора,
освещает мир Империи. Проходит какой-нибудь месяц, и в рассказе "Две
встречи" мы знакомимся с женой генерала (не полковник ли это из первого
рассказа?); она не любит мужа, имеет любовника, а ее дочь, заметив это,
следует за каким-то малоправдоподобным "парижским пиратом", превращающимся
впоследствии в настоящего байроновского корсара! Этот надуманный и
ненатуральный эпизод, к сожалению, напоминает первые "черные" романы
Бальзака. Затем, в сентябре - октябре 1831 года, писатель публикует
"Свидание" - новеллу в пяти картинах. На сей раз сомнений нет: героиня
Жюли д'Эглемон (перед читателем проходит пять различных эпизодов ее жизни)
- та самая влюбленная девушка, что смотрела на парад в Тюильри. В своем
муже она разочаровалась и теперь любит англичанина, лорда Артура Гренвиля.
Позднее все эти новеллы были несколько переделаны и объединены под общим
названием "Та же история"; только в 1842 году "Тридцатилетняя женщина"
примет свою окончательную форму. Эта книга принадлежит к числу наименее
завершенных произведений Бальзака: ее отдельные составные части плохо
пригнаны одна к другой. Но есть в ней и прекрасные страницы. Признания
госпожи д'Эглемон, женщины уже не первой молодости, избавившейся от
иллюзий, видимо, походят на те, какие выслушивал Оноре де Бальзак, сидя
при свете луны на скамье в Вильпаризи. Эти страницы освещены лучом "поэмы
Берни".
В жизни писателя многое изменилось: после 1829 года у него уже нет
причин сетовать на общество, как прежде. Литературный успех приоткрыл
перед ним двери кружка романтиков. Правда, Бальзак держится там особняком;
он безжалостно насмехается (в анонимной статье) над "Эрнани",
произведением, священным в глазах "Молодой Франции", он чувствует, что
гораздо теснее связан с литературной традицией классицизма - Корнелем,
Мольером, Лафонтеном. Но его сближает с романтизмом любовь к Вальтеру
Скотту, Байрону, Рабле, тяготение ко всему исключительному, и романтики
довольно приветливо встречают этого еретика. Незнакомые женщины пишут
Бальзаку, они узнают себя в его героинях. "Сцены частной жизни",
целомудренные без ханжества, успокоили тех читательниц, которых напугала
"Физиология брака". В читальных залах нетерпеливо ждут его новых книг.
Издатели охотятся за ним. Школьные товарищи - Адриен Брэн, Жозеф Фонтмуан
- вспоминают о своем приятеле, внезапно получившем известность, а ведь
некогда в Вандомском коллеже они его не особенно жаловали. Однако Бальзак
испытал слишком много невзгод, они не так быстро забываются. Он хорошо
знает, что прячется под маской любезности. "За спокойными и улыбающимися
лицами, за безмятежной осанкой таился отвратительный расчет; проявления
дружбы были ложью, и многие присутствующие опасались не своих врагов, а
друзей" [Бальзак, "Супружеское согласие"]. В высшем свете все подчинено
тщеславию, буржуа молятся иным богам. Они истово поклоняются золоту. "Есть
у тебя доходы или нет - вот в чем вопрос".
Чем больше Бальзак наблюдает, тем больше он убеждается, что деньги -
"ныне единственное божество", движущая сила современного ему общества.
Светские люди жаждут денег, чтобы по-прежнему жить в роскоши, как этого
требует их положение в обществе; буржуа копят деньги, не столько уступая
жажде наживы, сколько стремясь ощутить уверенность в завтрашнем дне;
ростовщик Гобсек любит богатство, так сказать, в чистом виде, абстрактно.
"В золоте сосредоточены все силы человечества, - говорит Гобсек. -...Что
такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение деньги?.. Золото -
вот духовная сущность всего нынешнего общества". Гобсек знает весь Париж.
Он внимательно следит за отпрысками богатых и знатных семейств, за
художниками, за светскими женщинами. Вне сферы своей деятельности он
честен и даже по-своему великодушен. Но коль скоро борьба между богатым и
бедным неизбежна, лучше уж быть угнетателем, чем угнетенным. "Этот
высохший старикашка, - говорит о нем стряпчий Дервиль, - вдруг вырос в
моих глазах, стал фантастической фигурой, олицетворением власти золота".
Фантастическая фигура... Вот почему этот "бальзаковский" персонаж,
одновременно правдивый и гиперболизированный, воскрешает в памяти образы,
знакомые нам по "черным" романам Бальзака. В "Сценах частной жизни", как и
в надуманных сочинениях Ораса де Сент-Обена, речь также идет о
преступлениях, об извергах и заступниках, но тут преступление совершается
под прикрытием закона, изверги - с виду заурядные люди, в роли заступников
выступают судейские. Молодой автор уже много видел и много страдал. Он
негодует, исполнен горечи и вместе с тем достаточно умен, чтобы подняться
над негодованием, горечью и мужественно сказать: "Такова жизнь". Этой
философией пропитаны все его описания. Он описывает не из любви к
описаниям, нет, он хочет показать, что сущность человека проявляется в
чертах его лица, в одежде, в обстановке его жилища, привычных жестах.
Наделенный философским и, главное, научным складом ума, Бальзак,
отправляясь от внешних проявлений, стремится постичь скрытые причины. Его
излюбленная формула: "Вот почему". Она предшествует объяснению - порой
поражающему, всегда глубокому.
Впрочем, он выказывает удивительное знание современных нравов не только
в своих романах. В ту пору он пишет бесчисленное множество газетных
статей. Чтобы платить долги и влезать в новые, ему также нужны деньги. А
статьи приносят их быстрее, чем книги. В те годы Эмиль де Жирарден,
молодой человек, обладавший богатым воображением и дерзостью, буквально
перевернул вверх дном столичную прессу. Незаконный сын, воспитывавшийся в
глубокой тайне, свободный от привязанностей и предрассудков, Жирарден
принадлежал к поколению, которое, по словам Сент-Бева, "полностью
исцелилось от настроений "Рене"; он не жаловался, а нападал сам. В 1828
году он начал издавать журнал "Волер", затем, в 1829 году, - еженедельник
"Силуэт", в котором сотрудничали выдающиеся рисовальщики: Гаварни, Шарле,
Гранвиль, Анри Монье. Бальзак был в восторге от этих художников,
насмешливых и беспощадных. Как и он, они создавали типы; как и он, Гаварни
придал "выразительность одежде, вложил мысль в платье". Господин Прюдом,
созданный Анри Монье, предвосхитил образ бальзаковского буржуа.
Виктор Ратье, живший по соседству с Бальзаком (на улице
Нотр-Дам-де-Шан, неподалеку от улицы Кассини), в январе 1830 года привлек
своего приятеля к сотрудничеству в "Силуэте", главным редактором которого
был он сам, а позднее - в журнале "Мода", также издававшемся группой
Жирардена. Вот как описали Гонкуры первую встречу Гаварни с Бальзаком; "Он
увидел невысокого кругленького человека с красивыми темными глазами, чуть
вздернутым носом с ложбинкой на конце, много и очень громко
разговаривавшего. Он принял его за приказчика книжной лавки". Но когда
этот невысокий человек говорил или писал, его гений прорывался наружу. Его
остроумие оживляло самые заурядные сюжеты. Трудно с точностью составить
полный список статей, принадлежащих Бальзаку, ибо журналисты, входившие в
группу Жирардена, часто подписывали свои опусы вымышленными инициалами, то
и дело менялись псевдонимами.
"Этюд о нравах, угаданных по перчаткам" принадлежит, бесспорно,
Бальзаку: перчатки были его слабостью! В этом коротком трактате "изящная и
остроумная графиня" определяет по перчаткам характеры и любовные
похождения нескольких мужчин. "Шарлатан", "Бакалейщик" - примеры других,
весьма живо написанных этюдов о нравах. В статье "Модные слова" автор
остроумно потешается над новым в ту пору словечком злободневный: "Ныне
требуется, чтобы книги, как и все прочее, отличались злободневностью".
Теперь (в 1830 году) уже нельзя сказать об актрисе: "Вчера она была просто
великолепна", полагается говорить: "Она была сногсшибательна".
Сногсшибательно - это верх восхищения в современном языке; в случае другой
крайности следует говорить: "Это чертовски плохо". Если вы пишете на
философские темы, облекайте свою мысль приблизительно в такие фразы:
"Возможность воспроизведения размышления не распространяется на некоторые
явления, ибо если размышление есть совокупность, то совокупность весьма
туманная". Мода на подобные выражения сохранилась и поныне.
Несмотря на успешное сотрудничество в газетах, на успех в салонах
госпожи Гамелен, госпожи Ансело, барона Жерара, Бальзак чувствует себя
неуютно среди множества людей, уже достигших славы. Что он такое рядом с
Кювье, Виктором Гюго, Виньи, Шарлем Нодье, Эженом Делакруа? Его остроумие
поражает, а манера одеваться раздражает. "Господин де Бальзак здесь, -
пишет Фонтана в своем дневнике. - Наконец-то я вижу своими глазами эту
новую звезду, чья слава только восходит: толстый малый в белом жилете, с
живым взглядом, манерами аптекаря, осанкой мясника и жестами золотильщика;
а в общем он весьма обаятелен". Делакруа отмечает что-то безвкусное в его
манере одеваться. "И уже без передних зубов!" Граф де Фаллу находит
Бальзака слишком тяжеловесным и неуклюжим. "Многих очаровывает его живое
воображение и красноречие, но разочаровывает тщеславие и полное отсутствие
здравого смысла". Бальзак получил доступ в "хорошее общество" (он принят в
нескольких домах), но своим его там не считают. К счастью! Это позволяет
писателю "незаметно наблюдать общество и обнаруживать то невидимое, что
скрывается за видимостью".
Его появление всякий раз поражает присутствующих: плохо причесанные,
торчащие во все стороны напомаженные волосы; полное и словно влажное лицо.
Когда он входил в гостиную - рано погрузневший, слегка отдуваясь, - в
первую минуту его читательницы спрашивали себя: "Как? И это наш Бальзак?"
Но едва он устремлял на них свои глаза с золотистыми искорками, дамы
воспламенялись. Гроза, ураган, электрический вихрь наполняли комнату.
Невысокий человек с могучими плечами начинал рассказывать, и красавицы
аристократки слушали точно завороженные. Кто посмеет обвинить в
вульгарности писателя, чей ум ослепляет, как молния, чье превосходство
неоспоримо?
Увы! Многие завистники или люди, не способные оценить его силу,
держались на расстоянии, а он был слишком чувствителен, чтобы не
угадывать, что некоторые думают о нем самом и его манерах. Какая мука!
Какая жажда взять реванш! "Я постиг множество вещей, и постигать их было
столь горестно, что отвращение к этому миру овладело моей душою... Эти
люди заставили меня понять Руссо". Он утешал себя мыслью, что художник
должен быть несчастлив: "...талантливый человек десять раз на дню может
показаться простаком. Люди, блистающие в салонах, изрекают, что он годен
лишь быть сидельцем в лавке. Его ум дальнозорок... он не замечает
окружающих его мелочей, столь важных в глазах света" [Бальзак, "О
художниках"]. Еще сильнее раздражало Бальзака тупое самодовольство
разбогатевших буржуа: "Могущество денег ведет к возникновению самой унылой
аристократии - аристократии денежного мешка".
Был ли Бальзак революционером? Отпрыск буржуазной семьи из квартала
Марэ, любовник светских женщин, он не желал коренных перемен. Он осуждает
крайние взгляды и правой и левой партии. В "Сценах частной жизни" он
сожалеет о нелепом преследовании республиканцев и бонапартистов. Любые
проявления ханжества его коробят. В образе аббата Фонтанона, исповедника
Анжелики де Гранвиль ("Побочная семья"), он выводит лицемерного и
честолюбивого пастыря - такую фигуру мог бы создать антиклерикал Стендаль.
Двумя годами позднее в "Турском священнике" Бальзак разоблачит тайную
власть Конгрегации, сообщества церковников и мирян, созданного, чтобы
оказывать давление на власти: благодаря этому полковой священник следит за
производством офицеров, а главный викарий - за назначением префектов. Свои
мысли Бальзак вложил в уста графа де Фонтана ("Загородный бал"). Вандеец,
отказавшийся служить Наполеону, он вначале осуждал соглашательскую
политику Людовика XVIII, но потом понял этого государя-философа и принял
его умеренный либерализм. Для того чтобы спасти королевство от новых смут,
надо было добиться компромисса между буржуа, скупившими во время Революции
национальное имущество, и эмигрантами, закосневшими в своих убеждениях.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |