не спит! За что он деньги получает?
Теперь и валить было не на кого, да и объяснять ему, где был, что делал,
обеспечивать себе алиби было невозможно. Правду сказать нельзя, а кривду
генерал проверять не станет - слишком торопится. Видимо, ссуду взял
большую, на короткий срок и огромный процент. Были бы у него факты или
точная информация, он бы не тронул сейчас, а наблюдал бы каждый шаг. Но
вся беда в том, что генерал со своей Службой не может контролировать
Мамонта. Что-то не получается у "нелегалов", привыкших работать в
"цивилизованных" странах. Потому и решил давить.
- И еще! - продолжал он после паузы.- Объясни мне: что за странное
отношение местной власти к тебе? То выписывают ордер на арест и
арестовывают, то ты после побега вдруг спокойно разгуливаешь по поселку и
заходишь в дом к участковому. А он тебя и пальцем не трогает! Как это ты
его приручил? Только не ври, что через дочку его! В зятья он брать тебя не
хочет... Ну, Мамонт?
- Да, генерал, много чего ты наковырял, но все впустую,- Русинов
пошевелился, разгоняя кровь.- Не на ту лошадь поставил. Я к финишу не
приду. Мой тебе совет: отдавай назад ссуду, пока не растратил, распускай
гвардию и займись другим делом.
- Это все? - спросил он спокойно.
- Нет, не все... В прошлом году у вас пропал человек.
Я его нынче видел... Зрелище страшное. Так вот, я не хочу обрастать
шерстью и потому ухожу. Если ты хочешь- продолжай. Через год тебя отловят
как снежного человека.
- Теперь все?
- Теперь все.
Генерал не спеша подошел к двери, постучал. Через секунду в вагончик вошел
порученец.
- Ты же, кажется, фельдшер по образованию? - спросил его генерал.
- Так точно,- по-военному ответил тот.
- Отведи Мамонта в лазарет, посмотри. По-моему, у него что-то с головой.
Порученец достал откуда-то с полки резиновую дубинку, ткнул Русинова в
плечо:
- Пойдем посмотрим, что у тебя с головой. Русинов ощутил холод в солнечном
сплетении - точно такой же, как в пещере, прежде чем перешагнуть через
зловещий порог...
С аэродрома Иван Сергеевич сразу же пошел к Варбергу в номер. Ученый-швед
сидел за компьютером - рылся в памяти машины.
- Иван Сергеевич? - удивился он, поскольку тот никогда не бывал у него и
даже в крыло особняка не заходил, где были апартаменты шведов.
Иван Сергеевич без приглашения сел в кресло с таким видом, будто случилось
непоправимое. Варберг встревожился, выключил компьютер и подкатил другое
кресло поближе. Вопросов не задавал - ждал терпеливо.
- Плохо дело,- наконец проронил Иван Сергеевич.- Мамонт практически в
невменяемом состоянии.
- Вы его видели?- настороженно спросил Варберг.- Вы нашли его?
Иван Сергеевич выдержал паузу:
- Да... Нашел. Но уже поздно!
Варберг схватил трубку внутреннего телефона, сказал несколько фраз
по-шведски, снова сел, блестя очками. Через минуту в номер вошел
молчаливый- Джонован Фрич. Варберг что-то объяснил ему, поставил рядом с
креслом Ивана Сергеевича стул, сел, уступив свое место гостю.
- Вы что, господа, приготовились слушать? - спросил Иван Сергеевич и
встал.- Решили, что я вам сейчас расскажу интересную историю о Мамонте? А
ничего интересного нет!
Он прошелся по номеру - наглеть так наглеть! - открыл бар, перебрал
бутылки, нашел русскую водку и, налив полфужера, выпил. Когда-то давно,
еще в шестидесятые, Иван Сергеевич нашел хороший способ, как избегать
разноса начальства. А начальство тогда было крутое, в галифе, в хромовых
сапогах- атавизмы времен НКВД! Однако храбрым и безжалостным было, лишь
когда перед ним человек начинал робеть, смущаться и "жевать мочалку", как
говорили. Способ заключался в присловье - ихним салом по мусалам:
следовало прямо с порога наглеть до определенного предела, передвигать
мебель в кабинете начальника, пить воду из его графина, хватать телефонную
трубку - только не стоять на месте и при этом говорить либо отвечать на
вопросы дерзко, самоуверенно и с некоторым хамством. А если на стуле висит
френч начальника или лежит его шапка, то их нужно при этом пять раз
перевесить, переложить с места на место, покрутить в руках, при
необходимости даже примерить, будто от волнения, возбуждения и
недовольства. Мол, так зол, что не ведаю, что творю. Когда берешь личные
вещи начальника в свои руки и манипулируешь ими на его глазах, он
становится если не беспомощным, то уж не гневным. Он внутренне-то
возмущается поведением подчиненного, помнит, что тот провинился и надо бы
его наказать, но его внимание в тот момент отвлечено на личную вещь и в
сознании сидит мысль - чего ты треплешь мою шапку? И редко кто устоит
перед натиском и скажет: "Положи шапку и отвечай!" Они сами начинают
робеть, забывать детали провинности, и в результате все сходит с рук. И
потом, когда провинишься во второй раз, начальник уже начинает тебя
побаиваться,- дескать, свяжись с ним, опять как разинет рот, как начнет
двигать стулья. Пусть лучше заместитель с ним разберется. А с замом всегда
можно договориться. Всякая вина у зама- второстепенная...
Способ этот, по мнению Ивана Сергеевича, годился для всех начальников всех
времен и народов.
- Состояние здоровья Мамонта безнадежное,- заключил он и, повалившись в
кресло, сцепил руки - побольше нервов! - Полное расстройство психики,
потеря памяти, рассудка... Одним словом, вылетает самое важное звено,
опорная точка на этот сезон.
- Что с ним случилось?- спросил Варберг, посматривая на молчаливого.
- А что случилось в прошлом" году с вашим человеком?! - почти закричал
Иван Сергеевич.- Вы же ездили смотреть на него на аэродром? Видели?!. Что
случилось...
- Это был не наш человек,- заметил Варберг не очень уверенно.
- Теперь это не ваш человек! - возмутился Иван Сергеевич.- Когда работал
на вас- был ваш. А сошел с ума - не ваш стал. С такой логикой, господа, вы
в России далеко не уедете. Вам известно, почему даже под сильным огнем
раненых выносят с поля боя? Если не будут выносить, то армии откажутся
воевать. Каждый солдат смотрит, как вытаскивают гибнущего от потери крови,
и думает, и надеется, что и его тоже вынесут, не бросят...
- Фирма определила пенсию господину Зямщицу,- вставил Джонован Фрич.
- А что ваша пенсия? Человек-то безнадежно болен!
- О да! - подтвердил Варберг.- Люди гибнут за металл... Бессмертный Гете.
- Я не смог выяснить, что произошло с Мамонтом,- помолчав, продолжил Иван
Сергеевич жестко и отрывисто.- Сам он объяснить не в состоянии.
Разговаривать с ним невозможно и небезопасно. Зрелище не из приятных -
агрессивный, пена на губах и совершенно не моргает. Меня всерьез
беспокоит, господа, что практически в течение одного года два человека в
одном и том же месте сходят с ума. Мамонт стал наполовину седой. Пережил
какое-то мощное потрясение. Безусловно, оба они, и Зямщиц, и Русинов,
что-то видели в горах. Но что?.. Я не знаю, каким был Зямщиц до болезни,
поэтому допускаю слабость его психики. Но простите меня, я слишком хорошо
знал Мамонта! Его ведь сокровищами не удивишь, не сведешь с ума. К тому же
он по образованию врач-психиатр и что такое самоконтроль сознания знает.
Занимается психотренингом...
Референт до сих пор не появлялся, хотя ему наверняка Служба доложила, да и
сам мог увидеть подъезжающие к особняку автомобили. Значит, сейчас он
получал информацию от Августы. Что-то она ему донесет? Одно дело,
условились, что говорить, другое дело - трепет перед начальством... На
двух стульях усидеть невероятно трудно, а она еще пытается устроиться на
третьем, который подставляли ей Иван Сергеевич с Мамонтом. Впрочем, как
подставляли? Сама попросилась...
- Кстати, где мой референт? Почему его нет здесь?! - спросил Иван
Сергеевич.
- О да! Момент!- Варберг взял телефон внутренней связи.
Иван Сергеевич выждал, когда пригласят референта, и продолжил:
- Дело в том, господа, что я получил информацию от своих людей, близких к
Мамонту,- он умышленно замялся, как бы желая сгладить неприятности.- Одним
словом, Мамонт глубоко засомневался в существовании варяжских сокровищ.
Сегодня я попытался вытянуть из этого безумного человека его нынешнее
отношение к предмету. Он подтвердил свои сомнения... Возможно, глубокие
разочарования и стали причиной его заболевания.
Вошел референт, поприветствовал кивком, подыскивая себе место.
- Почему вы не встретили меня на аэродроме?- в упор спросил Иван Сергеевич.
- Извините, я был занят,- не ожидая такого вопроса, как-то неуверенно
сказал референт.
- У вас нет другого дела, если вы мне нужны в конкретный момент! Не может
быть других дел! - зычно крикнул Иван Сергеевич.- Я от себя теперь не
отпущу вас ни на шаг!
- Позвольте уточнить, господин Афанасьев,- мягко вмешался Варберг.- Кроме
обязанностей референта, господин Гофлер выполняет другие функции и задачи.
- Ну, мне это совместительство еще с большевистских времен вот так
надоело! - Он резанул себя по горлу.- Ладно, не о том речь пока...
Господин Гофлер, вы получали информацию из своих источников о том, что
Мамонт сомневается в существовании варяжских сокровищ?
Шведы мгновенно переглянулись. Референт неуверенно пожал плечами:
- О да... Такая информация была...
- Почему мы мне не доложили об этом? Наступила пауза и некоторое
замешательство.
- Ну вот что, господа! - Иван Сергеевич снова встал.- У нас есть такая
пословица- "Кто едет, тот и правит". Либо вы даете мне вожжи в руки и
прекращаете вести параллельные дела за моей спиной, либо я вам ничем
помочь не могу. Сегодня я встречаюсь с Мамонтом и оказываюсь, по сути, не
готовым к разговору! Разговору очень серьезному для нашего дела!.. Если бы
не мои личные агенты, я не знаю, как бы все обошлось. А все потому, что
референт мне не докладывает оперативную информацию! Извините, господа, я
могу пользоваться услугами и своих людей, но в таком случае фирма должна
взять их на содержание.
- Сколько у вас людей? - спросил Джонован Фрич.
- Пока в моих руках не будет полного руководства, я не могу назвать даже
их количества,- заявил Иван Сергеевич.- И как известно, дело не в
количестве, а в качестве! Если хотите, я назову сумму, которая мне
требуется ежемесячно.
- Какова эта сумма?
Они не хотели смешивать две службы в одну! Они хотели все время
контролировать деятельность "Валькирии".
- С транспортными расходами и использованием спецсредств - пятьдесят тысяч
долларов.
- Вы будете получать эту сумму,- заверил Фрич. "Эх, мало запросил! -
пожалел Иван Сергеевич.- Ну, да ладно, увеличу штат, запрошу еще..."
- Итак, вернемся к нашим овцам! - вернул разговор в прежнее русло Иван
Сергеевич.- Господин референт, та информация, которая у вас имеется... Ей
вполне можно доверять?
- О да! Безусловно! Источник надежный.
- Меня интересует срок ее давности.
- Текущие сутки.
- Да, поздновато,- думая о своем, проговорил Иван Сергеевич.- Как на
охоту, так и собак кормить... Завтра в семнадцать часов закажите вертолет.
Кто из вас, господа, желает лично познакомиться с Мамонтом?
Шведы снова переглянулись. Варберг что-то хотел сказать, возможно,
выразить желание, однако референт отчетливо произнес:
- Считаю это излишним, господин Афанасьев. Не вижу острой необходимости.
Появление незнакомых людей, к тому же иностранцев, может вызвать
нежелательную реакцию.
Это означало, что Августа выполнила договоренность, что сообщать своему
резиденту и в какой форме. Но кроме того, Иван Сергеевич уловил некую
струнку брезгливости к "больному" Мамонту. Возможно, срабатывала
обыкновенная человеческая защита собственного сознания: охотников ходить в
психушку и смотреть там на больных вряд ли найдешь. А если и найдешь- то у
такого желающего наверняка патология либо профессиональный интерес.
- Я тоже считаю, что с Мамонтом лучше работать пока только вам,- уточнил
Варберг.- При первой же возможности или острой необходимости я бы с
удовольствием познакомился с ним.
Иван Сергеевич представлял, что устроит Мамонт, если к нему пожалует в
общем-то такой же Мамонт, только из Швеции. Тогда бы у них навсегда
пропала охота встречаться с Мамонтом...
- Такая необходимость есть,- ненастойчиво заявил Иван Сергеевич.- Вы могли
бы найти общий язык как два теоретика.
- Больной скептик - не партнер для дискуссии,- отрезал референт.
Иван Сергеевич тут же выстрелил по нему:
- Послезавтра утром у меня на столе должны лежать все списки граждан,
проживающих в поселках Большой Кикус, Гадья, Дий и Верхний Вижай. Начиная
от шестнадцати лет. Год и место рождения, род занятий, наличие судимости,
образование, материальное положение.
- Слушаюсь, шеф,- неожиданно ответил референт, записывая в блокнот.
Такое обращение Ивану Сергеевичу очень понравилось. Он еще любил, когда
его называли "товарищ полковник", хотя в Институте не принято было
обращаться по званию. А еще лучше- "господин полковник!" Это была его
маленькая тайная слабость. Но вместо того чтобы как-то поощрить референта,
он сказал еще жестче:
- И всю оперативную информацию! Особенно касаемую Мамонта!
- Слушаюсь, шеф.
Он уже внутренне торжествовал и чувствовал в своих руках упругую крепость
вожжей запряженной в свои сани "Валькирии"...
Он не догадывался, что через несколько дней большая часть оперативной
информации станет уходить в сейф референта и обсуждаться в кругу шведов за
закрытыми дверями. О том, что бывший начальник Службы безопасности фирмы
отставной генерал Тарасов совершил переворот и сдаст Савельева шведам
вместе с разоблачающими его террористические действия материалами, а те, в
свою очередь передадут его следователям органов Госбезопасности, Иван
Сергеевич узнал лишь на пятый день от Августы. Она "случайно" увидела на
столе копию протокола допроса Савельева на двадцати семи листах и
"случайно" прокатала их на ксероксе. К своей чести Савельев не выдал свои
связи с фирмой, Иван Сергеевич и Августа пока оставались в тени.
Провал был неожиданным, и Савельев был виноват сам, ибо, стараясь
сохранить свое влияние, свою нужность подпольно действующей фирме,
созданной когда-то "Валькирией" и теперь ставшей у нее на пути, не хотел
вывести Ивана Сергеевича на прямую связь с генералом. Да и сам генерал,
похоже, не хотел объединяться: зачем ему какой-то Афанасьев без войска,
когда тут, под руками, отлаженный аппарат, разветвленная сеть информаторов
и разведчиков-профессионалов?
Случилось то, что всегда случалось на Руси - каждый мыслил себя князем и
центром вселенной.
Еще можно было стоять и держаться, ибо впереди была цель- обезопасить
Мамонта хотя бы на период до двадцать девятого августа. Иван Сергеевич
все-таки худо-бедно, но контролировал поведение шведов. Важно было не дать
им возможности что-то разузнать о "больном", о его настоящем здоровье и
подавать шведам информацию о Мамонте только через свои руки. В последний
раз встретившись с ним, Иван Сергеевич просил его уйти в горы, куда-нибудь
повыше, поближе к месту встречи Инги Чурбановой с Данилой-мастером, чтобы
исключить всякие неожиданности. Это была последняя надежда- незаметно
проследить за ним и узнать путь в царство Карны. Однако Мамонт уперся и
стоял на своем, оставаясь в Гадье, в доме, где расстался с Ольгой и где
хотел ее дождаться.
Переубедить Мамонта еще никому не удавалось. Они условились, что пойдут к
камню со знаком жизни вместе и что двадцать восьмого утром Иван Сергеевич
вылетит на вертолете из Красновишерска, по пути прихватит Мамонта на
хуторе около Гадьи, а оттуда они уже полетят на восточный склон Урала,
поближе к месту встречи, чтобы остальной путь пройти пешком.
После этой встречи Иван Сергеевич и получил известие об аресте Савельева.
За ночь он несколько раз внимательно прочитал копию протокола допроса,
потом, выключив свет, лежал с закрытыми глазами, анализировал ситуацию и
изобретал себе алиби. Он мог спокойно признаться шведам в случае чего о
своей связи с Савельевым. И довод был основательный - из врагов следует
делать друзей. Никому не выгодно, чтобы неуправляемый "махновец" Савельев
бродил по Уралу и занимался поиском сокровищ, причем совершенно неуязвимый
и безнаказанный. Нейтрализовать же его, как оказалось, не под силу ни
ОМОНу, ни спецназу. Все-таки Служба у него состоит из профессионалов и уже
давно вписалась, слилась со средой в регионе. Чтобы выявить теперь агентов
и резидентов, нужно только для борьбы с Савельевым создавать мощную
контрразведку и работать не один год. К тому же из кого создавать? Опять
из отставных генералов, уволенных оперуполномоченных КГБ, контрразведки-
то есть опять же из тех людей, которые могут очень просто найти общий язык
со своими коллегами. Возникнет такая неразбериха, такая двойственность
положения, что перестанешь доверять самому себе. Это же непредсказуемая
Россия и загадочный русский характер! Найти контакт с Савельевым,
приблизить его, завязать какими-то отношениями, общими делами и в
результате, со временем, подчинить себе взбунтовавшегося монстра - это
лучше, чем ждать взрывов снарядов, подложенных в особняк, летать над
землей с замирающим сердцем, что в тебя выпустят магазин патронов из-за
какого-нибудь останца. Можно сказать, Иван Сергеевич, таким образом, нашел
Соломоново решение, и нет тут никакого предательства интересов фирмы.
Шведы - люди опытные и умные, должны были понять.
Другое дело было с Августой. Если Савельев выдаст ее либо случайно
проговорится на допросе- шведы ее не пощадят. Ей будет невозможно найти
оправдание самой. Единственное средство спасти ее - взять все на себя,
обнаглеть до предела и утверждать, что он, Иван Сергеевич, заставлял
Августу искать контакты с Савельевым и, когда нашел, приказывал ей
доставлять информацию "туда и обратно". Шведы могут поверить в его, Ивана
Сергеевича, откровенность, могут согласиться, что это были необходимость -
сделать из Августы посредника, однако саму Августу не простят, потому что
она обязана была немедленно донести о всех действиях и Афанасьева и
Савельева. Она не донесла хозяевам, а это уже чистое предательство.
Раскрытое двуличие разведчика- верное суровое наказание вплоть до смерти:
даже в небольшом городке каждый день случается до десятка автокатастроф...
Она же была спокойна, будто ничего не случилось! Он уговаривал Августу
выработать вместе легенду своего поведения, чтобы не было разнотолков и
разногласий, зачитывал ей шепотом куски из протокола, кажущиеся ему
опасными для нее; она же сначала лишь смеялась, успокаивала его, гладила
по ершистой голове, а к утру отобрала бумаги и подожгла их в камине. Потом
достала коробку и стала показывать ему слайды на фоне потолка...
Кажется, это было путешествие по гористой пустыне Ирана или Ирака: лошади,
верблюды, стремительные джейраны и ослепительное белое солнце.
Они еще оба не подозревали, что их ждет утром... Утром же вместе с чашкой
кофе она принесла известие, которое на миг шокировало Ивана Сергеевича.
Августа же по-прежнему проявляла хладнокровие и выдержку.
- Ваня, молчи пока об этом. Шведы ничего не знают... Ночью неизвестными
людьми был захвачен Мамонт и увезен в неизвестном направлении!
Если шведы не знали об этом, откуда же узнала Августа?! Она предугадала
его вопрос.
- Не спрашивай, Ваня. Сходи погулять на улицу,- научила она.- Потом
объявляй тревогу.
И тут же вышла. Он все понял: Августа дарила ему информацию, которая
сейчас, в его положении, может помочь ему утвердиться в фирме, ткнуть
носом шведов, что они совершенно ничего не знают, не контролируют и им
никак без него не обойтись! Ко всему прочему, можно сейчас же признаться,
что имел связь со Службой Савельева, что в его структуре есть агенты,
работающие на Ивана Сергеевича, и вот, пожалуйста,- новость!.. Мамонта,
конечно, захватил мятежный генерал Тарасов, больше некому.
"Да о чем это я! - спохватился Иван Сергеевич.- Мамонта похитили! При чем
здесь мое положение? Надо искать Мамонта!"
Следуя совету Августы, он вышел на улицу, чуть ли не бегом промчался по
трем улицам, поплутал по дворам, после чего скорым шагом вернулся в
особняк и с ходу ворвался к референту. Тот пил утренний кофе, лежал в
постели, обслуживала официантка Нора.
- Немедленно заказывайте вертолет! - заявил он с порога, невзирая на
полуобнаженную Нору.- Вылет через тридцать минут. Приготовьте пятерых
бойцов внутренней охраны с полным вооружением...
Референт натягивал трусы и хлопал глазами.
- Записывайте! - рявкнул Иван Сергеевич.
- Что случилось, шеф?..
- Пишите! Пять бойцов с оружием и комплектом боеприпасов, самых крепких и
проверенных. Семь, нет, восемь радиостанций, пять комплектов
альпинистского снаряжения- веревки, карабины, крючья, ледорубы и прочее,-
диктовал он.- Оружие только российского производства, документы бойцам
оставить в особняке, все до единой бумажки! Автоматы, боеприпасы мне и
вам. Каждому - фонари, запас продуктов на семь дней. Сбор - через двадцать
минут во дворе. Все!
- Зачем?- спросил он, дописывая.- Что это значит?
- Это значит то, что вы не владеете ничем, кроме!..- Он выразительно
посмотрел на Нору.- Мамонт захвачен генералом Тарасовым!
Он поставил последний штрих- брезгливо поднял со стула бюстгальтер и
бросил референту.
- Одевайтесь! - и вышел, хлопнув дверью. Потом в особняке захлопали все
двери. Шведы поднимались в ружье, и, глядя на эту картину, Иван Сергеевич
понял, почему они проиграли две главные свои битвы в истории войн и
навсегда отказались воевать с Россией. Тяжеловатые, привыкшие к вольготной
и вальяжной жизни охранники, возможно, и владели искусством восточной
борьбы, неплохо стреляли, водили автомобили, но были непригодны для
операций военного характера. Ко всему прочему, стоя в строю, препирались
на шведском языке с референтом. Иван Сергеевич спросил, в чем дело, и
выяснилось, что по контракту телохранителей нельзя использовать в военных
целях.
- Равняйсь! - зычно скомандовал Иван Сергеевич.- Смирно!.. Выполнять мои
команды беспрекословно. Любое неповиновение расцениваю как предательство
интересов фирмы.
Он очень любил покомандовать - это тоже была его слабость. Только ему
никогда не приходилось этого делать...
Перед отъездом на аэродром он предупредил Варберга, чтобы ни в коем случае
о захвате Мамонта не сообщали российским властям до особого на то
распоряжения. Люди генерала, находящиеся в Красновишерске, могли начать
террор против шведов.
Но этот аргумент- для шведов. Для себя же Иван Сергеевич ставил одну
задачу - отыскать, отбить и спасти Мамонта. И если удастся- парализовать
действия слишком уж решительного генерала, касаемые поиска сокровищ, и
напротив, как бы ни было жестоко - толкнуть его на тот самый террор против
российско-шведской фирмы. Пусть долбят друг друга, пока не выдохнутся,
пока не поймут бесцельность и губительность своего пребывания здесь.
Иначе не защитить и не отстоять то, что принадлежало гоям, и никому
больше, а значит, будущему человечества. Хорошо нагруженный вертолет
поднимался тяжело, но скоро выработал горючее, облегчился и полетел
резвее...
В Гадье Иван Сергеевич оставил команду в вертолете, предупредил, чтобы не
высовывались, а сам с референтом направился в поселок. Референт ни о чем
не спрашивал, всецело доверяясь шефу, и это вдохновляло. Чтобы еще больше
придавить его, Иван Сергеевич сказал на ходу:
- Насколько мне известно, у вас тут есть информатор. Идите к нему,
выясните обстановку, узнайте обстоятельства дела. По долгу службы он
должен иметь информацию.
В этом Иван Сергеевич сильно сомневался. И все по той причине, что еще не
успел осмыслить и привести к логической стройности непознанное
существование гоев и изгоев. Мамонт относил участкового к первым - к
благородным, несущим в себе свет. Но почему-то этот сияющий милиционер
стремился вытеснить, изгнать с Урала настоящего, по разумению Ивана
Сергеевича, гоя Мамонта. И теперь, поди, сидит лучезарный околоточный и
радуется, что Мамонта захватили и увезли- не надо канителиться с ним. Так
вот, Иван Сергеевич не мог уловить разницу в образах мышления гоев и
изгоев: что здесь, что там они вместо объединения ели друг друга.
Старушка - хозяйка Мамонта - сидела в маленьком дворике и ощупывала
пальцами бутоны цветов. Она рассказала, что ночью услышала тихий разговор,
потом шаги двоих через коридор на улицу и решила, что к Мамонту пришел его
знакомый и они отправились погулять. Потому даже не встала, чтобы запереть
дверь,- все равно открывать, когда квартирант вернется. Но утром Мамонта в
постели не обнаружила, а в стекле на двери нащупала вырезанное круглое
отверстие. Пошла и сообщила участковому, что похитили квартиранта.
Он не стал задавать больше вопросов и ставить старушку в неловкое
положение. Она бы все равно не сказала, что знакомый- это исчезнувший
разведчик Виталий Раздрогин, что он имел ключ от двери и приходил, когда
вздумается, потому что часто ночевал в комнате, где жил последнее время
Мамонт. Так что к уже известному она ничего не добавила: разве что сделала
предположение, что увели квартиранта через огород: калитка не открывалась.
Зато референт принес сразу много вестей. Участковый, едва узнав о захвате
Мамонта, развил бурную деятельность. Он успел установить, что за поселком
в третьем часу ночи стоял лесовоз, который вскоре поехал, не зажигая фар.
Время похищения и время отъезда лесовоза примерно совпадало. Из поселка по
направлению движения лесовоза можно было уехать в Большой Кикус и далее на
Ныроб или свернуть на Верхний Вижай. Участковый проскочил на мотоцикле до
свертка, но подсечь след лесовоза оказалось невозможно. Зато он точно
установил, что прошлой ночью на Большой Кикус не проходила ни одна машина.
Так что остается искать Мамонта только в стороне Верхнего Вижая.
Иван Сергеевич не очень-то верил тому, что за считанные часы возможно
сделать столько следственной работы, к тому же точно установить, проезжали
машины по дороге или пет. Однако гою было виднее, ибо он уже выехал в
Верхний Вижай, где условлена встреча с ним.
Иван Сергеевич дал команду на взлет.
К Верхнему Вижаю подходили на малой высоте, буквально подкрадывались,
чтобы не будоражить жителей поселка, а вместе с ними и генерала Тарасова,
если он там. Приземлились в трех километрах на лугу, правда, ветром от
несущего винта развалили стожок сена. Иван Сергеевич велел пилотам
поправить его, и те бросились исполнять команду. В поселок вошли
вооруженные - автоматы спрятали под куртки, прихватили радиостанции: в
случае чего вертолет с десантом должен был свалиться на головы людям
генерала Тарасова. Участкового ждали в условленном месте часа три, и когда
тот наконец явился пешком, без мотоцикла, Иван Сергеевич сразу заметил его
особенное, не наигранное рвение. Он действительно хотел отыскать и вырвать
у Тарасова захваченного Мамонта.
- Его привозили сюда на "Ниве" зеленого цвета,- сообщил он по-милицейски.-
Два часа он пробыл на стройке в вагончиках. Затем на той же машине повезли
по направлению к Кошгаре.
При упоминании этого названия у референта исчезла веселость.
- Откуда у вас такая информация? - спросил он сухо.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |