Мы молча доехали до школьной парковки. Я вылезла из машины и, ничего не замечая вокруг, направилась к футбольному полю. Только когда девочки из команды поздоровались с Сарой, я увидела, что она идет рядом. Оказавшись на месте, я торопливо надвинула на лоб капюшон толстовки и уставилась себе под ноги. Сегодня никаких игр, кроме нашей, не было, и, как только появилась команда противника, мы начали разминку.
Первый тайм прошел как в тумане. Я не могла сосредоточиться, а когда пыталась пасовать, ноги отказывались слушаться. В результате я или посылала мяч не туда, или банально мазала. В перерыве тренер Пенья отвел меня в сторонку.
– Ты в порядке? – озабоченно спросил он. – Ты сегодня какая-то скованная. Ты, случайно, не ушиблась?
– Похоже, я неудачно повернулась и растянула мышцу на спине, – потупившись, соврала я.
– Не хочешь показать своему тренеру?
– Нет, – поспешно ответила я. – Со мной все будет хорошо.
– Ладно, – кивнул он и, подумав, добавил: – Пожалуй, во втором тайме посажу тебя на скамейку запасных, чтобы ты могла передохнуть. Я не могу рисковать твоим здоровьем перед игрой в четвертьфинале в пятницу.
И мы вернулись к команде, уже собравшейся возле скамейки запасных. К всеобщему удивлению, тренер Пенья сообщил Кэти Бреннан, что во втором тайме она выйдет на поле вместо меня. Я сидела, сунув руки в карманы, опустив голову, чтобы не видеть устремленных на меня любопытных взглядов.
Когда прозвучал финальный свисток, я незаметно для остальных проскользнула в раздевалку. Там мне никто не должен был помешать, так как большинство девочек предпочитали мыться и переодеваться дома. Душ пришлось принять по ускоренному варианту, поскольку горячая вода так обжигала воспаленную кожу, что у меня перехватывало дух. Я стояла, повернувшись спиной к двери, и уже собиралась одеваться, когда услышала сзади чьи-то шаги. Мне, конечно, не мешало задернуть за собой занавеску, но сейчас это уже не имело никакого значения.
Я даже не повернула головы, а та, что стояла за моей спиной, не проронила ни слова. Чтобы скрыть позорные отметины на спине, я осторожно натянула водолазку и, поняв, что допроса избежать не удастся, повернулась лицом к Саре. Она сидела на скамье напротив меня, по щекам у нее струились слезы, плотно сжатые губы мелко дрожали.
– Нет, я больше не могу, – начала она сдавленным голосом, но остановилась, ее душили рыдания. С трудом справившись со слезами, она тихо пробормотала: – Больше не могу этого терпеть.
Мне оставалось только молча смотреть, как она раскисает прямо на глазах. Между нами словно выросла незримая стена, и я не в силах была ее разрушить.
– Я больше не могу притворяться, будто ничего не происходит. Будто я не замечаю, что она с тобой делает. – У Сары горестно поникли плечи, а по лицу градом катились слезы. – Эмма, ты должна хоть кому-то сказать. Если нет, это сделаю я.
– Нет, не сделаешь, – отрезала я таким ледяным тоном, что Сара болезненно поморщилась.
– Ты что?! – возмутилась она. – Ты хоть видела, что у тебя со спиной? Эмма, во время игры у тебя сквозь футболку сочилась кровь. И я боюсь. Боюсь, что в один прекрасный день приеду за тобой, а ты не выйдешь из дома. Я волнуюсь за тебя и не могу смотреть, как она над тобой измывается.
– Не можешь – не смотри, – все тем же холодным тоном заявила я.
У меня что-то замкнуло в голове, и каждое мое слово было для Сары будто нож острый. Она вздрагивала, точно от ударов. Я сама не ожидала такой яростной стычки с лучшей подругой, но мои защитные реакции были обострены до предела, поскольку я не могла допустить, чтобы все мои жертвы ради Лейлы с Джеком были принесены напрасно.
– Ты никому не скажешь обо мне, а я никому не скажу, что ты трахаешься направо и налево с любым парнем, который поманит тебя пальцем. – Я увидела ужас в ее расширившихся глазах. Это был удар ниже пояса. – Ты не единственная, кто умеет не болтать про свои дела. Сара, я прекрасно знаю тебе цену, и тебе в жизни не понять, что для меня лучше, а что хуже.
– Какая же ты дрянь, – съежившись, пробормотала она. – Неблагодарная сука. – Она отвернулась от меня и закрыла рукой заплаканное лицо.
– Убирайся из моей жизни! И держи рот на замке, – сказала я и, оставив ее приходить в себя после моей словесной атаки, вышла из раздевалки. И даже ни разу не оглянулась.
Я еще не могла до конца осознать, что же я сейчас натворила, да, в общем, это меня в тот момент и не слишком волновало.
Джейсон с Эваном ждали нас за углом школы.
– Мои соболезнования по поводу проигрыша, – произнес Эван, а когда поднял на меня глаза, то непроизвольно попятился, словно впервые увидел.
– Можешь отвезти меня домой? – не дав ему опомниться, спросила я.
– Конечно, – ответил он, очевидно решив, что лучше оставить при себе вопросы, вертевшиеся у него на языке.
Джейсон, ни слова не сказав, остался ждать Сару.
Когда мы выехали с парковки, я ровным голосом сухо объяснила Эвану, куда ехать.
– А что случилось с Сарой? – не удержавшись, спросил он.
Я оставила его вопрос висеть в воздухе, потому что не хотела даже думать о том, что натворила. А он не стал настаивать и поехал дальше.
– Может, хочешь об этом поговорить? – осторожно поинтересовался Эван.
Он смотрел прямо на меня, но я упорно продолжала глядеть в окно. И только покачала головой, еще крепче стиснув руки, чтобы они не так заметно тряслись.
К моему дому мы подъехали в напряженном молчании. Я вышла из машины и поспешно захлопнула дверь, не позволив ему очередным вопросом загнать себя в угол и показать мне всю глубину моего предательства.
Словно во сне, я прошла к задней двери. Подергав ее, я поняла, что она заперта. И только тогда до меня дошло, что подъездная дорожка пуста. Но в моей душе бушевал такой пожар, что меня даже не слишком испугала перспектива ночевать на улице. Я села на верхнюю ступеньку веранды, закуталась в куртку, чтобы защититься от осеннего холода, подтянула коленки к груди, уныло опустила голову, мучимая угрызениями совести. И плакала до тех пор, пока не кончились слезы.
Теперь, когда ярость наконец улеглась, я осталась совершенно одна – раздавленная, одинокая и печальная. Темнота вокруг постепенно сгущалась, а я, дрожа на пронизывающем ветру, ждала возвращения своих мучителей. Не знаю, сколько времени я вот так просидела на холоде, но неожиданно меня ослепили фары подъехавшей машины. От перспективы столкнуться лицом к лицу с Кэрол меня парализовало от страха.
Но затем я поняла, что Джордж приехал один, и вздохнула с невероятным облегчением.
– Кэрол с детишками сегодня ночуют у ее матери, – отперев дверь, заявил Джордж. Я молча последовала за ним. И прежде чем я успела укрыться в своей берлоге, он добавил: – Уж не знаю, что там между вами двоими сегодня произошло, но хочу, чтобы ты не держала на нее зла. – (Значит, он все видел, поняла я.) – У нее сейчас напряженка на работе, – добавил он, – и ей просто необходимо разрядиться дома. Так что постарайся, если можно, облегчить ей жизнь.
– Хорошо, – окинув его долгим взглядом, кивнула я.
Когда я шла к себе в комнату, у меня внутри все переворачивалось от отвращения. Он явно отказывался видеть дальше своего носа, чтобы потом не мучиться чувством вины.
Я вошла в темную комнату и, даже не потрудившись включить свет, закрыла за собой дверь. Швырнула куртку на пол, рухнула на кровать, забывшись беспокойным сном.
Мне нечем было дышать. Я потянулась к шее, пытаясь ослабить веревку, но кто-то стащил меня за ноги с кровати. В темноте ничего не было видно, но с каждым рывком тонкой веревки мое тело все больше сползало с кровати. Я попыталась уцепиться за изголовье, но веревка только сильнее врезалась в шею, сдавливая трахею. У меня кружилась голова, а легкие горели и требовали воздуха, которого не было.
Глава 14
В бездне
Я проснулась вся в поту, жадно хватая губами воздух. Медленно перекатилась на бок, чтобы понять, где нахожусь, а потом, тяжело дыша, села и спустила ноги на пол. Моя водолазка прилипла к воспаленной спине, которая горела огнем. Под звуки работающего на кухне телевизора я тихонько проскользнула в ванную, так как твердо знала, что Джордж сейчас или пьет кофе, или читает газету.
Очень осторожно и очень медленно я сняла водолазку, обнажив спину, покрытую вздувшимися красными рубцами. Рубцы в основном были поверхностными, с засохшей коркой. Тонкие, но более глубокие следы от ремня распухли и выглядели устрашающе.
Предаваться отчаянию было бесполезно, и я встала под душ в надежде смыть вместе с потом душевную боль.
До конца дня я просидела у себя в комнате. Попыталась сосредоточиться на несделанном домашнем задании. День прошел, в общем-то, незаметно, хотя работа заняла у меня вдвое больше времени, чем обычно, поскольку мне никак не удавалось сконцентрироваться.
Я слышала, как вернулась Кэрол с детьми. И от греха подальше постаралась не высовываться из комнаты. Но уже ближе к обеду дверь неожиданно отворилась, и на пороге возникла Кэрол.
– Дети хотят знать, что с тобой все в порядке, так что будь любезна сделать веселое лицо, – произнесла она ледяным тоном. – И ступай обедать.
Когда мне удалось наконец справиться с оцепенением, я медленно вошла в столовую.
– Эмма! – с радостным криком бросилась ко мне Лейла.
Я нагнулась, чтобы обнять ее, и на секунду забыла даже о жгучей боли в спине.
– Ну как, хорошо провела время у бабушки? – спросила я, а Лейла, захлебываясь от восторга, рассказала мне, чем занималась в доме у Дженет.
Потом я увидела Джека и ободряюще ему улыбнулась. Он внимательно присмотрелся к моей улыбке, понял, что она вполне искренняя, и улыбнулся в ответ. А я была счастлива видеть, что у него снова горят глаза.
– Мы сегодня ходили в океанариум, – объяснил Джек радостный лепет Лейлы по поводу акул и морских звезд.
Я села на свое место и во время обеда, приготовленного Джорджем, старалась слушать только рассказы детей. Я ни разу не взглянула на Кэрол или Джорджа. Когда все встали из-за стола, как всегда, убрала грязные тарелки и помыла посуду. Но мне так и не удалось избавиться от сосущего чувства внизу живота. Уже в постели я долго лежала с открытыми глазами, тоскливо гадая, что принесет мне утро. Я боялась, что Сара за мной не приедет, а потому судорожно пыталась вспомнить, где находится автобусная остановка.
* * *
Сара не приехала. Конечно, приятно было видеть егомашину, но сам факт отсутствия Сары говорил о том, что она смертельно обиделась, и я чувствовала себя полностью раздавленной.
– Доброе утро, – встретил меня теплой улыбкой Эван, когда я открыла дверь его машины.
– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась я. – Спасибо, что заехал за мной. Я очень тебе благодарна. – И я полной грудью вдохнула свойственный только ему дурманящий запах свежести. Неплохое начало утра трудного дня.
– Нет проблем, – отмахнулся он и, замявшись, добавил: – Я тебя ждал вчера в библиотеке. У меня был классный план поднять тебе настроение.
– Прости, – нервно облизнула я губы. – Совершенно вылетело из головы. Это были не самые удачные выходные в моей жизни.
– Понимаю, – ответил он. – Сегодня ты выглядишь вроде бы получше.
– У меня все хорошо, – спокойно сказала я.
Но ничего хорошего у меня не было. Ведь Сара не захотела даже, чтобы я сидела рядом с ней в машине! А когда я подумала о том, что она никогда меня не простит, противно заныло в груди.
– Как прошел матч в честь вечера встречи выпускников? – попыталась поддержать я разговор.
– «Уэслин» проиграл, хотя мог бы и сравнять счет.
– Ну что, а на бал ты все же ходил?
– Нет. Встречался в Нью-Йорке с братом и его друзьями. Пошли в бар послушать местных музыкантов.
И он начал рассказывать мне о вечере в Нью-Йорке, уверяя, что мне непременно надо послушать эту группу и записать парочку мелодий. Я пыталась сосредоточиться на его рассказе, но, по мере того как мы приближались к школе, мне становилось все труднее это делать.
Не знаю, много ли я пропустила из рассказа Эвана, но последняя его фраза вернула меня к действительности.
– Я должен найти способ свозить тебя в Нью-Йорк, – заявил он.
– Что?! Об этом и речи быть не может! Никогда и ни за что! – Я бросила взгляд на его хитрую ухмылку и добавила: – Здорово! Для полного счастья мне только не хватало получить инфаркт!
– Расслабься. Я просто проверял, слушаешь ты меня или нет, – сказал он, но, поняв, что мне не до шуток, попытался меня успокоить: – Обещаю, все еще наладится.
Конечно, легко обещать, когда ничего не знаешь, но я все же вымучила благодарную улыбку.
Школьный коридор показался мне длиннее и многолюдней, чем обычно. Я, казалось, целую вечность шла до своего шкафчика.
С замиранием сердца завернула за угол, но никого не увидела возле соседнего шкафчика, и у меня внутри сразу все опустилось. Тогда я взяла нужные книги, а потом незаметно проскользнула в классную комнату. Там я села за первый свободный стол и стала внимательно слушать объявления, предваряющие этот не самый легкий для меня день. Я решила не оглядываться, чтобы проверить, на месте ли Сара, у меня просто не хватило на это духу.
Уже потом, в течение дня, я неоднократно видела Сару. Ее огненно-рыжая голова то и дело мелькала в переполненных коридорах. Неизменными спутниками Сары были Джилл или Джейсон. И она явно старалась со мной не пересекаться. Я следила за ней издалека в надежде, что она посмотрит на меня и поймет, как сильно я раскаиваюсь. Но у меня не было возможности ей это сказать, потому что она откровенно меня избегала.
Эван сопровождал меня на все уроки, даже на те, которые не посещал сам. Такое внимание с его стороны, конечно, не могло не вызвать сердечного трепета, но у меня сейчас на сердце кошки скребли, и мне было не до чего. Эван пытался развеселить меня разговорами на отвлеченные темы, из которых я ни одной не запомнила, но, поняв, что я киваю исключительно из вежливости, сдался и решил больше меня не трогать.
Я была так занята самобичеванием, что даже не подумала о том, каково было ему идти рядом не с живым человеком, а с его пустой оболочкой. И вообще мое прежнее «я» исчезло: вина гадким червем грызла меня изнутри, выедая сердцевину.
Урок журналистики я провела, будто в кошмарном сне. Сидеть рядом с Сарой целой час оказалось для меня крестными муками.
– Давай уйдем отсюда, – когда урок закончился, словно издалека донеслось до меня.
– А? – Я подняла глаза и увидела рядом Эвана.
– Давай уйдем отсюда, – повторил он.
Неужели учебный день уже подошел к концу?
– Тебе здесь больше нельзя оставаться. Возьмем наши вещи и поедем ко мне домой, чтобы хоть чуть-чуть оттянуться.
– А разве у тебя сегодня нет тренировки по футболу? – удивилась я.
Тренер женской команды дал нам выходной, чтобы мы смогли выложиться на все сто в ближайшие три дня перед матчем в пятницу. Но я точно знала, что у парней тренировки никто не отменял, так как им предстояло играть в четверг.
– Я попросил одного из парней передать тренеру, что мне надо к врачу.
У меня не было причин отклонить его предложение. И я последовала за ним к своему шкафчику, где закинула в рюкзак первые попавшиеся под руку книжки.
Как мы доехали до его дома, я помнила плохо. Очнулась я только тогда, когда мы свернули на подъездную дорожку. Словно во сне, огляделась вокруг, гадая, куда унесли меня мысли, пока мы ехали до его дома. Пытался ли Эван со мной заговаривать? Отвечала ли я ему?
– Ну вот и приехали, – произнес Эван, и по его голосу я поняла, что ехали мы в полном молчании, так как, похоже, я всю дорогу спала.
Сделав глубокий вдох, я выползла из машины. И, нерешительно топчась на месте, спросила:
– Эван, я вовсе не уверена, что тебе захочется весь день со мной возиться.
– Конечно захочется. Можешь не сомневаться. Пошли! – уже с крыльца позвал он меня.
Я попыталась притвориться беззаботной, надев на себя маску веселости, чтобы его попытки поднять мне настроение не остались втуне. Но не смогла войти в образ. И тогда твердо решила хотя бы постараться не испортить ему день.
Достав из холодильника две бутылочки содовой, Эван повел меня по длинному коридору в ярко освещенную комнату с окнами от пола до потолка. Никакой обстановки, кроме фортепьяно, встроенного книжного шкафа и растений в кадках, я не увидела, но зато здесь была винтовая лестница, ведущая на площадку, что опоясывала комнату.
Я поднялась вслед за Эваном по деревянным ступеням. За выходившей на площадку дверью была спрятана темная комната, намного меньше, чем у Сары, но раза в два больше моей, причем с собственной ванной. Стена за изголовьем занимавшей полкомнаты широченной кровати под темно-красным покрывалом была сплошь увешана снимками спортсменов и музыкантов. Напротив кровати расположился простой черный письменный стол, рядом с ним – кресло на колесиках, над столом висела доска с прикнопленными к ней фотографиями друзей и использованными билетами на концерт. На высоком комоде стоял телевизор с плоским экраном, а вдоль всей стены, выходящей на лестничную площадку, тянулся встроенный шкаф. Кровать и комод кофейного цвета делали комнату еще темнее.
Эван бросил рюкзак возле письменного стола и нажал пару кнопок на своем ноутбуке. И из установленных в каждом углу динамиков полилась музыка. Комнату наполнили звуки ритмичной композиции.
– Прости, у меня здесь, кроме кровати, негде сидеть, – протянув мне бутылочку содовой, сказал Эван.
Я застыла в дверях. Сердце снова ожило и забилось в бешеном ритме. Как можно сесть на его кровать?! Справившись с шоком, я медленно подошла и села на самый краешек, не осмеливаясь подобрать под себя ноги. Эван положил к изголовью подушку и оперся на нее спиной. Значит, для того чтобы сидеть к нему лицом, мне придется немного подвинуться. В результате я скинула туфли и села по-турецки в изножье кровати прямо напротив него.
– Мне не нравится, когда ты расстраиваешься, – наконец заявил он.
– Прости, – с трудом выдавила я, упорно продолжая разглядывать свои руки.
– Как бы мне хотелось хоть чуть-чуть поднять тебе настроение. Может, скажешь, что случилось?
Но я только покачала головой. Мы снова замолчали, прислушиваясь к успокаивающей музыке.
– Сара не будет на тебя долго дуться, – уверенно заявил Эван.
– Нет, это вряд ли, – прошептала я, и у меня опять противно заныло в груди. – Знаешь, я наговорила ей ужасных вещей, – попыталась я сдержать навернувшиеся на глаза слезы.
Эван наклонился ко мне и смахнул непрошеную слезу.
– Она обязательно тебя простит, – ласково произнес он, а затем притянул меня к себе и обнял.
Я положила голову ему на грудь и разрыдалась. Немного успокоившись, я все же взяла себя в руки и отодвинулась от него.
– Почему тебе всегда удается увидеть меня во всей красе? – Я постаралась улыбнуться и вдруг почувствовала себя страшно уязвимой.
– Это не так уж плохо.
Я не совсем поняла, что он хотел сказать, но решила на всякий случай не уточнять.
– Можно воспользоваться твоей ванной?
– Конечно.
Я вошла в небольшую ванную комнату с раковиной на пьедестале, унитазом и душевой кабиной за стеклянной шторкой. Ополоснула лицо холодной водой, чтобы прийти в себя. Увидев в зеркале свои измученные светло-карие глаза, я поняла, что надо успокоиться. Вытерла лицо полотенцем, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и только потом открыла дверь. Я до сих пор чувствовала на себе дурманящий, свежий запах Эвана, который так и остался сидеть на кровати, переключая каналы телевизора.
– А почему ты до сих пор не распаковал вещи? – спросила я, кивнув сперва на коробку с надписью «Комната Эвана», что стояла под пустыми книжными полками, а потом – на другую под окном.
– Успеется, – небрежно ответил он.
– Как так получилось, что весь дом уже вполне обжитой, а ты не можешь распаковать пару коробок?
– Мы всегда переезжаем по всем правилам науки, – отрывисто рассмеялся Эван. – Мама заранее планирует, где что должно стоять, висеть и лежать. Затем мы нанимаем транспортную компанию, услугами которой пользуемся при всех переездах. Они не только пакуют и перевозят вещи, но и распаковывают их. Нам остается только войти в дом. Единственное, к чему они не прикасаются, так это к моему барахлу.
– И… – попыталась я получить от него объяснение, почему в комнате до сих пор стоят заклеенные скотчем коробки.
– Ну… Я еще не решил, оставаться здесь или нет.
При этих словах я непонятно почему почувствовала нечто вроде приступа легкой паники.
– О… – прошептала я.
– Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?
– Конечно. – Я перебралась на свободный край кровати, подложила под спину подушку и устроилась возле Эвана.
Он порылся в своей фильмотеке и включил какой-то боевик. Но у меня вдруг отяжелели веки, страшно захотелось спать. Ведь ничто так не изматывает, как переживания. И, не выдержав их тяжести, я провалилась в сон.
– Эмма, – прошептал мне на ухо Эван. Только через минуту я поняла, что это мне не снится. – Эм, фильм закончился. – Его голос звучал совсем близко.
Я с трудом разлепила глаза. Моя голова покоилась у него на плече, и его рука небрежно лежала на подушке за моей спиной. Отчаянно пытаясь стряхнуть остатки сна, я мгновенно приняла сидячее положение.
– Прости. Кажется, я все проспала. – Я сладко потянулась, ожидая, что почувствую боль в спине, но боль, как ни странно, ушла.
– Ничего страшного, – рассмеялся он. – Хотя ты и обслюнявила мне всю рубашку.
– Не может быть! – раскрыла я от удивления рот.
– Да шучу я, шучу! – еще громче засмеялся он.
– Какая же ты балда! – рассердилась я, бросив в него подушкой.
Эван поймал подушку и швырнул ее в меня. Тогда я вскочила прямо на кровати на ноги и выдернула у него из-под спины подушку. Но он сделал мне подсечку, отчего я рухнула на спину. А он стал тыкать подушкой мне в лицо.
– Так нечестно! – пытаясь преодолеть неловкость, задыхающимся голосом простонала я. – Никаких подножек!
– Тебе тоже никто не мешает, – ответил он.
– Вот и хорошо! – Я изо всех сил повалила его на спину и села ему на грудь, прижав его руки коленями. Замахнулась подушкой и обрушила ее ему на лицо.
– Ах вот, значит, ты как! Используешь запрещенные приемы! – завопил он, перевернулся и легко высвободил руки.
Затем уперся в матрас и с победной ухмылкой навис прямо надо мной, при этом нижняя часть его тела оставалась зажатой между моими коленями. Я чувствовала на своем лице его теплое дыхание, и жжение в спине почему-то вдруг сразу прошло. Мы практически одновременно осознали, в какой опасной близости находятся наши тела и что подушек у нас в руках нет. Затаив дыхание, я смотрела на него округлившимися глазами и видела, как ухмылка медленно сползает с его лица.
– Давай сыграем в пул? – торопливо выбравшись из-под него, спросила я.
Затем встала с кровати, подняла с пола туфли и вышла из комнаты. Эван, который так и остался лежать на боку, грустно проводил меня глазами.
Когда он наконец появился на кухне, я заметила, что у него пылает лицо.
– Хочешь бутылочку воды? – открыв холодильник, небрежно поинтересовался он.
– Конечно, – ответила я. После боя подушками у меня вся спина была точно в огне. – Может, лучше сыграем в дартс? – предложила я, а когда он отвернулся, вынула из кармана две таблетки ибупрофена и положила в рот.
– Мне обычно помогает, – прокомментировал мои действия Эван, пристально вглядываясь мне в лицо, и я поспешила скрыть страдальческое выражение глаз за беззаботной улыбкой.
Мы провели несколько туров, но потом мои мысли вдруг опять вернулись к нераспакованным коробкам.
– А мне казалось, тебе здесь нравится, – произнесла я.
– Что ты имеешь в виду? – замешкавшись, спросил Эван.
– Но ты ведь сам сказал, что еще не решил, оставаться тебе здесь или нет. И поэтому ты не разбираешь коробки.
Эван застыл с дротиком в руке, а потом медленно повернулся ко мне:
– Неужели ты боишься, что будешь скучать по мне, если я уеду?
Но я только недовольно нахмурилась, категорически отказываясь отвечать на его вопрос.
– Мне здесь нравится, – метнув последний дротик, наконец произнес он. – Честно признаться, я нигде не распаковываю до конца свои вещи. В Сан-Франциско, например, я целых два года жил на чемоданах.
– Почему?
– Я и сам не знаю, – задумался он. – Возможно, не был уверен, что мне захочется остаться, и оказался прав. Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты будешь скучать, если я уеду?
– Как-нибудь переживу, – пожала я плечами и улыбнулась, чтобы свести все к шутке.
– Так кто из нас балда? – ухмыльнулся он. – Не бойся, я не стану метать в тебя дротики.
Остаток дня мы провели за игрой в дартс и настольный футбол. В результате моя спина чуть-чуть пришла в норму. Эван по-прежнему продолжал выигрывать, но и я оказалась вполне на высоте, так как гораздо чаще стала попадать в яблочко. Из благодарности к Эвану, который позволил мне удрать пораньше из школы, я старалась не слишком кукситься. Я знала, что мне будет очень тяжело постоянно сталкиваться с Сарой, которую я так несправедливо обидела. Но еще тяжелее было возвращаться домой.
Когда я села в машину, то моя улыбка как-то сразу потухла. Эван заметил, что у меня резко испортилось настроение, но решил оставить меня в покое. Я же морально готовилась к напряженной обстановке, что до сих пор царила в нашем доме.
– До завтра, – тихо сказал Эван, когда я открыла дверь машины.
Я только кивнула в ответ и сразу опустила глаза.
– Спасибо за сегодняшний день, – слабо улыбнулась я.
– А чья это машина? – не успела я войти в дом, спросила меня Кэрол.
– Сарина машина на профилактике, – соврала я, чувствуя нервные спазмы в животе.
Мне казалось, Кэрол видит меня насквозь. Я не стала испытывать судьбу и быстро прошла в свою комнату.
* * *
Когда я увидела машину Эвана на следующее утро, у меня опять возникли смешанные чувства. Надежда, что Сара меня простит, таяла на глазах. Но мне ли было ее винить?! Ведь я обошлась с ней неоправданно жестоко. И вообще, с какой стати ей захочется быть впутанной в события моей ненормальной жизни?
Я знала, что никогда не смогу доверять Эвану так же, как Саре. И до сих пор пресекала все его попытки к сближению. Хотя с моей стороны было эгоистично рассчитывать на то, что Сара всегда будет рядом. Ведь мы принадлежали к двум противоположным мирам, которые разделяла глубокая пропасть. И разрыв наш был всего лишь вопросом времени.
Эван не мешал мне предаваться унынию. Он по-прежнему провожал меня на каждое занятие, и благодаря этому мне было легче пережить день. От голосов учителей шумело в ушах. Минуты казались часами, пустота в душе увеличивалась. Но сегодня Эван внезапно куда-то делся. Я, скорее всего, даже и не заметила бы его отсутствия, если бы случайно не завернула за угол и не увидела, что он стоит спиной ко мне возле моего шкафчика и с кем-то беседует.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |