Она знала, что Мамонт выйдет именно к этому месту, оторвавшись от погони
охотников Тойё, поскольку хранила его, держала над ним обережный круг.
Знала и велела ехать, чтобы встретить своего избранника...
На последней ступени он не выдержал, остановился, спросил в упор:
- Там - Валькирия?
- Да, она там,- участковый потянулся к дверной ручке, но Мамонт придавил
дверь плечом.
- Погоди!.. Но почему я этого не чувствую? Почему верю только сознанием?
- Входи, Мамонт.
- У меня в душе ощущение, будто там - западня...
Участковый негромко рассмеялся.
- Нет там ловушки, входи. Ты не узнал этого дома? \
- Я здесь впервые!
- Неправда, однажды я привозил тебя сюда,- признался он.- Помнишь, когда
ты просил показать тебе сокровища?
- Возможно,- неопределенно согласился Мамонт.- Но я ничего не узнаю. Ты
привозил меня с завязанными глазами.
- Верно, тогда ты еще был изгоем. Теперь сам нашел дорогу, и потому -
входи.
- А если ее нет в доме?
- Открой дверь!
Мамонт медленно потянул ручку на себя, однако рассмотреть ничего было
нельзя - густое морозное облако в тот же миг ворвалось в теплое жилище и
заслонило вид, как если бы он снова входил в этот дом с завязанными
глазами. Он перешагнул порог и остановился.
Туман лег на пол и обнажил яркое пламя очага - иначе невозможно было
назвать нечто среднее между камином и русской печью. Возле огня на волчьих
шкурах полулежал Стратиг, и отблески света делали видимую часть его лица
багрово-темной, словно вырубленной из гранита. Он даже не шелохнулся от
глухого стука двери, и морозное облако, на секунду окутав мощную, вальяжно
раскинутую фигуру, потянулось в очаг, ярче вздувая пламя.
Весь дом представлял собой огромную комнату, посередине которой топилась
эта печь, и свет огня не мог достать дальних ее углов. В первый момент ему
показалось, что тут больше никого нет. Ослепленный пламенем, Мамонт
вглядывался в сумрак помещения, искал, но видел лишь широкие лавки вдоль
стен, покрытые шкурами, край белеющего стола и какие-то мерцающие точки в
глубине дома.
Надежда осыпалась, как горячий, серый пепел. Валькирии здесь не было. И не
было Инги с Иваном Сергеевичем. Мамонт разодрал сосульки на усах и бороде.
- Я Странник. Ура!- вымолвил он с ощущением, что говорит в гулкую пустоту.
- Здравствуй, Мамонт,- вдруг отозвался женский голос из темноты, и от
мерцающих точек вдалеке отделилась высокая человеческая фигура.
Это была Валькирия, мать Валькирии. Она выступила к свету очага и
распущенные ее волосы в тот же миг мягко воспарили над плечами, влекомые
жаром огня.
- Проходи и садись к огню,- сказала она, и Мамонт услышал в ее
повелительном тоне едва уловимое расположение к себе.
Он снял меховую куртку и шапку, поискал глазами вешалку у двери, но
участковый забрал у него одежду и бросил на лавку. Мамонт встал за спиной
полулежащего Стратига и протянул руки к очагу. От жара на бороде начал
таять лед.
- Подойди ближе и садись на шкуры,- пригласила Валькирия.- Тебе нужно
согреться.
Чтобы последовать ее совету, необходимо было потеснить Стратига, однако
властитель судеб подвинулся сам, дав таким образом место у очага. И даже
не взглянул на Мамонта, задумчиво всматриваясь в огонь. Было ощущение, что
здесь только что произошел и еще не окончился какой-то очень серьезный
разговор. Нерешенные вопросы висели в воздухе: так бывает в семье, когда
не сразу находится согласие.
Березовые поленья горели бесшумно и жарко - словно таяли в замедленном
пламени. В первую очередь тепло согрело дыхание и грудь, но сразу же
заболело чуть выше солнечного сплетения, куда ударила тупая "макаровская"
пуля и где назрел пухлый, водянистый на ощупь, кровоподтек. Едва Мамонт
сделал движение рукой к груди, как Валькирия заметила это и принесла
откуда-то темный флакон с притертой пробкой.
- Сними одежду,- велела она.
А Мамонт, выпрастываясь из куртки и свитеров, неожиданно вспомнил
единственную знакомую деталь своего первого пребывания в этом доме - голос
Валькирии. Да, несомненно, тогда здесь была она! И это она настояла, чтобы
Мамонту показали сокровища, правда, после того, как оставила у себя
нефритовую обезьянку. Это она ввела его в пещеры...
И строгая, властно-недоступная тогда, эта женщина сейчас встала с ним
рядом на колени и принялась втирать в синюшную опухоль какую-то искрящуюся
в свете огня жидкость с запахом розового масла. Железный медальон с
пулевой вмятиной она откинула на спину, взглянув на него лишь мельком.
- Она спасла мне жизнь,- проговорил Мамонт.
- Я знаю,- холодновато проронила она, словно хотела тем самым заставить
его быть сдержанным и не сентиментальным.- Тебя хранят. Но над твоими
спутниками нет обережного круга.
- Что с ними?- он сделал попытку приподняться и почувствовал властную руку.
- Девушке пришлось отнять пальцы на ногах,- спокойно сказала Валькирия.-
Полное омертвение тканей... Хуже с мужчиной. Потеря памяти, навязчивый
страх, деградация личности.
- Его кололи! Коррекция психики...
- Невозможно установить, чем кололи. Анализ крови можно сделать только
завтра. К тому же, если это вещество распадается на составляющие...
- У меня в кармане, кажется, остался один шприц!- вспомнил Мамонт.
- Это хорошо,- без эмоций одобрила она и замолчала.
Стратиг безучастно смотрел в огонь, будто пребывая в другом пространстве.
И тогда Мамонт решился.
- Я не нашел Ольгу. Меня преследует чувство, что ее нет на Урале. Слышал
только крики... Но пусто, пусто в горах. Скажи, где моя Валькирия?
Возможно, она бы ответила, но не успела, поскольку Стратиг неожиданно
пошевелился, меняя позу и, как показалось, надменно проронил:
- Он хотел найти Валькирию!
Реакция растирающей опухоль руки была неожиданной: она на миг замерла и
продолжила работу с усиленной жесткостью. И участковый, прилегший на лавку
у окна, будто бы усмехнулся.
- Да, Мамонт, ее нет на Урале,- проговорила Валькирия.
- Где же она?
- Странный ты человек,- снова подал голос Стратиг.- Тебе не зря дали
прозвище. Ты бродишь по земле, как мамонт, отрезанный от мира великим
оледенением. Ты оторвался от изгоев, но и гоем назвать тебя трудно. Никак
не можешь сделать выбора и сам не ведаешь, что ищешь.
- Искал Валькирию,- признался Мамонт.
- Не для того ее прятали, чтобы всякий странник мог бы отыскать,-
проворчал властитель судеб.
- Ты бы заслал ее еще подальше,- недовольно, даже сердито вымолвила
Валькирия-мать.
- Я не засылал никого!- воспротивился Стратиг и сел.- Таков урок по воле
судьбы. Или я опять не прав?
- Нет, прав,- согласилась она.- Но и я вправе была взять на себя рок
дочери. И уйти на Запад.
- А Восток оставить на молодую Деву?.. Не могу этого позволить. Особенно
сейчас, когда активизировались силы Востока. Спроси у Мамонта. Он только
что на своей шкуре испытал его агрессию.
Валькирия промолчала, вероятно, соглашаясь с доводами Стратига, а он от
этого вдохновился и встал на ноги.
- Все основные силы следует перебросить на Восток. Полагаю, в определенный
момент задействовать и резервы. Но!.. Ты сама видишь, какого качества эти
резервы!- он указал на Мамонта.- Задаю ему урок Страги Севера, а он идет
странником искать Валькирию! Причем и сам-то не знает, что ищет. Все
сразу: и Валькирию, и вход в пещеры. А находит то, что отпущено ему роком.
- Вещий Гой Зелва утверждал, что опасность с Запада на конец тысячелетия
будет ничуть не меньше,- она закончила растирание и теперь согревала у
огня блестящие руки.- Кощеи захватили Сатву в Земле Сияющей Власти. Это
начало новой войны.
- Как захватили, так и уйдут оттуда,- несколько отрешенно проговорил
Стратиг.- Если нет - найдем способ вытеснить их с Балкан. Допустим, в
Южную Африку, где скоро начнутся повальные волнения.
- Моя дочь предполагает, что кощеи готовятся произвести на Сатве взрыв. В
Средиземное море вошел французский военный корабль, на борту которого есть
специальный ядерный заряд для глубинного подземного взрыва. А на горе
начаты буровые работы.
- Я предпринимаю ответные меры!- рассердился Стратиг.- Или ты думаешь, я
спокойно стану смотреть, как рвут Землю Сияющей Власти?
- Отошлите Мамонта на Балканы,- внезапно посоветовала Валькирия.- После
гибели Зелвы у нас нет Страги Запада.
Мамонт продолжал сидеть у огня, и весь разговор шел так, словно его тут не
существовало. Но не это волновало Странника; из диалога он понял, что
Валькирия сейчас находится на Балканах!
- Ты продолжаешь настаивать?- с легким недовольством спросил Стратиг.-
Замечательно! Нормальное женское упрямство, лишенное логики и аргументов.
- Не забывайся, Стратиг!- одернула его Валькирия гневным и решительным
тоном.
- Я не забываюсь, Дева,- с достоинством ответил он.- Прости... Но я вижу
все твои замыслы. Ты хочешь отправить к Валькирии ее избранника, ты
ратуешь об их человеческой судьбе, забывая о судьбе Будущего.
- Нет, ты не видишь моих замыслов. Наверное, долго смотрел в огонь и
ослеп. Скажи, а какой ты заготовил урок для Мамонта?
- Он поедет в Президио.
- Вот как? А способен ли он исполнять урок Страги Нового Света? И
согласится ли? Что, если снова изберет путь Странника? Ты плохо знаешь рок
Мамонта.
- Он поедет в Президио!- с внутренней холодной яростью повторил Стратиг.-
Или - навечно останется... Блаженным Странником, как Василий Московский. И
пусть бросает камни в окна темных изгоев.
- Мамонт не знает Нового Света,- спокойно вымолвила Валькирия.- Он много
еще чего не знает... И отсылать его в Президио, не посвящая, без хлеба и
соли - обречь на гибель. Вскоре найдут со струной на шее.
- Пришли к нему Авегу, пусть даст ему меру соли и... краюшку хлеба. А я
окружу его надежными Дарами.
- Для тебя он всего лишь резерв...
- Нет!.. Я знаю, он продлит твой род. Потому ты стараешься сберечь его. Но
будучи Блаженным Странником, он все равно останется... избранным.
- Это не утешение! Запомни, Стратиг: я всегда буду против, чтобы Мамонт
поехал в Президио. И не говори мне, что это против всякой логики.
- Мне нужен в Президио Страга с качествами Мамонта! Он неплохо справился с
уроком, когда искал в Москве золотой запас России.
Валькирия отошла от очага к маленькому окну, сквозь которое пробивался
зимний рассвет. Протаяла пальцами лед на стекле и стала смотреть на улицу.
Участковый тем часом спокойно похрапывал, развалившись на лавке.
- Скажи, чего ты хочешь?- не выдержал Стратиг.
- Ты уже слышал: отправить Мамонта на Балканы.
- Не реально,- сразу же отозвался он.- Страгой Запада может быть лишь
Вещий Гой, как Зелва.
- Да, это так,- невозмутимо проговорила она.- И потому надлежит отправить
Мамонта не к Авеге, а за солью Знаний, к Весте. Сегодня же.
Он сделал паузу, скосил глаза на спящего участкового и вдруг начал сгибать
ноги. Ломал их, как ломают несгибаемые деревья, гнул, чтобы поставить себя
на колени перед Валькирией.
Поставил с великими трудами, опустил руки и свой пронзительно-яростный
взор.
- Дева! Позволь и мне хотя бы прикоснуться к соли Знаний.
Она обернулась, и стало видно, как от дыхания ее растаял весь лед на
стекле и в очистившемся окне проглядывали заиндевевшие высокие сосны.
- Это невозможно, Стратиг!
- Почему? Потому что ты... Потому что я не избран тобою?
- Да.
- Но я всю жизнь... люблю тебя. А ты избрала когда-то темного изгоя,- он
снова скосил взгляд на спящего участкового.
- Я повиновалась своему сердцу.
- Сердцу, но не року!
- Сердце Валькирии - это рок. А я не властна над ним,- она положила на
лавку свесившуюся руку мужа, поправила волосы, сбившиеся на лоб.- И не
смей называть моего избранника изгоем!
- Прости, Дева... Она чуть смягчилась.
- Встань, Стратиг. Мы пришли сюда решить судьбу Мамонта, а не твою.
Говори, согласен ты задать ему урок, определенный мной?
Он так же медленно встал с колена и как всегда, через плечо, взглядом
гордым и надменным, долго смотрел Мамонту в лицо.
- Да, согласен,- наконец с великим трудом выдавил из себя Стратиг.- Но!..
Нет гарантии, что он исполнит его как подобает. Не знаю, что ему взбредет
в голову? Отведав соли в пещерах, захочет ли он выйти на свет? Тем более,
отправиться в Землю Сияющей Власти.
Валькирия медленно приблизилась к Мамонту, и он встал на ноги.
- Дай мне слово, что исполнишь урок Страги Запада,- потребовала она, глядя
в глаза немигающим взором.- Поднимешься из пещер и исполнишь.
- Поднимусь и исполню,- сказал Мамонт неожиданно для себя спокойно и даже
устало, будто решалась не его судьба и не его заветная мечта исполнялась в
эти секунды.
- Я верю ему,- твердо проговорила Валькирия и присела у очага.
- Ну что, Мамонт,- впервые прямо обратился к нему Стратиг.- Извратил ли я
твой рок, посылая Страгой Севера? Какой урок ты исполнял, когда прибрел на
Урал странником?- Он усмехнулся.- Правды ради должен сказать, ты только
разворошил муравейник кощеев Востока, но они забегали, засуетились и
обнаружили себя. Этого я добивался давно и только потому задавал тебе урок
Страги. Но ты сказал, знаешь свой рок, и ушел с сучковатым посохом. Так
кто из нас был прав?
- Ты, Стратиг,- выдерживая взор его, проговорил Мамонт.- Почему ты так
смотришь?
- Хочу понять, что есть в тебе особенное, замечательное. За какие
необычные качества ты оказался избранным Валькирией? Из каких соображений
Атенон одобрил ее выбор?
- Не старайся, ничего не получится,- задумчиво улыбнулась Валькирия-мать,
глянув снизу вверх.- Этого не понять ни одному гою.
Стратиг посмотрел на Деву, но ничего ей не ответил.
- Не задавай себе вопросов, Стратиг,- посоветовала Валькирия.- Это
бесполезное занятие, отыскивать какие-то особенные качества, за что
выбирают. Ты же знаешь, Валькирии перестанут рожать Валькирий, если
позволят расчесать свои волосы мужчине, не избранному сердцем. И только
сердце позволяет нам держать обережный круг над избранником.
- Но твоя дочь уронила его, и погиб Страга Севера!- заметил он.
- Да, это случается. Если сердце избранного больше не принадлежит
Валькирии. Страга Севера изрочил себя, попытавшись сделать выбор. И потому
Атенон хоть и наказал мою дочь, назвал ее Карной, но не обрезал ей волосы.
- Нет, нет! Нет!- почти закричал Стратиг и встряхнул своими густыми,
длинными волосами.- Никогда не смогу согласиться. Считаю это
несправедливым, когда Валькирия избирает изгоя и открывает ему дорогу к
Вещим Знаниям! Так мы никогда не достигнем совершенства!
- Все время омолаживать кровь и чувства заповедано твоими же предками,
Стратиг!- сурово напомнила Валькирия.- А совершенство - в любви. И только
она способна привести человека к соли Знаний, независимо от того, гой он
или изгой. Владыка Святых Гор предупреждал тебя ни в коем случае не
закрывать путей к Сущности Мира. Если в сердце самого темного изгоя
загорится истинная любовь, она приведет его к свету. И ты не вправе лишить
его пути.
Стратиг остывал от ее слов, как выброшенный из огня уголь.
- Мне понятны твои чувства, Стратиг. В твоем роду было много Вещих Гоев...
Преклони колено перед Атеноном. Он волен допустить тебя к Весте. Но тогда
тебе придется оставить престол Стратига своему сыну.
Это подействовало на властелина судеб отрезвляюще. Через несколько секунд
напряженной паузы он вновь обрел свой властно-гор-деливый облик, словно
сделал выбор.
- Сын еще не готов принять престол. Пусть посидит несколько лет на реке
Ура у трех Тариг, а затем отправляется на реку Ганга.
- Добро, если ты так решил,- тут же согласилась Валькирия.- Передай
Мамонту ключ Страги.
- Что?- словно вернулся он из небытия.
- Его некому вести в пещеры. Ведь ты же отослал мою дочь в Землю Сияющей
Власти. Поэтому Мамонт пойдет один. Он знает дорогу. Только дай ему ключ
Страги.
Властелин судеб помедлил секунду, затем решительно выхватил из кармана
металлические четки, собранные на оленью жилу.
- Владей, Мамонт!.. Но запомни: если ты, спустившись в копи, не успеешь за
отведенный срок добыть соль, или, напротив, добудешь ее столько, что
подавишься... Если ты не получишь титул Вещего Гоя,- поедешь в Президио! Я
отправлю тебя в Президио несмотря уже ни на какие возражения! Даже если за
тебя станет хлопотать сам Святогор!
***
Это были карта, компас и ключ одновременно, с устройством, как все
гениальное, простым и надежным, если четки оказывались в руках
посвященного человека. Механизм их напоминал нечто среднее между кубиком
Рубика и кодовым замком, где во взаимодействие входили цвета металлических
бусинок и числа. И только три крупных серебряных шарика, разделяющие всю
нить четок на равные части, заключали в себе некие невидимые глазом
качества, сходные с магическим кристаллом КХ-45. Вкушение соли Знаний
началось с этого ключа Страги, поскольку в руках Мамонта оказался
компьютер, вероятно, изобретенный тысячу лет назад на принципах единства
интеллекта, чувств и воли человека.
В тот же день Мамонт спустился в пещеры через вход, оказавшийся неподалеку
от дома, в сосновом бору. Вокруг были десятки карстовых воронок, куда
убегала или, напротив, откуда изливалась весенняя вода. В горе существовал
сложнейший лабиринт, отстроенный природой, и даже в зимнее время сильно
обводненный, так что прежде чем он попал в узкий и длинный лаз, ведущий в
верхние естественные пещеры, трижды пришлось выкупаться в карстовом
"предбаннике".
Однако и спустившись в подземелья "Стоящего у Солнца", он до конца
поверил, что находится в начале пути к Весте, лишь когда проник в первую
галерею, где можно было стоять в рост и где он отыскал в нише стены
пластмассовую герметичную упаковку с сухой одеждой, продуктами и запасным
аккумулятором к фонарю. Это уже было хозяйство жителей недр Урала - Варг,
здесь царили покой и порядок. Верхний, солнечный мир находился еще близко,
возможно, всего в каких-то полсотни метров, но сразу же как-то отделился,
ушел с орбиты, словно блуждающая комета. Мамонт переоделся и, прежде чем
тронуться в путь, несколько минут лежал на земле в полнейшей темноте, что
особенно остро концентрирует мысли и чувства.
Он отправлялся в дорогу за солью Знаний. Свершалось то, чего он так долго
и страстно жаждал, однако почему-то не испытывал ни восторженной радости,
ни ликования от победы.
Наверное, он и в самом деле переступил наконец черту, отделяющую
страстность изгоя от бесстрастной страсти гоя, чего так хотела и чего
ждала от него Валькирия.
Или это все потому, что соль Знаний всегда горька, как утверждают сведущие
люди?
С этими мыслями он встал и отправился в путь, по расчетам на ключе Страги,
протяженностью в несколько десятков километров, если мерить по земному
времени, по сути, однодневный, а здесь он растягивался почти на трое суток.
Видимо, и время здесь было совсем иное...
И этот вход, с Восточного склона Урала, оказался плотно заминированным,
особенно первые три галереи, расположенные друг над другом, как лестничные
пролеты. В прошлый раз его вела собака, специально натасканная для
движения по минным полям, теперь он сам искал место, куда поставить ногу,
чтобы сделать следующий шаг. Никогда он не опасался за свою жизнь так, как
сейчас, не дорожил так простой способностью - существовать, ибо обидно
умирать, подорвавшись на "своей" мине и не дойдя до заветной цели. Он
твердил себе - повинуюсь року, повинуюсь року!- и боялся, опуская ногу на
землю.
Первый день пути оказался самым напряженным, и едва добравшись до ночлега
- ко-лодезообразной рубленой избушки, он забрался в пуховый спальный мешок
и уснул, прежде чем успел согреться: в верхних естественных пещерах в
зимнее время температура держалась на одном уровне - два градуса тепла.
Сквозь сон услышал гулкие шаги за стеной, мгновенно вернувшие его в явь.
Кто-то шел по заминированному залу уверенной твердой поступью, причем без
света. Не удержавшись, он приоткрыл дверь и включил фонарь,- к ночлегу
подходил высокий седобородый человек в таких же, как у Мамонта, толстых
суконных одеждах - своеобразной униформе подземного мира.
- Выключи, Мамонт,- попросил он.- Не ослепляй меня.
Пришлось погасить фонарь. Человек приблизился в полной темноте, скинул
котомку с плеч.
- Здравствуй, Мамонт!
- Здравствуй,- отозвался он.- Я не знаю, кто ты.
- Мы с тобой встречались. Я - Авега.
- Авега? Авега-второй?- Мамонт впервые за целый день ощутил толчок
радости.- Встречались, но я тогда... был с завязанными глазами.
- Я рад, что сейчас идешь с открытыми. Первый путь к соли Знаний -
замечательный путь.
- Откуда ты все знаешь?- неподдельно удивился Мамонт.- Только сегодня на
заре решилась моя судьба!
- Я - Авега!- произнес он со спокойной гордостью.
В избушке было тесновато для двоих, так что легли в спальных мешках рядом,
бок о бок.
- Если ты все знаешь, скажи,- помолчав, попросил Мамонт.- Что сейчас
делает моя Валькирия?
Показалось, он смущенно улыбнулся в темноте.
- Вот этого не знаю. И знать не могу. Жизнь и природа Валькирий
таинственны для Авеги. А ты должен знать! Ты ее избранник!
- Честно признаться, брожу мыслью где-то около и не могу дотянуться.
- Ничего, все придет,- успокоил он.- Ты долго был изгоем, затем
странником, жил в суетном мире. А это лечится даже не солью Знаний -
обыкновенным покоем. И если, пока я хожу по земле, ты не успеешь обмести
пыль. со своих ног, то я вернусь и все расскажу. Мне сейчас путь в Землю
Сияющей Власти. Ношу туда соль, одну только соль, потому что они питаются
своим хлебом.
- Ты увидишь Валькирию?
- Если допустит к себе.
- Передай, как только я... вкушу соли, приду к ней на Балканы Страгой
Запада.
- Она это уже знает,- тихо рассмеялся Авега.- Потому что держит тебя в
обережном круге. Ей известен каждый твой шаг. Так что ты иди по минному
полю и ничего не бойся.
Тон его голоса успокаивал, веки закрывались сами собой, но ток отцовского
чувства пробил сознание и стряхнул сон.
- Авега!.. Как мой сын? Стратиг отослал его на реку Ура.
- Я уже носил ему хлеб-соль, потчевал. Но он так голоден, что просил еще.
- Нет, ты мне скажи, как он там? Где живет, что делает?
- Он учится, как и все юноши, со всеми на равных. Возле каждой тариги -
скит на семь человек. Жизнь, конечно, у них аскетическая, без всяких
излишеств. Занимаются воинским ремеслом... Да, к великому сожалению! Но и
науками, языками и искусством, когда приходят к ним Дары. У твоего сына
открылся талант к слову, но он тянется к знаниям.
- Любопытно, если учесть, что кое-как закончил школу,- с радостью и вслух
подумал Мамонт.- Ну а потом, после учебы, какой урок его ждет?
- До урока ему еще далеко,- проговорил Авега, засыпая.- С реки Ура он
вернется домой, адаптируется к среде, и его поведут за руку по высокой
лестнице, со ступени на ступень. Он получит официальное образование,
разумеется, будет самым преуспевающим студентом. Потом займет
соответствующее место в обществе - военного, юриста, дипломата,
журналиста, а возможно и государственного чиновника, банкира... И будет
расти, созревать. Когда же созреет, встанет перед грозными очами Стратига
и получит свой первый урок. А еще - волчью шубу с его плеча...
Мамонт так и не понял, кто из них первым уснул - Авега или он. Осталось
ощущение, что блестящая будущая судьба сына была не предсказана
разносчиком соли Знаний, а приснилась ему. Когда он стряхнул окончательно
предутреннюю дрему, Авеги уже не было в избушке, его спальный мешок,
аккуратно свернутый и упакованный в сетку, висел под потолком. На столике
же, в деревянной солонке, оказалось несколько кристаллов крупной соли и
рядом - кусочек хлеба, не отрезанный, а отломленный от каравая.
Он съел его, и это стало единственной пищей на весь следующий день пути.
Над головой уже была километровая толща, когда он открыл дверь и перешел
из естественной пещеры в соляные копи. И сразу знакомо дохнуло горечью,
ощутимой на губах, и, как ни странно, на глазах. То ли соль раздражала
слезные железы, то ли он и в самом деле заплакал по непонятной причине -
ибо не чувствовал ни какой-то особенной радости, чтобы лить слезы от
счастья, ни глубокого горя. И только горечь вездесущей летающей соли,
сверкающей в свете редких ламп, словно морозные иглы.
Это начиналась тоска по солнцу, потому что он пропустил уже два рассвета.
Впервые в жизни он ощутил не желание исполнить ритуала, искреннюю
потребность встать, вскинуть руки и произнести это короткое слово,
наполнившееся вдруг магическим смыслом:
- Ура!
И сразу же стало легче дышать, двигаться, и отступила острая жажда,
вызванная солью; тяжелая плоть стала невесомой и одновременно собранной и
послушной. Наверное, то же испытывали русские солдаты, во все времена
поднимавшие себя в атаку этим молитвенным возгласом. Он вырывался из груди
непроизвольно, когда выпадало идти навстречу смерти или навстречу радости
и ликованию.
Если двигаясь по бесконечным пещерам, спускам-шкуродерам и лабиринтам, он
часто доставал ключ Страги и определял нужное направление или поворот, то
в соляных выработках, побывав здесь единожды, шел уже по памяти и узнавал
места, некогда пройденные с раненым "Данилой-мастером". Его ждали и
сопровождали в пути, поскольку кто-то невидимый включал впереди свет и
выключал его, когда очередной зал был пройден. Ему освещали дорогу к
Весте, вели пока еще как слепого, ибо тот же Авега ходил под землей без
ключа и света.
Он надеялся, что ведет его Варга - тот самый, слепнущий от солнца, что
выпаривал соль из суставов на пасеке Петра Григорьевича, тот, что встретил
Мамонта, когда он принес Страгу Севера в Зал Мертвых.
Так ему хотелось. В памяти осталось чувство его доброго расположения к
изгою, волею судьбы пришедшему в святая святых - Зал Весты. И глубокая
благодарность за то, что перешагнул запрет и позволил - позволил!-
прикоснуться к Книге Знаний, пусть не к содержанию, не к слову, но Мамонт
с той поры имел полное право называться Очевидцем. Да, Веста существовала,
и можно было бы или спокойно жить, или спокойно умирать. Однако единожды
побывав здесь, не вкусив, но подышав пещерной солью, уже было невозможно
забыть ее дразнящую сладость. В прошлый раз, уходя отсюда, он уже знал,
что непременно вернется, и это возвращение становилось уже смыслом жизни.
Мамонт думал о Варге, представлял себе встречу с ним, но когда поднялся по
белой лестнице и пошел сквозь череду плотно пригнанных, почти герметичных
дверей, последняя распахнулась перед ним сама. В просторном гулком зале, в
этой "приемной", откуда был вход в хранилище "сокровищ Вар-Вар" и еще
целый десяток дверей со знаком жизни, оказались две женщины преклонных
лет, одетых в белые бесформенные рубища, плотно затянутые на шее и
запястьях рук, в туго завязанных платках - своеобразная униформа
обитателей соляных копей. В лицах и глазах этих старух Мамонт увидел
что-то знакомое, уловил неясный отголосок воспоминаний - будто уже где-то
их видел и даже разговаривал.
- Здравствуй, Мамонт,- сказала та, что открыла перед ним дверь, при этом
изучающе и пристально глядя в глаза,- ступай за мной.
Он внутренне готовился к некой торжественности момента, возможно, потому,
что торжествовал сам, но все выглядело весьма прозаично и обыденно, за
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |