- Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу
добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об
истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой
группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска.
Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в
положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать.
Изучив обстановку -б Генеральном штабе, Жуков в ту же ночь отправился
на машине в штаб Западного фронта, который размещался там же, где стоял штаб
Резервного фронта и откуда он месяц назад уехал победителем под Ельней.
Чувствовал он себя отвратительно: смертельная усталость, в ушах еще стоял
звон канонады Ленинграда. Безумно хотелось провалиться в сон. Жуков часто,
останавливал машину и, чтобы разогнать дремоту, делал пробежку по обочине.
В машине, подсвечивая фонариком, он снова и снова изучал карту,
полученную в Генштабе. В районе Юхнова - Малоярославца все еще ощущались
последствия неразберихи, возникшей 5 октября. А случилось невероятное: рано
утром наши самолеты обнаружили громадные колонны танков и мотопехоты,
которые, прорвав фронт, шли на Юхнов. Первые донесения об этом в Генштабе
показались недостоверными: откуда враг, да еще на московском направлении -
до столицы каких-нибудь 200 километров, практически не прикрытых ничем,
кроме строительных батальонов? Где же наши войска, державшие фронт?
И только в ночь на б октября, когда немецкие танки ворвались в Юхнов,
выяснилась страшная правда: Западный фронт нс удержал врага. Ставка
потребовала от штаба фронта доложить обстановку. В ответ противоречивые и
неполные доклады. Однако к исходу 7 октября сомнений не оставалось: с запада
на столицу надвигались десятки гитлеровских дивизий. Войска же, прикрывавшие
Москву, обойдены и, сражаются, по всей вероятности, в окружении.
Глубокой ночью Жуков приехал в штаб Западного фронта. Там уже было
получено указание Ставки, отданное 6 октября в 19.30 и адресованное
командующим Резервного и Западного фронтов: "В район действия Резервного
фронта командирован генерал армии Жуков в -качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов.
Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронта и по вопросам
управления, обязательны для выполнения".
Группа генералов - И. С. Конев, В. Д. Соколовский, Г. К. Маландин -
ввели представителя Ставки в курс дела.
На Московском направлении разразилась катастрофа. Здесь в конце
сентября оборону держали три наших фронта. Западный - И. С. Конев,,
Резервный - С. М. Буденный и Брянский - А. И. Еременко. В общей сложности
войска фронтов насчитывали 1250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий, 677
самолетов. На них и обрушился "Тайфун" - так была зашифрована гигантская
операция вермахта по захвату Москвы.
На Московском направлении враг сосредоточил 77 дивизий численностью до
1800 тысяч человек, 1700 танков и штурмовых орудий, 14 тысяч орудий и
минометов, 1390 самолетов. В приказе Гитлера вой- скам говорилось: "Создана
наконец предпосылка к последнему огромному удару,, который еще до
наступления зимы должен привести к уничтожению врага". Секретное указание
Гитлера группе армий "Центр" предусматривало окружение Москвы, с тем чтобы
"ни один русский солдат, ни один житель - будь то мужчина, женщина или
ребенок, - не мог ее покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой".
Поголовное истребление москвичей, до последнего человека.
Первым 30 сентября против Брянского фронта выступил Гудериан. Прорвав
оборону фронта, его танковая группа, переименованная в танковую армию,
прошла около 150 километров и 3 октября захватила Орел. Часть войск
Брянского фронта оказалась в окружении. Генерал Л. М. Сандалов, в то время,
начальник штаба фронта, впоследствии писал: "Оглядываясь назад, рассматривая
теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не
смогли тогда- разгадать намерений противника?.. Ставка предупреждала 27
сентября о подготовке противника к наступлению на Москву. Лучшего района для
наступления танковой группы на Москву, чем район Глухов, Новгород-Северский,
Шостка, не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим.". Однако
командование и штаб Брянского фронта не смогли расшифровать этот легкий
шифр".
Не сделали надлежащих выводов из случившегося и в штабах Западного и
Резервного фронтов. На их войска 2 октября обрушились мощные удары с севера
и юга. Танковые и моторизованные части противника соединились в районе
Вязьмы, окружив значительную часть войск.этих фронтов западнее города.
Жуков прикинул: враг превосходит в силах три наших фронта.
(Впоследствии выяснилось: в 1,4 раза у него больше людей, в 1,7 раза -
танков, в 1,8 раза - орудий и минометов, в два раза больше самолотов.) Но
мы-то стояли в обороне! Почему не был)? своевременно раскрыты намерения
врага, не были сосредоточены основные наши силы на направлениях главных
ударов?. Жукова глубоко потрясло, что враг преуспел в третий раз все тем же
методом: наступая с запада, гитлеровцы впервые сомкнули клещи у Минска; во
второй раз так же вышли у Смоленска; теперь - Вязьма. Шаблонный маневр:
создав очередной котел, враг разводил свои подвижные соединения севернее и
южнее, а затем снова проводил окружение.
8 октября в половине третьего ночи он доложил Сталину: главная
опасность в том, что можайская линия слабо прикрыта. Танки противника могут
внезапно выйти к Москве. Необходимо быстрее стягивать войска на это
направление.
Сталин спросил о дальнейших намерениях Жукова. Он ответил, что будет
связываться с командованием Резервного фронта, с Буденным. Где? Наверное, в
районе Малоярославца, высказал предположение Жуков, - вот уже несколько дней
о Буденном ничего не было известно.
...Одинокая машина генерала армии - на безотрадной осенней дороге. Свет
маскировочных фар бросает слабые блики на мокрый булыжник. Офицер,
сопровождавший Жукова, непроизвольно взвел затвор автомата. Гитлеровские
танки расползлись по Подмосковью, в любой момент может последовать
пулеметная очередь в заляпанное грязью ветровое стекло. Жуков невозмутимо
вглядывается в дорогу.
Мутным рассветом у полустанка Обнинского, всего в 105 километрах от
Москвы, нашли штаб Резервного фронта. Но ни о противнике, ни о командующем
Буденном ничего не узнали. Что же, нужно ехать дальше, к Юхнову.
Тронулись. А в десятке километров от Обнинского родная деревня Жукова -
.Стрелковка. Он.подумал о престарелой, беспомощной матери, о сестре, у
которой четверо детей. Места все знакомые, исхоженные и избеганные в
детстве, дорогу домой он нашел бы с закрытыми глазами. Если фашисты нагрянут
в деревню, родных ждет неизбежная расправа. Да еще будут похваляться
душегубы: расправились с родственниками генерала армии. Заехать? Нельзя, нет
ни минуты, нужно сначала найти маршала. Семью Жукова удалось все же вывезти,
но позднее.
Въехали в Малоярославец. Ни одного человека. С трудом нашли, где был
Буденный. Жуков вошел в дом: над картами склонился человек, почти
неузнаваемый. Он удивился, что Жуков приехал от Конева. "Более двух суток не
имею с ним связи", - посетовал полководец, пожаловался, что не знает, где
собственный штаб. Жуков показал Буденному направлений - ехать к Обнинскому.
Буденный поделился только что пережитым, накануне удалось избежать
великой опасности: чуть не попал в плен между Юхновом и Вязьмой. Там он
видел большие колонны противника. Кто же занимает Юхнов, допытывался Жуков.
Буденный не знал. Посоветовав маршалу отбыть в свой штаб, Жуков поехал к
Юхнову. Неужели впереди только враг?
Через 10 - 12 километров машину Жукова остановили наши танкисты.
Сказали, что дальше ехать нельзя, там немцы. Оказалось, что в лесу второй
день стоит танковая бригада Троицкого. Жуков отлично знал бравого офицера по
Халхин-Голу. От сердца отлегло, когда Троицкий толково доложил обстановку.
Юхнов у фашистов, но дорогу на Москву им преграждают наскоро собранные
части. Стоят насмерть
на рубеже у реки Угра.
Повеселевший Жуков оказался в своей стихии, среди бойцов и командиров,
отнюдь нс устрашенные напирающим врагом, рассудительно отражавших" атаки
немцев. В считанные часы он взял в руки отпор врагу. Его нисколько не
смущало,. что войск почти не было, главное создать заслон. Генералу армии
суждено было пробыть здесь сутки с небольшим - офицер связи вручил приказ
прибыть в штаб Западного фронта.
А там с 5 октября заседала комиссия ГКО во главе с членами Политбюро,
включая маршала К. Е. Ворошилова. Комиссия напряженно трудилась, ежедневно
докладывая о своих усилиях Верховному. Вечером 9 октября, выслушав очередной
доклад, И. В. Сталин предложил объединить Западный и Резервный фронты,
поставив во главе Г. К. Жукова. "Все мы, - писал А. М. Василевский, тогда
член этой авторитетной комиссии, - в том числе и командующий войсками
Западного фронта И. С. Конев, согласились с предложением И. В. Сталина
назначить командующим объединенным фронтом генерала армии Г. К. Жукова....
Утром 10 октября вместе с другими представителями ГКО и Ставки я вернулся в
Москву".
10 октября, Г. К. Жуков стал командующим Западным фронтом. Прошел ровно
месяц с того дня, когда он занял такой же пост в Ленинграде.
На дальних подступах к Москве
После войны Жуков точно описал тогдашнюю обстановку: "...по существу,
заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия
- оборона Москвы".
Первая мысль Жукова - связаться с войсками, дравшимися в окружении за
Вязьмой. 10 октября командармам окруженных армий отправили радиограммы: где
они собираются пробиваться через боевые порядки врага? Хотели оказать им
помощь авиацией.
11 октября в 21.12 от генералов В. И. Болдина и М. Ф. Лунина,
командовавших частью окруженных войск, поступает радиограмма Сталину и
командующему Западным фронтом Коневу - они не знали, что командующим фронтом
назначен Жуков. "Кольцо окружения сомкнуто. Все наши попытки связаться с
Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что делают, не знаем. Снаряды
на исходе. Горючего нет". Это, определенно, не был ответ на запрос штаба
фронта.
За сутки с небольшим Жуков изучил обстановку и в 9.15 утра 12 октября
дает радиограмму Лунину, Ершакову, Болдину, Ракутину: "Перед Ершаковым
действует 252-я пехотная дивизия. Дивизия просила открытым текстом немецкое
командование 11 октября сего года о помощи, так как не выдерживает натиска
Ершакова. Видимо, перед Ершаковым наиболее слабое место во фронте
противника. Учитывая слабость противника перед Ершаковым, немедленно
разберетесь поглубже в обстановке перед вашим фронтом. Сможете ли вы успешно
и быстро прорваться на вашем участке? Не лучше ли вам, закрывшись на своем
участке от противника, демонстрируя прорыв,.собрать танковую группу,
артиллерийскую группу, помочь Ершакову мощным ударом смять противника и
выводить все армии за Ершаковым на направление станции Угрюмово на Боровск,
при этом,в сторону противника иметь сильные заслоны, которым по мере выхода
отходить за армией. Принятое решение доложить 12 октября с. г.
Дальнейшее промедление в ваших действиях может погубить армии. Ускорьте
прорыв и выход из окружения".
Надо вспомнить ту обстановку на Западном фронте, чтобы оценить
спокойный, товарищеский тон указаний. К сожалению, уже было поздно, связь
прервалась. Штабы окруженных войск потеряли управление.. Организованного
выхода так и не получилось, пробились к своим отдельные части и множество
мелких групп.
Окруженные войска до конца испили чашу страданий, выпавших на их долю.
Но тысячи и десятки тысяч бондов и командиров с честью выполнили свой
воинский долг. Генерал-лейтенант М. Ф. Лукин, командовавший окруженной 19-й
армией, свидетельствовал после войны: "Войска дрались до последнего солдата
и до последнего патрона". Сам генерал, потерявший в этих боях руку, был без
сознания схвачен гитлеровцами.
Противник понес в боях с нашими окруженными войсками серьезные потери в
живой силе и технике, что снизило ударную силу его соединений,
предназначавшихся для взятия Москвы. Гитлеровцам пришлось вести бои на
фронте глубиной 100 - 150 километров с запада на восток, 28 дивизий врага
были сковавьь здесь еще 9 - 10 дней. "Кровь и жертвы, понесенные войсками
окруженной группировки, оказались не напрасными", - говорил позднее Жуков.
Они дали возможность выиграть время для занятия обороны на можайском рубеже.
Из тыла, с других фронтов сюда спешили 11 стрелковых дивизий, 16
танковых бригад, более 40 артиллерийских полков. К середине октября основные
направления на Москву прикрыли части, насчитывавшие 90 тысяч человек. С
Дальнего Востока, останавливаясь лишь для- смены паровозов, мчались сотни
эшелонов, перебрасывались кадровые войска: три стрелковые и две танковые
дивизии. На самых опасных участках войска возглавили опытнейшие
военачальники: на Волоколамском направлении - К. К. Рокоссовский, на
Можайском - Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения Л. А. Говоров. В середине
октября, перегруппировав силы, враг опять ринулся к Москве. Вновь вспыхнули
кровопролитные бои, но противник, надеявшийся пробить наш фронт, на этот раз
просчитался. Фронт, к сожалению, отодвигался на восток, и каждый шаг
оплачивался немцами большой кровью. Жуков и штаб Западного фронта твердо
держали управление войсками, молниеносно реагируя на любую опасность. Больше
того. при каждом удобном случае наши войска наносили гитлеровцам сильные
контрудары. 13 октября под Боровском советские танки Т-34 и КВ раздавили
немецкие противотанковые батареи и пошли на запад. Враг с трудом восстановил
положение, бросив пикирующие бомбардировщики.
Москва готовилась во всеоружии встретить врага. За. можайским рубежом
по решению Военного совета Западного фронта сооружалась основная
оборонительная линия - Ново-Завидовский - Клин - Истринское водохранилище -
Истра - Красная Пахра - Серпухов и Алексин. Еще один рубеж проходил
непосредственно по окраинам города. Партийная организация Москвы возглавила
гигантские по объему оборонные работы. Секретарь МК ВКП(б) Б. Н.Чер-ноусов
отмечал: "Самоотверженность москвичей на строительстве оборонительных
рубежей была действительно массовой, В холод, нередко под огнем противника,
в короткий срок 600 тысяч жителей Москвы и области, из них три четверти
женщины, построили 700 километров противотанковых рвов, 3800 дотов и
дзотов".
Отходившие под давлением врага, наши войска находили оборудованные
позиции, что многократно умножало силу сопротивления. Из Москвы и области в
ряды армии вливались все новые бойцы, в первую очередь коммунисты- Из
московской партийной организации, насчитывавшей 330 тысяч коммунистов, за
первые шесть месяцев ушли на фронт 114 тысяч членов партии. Созданный штаб
руководил партизанским движением в захваченных фашистами районах Московской
области. Во вражеский тыл было направлено 65 тысяч москвичей. На железных
дорогах, ведущих на запад, совершались диверсии, парализовавшие движение.
Немало москвичей отдали свои жизни в беззаветной борьбе за линией
фронта. "Тяжело переживали мы гибель наших героев, - писал Б. Н. Черноусов.
- Фашисты захватили и казнили восьмерых комсомольцев с завода "Серп и молот"
и других предприятий Москвы. Для устрашения их трупы были повешены на
центральной площади Волоколамска. В те же дни совершила свой бессмертный
подвиг и Зоя Космодемьянская".
20 октября Государственный Комитет Обороны ввел в Москве осадное
положение. В суровых слонах, созвучных смертельной опасности,
разъяснялось:обо рона рубежей в 100 - 120 километрах западнее Москвы
возлагается на командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, а
на ближних подступах - на командующего Московским военным округом
генерал-лейтенанта П. А. Артемьева. В обращении Военного совета фронта к
защитникам столицы говорилось: "В час грозной опасности для нашего
государства жизнь каждого воина принадлежит Отчизне... Сейчас.как никогда
требуется бдительность, железная дисциплина, организованность, решительность
действий, непреклонная воля к победе " готовность к самопожертвованию".
Жесткой обороной наши войска Под командованием Жукова изматывали врага.
За каждый щаг продвижения враг платил чрезмерной ценой. К концу октября
гитлеровское наступление выдохлось. Однако конфигурация фронта вызывала
тревогу: на севере, захватив еще 14 октября Калинин, противник мог пойти в
обход столицы; на юге Гудериан застрял иод Тулой, и нельзя было исключить
его удара в тыл Москвы. Районы Калинина и Тулы, однако, не входили в полосу
Западного фронта, который выгнулся к этому времени дугой по линии Тургиново
-: Волоколамск - Дорохове - Нарофоминск - Серпухов.
Командование группы армий "Центр" поспешно собирало последние резервы,
подвозило отставшую артиллерию: предстоял решительный натиск на Москву.
17 октября Гитлер разоткровенничался в кругу свои:!? приближенных.
Уставившись в потолок, фюрер вещал о том, что предстоит сделать на Востоке
после победы.-"Мы проложим там через самые красивые места несколько
автострад. На их пересечении с реками встанут немецкие города - центры
военных, полицейских, административных и партийных властей. Вдоль этих дорог
разместятся немецкие фермы, и скоро азиатский ландшафт станет иным. Через
десять лет там будут жить уже четыре миллиона немцев, а через двадцать - по
крайней мере десять миллионов. Они приедут не только из Германии, но из
Америки, Скандинавии, Голландии, Фландрии. И остальная Европа сыграет свою
роль в освоении русских пространств. Ни один немец не ступит и ногой в те
русские города, которые как-то сохранятся после войны, - Москвы и
Ленинграда, конечно, не будет и в помине, - пусть русские гниют в своем
примитивном, растительном существовании подальше от великих автострад. Для
них излишни как образование, так и обеспечение социальных нужд".
В Берлине эксперты завершали разработку "генерального плана "Ост" -
германской колонизации на Востоке вплоть до Урала. Подлежали уничтожению 120
- 140 миллионов человек, чтобы дать место "высшей. расе". Германская
пропаганда твердила, что вермахт у стен Москвы, с СССР почти покончено.
А Сталин вызвал Жукова в Кремль.
- Мы хотим, - сказал Сталин, - провести в Москве, кроме торжественного
заседания по случаю двадцать четвертой годовщины Октября, и парад войск. Как
вы думаете, обстановка на фронте позволит нам провести эти торжества?
Жуков заверил, что враг в эти дни не в состоянии на большое
наступление. А что касается защиты с воздуха, то нужно укрепить
противовоздушную оборону и подтянуть с соседних фронтов истребители к
столице. Так и сделали.
И вот в эти тяжелые дни из Москвы, отмечавшей традиционный праздник
годовщины Великого Октября,.прозвучали уверенные слова И. В. Сталина. На
торжественном заседании 6 ноября он сказал о враге:
- И эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных, имеют
наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и
Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и
Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова;,
Суворова и Кутузова!
На следующий день утром на Красной площади выстроились для парада
войска. Все, кто имел отношение к устройству парада, волновались: вражеские
аэродромы вблизи столицы. Небо затягивали низкие тучи, шел снег. В 8 утра на
трибуну Мавзолея поднялись члены правительства, руководители Московской
партийной организации. "Сталин, - писал Черноусов, - был в хорошем
настроении, прохаживаясь, подошел к нам и сказал, показывая на небо:
- Везет большевикам". Многие из частей, прошедших в тот день перед
Мавзолеем, отправлялись прямо на фронт. Напутствуя их, Сталин говорил:
- Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих
предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия
Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас
победоносное знамя великого Ленина!
Торжественное празднование 24-й годовщины Великого Октября в Москве
вдохнуло новые силы в защитников столицы.
В эти волнующие, полные боевого подъема дни суровый реалист Жуков, как
всегда, требовал величайшей осмотрительности и был против опрометчивых
действий. Враг все еще силен, и надо было ждать нового натиска. Жуков
понимал, что верные своему шаблону немцы снова навалятся на флангах
танковыми и подвижными соединениями, чтобы окружить Москву. Враг намеревался
сомкнуть клещи где-то в районе Ногинска и Орехово-Зуева. Но, несмотря на
сложную обстановку, Жуков докладывал в Москву: Минска, Смоленска и Вязьмы
больше не будет. Значит, особое внимание укреплению флангов! "Тут у меня, -
писал Жуков, - состоялся не совсем приятный разговор по телефону со
Сталиным".
Верховный потребовал нанести упреждающие удары по фланговым
группировкам немцев в районах Волоколамска и Серпухова. Жуков осведомился:
- Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт
свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
Сталин категорически отрезал: вопрос о контрударах решен. Сталин
позвонил, еще члену Военного совета Н. А. Булганину и добавил:
- Вы там с Жуковым зазнались.
Что было делать? Жуков стал энергично готовить контрудары. Командир
кавалерийского корпуса генерал П. А.-Белов, вызванный в Ставку, описал, как
принималось решение о контрударе. 10 ноября Жуков привел его к Сталину
утверждать план - Белову надлежало действовать в районе Серпухова..Генерал
прямо с.фронта, конечно, не знал о предыстории операции и отметил: "В
глазах его (Сталина) не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось
уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко,
в повелительном тоне. Впечатление было такое,.будто старший начальник здесь
Жуков. И Сталин воспринимал это как должное".
Надо думать, генерал Белов воспринял лишь внешнюю сторону
происходившего. Коль скоро был отдан приказ, Жуков выполнял его. Генерал
Рокосовский получил приказ провести частную операцию в районе Волоколамска.
Но ведь Жуков только что велел покрепче окопаться, беречь войска, а тут идти
в лоб на изготовившегося к прыжку врага. "Признаться, мне было непонятно, -
говорил Рокоссовский, - чем руководствовался командующий, отдавая такой
приказ". Жуков, естественно, не мог объяснить, что выполняет указание
Сталина. Этот удар, по словам Рокоссовского, "принес мало пользы". Несколько
лучшие результаты дали действия войск Белова у Серпухова. Сорвать подготовку
гитлеровцев к наступлению, однако, не удалось.
В высшей степени уравновешенный военачальник, Рокоссовский писал о
Жукове в эту тяжелую пору:
"В моем представлении Георгий Константинович Жуков остается человеком
сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами,
необходимыми крупному военачальнику". И далее: "Мне запомнился разговор,
происходивший в моем присутствии между Г. К. Жуковым и И. В. Сталиным. Это
было чуть позже, уже зимой. Сталин поручил Жукову провести небольшую
операцию, кажется, в районе станции Мга, чтобы чем-то облегчить положение
ленинградцев. Жуков доказывал, что необходима крупная.операция, только тогда
цель будетдостигнута. Сталин ответил:
- Все это хорошо, товарищ Жуков, но у нас нет средств, с этим надо
считаться. Жуков" стоял на своем.
- Иначе ничего не выйдет. Одного желания мало. Сталин не скрывал своего
раздражения, но Жуков не сдавался. Наконец Сталин сказал:
- Пойдите, товарищ Жуков, подумайте, вы пока свободны.
Мне понравилась прямота Георгия Константиновича, Но когда мы вышли, я
сказав, что, по-моему, не Следовало бы так резко разговаривать с Верховным
Главнокомандующим. Жуков ответил:
- У нас еще не такое бывает".
Волевое начало деятельности Жукова ощущали не ^только на фронте, но и в
Москве. В это время он бросил резкие упреки начальнику Главного
артиллерийского управления генералу Н. Д. Яковлеву за мизерное обеспечение
Западного фронта боеприпасами. Разбором претензий Жукова, разумеется
обоснованных, пришлось заниматься Сталину. Он заметил:
"Комфронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с
боеприпасами. А она сложная. Ноябрь - самый низкий. месяц по
производству,.. нужно ожидать повышение поставок, а не заниматься
беспредметными упреками".
Интересы Западного фронта, прикрывавшего Москву, естественно, были в
центре внимания Ставки Верховного Главнокомандования. Его потребности
удовлетворялись, но, подчеркивал генерал Яковлев, "в пределах разумного" -
ведь сражения шли от Баренцева до Черного моря.
У стен Москвы
13 ноября в Оршу съехалось высшее немецкое командование - начальники
штабов объединений. Восточного фронта. Совещание вел Гальдер. Хотя ряд
генералов высказывали опасения по поводу происходившего на фронте, Гальдер
опирался на директиву Гитлера: донаступления зимы расправиться с СССР.
Он продиктовал "максимальную" и "минимальную" линии продвижения в 1941
году: первая - вплоть до Майкопа, Сталинграда, Горького и Вологды; вторая -
до нижнего течения Дона, Тамбора и Рыбинска. В любом случае район Москвы
подлежал захвату. Тут нельзя не сказать о том, что после войны битые
гитлеровские генералы десятилетиями твердили: они-де тогда потерпели неудачу
из-за "генерала Зимы". Ударили морозы - и остановился вермахт. Ложь! Надежды
Гитлера на захват Москвы основывались именно на том, что со второй половины
ноября земля подмерзнет и подвижные войска снова обретут свободу маневра.
15 ноября войска группы армий "Центр" перешли в новое наступление на
Москву. 51 дивизия, из них 13 танковых и 7 моторизованных. Самый сильный
удар - севернее столицы. У Волжского водохранилища 300 немецких танков
прорвали нашу оборону. Случилось это в полосе армии, входившей в Калининский
фронт. Ставка 18 ноября прирезала полосу этой армии к Западному фронту.
Логика была очевидной: коль скоро фронт пытаются Обойти севернее, пусть
фронт и йозаботится сам не допустить этого.
Хотя обстановка сложилась тревожная - враг явно нацелился на охват
Москвы с севера - Жуков, объясняя новому командующему армией.генералу Д. Д,
Лелюшенко его задачи, был предельно спокоен.
Он, вспоминал Лелюшенко, неторопливо растолковывал: Гитлер обжегся в
октябре на Можайском направлении, а теперь ползет в обход Москвы с севера.
Жуков выразил уверенность, что здесь в оборонительных боях мы перебьем его
танки. А когда подойдут наши резервы, перейдем в контрнаступление. Надо
использовать лесистую местность, контратаки, особенно ночью - враг этого
боится. Выпили за успех по стакану обжигающе-горячего чая и Лелюшенко отбыл
в свою армию.
В последующие две недели враг нажимал на этом направлении, но ничего не
добился. Жуков верил в упорство и умение генерала Лелюшенко. Когда после
отхода наших войск из Клина Лелюшенко обратился к Жукову с просьбой дать
"хоть одну дивизию", последовал короткий и ясный ответ: "У фронта сейчас
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |