Вообще, если честно, еще один огромнейший плюс Собербио был в том, что ему совершенно все равно было, о чем думает Рокки в тот момент, когда они занимаются чем-то подобным. Вот когда они просто вместе тусуются – тут да, конечно, мысли только друг о друге, ведь вместе же тусуются, все логично. А когда трахается, пусть представляет себе, кого угодно, ведь Геза не педик, ему не нужен мужик, он просто не может в него влюбиться. Ну никак не может, зато у него очень понижено, почти отсутствует понятие «не могу». Его «могу» распространяется на все, что чисто физически способен сделать человек. А чувство собственного достоинства начинает работать только тогда, когда чаша терпения переполняется, да и то это касается лишь тех людей, к кому Геза действительно что-то чувствует. В случае с Хэнком он чувствовал предательство, будто его оставили ради какого-то дурацкого Шампуньки. С Рокки ВСЕ РАВНО было не так, как с Хэнком. И Геза ненавидел Далтона за это, но больше всего он ненавидел себя за то, что не мог стать для него самым лучшим, лучшим из лучших друзей, чтобы Хэнку даже в голову не пришло променять его на Тима.
Гезе не приходило в голову, что это желание немного не соответствовало его полностью натуральной ориентации, да и вообще не могло быть охарактеризовано, как классическое мужское желание быть ближе к другу. К друзьям не хотят быть ТАК близко, чтобы заменить им всех.
Рокки хотелось покончить с собой. Ну почему, когда он не сосредотачивался на внешности и на характере, на голосе Собербио, постоянно в голову лез мерзкий гомик Скиппер? Почему? Учитывая, что он и вовсе не гомик, как начали в последнее время говорить, то дела вообще хуже некуда. Геза смог его отвлечь, отбить желание размазаться о стену на большой скорости, смог даже утянуть с собой в койку, заставить подумать, что все люди взаимозаменяемы. Но либо это было не так, либо Рокки оказался однолюбом, и ему в каждой рыжей девчонке выше ростом, чем сто семьдесят сантиметров, мерещился Скиппер. Пусть девчонка была ниже, пусть толще, пусть уродливее, но рыжий цвет волос и веснушки были единственным, что Геза не мог подделать. Рокки явно был из тех, кто хочет любить, а не быть любимым, да и о какой любимости может идти речь, если Геза с ним ведет себя, как с другом? Отличным приятелем, которого можно трахнуть. С любимым человеком так себя не ведут.
- Класс… - второкурсник поделился впечатлениями, когда уже снова застегнул джинсы и сидел в кресле, расслабленно допивая пиво из своей бутылки. Собербио хотелось спать, он устал и лежал, накрывшись одеялом, обняв подушку. Смотрел на Рокки одним глазом, с такими темными ресницами, что казалось, будто они накрашены. Пьяный взгляд говорил о том, что он трезвый, просто очень серьезный.
Когда Геза был пьяный, взгляда у него не было вообще никакого, он смотрел во все стороны сразу.
Ему тоже хотелось пристрелиться, потому что он был бы счастлив, будь Рокки чуть ниже, намного стройнее, потерял бы добрые семь килограммов мышц, «найденных» в качалке. Будь он не белым, как норвег или немец, а темноволосым, черноглазым, с огромной, жабьей пастью и полным отсутствием мозгов…
У Рокки мозги были, хоть этого почти никто и не знал, но дело в том, что эти мозги мешали ему жить. Тупой Далтон и то легче разбирался со своими проблемами, не доводя до крайностей, типа сидения в машине и обдумывания суицида о бетонную стену.
- За это я люблю секс, - фыркнул Геза, поправив волосы, убрав упавшую на лицо прядь, чтобы не щекотала.
- За что? – второкурсник поднял брови.
- За то, что спать хочется, и нет желания взорваться от переизбытка…
Рокки засмеялся, закашлявшись, Геза закатил глаза и вздохнул.
- Эмоций, баран. Ну, хотя… - он тоже загоготал, садясь и протягивая руку к своей бутылке, стоявшей на полу.
Они оба смеялись, хотя уместнее было бы плакать. Отличные друзья, которые вместе пьют, курят, ржут, обсуждают девчонок и даже парней, разводят критику всяких там Далтонов, Шампунек, Турбо-Пылесосов, Челок, эмо парней и девиц… И которые вместе даже трахаются, не придавая этому особого значения. То есть, любой человек придает значение первому сексу с кем бы то ни было. Если ему первый раз с конкретным персонажем понравился, он стремится повторить его, но потом понимает, что и первого было достаточно, а второго – тем более. Больше не хочется, но Рокки любил постоянство, Геза тоже от постоянства был в восторге. Когда в его размеренное существование, как нормального пацана, вместе с лучшим другом ворвался третий лишний, третьим лишним стал он сам.
Они с Рокки будто не дружили из совпадений во взглядах и интересах, они дружили против тех, кто их не замечал и не любил, не хотел и вообще не нуждался в них. Дружить против кого-то тоже можно, но тогда больно только двоим, которые стараются держаться вместе и делать вид, что им никто не нужен.
И теперь Геза вдруг понял, что «подобные» чувства, какими бы омерзительными, невольными, ненавистными они ему самому ни были, все равно имеют право на существование, но не имеют ни единого шанса на счастливый конец. То есть, Челка, над которым все ржут втихаря, в конце концов найдет того, кого ищет. Он уже нашел, ведь эта эмо-новенькая просто слюни на него роняет, они созданы друг для друга. Они замутят, потом отметят «неделю вместе», потом «месяц», потом «год», потом «два года», потом поженятся и все будет у них опупенно. Спустя двадцать-тридцать лет они только будут сидеть, раскапывая старые папки в компьютерах, разглядывать фотографии из старших классов и последних курсов, удивляясь, какими ЭМОциональными они были.
А вот Гезе этого не грозит, как не грозит и Рокки. Один влюблен в лучшего друга, которого уже послал в порыве истерического припадка, который не светит, да и занят уже другим педиком. А второй БЕЗУМНО влюблен в парня, который вообще, как оказалось, предпочитает девушек. Отлично. Жизнь – полное дерьмо.
Но одна пара, которую Геза ненавидел, которой завидовал, все же была. Хэнк и Тим были идеальными, они так друг другу подходили, что просто тошнило. Тихушник, пусть не ботаник, но тихушник Шампунька. Изнеженный, с дурацкими мечтами о романтике, с претензией на красоту и обаяние… И спортсмен Хэнк, которого ждет отличное будущее с его спортивной карьерой, если Тим возьмется за него, как следует. Вполне возможно, что именно такая голубая пара имеет шанс на счастливую жизнь вместе, развитие в социальном смысле, невероятное продвижение по карьерным лестницам и все такое…
Но что делать ему, Собербио? И Рокки? Ну, пусть Рокки и найдет себе кого-то еще, ему это легко, он вон, как быстро припахал к койке почти незнакомого парня, сделав его своей пассией, вместо желанного Скиппера. А вот Геза явно был однолюбом, один раз и на всю жизнь, правда не взаимно, ну да ничего. Бывает. Это же жизнь.
- Ты и правда красивее, чем он. И вообще, адекватнее, - сообщил Рокки, глядя в окно, сунув руки в карманы и уже полностью одевшись. Геза усмехнулся, глядя куда-то в ковер на полу и думая о том, что Рокки тоже, объективно говоря, лучше, чем Хэнк. Это видно невооруженным глазом, потому что Рокки способен нежно и аккуратно относиться к тому, кто ему доверяет. В отличие от Хэнка, который если и пользуется, то так, будто после него это никому не будет нужно, можно и сломанным оставить.
Но это все равно на парня не действовало.
- Но ты все равно прешься по этому псевдо-педику, - засмеялся Собербио тихо, а Рокки шмыгнул носом, стиснул зубы от злости на самого себя за подобную слабость. Он уставился на первокурсника и уточнил немного удивленно.
- А тебе вообще никто не доставляет, что ли? Все равно, с кем?
- Э… - Геза нахмурил брови, решив сходу, что его оскорбили.
- Не в том смысле, - быстро поправился Рокки.
- Да нет… Доставляет… Но нахрен сдался я кому, - Геза фыркнул, не говоря даже, что это парень, что это вообще его друг детства, которого он ненавидит, а без него жить не может. Жизнь потеряла смысл и вкус, зачем такая нужна?
- Ясно… То же самое, значит, - Рокки фыркнул. – Ладно, я пойду, поздно уже. Завтра придешь или дома останешься?
- Фиг знает. Может поваляюсь, а может и приду, - Геза его провожать лениво не стал, остался лежать и улыбаться потолку, пока дверь за второкурсником не закрылась. Потом улыбка с лица блондина стерлась, он моргнул пару раз, прогоняя жар возле глаз, сжал губы, чтобы не дрожали. Злобно отвернулся и уткнулся в подушку носом, решил спать.
Но тут заиграла позитивная музыка на мобильнике. Хотя позитивной ее можно было назвать вообще с большой натяжкой.
- Ну, что еще? – не глядя на номер, не открывая глаза, просто отозвался парень, поднеся телефон к уху.
Это оказался совсем не Рокки.
- Да я не помню, чтобы что-то у тебя сегодня просил, - ехидно уточнил Хэнк таким тоном, будто действительно растерялся, а когда Геза впал в ступор, он продолжил своим обычным голосом. – Как дела? Сегодня вообще не подходил, пафосный такой. Скоро тоже начнешь сережки кольцами носить, челку отрежешь, наверх закалывать станешь? Или…
- Заткнись, - Геза хлопнул себя ладонью по лбу.
- Окей. Помолчим, - Хэнка трясло от злости, но он старался этого не выдавать, чтобы не разозлить еще и друга, который оставался лучшим даже после ссоры. И Хэнк не знал, как наладить, вернуть отношения, чтобы можно было доверять и рассказывать про ссоры с девками или (в данном случае) с парнем, жаловаться. Поэтому Далтон и начал с наезда, будто просто так позвонил.
А Геза не собирался ему говорить, что и в истерику он впал, что и с Рокки начал мутить, сблизился так резко только от обиды. А обида на совести самого Хэнка, правда он этого не поймет, потому что вряд ли оценит фразу, вроде: «Я тебя ненавижу, чтоб ты сдох, мерзавец, тварь и падла за то, что я в тебя втюрился». Еще можно было добавить: «Почему тебя в роддоме не задушили?! Почему ты не убился на велосипеде в третьем классе, ну зачем мы с тобой так долго дружили?!»
Молчали они минут семь, деньги капали, время тикало, потом Геза не выдержал, поняв, что упорный самурай Далтон уперся рогом и будет дышать в трубку, но ни слова не скажет.
- Что случилось?
- Почему ты решил, что что-то случилось? Все в порядке, - Хэнк фыркнул.
- Шампунька послал в то самое? – нежно и сладко осведомился Геза, просто не сдержав ехидство, борясь с тупой болью где-то в груди от того, что говорил о том, кого теперь ненавидел. То есть, он не ненавидел Тима, как человека, он ненавидел его, как факт.
Хэнк же подумал, что Собербио опять начинает заводиться.
- Если бы он меня туда послал, я бы тебе сейчас не звонил.
- Ах, значит не в то самое, а в женское то самое? И ты вот ищешь, в чью бы пойти… - Геза фыркнул. – Чего тогда мне звонишь?
- Ты бесишь, - заверил Хэнк, поняв, что парень того и добивается.
- Это цель всей моей жизни. Видишь, опять получилось, - Собербио хамил, насупившись и уверенный в том, что Хэнк так ничего и не поймет. Хэнк и не понимал. Ему вообще не хотелось мириться с Тимом, который требовал слишком много и безвозмездно, даже не собираясь отвечать взаимными жертвами или делать похожие, приятные вещи, шаги. Хэнку хотелось вернуть друга, но тот будто вооружился иглами, как дикобраз, и перестал его к себе подпускать.
«Еще хуже Шэннона стал, вот педик-то еще нашелся», - подумал Хэнк со вздохом. Тем не менее, Собербио был очень привычный и свой, ему проще было рассказывать что-либо.
- У тебя припадок опять, или что? При Артурс ты себя так не ведешь.
- Ну, не хочу, чтобы она начала нас мирить.
- А мы не помирились?
- Да нет.
Хэнк замолчал, как и в случае с Тимом, понятия не имея, что сказать. Неужели секс с мужиками делает парней сумасшедшими, сильно умными? Куда делся туповатый Геза? Или он просто всегда был таким, а ради Хэнка строил из себя идиота?
Значит, Хэнк и есть настоящий идиот? Парню это было обидно осознавать, но никаких других выводов он сделать не мог.
- Позвони Шэннону, извинись и иди, тусуйся с ним, - посоветовал Геза уже злобно.
- Да не хочу я, - Далтон чуть не застонал при мысли об этом. – Чего ты выкаблучиваешься? Ты мне друг или кто? Баба, что ли?
- Сам ты баба, придурок. За языком следи.
- Да не хочу я с ним никуда идти! Он достал меня уже, он выводил меня из себя больше месяца, я его наконец трахнул.
- Понравилось? – фыркнул Геза, хотя сердце кровью облилось.
- Безумно, - заверил Хэнк. – Но платить за это ТАКИМ вот образом я не готов…
- Каким «таким»? – Геза уточнял нарочно, чтобы послушать еще критику в адрес Тима, потому что таким образом повышал самооценку.
- Если я иду куда-нибудь, то только с ним. Не курю, пью не больше бутылки, постоянно говорю, о чем я думаю, потому что МАЛО ЛИ я думаю о ком-то другом? А еще надо раз в пять минут говорить, что я его люблю. Классно?
- Супер, - согласился Геза. – Он так тебе высказал? Список дал?
- Нет, но он ведет себя так, что по-другому не получается, если что не так, вскакивает и убегает. А если…
«Если вспомнить о тебе, вообще начинает орать и уносится», - Хэнк не договорил, а патлатый не понял.
- Если что?
- Забей. Пойдешь или нет?
- Лучше ты иди, мне лень вставать даже.
- Окей, - Хэнк положил трубку, Геза подумал, что все будет, как раньше. Ну, не совсем, но еще есть шанс вправить Далтону мозги.
А Хэнк думал, что ему делать со своими физическими потребностями. Нежность к Тиму обычно просыпалась, когда он был просто рядом, загадочно молчал, казался тихим и милым, спокойным тихушником, как раньше. Он казался светлым и мягким, нежным. Его очень хотелось обнять, стиснуть посильнее, поцеловать в шею и принюхаться к запаху волос.
Но когда он начинал вести себя, как долбанная истеричка, Хэнк понимал, что не готов терпеть человека только ради того, чтобы утолять с его помощью свой голод по прикосновениям. Прикасаться можно к кому угодно, но лучше любить этого человека, чем позволять себя любить. Если ты не любишь, твой голод так и останется неутоленным, никакого удовольствия от прикосновений не получишь. Почему-то Далтону хотелось хлопнуть Собербио по плечу, толкнуть, пихнуть или хоть как-то прикоснуться, чтобы почувствовать прежнюю близость, возможность поделиться проблемами. Правда раньше проблемы были проще, не насиловали мозги.
Патлатый решил для приличия хоть штаны натянуть. Штаны он натянул, потом решил и футболку найти, а когда нашел, посмотрелся в зеркало. Он понял, что это – предел, так просто нельзя, раньше он НИКОГДА не смотрелся в зеркало ради Далтона, ему было чисто плевать на его мнение. А когда Хэнка не стало, Геза начал его ценить и понял, что вел себя, как жена из старой супружеской пары. Она уже привыкла, что он с ней, забыла, как наводить марафет, и уверена, что муж никуда не денется. А он – раз! И ушел к красивой и молодой, привлекательной.
Тима надо было либо убить, либо переплюнуть, показав, что при желании «жена» может быть просто мега. Хэнк же, когда пришел, держа в одной руке две бутылки, а в кармане пряча пачку сигарет, решил, что Собербио окончательно стал гомиком.
- Втихаря от Шампуньки? – фыркнул блондин, пропустив его и покосившись на пиво с сигаретами.
- Ты прям сам себя уже перепидорасил, - язвительно заметил Хэнк, закрывая ногой дверь в его комнату и плюхаясь на кровать.
- Сейчас пойдешь отсюда, - предупредил парень, прищурившись, и Далтон притих. Он вдохнул поглубже, Геза посмотрел на окно, которое недавно открыл, проветривая комнату от душного запаха «эротики» и чужого одеколона.
- Торхенбаумом воняет… - пропел Хэнк, сворачивая бутылке голову.
- Себя понюхай, - огрызнулся Геза, сев на край стола поудобнее и взяв свою бутылку.
«Как он изменился. Вообще псих. Да еще и поумнел резко, это он зря», - думал Хэнк уныло, рассматривая друга искоса. Ведь сколько раз он начинал подозревать, что Геза всего лишь лицемер, который дружит с человеком и готов быть таким же, как он?
Он дружил с Хэнком и был тупым.
Он стал мутить с Рокки и стал гомиком.
Вот только Хэнк не знал, что Геза и был гомиком, но настоящим – только по отношению к нему. Хэнка в данный момент почему-то невероятно бесил запах чужого тела, которое Гезе не принадлежало и которое ушло полчаса назад. А стоило задуматься о том, что они тут делали, эти два тела, Далтона начинало тошнить. Он в шоке был, как изменилось все меньше, чем за месяц, ведь раньше даже одна мысль о голубизне выворачивала наизнанку, вызывала припадок брезгливости. Да и Геза тогда тоже поддерживал его в этом отношении к педикам, но теперь Хэнк не был уверен ни в чем, что Собербио говорил, потому что все казалось ложью, призванной лишь вызвать ощущение близости, совпадения интересов. И нереально было понять – когда он правду говорит, свое мнение, а когда лишь поддакивает, правдиво возмущаясь или восхищаясь, чтобы однажды сорваться и наорать, высказать свои претензии.
Собербио так неуловимо стал одной большой загадкой, что Хэнку мерзко было даже подумать о том, что его лучший друг давал какому-то укурку. Он не мог в это поверить, не мог просто понять, как крутой пацан, типа Гезы, может в колледже выглядеть одним образом, а дома – вот так, совершенно иначе. Может, он действительно прячет ото всех свою реальную физиономию, подстраиваясь под общество? Идиот какой.
- Сам возьми и понюхай, заодно и расскажешь, - буркнул он, нагло откинувшись на чужую, еще разобранную кровать, опираясь на локти и глотнув из бутылки.
- Я и так знаю, как от тебя воняет, - огрызнулся Геза снова, потом с неприязнью посмотрел на друга, который над ним явно издевался, думал о нем всякие мерзости и гадости, вообще презирал, наверное. Именно поэтому никогда не стоит показывать свое настоящее лицо, образно выражаясь.
«Мылом, пивом, одеколоном и лосьоном после бритья», - додумал он уже про себя.
- Шампунь достал, - пожаловался Хэнк опять, чтобы не думать о мерзостях и гадостях, не раздражать приятеля. – Он бесит просто. Прикинь, нормально все сначала было, а потом такое ощущение, что он меня выбрал только потому, что никого лучше не было. Типа, ну раз не фонтан, то хоть такого, - он поморщился. – Он мне даже сказал об этом, а когда я ему заявил то же самое, что он тоже не мечта, конечно, не идеал педика, то вытаращил глаза, уронил челюсть и разобиделся – зашибись. Теперь мне надо подогнать ему конфеты или игрушку, улыбнуться так, типа «ну я прям не знаю, что сказать», и он может быть меня простит.
- Это Артурс научила, точно, - Геза хмыкнул, закатил глаза и слез со стола, сел на офисный стул, сложил ноги по-турецки и облокотился о стол.
- По-моему… Идеал педика это что-то между Челкой и Скиппером, - задумчиво протянул Хэнк. – Если чисто физически, - уточнил на всякий случай. – Трахать мужика оказалось даже круто, - удивленно протянул. – Прикинь, взять и скрестить этих двоих. Ну, чтобы глаза были, как у Челки, веснушек этих мерзких не было, но патлы, как у Скиппера, фигурка тоже, голос правда… У них обоих голоса жуткие. У Челки помнишь, какой?
- Как у Самары из «Звонка», - подтвердил Геза.
- А у Скиппера? – Хэнк лыбился во всю пасть, водя по нижней губе горлышком бутылки. Геза отметил, что челка у него отросла и лезет в глаза, закрывая даже брови. Но это было круто, Хэнку шло.
- А у него, как у Спирс, - Собербио поморщился, имея в виду скрипучий, ломающийся, блеющий голосок Бритни.
- Твою мать… - Хэнк засмеялся, качнул коленом, раздвинув ноги по привычке широко. Геза перестал смотреть, подперев голову рукой, запутав пальцы в волосах и рассматривая покрывало на своей кровати, сбившееся к подножью. Далтон продолжил. – И вот прикинь… Трахался я с ним, а потом делал вид, что мне безумно жаль, что вот такая вот фигня. Не буду тебя грузить деталями, ибо бред полный. Но, блин… С ним можно знаешь, что делать? Извиняться и тискать. Больше ничего, потому что он истеричка, он не гомик, ему просто не хватает внимания, по-моему. Отстой, кошмар, это было ошибкой.
- Что, уже разлюбил? – Геза ухмыльнулся.
- А я говорил, что люблю его? Прикольно было смотреть, как это все у педиков бывает. Ну, романтично, не так, как с девчонками. Ну...
«Ты – траханый завоеватель», - подумал Собербио немного мрачно, но с удовлетворением, что Тим – совсем не такой идеальный, каким казался ему со стороны.
- У него голос мерзкий, такое ощущение, что шелестит что-то, шепчет еле слышно… Нихрена не понятно иногда, пока не наклонишься. А если начинает орать, то визжит, как девчонка, - Хэнк опять поморщился. – Да и вообще, внешне он… Ну ты же видел, - Хэнк не стал даже распространяться и объяснять.
- Ты козел, - сообщил Геза ненавязчиво, усмехнулся. – Прикольно. Скажи ему об этом, - но он быстро исправился. – Нет, не в том смысле, что я не хочу слушать, мне интересно, но скажи ему об этом, он отстанет от тебя.
- Он не отстанет, он стопудово начнет меня шантажировать, как Тревор, самоубийством.
- Тебе не пофиг?
Хэнк задумался. Нет, ему не было пофиг, симпатия к Тиму была огромная, но Далтон себя уговаривал, что это всего лишь из-за тактильного голода, который Шампунька утолил собой, заменив своими мечтами все те эмоции, которые должны быть у обоих.
- Нет, не пофиг, - он покачал головой. – Ну, блин… Не может мне быть пофиг на него, он же, как домашнее животное. Кошку же не выкинешь, - Далтон фыркнул.
Ну да, так и было. Собербио подумал, что только он мог терпеть все эти замашки дружка, игнорировать его ТАК, чтобы Хэнк мучился и сам за ним следил, как за младшим братом. Или нет? Чтобы бегал и волновался, чтобы переживал, даже когда начал тусоваться с Тимом.
- Вот и живи с этой кошкой, раз тебе не пофиг. Мути с ним. Чего ты от меня-то хочешь? Я тебе могу дать совет, конечно, - парень ехидничал, но уныло. – Но ты знаешь, что совет хреновый. Не нравится тебе, как он себя ведет, как он тебе дает, все такое, брось, в чем проблема? Мы же телок всегда так бросали. А если тебе не пофиг, как ты говоришь, то живи дальше, терпи, чего паришься?
- Я не знаю, - Хэнк замучился опять.
- Тупо сказать, что тебе делать, а что не делать, я не могу, потом я же виноватым буду, - Собербио пожал плечами.
- Ты чего такой двуличный? – Хэнк прищурился, глядя на него подозрительно и чуть злобно.
- А что? Не нравится? – Геза смотрел на него спокойно, совсем не подобострастно, как раньше.
- А чего сразу не сказал, что ты гомик, что тебе нравятся мужики, что ты вообще не такой?
- Ты бы стал со мной общаться? Да мы с тобой в школе еле подружились, потому что ты думал… - Геза не договорил, его перебили.
- Что ты дохляк и чмо, - точно вспомнил Далтон.
- Вот именно. А потом оказалось, что мы с тобой тупо одинаковые, и ты стал со мной дружить. Хоть твоя мать и не разрешала, - парень наклонился вперед и прошипел это обиженно, будто детство только-только закончилось.
- Мне плевать на мою мать, разрешает она или нет. Я сам за себя как-нибудь решу, - мрачно отозвался Хэнк. – А ты наврал мне, мудак, я бы с тобой даже разговаривать не стал, а ты нагнал.
- И что? Кому-то плохо от этого? Тебе?
- Мне офигенно было, - согласился Хэнк, не став спорить. – Только тебе это нахрена надо было? Тусовался бы с такими, как ты, балдел бы. И не надо было бы потом орать на меня, что я такой ТУПОЙ и НЕ ПОНЯЛ НИЧЕГО, что ты, видите ли, просто раб ситуации, поддакиваешь мне по обязанности. Тебя же никто не держал, валил бы на все четыре стороны.
- А потому что не хотелось быть, как Турбо-Пылесос тупой, один и никому не нужный, чтобы меня метелили такие, как Торхенбаум.
- Теперь он тебя не просто метелит, - Хэнк гнусно заржал, глядя на него и не моргая, понимая, какой Геза урод и приспособленец. Расчетливый, даже в детстве был расчетливый, наученный матерью. Ведь это явно Лили говорила, что его будут мучить в школе, надо найти сильного друга.
- Пошел нахрен отсюда!! – Геза вскочил и заорал, а Хэнк просто сел, отставив бутылку и глядя на него злее некуда.
- Хрена с два ты меня выгонишь, выслушаешь спокойно, я же тебя слушал. Так что объясни мне, ради бога, какого хрена надо было десять лет мне трахать мозги и притворяться обалденным другом, а потом страдать ходить и мучиться из-за своего пидорства? Это вообще ты меня подбил мутить с долбанным Шэнноном, ты сказал, что можно попробовать, а теперь из-за тебя мне хреново! Мне всегда из-за тебя было хреново!
- Ну и вали, никто не держит!!
- Я в этом траханом доме торчал десять лет, чтобы ты сказал, что ненавидел меня и гнал?!
- Да проваливай!! – у Гезы был единственный стандартный ответ, другого пока не придумалось.
Хэнк встал и возмущенно начал на него наступать, но Собербио таким было сложно напугать, он тоже наклонился вперед и прищурился.
- Ты мне гнал постоянно, а я тебе верил, как дебил! Козлина ты и гомик!
- Ой, поплачь еще, что делать-то?! Какой я мудак, обидел, да?.. Ну и что теперь?! Ты мне нужен был, чтобы нормальным быть, все достали уже, меня все бесит, а почему я тебе гнал?! Потому что если бы я раньше тебе сказал о том, что ненавижу рэп, блевать тянет от баб, которые тебе нравятся, тошнит от порнухи с потертыми шлюхами, ты бы уже тогда меня кинул и сказал, что я мудак и гомик!
- И правильно сделал бы! – Хэнк тоже заорал так громко, что Лили невольно заткнула уши, покосившись на дверь в коридор. Лезть она не собиралась, там не просто горячая рука, там их аж четыре, да еще и ног столько же. – Хоть не пришлось бы узнавать, что ты меня ненавидишь, дебила кусок! Иди и трахайся со своим Торхенбаумом, ты ж мечтал десять лет об этом!
- Какого хрена ты вообще гонишь на меня в моем доме?! Пошел отсюда, еще раз вякнешь, я…
- Ты?.. – Хэнк ухмыльнулся, брови на секунду сделались домиком, а потом снова опустились, глаза сощурились. – Что ты?.. Гомик ты использованный, а не мужик, оказывается.
Лили услышала сначала грохот, потом рычание, крики, снова грохот, но уже такой, что страшно стало.
У патлатого была извечная проблема – влюбленность в человека, который его оскорбляет. То есть, и оскорбления терпеть гордость не позволяет, кулаки от обиды сжимаются, и в то же время готов терпеть, что угодно, желание быть с этим человеком пытается переплюнуть обиду. В конечном итоге получается адская смесь и почти атомное оружие.
Каким бы Геза гомиком ни был, а за десять лет постарался научиться наподдавать хотя бы слегка, если не по-настоящему, поэтому он и дал «лучшему другу» с размаху по роже. Хэнк почти увернулся, задело его не сильно, а вот ответная оплеуха наотмашь и с размаху удалась на все сто – Собербио рухнул на столик между двумя шкафами – книжным и гардеробом. Столик сначала подозрительно треснул, а потом развалился за какую-то секунду, погребя под своими сложившимися ножками хозяина комнаты.
Когда Лили услышала шум, она и не думала, что рычание принадлежит настоящим животным. В обломках столика барахтались две очень крупные собаки или волки, сверкая глазами и рыча. Хэнк уже подумал, что у него дежа вю, правда Тим быстрее сдался, не так яростно отбивался. Но Далтон, как ни странно, даже не пытался причинить ему настоящий вред, хотя у Тима, к примеру, царапина на носу еще оставалась после субботней драки в лесу.
В этот раз Хэнк сдался первым, после вспышки отойдя к кровати и остановившись, по-прежнему не разжимая кулаков. А Геза отполз по полу к стене, отпихнув ногой обломки. Он вытер нос рукой, поняв, что из него опять потекла кровь. А потом Собербио вообще встал и зашипел.
- Если бы Рокки был здесь, он бы тебе шею свернул за это, - получилось у него очень злобно.
Хэнк вдруг осклабился счастливо, но с каким-то сарказмом, раскинул руки в стороны, посмотрел по вокруг и хлопнул себя по бедрам разочарованно.
- А нет его тут! Жаль! Потому что я бы ему сказал, какой ты козлина, - он опять шагнул к бывшему другу, размазавшему по рукам кровь. Хэнк даже выставил указательный палец обличительно, почти ткнув им парню в грудь и наклонившись, почти в лицо ему выдал это все. – Ему ты тоже гонишь, что просто БАЛДЕЕШЬ, да?
- А ты завидуешь, что от тебя ДАЖЕ Шэннон не балдеет?.. Что ты вообще можешь, придурок? Ты самоуверенный мудак, который кидает все на полпути, который вообще не знает, чего хочет, а виноват во всей твоей долбанной проблеме почему-то я!
Хэнк дал ему пощечину, но не такую хлесткую, как несколько минут назад, так что Геза только за лицо схватился и отвернулся, а потом злобно на него посмотрел, ожидая ответа, а не реакции. Хэнк думал секунд двадцать, решая, что ему делать, как с этой хренью жить, как вообще смириться с тем, что ему друг-предатель дороже любовника и парня, что с этим другом-предателем хочется быть даже чаще и больше, чем с парнем.
И Собербио уж точно не ожидал, едва убрав ладонь от лица, что его схватят одной рукой за шею, а пальцами второй стиснут челюсть. Точнее – указательным и большим пальцами, широко из раздвинув, сожмут подбородок и заставят открыть рот. Хэнк решил его просто довести до припадка и сам не понял, почему же друг-педик не воюет с ним, не борется за свою невхерственную любовь к Рокки. Раз этот двуличный гад так хотел десять лет быть самим собой, пусть наслаждается, пусть получит то, что заслужил, пусть прется от того, что все мужики только и будут, что трепать его, как Торхенбаум, не придавая этому особого значения. А ведь Хэнк еще недавно верил, что он крутой пацан, спец по бабам, все такое… Верил, даже не смотря на смазливую морду и костлявую тушу дружка, был уверен, что внешность характер не меняет, и ошибся, катастрофически ошибся.
Поцеловал он его удачно, привычно уже наклонив голову, как делал это с Тимом, не так уж резко, чтобы не стукнуться зубами, прижался к чужим губам. Сначала злобно укусил за нижнюю, а потом затолкал язык в чужой рот почти по гланды, резко оторвался с громким чмоком, убрал руку от лица блондина, но второй продолжал сжимать его горло, чтобы не сильно трепыхался. Хэнк даже от злости тряхнул его разок, так что Геза закатил глаза, царапая пальцами одной руки стену, а второй вцепившись в чужое запястье. Но то, что Хэнк его целовал, как в извращенных мечтах все десять лет… Ну, или последние пять – точно, это было, как глоток свежего воздуха в стране смерти, где нет надежды и ничего не хочется.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |