Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Джон Владимирович Элдридж 11 страница



Иисус разом отвечает на все наши вопросы типа «Есть ли Тебе до меня дело, Господь?». Именно поэтому земля, на которой стоит крест, — это единственное место, где мы можем обрести силы противостоять сомнениям, терзающим нас на пути желания. Богу не нужно доказывать Свою любовь к нам, Он уже сделал это — на кресте.

Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему.

Мф. 4:8–11

Маски сброшены. Сатана раскрывает свои истинные намерения. «Тебе не обязательно идти дорогой страданий, — говорит он. — Есть более короткий путь. Только откажись от своего сердца». Все сводится к тому, что сатана просит поклониться ему. Кому мы должны отдать свое сердце взамен на обещание вечной жизни? Дж. Мей ответил на это так: «Последнее, к чему призывает нас сатана, — это идолопоклонство». Иисус ставит сатану на место: «Коротких путей нет, а Мое сердце принадлежит одному лишь Богу».

Как только мы осознаем, насколько ценным является желание нашего сердца, мы поймем, что самая главная наша задача — защищать его. Пренебрегать им — это безрассудство. Убить его — это все равно что убить самого себя. Если позволить сердцу блуждать без цели, если позволить лукавому заманить его в ловушку при помощи различных соблазнов, это может привести к катастрофе. Нам следует серьезно относиться к своему счастью. Поэтому Фома Кемпийский увещевает нас:

Самое большое и воистину главное препятствие состоит в том, что мы не свободны от наших страстей и вожделений, и помимо этого мы не стремимся вступить на путь совершенствования, который до нас прошли святые; и когда с нами приключается самая ничтожная беда, мы слишком быстро поддаемся унынию и начинаем искать человеческого утешения. Если бы мы попытались, как отважные воины, выстоять в этой битве, то безусловно ощутили бы с неба благотворную поддержку Бога. Потому что Тот, Кто дал нам возможность вступить в битву и бороться до конца, чтобы добиться победы, готов прийти на помощь тем, кто отважно сражается и верит в Его милость.Imitation of Christ

Посему я говорю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступают прочие народы, по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их. Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью.



Еф. 4:17–19

Бесчувствие, о котором Павел говорит в этих стихах, — это притупление чувств, считающееся многими людьми нормальным состоянием. На самом же деле оно ведет нас ко греху, к жажде чувственных удовольствий и похоти. Души, потерявшие чувствительность, требуют все более и более сильных раздражителей, чтобы ощутить хоть что-нибудь. Безусловно, это путь любой пагубной привычки, который уводит нас вниз. Увлеченное разглядывание журнала «Playboy» заканчивается пристрастием к порнографии в ее самых отвратительных формах. Только посмотрите, насколько увеличился накал страстей в телевизионных программах за последние тридцать лет. То, что мы смотрим сегодня, вчерашнему телезрителю показалось бы шокирующим, даже отталкивающим. Телевизионные компании вынуждены продолжать добавлять в эфир все больше секса, все больше насилия, чтобы удержать наше внимание. Мы все больше стремимся к чувственным удовольствиям. Именно поэтому святость — это не бесчувственность; святость — это чувствительность. Она означает большую настроенность на волну нашего желания, нацеленность на поиски того, для чего мы действительно были созданы и чего действительно хотим. Наша проблема заключается в том, что мы слишком привыкли искать жизнь во всем, кроме Бога.

Например, Бог хочет, чтобы в Нем мы обрели своего совершенного Возлюбленного, но вместо этого мы пытаемся усовершенствовать наши человеческие отношения, и нас разочаровывает неспособность наших любимых подарить нам совершенную любовь. Бог хочет дать нам чувство полной безопасности, а мы пытаемся найти его во власти и богатстве, и затем приходим к выводу, что нам надо постоянно беспокоиться о том, что мы накопили. Мы стремимся утолить свою духовную жажду бесчисленным количеством способов, которые не имеют никакого отношения к тому, что может дать нам Бог.and Grace

Поэтому Дж. Мей приходит к следующему выводу: «Чем больше мы привыкаем искать духовного удовлетворения не с помощью Бога, а с помощью чего-то другого, тем более непривычным и болезненным становится для нас прямое обращение к Богу». Наш инструмент совершенно расстроился за многие годы, в течение которых мы использовали его не по назначению. И именно здесь нам может помочь Закон. Возможно, каждая клеточка вашего тела кричит: «Неужели ты не понимаешь? Я хочу съесть целую коробку шоколада (или переспать со своим другом, или дать выход своему гневу). Сейчас мне кажется, что именно в этом и заключается настоящая жизнь». Но Бог говорит: «Я знаю, что ты так думаешь, но это в конце концов разрушит тебя. Там, где ты ищешь, нет жизни. Это не даст тебе утешения (или любви, или чувства собственной значимости), к которому ты стремишься. Все кончится тем, что ты разрушишь себя». Заповеди Божьи становятся нашими наставниками на пути исцеления нашего желания. Нам нужен Закон, потому что наш инструмент расстроен; мы не можем точно сказать, чего на самом деле хотим в каждом конкретном случае.

Поэтому для начала нужно усвоить первую заповедь. Бог заповедал нам возлюбить Его всем сердцем и всей душой, всей силою и всем разумением. Это не тяжкое бремя, а путь спасения, тропа, по которой можно выйти из джунглей желания. Если мы не стремимся к Богу как к источнику вечной жизни, то наше желание, обращенное к Нему, направляется на другие предметы, делая их неоправданно важными и необходимыми. Мы становимся отчаянными, жадными, ненасытными и суетными, мы идем на все ради всевозможных вещей, и как только мы их получаем, они начинают властвовать над нами. В этом разница между желаемым и необходимым. Все, что нам по-настоящему нужно, — это Бог. Если же мы склонны уходить от Него, то рано или поздно обнаруживаем, что нам нужны другие, самые разнообразные, вещи. Наше желание становится ненасытным, потому что мы перемещаем его с Бесконечного на конечные вещи. Бог спасает нас от полной неразберихи, в которой мы оказываемся, обращая наше сердце обратно к Себе.

Возможно, вы слышали, как перед концертом музыканты настраивают свои инструменты. Гобой, виолончель, валторна, дюжина различных инструментов звучит на разные лады, и каждый играет что-то свое. Трели, дребезжание, свист, глухие удары — полная какофония. Именно такую картину по большей части представляют наши желания. Но затем первая скрипка берет высокую протяжную ноту «до», и постепенно все остальные инструменты присоединяются к ней. Они настраиваются, собираются, чтобы приготовиться к началу представления. То же самое происходит с хаосом наших желаний, когда мы обращаем свои души к Богу, прославляя Его. Как только Богу будет отведено должное место в нашей жизни, наши желания тоже найдут свое место. Именно поэтому псалмопевец увещевает нас: «Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего» (Пс. 36:4). Только если мы утешаемся Господом, мы сможем получить то, чего хотим, не опасаясь, что это станет нашим идолом. И по мере того, как мы будем утешаться Им, Господь исцелит наше больное желание, и наша душа будет освещена светом своего Создателя. Поклонение Богу станет средством, с помощью которого мы наилучшим образом сможем исцелить наше желание.

Генри Ноуэн однажды попросил Мать Терезу дать ему духовные наставления. «Посвятите один час в день поклонению Господу, — сказала она, — и не делайте того, что считаете неправильным. Поступайте так, и с вами все будет в порядке». Очень простой и тем не менее мудрый совет. Поклонение — это акт преклонения падшей души перед своим Богом. Это союз, которого мы жаждем. Лишь немногие из нас переживают нечто подобное регулярно, оставаясь каждый день наедине с Богом. Но именно так и надо поступать. Это совершенно необходимо. Простые посещения воскресной церковной службы имеют очень отдаленное отношение к истинному поклонению. Как, впрочем, и пение гимнов религиозного содержания во время богослужения. Вместо этого требуется особый духовный настрой, чтобы сердце открылось и устремило всю силу своей любви навстречу Богу и соединилось с Ним. Для этого необходимо желание.

Истинное поклонение происходит тогда, когда мы говорим Богу от всего сердца: «Ты — единственный, Кого жаждет моя душа». Фома Кемпийский молился: «Ничто в этом мире не может удовлетворить моих желаний. Позволь мне соединиться с Тобой крепкими узами божественной любви, потому что лишь Ты один можешь удовлетворить Твоего возлюбленного, без Тебя все становится пустым и лишается своего основания».

Тот год, на протяжении которого я отдыхал от воскресных богослужений, я посвятил изучению псалмов. Я не пытался постичь их разумом, но молился с их помощью от всего сердца. И эти молитвы позволили моей душе обрести собственный голос, которым я кричал от боли и тоски и пел от радости. Но самое поразительное заключается в том, что псалмопевец — о чем бы он ни говорил — почти всегда заканчивает свое обращение словами хвалы Богу.

И это не случайно. К этому нас должен привести путь желания. Наиболее часто цитируемая фраза Августина звучит так: «Наши сердца могут найти отдохновение лишь в Тебе». Эти слова имеют непосредственное отношение к желанию. Наша единственная надежда на отдых от непрерывного потока желаний заключена в Боге, так мы соединяемся с Ним. Об этом молился Фома Кемпийский: «О верная душа, подготовь свое сердце к встрече с Женихом». Он продолжал так:

О Иисус, достойный поклонения и самой пылкой любви, помоги мне в одном лишь Тебе искать отдохновения, стремиться к Тебе, а не к созданному Тобой, не к здоровью и красоте, не к славе и почету, не к власти и титулам, не к знаниям и ловкости, не к богатству и искусствам, не к радости и счастью, не к признанию и похвале, не к покою и комфорту, не к тому, на что надеешься и что было обещано, не к заслуженному и желанному…

Лишь Ты один самый прекрасный и любящий, лишь Ты самый достойный и славный, в Ком в совершенстве соединено все благо, от века и до века.

Полное единение, конечно, еще впереди. А сейчас, вознося хвалу Богу, мы готовимся к свадебному торжеству.

Глава 11. Учитесь отпускать

Не пытайтесь удерживать что-то из страха потерять, иначе вы потеряете все.

Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса…

Если ехать с юга, то единственный путь к долине Ламар на северо-востоке Йеллоустонского национального парка проходит по перевалу Данрейвен. Он представляет собой узкую, извилистую дорогу, которая петляет по склонам горы Уошберн и вот уже несколько лет сильно нуждается в ремонте. Но все же мне удавалось проехать по ней. Через три месяца после смерти Брента я решил совершить нечто вроде паломничества в Йеллоустонский национальный парк. Именно здесь прошло наше последнее совместное путешествие, мы наслаждались рыбалкой и красотами долины Ламар с ее знаменитыми волками и медведями.

Я вернулся туда снова под предлогом того, чтобы вывезти свою семью на каникулы, но знал, что для этой поездки есть более глубокая причина. Я отправился в паломничество, о котором ничего не знали мои близкие, стремясь к цели, которую сам осознавал лишь отчасти. По пустынным скоростным дорогам Вайоминга, через горную цепь Абсарокас, через долину Джексон, вдоль реки Снейк, я мчался, ведомый каким-то внутренним зовом. Мы с моей семьей увидели и открыли для себя много интересного на этом пути. Но наконец подъехали к истинной цели нашего путешествия — дороге через перевал Данрейвен. Он оказался закрыт.

Оранжево-белые заграждения возникли у нас на пути как чудовища из кошмарных снов. ДОРОГА ЗАКРЫТА. Проезда нет. Оказалось, что работники парка утром того же дня, никого не предупреждая, решили закрыть дорогу на ремонт до конца летнего сезона. Здесь мое путешествие должно было бы оборваться. Я стоял на перекрестке, тупо уставившись на заграждения, мотор работал вхолостую, позади меня выстроилась целая очередь из машин. И тут в своем отчаявшемся сердце я услышал голос Божий: «Твой путь проходит по другой дороге. Тебе надо отпустить все, что произошло». Я знал, что спорить бесполезно. Я даже не пытался вступить в борьбу.

Я уже знал, к чему приводят попытки прорваться через Его барьеры. Помните мою «партию в шахматы»? За последние годы я сильно ослабил свою хватку, и теперь, как я понял, это был призыв ослабить ее еще больше. Дейвид Уилкокс хорошо сказал об этом в своем стихотворении Slipping Through My Fist:

Меня уносило теченьем все дальше и дальше,

А я лишь смотрел, как слабеют канаты,

Которые держали мою лодку у берега.

Я мог бы быстро затянуть их,

Когда они только стали развязываться,

Но мне было интересно, куда меня унесет ветер,

Если я не буду ему сопротивляться.

Когда развязавшиеся канаты

Выскользнули у меня из рук,

Я захотел узнать, что за ветра заставляют моряков

Плыть по воле волн.

Путь ведет меня все дальше в океан,

Куда, несомненно, стремится река.

Река давно течет по этому руслу,

Она старше, сильнее и знает свой путь.

Я понял одно: мы должны уметь отпускать. Чем ближе мы подойдем к тайне на нашем пути, тем больше отдыха нам будет дано. Жизнь христианина полна парадоксов (хотя вы уже должны были это понять). Послушайте, как Павел описывает то, что он пережил на этом пути: «…нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 6:10). Это очень правильные слова. Если мы останемся открытыми для печали, мы сможем узнать и радость. Почему-то именно лишаясь чего-то, мы обогащаем других. И если мы захотим что-то отпустить, мы обнаружим нечто поразительное — все будет принадлежать нам. Именно поэтому, когда мы что-то приобретаем, нам грозит опасность, которой должно остерегаться живое сердце. Тем, кого перестала заботить судьба своего сердца, эта опасность не грозит. Но как только мы поймем, чего хотим, мы узнаем радость освобождения.

В церкви существует распространенное убеждение, что если ты становишься христианином, то все твои желания каким-то образом удовлетворяются.

И, как поется в одной песенке, исполняемой в летних детских лагерях, ты «совершенно, определенно, полностью счастлив день-деньской». Полная чушь! Блаженный Августин подчеркивал: «Вся жизнь доброго христианина — это святое стремление. К тому, чего вы так страстно желаете, хотя и не можете увидеть». Поэтому «давайте будем желать, потому что наши желания должны исполниться… Наша жизнь и состоит в том, чтобы пройти испытание жаждой». Тут сокрыта еще одна тайна. Если мы испытываем жажду, это значит, что где-то на нашем пути мы сможем утолить ее. Хотя нужно помнить, что быть довольным и утолить жажду — это разные вещи.

Павел сказал, что «научился быть довольным» (Флп. 4:11), и многие христиане решили, что с этого момента ему стала неведома жажда души. Но чуть выше, в том же послании, апостол говорит, что не почитает себя «достигшим» или «усовершившимся». Совсем напротив. Он пишет о себе, что стремится к цели, «простираясь вперед» (Флп. 3:12–14). Эти слова не похожи на слова человека, который больше ничего не жаждет, так как уже чего-то достиг. Это слова человека, которого побуждает к жизненному поиску его желание.

Удовлетворенность — это не свобода от желания, это свобода желания. Быть довольным — это не значит притворяться, что все складывается так, как вам того хотелось, это не значит вести себя так, как будто вам ничего не хочется. Это значит больше не оставаться во власти своих желаний.

На этом отрезке пути желания мы должны сделать выбор из трех возможных вариантов: 1) оставаться живыми и томиться жаждой; 2) стать духовно мертвыми; 3) стать зависимыми. Других вариантов нет. Большинство людей в мире живет в зависимости; большинство людей в церкви выбирает духовную смерть. Христианин призван прожить жизнь в святом стремлении. Мы же не хотим останавливаться на этом. Э. Тозер убежден, что «есть в человеческом сердце крепкий жилистый корень падшей жизни, чья природа состоит в том, чтобы обладать чем-то, обладать постоянно». А почему мы стремимся к обладанию? Потому что мы не хотим жить с жаждой, полагаясь каждый день на благость Божью. Жить с жаждой — это значит жить с болью. Любая зависимость возникает из-за стремления избежать боли. Как можно удовлетворить ненасытное желание? Лишь втянувшись в бесконечную погоню, которая будет уводить нас все дальше и дальше от дома.

И так проходит вся жизнь; люди ищут покоя, борясь с препятствиями, а когда их преодолевают, покой становится для них невыносим… <…> Ибо иначе придется думать либо о настоящих несчастьях, либо о тех, что нам грозят. А если даже мы как будто в безопасности со всех сторон, скука собственной властью будет постоянно расползаться из глубины сердца, где прорастают ее природные корни, и отравлять наш разум своим ядом.

О чем же кричат нам эта жажда и это бессилие, как не о том, что было у человека некогда истинное счастье, от которого ныне ему остался лишь знак и призрачный след, и он тщетно пытается наполнить эту пустоту всем, что его окружает, а не найдя опоры в том, что имеет, ищет ее в том, чего у него нет; но ничто не может ее дать, ибо эту бездонную пропасть способен заполнить лишь предмет бесконечный и неизменный, то есть сам Бог.

Мысли

Как сказал Паскаль, вы можете найти покой, но не можете утолить жажды. Бокал сухого вина может подарить вам большую радость, но если вы выпьете бутылку — это будет уже другая история. Задушевный разговор может утолить определенную жажду общения, но если вы и на следующий вечер и еще через день попытаетесь завести его, это будет ужасно. Израильтяне пытались запастись манной, но ее испортили черви. Как предупреждал Паскаль, ненасытная жажда нашего сердца может стать ядом, если она требует утоления здесь и сейчас, тем или иным образом, с помощью прекрасных и благих даров нашей жизни.

Господь дарует нам очень много, отвечая на желание нашего сердца, когда мы любим Его: «Открываешь руку Твою и насыщаешь все живущее по благоволению» (Пс. 144:16). Конечно, не всегда, не по нашему требованию, но все же Он дает нам гораздо больше, чем мы заслуживаем. Бог любит делать щедрые подарки Своим возлюбленным. Однако тот старый жилистый корень падшей жизни еще не раз заставит нас стремиться не отдавать, а накапливать и искать покоя в попытках заполнить пустоту. Мы должны бдительно следить, чтобы этого не происходило, наблюдая за своим сердцем с любовью и заботой. В своем чудесном стихотворении The Size Джордж Герберт молился:

Смирись, о сердце жадное,

Умерь свою ты страсть,

Оставь лишь то, что важно,

Что пользу может дать.

И пусть достанет сил тебе

Унять печаль тогда,

Когда, ликуя, зло кипит,

А радость далека,

И жить надеждой на покой,

На жизнь в другом краю,

Где будет Бог всегда с тобой,

Даря любовь Свою.

А быть счастливым в двух мирах

Не может ни один,

Ведь Сам Господь здесь жил в скорбях

И жаждой был томим.

Перевод Л. Лазько

Помните, что удовольствия скорее одурманивают нас, нежели несут нам радость. И те шаги, которые мы предпринимаем, чтобы избежать боли, ведут нас к большим неприятностям, чем боль сама по себе. Мне приходит на ум история Джеми, яркой и энергичной молодой женщины, которая отчаянно пыталась в любой ситуации поступать правильно. Она без конца заходила в тупик, стараясь понять волю Божью, ответить на все трудные богословские вопросы, никогда не ударить в грязь лицом. Недавно она написала мне: «Я запуталась, пытаясь сделать что-то полезное, пытаясь жить правильно. Я не умею жить не думая, не волнуясь и не стараясь удержать все под контролем. Я не знаю, как отпустить это». Такая жизнь сводила ее с ума. (Разве не предупреждал нас Честертон: «Не поэты сходят с ума, а шахматисты»?) Почему Джеми не может отпустить это? «Я хочу предвидеть, что сделает Господь, чтобы то, что случится по Его воле, не принесло мне больших страданий». Джеми находится во власти стремления добиваться совершенства во всем, чтобы избежать боли и разочарования. Но ситуация лишь ухудшается от этого. Как заявил Карл Юнг, «невроз — это суррогат, который узаконивает страдание». Так что же нам делать? Как нам жить с желанием, которое мы не в состоянии удовлетворить, и с душевной болью, которой нам не избежать? Нам надо стенать и ждать.

Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении.

Рим. 8:22–25

Поразительно. Павел раскрывает нам секрет жизни нашего сердца в этом мире. Мы живем надеждой, и, по его определению, надежда — это ожидание.

И стенание. Когда в последний раз вы слышали об этом в проповеди или прочитали книгу с таким названием? «И вы тоже можете в себе стенать, ожидая»! В последнее время я сталкивался лишь с предложениями показать безошибочный путь к достижению «всего, чего вы хотите». Как достичь успеха в работе. Как достичь успеха в любви. Как достичь успеха и в работе, и в любви.

Вот вопросы, которые вам следует задать себе, чтобы выяснить, путешественник вы или организатор жизни: чего я жду? Есть ли что-то, чего я страстно желаю и чего не попытаюсь удержать? Первый раз, когда я задал себе этот вопрос, я не смог на него ответить. Я стремился добиться многого, многое меня волновало, на многое я уже и не надеялся. И я благодарен Богу за то, что эти времена миновали. Теперь все по-другому. Теперь я задаю себе вопрос: «Чего еще я пытаюсь добиться в этой жизни?» Я должен захотеть отпустить и это.

Ждать — это значит ощущать благодать, которую несет с собой независимость, свобода желания. Не отсутствие желания, а спокойное желание. Св. Иоанн Креста сокрушался: «Желания утомляют и изнуряют душу; потому что они как неугомонные и недовольные дети, которые постоянно требуют то одно, то другое от своей матери, но и этого им постоянно мало». Независимость приходит тогда, когда эти требовательные дети наконец-то успокаиваются. Как сказал царь Давид,

Не смирял ли я и не успокаивал ли души моей, как дитяти, отнятого от груди матери? душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди.

Пс. 130:2

Какая прекрасная картина: младенец припал к груди своей матери. Никакого волнения или требовательных слез. Душа научилась ждать.

Слово независимость может создать у вас неправильное впечатление о том, что происходит с желанием. Под этим словом не надо понимать холодное или безразличное отношение, это не так. Дж. Мей писал: «Правильное понимание независимости не приводит ни к обесцениванию желания, ни к обесцениванию объектов желания». Напротив, оно «ведет к избавлению от неугомонной человеческой жадности, освобождая нас для подлинного общения с Богом».

Эту замечательную историю Бетани рассказала мне по окончании конференции в Денвере: «После девяти дней, проведенных в обществе двенадцати сотен людей, мне захотелось глотка свежего воздуха, захотелось побыть одной, захотелось свободы». Поэтому Бетани отправилась в центр города пройтись по антикварным магазинам. В первом магазине, куда она зашла, цены были невероятно высокими. «Это скорее напоминало музей или даже собор, чем магазин. Я почувствовала себя не в своей тарелке. Было очевидно, что я ничего не смогу здесь купить. Я прижала к себе сумку, чтобы ненароком что-нибудь не опрокинуть». Английские доспехи невероятных размеров, мраморные французские камины, римская ванна за восемнадцать тысяч долларов. Дойдя до конца зала, Бетани свернула в узкий проход между выставленными вещами, и ее взгляд остановился на цветном оконном стекле, вставленном в раму. «Должно быть, оно попало сюда из какого-нибудь французского шале. Оно стояло у окна, и свет, который проходил сквозь него, казалось, каким-то образом становился чище; потоки желтого, голубого и розового света струились из переполненной цветочной вазы, изображенной на этом стекле. Не знаю, как долго я стояла там, застыв от изумления. Мое сердце трепетало от восторга и сжималось от боли». В голове Бетани стали проноситься мысли о том, каким образом она смогла бы стать хозяйкой этого стекла. Но его стоимость в восемь тысяч долларов лишала ее всякой надежды. «Я ощутила покорность, безнадежность и даже гнев. Но потом я пришла в себя. В моем доме будет это стекло — в доме на небесах. Возможно, тот, чей заработок исчисляется шестизначными суммами, сможет обладать им несколько лет, я же буду обладать им вечно». Впервые она сказала мне о том, что видит, как ее желания будут исполнены в той жизни, которая грядет. «В этой сделке меня ждет лучшая доля», — сказала она себе и вышла из магазина.

Как говорил Фома Кемпийский, «подожди немного, душа моя, подожди исполнения обетований Божьих, и на небесах у тебя будут все блага в избытке». Более того, находясь в состоянии ожидания, мы чувствуем, как в нас что-то растет, если хотите, способность жить, любить и общаться с Богом. Я вспоминаю стихи из Послания к Римлянам (8:24–25): «Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении». В желании действительно есть сладкая боль, если мы позволяем ему вести наши сердца по направлению к дому.

Когда я остановился перед оранжево-белыми заграждениями на пути к долине Ламар, я понял, что мне не вернуть того, что я потерял. Не вернуть сейчас. Мой путь теперь вел в другую сторону. И поэтому мы съехали с дороги, проходящей через перевал Данрейвен, покинули Йеллоустонский национальный парк через южные ворота и приехали в Тетонс, где остановились на несколько дней.

Однажды рано утром я проснулся и не смог больше заснуть. Моя душа никак не могла найти покоя, никак не могла унять волнения. Около часа я не находил себе места, ворочался с боку на бок, затем встал и вышел из хижины, чтобы пройтись. Мою душу захлестнули волны печали. И эта печаль была вызвана не воспоминаниями о Бренте. Его смерть стала той стрелой, которая разбередила мои раны, напомнила обо всех моих невыплаканных горестях. Тех, что принесли мне семейная жизнь, учеба в колледже, мои детские годы, — все эти чувства наконец прорвались наружу. Почему я все это время сдерживал слезы? Я плакал, и ко мне приходило понимание, что Павел был совершенно прав. Как мы можем жить без стенаний? Если мы не дадим выхода нашей боли, она не отпустит нас. Она станет скрытой причиной нашей зависимости от чего-либо. Мы станем требовать удовольствий все в больших дозах, как поступают те, кто употребляет морфий. Парадокс горя состоит в том, что оно несет с собой исцеление, каким-то образом возрождая нашу душу, в то время как мы думаем, что оно приносит нам лишь отчаяние. Стремление взять жизнь под контроль — наш враг, а печаль — друг. Джеми осознала это, когда ее возлюбленный решил, что не знает, любит ли он ее, и что пора положить конец их отношениям. Она написала:

Моя проблема была в том, что я уже позволила себе влюбиться в него. Как тяжело мне было сломать барьеры и забыть об осторожности, отважившись на решительный шаг. Дело было не в том, что я как-то неправильно вела себя на свиданиях, поэтому я не могу сказать, что мне что-то следовало, а чего-то не следовало делать; я просто любила его. Я не знаю, понятно ли то, о чем я говорю, но, переживая этот разрыв, я чувствовала, что живу. Я не надевала свою обычную «маску, притворяясь, что мне нет до этого дела». Я испытывала боль, переживала и осознавала, что мне остается только ждать исцеления. Принятие боли принесло мне успокоение, которого я не смогла бы обрести, поведи я себя по-другому.

Как только Джеми позволила себе ослабить контроль над своей жизнью, к ней пришло нечто гораздо лучшее — печаль. Когда в 61-й главе Книги Пророка Исаии описывается служение Мессии, то основной Его миссией называется «исцеление сокрушенных сердцем». Мы не поймем, что это значит, до тех пор, пока не признаем, что наши сердца «сокрушены», и не дадим выхода своей скорби через стенание. Только тогда мы получим от Него утешение. Иначе же эти строки останутся для нас лишь приятными словами, имеющими отношение к вере в Иисуса Христа.

Соломон сказал, что лучше ходить в дом плача, чем в дом веселья. Я никогда не понимал этих слов и объяснял их пессимизмом человека, находящегося в депрессии. Теперь же я думаю, что понимаю, о чем идет речь. Скорбь — это благо. Она очищает. Она уничтожает мой мир — и в этом ее главная заслуга. Мне нужно очиститься полностью, до конца. Нам нужна печаль — это единственный путь, следуя по которому наши сердца могут остаться свободными и в то же время живыми в этом мире. Почему? Потому что печаль, как ничто иное, может положить конец нашим нескончаемым поискам. Скорбь — это противоядие от постоянного стремления к обладанию чем-либо.

Другая моя знакомая, Дебора, написала:

Как мне жить в том мире, который меня окружает, со своим раненым сердцем? Как мне жить в этом мире и оставаться живой? Я бесконечно благодарна Богу за каждый миг, когда Он говорит с моим сердцем. Когда я осознала свое полнейшее, глубочайшее одиночество, меня захватили чувства, бурные, неудержимые и неистовые, как разлившаяся река. Я плакала и не могла остановиться — такую скорбь я испытывала, лишь когда умирал кто-то из моих близких… Но это было так благотворно, потому что эти чувства говорили о том, что я жива, что я остаюсь тем человеком, которым Господь создал меня, и подтверждали, что я на правильном пути.


Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав







mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.019 сек.)







<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>