- Чувствую себя Винни-Пухом… Отвратительное ощущение, - Одри вздохнул.
- Почему?
- Потому что «я хороший», мне верят, как никому, со мной трахаться нельзя, я добрый. Ты кем себя, Робином вообразил?
- Типа того. Хотя, нет, Винни-Пух мягкий, а ты хуже булыжника, хрен пообнимаешься, - Эйприл поерзал, потерся спиной о его грудь. – Нифига не удобно. И от Винни-Пуха не воняет потом.
- Слушай, пошел вон, - Одри буркнул, спихнул его с тренажера и подпихнул ногой в спину.
- Ну я шучу же, я люблю такой запах. Мужественный.
- Я же не парень, я так, жилетка хорошая, - Оуэн разлегся на тренажере, закинув руки за голову и вытянув ноги.
- Нет, ты и парень, и жилетка. Просто для меня ты жилетка, а для других – парень.
- Иди отсюда! – возмущенно пихнули его еще раз, но Эйприл увернулся и столкнул его ноги, сел на освободившееся место.
- Ну не прогоняй ребенка, что ты сразу. Вон, директор наш в твоем возрасте уже ДИРЕКТОР, а ты выделываешься тут.
- Вот и иди к нему, - посоветовал Одри, не замечая, что Эйприл его парнем все же считает, разглядывает исподтишка. Крепкие длинные ноги, которые не скрыть даже балахонистыми штанами, плечи, грудь, руки. Когда он занимался в подвале, он собирал волосы обычной резинкой в хвост, но какой-то расхлябанный, так что волосы закрывали уши. И наконец-то снимал бейсболку.
- А поцелуй меня?
- Ты себя видел?
- А что со мной не так? – Эйприл хмыкнул, скрывая, что его это напрягло.
- Мокрая кошка, причем очень такая закомплексованная.
- А ты очень взрослый. Меня, видимо, только на «мальчиков» под тридцать тянет.
- Я же говорю, иди к Нэнэ.
- Нет, по нему видно, что он старше, мне перед ним стыдно.
- Ты сейчас Гаррету мстить собрался? Не советую, задница и так болит стопроцентно.
- Не очень.
- Почему?
- Да я нормально себя чувствую. Завтра буду бегать, как новенький. Смазки много было, да и ничем таким он не обладает, если честно, - Кле пожал плечами. – И не старались особо-то, это просто Рудольфу показалось, что у нас там поединок страсти.
- Тогда зачем тебе это?
- Ну, хочется. Что, совсем я тебе не нравлюсь?
Оуэн сел на тренажере, подвинулся, уперев ладонь между своих раздвинутых ног, наклонился к нему и подтянул к себе за шею второй рукой. Эйприл охотно подставил губы, автоматически, «как надо» разомкнул их. И сначала показалось, что это нечто из разряда «на спор два натурала», но стоило поудобнее повернуть голову и подвинуться ближе друг к другу, как все стало интереснее. И Одри нарочно замер, застыл, чтобы увидеть реакцию. Эйприл подался за ним, еще раз прихватив губы своими губами, но понял, что ответа нет, и тоже замер.
- Хватит? Удовлетворил свое самолюбие? – высокомерно уточнил Одри, вжившись в роль ровесника Нэнэ, которым до сих пор себя не воспринимал, хоть убей.
- Понятно, - Эйприл вздохнул.
- Что тебе опять понятно?
- Что я тебе точно не нравлюсь. Это проверка такая была. Ни капли волнения у тебя, не дрожишь, ничего такого. Значит, тебе по барабану.
- Ты просто целоваться не умеешь, - Боргес хмыкнул.
- Я умею!
- Не умеешь.
- Это ты не умеешь, если я ничего не почувствовал. В сексе так же. Если мне неприятно, значит, это твоя вина, а не моя, - Кле победно пошевелил пальцами в воздухе и отвернулся. Но Одри возмутился и повернул его обратно, Эйприл понял, что уловка сработала, капкан захлопнулся, и можно расслабиться, просто получать удовольствие. Одри старался, Оуэн под его контролем держал крепко, целовал медленно, глубоко и со вкусом, так что Кле даже смутился, чувствуя все сразу. Но через пару секунд он решил еще пошалить, дернулся, пытаясь вырваться. Вырваться не получилось, мычание не помогло, два вздоха – тоже, зато медленный и сладкий засос превратился чуть ли не в попытки съесть его.
- Ну все-все, признаю, ты охрененно целуешься. Все, согласен, - Эйприл улыбнулся, но и это не сработало, хотя он всерьез подумал, что его уловку разгадали. Одри прекрасно понял, что это ложь, что на самом деле неверный бойфренд Гаррета хочет немного больше. Такой человек, что поделать.
- А ты, как ни крути, не очень, - он хмыкнул и отодвинулся, вытер губы демонстративно тыльной стороной кисти.
- Вот спасибо! – с сарказмом поблагодарил Эйприл.
- Учись. Лукас весь твой, тренируйся.
- Дурак, - Кле закатил глаза.
- Я бы на твоем месте сейчас начал ржать над этими двумя. Тебе правда не нужен Гаррет? Ты так обидел его.
- Я думаю над этим, но склоняюсь к тому же, - Эйприл повел плечами. - А ты не обиделся на Мэлоуна?
- Я же говорю. Если не вместе, значит, так надо, это судьба. Какой смысл идти против судьбы? Уж поверь, это бессмысленно. Так что я просто расслаблюсь и буду смотреть, как они будут пытаться надрать меня и тебя, а сами, не замечая того, надерут друг друга. Хотя, думаю, они друг друга и захотят надрать. И в итоге что-то такое получится.
- Гаррет никогда не западет на Анжело, - Эйприл покачал головой.
- Никогда не говори «никогда», - посоветовал Одри на абсолютном серьезе.
* * *
Гаррет с улицы возвращался уже в приподнятом настроении. Если Эйприл его и не любит, ему все равно будет неприятно видеть, как он мутит с Анжело, который так на Эйприла не похож. Кле хрупкий, нежный, женственный в своих желаниях и своем поведении. Анжело – совсем на ангела не похож, на нем пахать можно, не сломается, но миниатюрный. То, что надо, в общем, для частого секса. Впрочем, куда это мысли Андерсена забрели, ведь они с Мэлоуном просто поржали, пройдясь по набережной, обсудили, как подло Эйприл поступил, как правильно повел себя Рудольф, и какой мести Кле заслуживал. Пусть даже ему кто-то расскажет, что никаких тайных отношений между Эштоном и Анжело не было, они же в любой момент могут начаться, Эйприл Гаррета не понаслышке знает, для того влюбиться – дело пяти минут.
А еще Мэлоун обладает огромным талантом актера, изобразит, что угодно. Эйприл к Гаррету привык, стопроцентно, он не сможет отпустить его так сразу. И если «это» было сделано, чтобы его поймать на ревность, то Кле совершил огромную ошибку. С б/у Гаррет играть не собирался. А вины перед Одри он не чувствовал, ведь Анжело был «нормальным», Одри Мэлоуну вообще не нравился в том смысле, он был просто другом для него. Да и не собирался Гаррет по-настоящему встречаться с «капитаном», это же просто шутка. Отлично, все потихоньку налаживалось, благодаря Рудольфу.
Все же, веснушка – просто душка.
* * *
Мозгов отказаться от своей идеи Рудольфу все же не хватило. То есть, его настолько захватила жажда ПОБЕДИТЬ в этой войне со всеми конкурентами, пытавшимися завладеть Нэнэ Сомори, что он совсем забыл об осторожности. Инстинкт самосохранения у него и так давно страдал, ведь сложно быть пугливой букашкой, когда можешь подпалить что-то взглядом или метнуть стул.
Фрэнсис усиленно делал вид, что спал. Ночь на дворе, все-таки, завтра четверг, выходным даже не пахнет. В смысле, УЖЕ четверг, если верить часам. Час ночи или около того, все в спальне отключились, как убитые, колоколом не разбудить. Да что колоколом, тревожная сирена в стиле «Сайлент Хилла» не разбудит.
И Рудольф прокрался незамеченным, открыл без скрипа дверцу тумбочки рядом с нижней полкой у стены. Фрэнсис лежал на боку, лицом к нему, но Гранат не замечал, что владелец зелья подсматривает за ним из-под опущенных ресниц. Фицбергер мог поклясться, что если у него не галлюцинации и он не пьян, то точно видел вспыхнувший в зрачках «дурака веснушки» огонь. Надо же. Белый, как сметана, с россыпью веснушек на лице и всем теле, с пшеничного цвета косой и водянистыми глазами… но горит.
Рудольф покосился на заколебавшего его плаксу и зануду, еще раз поклялся себе, что Фрэнсис больше НИКОГДА не прикоснется к Нэнси Сомори, протянул руку и вытащил стоявший между слезливых книг об эмо флакон. Он был высоким, не круглым, его дно было абсолютно квадратным. Рудольф даже дыхание задержал, рассматривая его и маслянистую темную жидкость, окрасившую стенки. Флакон был полон.
Он хотел уйти вместе с флаконом, но снова посмотрел на Фрэнсиса и решил, что это будет катастрофическая ошибка. Фицбергер не кретин, как хотелось бы думать, он ценит эту дрянь и дорожит ей, он стопроцентно проверяет постоянно наличие флакона в тумбочке, как Жульен-шпион и предупреждал. Хильдегард вообще не понимал, как Фрэнсис собирался обмануть Рудольфа, оказавшегося куда умнее и злее, чем они думали. Неужели он и правда поменял зелье на воду, а сами слезы пикси вылил в другую склянку?
Фрэнсис задохнулся от ужаса, когда Рудольф вытащил пробку, так и сидя на коленях перед его кроватью, перед тумбочкой, лицом к окну. Но вздох был замаскирован под зевок, он потянулся и растянулся на спине, повернув голову все равно к Рудольфу, будто так сладко спал и ничего не слышал, не видел. Энсор проигнорировал, у него в глазах прыгали черные мушки, так пахло сладкой властью, что разум затмевало. Это была как амброзия, пища богов, способная сделать богом и его. Черт побери, да Фрэнсис по сравнению с ним – никто!
От флакона пахло гнилью, ванилью и железом. Черт, да это же была кровь. Но Рудольфа это не слишком волновало, ему-то никто не сказал, что рисковать лучше не надо, нужно всего лишь взболтать содержимое флакона, обвести горлышко изнутри мизинцем и облизнуть его. Пикси нарочно не напомнила Фрэнсису о том, что все зелья такого типа нужно было использовать осторожно, иначе последствия нельзя было предугадать. Она сидела на подоконнике с внешней стороны окна спальни Турмалинов, она все видела, хотя на нее никто не обращал внимания. И она чуть не хлопала в ладоши, увидев, что Рудольф запрокинул голову, перевернул флакон и опустошил его больше, чем наполовину. Стенки склянки изнутри были вымазаны густой кровью, так что внешне зелья не убыло, только по весу флакон стал куда легче. Гранат поморщился от мерзкого вкуса, но подумал, что путь к счастью розами обычно не устилается, заткнул горлышко пробкой и убрал флакон обратно. Он встал, облизнулся, на всякий случай вытер губы рукой и посмотрел на Фрэнсиса.
Тот лежал ни живой, ни мертвый, а уж когда Энсор ехидно усмехнулся и насмешливо поправил его одеяло, накрыв «душку Турмалина», старшего его почти на два года, душа и вовсе ушла в пятки.
Дверь за Рудольфом закрылась, Фрэнсис почувствовал волшебное присутствие, приподнялся на кровати и посмотрел в окно. Пикси, которую он там увидел, только довольно осклабилась и показала большой палец в знак одобрения, вспорхнула и исчезла где-то под окном.
Фрэнсису даже думать не хотелось, что случится.
Нэнэ в этот момент мучился бессонницей в спальне. Он уже даже принял не только душ, но и пенную ванну, высушил волосы, не поленился. Теперь, когда они стали короче, было куда проще, не так жарко, к тому же. Он сидел в кресле перед ноутбуком, согнув одну ногу и поставив подбородок на коленку, лениво изучая сообщения, отвечая на них. Нет, днем он был директором, но по ночам снова становился разгильдяем. Знал бы он еще, что скоро ему светило стать ВЕЧНО молодым разгильдяем, вообще бы спятил от радости. Но пока только сидел с приглушенным светом, включенным музыкальным каналом, выслушивая бред ви-джея, но глядя в экран перед собой.
Иногда у него случались приступы интуиции, она обострялась до ужаса, и он точно знал, что просто так это не происходит. Если такое случается, значит, на то есть причины. В последний раз его колбасило, когда Фрэнсис позеленел, а вот теперь очень не хотелось задумываться о подобных глобальных, почти катастрофических проблемах.
Фицбергер прокрался к спальне Янтарей, заглянул, но не успел ничего сделать, как не спящий и волнующийся Жульен вскочил, вылетел в коридор и чуть не встряхнул Турмалина за плечи.
- Ну?!
- Полбутылки выпил.
- Воды, что ли?
- Если бы. Она мне какую-то дрянь дала, - Фрэнсиса колотила жуткая дрожь.
Он не стал уточнять, что дрянь была кровью, да еще не самого приятного существа.
- Кто дала?
- Пикси! – Фицбергер застонал, присев даже, понимая, как тупо это звучит. Они стояли посреди темного коридора босиком, в футболках и трусах, такие встрепанные, но совсем не сонные. И Фрэнсис точно знал, а Жульен догадывался, что с минуты на минуту в интернате, во-первых, появится нечто чудовищное, а во-вторых, директор накатит им таких люлей…
- И где он?
- Понятия не имею… - Фрэнсис застонал шепотом.
И тут они оба услышали сдавленные маты из туалета в конце коридора. То есть, они были достаточно громкими, чтобы их услышать. Ни Жульен, ни Фрэнсис раньше даже подумать не могли, что Энсор умеет ругаться матом. Но по-другому он выражаться просто не мог, его зашатало и закружило, едва он вышел из спальни Турмалинов. Его даже затошнило, и он решил, что хлебнул слишком много, метнулся к туалету, но тошнота прошла так же внезапно, как накатила. Зато подкосились ноги, задрожало все тело, загорелись глаза, буквально вспыхнули глазные яблоки, десны прорезала жуткая боль. Фрэнсиса не касались такие муки, когда он превращался в пикси, это точно. И у него не рвалась кожа, сквозь которую из спины прорастали костяные шипы вдоль всего хребта.
Дверь туалета открылась, и он постарался замолчать, зажал себе рот ладонями, понадеялся, что в крайнюю кабинку никто не заглянет. Но услышал вполне знакомые голоса.
- Рудольф?.. – позвал Жульен, рискнув, потому что Фрэнсиса Гранат просто убил бы. – Ты тут?
Он услышал рычание, вырвавшееся у несчастного от боли, бросился к дверце кабинки, но она была заперта, и открывать ее Рудольф не торопился.
- Ты в порядке? – Фрэнсис уточнил. – Я забыл сказать тебе, у меня два флакона. Один из них не для того, чтобы стать…ну…той штучкой…
- А для чего?! – прорычали из-за дверцы так, что вставший было на цыпочки Жульен опустился обратно, не рискуя заглядывать в кабину.
- Я не знаю, - честно, скорбно, почти со слезами в голосе признался Фрэнсис. – А что с тобой?
- Я умираю!
- О, черт… - Фрэнсис закрыл лицо руками.
- Типа того, да, - Рудольф еще нашел силы сострить, лежа поперек опущенной крышки унитаза. Изначально он от бессилия опустил эту крышку и сел на нее, вместо стула, но потом его окончательно подкосило, и он сполз на пол. – Мне плохо… Черт, зовите директора, что вы застряли?! Я сразу позвал его, когда тебе стало плохо, между прочим! – он запсиховал, обозлившись на Фрэнсиса.
- Но тебя никто не просил втихаря ночью пить эту дрянь!
- Ты видел?! Почему не сказал, что это не то?!
Фрэнсис промолчал.
- Ах ты зараза… - не своим голосом стонал Рудольф. – Вот выйду отсюда, точно тебя прибью.
- Не успеешь. Нас директор убьет, - гробовым голосом поделился своими мыслями Жульен. – Просто убьет, даже слушать не станет. Ты очень страшный там?
- Ты не поверишь… - Рудольфа опять потянуло на юмор, Фрэнсис шарахнулся, когда из-под дверцы, из огромной щели между полом и дверью показались две руки. Это были точно не руки Рудольфа. Или они? Пальцы удлинились, но почему-то были кроваво-красными, увенчанными черными когтями, которые буквально вцепились в плитку на полу и пробороздили ее кончиками. У Фицбергера вырвалось нервное хихиканье, больше похожее на блеянье, он отошел назад, нащупывая за спиной что-то для обороны, но находя только край раковины.
- Он нас задушит всех по очереди, - сообщил Жульен. – Ты весь такой… яркий?..
Рудольф зарыдал, осмотрев себя и понимая, что он и правда ВЕСЬ красный, кожа стала кроваво-алого цвета и была очень горячей. Но это смущало его куда меньше, чем с болью прорезавшиеся из спины продолжения лопаток. Они резались с той же болью, что в детстве резались зубы, что сейчас прорезались клыки. Но даже это было детскими приколами в сравнении с тем, что его густые, пшеничные волосы выпали, а выросли совсем другие, не кудрявые и светлые, а прямые и угольно-черные. И стоило только коснуться головы, как вырывался то ли стон, то ли нечеловеческий вопль ужаса – с двух сторон красовались рога, загнутые, как у барана – кольцами, и вывернутые острыми кончиками в стороны.
- Я пошел за директором! – сообщил Жульен и вылетел из туалета так, что Фрэнсис позавидовал спринтерской скорости. И он понял, почему Хильдегард так шустро сбежал – дверь кабинки распахнулась, и он увидел прятавшегося там Граната. Теперь его точно можно было назвать Гранатом, такого цвета было все тело, видное в порванной футболке. Он был в том же «костюме», что и Жульен с Фрэнсисом – трусы и футболка, но даже боксеры теперь сползали сзади – позвоночник удлинился и появился хвост, неуловимо напоминающий кнут, увенчанный наконечником в форме стрелы. Все, как в страшных сказках и легендах, живой демон перед ним.
Фрэнсис выдал такой мат, что уши у любого малолетки завяли бы сразу, а Рудольф увидел свое отражение в зеркале за спиной предателя Турмалина.
И он тоже выматерился так, как Фицбергер от него никогда не ждал.
- П-п-повернись-ка?.. – попросил он, забыв про страх от шока. Рудольф и сам повернулся, увидел хвост, шевельнул им машинально, застонал в ярости, но не смог даже стиснуть кулаки – мешали когти. Вдоль позвоночника в футболке зияли дыры, из них торчали здоровые шипы. Но хуже всего были небольшие крылья. Они были голые, как мачты без парусов, просто кости и сухожилия, никакой кожаной поверхности, натянутой между ними.
- Чертов черт, черт возьми! – заорал Рудольф, хватаясь за голову и будто пытаясь оторвать от нее рога. Во рту Фрэнсис увидел клыки – из нижней челюсти росли совсем маленькие, зато растущие из верхней давили на нижнюю губу, стоило закрыть рот.
- Т-т-т… Ты ОЧЕНЬ красный, - выпалил он.
- И у меня температура… – пошутил Рудольф очень мрачно, схватил Фрэнсиса за плечо, и тот вздрогнул – ладонь была горячей, как нагревшийся бок чугунной ванны, наполненной кипятком.
Поиздеваться еще немного он не успел, дверь распахнулась снова, Нэнэ включил свет и заорал, не успев сказать, что собирался. Он даже не удивился, когда в полвторого ночи к нему в спальню кто-то постучался, а уж когда он увидел Жульена, то все встало на свои места. Эта троица что-то устроила, эти идиоты просто НЕ МОГЛИ без приключений со сверхъестественным. А узнав, что по словам Жульена «Это…там…это самое… ну…Рудольф… У него проблемы… не то чтобы очень большие…но такие… ничего такие проблемы…» он метнулся в ярости, забыв обуться. И по лестнице с третьего на второй этаж он почти спрыгнул, придумывая ругательства, которыми осыплет голову чертового паранормального Граната. Но оказавшись на пороге туалета и включив свет, он тупо завизжал, шарахнувшись обратно в коридор.
Рудольф такой реакции ожидал, конечно, но не так быстро и внезапно. Он не успел подготовиться к виду испуганного директора, который был одновременно в ужасе, в панике и в ярости.
В интернате началось шевеление, кто-то просыпался, но, слава богу, учителя спали мертвым сном.
- Твою мать! Вашу мать! Жульен, Фрэнсис, пошли вон быстро!
- Куда?! – парни заныли хором.
- Спать! – рявкнул директор. – Я убью вас! Нет, я не просто убью, я вас медленно СЪЕМ!! ЗАВТРА С УТРА! – он схватил их за уши и потащил на выход, выпихнул в коридор пинками, и несчастные не нашли ничего лучше, чем разойтись по спальням, как им приказали.
Рудольф, не смотря на свою безумно обаятельную внешность, почувствовал себя далеко не таким крутым, каким был всего пару секунд назад. Да и в спальне Турмалинов, глотая кровь из флакона, он чувствовал себя почти властелином мира. А вот сейчас очень забавно смотрелся, оказавшись тет-а-тет с разъяренным, очень высоким даже без каблуков и встрепанным директором. Нельзя отрицать – он выглядел божественно даже в с порванных, «домашних» джинсах унылого серого цвета и черной майке. И даже босиком.
- Я так и знал, что ты что-нибудь придумаешь, маленький кретин! – зарычал Нэнэ так, будто перед ним был не демон во плоти, а все тот же милый, покрытый веснушками ученик. Рудольф невинно улыбнулся, растянув кроваво-алые губы, показав клыки и сделав глаза глупого котенка. Нэнэ мог поклясться – на секунду ему показалось, что рога – вполне милый девайс. А уж кнут, который представлял собой хвост, вообще показался чем-то симпатичным, шевельнувшись в воздухе плавной волной и обвив голую ногу. Из косточек на лодыжках торчали такие же страшные шипы, как отражавшиеся в зеркале над раковиной.
- Иди сюда, я тебя сейчас просто УБЬЮ, - Нэнэ забыл о том, что он директор, ведь с Рудольфом у них были личные счеты. И он подскочил к ученику так, что тот невольно зажмурился и пригнулся, подавив желание закрыться руками со страшными когтями. Нэнэ потопал ногами, психуя и злясь на собственное бессилие. Ну почему в этом заколдованном месте есть так много способов стать чудовищем вне зависимости от желания и запретов директора?! Он схватил подлого ученика за запястье и поволок в коридор. На удачу, он все еще был темным, интернат не высыпал из комнат, чтобы увидеть происходящее. Поэтому Рудольфа шустро протащили по лестнице и затолкали в спальню.
На его лице на секунду отразилось выражение «Есть!» но Нэнэ не заметил на счастье Граната. В конце концов, своей цели Рудольф добился. Но что теперь врать? Опять ветрянка? Черт раздери этого идиота! Пусть самоубьется, он же и есть черт!
Магда проснулась, услышав грохот двери в коридоре, но посмотрела на будильник и подумала, что в два часа ночи Нэнэ волен делать, что пожелает, ходить, куда ему захочется. И она снова решила спать, а ее бывший ученик просто неистовствовал.
- Я убью тебя. Мне надоело. Я скажу, что ты утонул ночью, пошел купаться, как лох, и утонул.
- Вам не поверят, - рискнул вякнуть Рудольф, отходя к ванной.
- Поверят, ты же идиот! Кретин! – Нэнэ опять завелся, размахивая руками, но крича шепотом, чтобы не перекрывать музыку в телевизоре.
- Я не знал, что в том флаконе! Я хотел стать, как Фрэнсис, позеленеть и все! Я не знал, что он подменит флакон!
Нэнэ онемел. Подменит? У него что, ЕЩЕ что-то есть? Хитрый маленький Турмалин… Но не в том дело. Рудольф заслужил быть обманутым, ведь он наверняка взял флакон без спроса, он не такой милый, каким кажется. Точнее, казался еще вчера, ведь сейчас милым его назвал бы только двуличный экзорцист.
И он тем временем начал рычать от злости.
- Это я нашел пикси первым, вообще-то… И это мне она должна была отдать тот флакон, а не ему. Это я должен был две недели здесь жить у вас! Это я, а не он должен быть с вами!
- Кто сказал?!
- Я сказал! – рявкнул Рудольф, топнув ногой, и зрачки его развернулись, в них полыхнуло яркое и оранжевое… пламя? Нэнэ округлил глаза от удивления. – И вы должны мне отдать, что вы умеете. Не все, только пирокинез с телекинезом, вы же больше некромагию любите! И не надо отпираться, что вы не понимаете, о чем я, вы все прекрасно понимаете. И вам не нужны они. А я вам отдам все, что у меня есть, что вы хотите. Это все, что я хочу, правда, мне больше НИЧЕГО не надо, - он разозлился и выдал все сокровенные желания, а Нэнэ застонал и зажал уши ладонями. Черт возьми, его ученик такой же, как он сам? Спятить, рехнуться, двинуться, с ума сойти. И он хочет его силу? Да, конечно! Сразу, разбежался уже! Хотя, получить чужую способность умертвлять очень хотелось. Но если он и так владеет пирокинезом, что случится, если отдать ему и это, удвоить его силы? КОНЕЦ ВСЕМУ, если он разозлится, этот вспыльчивый юный кретин!
- Заткнись… - злым шепотом потребовал Нэнэ, поморщившись и совсем забыв, что он должен быть вежливым. Сейчас они были не директор и ученик, а два психа с паранормальными способностями – младший и старший, и оба хотели одного – заполучить чужое, не отдав свое. Точнее, Рудольф готов был отдать свою способность, лишь бы получить две чужие. И он не питал иллюзий насчет того, что обладая двумя, станет сильнее. Некромагия сильнее пирокинеза и телекинеза.
Нэнэ удивился, увидев, как парень не может открыть рот, трогает когтями губы и в шоке округляет глаза, смотрит на него беспомощно и растерянно. Он убрал руки от головы и поднял брови.
- Что опять?
Рудольф замычал, сдвинул брови и затопал ногами, показывая на рот. Было ощущение, что ему склеили зубы клеем-моментом. И губы заодно.
- Говори, - попробовал Нэнэ неуверенно поменять установку на «заткнись». «Клей» пропал, и Рудольф уставился на него в легком ужасе.
- Вот видите! Вы все можете! Ну пожалуйста, отдайте их мне, и все будет отлично, я к вам больше не полезу, обещаю.
- А что мне делать с этой хренью?! – выругался Нэнэ, показав рукой, широким жестом на его внешность.
- Не знаю. Как вы возвращали Фрэнсиса? Или он сам это делал?
- Точно, - Нэнэ кивнул и метнулся в ванную за бритвой. Бритва была «безопасная», но от этого не менее острая, он порезал запястье сверху, чтобы не повредить ни одну вену даже случайно. Две полосы кожи содрались, оставшись на бритве, но он оставил ее лежать в раковине, метнулся обратно в комнату и схватил Рудольфа от злости за волосы. – Открой рот, придурок.
Рудольф нагнулся, открыл рот послушно, облизнулся, стоило крови капнуть на губы и в рот. Но ничего не происходило.
- Не чувствуешь изменений? Скажи, что чувствуешь, - Нэнэ начал психовать, кровь все еще текла, и он начал отодвигаться к ванной, чтобы заклеить порез пластырем.
- Никаких… - Рудольф виновато на него посмотрел. – Но вкусно, - он даже рискнул улыбнуться мило. Ему ответили таким взглядом, что улыбка сама испарилась. Но он не терял надежды. – Тогда, может, если я отдам вам… Вы же сможете оживлять мертвое и убивать живое даже взглядом. Правда? Вы сможете и вернуть меня, как было, - очень хотелось в это верить. Ведь если внешность пикси можно выдать за удачный грим, то костяные шипы и крылья – вряд ли, не говоря уже о рогах.
- А ты спалишь весь интернат, если заберешь у меня пирокинез, да? – Нэнэ прищурился, он явно не доверял малолетнему идиоту, решившему испортить ему всю спокойную ночь и лишить сна.
- Забрать нельзя, можно только отдать, - порадовал его Рудольф. – И мне тоже не хочется, вообще-то, в таком виде жить. Я отдам вам, чтобы вы меня обратно вернули, но если не захотите, не отдавайте мне ничего.
- Что, такой альтруист внезапно?! – Нэнэ начал злиться, подозревая подвох.
- Нет. Можете не отдавать, но тогда я от вас не отстану, пока не отдадите.
- Ты спалишь все!
- Нет! Я же не для пакостей, я просто для защиты хочу!
- Учись драться!
- Не хочу я драться!
Нэнэ застонал. Но через несколько минут, проведенных в тишине, с закрытым ладонями лицом, он успокоился, как обычно. В конце концов, все уже случилось, ничего не изменить, нужно просто смириться и получить максимальное удовольствие от этой ситуации, правда? Поэтому он усмехнулся садомазохистски и убрал руки от лица.
- Ладно, давай, говори, как ты мне собрался ее отдавать. И как я тебе отдам. Только после этого я с тобой сделаю, что захочу.
- Смотря, о чем вы, - уточнил Рудольф.
- Пошел вон отсюда. Разбирайся, как хочешь, со своими рогами, копытами и прочей хренью.
- У меня нет копыт, - обиделся Рудольф, но потом осознал полностью. – Как это «разбирайся, как хочешь»?! Вы же директор!
- Я директор мужского интерната, а не интерната кикимор и демонов!
- Я ему расскажу, что вы его кикиморой назвали! И вы же спали с кикиморой!
- И демона трахну, понял? Или проваливай отсюда, - ухмыльнулся Нэнэ.
- Да что вы за директор такой?! Вам что, Фрэнсиса и Лукаса не хватило? Это незаконно, так нельзя! – Рудольф возмущался скорее из гордости, от безысходности. Он хотел директора, но просто представил, что если бы на его месте был кто-то другой, у этого кого-то не было бы выбора, ему пришлось бы соглашаться. А это жестоко, это насилие.
- Незаконно в моей ситуации спать с учениками! А ты мне не ученик, понял? У меня есть ученик Рудольф Энсор, только вот в личном деле у него фотография нормального парня, а не черт пойми кого!
Рудольф не нашел, что ответить, ведь это было правдой.
- Хотя, на тебя только у священника встанет, - Нэнэ хмыкнул, не удержавшись, оскорбив, все же, чтобы в будущем неповадно было шутить с превращениями. – Но я тебя все же сфотографирую пару раз. В забавном виде.
- Вы извращенец.
- Я люблю фотографировать.
«И буду коллекционировать фотографии кикимор и демонов в развратных шмотках на моей кровати. И альбом назову «фэйри, которых я оттрахал». Убиться и не жить», - подумал Нэнэ, уже смирившись с участью извращенца.
* * *
Гаррет проснулся от какого-то подозрительного шевеления рядом с собой. Одри делал вид, что его это не побеспокоило. Он вообще уже долгое время наблюдал за пустующей полкой Рудольфа и гадал, куда веснушка подевался. Но это было не его дело, так что расследование устраивать он не собирался. Тем не менее, интерес от этого меньше не становился. Гвен спал, как убитый, его не волновало близкое соседство с аквариумом, в котором сидела паучиха.
Гаррет окончательно пришел в себя, когда увидел забравшегося на его полку Мэлоуна. Тот залез со стороны ног и прополз по самому краю, отодвинул край одеяла и забрался под него.
- Эй, - шепнул он. – Подвинься.
- У себя не спится?.. – сонно заворчали в ответ, Андерсен скрывал, что ему приятно. Он обожал спать не один, а с кем-то, правда удавалось это очень редко в последнее время. «Удивительно», учитывая десятилетие в призрачном состоянии и платоническую любовь к Эйприлу.
- Да я поговорить хочу.
- Не наговорился еще? – тихо-тихо уточнил Гаррет, но подвинулся и повернулся на бок. Анжело тоже лег боком, почти вплотную к нему, согнул руку и положил на нее голову, чтобы на подушке было повыше. Второй рукой он поманил Эштона к себе, и стоило наклонить голову, как он притянул его за шею и зашептал в ухо.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |