Александра Витальевна Соколова 15 страница

– Восемь, – улыбнулась, – всего-то, подумаешь.

Марина покачала головой, но ничего не сказала.

Через час они прошли, наконец, контроль, забрали багаж и смогли выйти на улицу. Жене на шею тут же надели гирлянду из красивых и потрясающе пахнущих белых цветов. Вторая досталась Марине.

Поискав среди толпы встречающих табличку с надписью «Kovaleva» они наконец встретили своего гида, и погрузились в просторную машину.

– Вот ваши сим-карты, – на ломаном русском рассказывал гид по дороге, – а вот мой номер. Вы можете звонить по любому поводу. Например, если захотите экскурсию. Самое главное в целях безопасности – не пейте воду из-под крана, пейте только из бутылочек. Не давайте слишком больших чаевых. Не обращайте внимания на нищих. Желаю вам прекрасного отдыха!

Машина ехала по маленьким улицам, то и дело застревая в пробках. Марина ворчала, а Женя радовалась возможности все осмотреть. Это было так необычно! Маленькие домики соседствовали с современными высокими зданиями, то тут, то там попадались пальмы, и буквально на каждом шагу продолжали встречаться статуи!

– Ваш отель находится недалеко от океана, – продолжал гид, – вы можете взять в аренду мотобайк и передвигаться на нем, или арендовать машину, или же пользоваться услугами такси.

– Дорого ли стоит мотобайк? – Тут же поинтересовалась Женя.

– От двух долларов в день, – улыбнулся гид, – аренда машины обойдется в десять раз дороже.

– Слышала, Марусь? – Женя аж подпрыгивала на сиденье. – Всего два доллара в день! Я хочу байк!

– Конечно, котенок. Скажите, а как много серфинговых школ на Бали?

– О, их очень много, – ответил гид, – на каждом шагу вы встретите одну из них. А Кута – место, куда мы едем и где находится ваш отель – это центр сбора всех серферов. Отличные волны для новичков!

Марина и Женя переглянулись. Интересно, за это время Лека осталась новичком, или успела отправиться дальше? Им предстояло это выяснить.

Отель оказался двухэтажным, чистеньким и очень красивым. В номер их проводил симпатичный индонезиец в белом наряде, показал санузел, торжественно выдал пульт от телевизора, и, с благодарностью приняв доллар на чай, вышел.

– Двуспальная кровать, – вздохнула Марина, – вот бестолочи.

– Какая теперь уж разница.

Жене правда было все равно. Бояться было больше нечего – все, что могло случиться, уже случилось, и прятаться от этого было бы глупо.

Она бросила чемодан в угол, быстро переоделась в белые шорты, и, схватив Марину за руку, потащила ее за собой.

На улице их снова чуть не сбил с ног оглушительно сладкий запах. Они шли от отеля по дорожке вперед, любуясь свисающими из-за забора пальмовыми листьями и радуясь каждому прохожему. За две минуты, которые понадобились чтобы дойти до пляжа, они встретили пять человек с досками.

Пляж находился близко – перейти однополосную дорогу, пройти через ворота в высоком каменном заборе, и вот он – огромный, бесконечный, шумный… океан.

Женя замерла с открытым ртом, любуясь громадой и бесконечностью океана. Он был… сильным. Он был… бесконечным. И он был… родным.

– Здравствуй, милый, – пронеслось у нее в голове, – вот и я.

Метровые волны вздымались то тут, то там, с шумом обрушиваясь в воду. Женя сняла шлепки и босиком прошлась по песку к полосе прибоя. Отсюда стало видно серферов.

Их было очень много – не меньше тридцати человек, каждый с доской. Некоторые сидели на досках прямо в океане, другие только заходили в него, а какая-то девушка в белой обтягивающей водолазке скользила на оранжевой доске вдоль огромной волны.

– Смотри, – ахнула Женя, – Маруся, смотри!

Девушка сделала поворот, еще один, играя с волной, проехала еще немножко и упала в воду. Женя с волнением ждала – вынырнет ли? Вынырнула, улеглась на доску, и поплылаобратно в океан.

Она смотрела во все глаза: как девушка подплывает к группе ребят в таких же водолазках, только другого цвета, садится на доску и начинает что-то им объяснять.

– А вот и школа, – услышала Женя рядом. Оглянулась и увидела задумчиво смотрящую в ту же сторону Марину, – видишь надписи?

Теперь Женя и правда увидела – на каждой водолазке красовалось «Surf school». А эта девушка, наверное, была инструктором.

Женя подавила в себе желание немедленно кинуться в океан, подплыть к группе и попросить: возьмите меня, возьмите с собой, я тоже хочу покорять волны!

Вместо этого она ласково потрепала Марину по плечу и сказала:

– Давай искупаемся, Марусь. И займемся поисками.

***

В то же самое время, как Женя и Марина в Куте любовались волнами океана, Инна Рубина сидела на песке Солнечного пляжа города Таганрога, и утирала соленые слезы.

Солнце уже клонилось к закату, и людей на пляже почти не было – под железным зонтиком сидела какая-то парочка, и одна семейная пара торопилась увести домой расшалившихся детей.

Брюки промокли, плечики от футболки съехали набок, но Инне было все равно. Она обнимала себя за плечи, покачивалась туда-сюда, и изредка вытирала ладонями щеки.

Было больно. Больно и как-то… странно. Перед глазами то и дело вставало Лизино лицо – совершенно чужое, отстраненное, с глазами, полными желания, предназначенного уже не Инне, а другой. Инна знала: все что угодно сможет она забыть, но этих глаз не забудет никогда.

Что же ты натворила, девочка моя? Что же ты наделала?

Дышать было тяжело, воздух тисками сжимал легкие и не хотел выходить наружу. Тело сопротивлялось самой жизни, стремилось покончить с ней раз и навсегда.

Неужели она ее любит? Господи, но как же это может быть? Невозможно, невыносимо, нереально. Как можно вчера любить одну, а сегодня – уже совсем другую?

– А другую ли? – Прозвучал где-то в ушах голос, и Инна даже оглянулась, но никого не увидела.

Она всхлипнула, и крепче обхватила руками собственные плечи.

Что же делать, боже мой, что же делать? Она привыкла всегда и во всем полагаться на себя, на свою интуицию, чутье, здравый смысл, но сегодня все трое хранили сосредоточенное молчание. Говорила только боль. И не говорила даже, а кричала, вопила, хрипела:

– За что? Что я сделала не так?

– Ничего.

На этот раз Инна не стала оглядываться, и зря – через секунду чьи-то руки обхватили ее сзади, прижали к себе и начали укачивать, как маленькую.

– Ничего, Инчонок. Ты все сделала правильно.

И тогда она прижалась к отцу и разрыдалась уже в полную силу – захлебываясь в слезах, хрипя и задыхаясь. А он только крепче прижимал ее к себе, дожидаясь, когда закончится приступ.

– Почему? – Кричала Инна, ногтями впиваясь в папину руку. – Почему ТАК? Она ведь даже ее не знает! Она не могла узнать ее так быстро. Так почему ТАК?

Сорвалась на тоскливый скрип и умолкла.

Тогда отец достал носовой платок и начал вытирать ее мокрые щеки. Потом поднял, усадил к себе на колени, и снова обнял.

– Маленькая моя, – нежно сказал он, – все это пройдет. Как бы ни было больно сейчас, это пройдет.

– Что мне делать, папа? – Спросила Инна сбившимся голосом.

– А что ты хочешь делать?

Она уткнулась носом в сильное плечо и замолкла. Желаний не было. Боль и слезы выжгли внутри все, и ничего не осталось.

– Ничего, – прошептала она, – я не хочу ничего.

– Тогда ничего и не делай.

Солнце зашло окончательно, и о присутствии рядом моря уже можно было догадаться только по шуму прибоя. Инна чувствовала, как успокаивается внутри нее боль, усмиряется, укладывается плотно в отведенное для нее место. Она знала, что это не пройдет – боль просто будет лежать там, тихо, до следующего взрыва.

– Как ты меня нашел? – Спросила она, первый раз за сегодняшний день посмотрев на отца. – И зачем искал?

– Позвонила Леля, сказала, что говорила с тобой по телефону и что что-то явно случилось. И мы отправились тебя искать. Мне повезло раньше.

– То есть Леля сейчас ищет меня где-то в районе порта?

Она почувствовала, как отец засмеялся – его грудь затряслась.

– Нет, уже не ищет. Хочешь, пойдем домой? Мама сделает чай с мятой, посмотрим вместе какое-нибудь кино.

– Нет, папа, – каждое слово отзывалось горечью, – я хочу побыть тут еще немного. Мне нужно… подумать.

– Хорошо, милая.

Он и не подумал уходить, и Инна была рада, что он остался. Его руки давали уверенность в том, что несмотря на то, что мир рухнул, развалился на кусочки, есть что-то, чтоосталось.

– Ты тогда специально сделал так, да? – Спросила она. – Чтобы мне было на кого злиться?

– Да. На нее ты тогда злиться не могла. А сейчас – можешь?

Инна прислушалась к себе. Боль была, надежно уложенная в паз. Горечь была – растекалась по груди. Обида была. И страх. И тревога. А злости – почему-то не было. Во всяком случае, не к Лизе.

– Она спит с моей начальницей. И вот на нее я могу злиться.

Стало легче. Как будто бурлящие в груди чувства нашли выход, и бурным потоком полились в сторону Ольги.

Дрянь. Мерзкая актриса, возомнившая себя богиней. Она пыталась соблазнить Инну, а когда не вышло – соблазнила ее жену. Зачем? Не важно, зачем. Важно другое. Зная, как она умеет это делать, как красиво и тонко соблазняет – неудивительно, что Лиза соблазнилась.

И если так, то у них еще есть шанс. Если только она не любит ее, если только для нее это всего лишь увлечение – то у них действительно еще есть шанс.

Надежда в Инне смешалась с разочарованием. И не было понятно, чего больше, но точно было ясно, что важнее.

– Ты нашла выход? – Спросил отец.

– Да, – ответила она, – я должна понять, любит ли она ее. И если нет – то я буду бороться.

– А если…

– А если да, то я отпущу ее. И пусть будет счастлива.

Она вытерла со щек остатки слез, и с трудом, но все же поднялась на ноги. Следом за ней поднялся и отец.

– Сможешь ли ты простить ее? – Спросил он, снимая пиджак и накидывая его Инне на плечи.

– Я не знаю, – просто ответила она, – но я точно собираюсь попытаться. Наша любовь, и наша семья… Все это очень важно для меня, папа, и я не собираюсь отказываться от этого так легко. Если она не любит ее, если она просто увлеклась – я сделаю все, чтобы помочь ей это понять. Я уберегу ее от боли разочарования. А если не смогу уберечь – помогу эту боль пережить. И только после этого я буду думать, осталось ли хоть что-то от моей любви к ней. И если останется – мы будем вместе.

В темноте она увидела, как отец кивнул, взяла его за руку и пошла вдоль пляжа к светящимся вдали огонькам.

Боль внутри мирно покачивалась в такт и напевала тихую песенку.

Я теряю тебя в этой мутной толпе.

Я теряю тебя по крупицам, по клеткам.

С каждым мигом, пронесшимся на высоте,

Теплота уступает паутинам и сеткам.

***

Прошла неделя. Для Инны она была наполнена множеством хлопот – заканчивался отпуск, и нужно было решать, как быть с Дашей – она немного успокоилась, и была готова оставаться с няней или даже вернуться к бабушке с дедушкой, но няню еще нужно было найти, а с дедушкой и бабушкой – помириться.

Путем долгих и мучительных переговоров, мир был восстановлен, и Даша с Лекой-маленькой вернулись на дачу к вящей радости дедушки и бабушки, и даже Лешиной, потому что за неделю, проведенную наедине с дочкой, он совершенно измучился.

– Как ты с ними справлялась одна? – Спрашивал он, выгружая сумки с детскими вещами и игрушками из машины. – Они же ни секунды на месте не сидят!

– Очень просто, – улыбалась Инна, – разрешала им не сидеть.

Вернувшись домой, она пообедала с зашедшей в гости Кристиной, поведавшей о похождениях Женьки-младшего, устроившего очередную пакость, и, утомленная, легла спать. Но долго спать не пришлось – громкий звонок раздался в квартире, и Инна, ворча, накинула на себя легкий халат и отправилась открывать.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Лиза.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Инна посторонилась, приглашая ее войти.

Лиза выглядела смущенной. Разулась, аккуратно поставила босоножки на полку для обуви, автоматическим движением коснулась зеркала.

– А где шкаф?

– Я его выбросила, – ответила Инна, – давно хотела. Чаю хочешь?

Чаю Лиза не хотела – с самого утра кусок в горло не лез, но пришлось кивнуть и проследовать на кухню – без чая предстоящий разговор выглядел бы деловой встречей, а этого ей очень не хотелось.

Она все ожидала – ну когда же екнет что-то в душе? Ведь это ее дом, в котором она не была так долго. Это место, где расцветала их с Инной любовь, где росла Даша. Но – увы. Внутри было пусто и гулко от нарастающей тревоги.

Единственное, что она чувствовала в этой пустоте – это жалость. Шла за Инной, и отмечала, как сильно та похудела, как опустились ее плечи, и потускнели волосы. От ее глаз не укрылись и дрожащие руки, которыми она разливала чай.

– Где Даша? – Спросила Лиза, чтобы хоть как-то начать.

– У бабушки с дедушкой, – Инна присела напротив, – я думаю, нам нужно обсудить, как мы будем жить дальше. Она очень скучает по тебе.

Чувство вины – противное и тягучее поднялось и затопило собой всё. Лиза глубоко вдохнула и усилием прогнала его. Не время еще.

– Конечно, – сказала она тяжело, – но сначала я хотела поговорить о другом.

Она видела, как непроизвольно сжалась Инна, готовясь к удару, и защищаясь от него. И – ударила.

– Я влюблена в неё. Мне жаль, что ты видела то, что видела, но… Я ничего не могу с собой поделать.

Господи, из чего же сделана эта женщина? Из титана? Железа? Ни одна черточка не дрогнула на ее лице, только плечами пожала – мол, это для меня не новость.

Лиза заторопилась.

– Я знаю, что мы договаривались подождать и посмотреть, что будет, но я не готова больше тебя обманывать – я не думаю, что это пройдет. Мне кажется, это просто что-тоочень важное и ценное.

– Ты больше не любишь меня? – Тихо спросила Инна, и Лиза почувствовала, как жалость и чувство вины снова затапливает ее с головой. Невозможно было это выносить, просто невозможно! Но больше – ничего не было.

– Я не знаю, – сказала она честно.

Инна встала и подошла к окну. Лиза смотрела на ее спину, на бедра, на стройные красивые ноги, и не могла понять – ну как? Как то, что было так дорого, от чего срывалось дыхание и сжималась грудь, могло стать таким неважным и ненужным?

– Чего ты хочешь? – Спросила Инна, не оборачиваясь.

Лиза растерялась. У неё не было ответа.

– Я… не знаю.

– Но ты же зачем-то пришла сюда сегодня, – вот теперь она обернулась, и Лиза поежилась, увидев на её лице презрение, – не для того же, чтобы сообщить мне, что ты влюблена в другую. Это я и так знаю.

А правда – зачем она пришла? Шла, понимая, что что-то надо решать, но надеясь, что Инна – такая умная и знающая – придумает решение, которое всех устроит. Своего решения у Лизы не было.

А Инна вопреки обыкновению не торопилась предлагать выход. Выжидающе смотрела на Лизу и молчала.

– Я… Я хочу забрать Дашу.

Вот это её проняло! Еще как проняло! Взметнулись брови вверх, скулы как будто заострились, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Куда забрать? – И даже голос стал низким и пугающим.

– Пока к Жене, а потом я что-нибудь придумаю, – быстро заговорила Лиза, – или мы можем разменять нашу квартиру, или еще что-то…

Она видела, как тяжело вздымается и опускается Иннина грудь, как расширяются её зрачки, и окончательно испугалась.

– Инка, ну я не вижу другого выхода, – вырвалось у неё, – если ты видишь – предложи его, в конце концов!

– Я не понимаю, – покачала головой Инна, и голос её, чтоб ему пусто было, остался спокойным и размеренным, – ты ставишь крест на нашей семье? Ты рушишь всё вот так – из-за мимолетного увлечения?

– А что ты предлагаешь?

Она ни за что не призналась бы в этом, но про себя молилась – только бы она предложила ничего не менять, только бы она предложила оставить всё как есть. Только бы…

– Я предлагаю тебе сделать выбор, – сказала Инна, – между увлечением и семьей. И если ты выберешь семью, то попытаться спасти то, что еще можно спасти.

– О чем ты? Я же сказала – я влюблена в…

– Я помню, – перебила, – Лиза, каждый из нас за свою жизнь влюбляется не единожды. Вопрос не в том, что ты чувствуешь. Вопрос в том, что ты с этим чувством делаешь.

– Ты хочешь, чтобы я…

– Я хочу, чтобы ты сделала выбор, – каждое слово звучало как удар биты по колоколу, отдаваясь гулом в Лизиной голове, – порой для того, чтобы сохранить что-то важное, приходится отказываться от каких-то своих желаний. Я готова быть с тобой рядом в этом, поддерживать и помогать.

– Иными словами, ты хочешь, чтобы я бросила Ольгу и вернулась домой, – резюмировала Лиза, вставая, – и продолжала испытывать свои чувства вдали от неё.

Инна не ответила, но было видно – да, именно этого она и хочет.

Лизино лицо раскраснелось. Замечательная идея, детка. Я должна отказаться от своих чувств, от своих желаний, и прийти туда, где давно ничего не радует, где одна сплошная бытовая тоска с утра до вечера, и пытаться это спасать? Ради чего, черт возьми? Ради мифического шанса, что когда-нибудь всё станет как раньше?

– Как раньше не будет никогда, – сказала Инна, и Лиза в очередной раз поразилась еще способности угадывать мысли, – но мы можем попытаться построить что-то новое, другое.

– Я не хочу, – сказать это было трудно, но Лиза сказала, – прости, но я не хочу.

Инну будто по лицу ударили – она побледнела, но не сказала ни слова. Только кивнула.

– Я хочу забрать дочь, – продолжила Лиза, – сегодня же.

– Нет.

И снова удар колокола. Что значит – нет?

– Даша не игрушка, чтобы таскать её туда-сюда, – объяснила Инна, – тебе некуда сейчас её забирать.

– Но у Жени…

– Женя может вернуться в любой момент. И что тогда? Ты повезешь её к родителям? Или к Ольге?

Это имя прозвучало первый раз – до сих пор обе старательно делали вид, что речь идет о какой-то мифической влюбленности, к мифическому, незнакомому человеку. А теперь слово «влюблена» обрело вдруг совсем иной смысл.

Лиза поежилась. Она и представить не могла даже мизерной возможности подойти к Ольге с этим. У них и отношений-то толком еще не было, какое уж тут «к Ольге».

– Что ты предлагаешь? – Спросила она.

– Если ты точно решила, что развод – единственный выход, то будем разменивать квартиру, – ответила Инна, – до тех пор Даша будет со мной. А дальше… нам нужно обсудить, как быть дальше.

– Что тут обсуждать? – Удивилась Лиза. – Я согласна подождать до размена, но потом я заберу Дашку.

– А я?

Это прозвучало так горько, что у Лизы слезы навернулись на глаза. Инна на секунду показалась такой родной, что захотелось кинуться в её объятия и прижимать к себе, успокаивая. Но через секунду чувство прошло, сменившись недоумением.

– А что ты? Ты по-прежнему останешься её второй мамой, и сможешь приезжать в гости и забирать её иногда на выходные.

Она не понимала, что тут вообще можно обсуждать?

– В конце концов, Даша моя дочь. Я её родила.

Инна пожала плечами и снова отвернулась.

– Я позвоню риэлтору завтра, – глухо сказала она, – а сейчас прошу тебя уйти. Мне нужно подумать.

Лизе даже стыдно стало за то облегчение, что волной прокатилось по её телу. Слава богу, обошлось. Без скандала, без истерики, без выяснений. Всё просто и четко. Как и всегда было с Инкой.

– Прости меня, – сказала она Инниной спине, – я не хотела чтобы так вышло.

– Я знаю, – ответила та, не оборачиваясь, – захлопни за собой дверь, пожалуйста.

Лиза вышла из кухни, быстро оделась и выскочила на лестничную площадку.

Вот же железная женщина, а! И не заплакала ни разу, хотя Лиза на её месте уже давно бы всю кухню слезами залила. А ей словно всё равно – даже не дрогнула ни разу.

Лиза восхищенно покачала головой, спустилась по ступенькам на улицу, и, улыбаясь летнему солнышку, отправилась звонить Ольге.

Глава 29.

Жизнь на Бали оказалась настоящей мечтой. Каждое утро Женя просыпалась с улыбкой, вылезала из Марининых объятий, и, босая, бежала к океану. В столь ранний час на пляже почти никого не было, и Женя с наслаждением делала зарядку прямо на прохладном песке, а затем неслась в океан, окуналась, играла с волнами, и выбегала обратно на берег.

На байк она так и не села: взяла в аренду симпатичный Suzuki, и даже выехала на нем на дорогу, но уже через несколько километров поняла, что никогда не привыкнет к бешеному стилю езды местных и туристов, не соблюдающих никаких правил. Поэтому байк был сдан обратно, а вздохнувшая с облегчением Женька с тех пор начала пользоваться услугами такси.

С уроками серфинга тоже пока не очень складывалось. Женя решила совместить приятное с полезным, и брала по уроку в каждой из школ, куда она наведывалась в поисках Леки. Конечно, такие бессистемные занятия не могли принести пользу, и за неделю, проведенную на острове, Женя еле-еле научилась вставать на доску. О том, чтобы катиться на ней, пока даже речи не было.

Вернувшись в отель, Женя обычно принимала душ, и только после этого будила Марину. Одевшись, они вместе шли к бассейну завтракать, а затем разделялись и продолжали поиски.

Сегодня очередь дошла до школы с незатейливым названием «Surf School», расположенной на территории зеленого отеля. Женя заранее посмотрела в проспекте расписание занятий, и пришла пораньше.

Девушка на ресепшене приветливо улыбнулась ей и предложила помощь.

– Я хочу записаться на занятия, – заявила Женя, – и кое-что узнать.

– На какие занятия? – Поинтересовалась девушка на чистом русском. Это было приятной неожиданностью – до сих пор русских школ Жене не попадалось.

– Ой, вы говорите по-русски! – Обрадовалась она. – Как здорово! На занятия по серфингу, конечно же! А у вас есть еще какие-то?

– Конечно. Мы проводим занятия по серфингу, кайтингу и, кроме того, каждый день на закате наш инструктор проводит занятия йоги. Так куда вас записать?

– Все-таки серфинг, – решила Женя, – и еще я бы хотела попробовать йогу.

Пока девушка вносила ее в списки, Женя огляделась. Территория у школы была невелика – всего лишь ресепшен, комната за ним, два дивана под навесом и огромная стойка с досками. В углу на стойке стоял старенький компьютер, на котором слайдами сменялись фотографии занятий.

– Завтра в 11 утра, – резюмировала девушка, – подходите сюда, снаряжение мы вам выдадим. А занятие по йоге будет сегодня вечером, если хотите, могу вас записать.

– Да, конечно, – согласилась Женя, – а как вас зовут?

– Света.

– Скажите, Света, а вы всех учеников школы помните в лицо и по имени?

Света рассмеялась, и Женя рассмеялась вместе с ней – таким заразительным был смех этой загорелой светловолосой красавицы.

– Конечно, нет, – сказала она, – у нас бывает по сорок учеников в день, разве ж всех упомнишь.

– Еще бы, – кивнула Женя, – но тех, кто занимается долго, вы помните, правда? Дело в том, что я ищу одну старую подругу – есть вероятность, что она занималась в вашей школе. Ее зовут Лека. Савина Лека.

Света посмотрела вверх и задумалась.

– Нет, не помню такую, – наконец, сказала она, – имя необычное, я бы запомнила.

– Жаль, – огорчилась Женя, – у меня есть ее фотография с занятий, но, к сожалению, логотипа школы на водолазке не видно.

– Водолазке? – Света снова рассмеялась. – Это называется не водолазка, а лайкра.

После этого они еще немного поболтали, и Женя узнала, что серферы катаются в лайкрах с длинным рукавом и длинных шортах, чтобы не поранить тело о шершавое покрытие доски. Новички катаются на огромных досках-баржах, на которых проще удержаться, покрытых специальным мягким покрытием. «Потому что новенькие то и дело получают по лбу доской», – пояснила Света.

На каждом занятии учеников снимает фотограф школы, после чего он заливает фотографии на компьютер, и каждый ученик может отобрать себе в папку понравившиеся снимки, а в конце обучения записать их на диск.

– А как долго хранятся фото? – Спросила в порыве озарения Женя.

Ответ ее не разочаровал. Фотографии в этой школе хранились годами.

Посмотрев на часы и распрощавшись со Светой, Женька кинулась бегом к заранее оговоренному месту встречи. Марина уже ждала ее на пляже.

Женя увидела ее издалека – цветом загара Марина уже практически сравнялась с местными, а белые шорты и майка только подчеркивали коричневый цвет кожи. Она стояла по колено в воде, смотрела вдаль, и волосы ее красивыми волнами падали на плечи и спину.

У Женьки вдруг дыхание перехватило от этого зрелища – так трогательно и хрупко выглядела Марина на фоне огромного, бесконечного океана.

Она тихонько подошла сзади и положила руки Марине на плечи.

– Что скажешь? – Спросила.

– Пусто, – грустно сказала Марина, – ее никто не видел. А у тебя?

– По имени не узнали, но у меня возникла новая идея.

– Расклеить объявления «потерялась Лека»?

– Нет. В школе, где я была сегодня, снимают учеников и хранят фото. Если бы мы пересмотрели эти фотографии – возможно, нашли бы ее.

– И что нам это даст? – По-прежнему не оборачиваясь, спросила Марина, но голос ее дрогнул.

– Это даст зацепку – будем знать, где она была. Кроме того, поищем тех, кто занимался одновременно с ней – возможно, они что-то о ней знают. И по дате фотографий и спискам записавшихся на занятия сможем узнать, где она живет. У меня спросили адрес, когда я записывалась, например.

Женя излагала так четко и ясно, что даже сама удивлялась. Но новая идея казалось настолько логичной, что ее поражало, почему же она не додумалась до этого раньше.

– Почему бы тогда просто не проверить записи? – Спросила Марина, и наконец обернулась. Ее дыхание теплым ветерком коснулось Жениных губ и растаяло на них.

– Потому что нам их никто не даст, – пожала плечами Женя, – а фотографии в открытом доступе, смотри – не хочу.

– Хорошо, давай попробуем так.

Марина сделала шаг, обняла Женьку за талию и положила голову ей на плечо.

– Хоть какой-то шанс…

Женины руки сами собой потянулись обнять. У нее почему-то вдруг защемило сердце – Марина была в этот момент удивительно трогательной и родной. Как будто волнами океана смыло вдруг время и расстояние, и они снова стояли на набережной Невы, прижавшись друг к другу и замерев от счастья.

– Знаешь, я очень любила тебя, – сказала Женя, – так, как тебя, наверное, никого не любила, даже Ленку. Но только сейчас я, кажется, начала тебя хоть немножко видеть. Ты правда не ангел. И ангелов нет. Ты просто Марина. И я рада, что здесь мы вместе.

– Я тоже, – послышалось снизу, – только не называй меня просто Мариной, а то рискуешь получить подзатыльник.

Они засмеялись, довольные друг другом. Женя была рада, что Марина прервала этот пафосный момент и свела все к шутке.

– Пойдешь со мной на йогу? – Спросила она.

– Нет, котенок. Я хочу сегодня успеть проверить еще одну школу. Но ты иди, встретимся вечером за ужином, в «Родине».

И она действительно ушла. А Женя осталась наедине с океаном, шумом волн и ощущением покоя и правильности происходящего.

***

– Мне кажется, нам не стоит больше встречаться.

Лиза произнесла это громко и четко, на выдохе. Но легче не стало – только тревожнее забилось сердце, и вспотели моментально ладони.

Завтра Инна привезет Дашу, и это будет означать, что их разрыв окончателен и бесповоротен. И еще несколькими днями раньше Лиза бы радовалась тому, что закончится, наконец, эта агония, но теперь, когда до долгожданного события осталось меньше суток, она поняла, что боится.

Сколько она себя помнила, самые счастливые моменты ее жизни, были связаны с Инной. Именно от нее Лиза всегда получала ровно столько любви, поддержки, дружбы, нежности, сколько ей было нужно. Только рядом с ней она могла быть собой, зная, что именно такой ее и любят. И теперь приближался момент, когда это должно закончиться навсегда. И ради чего? Ради женщины, в которую она влюблена, но с которой даже секса толком ни разу не было? Которая не отвечает на вопросы, и то и дело отстраняется? Которая сегодня согласилась встретиться только после получаса уговоров, десятка грустных «смайликов» и откровенной манипуляции? Которая сидит сейчас напротив, ест свой салат, и посматривает исподлобья своим сумасшедшим, сексуальным, волнительным взглядом?

– Что случилось, детка? – Спросила Ольга. – Ты снова решила меня бросить?

В ее голосе звучала насмешка, но в этой насмешке Лиза расслышала неутоленное желание. И разозлилась.

– Я хочу определенности, – сказала она мрачно, – невозможно больше вот так.

– Как – так? – Ольга лениво потянулась, вытягивая вперед красивые длинные руки и демонстрируя обнаженные плечи.

Лиза сглотнула. Все продуманные заранее и выстроенные слова вылетели из головы, и осталось только пьянящее чувство в животе и выше – в груди.

Так было с самого начала. С первых же фраз, которыми они обменялись вконтакте, между ними возникло что-то волнующе-сексуальное. Потом была первая встреча, когда Лиза краснела, бледнела, дрожала и не могла связно сказать ни одной фразы. И Ольга – насмешливая, возбуждающая, насмехающаяся, и дразнящая. С каждым днем их слова становились все откровеннее, а прикосновения – все случайнее.

– Я просто не понимаю, что происходит, – со злостью сказала Лиза, глядя в стол, – и я устала от того, что… ну, что не происходит на самом деле ничего.

Дата добавления: 2015-09-28