— И это все, что у вас есть? — со злостью произнес он. — Несколько тысяч долларов?
— Остальные находятся в банке. У нас нет привычки держать много денег в доме. В кладовой есть серебро.
Еще один мужчина стремглав вбежал в комнату со шкатулкой для драгоценностей, принадлежащей Анне.
— Наверняка этого добра должно быть больше.
— Моя жена не носит украшений.
Человек с выпученными глазами перевел взгляд на Анжелику и ее связанные руки. Он схватил ее за руку, резко выдернув ее из-за спины с такой силой, что она подумала, что та выскочит из сустава.
— Все женщины любят драгоценности.
Он наверняка подумал, что она приходится Джеку женой. Схватив ее пальцы, он заметил, что на них ничего нет. Анжелика мысленно поблагодарила Аниту за то, что та настоятельно посоветовала ей снять бриллиантовые кольца и она таки спрятала их в кармашек своей косметички, хотя при сложившихся обстоятельствах Анжелика с радостью бы согласилась обменять эти украшения на жизнь.
— А сейчас я спрошу твою жену, где находится сейф. И если она мне не расскажет, я развлекусь с ней.
И он провел дулом пистолета вверх по ее оголенной ноге. Его ухмылка была настолько похотливой, что Анжелика поняла — он не шутит.
Ее сердце остановилось, однако, почувствовав за спиной тепло спины Джека, она приободрилась.
— У нас нет сейфа, — бесстрашно повторила Анжелика.
Охваченный нетерпением, человек с выпученными глазами закричал: «Самбоди!» Тотчас появился Самбоди — высокий, долговязый африканец с торчащими скулами, такими же острыми, как отполированный гранит. Бандит с выпученными глазами приказал ему не спускать с пленников глаз, а сам исчез в холле. Самбоди переступал с ноги на ногу, направив на Джека пистолет.
— Он не найдет сейфа, которого здесь нет, — нетерпеливо сказал Джек. — Помощь прибудет с минуты на минуту. Почему бы вам не взять то, что есть, и не уйти, пока еще не слишком поздно?
— Мне жаль, что так получилось с собаками, — ответил Самбоди. — Я люблю собак.
— Послушай, Самбоди. Мне плевать на деньги и на имущество. Их всегда можно нажить заново. Меня волнует лишь моя семья. Если бы у меня был сейф, я бы открыл его вам и отдал бы все его содержимое. Ты должен мне верить.
— Босс слышал, что у вас есть сейф.
— Значит, это неверная информация.
Самбоди пожал плечами.
— Он убьет вас. Он и прежде убивал, много раз. Ему это доставляет удовольствие.
Анжелика закрыла глаза, чувствуя, что холодеет от отчаяния.
Бандит с выпученными глазами возвратился еще более сердитый. В руке он держал чайник. Присев на корточки, он прошипел на ухо Джеку:
— Если ты не скажешь мне, где прячешь деньги, я обварю твой пенис. — Он включил чайник в розетку, находящуюся на стене, и посмотрел налившимися кровью глазами на Анжелику. — А потом зарежу твою жену.
Голова Анжелики закружилась, словно она смотрела в бездонную пропасть.
— О Боже!
— Сохраняй спокойствие! — шепнул ей Джек. — Ты же благоразумный человек. С какой стати мне рисковать своей жизнью и жизнью своей супруги и служанки ради таких несущественных вещей, как деньги и драгоценности? Я же сказал тебе, что у нас нет сейфа.
Затем он снова начал разговаривать на их языке. Разразился горячий спор, когда чайник закипел. Внезапно в проеме двери появился еще один человек. Со стороны входной двери послышался громкий крик, похожий на звук пули. Бандит с выпученными глазами поднялся на ноги, встревоженный шумом. Он поспешил в холл, задержавшись там на минутку, а затем вернулся, охваченный паникой, которая читалась на его лице.
— Где ключи от твоей машины?
— На столе в холле. Около входной двери.
— Я знаю, что ты лжешь! — Его лицо налилось как пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Направив пистолет на Джека, он выстрелил.
Анжелика не осознала, когда именно бандиты покинули дом, скопом вскочив в машину Джека и умчавшись по дороге. Она услышала, как закричал Джек, а затем увидела струю крови, которая лужей растеклась вокруг них. Анжелика застыла от ужаса, ее разум переполнял страх.
— Джек! — закричала она, отчаянно пытаясь освободиться от галстука, связывающего ее руки. — Джек! Скажи мне что-нибудь.
Джек вдруг начал смеяться.
— О Джек! Пожалуйста, не умирай! — Она заерзала по кругу, чтобы иметь возможность видеть его, не переставая при этом двигать руками.
— Он выстрелил мне в плечо.
— Тебе очень больно?
— Вообще-то нет. — Он взглянул на лужу крови. — Я испортил коврик.
— С тобой все будет в порядке.
Энкшес жалобно захныкала в углу.
— Они перерезали телефонные провода. Никто нас не найдет, — запричитала она.
Наконец руки Анжелики выскользнули из галстука. Она не чувствовала боли, когда ткань врезалась ей в кожу. Освободив ноги, она принялась развязывать Джека.
— Держись, Джек. С тобой все будет хорошо. Я здесь, рядом. Мы выберемся из этой неприятности, мой милый. Ты поправишься. — Она сняла рубашку и обернула ее вокруг раны, затянув потуже, чтобы остановить кровотечение. — Я не позволю этим ублюдкам забрать тебя у меня. Я только нашла тебя и не намерена терять.
Она встала и, пошатываясь, пошла к Энкшес, чтобы развязать ей руки и ноги.
— Иди за помощью!
Анжелика побежала в кухню, мимо сваленных в кучу пристреленных собак, к телефону. Как и говорила Энкшес, телефонная линия не работала. На какое-то время Анжелика неуклюже облокотилась на буфет, чувствуя себя совершенно разбитой. Мертвые собаки лежали на полу, словно промокшие куртки, и она поддалась отчаянию. Однако все случившееся было явью, и она должна быть сильной ради Джека. Взяв себя в руки, Анжелика, схватив несколько кухонных полотенец, возвратилась в столовую. Приложив полотенца к плечу Джека, она заметила, что он побледнел.
— Крепись, Джек. Все обойдется. Помощь уже близко.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, Сейдж.
— Разве это сейчас имеет значение, дорогой? Не расходуй зря силы.
— Я умираю.
— Нет-нет. Ты обязательно выкарабкаешься.
— Послушай меня, Анжелика. — Его голос зазвучал твердо. Она замолчала. Он держал ее обнаженную руку в своей окровавленной руке, пристально глядя в глаза. — Я умираю уже несколько лет.
У нее свело живот.
— О чем ты говоришь?
— У меня рак легких, Анжелика.
Ее руки задрожали, когда она промокнула полотенцем рану на его плече.
— Я знаю. Скарлет сказала мне об этом. Но тебе же стало лучше.
— Нет. — Он поморщился от боли, когда она прикоснулась к его ране. — Болезнь вернулась. И доктора уже бессильны что-либо сделать. Я умираю, Анжелика, и не имеет значения, умру ли я от пули, попавшей в мое плечо, или же от рака легких. У меня осталось совсем немного времени. И вот поэтому-то я и хотел прожить его на полную катушку.
— Это неправда! — Она задрожала от разочарования. — Я не желаю это слышать! Нам нужна помощь! Я не позволю тебе умереть.
— На самом деле не важно, каким образом я умру. Мы ведь отлично повеселились, правда?
— И впереди нас ждет еще много счастливых минут, закатов солнца за бокальчиком вина, поездок по равнине верхом на лошадях. Наша жизнь только начинается.
Но Джек безнадежно покачал головой.
— Нет, моя дорогая Сейдж. Мой жизненный путь подошел к концу.
— Я тебе не верю! Я мечтала состариться вместе с тобой. Я представляла себе, как брошу Оливье ради тебя, привезу сюда детей и начну все с чистого листа с человеком, которого люблю. Я грезила о том, что пожертвую всем, только бы быть с тобой. Не говори мне, что ты умираешь! Я все равно тебе не поверю.
— Но ты должна это сделать. Я не хотел рассказывать тебе, боясь все испортить. Но возле этой большой лужи крови, словно говорящей о том, что в любую минуту я могу умереть, я хочу, чтобы ты знала правду: в течение последних нескольких месяцев ты поддержала меня морально. Без твоей любви и смеха я впал бы в депрессию, понимая, что моя жизнь потихоньку угасает.
Анжелика тяжело опустилась возле него.
— То есть ты хочешь сказать, что все это время, пока мы были вместе, ты знал, что твои дни сочтены?
— Да. Мне следовало бы рассказать тебе об этом, но, преследуя корыстные цели, я просто не мог на это решиться. Сначала ты была всего лишь очередной красавицей, которая приковала к себе мое внимание. Однако ты не похожа ни на одну женщину в целом мире. — Он прислонил свою голову к ее голове. — Мне нравится, как ты веселишься, как смеешься. Мне нравится твоя неуверенность и ранимость, и несмотря на это ты очень умна. Мне нравится то, как ты ставишь перед собой задачи, как сочиняешь романы, позволяя своей душе выливаться на страницы. Я обожаю наблюдать, как твои щеки покрываются румянцем, стоит мне только сделать тебе комплимент, и я без ума от того, как ты с безудержной страстью отдаешься мне в постели. Таких, как ты, не бывает, Сейдж. Ты запала мне в душу еще до того, как я осознал, что делаю, и я понял, что не могу без тебя. Мне казалось, что я знаю о любви все, но лишь влюбившись в тебя, я понял, что не имел об этом ни малейшего понятия. Ты вселила в меня желание жить, дав мне силы для борьбы с болезнью. Однако даже твоему неукротимому духу не под силу побороть это. — Он снова поморщился, поскольку боль пронзила его тело. — Я был в Лондоне лишь для того, чтобы увидеться с целительницей, которая, как я надеялся, смогла бы меня спасти.
— Миссис Хомер.
— Женщиной, которую Скарлет ошибочно приняла за блудницу! — Он слабо засмеялся.
— О Джек.
— Я хватался за соломинку. Так сильно мне хочется жить. Я не сделал и половины того, что мне хотелось.
— Ты сделаешь все, что наметил, и даже больше.
— Нет, не сделаю. Мне не суждено дожить до того счастливого момента, когда мои дочери пойдут под венец. Я не увижу, как они станут матерями. Меня не будет рядом, чтобы поддержать их, если они вдруг оступятся, или же вытрясти душу из парней, которые вздумают с ними плохо обращаться. Я не буду кататься с тобой верхом по равнине, и устраивать пикники на перевале Сэра Лоури, и страстно любить тебя. Меня здесь просто больше не будет, и это невозможно ни понять, ни принять.
— А Анна?
— Моя милая Анна… Каждый раз, заглядывая в ее глаза, я вижу, как в них отражается близость моей кончины. Я читаю в них жалость и печаль. Однако когда я смотрю в твои глаза, то вижу в них того мужчину, которым я был всегда. Я вижу себя таким, каким ты видишь меня. Если бы я рассказал тебе правду, ты стала бы относиться ко мне так же, как Анна. А я бы этого просто не вынес.
— Так значит, это сущая правда.
— Как бы я хотел, чтобы это было не так.
Анжелика едва сдерживала слезы. Ей не хотелось, чтобы Джек видел, как она плачет.
— Не покидай меня, Джек. Я ведь только обрела тебя.
— Лучше познать радость любви и горечь потери, чем никогда не воспылать этим прекрасным чувством.
— Лучше для кого?
— Мне жаль, Сейдж.
— А ты хоть раз подумал обо мне?
— Я постоянно думал о тебе. Я хотел все тебе рассказать.
— И что же? Не смог найти подходящих слов?
— Единственные слова, которые имеют смысл, — что я люблю тебя.
— Я не уверена, Джек. Искренность — вот что важно, если уж мы доверяем друг другу. — Она ждала ответа. И когда его не последовало, она повернулась, чтобы взглянуть на Джека. Его глаза были закрыты. — Джек?
Неожиданно дом заполнили люди: фермеры, полицейские, санитары «скорой помощи» и, конечно же, Анна, мертвенно-бледная от страха. Она склонилась над мужем, когда его выносили на носилках. Анжелика сидела на диванчике в гостиной, подробно излагая шефу полиции, что здесь произошло. Теперь, когда все осталось позади, Анжелика дрожала после пережитого, и ей стало так холодно, как будто на улице стояла середина зимы, не помог даже плед, который ей набросили на плечи, чтобы прикрыть ее наготу. Ей вдруг больше всего на свете захотелось позвонить Оливье. Она так сильно тосковала по дому, что это чувство овладело всем ее существом.
Анна возвратилась в дом. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, однако на ее лице читалось спокойствие.
— С ним все будет в порядке? — нерешительно спросила Анжелика.
— Он потерял много крови, но жить будет.
Анжелика, закусив губу, заплакала. Анна, сев рядом, обняла ее за плечи.
— Но он все равно умирает? — прошептала Анжелика на ухо Анне, крепко держась за нее.
— Да, он умирает.
— Я не знала.
— Мне жаль.
— И сколько ему осталось жить?
— Недолго. Всего несколько месяцев. Кто знает.
— Я чувствую себя такой глупой.
Отстранившись, Анна посмотрела на нее сочувствующим взглядом.
— Если ты считаешь себя глупой, потому что любишь Джека, тогда то же самое можно сказать и обо мне.
— Нет, вы прекрасный человек, Анна. Это я плохая.
— Моя милая Анжелика, лишь благодаря тебе он стал таким счастливым. И в этом нет ничего плохого, по крайней мере, с моей точки зрения.
— Вы хотите сказать, что не чувствуете себя несчастной, зная о моей любви к Джеку?
— А почему должно быть наоборот? Любовь многогранна, а потенциал человеческого сердца просто не имеет границ. Будь это как-то иначе, в твоей душе вряд ли нашлось бы место для того, чтобы любить обоих детей, а также моего мужа и Оливье. Но ты же любишь их всех. Я не ревную Джека из-за того, что он любит тебя. Даже если бы он не был болен, я бы не удерживала его. Мы не можем быть собственностью друг друга, Анжелика. Мы лишь выбираем, с кем нам быть, пока живем на этой земле. Я не владею сердцем Джека. Я просто не имею на это права. А с тех пор, как мы узнали, что он умирает, Джек получил мое благословение прожить последние месяцы, недели, дни, часы так, как он захочет.
— Вы действительно необыкновенная женщина, Анна.
— Я не считаю себя особенной, но прекрасно знаю, что моя любовь к Джеку сделала меня лучше. Приятно знать, что я люблю его достаточно для того, чтобы получать удовольствие от его счастья.
— Оливье совершенно не такой великодушный, как вы. Если бы он узнал о… ну, он был бы взбешен.
— Величайшая мера для добра и зла не является книгой закона. Они разнятся в зависимости от культур. Что является плохим в одной стране, считается хорошим в другой. Нет, главный критерий — это причиняешь ли ты боль другому человеку. Неверность не является грехом в моем браке, но является таковой в твоем, потому что Оливье был бы задет за живое. А следовательно, это неправильно.
— Мне следует позвонить ему.
Анжелика испытывала раскаяние.
— Да, следует.
— Я пойду наверх взглянуть, не прихватили ли эти ублюдки мой паспорт. Я спрятала его в своей косметичке вместе с кольцами.
Анжелика встала. Она все еще чувствовала слабость в ногах. Анна проводила ее в холл. Теперь, когда они стали откровенны друг с другом, Анжелика почувствовала, что может спросить ее кое-что.
— Я видела, как Джек шел через лужайку среди ночи. Куда он ходил?
— Джек не любит спать, Анжелика. Он боится, что не проснется. Поэтому он гуляет по ночам и благодаря этому чувствует себя лучше.
— Я догадывалась, что что-то не так, но не могла понять что.
— Я вижу это в глазах Джека каждый раз, когда смотрю в них.
Анжелика нахмурилась, глядя на Анну.
— Страх, Анжелика. Я вижу его страх перед смертью, и это разбивает мое сердце.
— Я не собиралась влюбляться в него, Анна.
— Знаю. Однако у тебя есть семья, которая в тебе нуждается. Ты должна возвращаться к ним.
Анжелика кивнула и направилась к двери, но Анна ее остановила.
— И еще одно, — сказала она, беря Анжелику за руку. — Да?
— У Джека было много любовниц, и я уверена, тебе об этом известно. Однако никогда прежде он не терял голову. Они всегда приходили и уходили, как времена года. А ты? — Она по-доброму улыбнулась. — Ты вне времен года, Анжелика, словно солнце.
Часть третья
Мудрость
Глава 27
Жизнь — это праздник.
Анжелика сидела за кухонным столом у себя дома в Брунсвик гарденс, сжимая в руках чашку с чаем. Оливье налил себе чашку кофе.
Сани тактично поднялась наверх, чтобы убрать в спальнях детей, хотя ей не терпелось услышать, что скажет Анжелика, поскольку прошлой ночью она узнала от Оливье ужасающую новость об ограблении. Сани никогда не видела, чтобы Анжелика выглядела такой бледной и худой. Создавалось впечатление, что она не ела целую неделю, а Оливье, обычно такой невозмутимый, целую ночь не сомкнул глаз, уставившись в телевизор, поскольку из-за беспокойства был просто не в состоянии заснуть.
Анжелике не хотелось ехать домой из-за промозглой зимней непогоды, но теперь она была рада, что вернулась. Низко висящие над землей облака и непрекращающийся легкий дождь были ей столь же близки, как и ее семья. Аэропорт Хитроу встретил ее словно родной дом, а дружелюбные английские таможенники показались близкими родственниками. Она бросилась в объятия Оливье и повисла на нем, надеясь, что, если прижаться к нему покрепче, между ними не останется места для ее супружеской измены. Ему вообще не надо об этом знать. Их ничто не должно разъединить. Оливье спросил о Джеке, когда они сидели в машине, возвращаясь домой.
— Он будет жить, — ответила Анжелика, а потом вдруг заплакала.
Разве могла она объяснить, что, даже исцелившись от одного недуга, Джек наверняка умрет от другого, притаившегося в его легких? Как могла она поведать всю глубину своей любви и степень его предательства? Согласилась бы она влюбиться в него, зная, что ему осталось жить всего несколько месяцев? Позволила бы она себе приблизиться к нему так близко, понимая, что в конце концов будет вынуждена потерять его? Да и вообще, любил ли он ее на самом деле?
Анжелика пила чай маленькими глотками и теперь, наконец-то очутившись дома, чувствовала себя намного лучше. Она снова с удивительной поспешностью и раскаянием стала играть прежнюю роль, сразу же обнаружив при этом, что ей уже не так уютно, как раньше. Однако это не имело никакого значения. Здесь было так привычно, и она, счастливая, надела прежнюю оболочку вновь, вместе со своими обручальными кольцами.
Пока ее мыслями всецело владел Джек, она оставляла безо всякого внимания тот факт, что Оливье был ей не только мужем, но также и лучшим другом. Еще недавно она, решив не замечать его хороших качеств, сосредоточилась исключительно на тех чертах его характера, которые больше всего ее раздражали, лишь для того чтобы найти оправдание своей любовной связи. Хотя на самом деле Оливье, несмотря на свою нетерпимость, был забавным и очаровательным. Ему приходилось очень трудно на работе, поскольку он очутился в эпицентре кризиса, сотрясающего основы финансового мира, но он всячески пытался выстоять — ради нее и детей, а ее не оказалось рядом, чтобы поддержать его в это трудное время. По сути, она уклонилась от ответственности перед своей семьей ради мимолетной и к тому же совершенно бесперспективной связи. Анжелика смотрела в чашку с чаем, терзаясь чувством вины.
— По-моему, тебе нужно поговорить с Кандейс, — сказал Оливье, усаживаясь за стол.
Анжелика заглянула в его ясные голубые глаза, понимая, что совсем позабыла, как они прекрасны.
— Еще не время, Оливье. Сначала я хочу поговорить с тобой.
Похоже, он удивился, однако она была уверена, что ему было приятно услышать эти слова.
— Хочешь знать, о чем я думала, когда со связанными руками сидела там, в столовой, не зная, останусь ли я в живых?
— О Джоэ и Изабель.
— И о тебе, Оливье. — Ее глаза заблестели. — Меня вдруг охватило раскаяние. Я так хотела, чтобы за все время нашей супружеской жизни я не произнесла бы ни единого обидного слова в твой адрес. Я сожалела, что недостаточно ценила тебя, что жаловалась на твои недостатки. В конце концов, я же полюбила тебя именно за них.
— Неужели?
Оливье засмеялся, и это напомнило ей о том, как много лет назад вот эта самая улыбка впервые пленила ее в Париже. Она осталась такой же — просто Анжелика привыкла к ней.
— Да, потому что именно твои несовершенства делают тебя непохожим на всех остальных. Иначе это был бы не ты.
— Очень мило с твоей стороны, однако я не уверен, что это действительно так.
Оливье взял ее за руку.
— Пока ты отсутствовала, у меня было предостаточно времени для раздумий, ну а прошлой ночью я предавался размышлениям еще больше, чем когда бы то ни было. Когда ты отправилась в Южную Африку, как раз после нашей ссоры, я очень волновался, понимая, что могу тебя потерять. Однако вчера ночью я почувствовал, насколько велика вероятность лишиться тебя. Я просто хотел, чтобы ты вернулась домой, где ты в полной безопасности. Я люблю тебя, Анжелика, и не могу без тебя жить. Без тебя я ничто. Я просто половинка. Я знаю, что со мной нелегко, что я эгоистичен и требователен, однако я постараюсь стать лучше.
— Мы оба постараемся.
Анжелика опустила глаза, сгорая от стыда.
Поднеся ее руку к губам, Оливье поцеловал ее.
— Прежде чем связаться с Кандейс, позвони-ка лучше своей маме.
Анжелика в ужасе посмотрела на мужа.
— Неужели ты рассказал ей?
— Ну разумеется. Она ведь твоя мать. Тебя могли убить, Анжелика. И она имеет полное право знать об этом. А кроме того, я понятия не имел, в каком ты будешь состоянии, когда я привезу тебя домой. Не сердись на меня. По крайней мере, мне удалось уговорить ее не приезжать. Ведь она грозилась нагрянуть сюда сегодня же утром. Она ужасно волнуется.
— Ну да, рассказывай. — Анжелика цинично усмехнулась.
— Просто позвони ей.
Анжелика набирала номер Фентон Холла с упавшим сердцем. Вот уж чего она действительно не хотела, так это чтобы ее мать носилась с ней как с младенцем. Не успело прозвучать два гудка, как Энджи сняла трубку.
— Это ты, милая?
— Да, я.
— Слава Богу, что ты дома и твоей жизни больше ничто не угрожает. Боже мой, как же мы тут волновались за тебя! Я выезжаю сию же минуту.
— Тебе незачем это делать.
— Но я же твоя мать!
— Со мной все в порядке. Я была ужасно напугана, но теперь все позади.
— Я немедленно выезжаю. И ты не сможешь меня остановить. Твой отец и я не отходили друг от друга, беспокоясь о тебе. Никогда в жизни мне не приходилась слышать более громкого телефонного звонка.
— Ну хорошо, тогда увидимся позже.
Новость об ограблении быстро перелетела через океан, обрастая самыми невероятными слухами. Анна позвонила Скарлет, тотчас связавшейся с Кейт, а та в свою очередь позвонила Летизии, которая немедленно связалась с Кандейс, и та тактично ожидала, когда же Анжелика даст о себе знать.
— О Боже, Анжелика, ты в порядке?! — воскликнула она в телефонную трубку. — Ты даже представить себе не можешь, как же я счастлива вновь слышать твой голос!
— О Кандейс, ты, наверное, сейчас скажешь: «Ну что, разве я тебя не предупреждала?»
— Обещаю этого не делать. Я сейчас же выезжаю к тебе. Девчонки тоже подъедут к обеду, и, пожалуйста, без паники, — еду мы привезем с собой.
— Почему-то меня это нисколько не удивляет!
После того как Оливье отправился на работу, Анжелика принялась рыдать в душевой. Она думала о Джеке, представляя себе, как он лежит на больничной койке, и плакала из-за раковой опухоли, поразившей его легкие. Она вспомнила, что он сказал ей напоследок: единственное, что было важным, это то, что он любит ее. Так почему же тогда она в нем сомневалась? А еще она ревела от злости на то, что он утаил от нее правду и украл ее любовь, не считаясь с ее легкоранимой душой. Неужели он ни разу не подумал о том, как его кончина отразится на ней? Неужели он просто хотел самоутвердиться подобным образом, а затем бросить ее на произвол судьбы? Или же это вообще не имело для него значения, поскольку он понимал, что умрет и больше не будет нести ответственность за разрушенные судьбы?
Анжелика все еще была в купальном халате, когда в дверь позвонила Кандейс. Сани впустила ее, и Анжелика позвала ее с лестницы. Увидев обеспокоенное лицо подруги, она в тот же миг зарыдала еще сильнее.
— Милая, все будет хорошо, — сказала Кандейс, распахнув объятья. — Сердца разбиваются, но их можно починить. — Кандейс была намного выше ростом, поэтому, когда она обняла Анжелику, та почувствовала себя маленьким ребенком. Затем Кандейс проводила ее в спальню.
Анжелика, облокотившись на подушки, свернулась калачиком. Кандейс, сбросив туфли, устроилась на кровати рядом с подругой.
— Ну же, рассказывай, что там произошло?
— Я солгала тебе, Кандейс. Я поехала в Южную Африку с твердым намерением закрутить роман. Я нарочно поддерживала ссору с Оливье, ища оправдание своей измене. Мы встретились с Джеком, как только я переступила порог своего гостиничного номера.
— Ну, вообще-то я об этом догадывалась. — Кандейс тихонько засмеялась. — Я же знаю тебя, глупышка. И вот что я думаю. Можно научить человека знаниям, но нельзя научить его мудрости. Это качество приходит лишь с годами.
— Теперь у меня мудрость старой женщины.
— Да ты и выглядишь соответственно — из-за слез.
— Мне нельзя так выглядеть!
— Это не важно. Мы как-нибудь решим эту проблему, перед тем как явятся остальные.
— Я рада, что они придут.
— Я так и думала.
Анжелика вздохнула.
— Я просто хочу, чтобы все встало на свои места и снова все было так, как раньше.
— Так, как раньше, уже не будет.
— Я была так напугана.
— Погоди, не забегай вперед. Итак, ты встретилась с Джеком в Йоханнесбурге?
— Он остановился в той же гостинице, что и я. Мы страстно любили друг друга, это было идеально — просто божественно, и я напрочь позабыла об Оливье и о детях… — Она опустила глаза, чувствуя себя пристыженной. — Ты была бы удивлена, узнав, насколько же это легко — забыть обо всем.
— Продолжай дальше.
— Джек вернулся на свою ферму, а я продолжала принимать участие в запланированных мероприятиях. Мы снова встретились в Кейптауне, и оттуда он повез меня в Розенбош.
— Так называется его ферма?
— Да, это самый прекрасный виноградник, который мне когда-либо приходилось видеть. О Боже, Кандейс, он напоминает кусочек рая.
— Могу себе представить.
— Но сначала Джек отвез меня на один известный перевал, чтобы полюбоваться закатом. Он захватил с собой вино, и мы пили, смеялись и наблюдали, как небо становится багряно-золотым. Это было потрясающее зрелище. А затем мы поехали к нему домой, и я встретила Анну, его жену. Она спросила у меня, понравился ли мне закат. Это она посоветовала Джеку отвезти меня туда.
— Немного странно, тебе так не кажется?
— Дальше будет еще удивительнее. У меня было такое ощущение, что она намеренно оставляет нас наедине, словно догадываясь о нашем романе и потворствуя ему.
— А какая она?
— Невероятная. Я прониклась к ней симпатией, как только впервые ее увидела. Как я ни сопротивлялась, я не смогла удержаться. Анна обладает необычайной харизмой, как будто она светящаяся лампочка, а я муха.
— Милая, но ты не похожа на муху!
— Ну, тогда моль.
— Нет, бабочка.
Анжелика улыбнулась и шмыгнула носом.
— Короче, крошечное создание. Анна искренний, открытый человек. Она добрая и щедрая, и нет ничего, чего бы она не знала.
— Ну и в чем же интрига?
— Интрига есть. — Анжелика заморгала, пытаясь сдержать слезы. — Погоди немного. Мы провели два волшебных дня вместе, и все это время Анна оставляла нас наедине. А потом в субботу вечером мы вернулись на машине с соседнего виноградника. Джек сразу же почувствовал что-то неладное. Но мы настроились провести последний вечер вдвоем и сразу же направились в дом. Энкшес там не оказалось…
— Энкшес?
— Это их служанка.
— Неужели ее и впрямь так зовут?
— Именно так.
— Как же мне это нравится!
— Бедная Энкшес. Ее связали и бросили в столовой. Они убили всех собак. И их тушки, словно шкурки, лежали сваленными в кучу на кухне. Ужасная картина. Банда чернокожих обрушила свой гнев на нас. Я уж подумала, что нам пришел конец. Мне было так страшно. Однако Джек сохранял полное спокойствие. Они хотели узнать, где находится сейф, а Джек все время повторял, что сейфа у них нет, однако бандиты ему не поверили. И знаешь, одного из них звали Самбоди.
— Ух ты! Тоже очень крутое имя! Жаль, что я перестала разводить животных.
— Вообще-то по нему было видно, что ему вовсе не хотелось там находиться. Но, так или иначе, а главарь этой шайки, перед тем как уйти, выстрелил в Джека, причем просто так. Джек сидел со связанными руками, совершенно беспомощный, а бандит просто взял и всадил в него пулю.
— Но с ним же все будет в порядке?
— Да. Но он потерял очень много крови. О Боже, сколько же там ее было! Просто невозможно поверить в то, что после такого человек может выжить. Но Джек крепкий. Однако есть проблема посерьезнее.
— Постой-ка, я принесу тебе салфетку.
— У меня в доме нет ни одной.
— Ну, тогда сойдет и туалетная бумага.
Кандейс направилась в ванную комнату и вернулась с целым рулоном. Анжелика с благодарностью промокнула глаза.
— Ну и в чем же интрига?
— Джек умирает от рака легких.
От удивления Кандейс разинула рот. Даже она не могла предвидеть такого поворота событий.
— Умирает от рака?
— Да. Он сообщил мне об этом, истекая кровью на ковре. Он сказал, что не важно, какой именно смертью он умрет, поскольку его дни сочтены.
— Вот блин! — Кандейс покачала головой. — Да уж, ничего не скажешь — тяжелая ноша.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |