твою мать и не хотел снова потерять ее. Это, может быть, эгоистично, но она была его женой, и
никто не может винить его за то, что он не хотел отдавать ее другому мужчине. Но это еще не
все.
- Что еще? - ее голос был спокоен, синие глаза смотрели прямо, не мигая.
- Ну... что случилось бы, если бы он сказал ей? У нее была ты, еще маленький ребенок, и
никто не мог предположить, что ты тоже сможешь пройти сквозь камни.
Глаза все еще смотрели прямо, но в них появилась тревога.
- Она должна была иметь выбор, - сказала она тихо, не отводя от него пристального взгляда. -
Остаться с нами или вернуться к Джейми.
- Оставить тебя, - сказал Роджер, кивнув головой, - или остаться и жить, сознавая, что Джейми
жив и, возможно, достижим - и отказаться от него. Нарушить клятву, на этот раз осознанно, и
оставить ребенка... или жить в тоске. Я не думаю, что это сделало бы вашу семейную жизнь
легче.
- Я понимаю, - вздохнула она, пар от ее выдоха исчез, как призрак, в холодном воздухе.
- Вероятно, Фрэнк боялся дать ей выбор, - сказал Роджер, - но потому, что спасал ее - и тебя -
от боли из-за необходимости сделать выбор. По крайней мере, в то время.
Ее сжатые губы расслабились.
- Интересно, какой бы выбор она сделала, если бы он сказал ей? - произнесла она немного
грустно. Он притянул ее к себе.
- Она осталась бы, - сказал он уверенным голосом. - Она уже однажды сделала выбор в твою
пользу, не так ли? Джейми отослал ее, чтобы спасти тебя, и она послушалась. Она знала, чего он
хотел, и осталась бы с тобой, пока ты в ней нуждалась. Она не стала бы возвращаться и потом,
если бы ты не настояла на этом. Ты, конечно, понимаешь это?
Ее лицо смягчилось, когда она согласилась с ним.
- Думаю, что ты прав. Но все же... знать, что он жив, и не пытаться вернуться к нему...
Он прикусил язык, чтобы удержаться от вопроса. Что, если это был бы твой выбор, Брианна?
Если бы вопрос стоял так - ребенок или я? Но как мужчина может заставить женщину, которую
он любит, делать такой выбор, даже гипотетически? И он не спросил ради нее... или ради себя.
- Но он поставил тот камень. Зачем он это сделал?
Морщина между ее бровями от волнения углубилась.
Роджер не знал Фрэнка Рэндалла, но испытывал определенное сочувствие и даже своего рода
симпатию к этому человеку. Он не совсем понимал, почему решил рассказать ей об этом письме
перед свадьбой, но сейчас побудительные мотивы становились для него более ясными и более
тревожащими.
- Я думаю, он считал это своим долгом. Не только по отношению к Джейми и твоей матери, но
и к тебе. Если... - начал он и замолчал, сильно сжав ее руку. - Погляди. Возьмем маленького
Джемми. Он мой, так же как ты, и всегда будет, - он глубоко вздохнул. - Но если бы я был
другим мужчиной...
- Если бы ты был Стивеном Боннетом, - сказал она, и ее губы сжались, побелев от холода.
- Если бы я был Боннетом, - согласился он, чувствуя отвращение к этой мысли, - если бы я
знал, что ребенок мой, и его воспитывает чужой мужчина, разве я не захотел бы, чтобы однажды
он узнал правду?
Ее пальцы в его руке дернулись, глаза потемнели.
- Ты не должен говорить ему! Роджер, ради Бога, обещай мне, что никогда не скажешь ему!
Он изумленно уставился на нее. Она больно впилась ногтями в его ладонь, но он не сделал ни
движения, чтобы освободиться.
- Боннету? Христос, нет! Если я когда-нибудь увижу его, я не стану тратить время на
разговоры!
- Не Боннету, - она дрожала то ли от холода, то ли от эмоций. - Бога ради, держись подальше
от этого человека! Нет, я имею в виду, Джемми, - она сильно сглотнула и схватила его за обе
руки. - Обещай мне, Роджер. Если ты любишь меня, обещай, что никогда не скажешь Джемми о
Боннете, никогда. Даже если что-нибудь случится со мной...
- С тобой ничего не случится!
Она поглядела на него, и легкая кривоватая улыбка появилась на ее губах.
- Воздержание также не для меня. Может случиться, - она снова сглотнула. - И если это
произойдет... обещай мне, Роджер.
- Да, я обещаю, - сказал он неохотно. - Если ты настаиваешь.
- Я настаиваю!
- И ты не хотела бы никогда знать... о Джейми?
Она сильно прикусила губу, оставив зубами багровые пятно на мягкой розовой плоти.
- Джейми Фрейзер - не Стивен Боннет!
- Согласен, - сказал он сухо. - Но я говорю не о Джемми. Я просто хотел сказать, что если бы я
был Боннетом, я хотел бы знать, и...
- Он знает.
Она выдернула руку и, резко встала, отворачиваясь.
- Он, что? - он догнал ее в два шага и схватил за плечи, разворачивая к себе. Она слегка
вздрогнула, и он ослабил хватку. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоить голос. - Боннет знает о
Джемми?
- Хуже того, - ее губы задрожали, но она сжала их, чтобы удержать дрожь, потом раскрыла,
чтобы произнести правду. - Он уверен, что Джемми - его сын.
Роджер понимал, что она не захочет снова сесть, и сильно потянул ее за руку, заставив ее идти
за собой через падающий дождь и вывороченные камни, мимо стремительного потока воды в
ручье и качающихся ветвей деревьев, пока движение не успокоило ее, и она смогла рассказать
ему о своих одиноких днях в Речном потоке, где она была пленницей своей беременности. О
лорде Грэе, друге ее отца и ее друге, которому она доверила свои страхи.
- Я боялась, что ты мертв. Все - мама, па, ты.
Ее капюшон упал с головы, но она не поправляла его. Ее рыжие волосы свисали мокрыми
крысиными хвостами на плечи, и капельки дождя цеплялись за ее густые брови.
- Последнее, что па сказал мне - то есть не сказал даже, а написал, потому что я не
разговаривала с ним... - она сглотнула и провела рукой под носом, вытирая влагу. - Он сказал, я
должна найти силы простить его. Б-Бонетта.
- Что сделать?
Она легонько потянула свою руку, и он понял, что слишком сильно вцепился в нее. Он ослабил
хватку, пробормотав извинения, и она коротко наклонила голову, принимая их.
- Па понимал, - сказала она и замолчала. Она овладела своими эмоциями и повернулась, чтобы
взглянуть ему в лицо. - Ты знаешь, что произошло с ним в Уэнтворте?
Роджер коротко и смущенно кивнул. В действительности он мало знал, что случилось с
Джейми Фрейзером там, и не хотел знать большего. Он слышал о шрамах на спине Фрейзера и
сделал вывод из того немногого, что рассказывала Клэр, что они были лишь слабым отголоском
произошедшего в Уэнтворте.
- Он понимал, - сказала она ровным голосом. - И он знал, что нужно делать. Он сказал мне -
если я хочу быть... снова целой, я должна найти силы простить Стивена Боннета. И я простила.
Он сжимал руку Брианны так сильно, что чувствовал, смещение костей ее ладони. Она не
рассказывала ему, а он не спрашивал. До этого дня имя Боннета никогда не упоминалось между
ними.
- Да? - он говорил хриплым голосом, и ему пришлось остановиться и откашляться. - Ты нашла
его? Ты говорила с ним?
Она убрала влажные волосы со лба и кивнула. Грэй сообщил ей, что Боннет был схвачен и
осужден. В ожидании транспортировки в Уилмингтон и последующей казни он содержался в
подвалах королевских складов в Кросс-Крик. Именно туда пошла она, неся, как она надеялась,
прощение ему и себе.
- Я было толстая, - она показала руками, какой большой у нее был живот. - Я сказала, что
ребенок его. Его ждала смерть, и, возможно, знание о том, что он оставит кого-то на земле,
могло дать ему какое-то утешение.
Роджер почувствовал, что ревность сжала его сердце так сильно, что на мгновение ему
показалось, что боль была физически реальной. Кого-то оставит на земле, подумал он. А я? Если
я умру завтра - а я могу! Жизнь для меня так же опасно, как и для тебя, девочка. Что останется
после меня, скажи мне?
Он знал, что не должен был спрашивать. Он клялся, даже мысли не допускать, что Джемми -
не его сын. Они были женаты, и Джемми был его ребенком, независимо от обстоятельств его
рождения. И все же он почувствовал, как слова вытекли из него, едкие, как кислота.
- Значит, ты уверена, что ребенок его?
Она остановилась и повернулась к нему с глазами, широко открытыми от шока.
- Нет. Нет, конечно, нет! Если бы я была уверена, я сказала бы тебе!
Жжение в его груди немного уменьшилось.
- Но ты сказала ему, что ребенок его. Ты не сказала ему, что сомневаешься в этом?
- Он должен был умереть! Я хотела утешить его, а не рассказывать мою историю! Ему не
стоило знать ни о тебе, ни о нашей брачной ночи... Это его не касается. Черт побери, Роджер!
Она пнула его по голени.
Он качнулся от сильного пинка, но схватил ее за руку, не давая убежать.
- Извини! - быстро сказал он прежде, чем она могла снова пнуть его или укусить, что она, по-
видимому, собиралась сделать. - Извини. Ты права, это его не касается, и я не должен был
заставлять тебя снова думать об этом.
Она глубоко вдохнула через нос, словно дракон, готовящийся обратить его в пепел. Искры
ярости в ее глазах немного притухли, но лицо все еще пылало. Она отбросила его руку, но не
уходила.
- Да, не должен, - сказал она, кинув на него мрачный взгляд. - Ты сказал, что между нами не
должно быть тайн, и ты прав. Но когда ты раскрываешь тайну, иногда за ней прячется еще одна,
не так ли?
- Да. Но это не... Я не имел в виду...
Но он не успел ничего сказать, шаги и звуки голосов прервали его. Четверо мужчин вышли из
тумана, разговаривая по-гэльски. Они были босы, промокли до колен и несли заостренные
палки и сети. Связки только что пойманной рыбы тускло поблескивали под дождем.
- Smeoraich(6)! - один из мужчин увидел их и широко ухмыльнулся, заметив беспорядок в их
одежде. - Это ты, певец? И дочка рыжего? Что, не можете подождать до темноты?
- Без сомнения, есть украденные фрукты более заманчиво, чем ждать благословение от
высохшего священника, - сказал второй мужчина, сдвинув шляпу на затылок.
- О, нет, - сказал третий, вытирая капли на кончике носа и весело разглядывая Брианну,
которая сильнее закуталась в плащ. - Он просто поет ей маленькую свадебную песню, не так ли?
- Я также знаю слова этой песни, - вмешался его товарищ, широко ухмыляясь и показывая
отсутствие коренного зуба. - Но я пою ее еще лучше.
Щеки Брианны снова запылали, ее гэльский был не так хорош, как у Роджера, но она, конечно,
была в состояние понять смысл их грубоватых поддразниваний. Роджер встал перед ней,
прикрывая ее своим телом. Мужчины не хотели никого обижать; хотя они ухмылялись и
подмигивали, но от дальнейших комментариев воздержались. Первый мужчина стянул шляпу и
похлопал ею по своему бедру, стряхивая воду, потом перешел к делу.
- Рад видеть тебя, Oranaiche(7). Моя мать слышала твои песни вчера ночью у костра, и она
сказала моим тетям и кузинам, что они заставляют танцевать кровь в ее ногах. Так что теперь
они твердо решили, что ты должен приехать и петь на празднике в Спринг-Крик. Выходит замуж
моя самая младшая кузина, она единственная дочь моего дяди, владельца мельницы.
- Да, это будет большой праздник! - вставил один из младших мужчин, скорее всего сын
говорившего, так как очень походил на него.
- О, свадьба? - медленно произнес Роджер по-гэльски. - Тогда у нас будет много селедки!(8)
Двое старших мужчин рассмеялись шутке, но их сыновья выглядели сбитыми с толку.
- Эх, парни не узнают селедку, даже если хлопнуть ею им по щекам, - сказал человек в шляпе,
покачивая головой. - Оба родились здесь.
- Где вы жили в Шотландии, сэр?
Мужчина дернулся, удивленный вопросом, который был произнесен ясным голосом на
гэльском языке. Он на мгновение уставился на Брианну, потом ответил.
- Скай. Скибост у подножия Кулин. Я Ангус МакЛеод, а Скай - земля моих родителей и моих
предков. Но мои сыновья родились здесь.
Он говорил спокойно, но было что-то в его голосе, что погасило веселье в молодых мужчинах,
словно на него было наброшено влажное одеяло. Человек в фетровой шляпе с интересом
посмотрел на Брианну.
- А ты родилась в Шотландии, nighean(9)?
Она молча покачала головой и поправила плащ.
- Я родился в Шотландии, - сказал Роджер, отвечая на вопросительный взгляд. - В Кайл-оф-
Лохалш.
- Ах, - сказал МакЛеод с удовлетворенным видом на обветренном лице. - Вот почему ты
знаешь все горские и островные песни?
- Не все, - сказал Роджер, улыбаясь. - Но я знаю много и выучу еще больше.
- Да, - сказал МакЛеод, медленно кивнув. - Выучи их, певец, и передай своим сыновьям, - он
блеснул глазами в направлении Брианны, и легкая улыбка изогнула его рот. - Пусть они поют
моим сыновьям, чтобы они знали про свою родину, хотя никогда не видели ее.
Один из молодых мужчин вышел вперед и робко протянул Брианне связку рыбы.
- Это вам, - сказал он. - Подарок к вашей свадьбе.
Роджер увидел, как уголок ее рта немного дернулся - от смеха или от начинающейся истерии,
задался он вопросом, но она протянула руку и взяла связку с серьезным достоинством. Она
слегка приподняла край плаща и сделала им глубокий реверанс.
- Chaneil facal agam dhuibh ach taing, - медленно произнесла она по-гэльски с сильным
акцентом. "У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность".
Молодые люди покраснели, а старшие мужчины обрадовались.
- Все хорошо, nighean, - сказал МакЛеод. - Пусть муж научит тебя, а ты научи гэльскому своих
сыновей. Пусть у вас их будет много!
Он снял шляпу и глубоко поклонился ей, зарывшись пальцами голой ноги в грязь, чтобы
сохранить равновесие.
- Много сыновей, сильных и здоровых! - поддержал его компаньон, и оба парня улыбнулись,
застенчиво пробормотав.
- Много сыновей вам, мистрис!
Роджер пригласил их на вечеринку, не смея смотреть на Брианну. Они молча стояли на
расстоянии фута или двух друг от друга, когда мужчины ушли, бросая назад любопытные
взгляды. Брианна смотрела вниз на грязь и траву, скрестив руки на груди. Чувство жжения все
еще было в груди Роджера, но теперь оно изменилось. Ему хотелось дотронуться до нее,
попросить у нее прощения, но он думал, что сделает только хуже.
Брианна двинулась первая. Она подошла к нему и положила голову ему на грудь, ее
прохладные влажные волосы коснулись раны на его горле. Ее большие груди, твердые, как
камни, прижались к его телу, толкая его.
- Мне нужен Джемми, - сказала она тихо. - Мне нужен мой ребенок.
Слова застряли у него горле, сдавленном от сожаления и гнева. Он не осознавал до сего
момента, как ему будет больно думать, что Джемми - сын Боннета, а не его.
- Мне он тоже нужен, - прошептал он, наконец, и коротко поцеловал ее в лоб прежде, чем
отправиться через луг. Покрытая туманом гора над ними была невидима, хотя шум, обрывки
речи и музыки доносились до них сверху, как эхо с Олимпа.
(1)Пьяница, болтун (фр.)
(2)Да, душенька (фр.)
(3)Игра слов: "ma petite chou" переводится, как "душенька" и как "моя маленькая капуста" (фр.)
(4)Грязная собака (фр.)
(5)Американское хвойное дерево.
(6)Певчий дрозд, певец (гэльск.)
(7)Певец (гэльск.)
(8)Возможно связано с шотландским обычаем, когда жених носил по деревне корзину из-под
рыбы, наполненную камнями, пока невеста не выходила к нему.
(9)Дочь (гэльск.)
ОСКОЛОК
К середине утра дождь прекратился, и краткие проблески светло-голубого неба сквозь облака
дали мне надежду, что к вечеру оно очистится. Не принимая во внимание поговорки и
предзнаменования, просто ради Брианны, я не хотела бы, чтобы свадьба прошла под дождем. И
если не будет сент-джеймского собора с рисом и белым атласом, то, по крайней мере, будет
сухо.
Я потерла правую руку, натруженную щипцами для зубов. Вытащить обломанный зуб мистера
Гудвина оказалось не так просто, как я ожидала, но я справилась, вытянув обломок вместе с
корнем и отослав мужчину с бутылкой неочищенного виски и инструкцией, полоскать рот
каждый час. Глотать виски или нет, я оставила на его усмотрение.
Я потянулась, чувствуя как при движении внутренний карман в моей юбке стукнулся о бедро с
тихим приятным кликом. Мистер Гудвин действительно заплатил наличными. Я задумалась,
хватит ли этой платы на астролябию, и для чего, спрашивается, она понадобилась Джейми. Мои
размышления были прерваны тихим, но официальным покашливанием сзади.
Я обернулась и увидела Арчи Хейеса, который смотрел на меня со слегка насмешливым видом.
- О, - сказала я. -... я могу помочь вам, лейтенант?
- Очень может быть, мистрис Фрейзер, - сказал он со слабой улыбкой. - По словам Фаркарда
Кэмбелла, его рабы верят, что вы можете поднять мертвого. Думаю, маленький кусочек металла
не станет большим испытанием для ваших хирургических навыков.
Мюррей МакЛеод, услышав это, негромко фыркнул и вернулся к осмотру своего пациента.
- О, - снова произнесла я и смущенно провела пальцем под носом. Четыре дня назад у одного
из рабов Кэмбелла случился эпилептический припадок, который внезапно прекратился, как
только я положила руку ему на грудь. Напрасно я пыталась объяснять, что произошло, моя слава
целителя распространилась по горе, как буйный пожар.
Вот и теперь рабы маленькой группой сидели на корточках на краю полянки, играя в бабки и
ожидая, когда будут приняты все другие пациенты. Я обвела их быстрым взглядом на тот случай,
если кто-нибудь из них умирал или был сильно болен. Я знала, что они не стали бы беспокоить
меня, как из-за уважения к моим белым пациентам, так и из-за искренней веры в то, что если во
время ожидания случится что-нибудь кардинальное, я просто оживлю труп.
Все рабы благополучно находились в вертикальном положении и, вероятно, в ближайшее
время ничего не изменится. Я повернулась к Хейесу, вытирая грязные руки о передник.
- Хорошо... позвольте мне взглянуть на этот кусочек металла, и я посмотрю, что можно с ним
сделать.
Хейес с готовностью снял шляпу, сюртук, жилет, галстук и рубашку вместе с серебряной
цепью, знаком его чина. Он вручил эти предметы адъютанту, сопровождавшего его, и уселся на
табурет. На спокойное достоинство лейтенанта нисколько не повлияли ни его частичная нагота,
ни гусиная кожа, покрывшая его спину и плечи, ни ропот испуганного удивления, раздавшийся
при виде его со стороны рабов.
Его торс было практически безволосым с бледной сальной кожей, которая годами не видела
солнечного света, в отличие от коричневых рук, лица и колен. Но на этом цветовые контрасты
не заканчивались.
На молочно-белой коже груди слева было большое синевато-черное пятно, которое тянулось
от ребер до ключицы. И в то время, как сосок на правой груди был нормального коричнево-
розового цвета, левый сосок был потрясающе белым. Я закрыла глаза и услышала тихое "Dhia!"
(1) позади.
- Dhia, tha e 'tionndadh dubh! - произнес другой голос несколько громче. "Ей Богу, он почернел".
Хейес, казалось, не слышал замечаний, он откинулся назад, позволив мне обследовать его.
Близкий осмотр показал, что черная окраска не был природной пигментацией, а явилась
следствием неисчислимого множества крошечных гранул, внедрившихся в кожу. Сосок вообще
исчез, закрытый белым серебристым шрамом размером с шестипенсовик.
- Порох, - сказала я, проводя кончиком пальца по черному участку. Я видела такие вещи
прежде, в результате осечки или выстрела вблизи частицы порошка и зачастую кусочки
упаковки и ткани проникали в глубокие слои кожи. Совершенно точно, что шишки, которые я
ощущала под кончиками пальцев, были фрагментами одежды, которая была не нем в тот
момент.
- Пуля все еще внутри?
Я видела место ее входа и коснулась белого участка, пытаясь предположить путь, которым она
могла двигаться внутри тела.
- Половина, - ответил он спокойно. - Она разломилась. Хирург, который вытаскивал пулю, дал
мне ее осколки. Когда я собрал их вместе, оказалось, что они составили только половину пули,
так что остальная ее часть, должно быть, осталась внутри.
- Разломилась? Хорошо, что осколки не прошли сквозь сердце или легкие, - сказала я,
наклонившись, чтобы взглянуть на шрам ближе.
- О, они прошли, - сообщил он мне. - По крайней мере, я так думаю, потому что, как видите,
пуля, которая вошла мне в грудь, теперь находится у меня в спине.
К удивлению большинства зрителей, а также к моему собственному, он был прав. Я не только
могла чувствовать маленькую шишку на внешнем крае его левой лопатки, но и фактически
могла видеть темноватую опухоль на фоне его мягкой белой кожи.
- Будь я проклята, - сказала я, и он весело фыркнул, позабавленный то ли моим удивлением, то
ли моим языком.
Как ни странно, но осколок не представил хирургической трудности. Я смочила кусочек ткани
спиртом и, тщательно протерев кожу и стерилизовав скальпель, быстро взрезала опухоль. Хейес
сидел совершенно спокойно, он был солдатом и шотландцем, а следы на его груди
свидетельствовали о том, что ему приходилось переносить гораздо худшее.
Я нажала двумя пальцами по краям разреза, раздвинув его, и оттуда появился темный
зазубренный кусочек металла, словно высунулся язык, так что я могла схватить его пинцетом и
вытащить. Я бросила этот кусочек в ладонь Хейеса, издав тихий триумфальный звук, потом
прижала ткань, пропитанную спиртом, к его спине.
Он испустил длинное дыхание сквозь сжатые зубы и улыбнулся мне через плечо.
- Благодарю вас, миссис Фрейзер. Этот маленький дружок был со мной достаточно долго, но я
не могу сказать, что огорчен разлукой с ним.
Он с интересом всматривался в кусочек сломанного металла, лежащий на его окровавленной
ладони.
- Когда это произошло? - с любопытством спросила я. Я не думала, что осколок действительно
прошел сквозь его тело, хотя такое впечатление создавалось. Более вероятно, подумала я, он
остался под кожей вблизи раны и медленно продвигался вокруг туловища между кожей и
мускулами, пока не оказался на спине.
- О, более двадцати лет назад, мистрис, - сказал он и коснулся белого отвердевшего участка,
бывшего когда-то болезненной раной. - Это случилось в Каллодене.
Он говорил небрежным тоном, но я почувствовала, как рябь прошла по его гусиной коже при
этом имени. Более двадцати лет назад... скорее двадцать пять. В таком случае...
- Вам не могло быть больше двенадцати лет! - воскликнула я.
- Да, - ответил, приподняв одну бровь. - Одиннадцать. Хотя мой двенадцатый день рождения
приходился на следующий день.
Я удержалась от дальнейших замечаний. Мне казалось, что я потеряла способность
испытывать потрясение от реалий прошлого, но, по-видимому, это было не так. Кто-то стрелял в
него - одиннадцатилетнего мальчика - с близкого расстояния. Не было никакой вероятности, что
это была ошибка или выстрел в пылу сражения. Человек, который стрелял в него, знал, что это
был ребенок, и все равно хотел убить его.
Мои губы сжались, пока я рассматривала свой разрез. Не больше дюйма длиной и не глубокий
- пуля лежала близко к поверхности. Хорошо, что его не нужно было зашивать. Я прижала к ране
чистый кусочек ткани и принялась обвязывать его грудь полоской льняной материи.
- Чудо, что вы выжили, - сказала я.
- Да, - согласился он. - Я лежал на земле, и лицо Марчисона было прямо надо мной...
- Марчисона!
Восклицание, вырвавшееся у меня, вызвало вспышку удовлетворения на лице Хейеса, а я
испытала внезапный приступ тревоги, вспомнив, что Джейми сказал о нем в прошлую ночь. "Он
думает больше, чем говорит, этот маленький Арчи. Будь осторожна, сассенах". Хм, немного
поздно для предостережения, но я сомневалась, что оно могло иметь значение, даже если это
был тот самый Марчисон.
- Я вижу, вам знакомо это имя, - заметил Хейес приятным голосом. - Я слышал в Англии, что
сержанта Марчисона из 26-ого полка отправили в Северную Каролину. Но когда мы достигли
Кросс-крика, гарнизон уже покинул его. Пожар, не так ли?
- Э-э, да, - сказала я, довольно обеспокоенная этим замечанием. Я была рада, что Бри ушла.
Только двое знали все о пожаре, в котором сгорел королевский склад в Кросс-крике, и она была
одной из них. Что касается второго человека... ну, вряд ли пути Стивена Боннета пересекутся с
лейтенантскими в ближайшее время, если Боннет вообще жив.
- А мужчины из гарнизона, - продолжил Хейес, - Марчисон и другие... куда они ушли, вы
знаете?
- Сержант Марчисон мертв, - произнес глубокий, мягкий голос позади меня. - Увы.
Хейес посмотрел мимо меня и улыбнулся.
- Sheumais ruaidh(2), - сказал он. - Я так и думал, что рано или поздно вы явитесь к своей жене.
Я искал вас все утро.
Я испытала шок при звуках этого имени, также как и Джейми, удивление промелькнула в его
лице, потом исчезло, сменившись настороженностью. Никто не называл его Красным Джейми
со дня Восстания.
- Я слышал, - сказал он сухо. Он сел на второй табурет, оказавшись напротив Хейеса. - Давайте
поговорим. В чем дело?
Хейес потянул вверх спорран, который свисал между его колен, мгновение порылся в нем и
вытащил белый квадрат из свернутой бумаги, запечатанной красной восковой печатью с
крестом, которую я тут же узнала. Мое сердце пропустило удар, я сильно сомневалась, что
губернатор Трайон послал мне запоздалое поздравление с днем рождения.
Хейес повертел письмо, убеждаясь, что, имя, написанное на нем, было именем Джейми, и
вручил его. К моему удивлению, Джейми не вскрыл письмо, но держал его, не отрывая взгляда
от лица Хейеса.
- Что привело вас сюда? - резко спросил он.
- Долг, конечно, - ответил Хейес, удивленно приподняв редкие брови. - Разве у солдата есть
иная причина?
- Долг, - повторил Джейми, похлопывая письмом по бедру. - Да, хорошо. Долг ведет вас от
Чарльстона до Вирджинии, но есть более быстрые способы добраться туда.
Хейес собрался пожать плечами, но передумал, поскольку я перевязывала его плечо.
- Я должен был доставить прокламацию губернатора Трайона.
- Губернатор не имеет никакой власти над вами или вашими людьми.
- Это правда, - согласился Хейес, - но почему бы мне оказать ему услугу.
- Да, и он сам просил вас об этой услуге, или это была ваша инициатива? - сказал Джейми
довольно циничным тоном.
- Вы стали немного подозрительным с возрастом, Sheumais ruaidh, - укорил его Хейес,
покачивая головой.
- Вот почему я и дожил до этого возраста, - парировал Джейми с легкой улыбкой. Он
помолчал, глядя на Хейеса. - Вы говорите, что человека, который стрелял в вас в Друмосси,
звали Марчисоном?
Я закончила перевязку. Хейес попробовал пошевелить плечом, проверяя не болит ли оно.
- Да ведь вы сами знаете, Sheumais ruaidh. Вы не помните тот день, сударь?
Лицо Джейми неуловимо изменилось, и я почувствовала легкую дрожь тревоги. Дело было в
том, что Джейми практически не помнил этого последнего дня кланов, не помнил резни,
которая залила кровью - в том числе и его собственной - каллоденское поле. Я знала, что
отдельные эпизоды того дня время от времени возвращались к нему фрагментами кошмаров в
его снах, но трудно было сказать - была ли такая потеря памяти следствием травмы или просто
сила воли заставила его забыть тот день. Память о Каллоденском сражении была потеряна для
него - или была до сих пор. Я не думала, что он хотел ее возвращения.
- Многое случилось тогда, - сказал он. - Я не помню всего.
Он резко нагнул голову и, подтолкнув большой палец под край письма, вскрыл его, разломав
печать на фрагменты.
- Ваш муж - скромный человек, мистрис Фрейзер, - Хейес кивнул мне, подзывая щелчком
пальцев своего помощника. - Он никогда не говорил вам, что он сделал в тот день?
- Много храбрости было проявлено на том поле, - пробормотал Джейми, склонив голову над
письмом. - И довольно мало чего-нибудь иного.
Я не думала, что он читал письмо, его взгляд был устремлен мимо бумаги, словно он видел
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |