Сергей платов зимнее обострение 2 страница

— К тому же нам ничто не помешает продолжить наш разговор позже, — сурово заметила Соловейка.

По уму Изе нужно было бы просто промолчать, но такая, по сути, мелочь оказалась рогатому не по зубам.

— Против научного коммунизма не попрешь, назрела революционная ситуация. «Верхи» не могут, «низы» не хотят, и вам все равно придется так или иначе разобраться друг с другом.

— Это я-то не могу?!

— Это я-то не хочу?!

Как вы понимаете, первый возмущенный возглас вырвался из уст Солнцевского, а второй — Соловейки. Так уж получилось, что в этот момент никто из почетных гостей не проронил ни слова, и данные высказывания громко прозвучали в тишине, вызвав нескрываемый интерес всех окружающих.

Дородная дама с огромным количеством белил и сурьмы на рыхлом лице тут же громогласно прокомментировала услышанное, обращаясь к высокому прыщеватому юнцу, стоящему подле нее:

— Вот видишь, Студнеслав, какие жуткие нравы царят в столице. Она, вишь, хочет и не стесняется об этом заявить во всеуслышание, а он, несмотря на это, ничего уже не может, но так же не стесняется произнести это вслух.

— Да что тут говорить, мамочка, — незамедлительно отозвался сынок, с интересом рассматривая Любаву, — разврат, да и только. Вот у нас, в Малом Халявце, такого нет. А если и есть, то не принято выставляться так при всех.

Услышав подобные речи, Илюха стиснул кулаки и сделал шаг по направлению к нагловатой парочке. Соловейка также была настроена весьма решительно, но еле сдержалась и лишь нервно облизала губы. Обычно это нехитрое действие предшествовало ее молодецкому свисту. И только Изя был несказанно рад появлению на сцене новых персонажей, ведь, именно благодаря им, его скромная персона на некоторое время избавилась от излишнего внимания со стороны друзей.

И на этот раз конфликт решительно погасила Сусанна. С тех пор, как под руководством Солнцевского она увлеклась бодибилдингом и стала первой на Руси культуристкой, ее характер резко изменился, и от плаксивой и истеричной особы, которой она была ранее, не осталось и следа.

— Стоп, — резко бросила она. — Это мои дальние родственники. Феврония и Студнеслав из города Малый Халявец. Между прочим, они княжеского рода, и конфликтовать с ними не советую. Вам, конечно, многое сходило с рук, но за такое Берендей по головке не погладит.

Под напором подобных аргументов Илюха был вынужден сдаться. Тем более что главный рогатый провокатор с княжеским семейством в родстве не состоял и от справедливого возмездия за длинный язык укрыться не смог бы никоим образом. Хотя где-то в глубине души Солнцевский отлично понимал, что черт был прав, и разобраться в отношениях с Любавой рано или поздно придется. Не сейчас, конечно, а как-нибудь потом, когда будет благоприятная ситуация, или удачное расположение звезд, или еще что-нибудь.

Отложив, таким образом, предстоящее выяснение отношений с Соловейкой на неопределенный срок и освободив плечи от тяжелого гнета, Солнцевский вспомнил, что у Сусанны было какое-то дело к их компании. Ничто так эффективно не отодвигает личные проблемы на задний план, как какое-нибудь срочное и желательно ответственное дело. В крайнем случае, может сгодиться простое поручение или даже отчет о проделанной ранее работе. Какой вообще может быть разговор о личной жизни, когда служба стоит?

Сусанна уже смекнула, что ее готовы выслушать, и обратилась к дружинникам с простым на первый взгляд вопросом:

— Ребята, а вы не знаете, что, собственно, происходит?

— Как, что? — удивился Илюха и на всякий случай огляделся по сторонам. — Закончился Первый Киевский чемпионат по биатлону на приз твоего отца, князя Берендея.

— И что планируется дальше? — продолжала гнуть свое Сусанна.

— Поздравление, вручение и обмывание, — тут же влез черт, всем существом не терпящий, когда беседа идет без него, вездесущего.

— Ну с третьим номером программы все более или менее ясно. А что будем делать с первыми двумя? — поинтересовалась супруга князя Галицкого, бросив выразительный взгляд в сторону спешащего к подиуму Ильи Муромца.

Пока компаньоны выясняли отношения, былинный богатырь стойко выдержал положенную порцию весна родной любви и славы и теперь собирался получить честно заслуженный кубок.

— А где, собственно, князь? — Любава первой догадалась, куда клонит Сусанна. — Ведь он лично собирался вручать приз.

— Он обещал быть к началу гонки, — уточнил Изя. — Берендею всегда были по душе молодецкие забавы.

— Может, случилось чего? — поинтересовался скромно молчавший доселе Вилорий. В присутствия жены он предпочитал помалкивать и никогда не лез вперед.

Конечно, Мотя мог бы еще долго сквозь сон выслушивать всевозможные версии происходящего, но вместо этого он лениво выпустил из ноздрей сноп искр и, убедившись, что привлек к себе внимание, выразительно кивнул на дорогу. Именно по ней, со стороны Киева, во весь опор неслась княжеская тройка, запряженная белоснежными жеребцами.

— А вот и князь! — обрадовалась Любава.

— Или кто-то в его санях, — остудил эмоции черт.

Спустя пару минут все присутствующие убедились в правоте среднего богатыря. Вместо князя из саней на снег соскочил воевода Севастьян и тут же стремительно взлетел на помост. Зная степенный и основательный нрав воеводы, все поняли: произошло что-то из ряда вон выходящее. Даже дремлющий Мотя прервал свой отдых и с интересом стал следить за происходящим.

— Будьте здравы, — торопливо бросил Севастьян именитым гостям и тут же без проволочек обратился к Солнцевскому и его команде: — Как дела? Вижу, что хорошо. Кто победил? Наверняка Муромец. Живо в сани, Берендей ждет!

Закончил Севастьян особенно «удачно»:

— Вы не волнуйтесь, ничего не случилось.

Если до этого момента хоть у кого-то оставались иллюзии, что все в порядке, то после такого торопливого заверения они испарились окончательно и бесповоротно.

Между тем воевода перешел от слов к делу и чуть ли не силой потащил Илюху по направлению к транспортному средству мощностью в три лошадиные силы. Изе с Соловейкой ничего не оставалось, как отправиться следом. Мотя также не пожелал отставать от остальной команды и, тщательно встряхнувшись, чтобы окончательно прогнать дрему, спрыгнул с подиума и расправил крылья. При всем своем желании Змейчик не смог бы поместиться в тройке и потому намеревался следовать во дворец по воздуху.

— Э… — начала было Сусанна, но продолжить Севастьян ей не дал.

— Говорю же, ничего не случилось!

— Но… — попытался вставить хоть слово Солнцевский, указывая на участников соревнований, столпившихся тут же во главе с победителем.

— Ах да! — спохватился воевода.

Старый служака торопливо вытащил из-за пазухи золотой кубок и сунул его Илье Муромцу:

— Поздравляю, — коротко бросил Севастьян ошарашенному богатырю. — Молодец и прочее.

На этом церемония награждения была исчерпана. Видя обиду, застывшую на лице Муромца, Солнцевский попытался исправить ситуацию.

— Первому победителю чемпионата по биатлону, Илье Муромцу, ура! — что есть мочи завопил старший богатырь, когда тройка уже рванула с места.

Ответом ему послужили восторженные крики тысяч преданных болельщиков и благодарный взгляд победителя. Несмотря на то что шум стоял невероятный, Изя также решил внести свой посильный вклад в исправление последствий странного поведения воеводы:

— Пир во славу победителей завтра!

Как и следовало ожидать, слова черта были услышаны и оценены по достоинству. Во всяком случае, второе «ура!» было ничуть не тише первого. Народ во все века любил погулять и повеселиться, особенно за казенный счет.

— Что ты себе позволяешь? — сурово поинтересовался Севастьян, когда бушующая народная масса осталась далеко позади. — Насколько я знаю, никакого пира не планировалось.

— Так это такой хитрый ход, — не моргнув глазом, отозвался черт, — чтобы все окончательно поверили, что ничего не случилось, так сказать, отвлекающий маневр.

Севастьян открыл было рот, чтобы высказать свое личное мнение по поводу стратегического гения Изи, но столкнулся с выразительным взглядом Соловейки, осекся и передумал. Матом ругаться в присутствии женщины (хоть и младшего богатыря) как-то неприлично, а другими словами выразить свое отношение к выходке черта было просто невозможно.

— Может, все-таки стоит рассказать, что нас ждет у Берендея, — осторожно поинтересовалась Любава, когда легкая тройка въехала в главные ворота и понеслась по улицам пустынного Киева по направлению к княжеским палатам.

В ответ Севастьян только лишь махнул рукой и отвернулся. Мол, когда приедете, сами все услышите из первых уст. Некоторое время друзья ехали молча, пытаясь каждый сам по себе угадать, что же произошло во дворце. Несмотря на то что для анализа ситуации было слишком мало информации, один общий вывод уже можно было сделать. Именно его озвучил черт, обращаясь к Солнцевскому:

— Помнится, кто-то говорил, что стало скучновато жить на белом свете? Таки я уверен, что с этой напастью ты можешь распрощаться надолго…

Рогатый хотел было добавить еще что-то, но в этот момент тройка проезжала мимо неестественно пустого базара (так как все покупатели на какое-то время переквалифицировались в болельщиков). Сам этот факт ровным счетом для черта ничего не значил, но вот зрелище двух десятков горожан самого сомнительного вида, столпившихся вокруг двух масштабных личностей в восточных одеждах, вещающих что-то толпе с перевернутых бочек, не оставило его равнодушным.

— Стоять! — что есть мочи завопил Изя, и в то же мгновение княжеский возница резко натянул вожжи. Лошади, возмущенные таким к себе отношением, предприняли попытку остановиться, сопроводив ее энергичным ржанием. Сани пошли юзом и только благодаря какому-то чуду не перевернулись. Еще никто толком не успел понять, что же, собственно, произошло, как черт ловко спрыгнул на снег и сломя голову понесся к толпившемуся народу.

— Вот обнаглели, уже средь бела дня…

Кто, почему и в чем «обнаглел средь бела дня» — никто так и не понял. Времени же разобраться, что к чему, просто не оказалось, так как события стали развиваться с поразительной скоростью. Кто сказал, что один в поле не воин? Еще как воин! Особенно если это не поле, а городской базар, и один — не просто отвлеченная единица, а черт Изя. Ну и что, что морок он использовал совершенно негероический? Смотреть, как лупит собравшихся почем зря румяный мальчиш-плохиш, было от этого еще забавнее.

Изя, уступающий противнику в росте, весе и, главное, в количестве, сумел-таки добраться до иноземцев и принялся с толком, с чувством, с расстановкой объяснять им, что за пределами «Иноземной слободы» никто не может гарантировать им неприкосновенность. Мол, времена сложные, должного финансирования правоохранительные органы не получают, да еще понаехало, блин, всяких! В результате этих весьма наглядных разъяснений один из слушателей был отправлен в глубокий нокаут и прилег переварить услышанное где-то под рыбным прилавком.

Далее черт перенес весь свой природный дар убеждения на второго. Тот оказался не таким понятливым, как его коллега, и выдвинул несколько контраргументов. В качестве одного из них оказался длинный ятаган. Учитывая, что в дискуссию Изя ввязался с голыми руками, она могла закончиться совсем не в его пользу. Ко всему прочему, остальные участники уже опомнились от первоначального оцепенения и, судя по всему, собрались предложить рогатому свое видение ситуации. Некоторые особо ретивые даже достали из-за голенищ широкие ножи.

Если до какого-то момента Солнцевский оставался исключительно в роли пассивного наблюдателя, то теперь настало время подключиться к общему бурному общению. Это потом можно разобраться, какая именно жидкость ударила в Изину голову, сейчас нужно банально прикрыть ему спину. Соловейка, не меньше Илюхи озадаченная, мягко говоря, странным поведением коллеги, также не захотела оставаться в стороне. Однако, в отличие от него, она не собиралась махать кулаками. Да и зачем собственно, когда у младшего богатыря есть такое удивительное оружие, как свист.

В принципе при таком раскладе у участников импровизированного митинга не было никаких шансов. «Дружина специального назначения», конечно, была далека по своей сути от закаленного в активной уличной жизни столичного ОМОНА, но по эффективности ничуть ему не уступала. Только ни посвистеть от души, ни помахаться вволю ребятам не удалось. «Воздушная составляющая» оршады(команды?) в лице Моти, искренне обиженная на то, что его не позвали присоединиться к общему веселью, с троекратным воинственным рыком спустилась с небес прямо на головы нарушителей спокойствия. С высоты полета Змейчик не мог разглядеть среди них Изю, а при заходе на посадку изменить заданную траекторию было просто невозможно. Именно поэтому в результате приземления немного пострадал первоисточник всей этой заварухи. Ну как пострадал, всего лишь улетел за мясной ряд вместе со своим оппонентом, и всего-то делов. Кстати, первым ему на помощь бросился все тот же Мотя, и не его вина, что ему пришлось грудью расчищать себе дорогу сквозь разгромленную мясную лавку. А черт был абсолютно неправ, когда, извлеченный решительным Змеем из-под обломков, тут же отвесил ему звонкую затрещину (на этот раз не повезло голове левой). И уж совершенно лишними были те, мягко говоря, неприличные слова, с помощью которых Изя высказался о его поведении. Хотя, заметьте, ни спорить, ни возражать Гореныш не стал. Примерный и воспитанный Змей всегда придерживался старинной поговорки: «Когда я ем, то глух и нем», — и просто не мог отвлечься от пожирания всего того, что так удачно свалилось на пол с прилавка. Ну в самом деле, не пропадать же добру!

Наконец с помощью авторитета Севастьяна и решительных действий Солнцевского по усмирению ненасытного Гореныша порядок был восстановлен. Как ни странно, никто из митингующих не высказал никаких претензий. Напротив, они постарались как можно быстрее исчезнуть с места происшествия. Правда, при этом на Изю бросались такие красноречивые взгляды, что старый черт с трудом удержался от соблазна натравить на них Мотю.

С помощью нескольких монет из кармана воеводы (сам Изя категорически отказался платить, а у Солнцевского и Соловейки денег с собой не оказалось) были исчерпаны последние проблемы. Конечно, если бы всю компанию не ждал во дворце князь, не устроилось бы так быстро. Севастьян был нрава сурового и не терпел такого вопиющего нарушения дисциплины со стороны подчиненных. Но, судя по всему, ситуация была исключительная, и старый вояка лишь шепнул что-то расшалившемуся черту на ухо. Тот вздрогнул, задумчиво присвистнул, вздохнул и кивнул в знак согласия. С виду средний богатырь был полон раскаяния и сожаления о происшедшем, но у Солнцевского и Соловейки его понурый облик был способен вызвать разве только улыбку, а вот на старого вояку черт явно произвел впечатление.

Правда, тут Изя сам все испортил. Вместо того чтобы поскорее забраться в сани и не отсвечивать, он вдруг о чем-то вспомнил и громко хлопнул себя полбу.

— Ну честное слово, еще одно дельце и — всё! — клятвенно заверил он озадаченного Севастьяна и быстренько вернулся к разгромленному рыбному прилавку. Извлек из-под него своего бывшего оппонента, совершенно бесцеремонно вытащил из его кармана свернутый пергамент и без тени смущения переложил его себе за пазуху. Это было слишком даже для Изи. Тем не менее рогатый совершенно спокойно закончил свою сомнительную миссию, гордо развернулся и неторопливым, полным достоинства шагом вернулся к ожидающим его коллегам.

— Трогай! — как ни в чем не бывало, выдал черт, и сани продолжили так неожиданно прерванный путь.

Провинившийся, но очень довольный Мотя, схлопотавший только что от хозяина строгий выговор в виде троекратного подзатыльника, на этот раз был лишен права передвигаться по воздуху и торопливо засеменил вприпрыжку следом, помахивая хвостом.

Илюха Солнцевский, осуществив свою воспитательно-показательную миссию по отношению к Горенышу, более не обращал на него никакого внимания. А вот к рогатому коллеге у него, как и у остальных свидетелей недавнего происшествия, имелось несколько вопросов.

— Изя, ты мне, конечно, друг, мы с тобой столько лет в одном окопе, столько раз в атаку ходили и на берегу оттягивались, — очень спокойным, тихим голосом начал Солнцевский, обращаясь к компаньону, — но ответь мне на один простой вопрос: ты, что, озверел?!

Средний богатырь обиженно засопел и демонстративно начал рассматривать кончик своего сапога.

— Ответить все равно придется, — сурово заметил Севастьян. — Насколько я понял, ты выяснял отношения с жителями «Иноземной слободы». А раз так, то дело пахнет политикой и списать его на простую «хулиганку» будет невозможно. Наверняка уже к вечеру у Берендея на столе будет лежать жалоба от возмущенных иноземцев.

— Не будет, — буркнул Изя, продолжая любоваться произведением самого лучшего в Киеве сапожника.

— Чего не будет? — не понял воевода.

— Жалобы никакой не будет, это дело личное, можно сказать, семейное.

Некоторое время все пытались собраться с мыслями. На этот раз самой сообразительной оказалась Соловейка:

— Изя, поправь меня, если я окажусь неправа. Ведь это были личные евнухи твоей несостоявшейся супруги, несравненной Газели…

— Они, сволочи, — хмуро отозвался черт, вытирая кровь, текущую из разбитого носа.

Морок изменял лишь внешний вид рогатого, но уберечь его от массивного кулака не мог никоим образом.

— Тогда, может, пояснишь, чего ты с ними не поделил?

— Может, и объясню, — огрызнулся рогатый, — но как-нибудь потом. А пока давайте узнаем, что такое стряслось у князя.

Нет, все-таки в этот день черту категорически везло, и в очередной раз разбор его поведения пришлось отложить до лучших времен, поскольку тройка уже въезжала во двор княжеского дворца.

Несмотря на то что Мотя слегка проштрафился во время уничтожения последствий разрушения мясной лавки, настроение у Змея было превосходное. Он не забыл, что вскоре собирался вступить в официальную должность, и решил показать всем, насколько он может быть полезен общему делу. Для начала он попытался выглядеть как можно более серьезным, а потому картинно нахмурился и перестал вилять хвостом. Правда, чудесный копченый окорок в его желудке основательно мешал процессу. Ну как, спрашивается, можно быть серьезным, если ты сыт и доволен жизнью? Тем не менее Гореныш взял себя в лапы и затопал по коридорам дворца со всем своим массивным авторитетом. Дубовые доски стонали, скрипели, но все-таки выдержали эту могучую поступь.

На подступах к малому тронному залу нашу компанию встретила хорошо всем знакомая фигура дьячка Микишки, идейного противника «Дружины специального назначения» и личного врага Моти. Завидев Гореныша, он поспешил укрыться за спиной охраняющих покой князя ратников из сотни Добрыни Никитича и из своего сомнительного убежища завопил нечеловеческим голосом:

— Убери свою змеюку подколодную, лишенец!

Илюха, не терпящий хамства и обожающий своего трехголового друга, конечно же не мог оставить такой наезд без внимания.

— Вот сейчас он у меня совершенно случайно с поводка сорвется, тогда ты узнаешь, как маленьких разными нехорошими словами обзывать.

В качестве иллюстрации и в доказательство серьезности слов хозяина Мотя, выпустив в сторону Микишки струйку дыма, нетерпеливо царапнул лапой пол и угрожающе натянул кожаный шнур, который Илюха привязал за ошейник средней из голов, как только они вошли во дворец. Конечно, Гореныш мог с легкостью порвать его одним движением шеи, но не делал этого из уважения к хозяину и настойчивой просьбы все того же Севастьяна.

— Не сметь меня трогать, я при исполнении! — продолжал верещать Микишка, зорко отслеживая действия трехголового.

— И мы вроде как тоже, — пожал плечами Солнцевский. — Потому, если что не так, ты уж не взыщи.

Вообще-то продолжительное общение с дьячком не входило в планы Солнцевского, но у того было на этот счет свое особое мнение. Микишка ради этого даже выбрался на оперативный простор из-за могучих спин богатырей. Причем к удивлению окружающих даже пошел в атаку на ненавистную ему дружину.

— Ты лучше скажи, где со своей бандой шлялся все это время? Князь-кормилец уже который раз интересуется, не прибыла ли его спецдружина, а ты и в ус не дуешь?! — Тут Микишка совершенно неожиданно перешел на тон заискивающий и скользкий: — Обязательно скажи князю, что я наипервейшая опора власти, и ни одно важное и тем более секретное дело без моего участия просто не может обойтись!

К наездам и сквернословию дьячка Илюха уже давно привык, но вот вторая часть монолога его озадачила. Да что там Илюха, даже нахальный Изя не сразу сообразил, как достойно послать по адресу противного дьяка. И только Мотя точно знал, что делать. Чего вообще с ним разглагольствовать? Куснуть его пару-тройку раз, и всех делов-то! Но Змей решил занять выжидательную позицию и не давать пока волю эмоциям, тем более что хмурый Севастьян, не обращая ровным счетом никакого внимания на это небольшое препятствие в засаленной рясе, решительно открыл дверь, пропуская вперед всю команду.

— Да не случалось еще ни разу, чтобы я не был в курсе хоть каких-нибудь княжеских дел! — застрекотал Микишка и попытался проскочить следом за спецдружиной.

Однако стража оказалась на высоте: могучая рука одного из богатырей цепко схватила дьяка за шиворот и вернула на исходную позицию.

— Это произвол! Я буду жаловаться, да на таких как я держится верховная власть! Да я каждой бочке затыч… Ой, то есть я хотел сказать, что способен разрешить любую проблему… Без меня никак нельзя!

Он продолжал голосить, но захлопнувшаяся перед его носом дубовая дверь решительно отсекла его от происходящего в малом тронном зале. Разобраться, какая именно насекомая укусила Микишку, Солнцевскому было не суждено. То, что предстало перед его изумленным взором, заставило Илюху окончательно убедиться: произошло действительно что-то из ряда вон выходящее!

Сами посудите, упорная и последовательная в борьбе с «зеленым змием» (не путать с Мотей, он у нас вообще непьющий, да и цвета «мокрый асфальт»!), княгиня Агриппина чуть ли не насильно пыталась всучить своему супругу кубок, наполненный до краев отборным первачом. А тот в свою очередь упорно пытался избежать этого насилия над личностью. В том, что это был именно первач, сомневаться не приходилось. Тут же на столе красовался внушительных размеров штоф с фирменной, можно сказать, эксклюзивной, самогонкой на вишневом цвету, произведенной Изей в своей лаборатории и преподнесенной в подарок верховной власти на именины.

— Берендеюшка, ну за меня, ну хоть пять капель, — гнула упорно свое Агриппина.

— И не уговаривай, — отмахивался Берендей, — не буду.

— Выпей, полегчает…

— Не полегчает…

— Но ведь ничего же не случилось.

— Еще не хватало! — взвился князь и наконец обратил свое внимание на пришедших. — Чего так долго-то?

— Туда и обратно, без остановок, — развел руками воевода.

Севастьян, видимо, решил не вспоминать про небольшую вынужденную задержку, которая произошла по вине Изи. Впрочем, выводить его начистую воду желающих не нашлось.

— Никому не проболтался? — сурово поинтересовался Берендей, в очередной раз отстраняя протянутый заботливой супругой кубок.

— Ни единому человеку, — немного обиженным тоном отозвался старый служака.

Берендей решительно поднялся и суетливой походкой принялся выхаживать из угла в угол. При этом киевский глава хмурился, что-то ворчал себе под нос и что есть силы сжимал кулаки. Видно было, что ему трудно начать разговор. Все присутствующие осторожно выстроились вдоль стеночки и с интересом следили за этими странными перемещениями. Наконец князь созрел, рубанул рукою воздух и резко повернулся к Солнцевскому со товарищи.

— Скажи, Илюха, вот кто ты есть?

— Старший богатырь, — небрежно пожал плечами выходец из далекого будущего.

— А чего? — не унимался князь.

— Твоей дружины… — иногда Илюха мог себе позволить говорить с князем если не на равных, то, по крайней мере, без излишнего расшаркивания.

— А какой дружины?

— Слышь, отец родной, давай сразу к теме. Что случилось-то?

— Нет, ты ответь! — уперся Берендей.

— Ну «Дружины специального назначения», — со вздохом выдал Илюха, понимая, что сразу перейти к главному на этот раз не удастся.

— Вот! — обрадовался князь. — Именно, специального! А раз так, то приступай к своим непосредственным обязанностям. Для вас имеется самое что ни на есть специальное задание, и будьте любезны выполнить его в кратчайший срок.

Еще в солнцевской группировке, в те далекие времена, на Родине Илюхе поручались самые сложные и ответственные стрелки и разборки. Да и при нынешнем статусе его послужной список выглядел более чем солидно. Так что сложных заданий он не боялся.

— Дык, не вопрос… — начал было богатырь.

Но тут же влез Изя с принципиальным замечанием:

— А к вопросу финансирования наших действий можно будет перейти чуть попозже.

Черт справедливо рассуждал, что любой труд должен быть оплачен, а уж его в особенности.

— Да, конечно, — отмахнулся Берендей. — В общем, хватит разговоров, приступайте к делу.

Сказал как отрезал — вот что значит настоящий правитель! Оставалась только одна загогулинка, и без ее разрешения приступить к делу не представлялось возможным. Именно поэтому все присутствующие уставились на князя в ожидании продолжения.

— Чего встали-то? Выполняйте!

— Вы ничего не забыли? — осторожно попыталась направить разговор в нужном направлении Соловейка.

— Нет, — засопел Берендей и, разобиженный, уселся на трон. Вид у него был как у ребенка, которому недогадливые родители вместо щенка подарили на именины печатный пряник. Сердобольная супруга тут же принялась его успокаивать, осуждающе поглядывая на дружинников. Те, в свою очередь, в полной растерянности переминались с ноги на ногу, не зная, что предпринять дальше. Это было просто невероятно, но князь, славившийся своим решительным и даже вспыльчивым нравом, на этот раз вел себя совершенно неправдоподобно. Он явно был чем-то взбешен, расстроен и что-то еще… У Солнцевского даже мелькнула мысль, что Берендей немного смущен, но она показалась богатырю настолько нелепой, что тут же была с позором изгнана из головы.

Вообще-то из подобного состояния мог вывести алкоголь, однако этот самый простой и надежный рецепт на этот раз оказался бесполезным. Вон Агриппина тоже смекнула, что супругу просто необходимо пропустить глоток-другой, а все без толку. Хотя, может, если действовать не так прямолинейно…

И тут Илюха радостно хлопнул себя по лбу. Ничего, толк будет, просто подход нужно знать! Старший богатырь встал по стойке смирно, щелкнул каблуками и голосом бравого вояки обратился к князю:

— Поставленная задача совершенно ясна, вверенное мне подразделение приступает к ее усиленной и вдумчивой разработке прямо сейчас!

— Но… — начал было Изя, однако тут же замолк, натолкнувшись взглядом на выражение лица коллеги.

— Разрешите выполнять?! — продолжал гнуть свое Илюха.

— Выполняйте, — скромно согласился Берендей.

Солнцевский сделал было вид, что готов покинуть помещение, но как бы нехотя решил вернуться, и опять обратился к своему непосредственному руководству:

— Вашество, а вы не будете возражать, ежели мы за успех грядущей операции буквально по глоточку?

— Так сказать, за содружество войск, командования и генерального штаба, — понес совершенную околесицу бывший браток и, не дожидаясь ответа, выразительно кивнул Изе.

Дата добавления: 2015-08-29