Предупреждение: слэш, инцест, кровавые игры и.т.д (ой, чего тут только нету). БДСМ. ООС.

Почувствовать

Рейтинг: NC-17

Предупреждение: слэш, инцест, кровавые игры и.т.д (ой, чего тут только нету). БДСМ. ООС.

Пейринг: Гарри/Драко, Гарри/Люциус, Гарри/Драко/Люциус

Жанр: angst

Summary: Только Драко может заставить Гарри чувствовать. До тех пор, пока Гарри не встречает отца Драко…

Гарри мог чувствовать, как темнота внутри него растёт, медленно, но постепенно. День за днём она забирала потихоньку каждый лучик света его индивидуальности, оставляя его опустошенным, лишённым веры и надежды, даже будучи рядом с верными друзьями.

Всё началось после того, как Гарри закончил чётвёртый год обучения в Хогвартсе, когда он оказался запертый один на один с самим собой в маленькой комнатушке в доме Дурслей. Одни лишь воспоминания о Тремудром Турнире и смерти Седрика не оставляли его в покое. К моменту, когда Гарри нужно было возвращаться в Хогвартс, чтобы продолжить обучение, темнота внутри него уже сделала первые шаги к победе, завоёвывая его разум. И он не стал противиться ей. Он просто сдался. Казалось, не было смысла в сопротивлении, не было другого выхода, не было сил, чтобы сражаться. Вместе с его верой и надеждой она забрала волю, стремление к борьбе. Гарри чувствовал себя уставшим, беспомощным, лишённым каких-либо чувств.

Никто ничего не заметил. Гарри оказался прирождённым актером, хорошо скрывающим свои чувства, притворяющимся, что всё замечательно. Он смеялся над шутками Рона и над бесконечными попытками Гермионы склонить их к учёбе. Но внутри он не чувствовал ровным счётом ничего, одну лишь пустоту. Он вместе со всеми праздновал победу Гриффиндора над Слизерином, но не чувствовал ни радости, ни счастья за свою команду. Пустота была всем, что у него осталось. Ни чувств, ни эмоций, одна лишь бесконечная пустота.

Темнота сопровождала его, куда бы он не пошёл. Она всегда была ощутима, что бы он не делал. Первое, что он видел, когда просыпался, и последнее, когда засыпал - была темнота, которая захватила контроль над его разумом. Утром, просыпаясь, он задумывался, жива ли она ещё, потому что внутри не было ничего кроме пустоты. Он задумывался, а жив ли он сам? Потому что внутри он давно умер.

Но однажды, когда Гарри столкнулся с Драко Малфоем в раздевалке после еженедельной практики по квиддичу, впервые за несколько месяцев он что-то почувствовал.

Его товарищи по команде давно ушли. Но это было даже хорошо, Гарри нравилось оставаться одному. Быть одному значило, что не нужно притворяться что-то чувствующим или чем-то интересующимся. Остаться одному означало, что можно выпустить темноту на свободу и стать пустым. Он, не торопясь, переоделся в свою школьную форму, наслаждаясь драгоценными минутами одиночества. Один. В тишине. Не нужно изображать из себя кого-то, кем ты давно не являешься, не нужно тратить силы, которых почти не осталось. Не нужно быть Мальчиком-Который-Выжил, хотя на самом деле ты Мальчик-Который-Ничего-Не-Чувствует.

-Поттер.

Гарри мог узнать этот тянущий слова голос в любом месте. Он медленно повернулся, чтобы увидеть Драко Малфоя, только что зашедшего в раздевалку и смотревшего на него со своей обычной ухмылкой на лице.

- Малфой, - спокойно поприветствовал Гарри слизеринца. Темнота внутри свирепо запротестовала, когда Гарри попытался собрать последние силы, чтобы сыграть роль великого Гарри Поттера.

Драко подошёл ближе. Сейчас их разделяли всего несколько шагов.

- Что с тобой случилось, Поттер?

Гарри был шокирован. Как Малфой мог узнать, что с ним что-то случилось, когда все вокруг старательно ничего не замечали? Но сил больше не оставалось. Всё, чего хотел Гарри, так это остаться одному. Наедине со своей темнотой и чувствами, которых не было, от которых остались одни воспоминания.

- Ничего, Малфой, просто оставь меня одного, - устало ответил он. Драко изумлённо приподнял одну бровь.

- Разница ощутима, Поттер. Что случилось с тем отважным, но глупым гриффиндорцем, который был настоящей занозой в заднице и рушил все мои планы?- спросил Драко. И Гарри окончательно убедился, что слизеринцу было не всё равно, что тотбыл заинтересован.

- Я не знаю, Малфой. И, сказать по правде, мне всё равно, - Гарри не стал врать. А зачем? Несколько минут Драко не сводил глаз с брюнета. Гарри сел, чтобы надеть ботинки, а когда встал, Драко всё ещё стоял, не отводя от него взгляда и с неописуемым выражением на лице.

- Что ж, раз я твой давний соперник, а ты великая богиня Немезида, то думаю, я имею право знать, что, чёрт возьми, с тобой происходит в последнее время! – внезапно прокричал Драко, чем вывел Гарри из минутного ступора. Ему действительно было не всё равно. Очевидно, по каким-то непонятным причинам его волновало состояние Гарии. Если бы внутри гриффиндорца остались хоть какие-то чувства, он, наверно, был бы тронут внезапной заботой слизеринца. Но внутри была лишь пустота.

- Я правда не знаю, Малфой. Но обещаю, ты будешь первым оповещенным, когда я найду ответ, - Гарри пожал плечами. Драко закатил глаза и затем зло уставился на него.

- Это не совсем тот ответ, который мне нужен, Поттер. Ты действительно считаешь, что я куплюсь на твоё *я не знаю и мне всё равно*? Чепуха. Ты просто стараешься игнорировать меня, но у тебя ничего не выйдет, так как это не входит в мои планы, - огрызнулся Драко. Ошеломленный Гарри уставился на слизеринца. Заглянул в глаза цвета расплавленного серебра, чтобы попытаться почувствовать обиду от внезапной вспышки Драко. Ничего. Гарри ничего не почувствовал, внутри всё так же спокойно грелось чувство разъедающей его изнутри пустоты.

Полная отрешенность Гарри, белого, словно мел, и его молчание привели Драко в бешенство. Он сжал губы в тонкую линию и, хорошенько замахнувшись, ударил гриффиндорца кулаком в лицо.

Гарри отлетел к шкафчику, больно ударившись спиной об дверцу, и ошарашено уставился на блондина. Драко ударил его!

Дело было не в том, что Драко ударил Гарри, не сказав при этом ни слова, главное то, что благодаря ему, он смог *почувствовать* что-то.

Не смотря на невыносимую боль от разбитой губы, крови, стекавшей по подбородку, внутри него буквально на доли секунды зажглась искра, которая на короткое мгновение отогнала темноту. Это было больше, чем он мог ожидать.

Он осторожно провел языком по нижней губе, пробуя на вкус свою собственную кровь. Одна единственная слезинка скатилась по его щеке, её причиной была ни боль, ни чувство смущения перед Драко за то, что он сделал. Это была слеза неописуемого счастья, свидетельствующая о маленьком лучике света, внезапно вспыхнувшем в нём.

- Спасибо, - прошептал он Драко, стараясь как можно дольше сохранить это чувство, пока не пришла темнота и не забрала его, опять оставив лишь пустоту.

Внезапно, он почувствовал теплую нежную руку на своей щеке, и, открыв глаза, утонул в серебряных озёрах, смотревших на него с любопытством.

- За что? – спросил Драко мягко, и Гарри улыбнулся, не смотря на кровоточащую губу, на боль, которую он чувствовал, потому что она напоминала ему о маленькой искорке света, о чём-то таком горько-сладком и добром.

- За то, что ты заставил меня почувствовать, - Гарри был уверен, что Драко никак не отреагирует на его реплику, что она не вызовет никаких эмоций в слизеринце. Если честно, ему было всё равно, потому что это была чистая правда, и ему совсем не хотелось скрывать маленький кусочек надежды за обычной ложью.

Драко осторожно прошёлся кончиками пальцев по щеке Гарри к разбитой губе, нежно

прикоснулся к ней. Гарри ни на секунду не отрывал взгляда от бездонных глаз блондина, медленно кивнув. Больше не требовалось никаких доказательств, Драко сильнее надавил на нижнюю губу Гарри своим большим пальцем. Гриффиндорец опять почувствовал искру боли внутри своего разума, и это было так неописуемо приятно. Он почувствовал долгожданную свободу, казалось, стоит раскрыть руки, и ты полетишь неведомо куда. Он снова мягко улыбнулся Драко.

Драко повторил свои действия, чем вызвал приглушенный стон из груди брюнета, когда ещё одна вспышка удовольствия пронзила его тело самым приятным способом. Он аккуратно высунул язык и лизнул кончик пальца блондина, который всё ещё находился на его кровоточащей губе. Драко смотрел, словно зачарованный, как Гарри обвёл своим испачканным в крови языком вокруг его бледного пальца, осторожно всасывая его в свой

рот. Двигая губами и языком в самой деликатной манере, ещё больше посылая вспышки удовольствия его телу. И опять до ушей блондина донесся чуть слышный стон.

Когда Драко неожиданно высунул свой палец, оставив Гарри с разочарованным выражением лица, гриффиндорец вновь почувствовал присутствие ненавистной пустоты, находившейся всё время рядом. Драко одарил его мимолётной улыбкой и взял лицо брюнета в свои ладони, так что можно было почувствовать теплое дыхание друг друга. Слизеринец высунул свой острый язычок и, едва касаясь, провёл по кровавой губе гриффиндорца, осторожно слизывая капли крови. Ощущение губ Драко, терзающих его сладкой пыткой, на своих губах, заставило Гарри задрожать от возбуждения, и ещё один более громкий стон вырвался из его груди.

Драко ещё раз провёл языком по губе юноши, но на этот раз не отстранился, а продолжил, слегка коснувшись его передних зубов. Гарри не мог больше терпеть и высунул свой язык навстречу языку блондина.

И вдруг Драко сильнее прижал брюнета к себе, завладевая его губами. Их губы встретились в неистовом поцелуе, в то время как между языками шла борьба, где никто не мог оказаться победителем. Гарри почувствовал вкус собственной крови и ещё что-то сладко- пряное, что он мог описать только как *Драко*, и это заставило его ещё больше захотеть слизеринца, он сильнее прижался к нему.

Боль от зубов Драко на своей израненной губе, словно разряд тока, послала целый набор импульсов удовольствия через его тело, и Гарри запустил руки в мягкие волосы слизеринца, чтобы тот не мог вырваться из его объятий. Он не хотел, чтобы чувства, так внезапно проснувшиеся внутри него и заполнявшие всё его существо, вдруг исчезли, потому что это было первое и единственное, что он смог почувствовать за последние месяцы. И ему было всё равно, что перед ним находился Драко Малфой, и что именно боль дарила чувство желаемого удовольствия. Всё, чего он хотел, так это окунуться с головой в этот водоворот желаний и никогда не останавливаться.

Драко прижался своим пахом к гарриному и был удивлён реакцией гриффиндорца, эрекция которого была вполне ощутим. Слизеринец сильнее прижался своим твёрдым членом к члену бывшего врага. Никогда Гарри не чувствовал себя таким открытым и никогда ему не нужно было почувствовать свободу так, как в этот момент. Он ответил на призыв Драко, приподняв свои бедра навстречу паху слизеринца. И на этот раз Гарри был вознаграждён стоном, вырвавшимся из глубины души блондина, который потонул в их отчаянном поцелуе.

Вскоре они с жадностью срывали и раздирали одежду друг друга, стараясь как можно сильнее прижаться к голому телу. Руки Драко проделали свой путь от груди гриффиндорца вниз, и пальцы слизеринца одним носильным рывком стянули с Гарри боксеры. Эрекция Гарри оказалась на свободе и тут же была прижата к шелковистому паху Драко. Чувство теплых пальцев, сжимающих его возбужденную плоть, и гладкого шёлка, прижимающегося к его эрекции, сделало колени Гарри такими слабыми, что если бы не сильные руки Драко, он бы беспомощно упал на пол.

Гарри схватил чёрные шелковистые боксеры Драко и опустил их вниз, отчаянно желая увидеть и почувствовать твёрдый член слизеринца. Драко отстранился от Гарри, тем самым прервав их безумный поцелуй, и видение слизеринца с его собственной кровью на губах, привело к тому, что член гриффиндорца резко дернулся. Драко полностью снял свои боксер, и жестом приказал Гарри лечь на холодный пол раздевалки. Гриффиндорец тут же подчинился, его глаза ни на секунду не покидали обнаженного бледного тела слизеринца, пока оно не накрыло его собственное. Их губы снова встретились, и Гарри задохнулся, когда почувствовал твердый член Драко, прижимающийся к его собственному. Его бедра стали непреднамеренно двигаться, и ощущения от соприкосновения их напряженных членов, от этой горько-сладкой муки, вырвали стоны из их груди.

Гарри понятия не имел, что ему нужно делать, это был его первый раз с кем-либо. Прислушавшись к своим ощущениям, он шире раздвинул свои ноги, чувствуя член Драко, прижимающийся к его заднице. Словно электрический разряд прошёл через всё его тело, когда он понял, что это именно то, чего он желает. То, что было ему нужно. Драко разорвал поцелуй, и, используя свои умелые губы, язык и зубы, принялся истязать гриффиндорца сладкими муками. Начиная с губ, спускаясь ниже к шее, даря Гарри ощущения, которые ему раньше никогда не приходилось испытывать. Ненасытные сосущие губы, и острые зубки, иногда кусающие до крови, заставили Гарри непроизвольно двигать бёдрами, умоляя слизеринца, чтобы тот взял его, чтобы заставил его чувствовать.

В конце концов, когда Гарри был уже близок к тому, чтобы сойти с ума, Драко оставил в покое его измученную ласками шею. Слизеринец сплюнул на свою ладонь, и Гарри мог видеть свою кровь, перемешанную со слюной блондина, прежде чем тот смазал свою эрекцию, удобнее устраиваясь между раздвинутыми ногами гриффиндорца. Ощущение Драко, прижимающегося к его тугому девственному отверстию, заставило Гарри, выражаясь некорректными словами, умолять слизеринца, чтобы тот поспешил и взял его. Когда кончик члена Драко коснулся его, этого было достаточно, чтобы Гарри закричал от боли. И достаточно, чтобы заставить Гарри чувствовать, что являлось единственным, к чему он стремился. Несколькими толчками Драко сильнее открыл Гарри, а затем погрузился до самого основания тела гриффиндорца и начал двигать бедрами, не давая брюнету времени для того, чтобы привыкнуть к его внезапному вторжению.

Но Гарри было всё равно. Всё, чего он хотел - это чувствовать, не важно была ли это боль или удовольствие. Драко наклонил голову чуть ниже, вбирая в рот один из гарриных сосков, с каждым разом сильнее и глубже входя в тело своего соперника. Гарри стонал и кричал от боли и удовольствия, но больше всего от сознания того, что смог почувствовать что-то настолько сильно. Способное убедить его, что он ещё жив, что его разум больше не был опустошенным, а тело могло в полной мере получать удовольствие. Длинные, аристократичные пальцы Драко обвились вокруг гарриной эрекции, двигаясь в такт с безжалостными толчками, а Гарри с наслаждением отзывался на каждый из них, поднимая свои бёдра, требуя, чтобы Драко вошёл в него глубже, чтобы двигался быстрее.

В момент приближения кульминационного толчка Гарри охватили дрожь боли и слёзы удовольствия. Он почувствовал всё то, что на протяжении долгого времени старательно отрицал его разум. Он чувствовал, и это было всё, чего он хотел, в чём нуждался, всё, что смог дать ему Драко Малфой. Гарри закричал, когда струя спермы выстрелила на талантливые пальчики Малфоя и его собственный живот. Когда Драко не прекратил своих безжалостных толчков, продолжая терзать гаррино тугое отверстие, гриффиндорец задохнулся от полноты ощущений, зная, что Драко был единственным, кто мог заставить его чувствовать. Что он был единственным, кто знал, что ему было нужно. Боль и наслаждение, несвязанные примитивным осознанием стыда или рассуждениями об этике. Чистые и простые.

Драко стал жестче входить в тело Гарри, казалось пронзая его насквозь, пока не заполнил всё его существо своей спермой, утверждая своё обладание гарриной девственностью. Но Гарри было всё равно. Для него было неважно, что он только что потерял свою девственность с Драко Малфоем, пока они трахали друг друга жестко и бесчувственно на холодном полу в раздевалке. Всё, что его волновало, так это то, что Драко мог заставить его чувствовать.

Так же как весеннее солнце уносит с собой холод зимы, так же и Драко своими губами, языком, зубами и членом забрал темноту, таившуюся внутри Гарри, пусть даже совсем ненадолго. Они встречались так часто, как могли, не обращая внимания на подозрения других учеников или учителей. И каждый раз они разрывали одежду друг друга, отчаянно нуждаясь в прикосновениях, которые принесут им свободу. Боли, полученной от удовольствия, хватало Гарри, чтобы притворяться перед всем Миром. Но когда он был с Драко, ему не нужно было притворяться. Он мог показать темноту внутри себя своему любовнику, который заставлял его чувствовать и дарил цель, чтобы продолжать жить дальше.

Поздно ночью, лёжа в своей постели, Гарри чувствовал себя таким опустошенным, как никогда раньше, стремясь к зубам Драко, раздирающим его плоть в кровь, к его сильным пальцам, сжимающим его соски, пока твёрдый член слизеринца заполняет его до основания. Он был нужен ему, чтобы чувствовать, чтобы жить и не позволять медленно умирать внутри.

Однажды ночью, когда пустота грозила проглотить его целиком, Гарри достал карманный ножик, подаренный Сириусом на его пятнадцатилетие, и сделал небольшой надрез на левой руке. Алая кровь, вытекающая из ранки, напоминала ему о прикосновениях его любовника и на некоторое время заполнила пустоту.

Во время завтрака, обеда или ужина в Большом зале, Гарри всегда мог чувствовать присутствие своего любовника, несмотря на то, что Драко сидел за другим столом на в другом конце зала. Гарри нужно было только заглянуть в серебряную лаву глаз любовника, чтобы внутри зародилось невидимое пламя, постепенно перерастающее в огонь, прожигающий темноту глубоко внутри.

Их отношения не были дружескими, основанными на симпатии или любви. Это была нужда. Отчаянная нужда в свободе, в том, чтобы ранить и быть раненым, чтобы чувствовать. И в объятиях друг друга они нашли то, что так долго искали.

Но с каждой встречей темнота становилась всё ненасытней к тому, что Драко давал ей. И Гарри умолял слизеринца дать ему больше, кусать сильнее, двигаться быстрее, пока блондин не смог выполнять его просьбу, не причинив ему серьёзных увечий. Именно тогда Гарри решил, что хочет быть раненым, потому что когда Драко причинял ему боль, гриффиндорец мог чувствовать.

- Драко, у меня есть кое-что для тебя, - прошептал Гарри своему любовнику, когда они лежали голые в Астрономической башне на полу после полуночи.

- Действительно? Покажи мне, - Драко позволил окраситься своему ногтю в красный цвет, оставляя отпечаток на теплой груди Гарри. Гриффиндорец потянулся к своей робе и извлёк из неё карманный ножик, единственную вещь, которая до этого момента принадлежала только ему. Драко и раньше замечал порезы и шрамы на коже Гарри, но он никогда не обращал на них внимания пока сосал и лизал их, жестко трахая гриффиндорца, именно так, как тот хотел.

Драко взял нож из рук Гарри и начал изучать его, восхищаясь им. Он провел им по внутренней стороне своей ладони, и из пореза тут же маленькими каплями потекла алая кровь. Гарри улыбнулся Драко, взяв кровоточащую руку слизеринца, и поднёс к губам, слизывая все следы крови. Драко наблюдал за ним из-под чуть открытых век и непроизвольно облизнул губы, когда почувствовал мягкий язык гриффиндорца на свежем порезе. Когда Гарри закончил и отпустил руку блондина, Драко провел лезвием по груди брюнета, восхищаясь появившимся гладким порезом. Гарри громко простонал, когда слизеринец наклонился, чтобы вылакать капли крови из раны, которую сам так любовно создал.

Гарри шире раздвинул ноги и тяжело вздохнул, когда почувствовал твёрдый член Драко, прижатый к его сухому отверстию, нож всё ещё оставался на груди гриффиндорца. Драко стал потихоньку погружаться в тело своего любовника, проводя ножом к его пупку, пожирая глазами кровавый след, остававшийся после ножа. Гарри был опьянён чувствами, ощущая холодную сталь на своей коже и горячий член, двигающийся внутри него. Они давали всё, что ему было нужно. Они позволяли Драко дать ему то, к чему он так отчаянно стремился.

Драко осторожно поставил небольшую точку на животе Гарри, а затем начал выводить аккуратные буквы *ДМ* на бледной коже любовника. Гарри посмотрел вниз на проделанную блондином работу и задохнулся от накатившего возбуждения, когда осознал, что Драко пометил его. Он принадлежал Драко. Драко всегда будет принадлежать ему. Идея обладания, владения, родила новое чувство в Гарри, и он громко простонал, ощущая электрический разряд, прошедший сквозь него, который был вызван фирменным толчком Драко.

Его серые глаза сосредоточились на собственных инициалах, вырезанных на плоти любовника. Драко сильнее начал сжимать член Гарри, увеличивая скорость, в то время как сам жестко вколачивался в тело гриффиндорца. Вскоре, достигнув оргазма, Гарри излился на кровоточащие инициалы Драко. Этого хватило, чтобы свести слизеринца с ума, и он смешал сперму Гарри с кровью, вытекающей из ран, до последней капли выливаясь в тело своего любовника.

Вскоре нож Гарри стал неотъемлемой частью их встреч. Гарри больше не нужно было использовать его ночью, когда темнота тонула в его внутренней пустоте, он позволял слизеринцу метить себя каждый раз, когда тот его трахал. Для Гарри этого было достаточно. Шрамы, оставленные на его идеальном теле, были знаком того, что он ещё не умер, и что есть кто-то в этом жалком и ничтожном мире, кто может заставить его чувствовать.

Это был один из самых обычных майских вечеров, когда Гарри направлялся в слизеринские подземелья, скрытый плащом-невидимкой. Он должен был встретиться с Драко чуть позже этим же вечером, но не мог больше ждать и отправился к своему любовнику сам. Его тело было в агонии, стремясь к прикосновениям опытного любовника, а недавно зажившие раны нуждались в открытии.

К пятому году обучения у Драко была своя собственная комната, которую он, скорее всего, получил благодаря влиянию своего отца и симпатии профессора Снейпа. Она была их местом уединения, где любовники могли проводить столько времени, сколько бы они не пожелали.

Гарри, использовав слизеринский пароль, проскользнул в общую гостиную незамеченным. Он быстро поднялся по лестнице к комнате Драко и бесшумно открыл дверь. Ему хотелось сделать сюрприз своему любовнику, показать ему, как сильно он соскучился.

В комнате было темно, единственным источником света был огонь в камине. Гарри осторожно закрыл за собой дверь и осмотрелся по сторонам в поисках своего любовника. Вскоре он заметил возле камина силуэт слизеринца, неподвижно сидящего на кушетке. Гриффиндорец медленно, но решительно, грациозно двигаясь, направился к нему. Достигнув любовника, он сбросил с плеч плащ.

Не дав своему любовнику опомниться, Гарри кинулся к нему на колени, запуская пальцы в мягкие, шелковистые волосы. Он наклонил голову, припадая к бледной шее своего обожаемого мучителя.

Но сильные руки сдавили его шею, отталкивая, и Гарри понял, что человек, которому он только что прыгнул на колени, не был его любовником. Он уставился в пару знакомых серых глаз и тяжело выдохнул, разглядев их обладателя.

Отец Драко.

Люциус Малфой.

- Мистер Поттер, какой приятный сюрприз, - протянул Люциус, всё ещё не ослабляя своей хватки и сдавливая горло гриффиндорца.

- Скажите мне, что вы делаете в комнате моего сына, и как, к Мерлину, мне понимать вашу…атаку? – спросил старший Малфой, закатывая глаза.

Гарри попытался слезть с колен Люциуса, но сильные руки того не позволили ему убежать, и каждый раз, когда он пытался пошевелиться, пальцы блондина сильнее сжимали его горло, тем самым перекрывая кислород. Гарри попытался расслабиться и придумать вразумительный ответ, который устроил бы их обоих.

- Драко…Я должен был встретиться с Драко, - прошептал он, и Люциус, приподняв одну бровь, посмотрел на юного грифииндорца, который прекратил ерзать в надежде, что таким образом быстрее избавиться от смертельной хватки старшего Малфоя.

- И зачем тебе нужно было встретиться с моим сыном? – спокойно поинтересовался Люциус, полностью игнорируя тот факт, что всё ещё слишком сильно держит Мальчика, Который Выжил. Гарри тяжело сглотнул, не сводя взгляда с каменного лица блондина. Он был как Драко, только старше, опытнее и сильнее. Член Гарри тут же затвердел, и он представил себе, на что это было бы похоже, если бы Люциус проделал с ним всё то, что обычно делает Драко. Этот властный Чёрный Маг несомненно заставил бы его почувствовать, может даже сильнее, чем его сын.

- Драко, даёт мне то, в чём я нуждаюсь, - ответил Гарри, нервно прикусив губу.

- И в чём же вы нуждаетесь, мистер Поттер?

Гарри медленно стянул с себя робу, обнажая смуглую кожу левого предплечья, где были видны шрамы. Люциус с интересом наблюдал за гриффиндорцем, и Гарри увидел, что в серых глазах проскочило осознание.

- В этом, - прошептал Гарри, любуясь своими шрамами, оставленными Драко вперемешку с его собственными.

- Неужели? – Люциус оторвал взгляд с очаровательного, покрытого шрамами плеча гриффиндорца и посмотрел в сверкающие нездоровым блеском глаза Гарри.

- И зачем же тебе это нужно? – спросил Малфой, и на его лице отразилось некое подобие улыбки.

- Потому что это заставляет меня чувствовать, - Гарри окончательно перестал сопротивляться. Люциус не отпускал свою жертву, продолжая держать гаррино горло в своих руках, лишь кончиком большого пальца поглаживая мягкую кожу. Внезапно Люциус притянул Гарри ближе, так что теперь их щёки соприкасались, а его губы находились прямо напротив гарриного уха.

- Итак, мистер Поттер, скажите мне. Что же делает мой сын, чтобы заставить вас чувствовать? – произнёс Люциус глубоким, шелковистым голосом, который заставил Гарри вздрогнуть.

- Он…он трогает меня, - стараясь сохранить спокойствие, сказал Гарри, закрывая глаза и получая удовольствие от находящегося рядом лица Люциуса.

- И где же он вас трогает?

- Везде…мои губы…мою грудь…мои бедра…мой член.

- Тебе нравится, когда он трогает твой член?

- Да…очень. Особенно, когда он трахает меня, - прошептал Гарри, в его голосе явно слышалось желание. Люциус грудью почувствовал, как юноша задрожал.

- Ты умоляешь его, когда он тебя трахает?

- Да…пожалуйста…да, - простонал он, и задохнулся, когда почувствовал горячий влажный язык Люциуса на своей шее. Гарри прижался своей эрекцией к крепкому телу волшебника и улыбнулся, когда услышал его приглушенный стон.

- Хочешь ли ты узнать, как я могу заставить тебя чувствовать?

- Мерлин, да!

Всё, что Гарри смог сделать, когда Люциус жестко бросил его на кровать, так это улыбнуться. Он улыбался, потому что заслужил милосердие это властного Темного волшебника, и лишь осознание этого заставило его чувствовать.

Пока Люциус срывал одежду с молодого гриффиндоца, Гарри чувствовал возбуждение, охватившее всё его тело, предвкушение от предстоящей ночи. Это были чувства, которые он уже довольно давно не испытывал, даже находясь рядом с Драко. Люциус прошелся пальцами вдоль гарриной груд, и улыбнулся, когда кончики пальцев коснулись инициалов его сына, навсегда оставленных на плоти юноши. Гарри смотрел, затаив дыхание, как Люциус стягивает свою робу, штаны и чёрные из змеиной кожи ботинки, обнажая идеальное, бледное и крепкое тело. Как же сильно Гарри хотел почувствовать это тело, и чтобы оно заставило его чувствовать в ответ.

- Что ты хочешь почувствовать? – спросил он Гарри, оставляя в покое кровоточащую нижнюю губу гриффиндорца, посасывая и покусывая его шею.

- Всё, - Гарри закрыл глаза, полностью отдаваясь желанию и этим сильным рукам Темного волшебника, который придавил его к кровати всем телом.

- Всё…да…позволь мне показать тебе всё,- проговорил Люциус мягко, оставляя следы зубов на шее Гарри, ключице и плече. Гарри простонал, выгибаясь, громко умоляя своего любовника, чтобы тот начал двигаться, чтобы взял его, чтобы делал с ним всё, что тому хочется.

Одним ловким движением Люциус раздвинул гаррины ноги, направляя свой твёрдый член прямо к отверстию. И когда он начал проталкивать свой орган в узкое тело, он положил свои руки Гарри на шею и медленно, постепенно начал сдавливать ее, пока брюнету стало нечем дышать. Первой реакцией было сражаться, попытаться глотнуть хоть немного кислорода, но его темнота остановила его от побега из этого железного кольца рук. Он сдался на волю его и Люциуса желания, когда почувствовал твёрдый член внутри своего влажного отверстия. Разум его оставил, отправившись в бесконечное путешествие по космическим просторам.

Его разум плыл сквозь темноту навстречу лучику света, исходившему из ниоткуда, со скоростью большей, чем скорость света. Его тело откликалось на жестокие толчки, дрожало, когда зубы Люциуса оставляли кровавые метки, отчаянно встречая каждое поглаживание его члена блондином.

Никогда Гарри не думал, что есть место где-то за пределами его разума, его темноты, но благодаря волшебной работе Люциуса, он нашел для себя новый, ни на что не похожий мир. Мир, где не было темноты, а на другой стороне ждал желанный свет. Мир между жизнью и смертью, светом и тьмой, болью и удовольствием.

Он подхватил Гарри выше, быстрее, глубже, даря ему новый шквал ранее неизведанных ощущений. В момент, когда он достиг оргазма, его мозг грозился взорваться, а от внезапно яркого света Гарри показалось, что он ослеп. Постепенно он вернулся к реальности, в Хогвартс, и его разум соединился с телом, в то время как старший волшебник насильственно входил в него, пока не достиг оргазма. Дыхание Гарри было неспокойным и быстрым, он находился между двумя реальностями, между тогда и сейчас. Сквозь полузакрытые глаза он увидел серебряные глаза Люциуса, сияющие, словно искры пламени, он увидел в них тот мир, где не было темноты. Знакомый голос просачивался сквозь затуманенный разум, и он сладко улыбнулся, когда понял, что другой его любовник присоединился к ним.

- Отец, я вижу, ты времени зря не терял, - саркастически произнёс Драко, весело улыбаясь.

- Да, мой дракон. Я был удивлён, когда мистер Поттер ворвался в твою комнату, но должен признать, что он не разочаровал меня, - ответил Люциус своему сыну, стараясь выровнять учащенное дыхание.

- Я знаю, он спокойный участник, не так ли? – протянул Драко в своей обычной манере, подходя к кровати и наслаждаясь созерцанием своего обнаженного любовника, сладкого и удовлетворенного тем, что смог дать ему Люциус.

- Присоединяйся к нам, мой дракон, - прошептал Люциус, и Драко тут же подчинился, переползая к краю кровати и вставая на колени возле отца. Гарри улыбнулся при виде Люциуса и Драко страстно и глубоко целующих друг друга. Оторвавшись от сладкого поцелуя, они оба посмотрели на Гарри. Люциус подарил ему теплую улыбку.

- Разве он не прекрасен, отец? – спросил Драко, не отводя взгляда от истерзанного, покрытого шрамами тела Гарри.

- Да, он прекрасен. Идеальный Падший Ангел, - сказал Люциус, кончиками пальцев изучая инициалы сына на коже гриффиндорца, покрытые жемчужным семенем.

Драко тяжело сглотнул, быстро взял гаррину робу и достал из неё карманный ножик. Он держал его, отчаянно глядя в глаза отцу.

- Сделай его своим, отец. Сделай его нашим, - прошептал он в ухо отцу, склоняя голову тому на плечо. Гарри смотрел с любопытством, как Люциус обнажил лезвие ножа и аккуратно начал выводить свои инициалы на мягкой податливой плоти. Драко тяжело вздохнул, словно зачарованный наблюдая за действиями своего отца, осторожно выводившего буквы на коже любовника, и непроизвольно облизал губы, когда увидел первые капли крови, вытекающие из пореза.

Люциус отложил нож в сторону и начал расстегивать пуговицы на робе своего сына. Он скинул её с дрожащих плеч и тут же расстегнул его штаны, чтобы освободить твердый член. Драко задохнулся, когда почувствовал сильные руки своего отца вокруг его возбужденной эрекции и прислонился к телу старшего волшебника, в то время как Люциус неторопливо стал поглаживать его член. Гарри заворожено смотрел как Люциус своими скользящими движениями доводит сына до оргазма, и как Драко открыл рот, жадно глотая воздух. Громкие стоны и рычания были слышны, когда Драко достиг пика наслаждения и излился на живот Гарри, где его сперма смешалась с кровью от инициалов его отца.

Драко охватила дрожь, и Люциус принял сына в объятия.

- Тихо, мой дракон. Этот Падший Ангел теперь наш.

С этого момента у Гарри появилось два любовника, двое мужчин, которые давали ему то, что он хотел, и заставляли его чувствовать. Они встречались так часто, как могли, в комнате Драко, и Люциус всегда придумывал новые пути, неизменно приводившие к удовольствию. Наручники, чтобы приковывать его к кровати, повязки, которые делали Гарри чувствительным ко всем прикосновениям его партнеров, и, конечно же, шелковые ленты, которые они завязывали вокруг его шеи, чтобы перенести Гарри в его самые сокровенные места. Между тьмой и светом, жизнью и смертью.

Его разум был полностью оккупирован его любовниками, некоторые люди даже заметили, что он стал более рассеянным, чем раньше. Гермиона не переставала донимать его расспросами, было ли с ним всё в порядке, и Гарри всегда отвечал, что всё хорошо. Что он чувствует себя по-настоящему живым, так, как никогда раньше. Рон явно не заметил в Гарри никаких перемен, так как брюнет регулярно смеялся над шутками друга и соглашался с тем, что квиддич лучшая игра в мире. Некоторые учителя, однако, стали интересоваться состоянием Гарри, а Дамболдор во время обычных трапез в Большом Зале изучал его более тщательно. Но директор никогда не подходил к нему, и Гарри игнорировал все его взгляды.

Но по-прежнему стоило Гарри остаться одному, он опять ощущал себя опустошенным. Он мог чувствовать только тогда, когда был со своими любовниками. Он мог жить только тогда, когда боль дарила ему наслаждение. Не важно, как сильно старались другие люди сделать его счастливым, всё было напрасно. Его темнота была равнодушна к теплым словам Сириуса или заботе Гермионы. Всё, чего хотела его темнота, ему дарили его партнеры, и он был полностью согласен с ней.

Он не знал, как ему удастся выжить всё лето без своих любовников. Но, к счастью, ответ пришёл сам, когда Гарри лежал между двумя тёплыми телами после вечерней порции удовольствия.

Гарри с любопытством изучал Чёрную Метку на левом предплечье Люциуса. Он и раньше смотрел на неё, задаваясь вопросом, что значит чувствовать её. Если её вообще можно чувствовать. Люциус улыбнулся ему, и этого было достаточно для Гарри. Он робко провел подушечками пальцев по гладко вырисованной змее, оплетающей череп. Драко наблюдал за движениями гриффиндорца, успокаивающе поглаживая его спину.

- Ты чувствуешь её? – спросил Гарри, Люциус кивнул, его глаза впились в зеленые изумруды, а гриффиндорец продолжил свои исследования.

- Да, мой Падший Ангел. Я чувствую её.

Гарри выгнул спину навстречу ласкающим рукам Драко. Люциус любовно наблюдал, как его любовник и сын наслаждаются телами друг друга.

- Хотел бы ты почувствовать её? – мягко поинтересовался старший Малфой. Гарри посмотрел на своего любовника. Большая часть его хотела сказать *ДА*. Ему хотелось почувствовать. Ему нужно было чувствовать. Но крошечный гриффиндорец, всё ещё живущий внутри, сказал, что это было бы неправильным чувством.

- Я не знаю, - честно признался он. Люциус погладил его по щеке внутренней стороной ладони.

- Гарри, тебе не кажется, что пришло время принимать решения самому? Или ты хочешь продолжать свою жизнь как одна из многочисленных пешек Дамболдора в этой глупой шахматной игре?

Гарри прикусил губу. Люциус не прекращал поглаживать его щеку, а Драко всё ещё сладко мучил его спину.

- Подумай об этом, мой Падший Ангел. Разве Дамболдор когда-нибудь интересовался, чего хочешь ты? Разве его интересовали твои желания, когда он оставил тебя с этими ужасными магглами, которые ненавидят тебя? Разве его интересовало твоё состояние, после всего, что с тобой произошло? Был ли он когда-нибудь способен заставить тебя чувствовать?

- Нет, не интересовало, - прошептал Гарри. Люциус взял своего молодого любовника за подбородок и приподнял его, так чтобы видеть его глаза.

- Гарри, мы заставили тебя чувствовать. Мы дали тебе то, что ты хотел. Ты дал нам то, что хотели мы. Разве это может быть неправильным?- сказал Люциус уверенным тоном, и Гарри тихо кивнул. Он почувствовал губы Драко на своих плечах, и Люциус подарил ему глубокий поцелуй в губы. Гарри прислушался к словам старшего волшебника, и понял, что тот был прав. Никому не было дело до него. Никто не был способен заставить его чувствовать так, как это делали Люциус и Драко. Пришло время взять судьбу в свои собственные руки.

- Заставьте меня чувствовать.

Их план был прост, никто не должен был заподозрить, что собирался сделать Гарри. Когда настал последний учебный день, он знал, что должен считать себя виноватым за то, что собирается сделать. За то, что ему всё равно, что его родители отдали свою жизнь, чтобы спасти его. За Сириуса, который рисковал своей жизнью снова и снова, дабы защитить его. За двух верных друзей, которых он собирался предать, и с которыми делил радость и невзгоды.

Но он не чувствовал себя виноватым. Он ничего не чувствовал после того, как молча попрощался со своим единственным домом, садясь в Хогвартс-Экспресс. Он ехал в купе вместе с Роном и Гермионой, и они разговаривали и смеялись так, будто ничего плохого не произошло. В голове Гарри тоже не было ничего плохого. Единственное, что он сделал, это отдался на волю судьбы, чтобы заполучить желаемое.

Когда поезд подъехал к Кинг Кросс, Гарри взял свой чемодан и клетку с Хедвиг и вышел на платформу. Он видел мистера и миссис Уизли, приветствующих своих детей и его. Гермиона присоединилось к Рону и его родителям и сначала не заметила, что Гарри с ними уже не было. Когда она оглянулась вокруг, то увидела его, улыбающегося им, прежде чем повернуться и уйти в другом направлении.

В направлении Люциуса и Драко Малфоев. Гарри присоединился к своим любовникам, подарив каждому по поцелую, зная, что Уизли и Гермиона наблюдают за ним. Он услышал, как миссис Уизли прокричала что-то, увидел, как Гермиона застыла от удивления, но он проигнорировал их. Они не могли заставить его чувствовать.

Люциус положил руку Гарри на плечо и достал порт ключ. Улыбаясь своим любовникам, Гарри прикоснулся к к ключу, ощущая знакомое чувство. Они аппарировали в Малфой минор.

Впервые в жизни Гарри чувствовал, что действительно был дома. Что у него был дом, где в нем нуждались, где ему подарят то, что он хочет. Проведя почти весь день в обществе своих любовников, Гарри чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Они делили жизни друг друга. Гарри и Драко дни напролёт летали вокруг просторного парка, окружавшего Минор, Люциус учил их заклинаниям и проклятьям. Вечера они проводили у камина в личной библиотеке Люциуса, где Гарри узнал о магии больше, чем за все пять лет в Хогвартсе. Он стал более сильным волшебником за те несколько недель, проведенных в Миноре. Люциус одобрял обоих, его и Драко, когда они учились и практиковали свои знания, наблюдая за ними с гордой улыбкой на лице.

Ночами они делились друг с другом своими телами, и Гарри получал долгожданную свободу, изучая самые изощренные пути получения удовольствия. Каждый раз, когда он сосал твёрдый член Драко, а Люциус в это время входил в него невыносимо глубоко, или когда он получал эмоциональное удовольствие, следя как Люциус трахает своего сына, пока Драко кричит в агонии. Его любовники подарили ему жизнь, о которой он мечтал, но всегда боялся признаться себе в этом.

Это был его шестнадцатый день рождения, когда Люциус сказал своему молодому любовнику, что у него есть сюрприз для него. И Гарри знал, что настал день, когда он в полной мере вкусит способность чувствовать.

Порт ключ перенёс их прямиком в Riddle Mansion, Гарри, нервничая, взял руку Драко, когда они последовали за Люциусом в дом Волдеморта. Гарри доверял своим любовникам и знал, что они никогда не позволят Волдеморту обидеть его. Он только позволит Волдеморту заставить его чувствовать, и это всё, что он хотел испытать.

Их проводили в большой зал, где Гарри ещё раз встретился с Темным Лордом. Но на этот раз он не испытывал страха, только предвкушение от того, что должно было произойти.

- Люциус, ты привел ко мне мистера Поттера, - сказал Волдеморт глубоким, холодным, словно лёд, голосом, изучая Гарри с высоты своего пьедестала.

- Да, мой господин, - ответил Люциус, склонив голову.

- Гарри хотел бы испытать то, что вы могли бы ему дать, - объяснил он, и в красных глазах Волдеморта вспыхнула искра заинтересованности.

- И как я могу отказать в просьбе молодому волшебнику и не дать то, за чем он пришёл,- сказал Волдеморт, подходя ближе к Гарри. Гарри склонил голову, и по спине поползли предательские мурашки, когда костлявый палец Темного Лорда дотронулся до шрама у него на лбу. Ужасная боль пронзила всё его тело, и осознание того, что Волдеморт может убить его в любую минуту, привело его в ужас.

Но убийство не входило в планы Волдеморта и он, повернувшись, улыбнулся Люциусу, своему самому ценному Пожирателю Смерти.

Люциус нежно положил руку Гарри на плечо и сказал, чтобы тот встал на колени. Гарри тут же подчинился, не отрывая глаз от пола, чувствуя как Драко и Люциус следуют его примеру.

Драко обвил руками талию Гарри, а Люциус – плечи, сильнее прижавшись к своему любовнику. Гарри знал, чего от него ожидали, он закатал рукав, обнажая левое предплечье. Волдеморт посмотрел на шрамы, украшавшие руку юноши, и достал свою палочку. Гарри склонил голову на плечо Люциуса, когда Волдеморт дотронулся кончиком своей палочки до его кожи, где начала проявляться Темная Метка.

Пока Гарри посвящали в узкий круг приспешников Волдеморта, он чувствовал невыносимую боль, Круциатус на фоне которой казался невинным зудом. Но как бы странно это не казалось, боль не причиняла ему страданий. Гарри закрыл глаза и почувствовал нежные губы Люциуса у себя на щеке, ощущая, как темная магия течет по его венам. И он ощутил счастливым. Его любовники были рядом, когда он наконец нашёл то, что так долго искал. Самое невероятное в мире. Его собственная темнота заставляла его чувствовать.

Дата добавления: 2015-09-29