- Да скоро, епта?
Фрэнк пару раз моргает, а потом молча берет меня под руку и выводит из помещения, с каждым шагом все сильнее сжимая мою руку, словно не хочет отпускать. Я понимаю.
Коридор. Белый коридор. Узкий, белый, тихий, стерильно чистый коридор и дверь в конце, которая ведет к смерти. С каждым шагом мои ноги начинают дрожать все сильнее, а сердце ускорять ритм. Я не могу, не могу идти туда.
Ноги подгибаются, и я падаю, совершенно не соображая, что сейчас происходит. Слышу мат, слышу крики, кто-то дергает меня за руку, но я не могу подняться. В голове сплошной гул, а перед глазами миллионы разноцветных точек. Мне кажется, или я теряю сознание?
- Будь мужиком, черт возьми! – бьет меня по щекам один из охранников и дергает за руки, надеясь поднять.
Разум вроде более-менее приходит в себя. Я вижу много полицейских, которые ходят туда-сюда, я вижу Фрэнка, который испуганно смотрит на меня, держась одной рукой за голову, а другой прикрывает рот. Я вижу панику в его глазах, я вижу злость в глазах остальных. Я умру, а меня все еще будут ненавидеть. Смерть. Осталось совсем немного.
- Ребят.
Все поворачиваются к Фрэнку.
- Идите. Я приведу его.
Я чувствую. Как по щеке вниз начинает ползти слеза.
- Быстрее, люди могут подождать, а вот время нет. У нас есть еще пятнадцать минут. Пять минут на приготовления.
Все ушли, оставляя нас наедине.
Я не могу нормально мыслить. Я хочу только встать и убежать, я хочу, но не могу, мое тело словно вата. Я как медуза, которая медленно растекается по полу от жары, умирая.
- Джи, все хорошо. Соберись, - Фрэнк подлетает ко мне и садится на корточки, обхватывая моё лицо ладонями.
- Не хорошо, я боюсь. Я не хочу умирать.
- Тихо, - он прижимает меня к себе и начинает покачиваться, стараясь успокоить меня как маленького ребенка, но этим он сделал только хуже. Хватая его за форму, я утыкаюсь носом ему в плечо и начинаю по-настоящему реветь, не обращая ни на что внимания. – Главное. Пережить три включения тока, Джер. И тебя оставят в живых. Это возможно. Были случаи, и много. Соберись. Все будет хорошо, я знаю.
- Спаси меня. Ты же можешь, - перешел я на шепот.
- Не могу, - выдохнул он и отпустил меня. – Вставай, - рвано выдохнув, Фрэнк сам встал и протянул мне руку.
Как я могу встать, как я могу успокоиться и собраться?
- Давай, Джи.
В конце концов, виноват я сам.
Хватаю его за руку и поднимаюсь. Ноги все равно не держат, я чувствую, как предательски подгибаются колени, как дрожат руки и текут слезы.
- Я люблю тебя. Знай это, - вытерев мои щеки, Фрэнк крепко обнял меня. – Жаль, что я это поздно понял, жаль, что это все произошло по моей вине. Прости меня, Джи.
Желание жить усилилось, но страх перед смертью отбирает все силы и затуманивает разум.
- Прости, - повторяет он и берет меня за руку.
- Конечно, - выдыхаю я и улыбаюсь кончиками губ. Как же иначе?
Грустно улыбнувшись в ответ, Фрэнк подходит чуть ближе и целует в лоб. Опять хочется плакать.
Я иду, держа его за руку. Иду к этой двери туда, где меня ждет смерть. По этому коридору ходило много людей и вряд ли они устраивали такие истерики. Они понимали, что сами пришли к этому, что если бы не их поступки, то этого бы не было. Они были рады идти на смерть, потому что их гнилая жизнь закончилась бы. Не могу сказать, что я хочу умирать, я совершенно не хочу умирать, но мысли, которые сидят у меня в голове, говорят, что мне нужно это сделать. Слишком уж много у меня в жизни было такого, ради чего не хочется жить. Слишком много неправильных воспоминаний, слишком много трагедий, слишком много смертей. Я же сам говорил, что это больно – наблюдать за тем, как ты медленно умираешь изнутри, как ты воюешь сам с собой. Трудно жить, когда знаешь, что столько людей умерло по твоей вине. Каким бы подонком ты не был, но воспоминания будут делать тебе больно, они будут рвать тебя изнутри. Я подонок, я ужасный человек. Да, я люблю, я хочу изменить свою жизнь, я хочу исправиться, но это все не принесет плодов. Потому что хорошей жизни будут мешать воспоминания. Я до сих пор помню каждую жертву в подробностях, помню их выражение лица, помню их крики и мольбы.
Я же заслужил это все. Надо принять, как бы мне не хотелось жить. Сделай себе же лучше, Джерард. Просто скажи себе, что ничего лучше в твоей жизни не будет. Ты убил своего брата, ты не уберег свою мать, ты убивал, ты мучил.
- Ничего хорошего в моей жизни уже не будет, - сказал я, садясь на стул.
- Вы хотите что-нибудь сказать? – спросил у меня священник.
- Конечно, - ответил я, смотря за стекло. Туда, где сидели люди, ожидающие моей смерти. – Я рад, что все это произошло. Я рад, что убил ваших детей, или кого я там у вас отобрал. Я ни о чем не жалею. Надеюсь, все ваши покойные любимые люди будут рабами у меня в раю. Да, у меня там будет много рабов, и скоро вы к ним присоединитесь…
Я соврал. Мне жаль всех этих людей, но я не хочу того, чтобы эти люди знали, что мне страшно умирать. Я не хочу, чтобы они испытали наслаждение. Нет, хуй вам, ублюдки.
Священник открыл библию, но я сказал, чтобы он заткнулся. Только этого мне не хватало. Я вижу, как люди на меня смотрят, какое отвращение у них на лицах, как они кривятся.
Когда меня намазали специальным кремом и прицепили электроды к ногам, я вновь запаниковал. Еще минута и все: все, что у меня есть исчезнет. Что меня ждет там? Ад? Что-то лучше? Или еще хуже? Я почти не дышу, чувства, словно в сто крат обострились. Я чувствую каждое прикосновение ветра, шероховатость тюремной одежды, чувствую малейшие изменения запахов, которые меня окружают. Почему-то захотелось попробовать на вкус воду.
Какой-то полицейский встал передо мной с большими марлевыми пластырями. Не говоря ни слова, он приклеил их к моим глазам. Теперь я ничего не вижу. Дыхание сбилось. Я хочу видеть перед собой смерть. Я не чувствую времени, оно словно остановилось, но так же я чувствую, что со всем покончено. Что теперь ничего нет и не важно, что я пока еще жив. Темнота пугает. Особенно темнота перед смертью. Я забыл. Забыл обо всем. Я даже не помню, как выглядит небо. Я не помню лиц, никаких. На какое-то мгновение я даже забыл где я. Голове резко стало холодно, в рот мне запихнули что-то твердое, на вкус как резина. Марля к глазам прилегла еще плотнее. Голову что-то сдавливает. Я не могу дышать. Когда это все закончится?
Говорят, что у людей перед смертью проносится вся жизнь. Это чепуха. Смотря, как ты умираешь. Я не могу вспомнить ничего из своей жизни. Я чувствую только страх и могу думать только о том, что еще несколько секунд и меня не будет.
Вдруг все стихло. Больше ко мне никто не прикасается. Я не чувствую ни ветра, ни запаха, не слышу ни звука. Сердце словно остановилось, я не дышу.
Раз, два и все. Жаль, что моя жизнь была такой. Правда, жаль. Разве я не заслуживаю счастья, после всего того, что со мной случилось?
Резкая боль во всем теле. Мышцы стали деревянными, мозг стал закипать, а во рту привкус арахисового масла.
A drink for the horror that I'm in,
For the good guys, and the bad guys,
For the monsters that I've been.
Three cheers for tyranny,
Unapologetic apathy,
Cause there ain't no way that I'm coming back again.
POV Frank
После того, как медик сказал, что он умер, я снял с себя значок полицейского и кинул его на пол. Люди стали медленно расходится. Что меня удивило, так это то, что молча. Не хочется ни о чем думать, ничего обсасывать. Я просто хочу уйти отсюда. Навсегда и очень-очень далеко.
Последний раз взглянув за стекло на Джерарда, вокруг которого толпились люди, я развернулся и ушел через дверь, в которую он вошел, чтобы умереть.
Думаю, я изменю свою жизнь. Хватит с меня жестокости. Не хочу повторить ошибок Джерарда. Я знаю его, я понимаю его очень хорошо, знаю, что он чувствовал и через что прошёл, и я не хочу, чтобы то же самое было и со мной.
Хочу спокойной жизни. Вдали отсюда. Память не даст мне забыть о нем. Но я буду помнить его как того человека, который спас меня от всего того, кем я являлся еще неделю назад.
Выйдя из здания, я сразу заметил толпу людей, которая стояла и бурно кричала, радуясь, что кто-то умер. Это выглядело ужасно. Отвратительно. Даже с животными их сравнить нельзя. Нет ничего противней на свете, чем люди.
Достав из джинс пачку сигарет, я закурил и пошел на стоянку за своей машиной.
Кто знает, может, я буду заезжать сюда. На могилу… надо отдать должное.
Десять часов. Самое время для того, чтобы думать о том, что будет. Выехав с парковки, я двинул в сторону Небраски. Как можно дальше от людей, как можно дальше от жестокости. Я насмотрелся всего это на жизнь вперед.
Там все придет в норму.
...Sometimes I see flames. And sometimes
I see people that I love dying and...
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |