Футболку с Хэнка Тим тоже стащил, а вот джинсы Далтон только расстегнул, потрудившись спустить слегка, чтобы не мешали. О патрулях и говорить не стоило, они остались на месте. И, если честно, ему в голову, в которой не было совершенно ничего, только звенящая пустота, даже не пришла мысль – а способен ли он был сделать это с парнем?
Если бы мысль и пришла, Хэнк ехидно ответил бы сам себе: «О, да, способен!» продолжая вытаскивать из кармана сунутый туда квадратик из упаковки братца. У самого закончились, а вот у Дэвида подобные вещи были постоянно, на всякий случай. С такой горячей девушкой, как у него, это было необходимо. Хэнк даже понятия не имел, почему решил захватить эту чертову резинку, будто он подсознательно хотел высказать Тиму: «Ну что?! Рад?! Получил, что хотел?!» а сам об этом еще не подозревал.
Сейчас было очень кстати, поэтому он особо не стал задумываться, действуя чисто машинально, на инстинктах. Тим смотрел ему не на лицо, далеко не на лицо, оба они были сосредоточены только на том, что Хэнк делал, опустив руки и психуя от спешки.
Челка сползал по стволу дерева, тараща один глаз и не веря, что они сейчас собирались заняться именно тем, о чем говорили все, упоминая только Скиппера. Так не может быть, даже Скиппера Джексон за таким занятием не заставал. Да и вообще, они с Рокки были куда романтичнее, если подумать, если вспомнить, как они целовались у него же, у Челки в ванной. А эти двое просто психи, они действовали безо всякого предупреждения, без разговоров, будто понимая, что каждый из них хочет.
Тим успел даже кофту, раздражавшую его, стянуть, так что она стала единственной относительно теплой подстилкой под его голой спиной, которая уже замерзла на сырой земле. Его руки были согнуты в локтях и просто так, без дела подняты, пока Хэнк наконец не наклонился к нему, отпихнув локтем одну ногу и устроившись намного удобнее, рукой же направив свою великую гордость, куда надо. Потом он эту руку упер в землю, чтобы было удобнее, зажмурился от неудобства и непривычной тесноты, и дернулся вперед, так что Тим заорал, наконец пристроив руки. Пристроил он их, мягко говоря, неудачно для Хэнка, ногтями вцепившись и прочертив царапины на его предплечьях.
Тим хотел секса? Он его получил, да так получил, что уже совсем не был уверен, что хочет продолжения. У Хэнка отключился мозг, осталась только злость и невыраженная месть за попорченные нервы, он будто что-то хотел Тиму доказать, что он мог и хотел это сделать, просто не знал, как начать, как сделать это таким образом, чтобы Тим не обиделся и не психанул опять. Теперь выбора не было, теперь уже все было в процессе, и Хэнк не стал волноваться за то, как потом будет извиняться. Надо жить секундой, если есть возможность.
Внутри у Челки, как ни странно, не похолодело все от этого крика, перешедшего в простой ор, у него наоборот – чуть не поднялась температура от взметнувшегося жара. Это было от стыда, что он подобное видит, что он нагло наблюдает за тем, как один его одноклассник мерзко и грубо трахает другого. Причем этому второму, не смотря на его поведение, все нравится, иначе он не позволил бы к себе даже прикоснуться.
Хэнк злорадствовал поначалу, он наклонился к Тиму вплотную, локтями упираясь в землю над его плечами, подбородком, а потом кончиком носа ткнулся ему в щеку, потому что Тим отвернулся и то выл, то взвизгивал. Хэнк закрыл глаза не от стыда, а от извращенного удовольствия, точно и прекрасно зная, что делает неприятно, но ловя от этого кайф. Он даже улыбнулся, а потом принялся целовать невольно подставленную шею, спускаясь к плечу, прикусив жилку, которая билась под кожей. Он даже укусил Тима больно за то место на шее, где должна была проходить артерия, так что укус потемнел почти сразу, а Шампунька только неудобно вывернул кисти, скрючив пальцы и царапая чужую влажную, не смотря на холод в лесу, спину. Ноги у него и так были задраны, прижаты к бокам Хэнка, так что им было не так холодно, как спине, к примеру. Он сам не видел это все со стороны, конечно, но вот если бы кто спросил Джексона, что его больше всего УМИЛЯЛО в этой картине, он бы смог ответить.
Не смотря на то, что его тошнило, но он не уходил, продолжая смотреть и находя какую-то странную эстетику во всем этом, некую экстравагантность, он мог даже уточнить, что УМИЛЯЛИ его черные носки Тима. Те самые, которые сделаны специально для кроссовок или кедов, которые не длинные и не дурацкие, а закрывают только ступни. Вот именно такие были на Шампуньке, так что даже косточки были видны, он периодически отвлекался, заходясь в истерических стонах и вскриках, всхлипах и рыданиях, так что ноги съезжали с мокрых от пота боков Хэнка и падали, широко раздвинутые и выглядящие так нежно, что Джексон сам вдруг засмотрелся. Тут же вспомнил, как в конце октября сидел в классе и думал о том, что Шампунька с Далтоном прикольно выглядят вместе, что они могли бы мутить. Но он тогда ни за что не мог представить, что они выполнят его невольную мысль и фантазию, в конечном итоге вытворив такое, да еще и в лесу. Да еще и так неромантично.
Хотя, как посмотреть…
* * *
Я… Никогда раньше не думал, что человека в самом деле можно изнасиловать. Ну, не так, что приставить нож к горлу, все такое. Так-то можно, конечно. Но никогда не думал, что его можно насиловать против его желания, ведь это физически нереально? Стоит просто напряженно застыть, и ничего не получится? Но что делать, если уже нет выбора?
Чертов Ромуальд… Каков козлина, а?.. Нет бы, не знаю, привидеться и СЛОВАМИ мне сказать, что это будет так мерзко и ужасно? Нет, он, тварь такая, показывал мне все только хорошее, а когда усыпил бдительность, показал ту гадость, то, что они делали в лесу.
Погода была точно такая же, правда чуть теплее было, стопроцентно. И лежали они не на земле. Но это было так же ужасно, правда Хэйдан не ехидничал, не издевался, а Далтон хочет меня, кажется, просто в грязь втоптать, хотя мне и так больно и мерзко. Ну и козлина же этот Ромуальд… Если бы я пристал к Далтону тогда, в его комнате, такого точно не было бы, а меня черт дернул за язык сказать про лес. Кто же знал, что все так выйдет?! Чертов Ромуальд, я тебя просто не так понял!!
Зато теперь я точно могу ответить на несколько вопросов – нет, в лесу заниматься этим не так уж неудобно, если рассматривать просто с точки зрения положения. Да, ноги реально раздвинуть так широко, да еще и не так широко тоже реально. А еще… Да, человека можно изнасиловать, даже если он уже согласился сам. Нет, остановить насильника просто невозможно.
Далтон меня не насилует, он мне просто мстит за вчерашнее и сегодняшнее. Возможно, он даже хочет всю злость на своего долбанного Собербио выразить на мне. Но мне-то от этого не легче.
* * *
- Хватит… - заныл Тим, уже перестав даже орать и визжать, просто заревев и размазывая слезы по лицу, когда Хэнк не успевал убирать его руки, чтобы смотреть на выражение этого лица. Ему сначала это нравилось – наблюдать, как истеричка Шэннон теряет все свое самообладание и всю самоуверенность, которая пару минут назад так и хлестала через край.
Но тут Хэнка вдруг ударило в самое сердце или куда-то в тот район то, что он увидел. Наверное, просто на секунду Ромуальд и к нему в пустую голову проник, одарив всей палитрой чужих ощущений. Ощущений Тима сейчас и своих, давным-давно, в тот самый момент, когда он думал, что умрет не от боли… Далеко не от боли, он думал, что умрет от стыда.
Но Хэйдан даже не думал в тот раз убирать, насильно отдирать его руки от лица, чтобы посмотреть на его выражение, заглянуть в глаза. Хэнк же не давал Тиму даже лицо закрыть, хотя парень уже зажмурился от безысходности и не хотел смотреть никуда, вообще хотел умереть от стыда прямо сейчас, никуда не двигаясь.
Лучше всего, если ты человек скромный, заниматься этим в темноте, чтобы не было так стыдно. Тогда все основывается только на ощущениях, а не на зрительном восприятии. Но вот сейчас, в свете, проникавшем через кроны деревьев, все было прекрасно видно, ничего было не спрятать, Тим просто давился слезами, душащей его истерикой, всхлипами, застревающими в горле.
Вся киношность ситуации пропала, Хэнку самому стало невыносимо стыдно, но не за то, как он выглядел, а за то, что он делал. Тима трясло, он наконец закрыл лицо ладонями, покраснел мучительно, шмыгая носом и пытаясь втянуть им воздух. Далтон некстати вспомнил, как впервые, тут же, в лесу поцеловал его. Как Тим отреагировал – это было что-то с чем-то, он застыл, замер, почти не дыша, такой доверчивый. И даже нежный, если задуматься. И для него это очень много значило, ему было очень приятно. А потом, когда они целовались у него на крыльце, ничего лучше Хэнк в своей жизни вспомнить не мог.
И вот сейчас, опомнившись, очнувшись от этих воспоминаний, Хэнк уставился на парня под ним, который и впрямь рыдал не от боли, а от унижения и стыда. У Хэнка даже появилось ощущение, что он ему что-то сломал физически, так Тим сокрушался над своим видом в чужих глазах.
Хэнк не был наивным, в отличие от Хэйдана, не был неопытным, но он нарочно сделал парню очень больно, а теперь прекрасно понимал, что дело в смущении и стыде. Он невольно представил себя на месте Тима и подумал, что умер бы прямо сейчас, заставь его кто-то вот так, совершенно без ничего, чем можно было бы закрыться, лежать на земле, раскинув ноги, задрав одну из них кому-то на пояс и реветь, пока его бы так мучили. И наблюдали при этом, как ему плохо.
У Хэнка перед Хэйданом было огромное преимущество – он занимался сексом со многими девицами из их колледжа, он точно знал, что надо делать, если у какой-то из них истерика от стыда. Хэйдан тогда просто не уверен был, что Ромуальд его простит, он думал, что его ненавидят, и не решался даже прикоснуться, думая, что парню будет омерзительно. Хэнк же сам у себя вполне мог спросить – хочет ли он Тима, нравится ли ему то, что он делает, стоит ли Тим в его глазах того, чтобы перед ним извиняться? На все вопросы ответ был положительный, поэтому он решил хотя бы со своей стороны показать, что Тим ему не кажется отвратительным или каким-то не таким.
Парень просто опешил, убрав руки от лица, когда и движения стали чуть нежнее, и дыхание не такое хриплое, без злости. От Хэнка будто прошла волна обожания, которое пришло на смену ненависти к обоим – к Тиму и к Гезе. Сейчас все внимание было только на Шампуньке, а нежность напала на Далтона и начала его трепать сильнее, чем чувство вины. Хотелось всего Тима согреть, прижать к себе, убедить в том, что он потрясающий, что он был прав, что зря Хэнк выделывался так долго и сомневался.
Тим это тоже почувствовал, но сначала не поверил, он просто перестал рыдать и уставился на парня, который почти замер. Хэнк убрал одну руку вниз, проведя по его боку, глядя Тиму в плечо, в волосы, рассыпавшиеся по земле, гладя по холодной коже. Он провел по согнутой и задранной ему на пояс ноге, а сам прижался губами к багровому следу на чужой шее так ласково, будто вспомнил, что Тим ему безумно нравится.
И Тим растаял, невозможно не растаять, когда тебе показывают, как ты нравишься, как тебя любят. Особенно, если это делает человек, которого ты просто обожаешь. Хэнк сразу почувствовал, что и сопротивление и напряжение почти исчезли, чужое тело стало поддаваться лучше, доверчивее.
Парни почти ничем не отличаются от девчонок, если оказываются на их месте, получалось именно так.
Тиму было больно ровно настолько, чтобы не было никакого физического удовольствия, зато удовольствия морального было столько, что парень в нем захлебывался. И даже не заорал, хотя хотелось, когда Хэнк сначала замер, а потом дернулся несколько раз совсем уж больно и сильно, крепко сжав его руки выше локтей и не давая вырваться. Тим наоборот – молчал, тяжело дышал и смотрел на его лицо с интересом, пока Хэнк был в неадеквате и вообще не в этом мире, как казалось. Он зажмурился, стиснул зубы, а потом приоткрыл рот, выдыхая с глухим стоном.
Джексон сделал пару шагов назад, пока Далтон не пришел в себя окончательно, потом развернулся и метнулся подальше от этих сумасшедших, которые к черту переломали все его представления о романтике. И ведь Тиму это уже почти не нравилось, как Хэнк сумел все исправить и сделать красивым, так что Шампунька под конец разнежничался в ответ.
Он приподнялся на локтях, ткнулся сначала носом, а потом и губами Хэнку под челюсть, которая была гладко выбрита и пахла гелем. Хэнку вообще сначала планировал отвязаться от парня, чтобы не надоедать ему. Вдруг Тиму неприятно, в конце концов? Он же не девочка, ему должно быть безумно больно. Но такие нежности и его смогли растопить, он пришел в себя и чуть отстранился, ткнулся губами в чужие губы, прихватывая их мягко, совсем не так, как недавно парня вбивал в землю.
А вот когда он отстранился и встал, отходя и начиная одеваться, Тиму опять стало невыносимо стыдно, он схватил снятую с него одежду и принялся натягивать на себя. Кеды тоже вернул на место, злобно зашнуровывая потуже, а потом понял, что кофта порвана, ей только в гараже полки протирать теперь.
Хэнк сел у него за спиной на корточки, одно колено все же опустив для устойчивости, а потом хмыкнул.
- Надень, а то простынешь, - он протянул ему свою футболку, так что Тим обалдел от подобной нежности. На самом деле Хэнку просто было очень стыдно, что он отыгрался за обиду на друга на Тиме, которого в самом деле, как-то по-своему, по-мужски любил. Опекающей, покровительственной, снисходительной, но преданной и нежной любовью. Тим футболку натянул, а когда уже одернул, Хэнк поправил его растрепанные волосы таким жестом, будто Тим вообще был его личной собственностью, которая должна показывать статус хозяина – выглядеть хорошо и так, как надо.
- Далтон, урод… - Тим все равно был обижен, он встал еле-еле, натянул свою куртку и посмотрел на одноклассника. – Теперь ты заболеешь.
- Пофиг, - Хэнк пожал плечами, надел куртку, застегнул ее и сделал вид, что так и надо. Выглядел он, надо сказать, даже в таком виде очень даже. Тим скрестил руки на груди, заправил волосы за ухо и пошел к тропинке медленно, аккуратно, не шевеля телом, только переставляя ноги. Хэнк его догнал, прижал одной рукой к себе, обняв за плечи, и потребовал.
- Скажи: «Хэнк, я люблю тебя».
Ему это должно было доставить невероятное удовольствие, подтвердив, что он первый, единственный и последний, кто будет это с тихушником Тимом делать. Да еще и то подтвердит, что Тим от него в восторге.
- Я тебя терпеть не могу, - ответил парень, не глядя на него. Хэнк его встряхнул, потом наклонился, заглядывая в лицо, долго глядя и замечая, как невольно уголки губ поднимаются, улыбка вырисовывается.
- Скажи: «Ты хороший, ты добрый, только тебя хочу…»
- Заткнись, извращенец, - отозвался Тим, но его тут же укусили за ухо, прижав к чужому телу вплотную. – Фу!! Убери свою слюнявую пасть! – он начал брыкаться, охнул и перестал дергаться.
- Ты был прав, зря я не хотел, - тихо и задумчиво выдал Хэнк.
- Заглохни… - просил Тим.
- Поехали ко мне, - предложил парень с энтузиазмом.
- Зачем? – Шампунька прищурился подозрительно.
Хэнку хотелось нежностей, он был настоящим англичанином, он обожал ОБНИМАТЬСЯ. Ему хотелось Тима всего потрогать, пощупать, полапать и балдеть от ощущения, что у него есть личное домашнее животное. Такое большое, крутое и говорящее.
- Хрен знает, - он пожал плечами. – Посмотрим что-нибудь, выпьем, попинаем балду.
Звучало это привлекательно, но Тиму не верилось, что это будет правдой, потому что еще недавно Хэнк говорил, что он его не любит.
- С мужиком? – ехидно осведомился он у Далтона, а тот закатил глаза. Ругаться не хотелось, да и надо быть как-то снисходительнее к тому, кто занял роль девчонки.
- Я был неправ, - он наконец признал это, посмотрев на парня с видом «Доволен?» - Мне плевать на Собербио, честно, я хочу с тобой побыть. Если не хочешь – так и скажи.
- Нет, я хочу, - Тим смутился, а Хэнк расплылся в оскале.
- Вот и отлично, - Хэнк решил больше не спорить и не разговаривать, раз уж все решили. Тим почувствовал, что потихоньку теряет право голоса, но его это странно не напрягло, даже не хотелось строить из себя отдельную личность, он позволил себя тащить за запястье к автобусной остановке, даже не смотря на то, что люди на них странно смотрели. Довольный Далтон в куртке на голый торс и грязный с ног до головы, встрепанный Тим смотрелись потрясающе, что и говорить. Водитель автобуса тоже обалдел, покосившись на них, но Хэнк был из тех, кому все равно на чужие взгляды. Поэтому и Тиму пришлось наплевать, глядя только на него.
- Между прочим, я представлял себе это не так, - обиженно начал гундеть он.
- Как уж получилось, - пожал плечами Хэнк, на мрачный взгляд ответил с беззлобной усмешкой. – Ну, смысл говорить о том, что уже сделано? Мне понравилось.
- А мне – нет, - Тим буркнул.
- Не ной, с первого раза ничего получается.
- А со второго?
- А хочешь?
Тим понял, что его поймали на слове, застыл с приоткрытым ртом.
- Неа, - он усмехнулся. – Не хочу.
- Ты передумаешь, - со знанием дела заверил его Хэнк и уставился в окно, едва заметно лыбясь. Такой довольный собой, что Тим покосился на него снизу вверх, посмотрел опять на водителя, потом снова на Хэнка. Вздохнул и закатил глаза. Ну и мужики пошли, такие самоуверенные…
* * *
Эрин смотрелась в зеркало и сама себе не нравилась. Джексон к ней в этот субботний вечер так и не попал, испугавшись, что у него едет крыша, и вернувшись домой, а вот девчонка переживала из-за своей внешности. Ну как такая обычная девушка, как она, может понравиться яркому и красивому эмо парню? Никак. А если и может, то очень ненадолго.
- Бьянка, - позвала она, спустившись вниз, увидев тетку, читающую какой-то любовный роман.
- Ммм? – женщина к ней не сразу повернулась, снимая очки для чтения, так и сидя на диване.
- Дай мне денег, - чуть ли не впервые в жизни попросила Эрин, а у ее тетки округлились глаза, брови взметнулись вверх.
- Зачем тебе?
- Да так… Ну, пойду завтра в центр, завтра же воскресенье.
- В центр? – задумчиво протянула мисс Марвинг, прищурившись. Наверное, можно было отпустить Эрин, она уже довольно взрослая, прекрасно знает, что ни с кем никуда уходить нельзя, что на красный свет дорогу не переходят. – Зачем?
- Да так, прогуляюсь, - Эрин начала розоветь, хоть и старалась выглядеть спокойной. – Куплю чего-нибудь.
У нее на лбу было написано, что она хочет случайно столкнуться там с тем, кто отправил письмо, но Бьянка не стала уточнять, так ли это.
- Ладно. Завтра еще поговорим.
- Ну Бьянка! – Эрин поняла, что это значит почти то же самое, что «нет», так что топнула ногой обиженно.
- Все. Завтра обсудим.
* * *
- Блин, надо тебе кличку какую-то дать, что ли… А то странно звать тебя просто «Собака», - вздохнул Скиппер. Он шел по берегу, не подходя к воде слишком близко, вдыхая морской, соленый и холодный воздух, чувствуя запах водорослей и выкинутых штормом на берег ракушек.
Урсула была в корне не согласна, ей и ее имя нравилось, но сказать об этом она не могла. По крайней мере, сейчас, иначе Скиппер бы не вел себя так расслабленно и честно в ее присутствии. Он был волшебный, невероятный, совсем не такой ОБЫЧНЫЙ, каким казался в толпе, в колледже, среди однокурсников. Он был невероятный, поэтому ей не хотелось признаваться в том, что она никакая вообще не собака, ей нравилось просто наблюдать. Он разговаривал сам с собой, разговаривал с ней, хоть и думал, что она просто собака, он смеялся, вспоминая что-то веселое, он то и дело делал музыку громче на мобильнике, танцевал под нее, подпевал певицам и певцам. Короче, он любил свою жизнь, хоть и часто жаловался на нее, он умел радоваться мелочам.
Скиппер был какой-то стихией на взгляд Урсулы, и если бы ее спросили, какой конкретно, она ответила бы – воды. Такой же неукротимый, вечный и сумасшедший, то спокойный, то уничтожающий, то холодный и грубый, то искрящийся и ровный.
- Хотя, нет, не надо. Ты приходишь, когда хочешь, ты вообще свободная… Тебе так везет, - вздохнул он, повернувшись к ней лицом, открыв глаза и улыбаясь. Ветер дул ему в спину, так что волосы растрепались, капюшон сам поднялся и накинулся на голову.
Урсула гавкнула согласно.
- Хотел бы я быть таким, как ты… Прикинь только – жить без ограничений, жить так, что тебе наплевать на все, на то, как на тебя посмотрят другие, на то, что они о тебе подумают, и не надо соответствовать ничьим представлениям, ничему вообще. Хотя, нет, собакой я быть не хотел бы, глупо как-то. Выть на луну, все такое… Фигня, - он закатил глаза и снова отвернулся, капюшон упал, волосы начали полоскаться ветром по воздуху, звуки музыки тоже сносило в сторону Урсулы, так что ей невольно передалось его настроение.
- Хочешь, скажу правду? – предложил он, оглянувшись, так что Урсула догнала его и посмотрела внимательно, намекая, что хочет. Скиппер продолжил. – Мне иногда хочется, чтобы появилась такая девушка, которая меня понимала бы идеально, но таких не бывает. Ненавижу мужиков, всех ненавижу, а с ней можно было бы делать все, что захочется. Можно было бы тупить, носиться по берегу, как сейчас, можно было бы просто закрыть глаза, заткнуть уши и заорать громко-громко, так что голос сорвется, чтобы выпустить эмоции. Ненавижу, когда трясет от злости, а ты не можешь об этом сказать.
Так они весь вечер до самой ночи и занимались ерундой, Скиппера колбасило, он закрыл глаза, покружился по берегу, вспарывая каблуками мокрый песок, тряся волосами, танцуя под заунывные песенки про любовь. Урсула же чуть не сходила с ума от желания превратиться в человека прямо сейчас, признаться, что она и есть та самая девушка, которая ему нужна. Она тоже хотела орать и беситься, танцевать, петь, тупить, заниматься ерундой вдвоем с ним, забыв про всех и про все. Вот только вряд ли он оценил бы это, скорее обалдел, испугался и убежал.
Поэтому она не стала, просто представляя, что рано или поздно мечта сбудется. И ее, и его, и они будут вот так вместе маяться дурью, два идиота.
Мистер Артурс наивно думал, что его дочь ночует у друга, ведь она его предупреждала. Мистер и миссис Шэннон уверены были, что их сын ночует у подруги, потому что они ушли вечером вместе.
А на самом деле оба они были почти на седьмом небе от счастья, наслаждаясь жизнью и тем, что просто не приходится сидеть в одиночку. Когда ты ненавидишь человека, ты уже не один, куда хуже, если тебе некого даже ненавидеть, не так ли?
Тим никак не мог забыть про стыд, но не было момента в его жизни лучше, чем этот – они просто валялись на кровати Хэнка, как обыкновенные друзья, и смотрели какую-то лабуду по двд. Правда обыкновенные друзья не застывают, когда после припадка смеха и валяния по кровати, драки подушками и взаимных оскорблений оказываются слишком близко друг к другу. Обыкновенные друзья не закрывают глаза, так что дрожат ресницы, не целуются, будто в первый раз, чувствуя, как замирает сердце, сжимается что-то внутри от чувства невыносимого обожания. Даже когда Тим засыпал, Хэнк не мог себе поверить, что еще сегодня с утра его ненавидел, не понимал и даже не хотел заняться с ним чем-то серьезнее, чем просто целоваться и приставать друг к другу. Он выключил телевизор и просто лег за его спиной, глядя в пушистый, светло-русый затылок, а потом подвинулся, приподнявшись на локте, глядя на спокойный во сне профиль. Как хорошо, что Дэвид не зашел в его комнату, что он просто подумал, будто с Гезой все кончено, и у Хэнка нарисовался новый приятель.
Это был не просто приятель, даже не друг и не лучший друг, это был тот, в чью шею Хэнк уткнулся носом, шумно дыша ему в волосы и зажмурившись от щемящего чувства под названием «вместе». И не смотря на то, что Тим этого не знал, он спал и не думал ни о чем плохом, он оценил бы, что все было именно так, как он мечтал. Как у Ромуальда и Хэйдана, а может, даже и лучше. Исчезли даже предрассудки, неприязнь и отрицание, Хэнку не было неприятно, когда он обнимал такого же парня, каким был он сам, не было неприятно прижиматься к нему и спать рядом, даже накрывшись одним одеялом.
Невыразительный Шампунька подло добился-таки своего.
А Урсула засыпать не хотела, но глаза закрывались сами собой. Она даже позволила отмыть себе лапы, чем Скиппер занимался с весельем и прихихикиванием. Он возмущался, что жить она с ним не хочет, хотя бы у него во дворе, а приходит, когда ей вздумается. И он даже признался, что никогда бы не смог не открыть ей дверь, он всегда, как баран, впустит ее в комнату и позволит залезть на свою кровать.
Правда не с грязными лапами, которые он отмывал, сидя на коленях перед ванной.
- Почему ты не девушка, - заныл он, глядя на пушистую, черную морду собаки, которая лежала на кровати рядом с ним. Урсула удобно положила морду на подушку и смотрела на него кокетливо одним глазом, изредка фыркая, а парень гладил ее то по голове, то под подбородком, по шее, трепал длинную пушистую шерсть.
- Если бы ты была девчонкой, это было бы супер, - он вздохнул, перевернувшись на спину и закинув руку за голову. Урсула тут же подползла и ткнулась носом ему в ребра, парень положил руку ей на спину, на шее нащупал цепочку с кольцом, решил не думать, кто же настоящий хозяин этой собаки, и почему она от него убегает. – Потому что ты – единственная, кто меня реально понимает. Мне даже кажется, что ты понимаешь каждое мое слово, только ответить не можешь. Ты же умная, - он посмотрел на собаку и прищурился. – Ты очень странная и умная, - он сел, взял морду собаки в чашу своих ладоней и наклонился к ней близко-близко, глядя прямо в глаза.
Урсуле дорогого стоило не отвести взгляд, потому что очень уж пристально парень смотрел, но тогда это был бы полный провал.
- Ты все понимаешь, - заверил он ее шепотом.
«Только тебе об этом знать не обязательно», - подумала она.
Но как только второкурсник заснул, она не смогла удержаться – лежащая под одним с ним одеялом голая девица приподнялась на одном локте, протянула руку к его лицу. Кончики пальцев с коротко обрезанными и накрашенными черным лаком ногтями прикоснулись к щеке, к подбородку, к губам, так что они приоткрылись, и Скиппер сонно что-то буркнул, перевернулся на бок, обнял подушку.
- Я тебя понимаю, - заверила его Урсула горячо, шепотом, замоталась в одеяло, отобрав его у парня, чтобы не сильно выделывался. И даже ничего не стала делать, когда он обнял вместо подушки ее, уткнувшись носом куда-то в живот, будто прячась ото всех. Урсула не была их тех, кто считал, будто парни должны быть горами, за которыми девушки прячутся, поэтому погладила обожаемого второкурсника по волосам, заправила за ухо выбившуюся и упавшую на лицо прядь, а потом тоже заснула.
* * *
Тиму с утра было очень стыдно, но он сделал вид, что все в порядке. Хэнк это смущение уловил и ничего не стал ему говорить, просто тоже сделал вид, будто ничего не заметил. Бывают моменты, когда надо промолчать, тогда все будет хорошо.
Но когда Тим ушел, даже Эстер заметила, что Хэнк как-то изменился. В нем больше не было этой резкости, нервозности, истеричности, он будто повзрослел и точно знал, что и от кого хочет. Было даже много вещей на свете, которых он не хотел. Он не хотел больше обидеть Тима даже случайно, он не хотел, чтобы с Гезой все осталось на такой отвратительной ноте, он не хотел, чтобы Тим покончил с собой в свой чертов день рождения. И он не хотел, чтобы идиотка Артурс, про которую Тим ему вчера вечером, смеясь, рассказал, спалилась перед Скиппером. В конце концов, они четверо понятия не имеют, как действует эта ерунда, и если она что-то не учтет, то может случайно превратиться тогда, когда это будет не совсем к месту. Сложно было представить лицо Скиппера в этот момент, но Хэнк уверен был – выражение его будет веселее некуда.
Геза снова оказался дома, но похмелье было куда легче, ведь вчера вечером они зависли в неплохом клубе, надулись пива, поржали, приставая к каким-то девчонкам… Хотя Геза к своему удивлению понял, что совсем не разочаровался, когда девчонки обоих отшили. Один сильно смазливый, а второй – секс-террорист какой-то прямо. Рокки не стал ему даже намекать на то, что девчонки ему не нужны, если есть отличный парень, который не ведет себя, как дурочка с переулочка, не строит из себя девчонку, как Скиппер или Тим. Он просто был превосходным другом, собеседником, собутыльником и соучастником всякой фигни. Гезе не нужно было даже поддакивать, потому что вот с этим парнем его интересы точно совпадали.
Ночью, подъехав к его дому, Рокки остановил джип и помолчал. Геза ехидно выдал.
- Вот сейчас засосет…
- Нет, ну если ты так просишь, - парень усмехнулся, посмотрел на него свысока. Собербио посидел пару секунд, а потом поднял руки ладонями к нему и с видом «Ой, боюсь».
- Хочешь посопротивляться? – Рокки над ним навис, так что парень прижался спиной и затылком к окну, а сам смотрел в упор на приблизившиеся губы. Даже слишком часто переводил взгляд с этих губ на глаза Рокки, а потом шепнул, подняв брови.
- Это прикольно, - имея в виду сопротивление. Рокки услужливо его схватил за плечи и поцеловал, снова удивившись, как они не стукнулись зубами, а Геза помычал «возмущенно» пару секунд и сдался, начиная смущаться, что ему вообще было не свойственно.
Рокки не хотел его заставлять, обжегшись кучу раз на девчонках и один раз на Скиппере, он не рисковал его насильно тащить куда-то, но Гезу и не надо было тащить, он искренне соглашался на предложения и приглашения.
Ему в голову пришла такая мысль: «А что, если Рокки предложит мутить?»
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |