Лара не получила никаких сообщений и от молодого адвоката, нанятого Джеком и Марион Леонард. Если они и возбудили против нее судебное дело, то она об этом ничего не знала. Но она не сомневалась, что после знакомства с фактами с нее снимут обвинение. Правда, судебный процесс и связанная с ним шумиха в прессе нанесут непоправимый ущерб ее профессиональной деятельности и окончательно ее деморализуют. Лара цеплялась за надежду, что Леонарды отказались от этого шага.
Члены школьного совета так и не связались с ней. Дарси мобилизовала своих знакомых и членов Ассоциации родителей и учителей, и они слали письма школьному совету с требованием не допустить проникновения нежелательных субъектов в школьную систему и препятствовать осуществлению вредных проектов. Редактор местной газеты ежедневно получал многочисленные письма родителей и видных граждан, гневно клеймивших предложение доктора Маллори. Идея писем была одна и та же: Иден-Пасс не готов к включению в школьную программу подобных аморальных проектов. И никогда не будет готов. Неодобрение становилось бурным и всеобщим.
Где бы ни появлялась Лара, ее либо игнорировали, либо встречали насмешливыми улыбками, а случалось, и откровенно наглыми взглядами, потому что обсуждение столь скользкой темы с членами школьного совета подразумевало наличие у нее свободных нравов.
Она стала отверженной. Она — Гестер Прин городка Иден-Пасс. Лара никогда бы не поверила, что подобное всеобщее гонение возможно в современной Америке, если бы сама не стала его жертвой. Она начала соглашаться, что в конце концов осуществится пророчество Джоди Такетт: старуха доживет до того дня, когда Лара Маллори покинет Иден-Пасс.
Но только после того, как Лара Маллори осуществит то, ради чего она сюда приехала.
Такетты сделали из нее парию. Они лишили ее работы. Но она не отступит от Кея, пока он не выполнит ее требование. Он доставит ее в Монтесангре. И немедленно.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Он здесь?
Желтый “линкольн” стоял, припаркованный около ангара.
— Нет, дон, его здесь нет, — ответил Балки, искренне стараясь помочь. — Но он должен вернуться сегодня вечером. Если только не решит остаться в Тексаркане. С Кеем никогда ничего не знаешь.
— Вы не против, если я тут немного подожду?
— Пожалуйста. Только это может обернуться пустой тратой времени.
— Я все-таки подожду.
Балки покачал головой, удивляясь непонятным побуждениям людей. Проще разобраться в механизмах и их работе, чем в поступках человека. Что-то бормоча под нос, механик направился к самолету, который ремонтировал, когда приехала Лара.
Лара предпочла ждать Кея снаружи, на свежем воздухе, а не в душном ангаре. Через полчаса она увидела вдали мигающие огни самолета и услышала гул мотора. Небо было свободным от облаков, темно-синим на востоке, бледно-лиловым над головой и алым и золотистым на западе. Как-то Кей пытался ей объяснить, какое умиротворение он получает от полета. В такие ночи, как эта, Лара тоже ощущала мистическую связь с небом.
Он мягко посадил двухмоторный “бичкрафт” и подрулил к ангару. Лара стояла на бетонированной площадке у ангара, когда он вылез из кабины. Кей увидел ее сразу, но его лицо не выразило ни удивления, ни радости, ни разочарования или злости, и она не могла угадать, в каком он настроении.
Потягиваясь, сгибая и разгибая затекшие руки, он направился к ней.
— На Гавайях, когда вас встречает хорошенькая девушка, она вам дарит венок. — В сгущающихся сумерках она видела белизну его улыбки. — Знаете, который вешают на шею.
— Знаю, — сухо бросила Лара.
— Такая умница, как вы, конечно, это знает.
Он направился к широким воротам ангара, и она пошла рядом.
— Что вы теперь будете делать?
— Отдам ключи Балки.
— И еще что?
— Получу причитающиеся мне деньги.
— Кого вы сегодня возили?
— Фермера и его помощника из Арканзаса, они приезжали, чтобы посмотреть быка. Я летал сегодня утром за ними в Тексаркану. Они целый день торговались с Андерсоном, хозяином быка, крупным здешним скотопромышленником. Это его самолет. Он меня и нанял, чтобы привезти их сюда, а потом отвезти обратно.
— Хороший самолет. — Лара оглянулась назад на машину.
— Стоит тысяч девяносто пять. Называется “Квин эйр”.
— Похоже на название матраса.
— Вы верно подметили, — Кей улыбнулся. Они вошли в ангар. — Эй, Балки.
Механик обернулся, и Кей бросил ему ключи.
— Все в порядке?
— Нет проблем. Где мои деньги?
Балки вытер тряпкой руки и пошел впереди них в ту самую небольшую комнату, где Лара нашла Кея в день несчастья с Летти Леонард. Балки зажег лампу на столе, вытащил из ящика обычный белый конверт и подал его Кею.
Когда Балки ушел, Кей открыл конверт и пересчитал деньги, затем положил конверт в нагрудный карман рубашки.
— Значит, он заплатил вам наличными? — спросила Лара.
— Угу.
— И никакого счета? Никаких документов?
— Я заключил устное соглашение с моим клиентом. Что еще нужно?
— А налоговая служба?
— Я плачу налоги.
— Охотно верю. А Федеральное авиационное управление?
— На каждый полет надо оформить кучу бумажек. Стоит ли возиться?
— И вам не надо никому представлять план полета и другие подобные вещи?
— Высота до двенадцати тысяч футов — это неконтролируемое воздушное пространство. Тут все построено на визуальном наблюдении.
— И вы никогда не поднимаетесь выше этого потолка?
Ему явно надоел разговор.
— Хотите научиться летать, док? Могу стать вашим инструктором, у меня есть лицензия, очень скоро вы будете взмывать ввысь самостоятельно. Я дорого беру, но зато какое качество.
— Я не собираюсь стать летчиком.
— Тогда что вы тут делаете — просто дышите свежим воздухом?
— Я хотела с вами поговорить.
— Я весь внимание.
Он вытащил из холодильника банку с пивом, оперся локтем на верх “древнего чуда техники”, запрокинул голову и сделал большой глоток.
— Речь идет о работе.
Он оторвался от банки и с любопытством посмотрел на Лару.
— Вы отказались от уроков пилотирования, и, как я понимаю, речь не идет о доставке еще одного пациента в больницу.
— Нет.
Кей долго молча на нее смотрел, потом протянул ей банку.
— Хотите глоток?
— Нет, спасибо.
Он снова отпил из банки.
— Так в чем же дело? Я умираю от любопытства.
— Я хочу, чтобы вы меня отвезли в Монтесангре.
Такетт не торопясь допил пиво и метким броском швырнул пустую банку в корзину для мусора. Он сел на крутящийся стул, откинулся назад и положил ноги на угол стола, каблуком отодвинув в сторону настольную лампу.
Лара продолжала стоять. Ей негде было сесть, разве только на раскладушку. Во всяком случае, она все равно бы отказалась.
— Вы уже несколько раз делали мне такое предложение, а я его отвергал. У вас плохо с памятью?
— Оставим шутки.
— Оказывается, вы не шутите, — заметил он с издевкой. — Прошу прощения. Тогда, значит, вы собираетесь прыгать с парашютом?
— Ни в коем случае. — Она сложила руки на груди.
— Уж не предполагаете ли вы посадку на территории Монтесангре? В таком случае, вы явно не в своем уме.
— Я совершенно серьезна.
— Я тоже, док. А как у вас с испанским языком? Может, вам следует освежить ваши знания? Вы знаете, что означает Монтесангре?
— Да. “Кровавая гора”. Я на опыте убедилась в правильности названия. Я помню, как теплая кровь текла у меня по рукам, когда убили мою дочь.
Кей опустил ноги на пол и выпрямился на стуле.
— Тогда почему, черт побери, вы хотите туда вернуться?
— Вы знаете ответ. Я уже несколько лет пытаюсь это сделать, с тех самых пор, как пришла в себя в больнице в Майами. Я не могу туда вернуться официально. Для меня закрыты официальные пути.
— Поэтому вы решили использовать меня в качестве неофициального?
— В какой-то степени, да.
— В какой-то степени там будет весьма трудно остаться в живых.
— Я это хорошо понимаю.
— И вы все равно хотите туда ехать?
— Я обязана это сделать.
— Ну, а я не обязан.
— Нет, вы не обязаны. Просто я думала, что для вас это будет интересным приключением.
— Подумайте, что вы говорите. Как меня только не называли в жизни, но только не дураком. Если вам хочется туда отправиться и свернуть там себе шею, ваше дело, но я-то дорожу этой частью своего тела и поэтому прошу вычеркнуть мою кандидатуру из ваших планов.
— Выслушайте меня, Кей.
— Не хочу.
— Вы мой должник.
— Я это уже слышал. И не считаю, что это так.
— Вам, наверное, будет приятно узнать, что после того приступа у вашей матери меня не посетил ни один пациент. Джоди отвергла мои попытки оказать ей помощь. Вы грубо оскорбили меня при свидетелях.
— Мне было некогда выбирать слова. Моя мать находилась при смерти.
— Вы совершенно правы. И, когда все узнали, что Такетты предпочли смерть моей врачебной помощи, я потеряла тех немногих пациентов, какие у меня еще были. Пропали месяцы напряженной работы. Доверие, которое мне стоило такого труда завоевать, оказалось разрушено в одно мгновение несколькими необдуманными словами. С тех пор я пребываю в бездействии.
— У меня разрывается сердце при виде ваших страданий.
Лара сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться.
— Я хотела организовать в средней школе семинары по половому воспитанию. Это очень важная вещь, которая принесла бы большую пользу здешней молодежи.
— Это все написано в газете.
— Но газета не написала, что Джоди подкупила школьный совет, чтобы он отверг программу.
— А вы действительно умеете бесить людей.
— По сравнению с вашей матерью я жалкий любитель. Когда она со мной расправилась, но я еще дышала, дело довершила ваша любовь Дарси.
— Знаете, я слыхал о таком психическом заболевании, как ваше. Оно называется мания преследования.
Она игнорировала его слова.
— Я прекратила прием больных. Сегодня я отказалась от услуг Нэнси. Я прерываю на время врачебную практику. Вы своего добились. Ваша семья лишила меня веяной возможности работать в Иден-Пасс. С учетом всего сказанного вы должны оказать мне услугу.
— Я вам ничего не должен.
— Я больше не практикую, но это не значит, что я уеду из города. — У нее остался один-единственный козырь, и она решила пустить его в ход. — Ваша мать поклялась, что доживет до того времени, когда я с позором покину Иден-Пасс. Боюсь, она этого не дождется. Я могу жить здесь без работы, пока не кончатся мои сбережения, и если я буду очень экономна, то протяну несколько лет.
— Ерунда. Вы слишком любите свою работу. Вы от нее не откажетесь.
— Я могу пойти на жертвы.
— Только для того, чтобы отравить нам существование?
— Совершенно верно. Однако я согласна на переговоры. Я вам уступлю, чтобы ваша семья обрела покой, если вы меня доставите в Центральную Америку. Как только мы вернемся, я немедленно уеду отсюда. Поверьте, для меня это небольшая жертва. Я устала от постоянной враждебности и сплетен вокруг меня. Мне надоело всякий раз думать, что я скажу и сделаю, чтобы выдержать экзамен. И еще, — продолжала она, наклоняясь к нему через стол, — на мой взгляд, жители Иден-Пасс такого экзамена не выдержали. Они ограниченные узколобые лицемеры и трусы, неспособные сопротивляться воле озлобленной старой женщины. Отвезите меня в Монтесангре, Кей, и я оставлю вам город в ваше полное распоряжение, и не потому, что я плоха для него, а потому, что он плох для меня.
Он несколько секунд молчал, потом потянулся, раскинув руки.
— Это все, что вы мне хотели сказать? Она кивнула.
— Прекрасно, — произнес он, вставая. — Мне надо спешить. Я голоден как волк, и Джейнэллен ждет меня к ужину.
Лара поймала его за рукав.
— Вы, сукин сын, не смейте разговаривать со мной свысока. Вы меня унизили, отняли работу, но это для вас даром не пройдет.
Он отбросил ее руку.
— Послушайте, мне наплевать на местные интриги и сплетни. Меня не касается, что моя мать делает со школьным советом или с кем-то другим. Я вообще ни во что не вмешиваюсь, если это меня не затрагивает. Я вижу, что вы очень хороший врач, и ваша помощь была мне кстати, но мне совершенно безразлично, чем вы заняты. Лечите вы больных, или сидите без дела, или вообще решили закрыться. Кстати, Дарси Уинстон не моя любовь, так и знайте. А если у вас есть желание проникнуть в страну, с которой у нашего правительства плохие отношения, то действуйте. Но только не рассчитывайте на меня.
— Каким вы вдруг стали моралистом, — возмутилась Лара, показывая на карман на его груди. — Это вы-то, кто каждый день совершает незаконные чартерные рейсы?
— Мой отказ никак не связан с моралью. Я просто не желаю рисковать своей жизнью. Кроме того, я не доверяю вам и вашим намерениям. Поэтому вы напрасно тратите…
— А что, если Эшли жива?
Он замолчал и устремил на нее пронизывающий взгляд.
— Извини, Кей. — Балки стоял в дверях, недоуменно поглядывая то на одного, то на другого. — Мне пора уходить. Ты сам все закроешь?
— Конечно. Спокойной ночи, Балки.
— Спокойной ночи. Спокойной ночи, док.
Они подождали, пока он уйдет. Его приход немного снизил напряжение. Кей повернулся к ней спиной и пригладил пальцами волосы.
— Вы думаете, это возможно? — спросил он.
— Дело в том, что я точно не знаю. Все время я почему-то надеялась, что она каким-то образом выжила. Они не вернули ее тела, как сделали с телом ее отца. — Лара усталым жестом потерла затылок. — Конечно, как врач, и особенно учитывая серьезность ее раны, я понимаю, что надеяться не на что. Она умерла и ее похоронили. В каком-то неизвестном месте и в чужой земле. Я хочу привезти сюда ее останки и похоронить в американской земле.
Кей повернулся к ней лицом, но продолжал молчать.
— Я хочу, чтобы вы мне помогли, — настаивала она. — Любым способом я хочу увезти мою дочь оттуда, вернуть ее домой. Но я не могу туда попасть. Даже государства, поддерживающие с Монтесангре хорошие отношения, практически не имеют воздушного сообщения с этой страной, так как там постоянно происходят беспорядки. Если даже я туда проникну, то меня все равно, как американскую гражданку, вышлют при первой же возможности.
— Вернее всего так оно и случится.
— Я в этом не сомневаюсь. Я связывалась с людьми, находящимися в таком же положении. У многих американцев остались в Монтесангре родные и близкие, им неизвестна их судьба. Сколько они ни пытались что-то узнать, все заканчивалось ничем. Если они и прилетали в аэропорт Сьюдад, то с ними там не церемонились. Некоторых заключали в тюрьму на несколько часов и даже дней, прежде чем вернуть в аэропорт и посадить на обратный самолет. Некоторые рассказывали, что чуть не расстались с жизнью, и я им верю.
— Именно поэтому я не хочу туда лететь, а еще меньше садиться, покидать самолет и заниматься какими-то поисками, — сказал Кей.
— Если кто может прилететь туда на самолете и улететь на нем обратно, так это только вы, Кей. Кларк часто хвалился, какой вы умелый пилот. Он мне рассказывал, что вы доставляли грузы или кого-то спасали в самых немыслимых ситуациях и что вы любите рисковать. Чем опаснее дело, тем лучше. — Она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Предположим, что вы согласитесь. Сумеете ли вы достать самолет?
— Очень далеко идущее предположение.
— Давайте просто поговорим об этом. Можете ли вы достать самолет?
Он с минуту подумал.
— Я знаю человека, как-то попросившего меня устроить аварию самолета, чтобы он мог получить страховку. Он сильно залез в долги и предложил мне тридцать процентов от страховки. Если я выживу.
— И вам под силу такое? Разбить самолет и самому спастись?
— Если все делать с умом, — пояснил он, слегка улыбнувшись. — Это было очень соблазнительное предложение. Целая куча денег. Но риск был слишком велик.
— И он все еще в стесненных финансовых обстоятельствах?
— Да. Когда я в последний раз о нем слышал.
— И у него еще есть самолет?
— Тогда был.
— Значит, он может согласиться, чтобы вы полетели на его самолете и подвергли машину риску. Если самолет никогда не вернется, он получит страховку и оставит себе целиком все сто процентов. Если мы благополучно вернемся, то заплатим за аренду самолета. Сколько он запросит?
— Это отличный самолет. “Цессна-310”. И совсем не старый. Ну, если учесть дальность полета… то, скажем, тысяч двадцать.
— Двадцать тысяч, — повторила она, отказываясь верить. — Так много?
— Это еще только прикидка. Не считая платы мне.
— Платы вам?
— Если там за мной будут охотиться, как за диким зверем, то неужели вы думаете, я стану рисковать бесплатно?
По выражению его лица она поняла, что его услуги ей не по карману.
— Так сколько же, Кей?
— Сто тысяч. — Увидев ее растерянность, он уточнил:
— Деньги за сутки до вылета.
— Это как раз все, что я имею, до последнего цента. Он пожал плечами.
— Что поделаешь. Значит, нам не надо будет делать прививки. Вот и хорошо. Я боюсь уколов.
Кей снова попытался пройти мимо нее. На этот раз Лара стала у него на пути и схватила его за руки.
— Как мне тяжело. Думаю, вы это понимаете и делаете мне все назло.
— Делаю что?
— Относитесь ко мне пренебрежительно. Говорите свысока. Будьте вы прокляты! Я не позволю вам обращать все в фарс. Вы знаете, как все это важно для меня.
Он воспользовался тем, что ее руки лежат на его руках, и подвинулся к ней; она отступила, пока не уперлась спиной в старый металлический шкаф.
— Давайте уточним, насколько это для вас важно.
— Дело всей моей жизни. В противном случае неужели бы я стала обращаться с просьбой к Такетту? Любому из вас.
Ее возбуждало давление его тела. Его глаза оказались совсем рядом с ее лицом. Но она не доставит ему удовольствия и ни за что не покажет свою слабость. Лара еще выше подняла подбородок и не опустила глаза.
— Пожалуй, Лара, вы даже скажете, что я ваше последнее спасение?
— Из-за вас я приехала в этот город. — Он опешил, как она и ожидала. — Кларк предоставил мне редкую возможность заниматься любимым делом, но я бы не воспользовалась ею, если бы не вы. Я хотела познакомиться с его отважным братом, который, цитируя его собственные слова, “может летать когда угодно и куда угодно”. Я знала, что вы почти всегда в отъезде, но я также знала, что в конце концов вы всегда возвращаетесь. Я решила тем или иным способом заставить вас отвезти меня в Монтесангре. Вы не ошибаетесь, вы действительно моя последняя надежда.
Кей слушал ее с напряженным вниманием, явно пораженный ее признанием. Но он быстро овладел собой. Нахальная улыбка появилась на его лице.
— Выходит, я могу назначить свою цену?
— Вы ее уже назначили. Сто тысяч долларов.
Он протянул руку и небрежно погладил ее по щеке.
— От которых я отказываюсь в обмен на то, чтобы переспать с вами.
Ее рука взметнулась вверх, чтобы отбросить его ласкающую руку, но вместо этого она сжала пальцами его запястье.
— Я должна была бы знать, что вы сделаете из моей просьбы нечто отвратительное. Я пыталась взывать к вашему благородству, но вам неизвестно такое чувство. Вас не интересует никто на свете, кроме самого себя.
— Наконец-то, док, вы начали соображать, — прошептал он. — Вы даже не можете себе представить, какое счастье быть свободным как ветер.
— Свободным как ветер? Ваш брат в значительной степени ответствен за смерть Эшли. Изо всех нас, грешников, только одна она была невинной жертвой тех событий. Я считаю Кларка виновным. Так же как я считаю ответственной и себя.
Она отпустила его запястье.
— У меня нет гордости, когда речь идет об Эшли. Я никогда в жизни не увижу, как моя девочка бегает по траве, не услышу, как она играет гаммы, я никогда не поцелую ее ободранную коленку и не помолюсь вместе с нею на ночь. У меня осталось только одно желание: похоронить дочь в родной земле. Если для этого надо переспать с вами, то я это считаю ничтожной ценой.
Страстный блеск в его глазах сменился равнодушием. Он оторвался от нее, постепенно, не сразу.
— Как вы правильно заметили, док, у меня нет чувства благородства. Меня хватит на то, чтобы помочь старушке перейти улицу, но это все, на большее не рассчитывайте. Я ничем не похож на своего брата, ни внешностью, ни поведением, ни привычками. Я возложил на него совершение всех добрых поступков. И, хотя мне любопытно, почему он соблазнился вами, я все-таки воздержусь.
На пороге Кей бросил ей через плечо:
— Не забудьте захлопнуть дверь, когда будете уходить.
— Ты опоздал.
— Я знаю.
— Мы не стали без тебя ужинать.
— Напрасно, я не голоден.
Кей и Джоди обменялись отрывистыми фразами, словно пулеметными очередями. Кей направился прямо к серванту и налил себе хорошую порцию виски.
— У нас сегодня свинина с фасолью, Кей, — сказала Джейнэллен. — Ты ведь любишь фасоль. Садись, пожалуйста, я тебе положу.
— Не беспокойся, я с вами посижу, но есть не буду.
Он находился в отвратительном настроении с тех пор, как Лара Маллори попросила помочь ей вывезти из Монтесангре тело маленькой девочки, возможно, его близкой родственницы. Не совершил ли Кларк самоубийство из-за угрызений совести? Раньше Кей с негодованием отвергал слухи о самоубийстве. Теперь же у него зародились сомнения.
Он взял с серванта и перенес на обеденный стол графин с виски.
Не обращая внимания на неодобрительный взгляд матери, он налил себе еще.
— Как прошел день, Джоди? Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя прекрасно. Впрочем, как всегда. Я немного переутомилась, а все это раздули Бог знает до каких размеров.
Кей не вступал с нею в споры, опасаясь, что у нее поднимется давление. Со времени приступа он был сама осторожность и потакал ей во всем, не решаясь противоречить.
Он по-прежнему считал, что нужно пригласить постоянную сиделку, но не поднимал этого вопроса. Кей увертывался от выпускаемых Джоди ядовитых стрел, считая, что страх — главная причина ее плохого настроения. Случись с ним такой приступ, и он, пожалуй, тоже бросался бы на всех и каждого.
— А как ты, Джейнэллен? Что у тебя новенького?
— Ничего. Обычные дела. А ты чем занимался сегодня?
Он рассказал им о скотоводе из Арканзаса.
— Андерсон мне прилично заплатил. Легкая работенка, хотя и скучная.
— Для тебя это самое страшное наказание, так я понимаю? — заметила Джоди. — Тебе не сидится спокойно.
Подняв стакан с виски, Кей поздравил ее с точной догадкой.
— Совсем как отец, — презрительно хмыкнула Джоди. — Ты тоже вечно ищешь приключений.
— Что в этом плохого?
— Кей, на десерт у нас пудинг. Ты будешь есть?
— Я тебе объясню, что тут плохого. — Джоди оставила без внимания робкую попытку Джейнэллен предотвратить ссору. — Ты большой ребенок, живущий в выдуманном мире. Не пора ли тебе повзрослеть и заняться чем-нибудь полезным?
— Мама, он заключил контракт с одной лесопромышленной компанией. Он опрыскивает сосновые леса против вредителей. Спасение лесов — полезное занятие.
Джоди не слышала слов дочери. Все свое внимание она сосредоточила на Кее.
— Жизнь не состоит из одних приключений. Жизнь — это каждодневный труд, в любые времена, хорошие или плохие, вне зависимости от твоего настроения.
— Да разве это жизнь, — отозвался Кей. — Просто дикая скучища.
— Жизнь не всегда веселье и развлечения.
— Согласен. Вот почему их следует искать. Или устраивать самому.
— Как твой отец?
— Верно. Потому что он не мог найти их дома. — Кей шел по краю пропасти. — Он искал их в других местах, с другими женщинами и в чужих кроватях.
Джоди вскочила со стула как подброшенная пружиной.
— Я не позволю, чтобы ты разводил подобную грязь за моим обеденным столом.
Кей тоже вскочил на ноги и набросился на Джоди.
— А я не позволю, чтобы ты обливала грязью моего отца.
— Отца? — повторила она с издевкой. — Какой он отец. Его месяцами не бывало дома.
Болезненное воспоминание. Сколько раз в детстве он следил, как машина отца исчезала за поворотом, и с горечью думал о том, что снова его увидит только через многие дни и месяцы.
Нет, он ей отплатит.
— Это он от тебя давал деру, а не от нас, детей.
— Кей! — предостерегла Джейнэллен.
Но Кей уже закусил удила. Прорвалась плотина, сдерживающая обиду, и он уже не контролировал потока злых слов.
— Ты за всю жизнь не сказала мне доброго слова и ни разу не приласкала меня в детстве. Ты и с отцом так обращалась! Разве ты когда-нибудь говорила с ним нормально, а не отчитывала за проступки? Разве ты с ним когда-нибудь шутила или смеялась? Одно занимало тебя — проклятая сырая нефть. Ты когда-нибудь его успокоила или утешила, когда ему становилось грустно? Обнимала и прижимала к своей груди? Правда, на такой жесткой подушке не найдешь успокоения. Все равно что обнимать бесчувственную куклу.
— Кей! — теперь уже кричала Джейнэллен. — Мама, прошу тебя, сядь. Ты выглядишь…
— Твой отец не нуждался в моей любви. Он искал ее, не скрывая, у шлюх по всему свету. С одной такой шлюхой он был в тот день, когда ты родился. — Она несколько раз с трудом вздохнула. — В моей жизни с Кларком Такеттом была одна радость. Твой брат.
— Святой Кларк, — с кривой усмешкой подхватил Кей. — Может, он и не был таким уж святым, как ты думаешь. Сегодня я беседовал о нем с его бывшей любовницей. Похоже, доктор Маллори винит Кларка в том, что он сослал всю их семью в Центральную Америку, где двоих из них убили. Она попросила меня переправить ее туда и помочь вернуть тело ее дочери. Правда, хороша штучка?
— Надеюсь, ты не согласился? — Джейнэллен с ужасом смотрела на брата.
— Почему бы и нет? Деньги есть деньги.
— У них там все еще неспокойно. Там каждый день убивают людей.
Отвечая Джейнэллен, Кей не спускал глаз с Джоди.
— Доктор Маллори считает, что мы, Такетты, обязаны для нее это сделать. В обмен на мою помощь она обещала покинуть Иден-Пасс и никогда больше сюда не возвращаться.
— Я тебе запрещаю это делать, ты меня слышишь? — Голос Джоди дрожал от гнева.
— Даже если таким способом я избавлю вас от Лары Маллори?
— Разве можно верить хотя бы одному ее слову? Не смей даже думать о том, чтобы лететь с ней в Центральную Америку!
Кей прижал руку к сердцу.
— Я очень тронут, мама, твоей заботой о моей безопасности.
— Мне наплевать на твою безопасность. Я забочусь о том, чтобы спасти остатки репутации Кларка. Если ты согласишься лететь туда с этой шлюхой, то заслуживаешь того, чтобы тебе там оторвали твою глупую голову.
Джейнэллен вскрикнула и зажала рот рукой, откинувшись на спинку стула.
— Говори, Джоди, не стесняйся! — воскликнул Кей. — Раз у тебя нет Кларка, то и мне не стоит жить на свете!
Джоди схватила зажигалку и пачку сигарет, повернулась и вышла из комнаты.
Очень, очень долго Кей стоял, держась онемевшими руками за полированную спинку стула. Костяшки пальцев побелели от напряжения, словно в любую секунду он готов был поднять тяжелый дубовый стул и швырнуть его о землю.
Он вспомнил, что рядом Джейнэллен, только когда она заговорила.
— Ты сказал… ужасную вещь. Мама так рассердилась, что не могла объяснить твою не правоту.
Он печально посмотрел на нее. Руки отпустили спинку стула и упали по бокам. Он повернулся и пошел к двери, потом остановился.
— Нет, Джейнэллен, ты ошибаешься. Она мне ничего не сказала, потому что я прав.
Лампа на ночном столике у кровати внезапно зажглась. Лара мгновенно пробудилась, повернулась к свету, потом села; сердце выскакивало у нее из груди.
— Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?
— Я сломал замок на задней двери, — ответил Кей. — Вы забыли переменить код сигнализации.
Он смотрел на ее обнаженную грудь. Лара еще не пришла в себя после сна и не успела прикрыться одеялом. Некоторое время он молчал. Потом, чертыхнувшись, схватил халат, лежавший в ногах кровати, и бросил его Ларе.
— Оденьтесь. Нам надо кое-что обсудить.
Не говоря ни слова, слишком удивленная его появлением в спальне, Лара выполнила его приказание. Она села на краю постели.
Кей ходил взад и вперед по комнате, кусая нижнюю губу.
— Мы никогда не получим разрешения на посадку. Вы об этом думали?
— Нет. Я хочу сказать, да. — Лара все еще была как в тумане. Она отбросила волосы со лба и постаралась сосредоточиться. — Нет, мы никогда не получим такого разрешения. Я это понимаю.
— И что же?
— У меня есть карта с отмеченной частной посадочной площадкой.
— АКМ?
— Как вы сказали?
— Аэронавигационная карта мира. Специальная карта для пилотов.
— Думаю, что нет. Она выглядит как самая обычная карта.
— Все же лучше, чем ничего. Где вы ее достали?
— Мне ее прислали.
— Вы доверяете этому человеку?
— Это католический священник, отец Жеральдо. Мы подружились с ним, когда жили в Монтесангре.
— Я думал, что повстанцы казнили всех священнослужителей.
— Они убили очень многих. Но ему удалось выжить. Кей раздумывал, сидя в кресле-качалке рядом с кроватью так близко от Лары, что их колени почти касались.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |