- Все меняется, вместе с нами, - весело подмечает Каулитц.
- Ты не ко мне? – с надеждой, Дитер запускает руку в передний карман джинс.
- Нет, - внезапно насторожившись, Билл резко останавливает это движение. – Я не один.
- Это и есть тот самый Том? – заинтересованный кивок в сторону остановившегося впереди Дэниела.
- Не-е-ет, - заливисто смеется юноша. – Я тебя потом найду, хорошо?
- Да без проблем. Я тут до закрытия, - выкрикивает брюнет и, помахав, продолжает пробираться через толпу в своем направлении.
- Кто такой Том? – Дэниел слышал обрывки фраз, из которых за слух зацепилось лишь это имя.
- Мой брат, - не стушевавшись, облегченно, что подвернулся такой момент ненавязчиво представить любимого, отвечает Билл.
- Ясно, - понимающе кивает Свифт.
Дойдя до свободного столика, парочка усаживается за него. Стройная дама, больше смахивающая на трансвестита, появляется из ниоткуда и услужливо ставит перед ними заказ.
- Приятного вечера, - эту фразу можно разобрать лишь по шевелению ее губ.
***
«Боже, что же я делаю?!» - воспользовавшись услугами водителя, Том направляется в назначенное место. Назойливый голос затих и, сидя на заднем сидении своего автомобиля, наблюдая за проносящимися уличными фонарями, он начинает задумываться о правильности всего происходящего.
Идея, казавшаяся еще десять минут назад правильной, разумной, перестает быть таковой. Почему-то ни разу не промелькнула мысль о том, как Билл отнесется, когда узнает. А он обязательно узнает. Том не сможет все вечно держать в тайне, особенно когда ребенок появится на свет. Мысли, что это фактически даже не измена, немного успокаивала, но не настолько, чтобы унять тревогу в сердце.
«Черт возьми! Да что ты себе позволяешь?! Кто дал право тебе решать за двоих?! У тебя постоянные отношения, вы любите друг друга. И когда только-только у вас все наладилось, ты хочешь это все сломать?» - яростно вступает в спор совесть. – «Неужели ты можешь позволить себе ранить любимого человека ради прихоти какой-то вертихвостки? Разве это того стоит?»
Внезапный звонок выводит из задумчивости.
- Да, - не посмотрев номер, отвечает мужчина.
- Я уже тут. Знаешь,номер такой уютный, - нараспев, щебечет Элен.
- Я рад, - внезапно Тома накрывает ощущение, почти граничащее с паникой. Желание отказать просачивается между склонностью оказать услугу. В непрекращающейся борьбе доминирует то одно, то другое. Каулитц потер виски, пытаясь понять, чего же он хочет на самом деле.
- Ты скоро?
- Д-да… - голос звучит неуверенно, словно кто-то намеренно останавливает слова. – Нет, – но в следующий миг мужчина ощущает в себе стальную уверенность. – Нет, я не приеду.
- Подожди, Том! Как это ты не приедешь? Пожалуйста, Том! Мне это очень нужно! – слышно, как голос девушки заходится в предистеричных возгласах, но они никак не влияют на Каулитца.
- Я не могу. Извини, - мужчина просто нажимает кнопку сброса вызова.
Небывалое облегчение сразу же накрывает блаженной волной.
- Разворачивайтесь, - Том обращается к водителю. – Мы едем домой.
Телефон вновь зазвонил и, взглянув на дисплей, Том видит, что номер не определился.
- Слушаю, - устало подносит трубку к уху.
- Здравствуйте. Мне нужен Том Каулитц? – звучит грубый мужской голос.
- Это я, говорите.
***
Гибкое тело извивается в такт музыке, каждой жилкой ощущая ее власть. Расслабленное состояние, мигание разноцветных прожекторов, откровенные взгляды, которые с трудом можно рассмотреть в темноте и сильные мужские руки, периодически ненастойчиво притягивающие к себе.
«Lass die Hunde los» (Отпусти собак) – заглушая звуки музыки, пульсирует в ушах фраза.
Руки Билла проделываю путь от накаченных плеч Дэниела до кончиков его пальцев. Поймав его кисти, он опускает их на свою талию. Не сбиваясь с ритма, юноша продолжает свой танец, повернувшись к мужчине спиной и плотно прижавшись к нему.
«Lass die Hunde los (Отпустите собак!)
Lass uns frei» (Освободите нас!) – цепляется фраза за фразу, начиная складывать во что-то бессвязные мысли.
Их словно притягивает невидимый магнит, не позволяя разорвать жаркие объятия. С каждой секундой движения становятся все развязнее. Никакого стеснения, словно кроме них двоих на танцполе никого нет.
«Wir wissen den Weg (Мы знаем путь,)
Ham Traume (И у нас есть мечты,)
Die ihr nicht versteht» (Которых вы не понимаете.)
Вдоволь натанцевавшись, утомленные громкой музыкой, Билл и Дэниел поднялись на этаж выше, где расположилось уютное кафе.
- Боже, я никогда так не танцевал! – без сил падает юноша в одно из кресел за первым же столиком.
- Ты хочешь сказать, все то, что ты сегодня вытворял – очередной природный талант? – недоверчиво прищуривается Свифт.
- Ручка есть? – лишь улыбнувшись в ответ, Билл тянется за салфеткой.
- Сейчас спросим. Официант, - молодой паренек появляется сразу же по первому зову. – Можно вашу ручку? – Билл нетерпеливо перехватывает письменную принадлежность, начиная быстро выводить буквы на салфетке.
«Lass die Hunde los (Отпусти собак,)
Ich warn dich (Я предупреждаю тебя.)
Lasst die Hunde los (Отпустите собак,)
Folg uns nicht (Не следуй за нами.)
Lasst die Hunde los (Отпустите собак!)
Wir wissen den Weg (Мы знаем путь,)
Ham Traume (И у нас есть мечты,)
Die ihr nicht versteht (Которых вы не понимаете.)
Lasst los (Отпустите,)
Bevor was passiert (Пока чего-то не произошло.)
Unter euch (Под вами)
Ersticken wir (Мы задыхаемся.)
Lass die Hunde los (Отпустите собак!)
Lass uns frei» (Освободите нас!)
- Нам два кофе, пожалуйста, - тем временем озвучивает Дэниел заказ официанту.
- Черный? – парень получает утвердительный кивок. - Сейчас будет, - он удаляется из поля зрения.
- Что ты там пишешь? – заинтересованно пытается подглядеть Свифт.
- Нет, не смотри. Это так, в голову пришло, - свернув, Билл поспешно убирает салфетку в карман. – Сегодня шикарная ночь, - с восторгом перевел он взгляд на мужчину.
- Это точно. Послушай, могу я тебе кое-что рассказать? Только мне нужно знать, что это останется лишь между нами.
- Тайна?
- Что-то близкое к этому, - продолжает интриговать Дэниел. – Понимаешь, мне тридцать пять лет и я всегда знал, чего хочу в жизни. Со мной никогда не происходило ничего подобного, что происходит сейчас. Вернее, было, но когда-то очень давно, в юности. Я подумал, что надо поговорить об этом с кем-то. Мне кажется, я могу тебе доверять.
- Но почему? Мы почти не знакомы, - искренне удивляется Билл.
- Именно потому, твое мнение будет максимально объективным, - загадочно произносит мужчина.
- Хорошо, я слушаю.
- Понимаешь, я встретил одного человека. И мне кажется, что даже кровь стала как-то иначе двигаться по венам.
- Это девушка?
- Это важно?
- Нет, продолжай, - саркастически улыбается юноша.
- Так вот. Я привык контролировать свои порывы, но в этот раз это сильнее меня.
- Этот человек знает об этом?
- Нет, я не посмел бы ему признаться. Во-первых, он очень молод. А во-вторых… Вдруг у этого человека уже кто-то есть, а тут я, с неясными чувствами, - озорной огонек в голубых глазах постепенно свой блеск и бесследно растворяется.
- Мне кажется, стоит все сначала разузнать, а лишь потом предпринимать какие-то действия, - в тоне появляются невесомые заигрывающие нотки.
- Думаешь?
- Уверен, - глаза Билла опускаются на наручные часы Дэниела. – Боже! - он хватает его руку, пристально разглядывая время. – Мне давно пора быть дома! – не теряя ни секунды, мгновенно подрывается с места.
- А кофе?
– Извини, пожалуйста. Мне, правда, пора, - юноша спешно застегивает куртку. – Я тебе позвоню и мы договорим, хорошо?
- Я буду ждать, - слегка растерявшись, отвечает мужчина.
- Спокойной ночи, - не дожидаясь ответа, Билл, почти бегом, направляет к лестнице.
Пойманное такси, дорога до дома. Парень на протяжении всего пути не находил себе места. Голова кружилась в каком-то сладостном бреду. Реальность и сон смешались воедино, не давая возможности различать, где правда, а где ложь. Разумеется, Билл не был настолько глуп, чтобы не понять, кого имел в виду Свифт, заводя этот разговор. Там, на танцполе, происходило что-то невообразимое. Билл чувствовал непреодолимое влечение к этому мужчине, сопротивляться которому было бесполезно. Да он и не собирался. Отпустив тормоза, юноша полностью доверился кружащему его дьяволу, упиваясь его соблазнами.
Доехав до дома, Билл ненадолго остановился у подъезда, не решаясь сразу подняться. Находясь рядом с Дэниелом, он совсем не думал о том, что придется возвращаться домой, где его ждет любимый. Время, затраченное на поднимание показалось вечностью. Но, медлить более нельзя. Собрав волю в кулак, он нажимает на ручку. Дверь оказывается не заперта, из чего парень делает заключение, что Том уже дома.
- Где тебя, черт возьми, носит! Почему телефон отключен? – как только он переступает порог, навстречу ему выносится Том.
- Разрядился. А что случилось? – вид брата, его красные глаза и трясущиеся руки, вселяют в сердце страх и мгновенно убивают всю эйфорию.
- Родители попали в аварию. Они в реанимации. Оба в тяжелом состоянии.
Глава 9
POV Bill
Смерть матери совсем подкосила Тома. На него страшно было смотреть. Он как-то осунулся на лицо, под глазами залегли темные круги. Да и сами глаза изменились, потеряв привычный блеск.
Признаться честно, я плохо понимал, что происходит: из меня словно выдернули все проводки, которые раньше отвечали за способность чувствовать. В один момент все вокруг померкло. Краски жизни разъела кислота, не оставив даже намека на прежнее буйство. Тряпичная кукла, которая лишена эмоций – вот, что от меня осталось. Ни скорби, ни сожаления - ничего... Я ощущал лишь пустоту.
Первые дни мы с Томом почти не разговаривали. Просто не хотелось. Оба чувствовали себя в подвешенном состоянии и все, что нам было необходимо – это тишина и ощущение близости. Мы часами сидели в гостиной, прижавшись друг к другу, наблюдая, как огонь в камине лакомился только что подкинутыми дровами. Каждый думал о своем и ни о чем одновременно. Внутри нас плотно сидело ощущение, что дурной сон, ставший одним на двоих, вот-вот должен раствориться с первыми лучами утреннего солнца. Но этого не происходило. Каждый раз, закрывая глаза, в голове я прокручивал лишь одну просьбу: пусть все закончится и как можно быстрее. Время же, с неотъемлемой элегантностью, как назло лишь замедляло свой ход, растягивая мгновения.
День похорон выдался пасмурным. Погода, будто понимая всю тяжесть этого дня, не раздражала солнечной жизнерадостностью. Церемония закончилась. Последние слова пастора растаяли в холодном воздухе. Вот только тяжесть, мертвым грузом залегшая в душе, никуда не делась. За неделю боль, разумеется, поутихла, но полностью избавиться от нее было невозможно.
Мы стояли перед свежевырытой могилой, куда равномерно опускался гроб.
- Том, кто это? - я замечаю стройную девушку, стоящую недалеко от нас и пристально наблюдающую за происходящим, словно не решающуюся подойти.
Он ничего не отвечает. Перевожу взгляд на Тома и вижу, как из-под его темных очков сиротливо выписывает свой путь слеза, и эта странная девушка мгновенно вылетает из головы. Приблизившись вплотную, я вкладываю свою ладонь в его. Он лишь сильнее сжимает ее, стараясь обхватить полностью и, как будто боясь, что она может исчезнуть.
Пастор опустил письмо с молитвами в могилу, и мы подошли к яме ближе. Взяв совок, Том почерпнул песок из ведра и ссыпал его в яму, после чего бросил вниз одну из красных роз, что стояли рядом. Я последовал его примеру, и мы отошли в сторону. Родственников больше не было, и к могиле потянулись друзья, знакомые. Среди них попадались отдаленно известные нам лица, но в основном мы никого из этой вереницы не знали. Проделав те же самые манипуляции с песком и цветами, каждый подошел и пожал нам руки, сказал ободряющие слова, что надо жить дальше, думать о себе... И с каждым новым рукопожатием я видел, как Том становился все бледнее и бледнее.
- Давай уйдем, - в какой-то момент мне становится невыносимо больно смотреть на любимого. Настолько подавленным я не видел его еще никогда. Вместо ответа он просто кивает, и мы покидаем место захоронения.
- Нужно заехать в больницу к отцу. Может, есть какие-то изменения в его состоянии.
***
- Не верится, что ее действительно нет больше с нами.
- Знаешь, она хотела, чтобы мы были вместе, - на следующий день Том более-менее пришел в себя.
В больнице нам выдали личные вещи мамы, которые были с ней на момент аварии. Среди них оказался личный дневник. Я не решился сразу заглядывать в него, не зная, как к этому отнесется Том. Сегодня я сказал ему о наличии этого дневника, и, совершенно неожиданно для меня, он проявил к нему повышенный интерес. Последняя запись была сделана в день катастрофы и носила тревожный характер: “Как-то неспокойно на душе. Скорее бы закончился этот день”.
И он закончился... Совершенно неожиданно для всех. Отец в коме, а автора этих строк и вовсе больше нет.
В ее комнате мы разыскали остальные дневники, которые, как оказалось, она вела с четырнадцати лет. К слову сказать, нас поразило, что родители жили в разных комнатах. В одной спальне были исключительно отцовские вещи, в другой - только вещи матери. Это не могло не удивить.
Мы сидим на мягком ковре в маминой комнате. Тут уютно и все еще витает аромат ее духов.
- С чего ты взял? - я расположился напротив брата и с интересом наблюдаю, как он перебирает дневники.
- Она сама мне сказала.
- Так и сказала? - мною завладело недоумение.
- Да, именно так и сказала. Еще, она мне хотела что-то рассказать. Что-то важное...
- Что ты ищешь? - вид у Тома был весьма озадаченный.
- Ответы, Билл, ответы...
- А конкретнее? - подсаживаюсь ближе и беру одну из записных книжек.
- Если бы я знал. Я же говорю, что что-то она мне хотела рассказать, но не успела, - Том вернул часть дневников обратно в коробку. - Черт... Одного дневника нет.
- Какого? - я внимательно рассмотрел выведенную надпись “1989” на первой странице.
- Год перед моим рождением. Почему-то мне кажется, что в этом дневнике и должна быть разгадка ее фразы, что мы с тобой должны бороться за свою любовь.
- Зато есть перед моим рождением, - улыбка непроизвольно расплывается по лицу, когда я начинаю листать страницы дальше. Слова Тома пролетели совершенно мимо меня.
- Ты же не будешь читать? - Том попытался выхватить дневник, но я успел увернуться. - Дай сюда!
- Почему это? Дневники для того и пишут, что бы когда-то они были прочитаны. Да и тот, который ты не нашел, ты явно не собирался просто любоваться его обложкой.
Том грустно ухмыльнулся. Это было первое подобие улыбки за все это время.
С огромным нетерпением я листаю дневник до апреля и нахожу нужный мне день.
<< 23 мая.
Вот мы и дома. Больничный режим в течение месяца меня окончательно вымотал. Мальчик родился слабым, врачи долгое время боялись давать каких-либо прогнозов о том, выживет он или нет. Как бы ужасно это не звучало, но я надеялась на то, что он не выживет. Я ничего не чувствую к этому ребенку, словно он чужой. Я думала, что с первым кормлением это ощущение пройдет, но... не судьба. Мы назвали его Биллом. Гордон и Том счастливы, а я... Мне все равно.>>
- Я же сказал, не надо, - Том резко выхватывает дневник из моих рук.
- Дай мне предыдущий, - я ощутил, как внутри меня все похолодело, а к горлу подступил огромный ком.
- Не надо...
- Я сказал дай! - ярость застелила мне глаза и завладела сознанием.
Не дожидаясь его реакции я сам тянусь к злополучной коробке и отыскиваю записную книжку с надписью “1988”. Открыв в случайном месте, я сразу попадаю на нужную мне запись.
<< С ума сойти! Я беременна! Чертова ночь, чертов алкоголь! Боже, как я могла настолько потерять рассудок?! У нас с Гордоном уже столько лет не было близости и тут... Что ждет этого ребенка? Мне придется вновь пройти через этот ад по воспитанию малыша. Почему дети сразу не рождаются взрослыми? У Тома сейчас самый лучший возраст.
Я в растерянности. Вроде уже давно не девочка, а так безрассудно залететь. Я не хочу этого ребенка, он никому не нужен. Наш брак - фикция и появление малыша может все только усугубить. Но аборт делать уже поздно. >>
Пробежав по остальным страницам, я перестал что-либо чувствовать, кроме неимоверной пожирающей обреченности. Предложения пестрят негативом. Получается, что Симона не воспринимала меня как сына уже на начальном этапе. Отсюда этот безразличный отъезд.
- Ты поедешь со мной в больницу?
- Ты знал? Ты знал... - я сам сразу ответил на свой вопрос.
- О чем? Да черт возьми, что такого ты там вычитал, - Том хватает дневник и начинает вчитываться. Постепенно выражение его лица меняется с раздраженного на удивленное, а потом и вовсе теряет эмоциональность. Еще раз убеждаюсь, что мама была великолепная актриса, раз Том сейчас настолько поражается ее записям.
- Нет... Я серьезно не знал. Она всегда так старалась окружить нас с тобой заботой в равной степени... Быть может, это был лишь этап её жизни.
- Не знаю, - я безразлично пожимаю плечами и, поднявшись с пола, подхожу к Тому. - Езжай без меня. Я что-то нехорошо себя чувствую, - я мягко касаюсь губами его щеки и молча ухожу в нашу комнату.
Быть может, Том и прав, и со временем мама стала теплее относиться ко мне. Вот только как объяснить, что она меня оставила самому себе на попечение и уехала? С папой у них, как таковых, отношений не было. Что-то не совпадало... Но читать дневники дальше, нет никаких моральных сил. Я только-только стал подниматься над своими осколками, как меня разбили вновь.
***
POV Author
Вернувшись от отца, он застал Билла мирно спящим. Решив не терять времени старший занялся изучением дневников, пытаясь найти хоть что-то, косвенно похожее на тайну, в которую так и не успела посветить его мать.
Совершенно внезапно для него он нашел ответ на свой совершенно другой вопрос, касательно Билла. Это было неприятно читать, но из всех ее записей стало понятно, что Симона была просто одержима своей прежней любовью - Фридой. Переезд в Гамбург был обусловлен именно желанием матери следить за жизнью своей возлюбленной. Записи были похожи на самый настоящий отчет по слежке. Она знала распорядок дня Фриды, узнавала, где эта женщина появится, где и с кем у нее будет встреча, любая мелочь, любая деталь была четко отражена в текстах. Том читал все это и не верил своим глазам. Моральные силы и так были близки к нулю, но после получения таких известий о жизни матери их просто не осталось. В какой-то момент он просто сказал себе стоп и, отложив дневники, спустился вниз.
- Ты чего тут сидишь? – зайдя на кухню, Том застает брата, сидящего на полу с обхваченной руками головой.
- Чайник жду, – вздрагивает от неожиданности Билл. - А ты чего не спишь?
- Не могу тут спать. Такое ощущение, что в музее нахожусь. И чувство противное, что родители вот-вот вернутся.
- Том, а что, если бы меня не было? – отрешенным тоном вдруг задает странный вопрос юноша.
- В смысле? – ища ответ в его пустых глазах, старший присаживается перед ним на корточки.
- Ну… Черт… Ну вот не было бы меня. Не родился я или умер тогда, в Магдебурге. Не успел бы ты приехать. Как думаешь, твоя жизнь намного лучше бы была? Не надо ни о ком заботиться, выслушивать истерик, оправдываться…
- Ты чего несешь?! – растерянность тонкими чертами проступила на едва заметных возрастных морщинках.
- Что несешь, что несешь… Мне просто интересно. А то… - рваный выдох звучит, как попытка собраться с мыслями. - Всю жизнь стараешься, стараешься. А потом выясняется, что ты вовсе нежеланный ребенок, а что-то вроде отвалившейся штукатурки в давно заброшенном и полуразрушенном доме. Забавная такая случайность, до которой никому уже нет дела. Вот и начинаешь думать: А может быть, было бы лучше, чтобы тебя вообще не было?
- Перестань…
- Что перестань? – таймер электрического чайника радостно звякнул, заставляя младшего подняться с пола. – Я бы еще понял, если бы мое появление было расчетом на сохранение семьи. Но сохранять-то было нечего! Все для процветания бизнеса! Как можно быть настолько циничными, чтобы жить друг с другом, ради того, чтобы только оставаться в глазах клиентов образцовой семьей!
- Билл, давай мы не будем судить. Отец любил ее. Быть может, поэтому она не решалась его оставить. Тем более у них были совместные дети.
- Ага. Дети… Особенно последний ребенок. Бизнес-проект, получившийся благодаря нужде сожительствовать, случайному порыву и полному безрассудству, - парень язвительно продолжает фразу брата.
- Перестань говорить ерунду! – чувствуя полную беспомощность, Том начинает терять терпение.
- Это не будет ерундой, когда и наши отношения прекратятся. Они ведь тоже не вечны, - с невозмутимым спокойствием Билл заливает пакетик ароматного зеленого чая кипятком и аккуратно возвращает чайник на свое место.
- Ты что-то часто стал думать о расставании, - эта фраза и стала последней каплей в переполненной чаше терпения. – Какого черта? Тебя что-то не устраивает? Ты хочешь все разорвать? Так давай же! Рви! Ты достал, Билл, честное слово. Сам-то знаешь, что хочешь?! У тебя то любовь до гроба, то ты готов пустить все под откос одномоментно. Иди к черту, Билл. Иди к черту!
Том со всей силы отшвырну стул, попавшийся на его пути, и железная спинка влетела в стеклянное звено настенного зеркала. В миг с характерным звоном на пол посыпались тяжелые осколки, обнажая каменную кладку. Билл затаил дыхание, ощущая, как внутри что-то точно так же рассыпается на части.
- Том! Том! – он выносится с кухни следом и бегом поднимается по лестнице, настигая любимого уже выходящего из гостевой комнаты с подушкой и одеялом в руках. – Прости, прости меня, пожалуйста! – подлетев к нему, Билл цепляется за него и, прижавшись как можно сильнее, покрывает лицо Тома мелкими прерывистыми поцелуями, безмолвно извиняясь. – Ты прав, я сам не знаю, что несу! Прости…
Но старший никак не реагирует и, когда поцелуи прекращаются, выпутывается из объятий.
- Я буду спать в гостиной, - обходит брата, направляясь к лестнице. – Пусти, - бросает усталый взгляд на него, когда тонкие холодные пальцы цепляются за его запястье.
- Том…
- Пусти, - не дожидаясь, Том выдергивает свою руку и продолжает свой путь.
- Ну зачем же ты так... - чуть слышный шепот и соленые капли скользят по щекам.
Глава 10
POV Author
Сон намеренно не шел. Кровать, которая была удобной, казалась отвратительной, убывающая луна в эту ночь светила особенно ярко, заливая комнату печальным светом, а редкий тихий скулеж соседских собак чудился неимоверно громким. Все способствовало бессоннице.
Билл лежал на большой кровати, изучая потолок. Перебирая в голове кадры своей жизни, он накручивал себя все больше и больше. Особенно яркими воспоминаниями в сознании, конечно, оставались события годичной давности, связанные с чередой необдуманных поступков. Но, оценивая все через призму новых обстоятельств, жалеть себя уже не хотелось.
Наркота перестала казаться такой спасительной соломинкой, а стала просто веществом для легкого расслабления. Да и любовь к брату стала видеться в каком-то надуманном свете. А была ли она? Быть может, то, что было и, скорее всего, даже есть, является точно таким же жестом отчаяния? Билл уже не был уверен ни в чем, даже в том, что именно сейчас нагоняло эти мысли: чувство обреченности или здравый рассудок.
Вспомнив о наркотиках, в голове сразу всплыл эпизод о недавнем развлечении в клубе. Улыбаясь, юноша закрывает ладонями глаза. Внезапно стало стыдно за свое поведение, вызванное кокаиновой эйфорией. Что подумал о нем Дэниел? Хотя… Крышу сносило обоим примерно в равной степени. И не во всем можно было винить раздобытый у Дитера кокс. В первую же секунду знакомства с Дэниелом возникло ощущение, что изоляция, еще минуту назад казавшаяся великолепной, разрушена. Как ни крути, этот мужчина зацепил сердце юноши. Он, сам того не подозревая, вернул Биллу веру в себя.
“Я обещал позвонить, но так и не сделал этого”, - поджав подушку под себя, парень поворачивается лицом к большому окну.
Телефон уже который день находится в разряженном состоянии. Покидая в спешке дом, меньше всего он думал о зарядном устройстве.
Решив, что все равно уже сегодня не уснуть, Билл спускается в отцовский кабинет, но ненадолго задерживается гостиной, где на мягком диване, вытянувшись во весь свой немалый рост, спит Том. Присев перед ним на корточки, младший невольно залюбовался. Серебряный лунный свет освещает его лицо, на котором больше нет гримасы боли, усталости и отчаяния. Он сейчас чист. Билл давно не любовался спящим братом. Подобная сентиментальность была, но со временем испарилась. Склонив набок голову, юноша проводит кончиком указательного пальца по аккуратному носу, очерченным скулам, длинной шее, наслаждаясь тактильными ощущениями.
"И все-таки я люблю", - сладко улыбается Билл и, накрыв любимого одеялом, губами невесомо касается его щеки.
Зайдя в отцовский кабинет, он сразу усаживается за рабочий стол. После включения компьютера раздается облегченный выдох - опасения на счет пароля не подтверждаются. Быстро открыв страничку Гугла, парень впечатывает имя интересующего его человека, который не выходил из головы с их последней встречи. Через пару ссылок он находит необходимые биографические данные.
Цитата: Дэниел Свифт (3 января 1972г. в Берлин, Германия) - музыкальный продюсер, аранжировщик и композитор.
Пролистав немного вниз, парень с интересом вчитывается в раздел “Личная жизнь”. Сведений крайне мало, но этого хватает. Билл находит то, что искал.
Цитата: «Дэниел никогда не был женат. Какое-то время находился в отношениях с американской актрисой Лисой Фоунтэйн. Это и послужило причиной переезда в Нью-Йорк. В 1992г. у пары родилась дочь Элиза Мария Фоунтэйн-Свифт. Но уже в 1994 году Лиса и Дэниел разошлись. При этом они остались друзьями и продолжали воспитывать дочь вместе.
Дэниел никогда не скрывал своей бисексуальной ориентации и не раз был замечен в компании молодых манекенщиков, среди которых Шон О’Прай, Саймон Нессман и Бен Хилл”.
Ревность, радость и смятение одновременно накрывают юношу. Его немного пугают и настораживают эмоции, которые вызвала заметка, но контролировать их нереально.
Статью сопровождают фотографии Дэниела, после просмотра которых Билл ощущает что-то неладное внутри себя. Как бы не было странно осознавать, взгляд этих голубых глаз заставляет душу отделяться от тела и подниматься над ним на несколько сантиметров. Юноша прекрасно знает и помнит это чувство. Не смотря на то, что сердце вроде бы уже отдано, Билл вынужден признаться самому себе... Он влюбился.
***
Желтая листва тоскливо облетает с деревьев. Кружась в причудливом танце, она великолепным ковром застилает серый асфальт. В последних лучах ласкового осеннего солнца Том бредет по парку. Внезапно приходит понимание, что он не знает, что тут делает и как сюда попал.
- Том, - едва различимый голос матери заставляет обернуться.
- Мама? - холодок страха нежно окутал на несколько секунд, но уже следующий миг радость сменила его. - Это сон, правда? - как волна смывает надпись на песке, так счастье мгновенно оказывается стерто разочарованием.
Ничего не ответив, женщина лишь легко поманила его тонкой рукой. Полы шелкового плаща причудливо заскользили по листьям, заставляя их кружиться в ритме вальса.
- Стой, пожалуйста! Не уходи! - шаг сменяется бегом, но все попытки догнать оказываются тщетны. Симона по-прежнему лишь удаляется в туманную даль. Внезапно обстановка меняется и Том оказывается на вершине какого-то обрыва, едва успев затормозить перед пропастью. Кисть, усыпанная красивыми перстнями, нежно ложится на его плечо.
- Кто вы? - развернувшись, мужчина видит высокую фигуру в точно таком же плаще, но с наброшенным на голову капюшоном, который полностью скрывает лицо. Рука человека прячется под полами просторной одежды, а взгляду Тома цепляется какой-то узор между локтем и запястьем. Незнакомец начинает наступать, но сделав несколько шагов, Каулитц понимает, что больше пятиться он не может - за ним обрыв. Какая-то доля секунды и он уже оказывается висящим над бездной, уцепившись за человека в плаще. Черная материя, вопреки ожиданиям, не рвется, но предательски выскальзывает.
- За что? - отчаянный крик разносится на многие мили по округе.
- Ты знаешь, - с этими словами незнакомец опускает капюшон и взору Тома предстает Билл. Жгучие черные с белым дредлоки обрамляют аккуратненькое личико с острыми скулами. Угольные стрелки добавляют взгляду еще большей надменности. Брат смотрится повзрослевшим и осунувшимся еще сильнее.
- Билл?! - в шоковом состоянии мужчина перестает пытаться ухватиться за прохладную ткань.- Дай руку, пожалуйста!
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |